CC BY
83
ИСЛАМ В СТРАНАХ ДАЛЬНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ
В. Иваненко,
кандидат исторических наук (РИСИ)
ИРАН. ИТОГИ ПРАВЛЕНИЯ М. АХМАДИНЕЖАДА
И ПРОБЛЕМЫ ДЛЯ НОВОГО ПРЕЗИДЕНТА
Восемь лет пребывания М. Ахмадинежада на посту президента Ирана стали наиболее напряженным периодом как во внутриполитической жизни, так и во внешней политике страны после окончания ирано-иракской войны (1980-1988). К моменту его избрания президентом в 2005 г. в иранском обществе заметно усилилось социальное расслоение, а при нем этот процесс пошел еще более высокими темпами. Не без участия М. Ахмадинежада и ведомых им «неоконсерваторов» произошел серьезный раскол в духовно-политической элите страны. Значительно более весомую, чем раньше, роль в политике и экономике страны стал играть Корпус стражей исламской революции (КСИР), который почти превратился в «государство в государстве»1.
При М. Ахмадинежаде Запад предпринял попытку инициировать в Иране одну из первых «цветных революций» на Ближнем Востоке, опередившую известные процессы в этом регионе, объединенные термином «арабская весна». И хотя так называемое «зеленое движение» в ИРИ потерпело поражение, оно внесло серьезные изменения во внутриполитические расклады в стране.
1 КСИР был сформирован в 1979 г. из военизированных отрядов исламских революционных комитетов. Корпус принимал активное участие в ирано-иракской войне как наиболее преданное исламскому режиму военное формирование, в отличие от созданной при шахе армии. Главнокомандующим КСИР является Верховный лидер Ирана. КСИР представляет собой единственную в стране силовую структуру, обладающую широкими религиозными, политическими и военными полномочиями, а также имеющую собственную экономическую базу.
В годы правления М. Ахмадинежада Иран настолько продвинулся в своей ядерной программе (ИЯП), что стал первым государством на Ближнем Востоке, имеющим собственную АЭС, повысив тем самым свой региональный статус. Однако ИЯП, недоказанная военная составляющая которой стала ключевым моментом критики Ирана мировым сообществом, превратилась в одну из главных проблем для страны. В эти годы против Ирана Совбезом ООН, а затем и Евросоюзом был введен режим коллективных санкций. Во время второго срока президентства М. Ахмадинежада антииранские санкции перешли черту, до которой их хотя бы формально можно было относить на счет ИЯП. Стала очевидной их основная цель - нанести удар по экономике Ирана, способный вызвать в стране массовое недовольство правящим режимом. В результате этих усилий, наложившихся на экономические просчеты правительства ИРИ, к концу президентства М. Ахмадинежада социально-экономические трудности в стране достигли апогея.
В феврале 2009 г. ИРИ стала космической державой, выведя с помощью сконструированной иранскими специалистами двухступенчатой ракеты-носителя «Сафир-2» на низкую околоземную орбиту первый национальный искусственный спутник Земли «Омид».
При М. Ахмадинежаде же политическая напряженность вокруг Ирана перешла в новое качество - военное противостояние. Оно было вызвано введением Евросоюзом с 1 июля 2012 г. нефтяного эмбарго против Ирана и ответной угрозой Тегерана перекрыть Ормузский пролив. Это повлекло за собой подтягивание к границам Ирана крупных военно-морских сил США и их союзников и балансированию на грани войны и мира. Военная напряженность вокруг Ирана продолжала сказываться как на внутриполитической и экономической ситуации в стране, так и на всей системе региональной безопасности.
После восьми лет пребывания на посту президента «неоконсерватора» на состоявшихся в Иране 14 июня 2013 г. президентских выборах, результаты которых стали неожиданностью для наблюдателей, победил «реформатор» - Х. Рухани. Будучи секретарем Высшего совета национальной безопасности (ВСНБ) ИРИ, он зарекомендовал себя гибким политиком (в 2003 г. по указанию А. Хаменеи он стал главным переговорщиком по иранской ядерной программе). Одним из главных его предвыборных обещаний было налаживание диалога с Западом, а фоном - критическая си-
туация в экономике Ирана, в значительной мере вызванная ужесточением санкционного режима. При всех перипетиях и сюрпризах предвыборной кампании и самих президентских выборов выход из политической тени во главу исполнительной власти ИРИ фигуры, подобной Х. Рухани, выглядит вполне логичным. И хотя в иранских реалиях далеко не все зависит от позиции президента страны, Х. Рухани может сыграть важную и не вполне предсказуемую роль в дальнейшем развитии ситуации в Иране и вокруг него.
М. Ахмадинежад - принципиально новая фигура
во главе исполнительной власти ИРИ
С момента избрания президентом Ирана аятоллы А. Хаменеи в 1981 г. и по 2005 г., т.е. в течение почти четверти века, во главе исполнительной власти ИРИ находились представители высшего иранского духовенства. Аятоллу А. Хаменеи, избранного Верховным лидером Ирана после смерти имама Хо-мейни, на посту президента сменяли ходжат-оль-эсламы (второй по значению после аятоллы титул в исламской теологической иерархии) А. Хашеми-Рафсанджани и С.М. Хатами. Избранию М. Ахмадинежада президентом Ирана в 2005 г. предшествовало два срока президентства лидера иранских «реформаторов» М. Хатами. Его кабинет не преуспел в решении социально-экономических проблем, что в принципе является ахиллесовой пятой любого иранского правительства, каждое из которых, наследуя трудности и просчеты предыдущего, присовокупляет к ним свои собственные. Причины этого лежат не только в нефтезависи-мом характере иранской экономики, но и в патронате высшим духовенством экономической деятельности исполнительной власти, а также в практике решения правящими группировками внутриполитических задач с помощью экономических механизмов.
