CC BY-NC-ND
15
Политика в обществе
М.А. Гордеева Я.В. Лапицкая
ИНТЕРПРЕТАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ В ПРОЦЕССЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ: МЕЖДУ СЛОВОМ И ДЕЛОМ
О том, насколько сильно могут расходиться политические интенции и их воплощение, написано достаточно много, поэтому целью этой статьи стал анализ политических событий в контексте соотнесения их собственно европейских интерпретаций с реальными эффектами и резонансами.
Европейский союз представляется не только формальной организацией, но и в значительной степени пространством экономической и политической интеграции, что создает достаточно большое поле для анализа целого ряда политических событий, которые несмотря на свою простоту и видимую одномерность имели весомое символическое значение для становления Евросоюза как одного из самых мощных игроков современности.
В первую очередь необходимо ответить на достаточно простой, но ключевой для данной статьи вопрос: почему одни события провоцируют большой общественный резонанс и массу интерпретаций, а другие остаются совершенно незамеченными?
Начнем с того, что значимость любому событию или явлению общественной жизни придают именно механизмы резонанса, создающие в числе прочих эффект причастности индивида и в целом всего сообщества к происходящему. Придание некоторым из этих событий символического значения происходит на основе целого ряда факторов, которые будут рассмотрены далее, что делает возможным выстраивание событийных рядов и до некоторой степени прогнозирование развития ситуации в будущем. Однако проблема с прогнозом чаще всего заключается в том, что, несмотря на всю очевидность факта влияния такого рода «символов» на область политического, все же сохраняется неоднозначность интерпретаций, создающая контекст множественности сценариев развития и, соответственно, непредсказуемости выбора одного из них в конкретно взятый момент.
Любая группа определяется набором элементов, позволяющих определить ее как «сообщество». К ним, безусловно, относятся так называемые базовые ценности и ценности, позволяющие выстроить определенную идентичность, а также членство в этой группе, основанное на принципе доступности, и церемонии и ритуалы, каждый из которых можно считать проявлением одного из основных мифов сообщества1.
Ценности идентичности в данном случае очень важны, потому что во многом именно через опирающиеся на них механизмы коллективной памяти выстраиваются интерпретации событий современности и структурируется прошлое.
Ценности групповой идентичности - это динамическая характеристика сообщества, которая, во-первых, изменяется во времени (хронологически, так как признаки идентичности даже одного и того же сообщества, существовавшего, предположим, 50 лет назад, не совпадают с его современными компонентами идентичности), а во-вторых, в пространстве (активное взаимодействие между символами культуры и реальностью). Последнее, а именно изменение идентичности в пространстве, наиболее важно для объяснения того, каким образом выстраиваются интерпретации политических событий, так как существующие в данном сообществе наборы символов переходят в политическую практику, а она, в свою очередь, влияет на эти символы и интерпретации. Таким образом, если в системе и существует равновесие между традицией и инновацией, то оно может быть определено только как ее динамическая характеристика.
Коллективная память, с одной стороны, делает возможной, а с другой - предопределяет интерпретацию события через взаимодействие с воприятием индивида, уже воспитанным на определенных ценностях данного сообщества, а также именно коллективная память формирует информационный контекст в сообществе, с которым автоматически увязывается все происходящее.
Как социальный феномен сообщество определяется через каждодневную практику определенных ритуалов и процедур. Именно они наполняют основные протообразы и символы конкретным смыслом2. В этом смысле любое значимое событие влияет на существующие или даже создает новые символы, а они, в свою очередь, увековечивают сами события. Пожалуй, вся история создания Евросоюза иллюстрирует этот процесс и самым ярким примером стало празднование 50-летия Евросоюза в 2007 г., которое будет рассмотрено ниже.
Особая значимость ритуалов, а значит, и наиболее заметных политических событий, состоит в том, что они являются
своего рода «точками входа» ("points of entry"3), включения индивида в систему и, таким образом, необходимы для индивидуальной и коллективной ориентации группы. Эти «точки причастности», если их можно так назвать, важны еще и потому, что в значительной степени позволяют реализовать потребность «вершить историю», что отвечает доминантной склонности человека обладать инициативой и контролировать ситуацию.
