CC BY
74
ИРКУТСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД В ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ (1945-1950)
© Казарин В. Н., 2006
Казарин В. Н. — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Юридического института ИГУ
После победоносного окончания Великой Отечественной войны происходило постепенное возвращение страны к мирной жизни. Судебный аппарат уже не должен был, как раньше, работать в чрезвычайных условиях военного времени. Военные трибуналы железнодорожного и водного транспорта были реорганизованы в линейные и окружные суды.
По-прежнему, как и в военные годы, материальные условия работы народных судов в стране в послевоенный период были неудовлетворительными. Об этом прямо говорилось в приказе народного комиссара юстиции СССР от 14 июля 1945 г. В приказе подчеркивалось, что многие суды находятся в помещениях, совершенно не пригодных для работы, как по своим размерам, так и по своему состоянию. Помещения требовали ремонта и оборудования необходимым инвентарем. В приказе акцентировалось внимание на проведении необходимых мероприятий1.
Народные суды Иркутской области также работали в стесненных условиях. Этот факт не остался без внимания не только областных, но и центральных органов власти, о чем красноречиво свидетельствовало правительственное письмо, подписанное заместителем Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР В. М. Молотовым, председателю Иркутского областного исполкома депутатов трудящихся В. М. Иванову в январе 1946 г. Ссылаясь на информацию народного комиссара юстиции Н. Рычкова, В. М. Молотов отмечал, что многие народные суды области размещены в помещениях, совершенно не пригодных для судебной работы. В большинстве случаев судебные помещения состояли из двух-трех комнат, не имели совещательной комнаты, комнаты для свидетелей, помещения для архива, а иногда даже зала судебных заседаний. Помещения судов давно не ремонтировались, не оборудовались необходимой мебелью, а в холодное время года плохо отапливались. Все это, конечно же, отрицательно сказывалось на результативности работы судов, в определенной степени снижало их авторитет в глазах населения.
Совнарком СССР признал такое положение совершенно недопустимым. Иркутскому облисполкому было предложено в месячный срок проверить состояние народных судов и оказать им реальную помощь в создании необходимых условий для судебной работы. Здания народных судов должны были состоять не менее чем из шести комнат: зала судебных заседаний; кабинета для народного судьи, который мог быть использован в качестве совещательной комнаты; канцелярии; комнаты для свидетелей; помещения для архива и хранения вещественных доказательств; охранного помещения суда. Заместитель председателя Совнаркома СССР особо указал на необходимость ремонта помещений и обеспечение их мебелью, а также бесперебойное снабжение помещений топливом. Об исполнении указаний Иркутский облисполком должен был сообщить в Правительство Союза СССР не позднее первого апреля
1946 г.2
Материальная база судов в области в послевоенный период постепенно улучшалась. В 1948 г. был осуществлен капитальный ремонт в помещениях
15 народных судов. В Харикском и Осин-ском районах были построены новые помещения для судов. Решением от 10 июля
1948 г. Иркутский облисполком обязал исполкомы городских Советов городов Иркутска, Усолье-Сибирское, п. Качуг, райисполкомы Черемховского и Аларского районов не позднее 15 сентября 1948 г. обеспечить народные суды помещениями, отвечающими необходимым требованиям.
Исполнение указаний, содержащихся в письме В. М. Молотова от 13 января 1946 г., происходило крайне медленно. В 1948 г. ситуация с помещениями в Иркутской области выглядела следующим образом. Три народных суда размещались в помещении из восьми комнат; восемь судов — из семи комнат; 17 судов — из шести комнат; 27 судов — из пяти комнат; девять судов — из четырех комнат и один суд из трех комнат3. К концу 1940-х гг. ситуация с обеспечением помещений народных судов мебелью, необходимым оборудованием, топливом несколько улучшилась.
В послевоенный период резко возросли квалификационные требования к работникам суда и прокуратуры. В принятом 5 октября 1946 г. постановлении ЦК ВКП(б) «О расширении и улучшении юридического образования в стране» говорилось о том, что потребность в квалифицированных специа-листах-юристах с высшим юридическим образованием для работы в органах юстиции, суда и прокуратуры все еще не покрывается ежегодным выпуском юристов4. Наряду с этим была поставлена задача: в ближайшие четыре — пять лет председатели и члены областных, краевых судов и Верховных судов союзных республик, народных судов в областных и краевых городах и крупных промышленных центрах должны были иметь или получить высшее юридическое образование. Все остальные народные судьи должны были иметь юридическое образование в объеме средних специальных юридических школ или девятимесячных курсов.
В сентябре 1948 г. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР было утверждено «Положение о выборах народных судов РСФСР», в котором определялись требования, предъявляемые к народным судьям. Это могли быть граждане РСФСР, пользующиеся избирательным правом и достигшие ко дню выборов 23 лет. Лица, имевшие судимость, не могли быть избраны в народные судьи (п. 2)5. Как видим, был установлен возрастной ценз для народных судей и
народных заседателей, но образовательный ценз (наличие специального юридического образования) здесь не устанавливался, поскольку его выполнение в тех конкретных условиях было нереально.
Как же выглядела ситуация в целом по стране на 1 января 1947 г.? Из руководящих и оперативных работников органов юстиции и суда (кроме адвокатов, нотариусов, судебных исполнителей и секретарей) высшее юридическое образование имели только 15,3 %, среднее юридическое образование — 23,2 %, курсовую подготовку —
40,7 % и не имели никакого юридического образования и подготовки — 20,8 %6. Таким образом, 61,5 % от общего количества подлежали либо переподготовке, либо замене.
Лица с опытом практической работы, но не имевшие высшего профессионального юридического образования, должны были его получить. В связи с этим в тех городах, где не было университетов или юридических институтов, или, как в Иркутске, в университете, с 1931 г. до 1949 г., не было юридического факультета, работники судов направлялись на учебу во Всесоюзный юридический заочный институт. В ВЮЗИ принимались граждане Союза ССР, имевшие полное среднее образование. Все поступающие в институт, за исключением лиц, окончивших среднюю школу с золотой или серебряной медалью, а также участников Великой Отечественной войны, окончивших школу с аттестатом отличника, сдавали экзамены по русскому языку и литературе, истории народов СССР и географии.
В послевоенный период в СССР насчитывалось 28 филиалов ВЮЗИ, в том числе и в Иркутске на улице Желябова, 6. По этому же адресу располагалась Иркутская юридическая школа, дававшая среднее специальное образование. Обучение в ней было платным из расчета 150 руб. в год. От платы освобождались лишь лица, возвратившиеся из Красной Армии и Военно-Морского Флота после ранений, контузий, увечий и болезней; дети офицеров — инвалидов Великой Отечественной войны и дети офицеров, погибших, пропавших без вести и умерших вследствие ранений, контузий, увечий, заболеваний, полученных на фронтах; дети генералов, адмиралов, комиссаров государственной безопасности, комиссаров милиции и старшего офицерского состава Красной Армии, ВМФ, войск и органов Народного Комиссариата внутренних дел СССР и Народного Комиссариата государ-
ственной безопасности, зачисленных на пенсию в связи с увольнением в отставку по состоянию здоровья и по возрасту после 25 и более лет выслуги, а также лица, получавшие пособие по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 25 июня 1941 г. «О порядке назначения и выплаты пособий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время».
