CC BY
36
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИя. 2008. № 4
Н.А. Белоус
инвариантные характеристики основы речевого произведения в конфликтном дискурсе
Отсутствие систематического описания конфликта с позиций коммуникативной лингвистики обусловливает актуальность обращения к различным аспектам конфликтного дискурса. Гармония в общении зависит не только от знаний о стратегиях и тактиках, обеспечивающих коммуникативный успех, но и от четких представлений о качествах говорящих личностей и свойствах речевых действий, которые вносят дисгармонию в коммуникацию, разрушают понимание, вызывают негативные эмоциональные состояния партнеров коммуникации. В последнее время в поле внимания исследователей включаются такие явления, как коммуникативный сбой [Падучева, 1996], коммуникативный провал [Шмелева, 1997], коммуникативная неудача [Городецкий,1985; ермакова, 1993; Кобозева, 1987], коммуникативная помеха [Ладыженская, 1987], языковой конфликт [Ильенко, 1992] и др. Эти явления маркируют отрицательное поле коммуникативного взаимодействия.
Мы считаем, что в качестве конфликтного дискурса выступает такое речевое взаимодействие собеседников, иллокутивная доминанта которого характеризуется наличием столкновения коммуникативных целей, в результате чего участники дискурса испытывают отрицательные эмоции благодаря вербальному воздействию друг на друга.
Полагаем, что участники конфликтных дискурсов нарушают поведенческие нормы в рамках типовых интеракций, а именно — «принцип кооперации», так как процессу конфликтного общения присуща эффективность, если вслед за Г.П. Грайсом под эффективностью понимать конвенциональное и интенсиональное воздействие на слушающего, посредством которого он опознает намерение говорящего [Грайс, 1985: 225]. Ценности, разделяемые всеми членами коммуникативного взаимодействия, либо не присущи участникам конфликтной интеракции, либо типовые разновидности интеракций не являются составляющей языковой картины мира конфликтующих собеседников.
Наше исследование иллокутивных действий речевого произведения проводится в свете решения общей лингвистической задачи — различения разных контекстов конфликтного дискурса и случаев их прагматического употребления.
Иллокутивная структура конфликтного дискурса как коммуникативной единицы представляет собой упорядоченную потенциалом последовательность однородных или разнородных в иллокутивном плане действий, что позволяет различать в функциональном плане моноиллокутивные и полииллокутивные типы. В проанализированных конфликтных дискурсах, как на русском, так и на английском языках, чаще встречаются единицы полииллокутивного характера.
Моноиллокутивные комплексы характеризуются совокупностью однородных иллокутивных действий, например только дескриптивных или только нарративных. Полииллокутивные комплексы представляют собой совокупность разнородных в иллокутивном плане действий, например директив и декларативов и т.п.
Иллокутивное действие в конфликтном дискурсе как способ реализации коммуникативного намерения, как инструмент воздействия не может считаться ингерентным свойством лишь какого-то отдельного употребления речевого действия в форме репликового шага, а рассматривается в виде некоего прагматического «правила», задающего и направляющего действие реципиентов в конфликтном дискурсе в пределах иллокутивной сферы и соотнесенности ее с коммуникативным столкновением целей в конфликтном дискурсе. В конфликтном дискурсе контакты между участниками порождают столкновения, вызванные противоречивыми коммуникативными интенциями. Практически любой речевой жанр в зависимости от речевых условий может развиваться по двум противоположным сценариям: кооперативному и конфронтационному. К таким условиям относятся прагматические цели коммуникантов и их интенции. В зависимости от них говорящий предпринимает разнообразные коммуникативные шаги как релевантные фрагменты речевого жанра, которые формируют необходимую для него тональность общения.
Иллокутивный потенциал определяет характер интерактивной стороны диалога в виде инициирующего и закрывающего его диалогических шагов, которые в совокупности образуют одну диалогическую каузальную цепочку — интерактивный ход. Таким образом, иллокутивный потенциал как бы предписывает определенный «протокол» обмена диалогическими шагами между партнерами. В нем должны найти отражение моменты динамического характера диалогического текста, в основе которого будет заложена иллокутивная структура конфликтного дискурса.