Политическое событие, проходя сквозь фильтр коллективной памяти, приобретает определенный индекс значимости, исходя из того, насколько оно отражает базовые ценности или ценности идентичности конкретного сообщества. Вызываемый тем самым общественный резонанс дает событию энергию для того, чтобы потенциально стать одним из действующих в сообществе символов, которые впоследствии сложатся в единое информационное пространство и «историю». Такие потенциальные символы важны еще и потому, что позволяют укреплять или даже реанимировать систему базовых ценностей сообщества. Как только событие достигает уровня потенциального символа, оно попадает в систему информационного распространения, охватывающую все сообщество. Это событие также включается в существующую модель истории и конструирование возможного сценария для будущего, что часто провоцирует наложение современного типа идентичности.
Общественный резонанс определяет политический потенциал события. Сам резонанс возникает только тогда, когда происходящее задевает так называемые «общие струны» членов сообщества, когда оно обладает для них некой универсальной ценностью4. Категория «общей струны» обязательно включает в себя личный опыт и индивидуальные ценности участников сообщества. Таким образом, события, оставляющие по себе значительный след, представляют собой уникальную смесь компонентов, отвечающих общему настрою сообщества и его отдельных членов.
Важность резонанса как политического механизма состоит еще и в том, что он является одним из базовых элементов общественного консенсуса. Во-первых, консенсуса между политической элитой и обществом, а во-вторых, консенсуса вокруг базовых ценностей, постоянно активируя их и наполняя конкретным смыслом. Таким образом, удается прийти к еще одному важному результату: придать базовым ценностям динамический характер, что достигается путем резонирования схожих, но тем не менее по своей сути разных событий. Такое постоянно меняющееся равновесие позволяет обеспечить более тесное взаимодействие двух
уровней консенсуса - базового (относительно основных ценностей) и процедурного (относительно существующих в обществе правил игры), что не только еще больше лигитимирует власть, но и может быть сильным моблизационным фактором, создавая так называемые «сети доверия» (trust networks), которые функционируют и создаются в процессе социального взаимодействия.
Итак, какие события в представлении самих европейцев явились знаковыми для процесса европейской интеграции?
1. Речь У. Черчилля 19 сентября 1946 г. в Цюрихе.
2. Римские договоры.
Для послевоенной, лежащей в руинах Европы единственной концепцией развития, которая могла вызвать общественный резонанс, стала концепция кооперации и сотрудничества. Базовые ценности нового сообщества предполагали развитие экономических связей в качестве панацеи от новых конфликтов и недопущение доминирования какого-либо отдельного европейского государства. Одним из первых, кто облек эти потенциальные «символы» в более или менее четкие формы и сделал их публичным достоянием, был У. Черчилль, на тот момент экс-премьер-министр Великобритании. 19 сентября 1946 г. в Цюрихе произошло едва заметное на фоне разгорающейся «холодной войны» событие - его выступление, где впервые была упомянута возможность создания «своего рода соединенных штатов Европы» ("a kind of United States of Europe"). Среди большого числа исследователей, изучающих конфликты, распространено мнение, что существует так называемая цикличность основных ценностей в любом сообществе. Культура войны, нацеленная на агрессивное форсированное развитие и тем самым на неизбежное насилие, после масштабных конфликтов (каким, безусловно, и была Вторая мировая война) сменяется циклом с ярко выраженным приоритетом мирного развития, поэтому то, что сказал У. Черчилль, наилучшим образом соответствовало моменту и было немедленно замечено и оценено. Это направление, названное впоследствии еврофедерализмом, получило определенное развитие (выразившееся, например, в порядке формирования и работы Европарламента), но на сегодняшний день его нельзя назвать ведущим. Рассматривая «проект Черчилля», нельзя обойти вниманием то значение, которое он придавал франко-германскому тандему. Первым шагом в создании «европейской семьи», по Черчиллю, должно было стать (и в общем стало) налаживание партнерства между Францией и Германией, в то время как участие Великобритании не предполагалось вовсе. У. Черчилль предостерегал и от усиления отдельного государства. Роль нейт-
рализатора этой нежелательной тенденции отводилась структуре, в которой мощь отдельного государства становилась менее важной, а вместе с тем интересы малых государств учитывались наравне с интересами крупных. Несмотря на то что в современном ЕС роли основных игроков очевидны, равнозначность интересов всех участников - краеугольный камень политик и договорной базы союза. Одним из доказательств действия и одновременно защитой этого принципа на деле служит право вето, которым обладает каждая страна при принятии решений в Европейском союзе и Совете ЕС. И даже в свете последних решений5, которые практически исключают право применения вето после 2014 г. и вводят систему двойного большинства для принятия решений в Европейском союзе6, принцип защиты интересов малых стран учтен не в последнюю очередь.