Подготовку кадров для органов суда и прокуратуры в послевоенное пятилетие осуществляла в основном Иркутская областная юридическая школа.. В 1945/1946 учебном году на первом и втором курсах юридической школы обучалось 224 чел., из них 196 мужчин и 28 женщин. Основную массу составляли учащиеся от 23 до 25 лет — 149 чел.; от 25 до 30 лет — 70 чел.; и более 30 лет всего 5 чел. Громадное большинство учащихся являлись участниками Великой Отечественной войны — 188 чел. Членов и кандидатов в члены ВКП(б) — 134 чел. Среди учащихся юридической школы в 1949 г. обучался Герой Советского Союза Кублицкий.
Материальная база Иркутской юридической школы состояла из 20 аудиторий, однако часть здания была занята для проведения курсов советских работников. Преподавательский состав насчитывал от 14 до 15 преподавателей, из которых на штатной основе работало всего четыре человека7.
Несмотря на слабую материальную базу школы, тесноту, отсутствие необходимой мебели, лекционного зала, преподавательский состав обеспечивал учебный процесс, давая необходимые профессиональные знания. В 1948 г. Иркутскую юридическую школу окончило 100 чел. В Иркутскую область было распределено 25 чел. (12 чел. в Управление юстиции по Иркутской области и 13 чел. в прокуратуру области). Остальные — в органы суда и прокуратуры от Томской области до Приморского края. Среди окончивших в этот период школу были Иван Ильич Виноградов — ревизор Управления Министерства юстиции по Иркутской области; Иван Павлович Марков — народный судья Свердловского района г. Иркутска; Степан Федорович Нестеров — народный судья 2-го участка Усольского района; Александра Васильевна Крутер — народный судья 2-го Кировского участка г. Иркутска; Сергей Петрович Филлипов — народный судья Сталинского района г. Иркутска; Павел Алексеевич Жданов — народный судья Кировского сельского района; Никодим Всеволодович Переляев — народ-
ный судья Ольхонского района и др.8 В
1949 г. государственные экзамены на «отлично» и «хорошо» сдали 38 % учащихся, на «удовлетворительно» — 61,4 %, на «неудовлетворительно» — 0,6 %. В 1949 г. из 67 народных судей области 53 являлись выпу-
и 9
скниками юридической школы9.
Такие изменения в целом положительно сказались на динамике кадрового состава судей в Иркутской области. В составе Иркутского областного суда в послевоенный период произошли большие изменения. С
1938 по 1945 г. областной суд возглавлял Александр Егорович Негров. После А. Е. Негрова обязанности председателя Иркутского областного суда некоторое время исполнял Павел Васильевич Мосюков. Однако он осознавал неопределенность своего положения и в конце 1945 г. обратился в Народный Комиссариат юстиции РСФСР с просьбой «немедленно решить вопрос о командировании председателя областного суда, ибо без руководителя не с кого будет спрашивать за ра-боту»10.
С марта 1946 г. по август 1950 г. председателем Иркутского областного суда был Захар Антонович Пономарев. Он родился в сентябре 1895 г. на Урале на территории нынешнего Пермского края в большой крестьянской семье. Окончил начальную сельскую, а затем церковную школу. В 1916 г. был призван в Русскую императорскую армию, участвовал в сражениях первой мировой войны. После фактического развала старой царской армии в марте 1918 г. вернулся в родную деревню на Урал, где его избрали членом волостного исполкома. Но вскоре призвали уже в новую, Красную армию, демобилизовался из которой он уже после окончания Гражданской войны, в январе 1923 г. Был награжден орденом Боевого Красного Знамени.
С 1923 г. жизнь З. Пономарева была в основном связана с судебными органами Союза ССР. Его избрали народным судьей в родном селе Дуброва, а уже через два года перевели в Челябинск на должность члена областного суда. Затем он был направлен в г. Шадринск членом окружного суда, а с ноября 1928 г. стал заместителем председателя Тобольского окружного суда в Западной Сибири. Уже в декабре 1929 г. З. А. Пономарев стал председателем Тобольского окружного суда. Здесь—то остро сказалось отсутствие у Пономарева специального юридического образования, поэтому его отпра-
вили учиться в Москву на Высшие юридические курсы.
По окончании курсов З. А. Пономарев вернулся на Урал, но не в судебную систему, а на руководящую партийную работу. Сейчас это может показаться кому-то странным, но тогда, когда Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) стала по существу основой созданного политического режима, которой подчинялись все органы государственной власти и управления, такое направление З. А. Пономарева следует рассматривать как явное повышение. С 1932 по 1935 г. он последовательно работал заведующим отделом райкома партии на Урале, начальником политотдела МТС в Челябинской области, заместителем председателя горсовета в г. Дзержинске Горьковской области.
Осенью 1935 г. З. А. Пономарев вновь возвратился на судебную работу, став членом линейного суда железнодорожного транспорта «Москва — Горький». С этой должности в сентябре 1938 г. его отправили в столицу Туркменской ССР город Ашхабад, где он стал председателем линейного суда. Учитывая, что Пономарев положительно зарекомендовал себя на судебной работе в национальной республике, в феврале
1939 г. его перевели на работу в другую среднеазиатскую республику — Таджикскую. Он стал заместителем народного комиссара юстиции Таджикской ССР. Здесь, в Душанбе, он был все военные годы, вплоть до февраля 1946 г.11 Именно с этой должности он и приехал в Иркутск на должность председателя областного суда. А его предшественник, А. Е. Негров, напротив, уехал в Душанбе, заняв ту должность, которую освободил З. А. Пономарев.
Проблема комплектования состава Иркутского областного суда оставалась острой на протяжении всего 1946 года. В первой половине года вакантными оставались три должности членов суда. В сентябре 1946 г. членом областного суда был избран народный судья Нижнеудинского района Иван Константинович Артамонов, признанный лучшим судьей в области. Но в том же месяце по семейным обстоятельствам, ввиду переезда мужа-военнослужащего, была освобождена от обязанностей члена областного суда Кузьмина. В октябре 1946 г. в связи с делом бывшего члена областного суда Суворовой, арестованной за получение взятки в апреле 1946 г., были освобождены за служебные злоупотребления заместитель
областного суда П. В. Мосюков и члены областного суда Молодюк и Вайзун.
В январе 1947 г. решением Иркутского облисполкома от должности заместителя областного суда была освобождена Осипова, которая плохо справлялась со своими обязанностями. Таким образом, проблема с кадрами областного суда еще более обострилась. Поэтому в январе же 1947 г. членами областного суда избрали Р. Р. Кудряшева,
A. А. Сечейко и Уськина. Первым заместителем председателя областного суда был избран М. И. Паршин, имевший высшее юридическое образование. В январе 1947 г. заместителем председателя областного суда по гражданским делам был избран И. К. Артамонов. Но при этом все же не хватало двух членов областного суда. Из 10 членов областного суда на начало 1947 г. высшее юридическое образование имело всего лишь двое (Паршин и Уськин); во Всесоюзном юридическом заочном институте обучалось пять человек (председатель суда З. А. Пономарев, заместитель И. К. Артамонов, члены суда Алферова, Сыроватская, Верши-
ло)12.
В первом полугодии 1947 г. состав областного суда пополнился двумя новыми членами. Членом областного суда стала Л. П. Маркова, ранее работавшая заместителем начальника по кадрам Управления Министерства юстиции РСФСР по Иркутской области, и К. И. Стравчинский, работавший до этого членом Читинского обла-
13
стного суда13.