В рассматриваемых конфликтных дискурсах на русском и английском языках отношения между коммуникантами дискурса развиваются не по прямой линии, а скачкообразно: например, в инициирующей реплике сначала доминирует экспозитив, затем — сатисфактив; или же наблюдается чередование речевых действий
с разными иллокутивными показателями: например, чередование комиссивов и экспозитивов. Итак, можно говорить о неоднородном и подвижном характере иллокутивного потенциала большинства примеров, что в свою очередь обусловливает полииллокутивный характер речевых действий реципиентов в конфликтном дискурсе.
В ходе конфликтной интеракции реципиент совершает некоторое количество иллокутивных действий, в каждом из которых заключена особая информация. Иллокутивное действие раскрывает способ реализации коммуникативного намерения участника взаимодействия в конкретном конфликтном речевом действии. С этой позиции иллокутивное действие охватывает иллокутивный потенциал и иллокутивную силу речевого конфликтного произведения.
Иллокутивный потенциал в конфликтном дискурсе представляет собой совокупность коммуникативных возможностей прагматического «правила» в отдельном прагматическом типе элементарных речевых действий, он создает типовой иллокутивный фрейм для конфликтного дискурса.
Конкретная соотнесенность иллокутивного действия с коммуникативной целью в рамках иллокутивного потенциала образует иллокутивную силу такого действия. Иллокутивная сила выражает конкретное целевое назначение элементарного речевого действия как инструмента воздействия в пределах заданного иллокутивным потенциалом фрейма. Категоризационный характер иллокутивной силы проявляется в полном объеме в перформативных матрицах, где иллокутивное действие реализуется в виде элементарного речевого действия. Речевые действия материализуются в репликовых шагах [Романов, 1988]. Некоторые шаги эксплицируют иллокутивную доминанту. для описания ее особенностей и характерных черт в конфликтном дискурсе было:
1) определено общее количество репликовых шагов русскоязычных и англоязычных участников различного пола в конфликтном дискурсе в рамках схем-примеров ситуаций взаимодействий, взятых для анализа;
2) выявлена принадлежность того или иного иллокутивного действия реципиента к тому или иному коммуникативно-прагматическому фреймовому типу [далее КПФТ] взаимодействия, разновидности КПФТ и виду разновидности КПФТ;
3) выявлено целевое назначение того или иного иллокутивного действия, совершенного каждым реципиентом;
4) выделена иллокутивная доминанта речевых действий отдельно рассматриваемых реципиентов мужского и женского пола.
Анализ корпуса примеров выявил основные характеристики конфликтных речевых действий:
1) иллокутивная доминанта русскоязычного участника интеракции мужского пола представлена КПФТ «декларатив» (27% от общего числа иллокутивных действий, совершенных участником в рамках 30 ситуаций), разновидности «экспозитив» (28% от общего числа представленных разновидностей), вида «возражение» (58% от общего числа «экспозитивов»), с доминантой целевого назначения — выражение крайнего несогласия с оппонентом, попытка обозначения своего мнения с приведением доказательств в свою пользу;
2) иллокутивная доминанта русскоязычного участника интеракции женского пола представлена КПФТ «регулятив» (34% от общего числа иллокутивных действий, совершенных участником в рамках 30 ситуаций), разновидности «сатисфактив» (97% от общего числа представленных разновидностей), вида «порицание» (44% от общего числа «сатисфактивов»), с доминантой целевого назначения — выражение неодобрения, осуждение; объявление выговора;
3) иллокутивная доминанта англоязычного участника интеракции мужского пола представлена КПФТ «декларатив» (45% от общего числа иллокутивных действий, совершенных участником в рамках 13 ситуаций), разновидности «экспозитив» (79% от общего числа представленных разновидностей), вида «возражение» (36% от общего числа «экспозитивов»), с доминантой целевого назначения — выражение крайнего несогласия с оппонентом, попытка обозначения своего мнения с приведением доказательств в свою пользу;
4) иллокутивная доминанта англоязычного участника интеракции женского пола представлена КПФТ «декларатив» (35% от общего числа иллокутивных действий, совершенных участником в рамках 13 ситуаций), разновидности «экспозитив» (100% от общего числа представленных разновидностей), вида «возражение» (43% от общего числа «сатисфактивов»), с доминантой целевого назначения — с доминантой целевого назначения — выражение крайнего несогласия с оппонентом, попытка обозначения своего мнения с приведением доказательств в свою пользу.