Высшее иранское духовенство всерьез опасалось социальных последствий президентства М. Хатами. Чтобы удержать режим от «раскачивания», нужен был президент, не ассоциировавшийся напрямую с духовной элитой страны. Поэтому выбор пал на «неоконсерватора», мэра Тегерана М. Ахмадинежада - ставленника КСИР. «Неоконсерваторы» имели еще одного кандидата в президенты - руководителя Организации радио и телевидения ИРИ А. Лариджани, связанного семейными узами с высшим духовенством теологического центра Ирана - Кума. Однако предпоч-
тение было отдано первому, а А. Лариджани пошел на выборы как кандидат от «консерваторов».
Главной интригой выборов было: кто из двух консервативных кандидатов возьмет верх - экс-президент ИРИ и экс-спикер парламента А. Хашеми-Рафсанджани или молодой, энергичный «неоконсерватор» М. Ахмадинежад. На вершине иранской духовной пирамиды выбор был сделан в пользу «свежей крови» в политике. В предвыборной кампании активно использовался административный ресурс - указания госслужащим и военным голосовать за М. Ахмадинежада, агитация в местных мечетях, «канализация» голосов членов многочисленной полувоенной организации «Басидж» и т.п.
Были и объективные причины победы мэра Тегерана на президентских выборах. М. Ахмадинежад подчеркивал, что он является «сыном крестьянина», а это давало ему поддержку малообеспеченных слоев населения. Естественно, что большинство мест в правительстве М. Ахмадинежада заняли выходцы из КСИР. Однако А. Хаменеи, придерживающийся тактики управляемого баланса во власти, почти сразу запустил систему «политических противовесов» президенту. А. Лариджани был назначен секретарем Высшего совета национальной безопасности Ирана, а затем избран председателем иранского парламента (меджлиса). А. Хашеми-Рафсанджани не без участия Верховного лидера занял два важных поста в духовной иерархии ИРИ - председателя Совета по целесообразности принимаемых решений и председателя Совета экспертов.
За первые четыре года правления М. Ахмадинежада КСИР приобрел огромное политическое и экономическое влияние в стране и стал успешным конкурентом верховному духовенству. Корпус, выходцы из которого составляли примерно треть состава меджлиса, получил возможность назначать министров, губернаторов и других госчиновников высшего и среднего уровня. При непосредственном содействии М. Ахмадинежада Корпус взял под контроль 2/3 всего народного хозяйства Ирана. Ксировцы возглавили также несколько крупнейших иранских исламских фондов. Корпус выдавил принадлежащие аятоллам фонды из многих прибыльных проектов, что привело к подрыву экономической независимости высшего духовенства. При М. Ахмадинежаде обозначилось и внутреннее расслоение в клерикальной элите. Началась деформация «структурной решетки» режима, что в силу постепенности нарастания этих процессов не было вовремя замечено на
самой вершине иранской духовно-политической пирамиды. Таким образом, М. Ахмадинежад уже тогда вольно или невольно начал разваливать правящий в Иране режим.
Первый срок его президентства ознаменовался ужесточением позиции Тегерана по ИЯП. В 2006 г. иранцы, строившие с помощью России АЭС в Бушере, ввели в строй предприятие по выработке «тяжелой» воды в Араке, отказались «замораживать» работы по ядерному обогащению. Это послужило толчком для введения Совбезом ООН коллективных санкций против Ирана, противоречащих международному праву: международные санкции могут применяться только после того, как то или иное государство нарушает свое международно-правовое обязательство, норму международного права или совершает международное противоправное деяние, - ни в чем подобном Тегеран пока замечен не был. При обсуждении ИЯП в Совбезе ООН и в других международных форматах «западники» вообще сбрасывали со счетов то, что Иран, заканчивавший с помощью России строительство АЭС в Бушере, подчеркивал свою приверженность Договору о нераспространении ядерного оружия.
Поводом для принятия соответствующих резолюций СБ ООН были доклады МАГАТЭ, находящегося под влиянием США, и неуступчивость Тегерана в вопросах обогащения урана. Главный «аргумент» давления на Иран - «озабоченности» по поводу его «предполагаемых» ядерных исследований, имеющих якобы военную направленность. О том, что эти «озабоченности» не имеют ничего общего с реальностью, свидетельствует, например, подготовленный в марте 2013 г. Американским разведывательным сообществом доклад по оценкам мировых угроз. В нем четко зафиксировано отсутствие у его авторов данных, подтверждающих реальные намерения Тегерана добиться обладания ядерным оружием. Не отмечено также и фактов использования имеющихся у Ирана расщепляющихся материалов в военных целях.
За нагнетанием напряженности вокруг ИЯП стоит очевидное стремление Вашингтона восстановить утраченный в конце 70-х годов прошлого столетия контроль над этой страной и ее энергоресурсами. Смена режима в Тегеране позволила бы расширить набор источников внешнего энергетического снабжения экономики США и усилить позиции Вашингтона в глобальном противостоянии с Пекином (Иран поставляет Китаю 20% добываемой в стране нефти). Неизбежно пострадают и энергетические интересы России. Вполне осознавая прозрачность своей линии на смену власти в
Иране, в Вашингтоне считали необходимым убеждать руководство Ирана в том, что США не ставят перед собой такой задачи. Тем не менее в период с 1989 по 2010 г. в США был принят целый ряд нормативно-правовых актов соответствующей направленности в отношении Ирана. Одним из объяснений их применения является «стремление обеспечить выполнение резолюций Совбеза ООН». Таким образом, США взяли на себя функцию содействия реализации решений ООН, не будучи уполномоченными на то самой организацией.