В 1948 г. из 12 членов Иркутского областного суда высшее юридическое образование имели председатель суда и оба его заместителя, а также один член суда. Трое человек обучались в ВЮЗИ и один человек в заочной юридической школе14.
В 1949 г. кадровый состав Иркутского областного суда был представлен следующим образом. Председателем областного суда был З. А. Пономарев. Заместителем председателя, главой коллегии по уголовным делам — М. И. Паршин. В состав коллегии по уголовным делам входили: Н. Н. Авдеева, М. А. Берденников,
B. И. Пименова, Л. В. Савельева, А. А. Се-чейко, К. И. Стравчинский. Коллегией по гражданским делам временно руководила Л. П. Маркова. В состав коллегии входили Е. А. Алферова, А. А. Андреева, Р. Р. Кудряшев. Общий количественный состав — 12 чел. Людмила Павловна Маркова имела среднее специальное юридическое образова-
ние, работала в органах юстиции с 1938 г. Начала работать секретарем народного суда, а с 1947 г. стала членом областного суда. Только за 8 месяцев 1949 г. она доложила 596 гражданских дел и председательствовала при рассмотрении 1005 гражданских дел. Кроме того, она принимала участие в рассмотрении уголовных дел по первой инстанции в областном суде и при выезде в районы области. Лучшими членами областного суда в 1949 г. были признаны А. А. Андреева, которая работала в судебной коллегии по гражданским делам областного суда пять лет при общем юридическом стаже 20 лет; и Н. Н. Авдеева, член судебной коллегии по уголовным делам, работавшая в составе коллегии три года, имевшая общий юридический стаж 15 лет15.
Качественные характеристики состава Иркутского областного суда характеризовались такими данными: высшее юридическое образование имели 3 чел., незаконченное высшее юридическое образование — 1 чел., среднее специальное юридическое образование — 6 чел., окончили годичную юридическую школу 2 чел. По стажу работы в органах юстиции: от одного года до пяти лет —
3 чел., от пяти до семи лет — 2 чел., от семи до 20 лет — 4 чел., от 20 до 26 лет —
3 чел. В должности членов областного суда работали: до одного года — 4 чел., до двух лет — 4 чел., до трех лет — 2 чел., до четырех лет — 2 чел. Во Всесоюзном юридическом заочном институте обучались Н. Н. Авдеева, В. И. Пименова, А. А. Сечейко16. Как видно, состав областного суда в послевоенный период значительно обновился.
В начале 1950 г. Иркутский областной суд работал в следующем составе: З. А. Пономарев — председатель суда; М. И. Паршин, Н. Н. Авдеева — заместители председателя; Е. А. Алферова, А. А. Андреева, М. А. Берденников, Р. Р. Кудряшев, Л. П. Маркова, Л. В. Савельева, А. А. Се-чейко, К. И. Стравчинский, В. И. Пименова — члены суда. В апреле 1950 г. с работы члена областного суда был отозван К. И. Стравчинский17.
В июле 1950 г. председатель Иркутского областного суда З. А. Пономарев передал обязанности председателя своему заместителю Михаилу Ивановичу Паршину и отбыл в Вильнюс для работы в Верховном суде Литовской ССР18. В период, когда М. И. Паршин исполнял обязанности председателя Иркутского областного суда, заместителем председателя стала Александра Ивановна
Рупасова, бывший директор Иркутской юридической школы19.
Состав Иркутского областного суда в 1950 г. несколько изменился. М. И. Паршин (1904 г. р.) в 1930 г. получил юридическое образование в Иркутском государственном университете, стаж работы в судебных органах составлял 10 лет; в областном суде работал с 1943 г. А. И. Ру-пасова(1906 г. р.), заместитель председателя суда в 1930 г. окончила юридический факультет ИГУ, более 10 лет в судебно-прокурорских органах, член областного суда с
1950 г. Ника Николаевна Авдеева (1917 г. р.) заместитель председателя суда, имела среднее юридическое образование, обучалась в ВЮЗИ, в 1934 г. в судебных органах, с
1946 г. — член областного суда. Елена Андреевна Алферова (1906 г. р.) заочно училась в Иркутской юридической школе, с 1928 г. в судебных органах, с 1939 г. член областного суда. Анна Аркадьевна Андреева, 1906 года рождения, среднее юридическое образование, в судебно-прокурорских органах 10 лет, с 1944 г. член областного суда.
Михаил Александрович Берденников (1906 г. р.) окончил Хабаровскую юридическую школу, с 1941 г. в судебных органах, член областного суда с 1949 г. Роман Романович Кудряшев (1902 г. р.) имел незаконченное высшее юридическое образование, в судебных органах до работы в областном суде не работал; в областной суд пришел в
1947 г. Людмила Павловна Маркова (1920 г. р.) окончила в 1941 г. Иркутскую юридическую школу, в 1941—1944 гг., и с
1946 г. член областного суда. Л. В. Савельева (1914 г. р.) окончила в 1948 г. Всесоюзный заочный юридический институт и с этого же года член областного суда. Анна Анатольевна Сечейко (1914 г. р.) в 1945 г. окончила Иркутскую юридическую школу и с этого же года в судебных органах, с 1947 г. член областного суда. В. И. Пименова (1922 г. р.) в 1942 г. окончила Иркутскую юридическую школу, с 1938 г. в судебных органах, с 1948 г. член Иркутского областного суда20. Таким образом, из 11 членов областного суда трое имели высшее юридическое образование, шесть человек — среднее юридическое, и двое — не имели юридического образования.
Отметим лучших народных судей Иркутской области во второй половине 1940-х гг. Среди них: Пуляевский — 1-й участок Нагорного района г. Иркутска; Рязанцева — 2-й участок Сталинского района г. Иркут-
ска; Жданов — Кировского (сельского) района; Вахрушев — 2-й участок Тайшетского района; Шестаков — 1-й участок Нижнеу-динского района; Нестеров — 2-й участок Усольского района; Родыгин — 1-й участок Усольского района; Жданов — Куйтунского района; Гришин — Алзамайского района; Большешапов — Братского района. Областной суд оказывал практическую помощь народным судьям при прохождении ими производственной практики в областном суде. При выезде в районы области члены Иркутского областного суда постоянно оказывали практическую помощь народным судьям. Только в 1949 г. областной суд совместно с областным управлением юстиции провел три кустовых совещания народных судей в Иркутске, Черемхово и Нижне-21
удинске21.
Рассмотрим основные направления деятельности Иркутского областного суда по рассмотрению уголовных дел в первой и второй инстанции. Криминальная обстановка в городе Иркутске, городах и районах области в первые послевоенные годы продолжала вызывать оправданную обеспокоенность как населения, так и властных структур. Только за 9 месяцев 1945 г. по области было совершенно 5813 преступлений, из них 41 убийство, 7 случаев разбоя. Резко возросло количество грабежей и краж, хулиганства с применением огнестрельного оружия. Увеличились хулиганские действия со стороны некоторых военнослужащих частей Восточно-Сибирского военного округа. Вопрос об усилении борьбы с преступностью специально рассматривался на заседании бюро Иркутского обкома ВКП(б) в ноябре 1945 г. с участием руководителей областных органов
прокуратуры, суда и милиции. Было признано, что одной из причин роста преступности и хулиганства является низкое качество следствия и раскрываемости уголовных дел, грубые нарушения органами прокуратуры и милиции расследования особо важных преступлений. Бюро обкома признало, что «народные суды и военные трибуналы неудовлетворительно осуществляют карательную политику, проявляют либерализм в вынесении приговоров преступному элементу»22. Были намечены конкретные мероприятия по усилению борьбы с преступностью в Иркутской области.
