CC BY
15М.Ю. Мартынов
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА СТАРУЮ ПРОБЛЕМУ
Рец. на кн.: Фадеева Л. А. Кто мы? Интеллигенция в борьбе за идентичность. - М.: Новый хронограф, 2012. - 320 с.
«Как, - воскликнет придирчивый читатель, - опять про интеллигенцию! Сколько можно? Ведь про нее уже столько написано, столько сломано копий в бесплодных дискуссиях, начиная с "веховских" времен!». Оказывается, не только можно, но и нужно. И дискуссии каждый раз оказываются не бесплодными. Просто ответ на вопрос: «Кто мы?», - и не предполагает завершенности. Это всегда процесс, путь, даже борьба. Книга Л. А. Фадеевой на этом пути - очень заметное интеллектуальное явление.
Тексты, посвященные русской интеллигенции, как правило, импульсивны, эмоциональны, потому что речь в них идет о самоопределении и самопознании. Этим же обусловлен и радикальный разброс оценок роли интеллигенции в истории России: ее то объявляют «солью земли», то обвиняют во всех бедах страны. Не менее противоположны и мнения о судьбе русской интеллигенции: от твердой убежденности, что она была, есть и будет «властителем дум», до алармистских прогнозов ее близкой «кончины». Но, пожалуй, одно всегда объединяло представителей столь разных взглядов: убежденность большинства авторов в «особости» русской интеллигенции, ее принципиальном отличии от «интеллектуалов» Запада. Причем в отношении к этим «интеллектуалам» проглядывала пусть не артикулируемая, но весьма ощутимая снисходительность. «Там», мол, «просто» люди интеллектуальных
профессий, а в России интеллигент - всегда нечто большее. В зависимости от позиции и вкусов автора, это «большее» принимало облик пророка или беса, подвижника или революционера, но почти всегда дополнялось убежденностью в уникальности российского феномена интеллигенции.
Книга Л. А. Фадеевой позволяет взглянуть на проблему принципиально по-иному. Автор заостряет внимание на сходстве ценностных систем и общественных функций русской интеллигенции и западных интеллектуалов. Компаративистика, открывшая в условиях глобализации новые горизонты, позволяет увидеть в предмете, вчера еще представлявшемся исключительным и неповторимым, не более чем проявление общих тенденций и закономерностей. И это узнавание себя в другом - тоже шаг самопознания.
Сделать столь далеко идущие выводы автору позволяет использование социокультурного метода. Словно луч «волшебного фонаря» он разрушает границы самомнений, преодолевает барьеры предубежденности и позволяет увидеть единую картину становления класса интеллектуалов современной цивилизации.
Основным признаком русской интеллигенции считалась ее критическая позиция по отношению к власти, доходящая до «отщепенства от государства» [Струве, 1990]. Именно здесь, как полагали, проходил водораздел, где заканчивался интеллектуал -профессионал интеллектуального труда, и начинался интеллигент - общественный деятель, революционер, человек, скорбящий о неустройстве мира, жаждущий его переделать на справедливых началах и критикующий власть, неспособную подвигнуть общество к этому идеалу. Но, как выяснилось, критика государства, власти занимает в истории европейских интеллектуалов не меньшее место. Более того, «единственное, что объединяет эту страту, - это интеллектуальный процесс, отмеченный неустанными попытками дать явлениям критическую оценку...» [Манхейм, 2000, с. 158].
Л. А. Фадеева показывает, что именно с этой критической оценки действий правительства, в ходе так называемого дела Дрейфуса, начинается история, например, класса интеллектуалов во Франции. Причем острота дискуссий по этому делу определялась не только политическими импульсами, но и поиском социокультурных оснований национальной идентичности. Для одних -антидрейфусаров - Франция - страна католическая и монархическая, с присущими этим характеристикам атрибутами. Для других - дрейфусаров - республиканская и антиклерикальная. В свою очередь, эти социокультурные основания идентичности имели
и отчетливые нравственные коннотации. Принадлежавших к разным, подчас противоположным, партийным организациям и социальным группам дрейфусаров объединило ощущение несправедливости, творимой государством, и вполне диссидентское стремление противостоять его произволу. Так было положено начало европейской традиции, названной позже Ю. Хабермасом «политической культурой возражения», - понятием, вполне способным стать эпиграфом и к деятельности русской интеллигенции. Именно универсальные нравственные конструкции задавали общую для интеллектуалов-интеллигентов социокультурную матрицу поведения. Детерминантой этого поведения становится «социальный стыд» - стыд за общество, которое не может обеспечить достойной жизни своим членам. Автор приводит слова А. Тойнби, обращенные к согражданам: «... мы будем служить вам, мы посвятим наши жизни служению вам, и мы не можем сделать меньшего» (с. 120). Как здесь не вспомнить знаменитое радищевское: «Я взглянул окрест меня - душа моя страданиями человечества уязвлена». И не важно, что эти авторы разделены границами и веками: структура совести универсальна.