Известно, что Черчилль предсказал буквально следующее: «...если бы народы Европы смогли объединить свои усилия в стремлении использовать созданное ими общее наследие для всеобщего блага, то для трехсот или четырехсот миллионов европейцев наступила бы эра благоденствия, процветания и великих свершений»7. Даже если отвлечься от патетики оратора, современные факты во многом подтвердят слова, сказанные с расчетом на дальнюю перспективу. Сегодня ЕС - это пятьсот миллионов человек, крупнейший мировой рынок, ВВП которого составил 11,5 трлн евро (14,2 долл.) в 2006 г.8
Еще один важный пункт, продекларированный впервые после Второй мировой войны, пожалуй, именно Черчиллем, -это перспективность и даже необходимость общего европейского гражданства, более того - проявление «чувства расширенного патриотизма». В осознании этой необходимости - корни выстраиваемой европейской идентичности, прежде всего в ее гражданском аспекте9, одного из самых значимых «проектов» европейского сообщества в последние десятилетия.
В целом можно сказать, что «система сбалансированных внутриевропейских отношений» (современный ЕС) сложилась, воплотив во многом идеи, высказанные У. Черчиллем. Единственное, в чем определенно ошибся великий англичанин, так это в определении роли Великобритании. Ее он, как известно, выносил за рамки предполагаемой общеевропейской структуры. Несмотря на сохраняющуюся самостоятельность в некоторых правовых вопросах, неприсоединение к странам Шенгенского соглашаения и еврозоне, а также некоторые другие «островные особенности», Великобритания уже давно является полноправным и активным участником Евросоюза.
Возникший впоследствии Европейский союз был менее федеральным по своей сути, чем он виделся Черчиллю, но это не изменило целей, поставленных перед европейским объединением. Мир, скрепленный всеобщим стремлением к процветанию, совместное противостояние внешним угрозам и сплочение европейцев в наднациональную общность - вот итог шестидесяти лет, прошедших с момента речи «о европейском союзе» в Цюрихе.
Нет ничего удивительного в том, что ЕС, несмотря на все призывы У. Черчилля к политической интеграции, начался все же с экономического сотрудничества и долгое время оставался возможностью для реализации бизнес-проектов. Резонансный потенциал идеи экономического развития на момент послевоенной ситуации был намного выше, чем какие-либо идеи политических союзов. К этому следует добавить, что негативный опыт предыдущих политических союзов, включая и союз «государств оси», был еще слишком свеж и ярок. Поэтому неудивительно, что одним из значительных событий для ЕС в этом году стал юбилей Римских договоров, который преподносился в официальных источниках как «день рождения» Европейского союза. Что под этим понимается и почему именно дата подписания договоров о создании Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Евроатома были выбраны в качестве отправной точки в истории Евросоюза?
Трудно подвергать сомнению значимость создания ЕЭС для будущего Европы, однако структура, посредством которой экономическая интеграция должна была осуществляться, была создана еще в 1950 г. в результате подписания Парижского договора (или договора о создании Европейского объединения угля и стали). Именно этот договор стал основой первого послевоенного объединения и его институциональной базой. Были созданы четыре основных института, которые модернизировались со временем:
1. Европейская комиссия;
2. Совет министров;
3. Общественная ассамблея (ныне Европарламент);
4. Европейский суд.
Римские договоры, как и последующие, видоизменяли их сообразно целям и формам интеграционных процессов.