Каковы же были основные показатели работы Иркутского областного суда в первые послевоенные годы? Поступление уго-
ловных дел во втором полугодии 1945 г. по сравнению с первым полугодием несколько уменьшилось. По-прежнему значительное количество дел возвращали к доследованию (16,8 % к числу поступивших). Основной причиной было недостаточно качественное расследование и нарушение норм Уголовнопроцессуального кодекса РСФСР. Из числа преданных суду Иркутского областного суда 249 чел. во втором полугодии 1945 г. было осуждено 233 чел. (93,6 %). Из них: осуждено к лишению свободы на 10 и более лет и к высшей мере наказания — 117 чел., то есть 50 %, в том числе к высшей мере наказания — 16 чел. В отношении 13 чел. высшая мера наказания была применена за преступления по ст. 59-3 и 167, ч. 3 УК РСФСР 1926 г., что составило 40,6 % от числа осужденных за эти преступления. Ст. 59-3 предусматривала за бандитизм, то есть организацию вооруженных банд и участие в них и в организуемых ими нападениях на советские и частные учреждения или отдельных граждан, остановках поездов и разрушении железнодорожных путей и иных средств сообщения и связи лишение свободы со строгой изоляцией на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества, с повышением, при особо отягчающих обстоятельствах, вплоть до высшей меры социальной защиты — расстрела, с конфискацией имущества. Ст. 167, ч. 3 предусматривала за разбой, то есть открытое с целью завладения чужим имуществом нападение отдельного лица, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, совершенные хотя бы и в первый раз, но повлекшие за собой смерть или тяжкое увечье потерпевшего лишение свободы со строгой изоляцией на срок до десяти лет с конфискацией имущества, а при признании судом лица, совершившего преступление, особо социально-опасным, — с повышением вплоть до расстрела23. Такая жесткая репрессия по делам о бандитизме и разбое применялась потому, что эти преступления стали распространяться и представлять серьезную угрозу не только для населения, но и для общественного порядка.
Судебная репрессия в отношении лиц, признанных виновными, применялась достаточно суровая. Можно привести несколько примеров. В сентябре 1945 г. четверо молодых людей и подростков пришли из соседней деревни в с. Хомутово под Иркутском, поймали, изнасиловали девушку, а затем П-ев ударами ножа в спину ли-
шил ее жизни. Областной суд провел выездное заседание в с. Хомутово в присутствии жителей этого и соседних сел. П-ева приговорили к высшей мере наказания, а остальных к лишению свободы на срок от 8 до 10 лет. Верховный Суд РСФСР оставил приговор в силе; приговор был приведен в исполнение. Другой пример. В Иркутск в производственную командировку приехала лейтенант медицинской службы К-ко, которая остановилась на квартире К-вой. Сын последней вместе с приятелем вызвались проводить К-ко к месту назначения, но завели ее на бывшее кладбище, лишили жизни, сняли с убитой одежду и забрали все деньги. Областным судом убийцы были осуждены к расстрелу, который был заменен Верховным Судом РСФСР на 20 лет каторжных работ24.
Во второй половине 1945 г. существенно сократилось рассмотрение дел по жалобам и протестам прокуроров. По сравнению с первой половиной 1945 г. произошло уменьшение на 679 дел. Во многом это объяснялось изданием Указа Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 г. «Об амнистии в связи с Победой над гитлеровской Германией». В частности, Верховный Совет СССР постановил «прекратить производством все следственные дела и дела, не рассмотренные судами, о совершенных до издания настоящего Указа преступлениях, за которые в законе установлено наказание не свыше трех лет лишения свободы, о самовольном уходе с предприятий военной промышленности и приравненных к ним» (п. 4)25. По этой причине значительное количество дел в народных судах не дошло до судебного заседания. Положительным моментом в работе областного суда было и сокращение сроков рассмотрения дел.
Иркутский областной суд отменял приговоры, вынесенные народными судами, по различным основаниям. Наибольший процент отмены приходился по причинам неосновательного осуждения и поверхностного отношения к проверке материалов. Например, народный суд Бодайбинского района осудил Т-ва на основании ст. 5 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. к трем месяцам исправительнотрудовых работ по месту работы Т-ва с вычетом у него 20 % из заработной платы. Данная статья Указа предусматривала, что рабочие и служащие, самовольно ушедшие из государственных, кооперативных и общественных предприятий и учреждений, пре-
давались суду и по приговору народного суда подвергались тюремному заключению сроком от 2 до 4 месяцев. За прогул без уважительной причины эти лица по приговору народного суда карались исправительнотрудовыми работами по месту работы на срок до 6 месяцев с удержанием из заработной платы до 25 %26. Областной суд отменил приговор народного суда на том основании, что Т-ев был болен, а народный суд отнесся к рассмотрению дела формально, не проверив все имеющиеся материалы.
Имели место случаи, когда областной суд отменял приговоры народных судов за неосновательностью оправдания. Например, народный суд 2-го участка Кировского района в ноябре 1945 г. вынес оправдательный приговор З-ву, привлеченному к ответственности за бюрократическое отношение к созданию материально-бытовых условий семьям военнослужащим, состоящих на работе в банно-прачечном тресте, на том основании, что по мере возможности им были созданы условия для этих семей. Но эти факты не подтвердились. Коллегия областного суда отменила приговор.
Областной суд отменял приговоры народных судов и за мягкостью наказания. Народный суд Балаганского района в ноябре 1945 г. осудил Ж. по ст. 116, ч. 1 УК РСФСР 1926 г. к одному году исправительно-трудовых работ на общих основаниях с вычетом из заработной платы 25 %. Областной суд установил, что Ж., работая заведующим складом, присвоил и растратил товаров и материальных ценностей на сумму 14 552 руб. 70 коп. За мягкостью меры наказания приговор народного суда был отменен и к Ж. применена более строгая мера
27
наказания27.
В 1946 г. поступление уголовных дел первой инстанции в областной суд относительно стабилизировалось. Значительно сократились дела о контрреволюционных преступлениях по сравнению с периодом Великой Отечественной войны. Но заметно увеличилось количество дел о бандитизме и вооруженном разбое, а также о крупных хищениях и присвоении социалистической собственности в крупных размерах. Из общего количества уголовных дел, рассмотренных областным судом во второй половине 1946 г., 63 % составили дела о крупных хищениях и присвоениях, квалифицируемых по Закону от 7 августа 1932 г. и о бандитизме и вооруженном разбое по ст. 59 167 УК РСФСР. В первой по-
ловине 1946 г. такие дела составляли 49 %. Под Законом от 7 августа 1932 г. имелось в виду постановление ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Постановление предусматривало применение за хищение грузов на железнодорожном и водном транспорте, а также за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества «высшую меру социальной защиты — расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишение свободы на срок не ниже десяти лет с конфискацией имущества». К осужденным по этим делам преступникам не применялась амнистия28.
Во второй половине 1946 г. Иркутский областной суд приговорил к лишению свободы 87 % от общего числа осужденных (примерно столько же, сколько и в первом полугодии 1946 г.). Число осужденных к лишению свободы на срок от пяти до 10 лет составило 78,8 %. К расстрелу было приговорено 3 % от общего числа осужденных (в первом полугодии 9,3 %), а к мерам, не связанным с лишением свободы 10 % (в первом полугодии 3,6 %). Таким образом, произошло некоторое смягчение карательной политики в деятельности Иркутского областного суда, что явилось отражением послевоенной тенденции в масштабах всего государства.