Во внутриэкономическом плане М. Ахмадинежад уже в конце 2006 г. приступил к выполнению программы, предполагавшей «справедливое и равномерное» распределение среди иранского населения доходов, получаемых от нефтяного экспорта. Она нанесла серьезный удар по иранской экономике и показала нестыковку популистских экономических программ с объективными потребностями экономики страны. К середине 2008 г. предшествовавшего очередным президентским выборам, началось устойчивое снижение роста иранской экономики. Все сильнее ощущалось расслоение между бедными и богатыми. По данным на 2008 г. 20% населения сосредоточило в своих руках 70% финансов страны, в то время как 60% населения находилось на черте бедности или за ней.
Эта ситуация впоследствии позволила оппозиции привлечь на свою сторону молодежь и средние городские слои, которые составляют большую часть населения ИРИ. Немаловажную роль сыграло их недовольство ограничениями в поведении, ношении одежды и устройством общественной жизни в целом. На таком фоне западные политтехнологи предприняли попытку расшатать существующий в Иране режим. «Оперативным поводом» для этого стали президентские выборы 2009 г. Началась массированная обработка населения Ирана через Интернет и телевидение в интересах главного кандидата от «реформаторов» - М. Мусави. Западные СМИ настолько убедительно пророчили ему «неизбежную победу», что М. Мусави объявил о ней еще до начала подсчета голосов. Тем не менее, по официальным данным, М. Ахмадинежад победил с большим преимуществом - 63% голосов против 34% у М. Мусави.
Сразу после объявления итогов голосования М. Мусави заявил о подтасовке его результатов и призвал своих избирателей выйти на улицу. Проект «зеленая революция в Иране», таким образом, на два года опередил запущенный событиями в Тунисе в
2011 г. проект «арабская весна». Протестное «зеленое движение» возглавили экс-президент ИРИ М. Хатами и проигравшие на президентских выборах кандидаты от реформаторов. Массовые выступления «зеленых» проходили почти во всех крупных городах республики и сопровождались жертвами с обеих сторон. Инициаторами столкновений стали не силы правопорядка, которые поначалу кое-где были просто смяты, а демонстранты, чему автор был очевидец. К «зеленым» присоединилась изначально антимонархическая «Организация моджахедов иранского народа». Одновременно они получали помощь от влиятельной иранской диаспоры на Западе, большинство которой составляют монархисты.
В течение года «зеленое движение» было подавлено полицейскими мерами, массовыми арестами участников демонстраций, в особенности студентов, и другими средствами. Тем не менее главной причиной его неудачи было отсутствие широкой поддержки населения. «Зеленому движению» западной пропагандой были подброшены и антироссийские лозунги, сводившиеся к тому, что Россия-де помогла М. Ахмадинежаду победить на выборах. Они «подкреплялись» следующим логическим построением: выборы состоялись 12 июня, а уже 16 июня он полетел в Россию (с отчетом, за поздравлениями и т.п.). На самом деле М. Ахмадинежад просто посетил с визитом Екатеринбург, куда значительно раньше был приглашен на саммит Шанхайской организации сотрудничества. В целом упомянутые лозунги распространения не получили, хотя и были попытки проводить в Тегеране демонстрации около российского посольства, которые успешно пресекались органами правопорядка.
Американская администрация поставила под вопрос легитимность выборов в Иране и осудила насилие в ИРИ. Аналогичных подходов придерживались и другие страны Запада. Б. Обама заявил, что репрессии в Иране повлияют на характер диалога с этой страной. На этом фоне уже меньше чем через месяц после объявления итогов выборов замаячила перспектива введения против Ирана новых санкций.
Второй срок президентства М. Ахмадинежада
Выступления «зеленых» серьезно отразились на расстановке политических сил в Иране. Недовольство части высшего духовенства М. Ахмадинежадом выразилось в том, что в поддержку оппозиции высказались многие аятоллы и другие видные духовные
деятели Ирана. В то же время Верховный лидер ИРИ, его окружение и представители в провинциях поддержали президента. Иранское духовенство разделилось на два лагеря. Перевес в его руководящем звене оказался на стороне группы А. Хаменеи. Многие оппозиционные муллы были лишены сана, подверглись гонениям, нападениям и т.п. Пострадал и председатель Совета по целесообразности принимаемых решений А. Хашеми-Рафсанджани, который поддержал «реформаторов». Он был вынужден уйти с другого ключевого поста - председателя Совета экспертов, что заметно ослабило позиции реформаторского лагеря.
После победы на выборах 2009 г. М. Ахмадинежад стал демонстрировать свою независимость от А. Хаменеи. Дело доходило до публичных столкновений между Верховным лидером и президентом, выражавшихся, в частности, в том, что первый отменял кадровые инициативы второго. Одновременно он продолжал использовать политические «противовесы» М. Ахмадинежаду, такие, как клан Лариджани, представители которого, братья Али и Садек, возглавили соответственно законодательную и судебную власть ИРИ. А. Лариджани удалось сформировать в меджлисе многочисленную и влиятельную антипрезидентскую группу депутатов, противодействовавшую наиболее одиозным экономическим и кадровым инициативам М. Ахмадинежада. Однако такого рода меры привели к усилению конфронтации в верхних эшелонах власти Ирана.