Европейский союз как политический актор появился благодаря Маастрихтскому договору только в 1991 г., когда стало ясно, что экономическая интеграция - не предел европейских возможностей и что политический альянс способен принести еще большие дивиденды. Эта смена стадий развития представля-
ется не только закономерной, но и отвечающей чертам новой политической реальности в мировой политике. В данном случае идеи о каких-либо новых формах экономического сотрудничества внутри европейского сообщества больше не могли быть резонансными, потому что именно к 90-м годам ХХ в. окончательно оформляется набор новых ценностей - обеспечение безопасности (меняется даже наполнение этого термина - от безопасности военной, актуального концепта периода «холодной войны», к безопасности личной, включая обеспечение жизненно необходимыми продуктами и соблюдение прав человека), мобильность и коммуникация. К тому же многие из современных проблем едва ли можно решить не прибегая к коллективным действиям, такие как контроль за миграционными потоками, разработка новой политики общественного консенсуса, учитывая количество меньшинств в каждом из европейских государств, и т. д.
Так почему же считается, что «вместе»10 европейцы с 1957 г., а не с 1950-го (начало интеграции) или 1991-го (появление Европейского союза)? Официальный сайт ЕС в разделе «Что мы празднуем» информирует, что именно подписание Римских договоров «создало нашу европейскую семью»11. Дальнейшему единению способствовали «общие ценности: свобода, демократия, верховенство закона, уважение прав человека и равенство». Все перечисленное преподносится как определенный итог развития, что тоже служит поводом для праздника. Однако, нам кажется, что фактическая составляющая юбилея Римских договоров не столь важна по сравнению с возможностями этого события как информационного повода. Поскольку при ближайшем рассмотрении нам не удалось обнаружить данных о праздновании предыдущих юбилеев договоров 1957 г., рискнем предположить, что первостепенной была необходимость «выделить», «отметить» событие европейского масштаба, и круглая дата Римских договоров была в этом смысле подходящей. Праздник нужен был для того, чтобы «встряхнуть» ЕС в его теперешнем (практически кризисном) состоянии, привлечь дополнительное внимание граждан и использовать этот момент, например, для политического заявления. Таким заявлением стала Берлинская декларация, подготовленная председательствующей в Совете Германией.
Берлинская декларация была подписана 24-25 марта в честь пятидесятого юбилея подписания Римских договоров. Этот документ имел большое символическое значение, поскольку в нем не только упоминались основные достижения ЕС, но и очерчивались основные направления для его будущего развития. В части I декларируются традиционные европейские ценности,
такие как демократия, верховенство закона, равенство, толерантность и т. д.; в части II определяется круг угроз, эффективное противостояние которым возможно лишь благодаря слаженным действиям государств-членов на уровне ЕС, а не на уровне домашних правительств; часть III посвящена ближайшим политическим перспективам союза.
Берлинская декларация является самым весомым политическим документом из тех, что вообще могли появиться в период, когда Европа уже два года пытается оправиться от кризиса, порожденного нежданным провалом конституционного проекта на референдумах. Несмотря на символическую значимость декларации, на наш взгляд, ключевой является часть III, обращенная к недалекому будущему. В ней содержится неявный призыв к «перезапуску» конституционного проекта в кратчайшие сроки ради стабильности и дальнейшего развития ЕС. Таким образом, становится очевидным второй и, может быть, далеко не последний смысл этого документа - вернуть проект в общественный дискурс. В данном случае необходимо отметить, что в Европе по вопросу принятия новой Конституции существуют как минимум два взгляда. Первый взгляд отражает точку зрения тех, кто не видит ничего принципиально нового в предложенном к рассмотрению проекте, т. е. он только закрепил существующие нормы, все, что уже в той или иной форме существует в европейских государствах. Следуя этому взгляду, можно надеяться только на привнесение отдельных символов или адаптацию существующего национального дизайна к новым территориальным условиям. Вообще одной из основных дилемм разработки новой конституции является преодоление следования прототипам и принципам функционирования национального государства. Поэтому многие исследователи и аналитики хотели бы видеть в будущей ев-роконституции фундамент для создания новой европейской идентичности, того, что они считают необходимым для продвижения Европы даже с чисто экономической точки зрения.