Л. А. Фадеева в своей книге отнюдь не ставит своей целью проследить вехи становления класса интеллектуалов на Западе и в России, ее задача несколько иная: показать решающее влияние этого класса на формирование политической идентичности. С момента появления класса интеллектуалов не было ни одного сколь-нибудь существенного политического процесса, на который его представители не оказали бы заметного влияния. Автор приводит важное замечание американского литературоведа Э. Саида: «Ни одна революция не делалась без интеллектуалов, как ни одна и контрреволюция» (с. 82). Так, протестные движения 1960-х годов, нередко называемые не иначе как «бунтом интеллектуалов», оказали огромное влияние на последующий вектор европейского развития. Анализируется в книге участие в политической жизни своих стран и представителей интеллигенции в посткоммунистической Восточной Европе, в Латинской Америке, в Турции.
Если, говоря о французских, немецких, а также неевропейских интеллектуалах, автор опирается, главным образом, на работы других ученых, то основу английского кейса составили результаты собственной исследовательской деятельности. Использование большого числа источников позволило нарисовать многоплановый и живой портрет британского «образованного класса». В Англии интеллек-
туалами, заложившими традиции критического взгляда на социальный порядок и правящий класс, стали члены Фабианского общества. Одни из создателей Лейбористской партии, а затем - в результате «социализирующего» влияния на либерализм - и неолиберализма, фабианцы и их последователи во многом определили социальный облик современной Британии.
Но еще более возрастает роль интеллектуалов, как подчеркивает автор, в связи с задачами конструирования идентичности, в том числе европейской, в современном глобализационном контексте. В книге достаточно подробно описаны экономические, политические, символические шаги, предпринимаемые Европейским сообществом по развитию европейской идентичности. Отмечаются трудности, возникающие на этом пути, связанные с демократическим дефицитом и засильем еврократии. Представлена широкая палитра мнений западных интеллектуалов, вызванных обострением проблемы формирования европейской идентичности в условиях экономического кризиса, а также в связи с ростом антиисламских настроений.
Особый интерес у читателя, надо полагать, вызовет глава книги, посвященная становлению интеллектуалов как профессионального класса. Например, в Англии важной вехой стало формирование ученых корпораций юристов и врачей, начавшееся с XIV в. Можно сказать, что именно тогда были заложены основы того феномена, который позднее стали именовать «профессиями». Важнейшими чертами корпораций стали их самоуправление, автономность вкупе с политической нейтральностью, и всю последующую историю профессий можно рассматривать как борьбу за распространение этих принципов на весь «образованный класс» (с. 110-111).
В книге развенчивается бытующее в обыденном сознании и в социальных науках представление, что «образованный класс» Запада, в отличие от интеллигенции, не брал на себя заботы обо всем обществе, не занимался проблемами его переустройства, не обременял себя ненужными идеалами. Опровергая эти суждения, автор приводит примеры социальной активности европейского профессионального класса, вроде движения сеттльментов, просветительского движения и т.д., живо напоминающие «хождение в народ» российской интеллигенции (правда, без пропагандистской составляющей).
Другое дело, что европейским интеллектуалам, действительно, было свойственно считать, что профессиональное решение
проблем (в медицине, образовании и т.д.) в итоге приносит больше пользы обществу, чем увлечение абстрактными идеалами. В этих представлениях сливались воедино идеи профессионализма и социального переустройства, «. интеллектуалы и профессионалы действовали как сообщества, чьи ценности и социальная активность были направлены на решение наиболее острых проблем общества» (с. 121).
Не меньше внимания, чем описание истории «образованного класса» Запада, уделяется в книге и анализу роли отечественной интеллигенции в российских идентификационных процессах. Вместе с автором читатель следит за перипетиями бурных дискуссий о роли и предназначении образованного слоя России начиная с 1880-х годов, когда, собственно, вводится в оборот понятие «интеллигенция», погружается в бурю эмоций «веховского» и «нововеховского» противостояния, сопереживает трагедии русской интеллигенции в первые годы Советской власти.