Второй срок президентства М. Ахмадинежада ознаменовался и ужесточением режима международных санкций. В 2010 г. Иран добился 20%-ного обогащения урана (для создания ядерного оружия, которое можно использовать с помощью существующих средств его доставки, необходимо обогащение 235и до 90%). В июне 2010 г. Совбез ООН принял резолюцию 1929, которая, в отличие от предыдущих, вводила запреты на экспорт в Иран ракет и ракетных систем, бронетанковой техники, боевых самолетов, вертолетов и запчастей к ним. В ней прописаны пути экономического прессинга Ирана, затрагивающие его энергетический и нефтехимический секторы, а также финансовую сферу. Содержание нового пакета санкций вышло далеко за рамки решения непопулярных задач.
Продолжением политики коллективных санкций, введенных Совбезом ООН, стали аналогичные шаги Евросоюза. Введенные Евросоюзом под давлением США в 2010 г. санкции несли в себе серьезную угрозу экономическому потенциалу Ирана и были для
него более чувствительными, чем аналогичные шаги, предпринимаемые Вашингтоном, не имеющим официальных торгово-экономических отношений с Ираном. Наиболее чувствительным для иранцев направлением применения этих санкций было блокирование иностранных инвестиций в нефтегазовый сектор ИРИ.
В экспертном сообществе превалирует мнение, что основной причиной ужесточения антииранских санкций было объявление Тегераном о выходе на 20%-ный уровень обогащения урана. Мы, однако, не считаем случайным и то обстоятельство, что принятие в июне 2010 г. Совбезом ООН резолюции 1929 совпало с затуханием «зеленого движения» в ИРИ. Другими словами, за провалом свержения режима в Иране политическими средствами начался новый раунд его расшатывания - экономическими методами.
Санкционное давление на Иран достигло апогея и приобрело новое качество в конце 2011 - начале 2012 г. В ноябре 2011 г. МАГАТЭ опубликовало доклад, в котором вновь была сделана попытка доказать, что в Иране готовятся к производству ядерного оружия. В докладе было много неясностей, очень слаба его доказательная база, не позволяющая делать однозначные заключения. Там приводились факты, которые были известны уже в течение семи-восьми лет, но они квалифицировались как «качественно новые» в ситуации вокруг иранской ядерной программы.
Этот доклад тем не менее послужил поводом для введения Евросоюзом в июле 2012 г. нового пакета коллективных санкций -самого жесткого с 2006 г. Его основным элементом было эмбарго на поставки в Европу нефти из Ирана. Расчет был сделан на то, что ИРИ получает от экспорта нефти, пятая часть которого поступала в европейские страны - 80% дохода в иностранной валюте. Были также введены ограничения на проведение сделок с участием Центрального банка Ирана. 15 октября 2012 г. Совет ЕС по иностранным делам принял новый пакет санкционных мер в отношении Ирана, который предусматривал эмбарго на поставки иранского газа странам - членам ЕС, запрет для резидентов Евросоюза использовать принадлежащие им суда для транспортировки и хранения иранской нефти и нефтепродуктов, а также расширение списка запрещенных к поставке в Иран товаров.
Санкции нанесли заметный урон иранской экономике. В 2012 г. ИРИ потеряла свыше 40 млрд долл. экспортных доходов. Продажа нефти Ираном упала на 40%. Санкционное давление вынудило Тегеран выработать ответные меры по защите экономики страны. Основными принципами программы противодействия
санкциям стали опора на внутренние ресурсы, ограничение импорта, развитие местного производства и достижение независимости в стратегически важных отраслях экономики.
Нарастающее внешнее давление, сопровождаемое военными угрозами, а также региональные амбиции иранского руководства в период президентства М. Ахмадинежада стимулировали развитие в стране собственной ракетной программы. Поскольку Иран находился в эпицентре информационно-идеологического штурма со стороны Запада и Израиля, космической составляющей этой программы приписывались несуществующие (во всяком случае, на сегодняшний день) военные возможности, а опасность применения тактических ракет сильно преувеличивалась.
Как упоминалось выше, 2 февраля 2009 г., т.е. накануне окончания первого срока президентства М. Ахмадинежада, ИРИ, выведя с помощью сконструированной иранскими специалистами двухступенчатой ракеты-носителя «Сафир-2» на низкую околоземную орбиту первый национальный искусственный спутник Земли «Омид», стала космической державой. В то же время недостаточная мощность двигателя первой ступени ракеты-носителя делает невозможным трансформацию «Сафира» в межконтинентальную баллистическую ракету (МБР). Любые попытки Тегерана испытать МБР потребуют проведения пусков за пределы своей территории. Это исключает «внезапное» появление у Ирана ракет такого класса.
Руководство ИРИ уделяло и уделяет много внимания совершенствованию тактического ракетного оружия как сдерживающему фактору против возможной военной агрессии. Иранская ракетная программа сохраняет региональную направленность. Она в первую очередь ориентирована на сдерживание Израиля от применения в отношении Тегерана военной силы. Однако данная программа стала использоваться США и НАТО как предлог для развертывания ПРО в Европе, по сути, направленной против России, а не против Ирана.