По-прежнему неудовлетворительными оставались сроки рассмотрения судебных дел. В десятидневный срок было рассмотрено только 34 % от всех дел. В срок, превышающий один месяц, было рассмотрено 15 % дел. Неудовлетворительные сроки рассмотрения дел объяснялись, прежде всего, большими остатками нерассмотренных дел в прошлом. Из Верховного Суда РСФСР во втором полугодии 1946 г. были возвращены дела на 10 чел. осужденных. Из них на
5 чел. приговоры были оставлены в силе и приведены в исполнение. Двум осужденным расстрел заменили на 10 лет лишения свободы, а трем — от 15 до 20 лет лишения свободы. Положительным моментом явилось полное участие прокуратуры в рассмотрении уголовных дел.
Если же в целом характеризовать работу Иркутского областного суда по рассмотрению уголовных дел в 1946 г., то необходимо иметь в виду следующие обстоятельства. Возросло поступление уголовных дел во второй инстанции. При этом состав областного суда был укомплектован не полно-
стью: вакантными оставались три должности членов областного суда и должность первого заместителя областного суда. Процент отмены обжалованных и опротестованных приговоров народных судов по сравнению с предыдущим годом снизился. Основными недостатками в работе народных судов по рассмотрению уголовных дел оставались процессуальные нарушения: до 50 % приговоров народных судов отменялись в связи с передачей на новое расследование29.
В первой половине 1947 г. поступление уголовных дел первой инстанции в Иркутский областной суд по сравнению с предыдущим полугодием значительно увеличилось. Почти втрое увеличилось поступление дел о контрреволюционных преступлениях. Увеличилось поступление дел о крупных хищениях социалистической собственности. В общем объеме поступивших дел они составляли 39 %. Почти все они квалифицировались по Закону от 7 августа 1932 г. Поступление дел о бандитизме и разбое несколько уменьшилось; они составляли 19 %. В совокупности с делами о крупных хищениях это составляло 58 %. Произошло некоторое уменьшение, поскольку в предыдущее полугодие они составляли 63 %.
Карательная политика оставалась жесткой: количество оправдательных приговоров составляло менее одного процента к общему количеству вынесенных областным судом приговоров по уголовным делам первой инстанции. Число осужденных к лишению свободы на различные сроки составляло 89,8 %, в том числе на сроки более пяти лет
— 78 %; к расстрелу — 3,8 %; наконец, меры, не связанные с лишением свободы, составляли 6,4 %. При этом необходимо учесть, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 г. смертная казнь, установленная за преступления действующими в СССР законами, в мирное время была отменена30.
Иногда в литературе, особенно периода горбачевской «перестройки» и публицистической, Закон от 7 августа 1932 г. называют «законом о трех колосках» и указывают, что он применялся к лицам, унесшим с колхозного поля незначительное количество неубранных колосков для собственного пропитания, подчеркивая этим жестокость и несправедливость сталинского законодательства. Изучение архивных документов военного и послевоенного времени свидетельствует, что Закон от 7 августа 1932 г. применялся в отношении лиц или групп лиц, грабивших же-
лезнодорожные составы на Транссибе, допускавших присвоение государственного имущества в крупных размерах. В первой половине 1947 г. Иркутский областной суд рассмотрел уголовное дело в отношении Рва, директора Верхоленского пункта треста «Заготзерно» и У-кого, заведующего складом этого же предприятия. В течение 1946 г.
— начала 1947 г. они расхитили и растратили со складов 1 114 кг пшеницы, 2 694 кг ячменя, 126 кг проса, 612 кг гречихи, 2 565 кг зерноотходов, 55 кг овса, 25 кг гороха и 1 632 шт. мешкотары, что в совокупности составило стоимость 347 981 руб. Рассмотрев уголовное дело, Иркутский областной суд приговорил каждого к 25 годам лишения свободы с заключением в исправительно-трудовые лагеря, с поражением в избирательных правах и конфискацией имущества.
Жители области Б-ов и К-ов в 1946 г. совершили несколько разбойных нападений на граждан, отбирали деньги, снимали одежду, избивали их, совершили несколько убийств. На полученные деньги пьянствовали, вели развратный образ жизни. Иркутский областной суд на основании ст. 59-3 УК РСФСР 1926 г. приговорил их к высшей мере наказания. Однако Верховный Суд РСФСР заменил расстрел лишением свободы на 10 лет. В целом в первом полугодии 1947 г. Верховный Суд РСФСР из 13 человек, приговоренных Иркутским областным судом к расстрелу, оставил в силе только один приговор, приведенный в исполнение. Из остальных пять были осуждены на 25 лет лишения свободы, и семь человек на 10 лет лишения свободы31.
Дела о хищениях общественной собственности занимали особое место в работе всей судебной системы страны. На основании проверок, проведенных в ряде областей по использованию общественных земель, Совет Министров СССР и ЦК ВКП(б) 19 сентября 1946 г. приняли постановление «О мерах ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственной артели в колхозах». Постановление было подписано Председателем Совета Министров Союза ССР И. В. Сталиным и секретарем ЦК ВКП(б) А. А. Ждановым.
В постановлении осуждались факты неправильного расходования трудодней, расхищения общественных земель колхозов, растаскивания колхозной собственности, нарушения демократических основ правления делами сельскохозяйственной артели. По-
становление предусматривало, что работники советских, партийных и земельных органов и председатели колхозов, виновные в расхищении и незаконном распоряжении колхозным имуществом, общественной землей, денежными средствами «будут сниматься с постов и отдаваться под суд, как нарушители законов и враги колхозного
32
строя»32.
Неблагополучная ситуация с использованием общественных земель колхозов сложилась и в Иркутской области. Только в 1947 г. здесь было расхищено 3 155 га общественных земель. В 1948 г. в Тайшетском, Алза-майском и Нижнеудинском районах имело место 47 случаев самовольных посевов рабочими, служащими и другими не членами колхозов на приусадебных землях колхозов. Аналогичные нарушения были в Баян-даевском, Осинском и Боханском аймаках и Тулунском районе. Иркутский облисполком обязал Управление Министерства юстиции по Иркутской области и Иркутский областной суд обеспечить своевременное рассмотрение народными судами всех дел о захвате общественных земель колхозов33. Надзор за выполнением постановления СМ СССР и ЦК ВКП (б) от 19 сентября 1946 г. осуществлялся слабо. Только в народных судах области во второй половине 1948 г. подлежало исполнению по взысканиям в пользу колхозов в сумме 359 508 руб. Фактически же было взыскано только 176 178 руб., то есть меньше половины всей суммы34.
Нарушение Устава сельскохозяйственной артели происходило и в последующие годы. В 1949 г. в колхозах области различными организациями и лицами было расхищено 7 038 га общественных земель. В июне 1950 г. было даже принято специальное постановление Совета Министров СССР «О нарушениях Устава сельскохозяйственной артели в колхозах Иркутской области»35. Однако изучение архивных документов говорит о том, что Иркутский областной суд специально не рассматривал подобные дела, ими занимались районные народные суды, прокуратура, а также партийные и советские органы.