Возможно, автору следовало чуть больше внимания уделить институциональным аспектам деятельности русской интеллигенции. Вероятно, для автора различия институционального и социально-политического контекстов выглядят очевидными, однако в тексте их стоило акцентировать. Если социокультурный подход позволяет увидеть сходство судеб интеллектуалов Запада и Востока, то институциональный помог бы высветить различия в условиях этой деятельности.
Авторитарный режим и невозможность создания политических партий на протяжении большей части истории превращали русскую интеллигенцию в аналог политического движения, в «квазипартию», выполняющую функции политической организации при отсутствии самой организации. Политическая неинсти-туализированность порождала острые противоречия между различными отрядами интеллигенции внутри самого этого движения, а невозможность влияния на политическую ситуацию, разговор с властью «как со стеной» неизбежно выталкивали часть этих отрядов на позиции радикализма.
Возрождение роли интеллигентского движения в период перестройки и в последующие годы было связано не только с ее традиционным «отщепенством от государства» и антитоталитарным запалом. Во многом - и на это обращает внимание автор -интеллигенция оказалась востребована для решения задач, связанных с поиском новой идентичности. Новая власть, новый общественный строй, новые границы - все это вновь остро поставило
вопрос «Кто мы?». В книге предстают захватывающие сюжеты интеллектуальных поисков и идеологической борьбы вокруг ответа на него.
Крах мифа, созданного интеллигенций в перестроечный период о достижении социально справедливого, демократического и безопасного общества, казалось бы, должен был похоронить ее надежды когда-нибудь вновь претендовать на роль властительницы дум. Тем удивительнее, что в последнее десятилетие мы стали свидетелями возрождения (очередного!) интеллигентского движения. Впрочем, ничего удивительного, если следовать логике книги Л.А. Фадеевой, здесь нет. Ведь на повестке дня вновь стоит проблема обретения идентичностей.
В первую очередь, идентичности общенационациональной, государственной, борьба за которую обострилась в связи с всплеском националистических настроений. Роль интеллигенции в формировании национального сознания и патриотического чувства трудно переоценить. Но автор обращает внимание читателя и на противостояние вокруг проблемы определения гражданской идентичности. Поводом к нему стал протест против фальсификаций в период выборов 2011-2012 гг. Кто были люди, вышедшие на митинги, - креативный класс, лучшая, «думаюшая» часть электората или маргиналы и «офисный планктон»? Кто были те, кто на выборах и после них поддерживал действующую власть: трудовая Россия, создающая основные материальные ценности и заинтересованная в политической стабильности, или некритически мыслящее, управляемое посредством СМИ большинство? Автор рассматривает драматические коллизии, возникающие в борьбе по поводу этих идентичностей.
Ну и конечно, неподдельный интерес вызовут у читателя последние страницы книги, посвященные конструированию региональной идентичности. Л. А. Фадеева рассматривает этот опыт на примере Пермской области. В спорах, в дискуссиях с собой, с властью, с общественностью именно интеллигенция области стала душой и движущей силой пермского культурного проекта.
На протяжении всей книги автор неоднократно возвращается к вопросу о будущем интеллигенции. Углубление профессиональных специализаций, в том числе в публичной сфере, казалось бы, создает условия для вытеснения интеллектуалов экспертами, политиками, политтехнологами. Но скорее всего, слухи об очередной «смерти» интеллигенции сильно преувеличены. Скорее наоборот, продолжающийся мировой финансовый и экономический
кризис, поставивший под сомнение способность современного капиталистического устройства мира ответить на новые вызовы, вновь ставит в повестку дня борьбу за новые идентичности, поскольку именно «в кризисные периоды интеллектуалы оказываются в центре борьбы, предлагая диагноз обществу и варианты решения проблемы» (с. 118).
Книга Л. А. Фадеевой является фундаментальным исследованием роли класса интеллектуалов в современном мире. Само ее появление свидетельствует о том, что если ранее эта роль в основном была сферой дискуссий историков, философов и культурологов, то сегодня эта дискуссия во все большей мере приобретает политологический ракурс. Не случайно в 2012 г. книга была отмечена призовым местом на конкурсе РАПН. Написанная эмоционально, живым языком, она, несомненно, будет интересна как специалистам, так и широкому кругу читателей.
Литература
Манхейм К. Проблема интеллигенции: Исследование ее роли в прошлом и настоящем // Манхейм К. Избранное: Социология культуры. - М.; СПб.: Университетская книга, 2000. - С. 94-229. Струве П.И. Исторический смысл русской революции и национальные задачи // Из глубины: Сб. ст. о русской революции / С.А. Аскольдов, Н.А. Бердяев, С. А. Булгаков и др. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. - С. 235-250.