Для других - это большой скачок на пути к федерализации Европы, скачок, который позволит укрепить единую систему законодательства, создать новую систему европейских символов, новый образ Европы на международной арене. Поэтому выработка единой конституции ЕС будет продолжаться. Вопрос только в том, какую форму она примет для того, чтобы избежать уже сложившихся ассоциаций с проваленным проектом. Поэтому главным успехом Германии как страны-председателя многие считают достижение компромиссов относительно основного договора для ЕС, который больше не будет называться конститу-
цией (дабы не иметь нежелательных коннотаций с некой супердержавой, якобы возникающей в Европе), достижение договоренности относительно сокращения числа членов Евроко-миссии и получение одобрения изменений касательно системы голосования на выборах в Европейский парламент. На данный момент, кроме символического успеха этой акции, едва ли можно говорить по существу о «люфтах» между принятыми решениями и их осуществлением, так как большинство изменений должны вступить в силу только с 2014 г.
Необходимо также отметить, что, если считать некий комплекс базовых ценностей фундаментом интерпретационых механизмов, то и в них никак нельзя ожидать единства, так как, несмотря на схожесть культур и социального опыта, в Европе наличествует достаточно большой разброс. Он во многом предопределен культурными и национальными чертами, что ставит во главу угла или приоритет продвижения ценностей демократии12, или социальные реформы и улучшение уровня благосостояния граждан13, или толерантность, открытость и участие в процессе глобализации14. На наш взгляд, сам процесс построения ЕС стал актуальным и получил широкий общественный резонанс еще и потому, что последовательно «включал» и активировал наиболее распространенные «европейские ценности»: Маастрихтский договор, который гарантировал соблюдение базовых прав человека, декларированных Европейской конвенцией прав человека; Амстердамский договор, подтвердивший организацию союза на принципах демократии, свободы и уважения права выбора каждого; проект европейской Конституции был построен уже на принципах предыдущих договоров, к которым были добавлены толерантность, плюрализм, равенство возможностей и справедливость.
Черты национального видны в политической и экономической жизни современного Евросоюза везде, поэтому интерпретационная составляющая современных событий представляется более важной, чем реальный вклад отдельного события в процесс построения нового институционального дизайна, так как именно на современном этапе закладываются основные характеристики нового сообщества, его базовые принципы и ориентиры на будущее. Во многом это связано со следованием определенным стереотипам мышления, следованием уже известному и хорошо работающему подобию, но на данный момент по-другому нельзя, потому что, во-первых, слишком высок порог политической «чувствительности» государств-членов к соблюдению риторики национального в рамках союза, во-вторых, таковы
существующие на настоящий момент интерпретационные механизмы, которые можно активировать в процессе построения новой политической, культурной и социальной общности.
Примечания
1 См.: Smith A.D. Chosen Peoples: Sacred Sources of National Identity. Oxford, Oxford Univ. Press, 2003. P. 32.
2 См.: Connerton P. How Societies Remember. Cambridge, Cambridge Univ. Press, 1990. P. 53.
3 См.: Gamson W. Constructing Social Protest: Social Movements and Culture. L.: UCL Press, 1995. P. 89.
4 См.: Githens-Mazer J. Myths and Memories of the Easter Rising: Cultural and Political Nationalism in Ireland. Dublin: Irish Academic Press, 2006. P. 3.
5 См.: Саммит ЕС, Брюссель, 21-23 июня 2007 г.
6 Согласно системе двойного большинства для принятия решений достаточно, чтобы «за» проголосовало 55% стран-участниц, доля населения которых равна 65% от общего населения ЕС.
7 Черчилль У. Мускулы мира / Сост. Л. Яковлев. М.: Эксмо, 2005. С. 496.
8 См.: Wikipedia the Free Encyclopedia http://en.wikipedia.org/wiki/ European_Union
9 Гражданская идентичность в ЕС - чувство принадлежности к политически значимым общеевропейским группам или структурам, ощущение связи с институтами ЕС.
10 «TOGETHER since 1957» (англ. «вместе») - информационно-рекламная кампания ЕС, посвященная юбилею Римских договоров.
11 Официальный портал ЕС http://europa.eu/50/what_celebrate/ index_en.htm
12 См.: Laffan B. The European Union Polity: A Union of Regulative, Normative and Cognitive Pillars// Journal of European Public Policy. 2001. № 8(5). P. 709-727.
13 См.: Bosco A. The EU Constitution - A Question of Values? Challenge Europe. 2003. № 10; available at: http://www.theepc.net/en P. 2-3.
14 См.: Reyni D. La Fracture Occidentale. P.: La Table Ronde, 2004. P. 73-154.