В 1948 г. Иркутский областной суд рассмотрел 47 уголовных дел о контрреволюционных преступлениях, по которым было осуждено 75 чел. Из них 76,3 % составили дела об антисоветской агитации и 23,7 % дела о сношениях в контрреволюционных целях с иностранными государствами или их представителями и о саботаже, то есть умышлен-
ном неисполнении определенных обязанностей. За восемь месяцев 1949 г. областной суд рассмотрел 26 дел о контрреволюционных преступлениях, по которым было осуждено 39 чел. Подавляющее большинство из них составили дела об антисоветской агитации. Только 20,3 % были квалифицированы по ст. 58-3 и 58-14 УК РСФСР 1926 г. Ст. 58-3 УК РСФСР предусматривала, что сношения в контрреволюционных целях с иностранным государством или отдельными его представителями, а равно способствование каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с Союзом ССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады, влекли расстрел, с допущением при смягчающих обстоятельствах понижения до лишения свободы со строгой изоляцией на срок не ниже трех лет с конфискацией всего или части имущества. Ст. 58-14 предусматривала за контрреволюционный саботаж, то есть сознательное неисполнение кем-либо определенных обязанностей или умышленно небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата лишение свободы со строгой изоляцией на срок не ниже одного года, с конфискацией всего или части имущества, с повышением, при особо отягчающих обстоятельствах расстрела, с конфискацией имущества36.
В 1948 г. Верховный Суд РСФСР оставил в силе 91 % приговоров обжалованных и опротестованных приговоров, вынесенных Иркутским областным судом; за восемь месяцев 1949 г. этот показатель составил 97,5 %. Таким образом, можно было говорить о некотором повышении качества рассмотрения уголовных дел. Но нередки были случаи, когда Верховный Суд РСФСР отменял приговоры в виду заниженной меры наказания.
Приведем наиболее характерные примеры. Например, О-ва в 1942 г. во время фашисткой оккупации г. Феодосии в Крыму добровольно поступила в оккупационный отдел пропаганды, работала заведующей читальней и распространяла фашистскую литературу до освобождения Феодосии Красной Армией. Коллегия по уголовным делам Иркутского областного суда в августе 1948 г. на основании ст. ст. 58-2, 58-3, 58-10 УК РСФСР приговорила О-ву к пяти годам лишения свободы. В июне 1949 г. Верховный Суд РСФСР приговор Иркутского обла-
стного суда отменил как вынесенный с заниженной мерой наказания.
Другой пример. Л-ва в 1948 г. состояла в антисоветской группировке и занималась распространением листовок антисоветского содержания. Будучи вызвана по данному делу в органы Министерства государственной безопасности СССР по Иркутской области, Л-ва не только не сообщила данных о работе группировки, но и предупредила об этом членов этой группировки, что дало возможность некоторым из них скрыться. Иркутский областной суд в мае 1949 г. приговорил Л-ву к пяти годам лишения свободы. В июле 1949 г. Верховный Суд РСФСР отменил этот приговор, признав меру наказа-
37
ния заниженной37.
В послевоенный период были приняты важнейшие уголовно-правовые акты. К их числу относятся принятые Президиумом Верховного Совета СССР 4 июня 1947 г. указы «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан». В указах была дана более тщательная юридическая разработка обозначенных составов преступлений. Указы предусматривали деление хищения и государственного, и общественного, и личного имущества на простое и квалифицированное, обозначив их определяющие признаки. При хищении государственного или общественного имущества квалифицирующими признаками являлись: повторное хищение, хищение, совершенное организованной группой (шайкой), хищение в крупных размерах. Квалифицированной кражей личного имущества признавалась кража, совершенная воровской шайкой или повторно.
Если хищения социалистического имущества были совершены до издания Указа от 4 июня 1947 г., то они квалифицировались по закону от 7 августа 1932 г. В том случае, когда хищение социалистического имущества совершалось после 4 июня 1947 г., то не подлежали применению Закон от 7 августа 1932 г., а также ст. ст. 59-3а, 116, 166, 166-а, 167 и ч. 2 ст. 169 УК РСФСР 1926 г.38
В Указе об усилении охраны личной собственности граждан вводилось понятие разбоя — нападения с целью завладения чужим имуществом, соединенного с насилием или угрозой применения насилия. Более тяжким признавался разбой, соединенный с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой смертью или тяжким телесным повреждением, а также совершен-
ный шайкой либо повторно. Наличие квалифицирующих признаков влекло за собой длительные сроки лишения свободы. Указы предусматривали ответственность за недонесение в случае хищения государственного или общественного имущества, а также в случае совершения разбоя. Недонесение каралось лишением свободы39.
Указы от 4 июня 1947 г. в целом по стране ужесточили судебную практику по делам о хищениях. Гораздо больше таких дел стал рассматривать Иркутский областной суд.
Об этом красноречиво свидетельствовала судебная статистика. Работа областного суда по рассмотрению уголовных дел в первой инстанции характеризовалась следующими данными. Из рассмотренных 132 дел больше всего проходило по Закону от 7 августа 1932 г. — 30 дел; на втором месте — по ст.
58-10 УК РСФСР 1926 г. - 26 дел; на третьем месте по Указу ПВС СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Далее шли дела по ст. 59-3 УК РСФСР (бандитизм) - 15 и по ст. 58-14 УК РСФСР (контрреволюционный саботаж) — 10, по ст. 167-3 (вооруженный разбой) - 8. Всего три дела было рассмотрено по нарушению Указа ПВС СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан», а 20 дел проходили по прочим статьям УК РСФСР. Всего было осуждено 290 чел., в том числе к лишению свободы 266 чел., и к прочим мерам наказания, не связанным с лишением свободы — 24 чел. Из числа последних — 19 чел. к исправительно-трудовым работам и 5 чел. — к условному наказанию. Кроме того, областной суд применил и дополнительные меры наказания — у 97 чел. было конфисковано имущество и 169 чел. были лишены избирательных прав.
За первое полугодие 1948 г. поступление дел о контрреволюционных преступлениях по сравнению с 1947 г. в Иркутский областной суд стало значительно меньше. Большинство таких дел рассматривались в установленные сроки. Об улучшении качества работы областного суда по этой категории дел свидетельствовало то, что отмена Верховным Судом РСФСР приговоров областного суда составила только 3 %40. Всего же в 1948 г. в Иркутский областной суд поступило 165 уголовных дел первой инстанции. По существу суд рассмотрел 131 дело. Всего по этим делам было привлечено к уголовной ответственности 387 чел., из них было
осуждено 368 чел., оправдано 25 чел., прекращено дел в отношении 4 чел. Уголовных дел второй инстанции в Иркутский областной суд в 1948 г. поступило 3 227, в том числе по протестам прокурора 423 дела. С учетом перешедших из предыдущего года суд рассмотрел 3 229 дел. Областной суд оставил в силе 73 % и отменил 27 % приго-воров41. Однако областной суд ограничивался отменой неправильных приговоров и решений народных судов, но крайне слабо анализировал причины недостатков в их работе, не проводил практических мероприятий по улучшению судебной работы в области.
За восемь месяцев 1949 г., не считая вышеупомянутых дел о контрреволюционных преступлениях, в Иркутский областной суд поступило 86 дел, из которых подавляющее
большинство 45 — предусматривались Указом ПВС СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». 11 уголовных дел квалифицировались по ст.