Второй срок президентства М. Ахмадинежада ознаменовался и первой после ирано-иракской войны реальной военной угрозой для Ирана. В ответ на объявление Евросоюзом в январе 2012 г. решения ввести против Ирана нефтяное эмбарго Тегеран пригрозил перекрыть Ормузский пролив, по которому проходит около 40% экспорта нефти и нефтепродуктов из региона Ближнего Востока. После этого американская авианосная группировка вышла через этот пролив в Аравийское море. Туда стали стягиваться и
другие военные корабли США, а также Великобритании. Объявлялись различные даты нанесения ударов по Ирану. При этом Тель-Авив требовал у Вашингтона сделать это как можно скорее и заявлял о своей готовности нанести удар по иранским ядерным объектам. Взрывоопасность ситуации подогревалась и заявлениями А. Хаменеи о том, что «не нужно дожидаться, пока Израиль нанесет удары по ядерным объектам страны, поскольку у Ирана есть основания для превентивного удара по Израилю».
Военная напряженность вокруг ИРИ изменила обстановку в регионе. Кроме конфронтации в районе Персидского залива с американским флотом большое беспокойство у иранского руководства вызывало присутствие почти 70-тысячного военного контингента США на территории Афганистана. Тегеран опасался также использования американцами территорий центральноазиатских стран для военных действий против Ирана. Командование КСИР заявляло о том, что Иран сам нанесет удар по любой стране, территория которой будет использована врагом для нападения на ИРИ.
Иранцы были также обеспокоены тем, что поддержка американским операциям против них может осуществляться с территорий Грузии и Азербайджана. Для этого имелись серьезные основания, такие, например, как строительство подходящих для этого военных объектов в Грузии. В самый разгар ормузского кризиса Израиль обязался поставить Азербайджану партию беспилотни-ков, способных, кроме разведывательной аппаратуры и средств электронной борьбы, нести ракеты класса «воздух-земля» и глубинные бомбы. Причем все они должны были до дня «X» находиться под контролем израильских специалистов.
С самого начала сирийского конфликта Тегеран начал активно противодействовать попыткам США и НАТО свергнуть режим Асада. Его действия продиктованы тем, что Дамаск - давний союзник Тегерана на палестинском направлении, один из его главных «коридоров» в арабский мир, противовес конфронтаци-онно настроенным по отношению к Ирану монархиям Персидского залива. Испытывая жесточайший внешнеэкономический прессинг, в декабре 2011 г. Тегеран тем не менее предоставил Дамаску помощь на сумму 5,8 млрд долл., а в 2012 г. изыскал возможности выделить правительству Б. Асада еще 10 млрд долл.
Европейские военные аналитики утверждали, что иранские военнослужащие, скорее всего ксировцы, были замечены на стороне правительственных сил в Сирии. Исключать этого нельзя,
тем более что на стороне сирийской оппозиции воюет или оказывает ей военную поддержку и помощь оружием целый интернационал: французы, турки, американцы, британцы, сирийское отделение движения «Братья-мусульмане» и др. Проецированные на Иран усилия США и их союзников по смене режима в Сирии, будучи прагматически оправданными с точки зрения интересов США, политически абсолютно аморальны, учитывая наносимый ими гуманитарный ущерб сирийскому населению и поощрение исламских экстремистов.
На острие натовской операции против Сирии находится Турция - один из главных экономических партнеров Ирана. В результате противоречий на сирийском треке отношения между двумя странами обострились. Тем не менее иранцы весьма аккуратно артикулировали свою позицию в отношении Турции, представляя ее не ударной силой, а жертвой НАТО в сирийском конфликте. Очевидно, Тегеран, поддерживающий с Анкарой тесные экономические связи, в любом случае рассчитывает сохранить ее в качестве своего приоритетного партнера.
К концу второго срока президентства М. Ахмадинежада региональная напряженность, созданная при прямом участии Вашингтона, вызвала серьезные политические, военные, экономические и отчасти внутренние социально-психологические проблемы для Тегерана и спровоцировала угрозу всей системе региональной безопасности.
2013 год:
Пик внутриполитической
напряженности
В Иране «лакмусовой бумажкой» для президентских выборов, как правило, становятся проводимые более чем за год до них выборы в меджлис. На прошедших в марте 2012 г. парламентских выборах сторонники Верховного лидера набрали свыше 200 из 290 депутатских мест. Остальные мандаты распределились между «центристами», группой М. Ахмадинежада и «реформаторами», которым удалось сохранить лишь номинальное присутствие в законодательном органе.
После парламентских выборов резко обострилась борьба между правительством и парламентским большинством, сопровождавшаяся взаимными обвинениями в коррупции, непрофессионализме, нанесении ущерба интересам страны, отставками ми-
нистров и даже арестами видных политических деятелей или их родственников. Подоплекой этого противостояния была борьба между группировками президента и Верховного лидера ИРИ. Сторонники М. Ахмадинежада, от которых дистанцировались «неоконсерваторы», стали самостоятельной политической силой.
Серьезные политические потери группировка М. Ахмадине-жада понесла и в результате начавшихся после президентских выборов 2009 г. трений между президентом и командованием КСИР. Опасаясь излишней концентрации власти в руках Корпуса, М. Ахмадинежад неоднократно проводил «чистки» его командного состава. В декабре 2012 г. М. Ахмадинежад уже всерьез посягнул и на экономические интересы КСИР. Он обратился к командованию Корпуса с просьбой продать часть его активов, «чтобы помочь экономике страны». В ответ на это Корпус начал кампанию против президента, которого сам выдвинул на этот пост в 2005 г. и поддержал в 2009 г.