Полученные результаты свидетельствуют о том, что характеристики иллокутивной доминанты русскоязычного участника интеракции мужского пола схожи с характеристиками иллокутивной доминанты англоязычного участника мужского пола, в то время как характеристики иллокутивных доминант русскоязычного и англоязычного участников интеракции женского пола отличаются. Возвращаясь к действию конфликтного механизма, отметим, что, во-первых, при взаимодействии русскоязычных коммуникантов в большинстве случаев участник женского пола инициирует конфликт, речедействуя с целевым назначением сделать выговор своему
оппоненту, и предпринимает попытку закрепить за собой сильную позицию во взаимодействии, переходящем в конфликтную интеракцию — это подтверждается тем, что впоследствии в ходе конфликтного дискурса именно данный участник проявляет себя как конфликтоактивный реципиент. Во многих случаях реципиент мужского пола выбирает тактику отступления или даже ухода из конфликта — и здесь снова именно реципиент женского пола выступает с инициативой, но теперь уже продолжить конфликтную интеракцию. Англоязычный коммуникант женского пола также является инициатором продолжения конфликтного дискурса. Во-вторых, при взаимодействии англоязычных коммуникантов в большинстве случаев инициатором является участник не женского пола, а мужского. Он речедействует с целевым назначением выразить свое неодобрение и несогласие в отношении каких-либо действий своего оппонента, однако он не предпринимает попытку занять сильную позицию во взаимодействии, поскольку сталкивается со схожими тактическими приемами участника женского пола, имеющими то же целевое назначение. Поэтому в случае с интеракцией между русскоязычными реципиентами вероятным ее исходом является отступление участника мужского пола с завоеванным статусом проигравшего в столкновении. Обратная ситуация происходит с англоязычными реципиентами.
Иллокутивная доминанта реализуется в пределах речевого действия; один из ее компонентов, а именно иллокутивная сила, может быть обозначен как целевое назначение того или иного реп-ликового шага. данное целевое назначение в пределах заданного КПФТ проявляется в полном объеме в перформативных матрицах — высказываниях особого вида, содержащих специфические предикатные единицы типа перформатив. В ходе исследования мы выяснили, что именно перформативы с функциями утверждения влияния и проявления власти (с целевым назначением приказа и требования), прояснения причин, доказательств, сообщений (с целевым назначением утверждения) и с функцией принятия установки (с целевым назначением пожелания, желания и извинения) являются доминантными предикатами в конфликтных ситуациях.
Классификация иллокутивных доминант в конфликтном дискурсе проводится в связи с особенностями действий его реципиентов. Основой для классификации иллокутивных доминант являются семантические характеристики и авторство репрезентируемых иллокутивных доминант. Учитывая тот факт, что в конфликтном дискурсе можно нападать и защищаться при столкновении коммуникативных интенций, можно выделить две общие группы иллокутивных доминант: инициатора (например, со значением «нанесение обиды» и под.) и вовлеченного в конфликтный дискурс (например, со значением «переживание обиды» и под.).