59-3 УК РСФСР «бандитизм», 29 дел по другим статьям Уголовного кодекса и лишь одно дело по Указу ПВС СССР от 4 июня
1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан». При этом дела о кражах государственного и общественного имущества по первой инстанции рассматривались в установленные сроки, то есть до одного месяца.
В 1949 г. Иркутский областной суд рассмотрел 19 уголовных дел в отношении председателей колхозов области. По 18 из них были вынесены обвинительные приговоры. В том числе по Указу ПВС СССР от
4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» — 12 чел., по ст. 109 УК РСФСР — 5 чел., и 1 чел. по Закону от
7 августа 1932 г. Ст. 109 УК за злоупотребление властью или служебным положением, то есть за действия должностного лица, которые оно могло совершить благодаря своему служебному положению и которые, не вызываясь соображениями служебной необходимости, имели своим последствием явное нарушение правильной работы учреждения или предприятия или причинили ему имущественный ущерб, или повлекли за собой нарушения общественного порядка или охраняемых законами прав и интересов отдельных граждан, если эти действия совершались должностным лицом систематически или из соображений корыстных, или иной
личной заинтересованности, влекли за собой лишение свободы со строгой изоляцией на срок не ниже шести месяцев42. По ст. 109 УК РСФСР и по Закону от 7 августа 1932 г. Иркутский областной суд осудил Я-го, бывшего директора Красноярского мя-сотреста и других ответственных работников мясокомбината и ликеро-водочного треста, всего 11 чел., за расхищение 800 л спирта и около 1500 кг колбасных изделий к различным срокам лишения свободы. Дело было передано Верховным Судом РСФСР из Красноярского краевого суда в Иркутский областной суд43.
При рассмотрении уголовных дел во второй инстанции в 1949 г. в Иркутском областном суде на первом месте были протесты на приговоры народных судов, вынесенные по делам, предусмотренным Указом ПВС СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». На втором месте проходили дела по Указу ПВС СССР от
4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан», а на третьем месте проходили дела о хулиганстве44.
Всего в 1949 г. Иркутский областной суд рассмотрел жалоб и предложений на приговоры народных судов в отношении 3 987 чел. В отношении 2 858 чел. приговоры народных судов были оставлены в силе без изменений (72 %). Что же касается причин отмены приговоров, то основные причины среди них следующие. Неполнота судебного следствия, неправильная квалификация преступления, применение мягких мер наказания. Но наиболее частыми причинами являлись процессуальные нарушения: несвоевременное вручение копий обвинительных заключений, не предоставление последнего слова и т. д. Встречались случаи, когда в судебном заседании фактически не было допущено никаких процессуальных нарушений, но секретарь при составлении протокола упустила записать все необходимое, а народный судья подписал протокол, не читая, доверившись секретарю45. Поэтому в результате небрежной работы секретарей и отсутствия контроля за их работой страдало качество работы народных судов. В целом же качество выносимых областным судом определений по жалобам и протестам было вполне удовлетворительным, они составлялись грамотно и обоснованно.
По сравнению с 1949 г. в 1950 г. в областном суде возросло количество рассмотренных уголовных дел по первой инстанции и
количество осужденных по ст. 58-10 УК РСФСР, по Указу от 4 июня 1947 г. за хищение государственного и общественного имущества, за должностные преступления, а также по Указу ПВС СССР от 4 января
1949 г. «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование». Последним указом устанавливалось, что изнасилование каралось заключением в исправительно-трудовой лагерь на срок от 10 до 15 лет. Изнасилование несовершеннолетней, а равно изнасилование, совершенное группой лиц или повлекшее за собой особо тяжкие последствия каралось заключением в исправительно-трудовые лагеря на срок от 15 до 20 лет46. Наибольшее количество было осуждено по Указу от 4 июня 1947 г. об охране государственной и общественной собственности — 106 чел., на втором месте по ст. 58-14 УК РСФСР (контрреволюционный саботаж), далее по ст. 109 УК (злоупотребление властью или служебным положением (38), столько же — по Указу от 4 января 1949 г. (изнасилование), по ст. 59-3 (бандитизм) — 36 чел. Меньше всего, а именно два чел. были осуждены по Указу от 4 июня 1947 г. об охране личной собственности граждан. Качество работы областного суда по первой инстанции заметно возросло. Верховный Суд РСФСР оставил в силе 76,2 % приговоров и отменил 23,8 %47. Таким образом, отменен был почти каждый четвертый вынесенный приговор.
В послевоенные годы значительно увеличилось количество гражданских дел, рассматриваемых Иркутским областным судом. Уже во втором полугодии 1945 г. в областной суд поступило на 103 дела больше, чем за первое полугодие. Это привело к необходимости пополнения судебной коллегии по гражданским делам еще одним членом. Однако качество рассмотрения гражданских дел по первой инстанции, обжалованных сторонами, оказалось низким, что привело к отмене девяти решений из 12, возвращенных из Верховного Суда РСФСР. Надзор и участие в рассмотрении гражданских дел, как по первой, так и по второй инстанции со стороны прокуратуры осуществлялись слабо.
Иркутский областной суд рассматривал дела о расторжении браков. В соответствии с изменениями в законы о браке, семье и опеке, внесенными Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 г. устанавливалось, что «решение о расторжении брака может выносить областной, крае-
вой, окружной, городской суд или верховный суд союзной и автономной республи-ки»48. В Иркутский областной суд во второй половине 1945 г. поступило 56 дел по расторжению брака. Было рассмотрено 50 дел, удовлетворено исков по 45 делам. Основными причинами расторжения брака являлись — ревность (19); неуживчивость, несовместимость характеров, разные взгляды на жизнь (16); наличие другой семьи во время брака (8); отсутствие детей (2)49.
Основной категорией гражданских дел в 1946 г. были транспортные и жилищные дела. Уменьшилось количество бракоразводных дел. При общем возрастании количества гражданских дел накапливался большой остаток нерассмотренных дел. При этом судебная коллегия по гражданским делам областного суда была не укомплектована полностью. Народные суды в районах области в целом плохо проводили досудебную подготовку дел, слабо знали материальное законодательство, нарушали нормы Гражданского Процессуального кодекса. Часто дела рассматривались наспех, решения иногда оформляли спустя несколько дней после судебного заседания, решение сторонам объявлялось устно и только резолютивная часть. Верховный Суд РСФСР оставил в силе 55 % решений по гражданским делам Иркутского областного суда и отменил 45 %50. Такой высокий процент отмены свидетельствовал о низком качестве работы областного суда по этим категориям дел.
Во втором полугодии 1947 г. областной суд рассмотрел 688 гражданских дел в первой инстанции. На первом месте по-прежнему находились дела о транспортных нарушениях, на втором — бракоразводные дела. Качество работы областного суда несколько улучшилось: Верховный Суд РСФСР оставил в силе 62 % и отменил 38 % решений по гражданским делам. Однако и такие показатели признать успешными было нельзя. Работа областного суда по рассмотрению кассационных жалоб и протестов на решения народных судов по гражданским делам характеризовалась следующими данными: было оставлено в силе 51 % от общего количества дел и отменено 49 %51. Это свидетельствовало, прежде всего, о низком качестве работы народных судов.