В 2013 г. экономическая ситуация в Иране серьезно ухудшилась. Только за год закрылось около 1200 предприятий, что пополнило армию безработных примерно на 100 тыс. человек. Резко упал курс иранского риала, что вызвало стремительное повышение цен на продовольственные товары и сильно ударило по простым иранцам. До определенного времени официальная позиция Тегерана заключалась в том, что санкции не могут нанести экономике страны серьезного урона. Но в начале 2013 г. М. Ахмадинежад признал, что они послужили причиной неблагополучного состояния экономики ИРИ. Он назвал запрет на экспорт сырой иранской нефти в Европу «нечестным приемом». На самом деле это не только «нечестный», но и противоправный прием, поскольку санкции или контрмеры не могут применяться с целью изменения существующего в том или ином государстве политического режима или оказания политического давления на правительство того или иного государства.
Парламентские выборы 2012 г. и последующие события показали, что у сторонников М. Ахмадинежада шансов победить на президентских выборах на легальном политическом поле было немного. М. Ахмадинежад, согласно конституции страны, участвовать в них не мог. Он видел своим преемником своего зятя и руководителя администрации президента Э.Р. Машаи. Однако утверждение Р. Машаи Наблюдательным советом было маловероятным. Других сильных фигур в окружении президента не было. М. Ахмадинежад запустил кампанию удержания власти, обернув-
шуюся проверкой на прочность режима. Выступая 12 февраля 2013 г. в Тегеране на праздновании 34-й годовщины исламской революции, он несколько раз выкрикнул: «Да здравствует весна!» -что было понято в стране как призыв к «иранской весне» по типу «арабской». В основе его замысла лежало противопоставление воли народных масс, выразителем интересов которых М. Ахмади-нежад объявлял себя последние восемь лет, высшему иранскому духовенству.
Одной из особенностей правящего в ИРИ режима является то, что он не монолитен, а состоит из нескольких фракций, каждая из которых в свою очередь включает еще более мелкие группы, склонные время от времени менять свои взгляды. Позиция той или иной фракции может частично совпадать с позицией групп политиков, принадлежащих к другой фракции. Различия между ними зачастую неясны и не имеют четких границ по причине большой расплывчатости и неустойчивости, свойственных этим группам и альянсам. Фракционная структура, допускающая достаточно широкий разброс мнений и интересов, стала характерной чертой послереволюционного иранского политического истеблишмента и зачастую приводит, казалось бы, к алогичным политическим эво-люциям в Иране.
Многолетний опыт наблюдения за динамикой ситуации на Среднем Востоке говорит о том, что Иран является одной из самых непредсказуемых стран данного региона. Причины этого кроются отчасти в национальном характере иранцев, у которых спонтанность соседствует с осторожностью, эмоциональный фактор - с расчетом, правда, имеющим их собственные ментальные параметры. Непредсказуемость иранцев неоднократно становилась причиной американских, европейских и наших просчетов в прогнозировании политических процессов в этой стране.
Выборы нового президента Ирана
и их возможные последствия
Накануне президентских выборов 2013 г. в Иране сложилась сложная и взрывоопасная внутриполитическая обстановка. В ходе избирательной кампании правящее духовенство Ирана решало несколько основных задач: перекрыть возможности сохранения во власти группировки М. Ахмадинежада, продемонстрировать миру поддержку населением исламского режима, а главное - избежать массовых беспорядков, подобных начавшимся после объявления
результатов выборов 2009 г. Одним из условий для этого могло стать проведение выборов в один тур.
Наибольшую опасность для режима представляли попытки М. Ахмадинежада выдвинуть кандидатом в президенты своего зятя, руководителя администрации Р. Машаи, и спровоцировать массовые выступления населения. Кандидатура Р. Машаи не прошла фильтр Наблюдательного совета, принимающего окончательное решение по постановке кандидатуры того или иного претендента на всенародное голосование. Однако это не ликвидировало опасности возникновения беспорядков. Снятие с выборов Р. Машаи, рискуя вызвать недовольство «реформаторов», «уравновесили» выводом из предвыборной гонки их безусловного лидера - бывшего президента ИРИ и действующего председателя Совета по целесообразности принимаемых решений А. Хашеми-Рафсанджани. (Именно «реформаторы» инициировали так называемое «зеленое движение», потрясшее Иран в 2009 г.) Но на этот раз в сохранении спокойствия были заинтересованы все кандидаты в президенты. Накануне выборов их избирательные штабы призвали свой электорат держаться в рамках закона независимо от итогов голосования.
К заключительной фазе выборов были допущены два представителя «реформаторов», в прошлом занимавшие высокие посты, но не пользующиеся особой популярностью в Иране, - бывший секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана и переговорщик по ИЯП Х. Рухани, а также вице-президент ИРИ М. Ареф. Позиции первого усиливались тем, что за ним стоит А. Хашеми-Рафсанджани. М. Ареф снял свою кандидатуру в пользу Х. Рухани, сконцентрировав весь реформаторский электорат на одном претенденте.
Из четырех же кандидатов в президенты от «консерваторов» снялся только один - экс-спикер меджлиса Г. Хадад-Адель. Никто из остальных - мэр Тегерана М. Галибаф, секретарь ВСНБ Ирана и переговорщик по ИЯП С. Джалили, а также главный советник А. Хаменеи по внешнеполитическим вопросам А. Велаяти - не смог пожертвовать своими амбициями в интересах общего дела.
Основные события предвыборной кампании развернулись на ее заключительном этапе. Меньше чем за две недели до выборов в реформаторской среде как следствие исключения из списков кандидатов А. Хашеми-Рафсанджани господствовали апатия и нежелание в них участвовать. Однако несколько энергичных выступлений Х. Рухани, в которых он делал упор на необходимости
налаживания отношений с Западом, плюс отсутствие единства у «консерваторов» вдохновили их противников. В повышении популярности Х. Рухани главную роль сыграло то, что в начале недели, предшествовавшей выборам, в его поддержку публично высказались А. Хашеми-Рафсанджани и человек номер два в реформаторской иерархии - экс-президент ИРИ М. Хатами.