Эти две группы имеют разновидности: первая в соответствии с особенностями речевых действий инициатора в конфликтном дискурсе и вторая в соответствии с речевыми действиями вовлеченного в конфликтный дискурс. Можно выделить два основных типа иллокутивных доминант со значением «инициирование в конфликтном дискурсе», которые отличаются друг от друга наличием/отсутствием признака интенциональности (намеренности):
1) намеренное инициирование в конфликтном дискурсе. Субъект 1 (или инициатор) намеренно вызывает в Субъекте 2 (вовлеченном в конфликтный дискурс) отрицательные чувства по отношению к себе / коммуникативному намерению. В этом типе можно выделить разновидности в соответствии с тематическим содержанием речевого действия:
• создание негативного образа, умаление положительных характеристик, оскорбление Субъекта 2;
• создание негативного образа, умаление положительных характеристик, оскорбление людей, близких Субъекту 2;
• констатация в речи нарушения обещания, данного Субъекту 2;
2) ненамеренное инициирование в конфликтном дискурсе. Субъект 1 нечаянно вызывает в Субъекте 2 отрицательные чувства. В этом типе речевого акта можно выделить те же разновидности в соответствии с тематическим содержанием речевого действия, что и в предыдущем.
Иллокутивная доминанта «инициирования конфликтного дискурса» классифицируется вне зависимости от (не)намеренности действий инициатора конфликтного дискурса:
1) «открытое» противостояние. Субъект 2 открыто выражает свое неприятие точки зрения Субъекта 1. Делает он это с помощью вербальных и невербальных средств. Можно выделить две стратегические разновидности способов объективации противостояния Субъектом 2:
• Субъект 2 берет на себя ролевой статус лидера общения и соответственно становится инициатором, его речевые действия всегда характеризуются наличием признака ин-тенциональности;
• Субъект 2 продолжает выполнять свои коммуникативные роли и объективирует свое подавленное психоэмоциональное состояние в своих речевых действиях, т.е. совершает по отношению к Субъекту 1 ответное действие. Действия такого типа также можно классифицировать в соответствии с тематическим содержанием;
2) «скрытое» противостояние: Субъект 2 не выражает вербаль-но свое психоэмоциональное состояние, однако присутствуют
невербальные признаки этого состояния, которые Субъект 2 не в силах скрыть.
Таким образом, можно выделить 13 типов иллокутивной доминанты «противостояние»: «намеренное противостояние»; «намеренное противостояние путем оскорбления партнера по коммуникации»; «намеренное нанесение обиды путем оскорбления близких партнера по коммуникации»; «намеренное противостояние путем невыполнения ожидаемого партнером по коммуникации действия»; «ненамеренное противостояние»; «ненамеренное противостояние путем оскорбления партнера по коммуникации»; «ненамеренное противостояние путем оскорбления близких партнера по коммуникации»; «ненамеренное противостояние путем невыполнения ожидаемого партнером по коммуникации действия»; «переживание противостояния»; «переживание "открытого" противостояния с объективацией противостояния в речи»; «переживание "открытого" противостояния со сменой ролей и ответным нанесением обиды путем оскорбления партнера по коммуникации»; «переживание "открытого" противостояния со сменой ролей и ответным нанесением обиды путем оскорбления близких партнера по коммуникации»; «переживание "открытого" противостояния со сменой ролей и ответным нанесением обиды путем невыполнения ожидаемого партнером по коммуникации действия».
Как было отмечено, конкретная соотнесенность иллокутивного действия в конфликтном дискурсе с коммуникативной целью в рамках конфликтного фрейма-потенциала образует иллокутивную силу такового действия. Иллокутивная сила и иллокутивный потенциал могут вступать друг с другом в различные отношения.
Рассмотрим характер соотношения иллокутивной силы и иллокутивного потенциала на примере (взятом из корпуса анализируемого материала) конфликтного дискурса: реципиенты интеракции: Р1 и Р2: P1 — муж, P2 — жена. P1>P2. Выявим характер соотношения иллокутивного потенциала и иллокутивной силы высказываний реципиентов. В круглых скобках содержатся номера высказываний в пределах репликовых шагов, жирным шрифтом выделены маркеры, указывающие на неравное соотношение между иллокутивным потенциалом и иллокутивной силой.
Р1 (1): Are you telling me that you had half a dozen marriage proposals??
Р2 (2): Yes.