В 1949 г. Иркутский областной суд в качестве суда первой инстанции рассмотрел 600 гражданских дел, из них на первом месте стояли дела о перевозках на железнодо-
рожном и водном транспорте — 379, на втором о расторжении брака — 170, и прочие дела — 51. Из общего числа обжалованных дел Верховный Суд РСФСР оставил в силе
71,7 %. Несколько иначе обстояло дело с рассмотрением гражданских дел областным судом в качестве второй инстанции. Только за 8 месяцев 1949 г. областной суд рассмотрел 2 626 гражданских дел. Из них на первом месте проходили дела по перевозкам, на втором — жилищные, далее шли дела особого производства, дела по рассмотрению трудовых споров и прочие общеисковые дела. Отмена решений народных судов составляла 42—50 %. Основной причиной являлось отсутствие должной досудебной подготовки52.
Общая картина по кассационной практике по гражданским делам в Иркутском областном суде в 1950 г. существенно не изменилась. Во второй половине года суд рассмотрел 306 гражданских дел, вытекающих из договоров железнодорожных и водных перевозок; 195 — по трудовым спорам; 175
— по жилищным спорам; 67 алиментных дел и 44 дела по разделу семейного имущества. Наибольший процент отмены решений народных судов был по искам колхозов (67,2 %), по семейно-имущественным разделам (56,9 %), по алиментам (56,6 %), по трудовым спорам (52,5 %). Из дел особого производства (налоги, сборы и др.) наибольший процент отмены приходился на решения о взыскании недоимок и штрафов по обязательным поставкам сельскохозяйственных продуктов (63 %)53. В чем же были причины неправильного разрешения гражданских дел народными судами? Прежде всего, в недостаточной предварительной подготовке дел к слушанию или вообще отсутствии такой подготовки. Некоторые судьи при рассмотрении гражданских споров не проявляли инициативы в истребовании документов от сторон, вследствие чего разрешали споры формально с нарушением прав и интересов граждан. Некоторые судьи с целью ускорения рассмотрения дела не высылали повесток сторонам, не выслушивали свидетелей и т. д. Сказывалась и неосведомленность отдельных судей в знании гражданского права и неправильное применение законов при разрешении конкретных гражданских споров. Особенно это сказывалось в неправильном применении трудового законодательства. Например, народные суды принимали к производству дела, связанные с изменением должностных окладов. Но по действовавшему законодательству такие де-
ла были не подсудны судебным органам. Напротив, рассматривались дела, подсудные органам государственного арбитража, но отказывали в приеме заявлений о взыскании стоимости коммунальных услуг, адресуя заявления в органы арбитража. Некоторые народные судьи показывали неосведомленность по взысканию алиментов на содержание детей и нетрудоспособных родителей.
Таким образом, в послевоенные годы Иркутский областной суд претерпел существенные изменения. Прежде всего, они коснулись обновления состава областного суда. Произошло почти полное его обновление. При этом возросли квалификационные требования, члены суда либо получили высшее юридическое образование, либо эти должности занимали лица, уже имевшие не только стаж практической работы, как ранее, но и диплом юриста. Чаще в работе областного суда стали практиковаться выездные заседания.
Основное место в работе суда занимала практика рассмотрения уголовных дел по первой и второй инстанции. В их числе дела о контрреволюционных преступлениях, о хищениях государственного и общественного имущества, об особо тяжких уголовных преступлениях. Данные свидетельствуют, что качество рассмотрения этих категорий дел улучшалось, снижался процент приговоров по уголовным делам, отмененным Верховным Судом РСФСР. Что же касается рассмотрения гражданских дел, то здесь качественные показатели работы областного суда были гораздо ниже. Это объяснялось многими причинами, в числе которых недостаточная квалификация судей, слабая предварительная подготовка дел к слушанию, процессуальные нарушения. Сказалось и общее слабое внимание к этой категории дел по сравнению с уголовными, что было характерно вообще для рассматриваемого периода в стране в целом. На первом месте стояла уголовно-правовая защита интересов государства, а потом уже личных и имущественных прав его граждан. В этом отношении Иркутский областной суд выполнял те задачи, которые были поставлены властными структурами того периода в рамках сложившейся политической системы и политического режима. □
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-9492. Оп. 1. Д. 115. Л. 144, 146.
2 Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 4. Л. 1.
3 ГАРФ. Ф. Р-9492. Оп. 1. Д. 741. Л. 220, 243.
4 См.: Советское государство и право. 1947. № 1. С. 73.
5 История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организации суда и прокуратуры. 1917 — 1954 гг. Сб. док. / под ред. чл.-корр. АН СССР С. А. Го-лунского. М., 1955. С. 592.
6 ГАРФ. Ф. Р-9492. Оп. 1. Д. 2669. Л. 1-2.
7 ГАРФ. Ф. Р-9492. Оп. 1. Д. 2346. Л. 51-52.
8 Государственный архив новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО). Ф. 127. Оп. 30. Д. 235. Л. 99.
9 ГАНИИО. Ф. 127. Оп. 14. Д. 715. Л. 43; Оп. 30. Д. 613. Л. 25, 53.
ю ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 6. Л. 41.
11 Архив Министерства юстиции РФ. Оп. 1/166. Д. 22. Л. 1, 2, 3, 8.
12 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 9. Л. 28-29.
13 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 9. Л. 75.
14 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 14. Л. 15.
15 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 20. Л. 46.
16 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 20. Л. 3-4.
17 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 34. Л. 9.
18 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 27. Л. 2.
19 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 26. Л. 1, 2.
20 ГАИО. Ф. Р-2846. ОП. 1. Д. 34. Л. 19-20.
21 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 28. Л. 9, 11.
22 ГАНИИО. Ф. 127. Оп. 14. Д. 243. Л. 8.
23 Собрание кодексов РСФСР. 4-е изд. М., 1927. С. 671, 694.
24 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 6. Л. 23-24.
25 Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Судебная власть в России. История. Документы: в 6 т. Т. V. Советское государство. М., 2003. С. 527.
26 Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917— 1952 гг. / под ред. проф. И. Т. Голякова. М., 1953. С. 405.
27 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 6. Л. 27, 30.
28 Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. С. 335.
29 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 9. Л. 4, 6, 12, 17, 19.
30 Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. С. 528.
31 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 9. Л. 46, 48, 52, 58, 63.
32 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций
и пленумов ЦК. Ч. 2. 1925—1953. М., 1953. С. 1043.
33 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 12. Л. 22-23.
34 ГАНИИО. Ф. 127. Оп. 30. Д. 599. Л. 8.
35 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 23. Л. 18.
36 Собрание кодексов РСФСР. 4-е изд. М., 1927. С. 666, 669.
37 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 20. Л. 7-8.
38 Утевский Б. С., Вышинская З. А. Практика применения законодательства по борьбе с хищениями социалистического имущества. М., 1954. С. 12.
39 Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. С. 522—533, 529—530.
40 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 14. Л. 2, 4, 41.
« ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 18. Л. 10.
42 Собрание кодексов РСФСР. 4-е изд. М., 1927. С. 682.
43 ГАИО, Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 28. Л. 25, 42.
44 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 20. Л. 15.
45 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 108. Л. 3, 8.
46 Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. С. 434—435.
47 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 34. Л. 21-22.
48 Сборник законов СССР и указов Президиума Верховного Совета СССР. (1938 г. — ноябрь 1958 г.). М., 1959. С. 532.
49 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 6. Л. 35, 41.
50 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 9. Л. 15, 25.
51 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 14. Л. 7, 12.
52 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 20. Л. 14, 18.
53 ГАИО. Ф. Р-2846. Оп. 1. Д. 34. Л. 12-13.