Наплыв населения на избирательные участки (в основном за счет сторонников «реформаторов») был таким, что их работу пришлось продлить на целых 5 часов. Вопреки ожиданиям, явка избирателей на участки была высокой - 72,7%. Иранское руководство интерпретирует такие показатели как подтверждение веры населения в исламский режим. На наш взгляд, не последнюю роль здесь играет и то, что иранцы таким образом используют возможность добиться хоть каких-то перемен легальными средствами. Что же касается веры населения в исламский режим, то, очевидно, она уже не столь прочна, как это было раньше. Перед выборами А. Хаменеи заявил: «Если кто-то не хочет идти на выборы, чтобы поддержать исламский режим, пусть придет, чтобы поддержать свою страну». Так или иначе, политические процессы, происходящие сейчас в Иране, показывают необходимость адаптации исламского режима, представляющего собой достаточно архаичную форму правления, к изменившимся внутренним условиям и воздействию внешних факторов.
Х. Рухани набрал 50,8% голосов (при 50%, необходимых для победы в первом туре), М. Галибаф - 16,6, С. Джалили - 11,6, а А. Велаяти - всего 6,2%. Таким образом, «консерваторы» получили в сумме 34,4% голосов, не сумев даже приблизиться к результату Х. Рухани. Победе Х. Рухани способствовало и то, что многие иранцы голосовали не за «реформатора» Х. Рухани, а против «консерваторов», которые привели к власти и удерживали в ней М. Ахмадинежада, ввергнувшего страну в состояние экономического кризиса и международной изоляции. Кроме того, на выборах президента Ирана в 2013 г. чуть ли не впервые не был включен административный ресурс, возможно, из опасений повторения событий 2009 г. или в силу каких-то других соображений.
После объявления победы Х. Рухани десятки тысяч жителей иранской столицы и других городов вышли на улицы отпраздновать это событие. Победу ему во многом обеспечили голоса молодой части электората (моложе 30 лет), доля которого составляет более половины населения страны. У иранцев появилась надежда
на перемены, в первую очередь связанные с ослаблением внешнего давления. После выборов в Иране резко вырос курс риала.
Любой политик, который пришел бы на смену М. Ахма-динежаду, «реформатор» или «консерватор», в первую очередь решал бы двуединую задачу спасения иранской экономики. Одна ее составляющая, причем более трудная, - обеспечить эффективное администрирование внутренних экономических механизмов после десятилетий их нерациональной эксплуатации. Как следует из предвыборных дебатов, у Х. Рухани нет на этот счет четкой программы. Вторая задача - выровнять отношения с Западом, в первую очередь с Вашингтоном, в интересах ослабления или даже снятия экономических санкций. М. Ахмадинежад в силу инерции американского политического мышления на эту роль не подходил, хотя и делал соответствующие «заходы»; ему приписывалось участие в захвате заложников - служащих посольства США в 1979 г.
Новый президент представляется для такой миссии вполне подходящей фигурой. Ходжат-оль-эслам Х. Рухани в свои 64 года является одним из самых «молодых» и нетипичных представителей духовной элиты ИРИ. Кроме теологического, он получил юридическое образование и защитил докторскую диссертацию в Кале-донийском университете в Глазго. Владеет несколькими иностранными языками. Имеет опыт работы на важных государственных и дипломатических должностях. Будучи переговорщиком с иранской стороны по ИЯП, он проявил значительно больше гибкости, чем другие его коллеги. В 2003 г. при участии Х. Рухани была достигнута договоренность с тройкой европейских стран (Великобританией, Францией и Германией) о приостановке программы обогащения урана.
В Иране президент не определяет стратегию ни внешней, ни внутренней политики, это прерогатива Верховного лидера. Президент может действовать в пределах заданного ему сверху достаточно узкого коридора. Однако за годы нахождения у власти М. Ахмадинежада властная вертикаль в стране была заметно расшатана, что создает для США более благоприятные, чем раньше, условия для применения в отношении Ирана «мягкой силы» с целью изменения политических реалий в этой стране. Об этом говорит и высказанный недавно идеологом внешней политики США З. Бжезинским намек на то, что, «к счастью, существует лучший, если не идеальный вариант», имея в виду путь решения иранской проблемы без вооруженного вмешательства в страну.
Запад возлагает серьезные надежды на изменения во внешней политике Ирана в связи с избранием Х. Рухани. Президент США, хоть и с оговорками, в числе первых зарубежных лидеров поздравил его с победой на выборах. Ни одна из стран Запада не поставила под сомнения их результаты, как это делалось раньше. С другой стороны, Тегерану для выхода из экономического штопора необходимо наводить мосты с Западом. В связи с этим с достаточной долей уверенности можно предположить, что избрание Х. Рухани стало результатом не столько перипетий последних дней перед выборами, сколько задуманной заранее иранским руководством сложной политической многоходовки.
Рискуя повториться, еще раз напомню, что делать прогнозы политического курса Ирана на будущее - занятие неблагодарное в силу вышеизложенных причин. Тем не менее первые шаги и высказывания Х. Рухани в новом качестве позволяют сделать некоторые выводы о характере будущей власти и ее приоритетах, которые, естественно, будут корректироваться по мере их соприкосновения с политическими реалиями.