Р1 (1а): Bloody hell, I wish you'd married the first silly bugger who asked you!!!!!!
Р2 (2а): I did. (2б): ^e others tried to change my mind!!!
Выявим иллокутивный потенциал высказываний коммуникантов и представим результаты в виде прагматограммы: Р1:
(экспозитив / декларатив), (сатисфактив / регулятив); Р2: (кон-статив / дескриптив), (констатив / дескриптив), (экспозитив / декларатив).
В высказывании 1 критика действий Р2 представлена Р1 в форме вопроса, что в определенной степени должно смягчать тот коммуникативный эффект, которого хочет добиться Р1 (если бы эти высказывания были представлены в форме констативов, «порицание» было бы более явным, как в высказывании (1а). В высказывании (1) иллокутивная сила больше иллокутивного потенциала, что достигается благодаря присутствию в речи реципиента определенных семантических маркеров (в тексте выделены жирным шрифтом). Присутствующие в речи Р2 констативы, дескриптивы, экспозитивы и декларативы относятся к информативно-дескриптивному коммуникативно-прагматическому типу высказываний, при этом высказывание (1а) — пожелание (не приказ или принуждение институционального порядка). Поэтому в высказываниях Р2 иллокутивная сила меньше иллокутивного потенциала. Остальные высказывания Р1 и Р2 — констативы и экспозитивы, в которых иллокутивная сила равна иллокутивному потенциалу.
Особенностью иллокутивной силы речевых произведений в конфликтном дискурсе является то, что иллокутивная сила вступает во все три типа соотношений с иллокутивным потенциалом: 1. ИС=ИП, 2. ИС<ИП, 3. ИС>ИП.
Итак, особенные характеристики иллокутивной доминанты, которая локализует особенности иллокутивного потенциала и иллокутивной силы конфликтного речевого произведения, сводятся к следующим положениям.
1. Иллокутивная доминанта не имеет четко определенного места в конфликтном дискурсе, ее формирование происходит в начале или середине диалогического взаимодействия, а ее закрепление — в середине или конце. Иллокутивная доминанта в конфликтном дискурсе подвижна и изменчива.
2. Иллокутивная доминанта может иметь как эксплицитную, так и имплицитную форму выражения. Конфликтность личностной установки говорящего проявляется, как правило, в эксплицитных интенциях, направленных на оценку событий, людей и их поступков. Имплицитная же форма выражения иллокутивной доминанты может быть представлена высказываниями, в которых иллокутивная сила больше иллокутивного потенциала.
3. Основные характеристики иллокутивной доминанты конфликтного дискурса можно представить системно — в виде последовательности иллокутивных действий, которые в свою очередь можно представить в виде сочетаний различных прагматических типов.
4. В конфликтном дискурсе отношения между коммуникантами дискурса развиваются не по прямой линии, а скачкообразно. Или же наблюдается чередование речевых действий с разными иллокутивными показателями: например, чередование комиссивов и экспозитивов. В результате смены иллокутивных доминант речевого поведения коммуникантов конфликтный дискурс имеет дискретный характер, что обусловливает отсутствие его планомерности.
Литература
Городецкий Б.Ю. К типологии коммуникативных неудач // Диалоговое взаимодействие и представление знаний. Новосибирск, 1985. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16.
М., 1985. С. 217—238. Ермакова О.П. К построению типологии коммуникативных неудач (на материале естественного русского диалога) // Русский язык в его функционировании: Коммуникативно-прагматический аспект. М., 1993. Ильенко С.Г. К поискам ориентиров речевой конфликтологии // Аспекты речевой
конфликтологии. МПб., 1992. Кобозева И.М. «Теория речевых актов» как один из вариантов теории речевой деятельности // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М., 1987. Ладыженская Т.А. Живое слово. М., 1987. Падучева Е.В. Семантические исследования. М., 1996.
Романов А.А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения. М., 1988.
Шмелева Т.В. Модель речевого жанра. Топ-модель речевого жанра // Жанры речи. Саратов, 1997.