Очевидно, что не только в различных слоях населения Ирана, но и в определенных группировках духовной элиты, к которой ходжат-оль-эслам Х. Рухани имеет прямое отношение, созрело понимание того, что главные социальные угрозы правящему режиму продуцируются присущей ему консервативностью. На встрече с представителями иранского духовенства новый президент дал понять, что духовенство должно служить обществу, а не пытаться подстраивать его под собственные установки, к тому же достаточно противоречивые. Таким образом, если раньше духовенство пыталось строить общество «под себя», то Х. Рухани стремится приспособить духовенство к обществу - занятие абсолютно логичное в нынешних иранских условиях, но отнюдь не безопасное.
После инаугурации Х. Рухани представил предложения по составу своего кабинета, в котором преобладают технократы, ранее работавшие в правительстве А. Хашеми-Рафсанджани. Это недвусмысленно говорит о том, что экс-президент будет оказывать серьезное влияние на новое правительство, и о том, что из политического арсенала достают одну из старых обойм. В этом есть свои минусы и плюсы. Главная задача кабинета М. Рухани - выведение страны из экономического штопора. В свое время правительство А. Хашеми-Рафсанджани в решении экономических проблем не преуспело, и «новые старые лица» вряд ли смогут серьезно в этом помочь. С другой стороны, выход Ирана из экономического тупи-
ка в первую очередь зависит от преодоления разногласий с Западом, а именно А. Рафсанджани на протяжении многих лет был наиболее предпочтительной для него фигурой в иранской духовной элите. Это должно отразиться на отношении Запада к новому иранскому кабинету.
Избрание президентом «реформатора» при «консервативном» парламенте минимум на три года вперед создает для Ирана серьезную внутриполитическую проблему. Так или иначе, она будет решена, но в ходе ее решения для Х. Рухани важно добиться хотя бы минимального взаимопонимания с парламентским большинством. В противном случае вся его дальнейшая внутри- и внешнеполитическая деятельность столкнется с дополнительными трудностями, а это в свою очередь отразится на обстановке в стране.
Налаживание диалога с Западом также будет делом непростым, в частности, потому, что иранскому руководству необходимо «сохранить лицо», в том числе перед мощным антиамериканским лобби в Тегеране, не создать впечатления капитуляции и одновременно идти на уступки, без которых невозможно решить экономические проблемы страны.
Нужно отдать X. Рухани должное - он сразу дал понять, что не собирается поступаться законным правом Ирана на обладание мирным атомом, и справедливо охарактеризовал мнимую «военную составляющую» ИЯП как пропагандистскую выдумку Вашингтона, реальной целью которой является оказание давления на иранцев. Он подкрепил свою позицию заявлением МИД Ирана о том, что Тегеран в ближайшее время подпишет с Россией соглашение о строительстве новой АЭС. Х. Рухани подчеркнул также, что Тегеран не приемлет американскую политику «кнута и пряника». Очевидно, что, поскольку США не считаются ни с чьими интересами, кроме собственных, «кнута» в их линии в отношении Ирана будет значительно больше, чем «пряника». Американские конгрессмены, несмотря на в целом позитивную реакцию Вашингтона на избрание Х. Рухани, 1 августа 2013 г. одобрили ужесточение санкций против Ирана, грозящее полностью блокировать продажу иранской нефти на мировых рынках к 2015 г. Диалог между Тегераном и Западом, в первую очередь Вашингтоном, будет неизбежно сопровождаться наступлением последнего на позиции России и Китая в Иране и в регионе.
Продвижение интересов России в Иране зависит не только от политического взаимодействия, которое, несмотря на имеющиеся разногласия, осуществляется на стабильно высоком уровне,
но и от экономического сотрудничества, к сожалению, сокращающегося в последние годы. Это происходит вопреки логике двусторонних отношений и имеющимся у Тегерана и Москвы возможностям направить данный процесс во взаимовыгодное русло. Очевидно, что описанное положение необходимо исправлять при новом иранском президенте, тем более что ядерная энергетика является самым перспективным направлением двустороннего взаимодействия.
«Москва», М, 2013 г., № 11, с. 159-171.
П. Малышев,
политолог (СПбГУ)
СТРАНЫ СОВЕТА СОТРУДНИЧЕСТВА АРАБСКИХ ГОСУДАРСТВ ПЕРСИДСКОГО ЗАЛИВА В СИРИЙСКОМ КОНФЛИКТЕ: ИНТЕРЕСЫ И ЦЕЛИ, РОЛЬ, СТЕПЕНЬ УЧАСТИЯ
Сирийский конфликт, переросший в полномасштабную гражданскую войну и давно вышедший за рамки региональной проблемы, уже долгое время приковывает к себе внимание ключевых игроков на мировой политической арене. Протестное движение в Сирии оформилось к марту 2011 г. и поначалу носило ненасильственный характер - люди на улицах требовали немедленных политических реформ и социальной справедливости, что было далеко не ново в условиях «арабской весны». Президент Башар Асад, обладавший реальной политической поддержкой среди большой части населения, тем не менее не стал открещиваться от реформ, поступил мудро и попытался «возглавить восстание», предложив политическую амнистию, перестановки в правительстве, снятие чрезвычайного режима. Несмотря на очевидное желание властей идти на уступки, в короткие сроки сирийский протест перерос в полномасштабную гражданскую войну с многочисленными жертвами среди мирного населения и реальной угрозой повторения «ливийского сценария». Эксперты справедливо отмечают, что определенную ответственность за кровопролитие несут консервативные круги сирийской политической элиты, пытавшиеся решить проблему с позиции силы вопреки президентскому слову. Тем не менее очевидно, что изначально в сирийских протестах большую роль играл внешний фактор, а страна стала заложницей политических интриг в борьбе за региональное влияние.
