CC BY
133
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 27 2012
УДК 811.111’42
ИНТЕКСТ-ЦИТАТНЫЕ ИМЕНА КАК ОСОБЫЙ ВИД ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫХ МАРКЕРОВ В АНТИУТОПИЯХ
© Ю. С. ГАВРИКОВА Воронежский государственный педагогический университет, кафедра английского языка e-mail: ykanshina@yandex.ru
Гаврикова Ю. С. - Интекст-цитатные имена как особый вид интертекстуальных маркеров в антиутопиях // Известия ПГПУ им. В.Г. Белинского. 2012. № 27. С. 239-243. - Статья направлена на изучения важных теоретических и практических аспектов явления интертекстуальности в жанре антиутопии. Детальному рассмотрению подвергается аспект интекст-цитатного имени в упомянутом жанре.
Ключевые слова: интертекстуальность, интекст-цитатное имя, антиутопия, имя индивидуальное.
Gavrikova Y. S. - Intext-quotation names as a peculiar intertextual marker in dystopian literature // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V.G. Belinskogo. 2012. № 27. P. 239-243. - The article deals with the theoretical and practical aspects of intertextuality in dystopian literature. Intext-quotation names are undergoing a detailed consideration in the mentioned genre.
Keywords: intertextuality, intext-quotation name, dystopia, individual name.
Имена собственные занимают несколько обособленное положение среди других представителей класса имен существительных в связи с особенностями их функционирования. Одной из их наиболее малоизученных факультативных функций является интертекстуальная, т.е. способность к установке связей между двумя и более различными текстами, один из которых является претекстом (отдающим), а другой интекстом (принимающим). Те имена собственные, которые реализуют интертекстуальную функцию, называются интекст-цитатными именами (далее ИЦИ) (термин Н. В. Петровой) [4, с. 156].
Несмотря на постоянно возрастающий интерес к феномену интертекстуальности, иЦи как один из ее маркеров являются недостаточно изученными, хотя, безусловно, существует ряд работ, посвященных данному явлению (Н. В. Петрова, М. А. Соловьева, М. А. Захарова и др.). Что касается исследованиям ИЦИ в жанре антиутопии, то по нашим данным ранее они не подвергались детальному лингвистическому анализу.
Таким образом, целью данного исследования является анализ ИЦИ в антиутопиях с точки зрения их типа, тематической отнесенности и, в некоторых случаях, особенностей функционирования. Также необходимо установить связь ИЦИ с их претекстами. Материалом исследования послужили три произведения данного жанра, которые можно считать прототипическими, поскольку они обладают всеми основными характеристиками жанра: «Скотный двор» Дж. Оруэл-
ла, «О дивный новый мир» и «Обезьяна и сущность»
О. Хаксли.
В работе использовались методы интерпретативного анализа апелляций к претекстам и их текстового окружения, контекстуальный анализ, описательный метод, а также элементы компонентного анализа.
Особое положение ИЦИ в системе интертекстуальных феноменов обусловлено их семантической двуплановостью [2, с. 76]. Первостепенная функция имени собственного является номинативная функция. Как указывает А. В. Суперанская, данная функция имён собственных проистекает из отсутствия связи с понятием, соотнесённости с классом объектов и тесной связи с единичным конкретным объектом [6, с. 256]. ИЦИ, в отличие от имён собственных, обозначают конкретных людей, места, события и формируют класс индивидуальных имён, то есть имён, область определения которых состоит лишь из одного элемента, экс-тенсионал этого имени включает один объект (Колумб, Плюшкин, Магадан, Бородино) [3, с.15]. Употребление ИЦИ «влечет за собой некоторую апелляцию к чему-то известному, некоторому факту, который за ними стоит» [5, с. 154].
С позиции межтекстовых отношений индивидуальное имя может порождать интертекстуальность, проходя несколько стадий, описанных О. Н. долозо-вой [1, с.9], которые мы предлагаем рассмотреть на примере ИЦИ Моисей из сказки-аллегории Дж. Ору-элла «Скотный двор»:
- первичный референт ^1), или прототип (предмет, обозначенный именем), - например, Моисей - имя еврейского пророка и законодателя, основоположника иудаизма, сплотившего израильские колена в единый народ;
- денотат (D) (экстенсионал) - представление о референте, целостный образ, возникающий в сознании при назывании имени вне контекста: Моисей -вождь и законодатель еврейского народа, почитаемый в иудаизме, христианстве и исламе как пророк.;
- сигнификат (Б^) (интенсионал) - понятие или комплекс дифференциальных признаков, складывающихся на основе инварианта денотативного образа (Какой? Что делает? Что происходит с ним? - ведет, указывает, наставляет на путь истинный, просвещает и т.д.);
- вторичный референт ^2) - Х, обладающий признаками (одним из признаков), входящими в понятие S: Моисей - имя говорящего ручного ворона в сказке-аллегории Дж. Оруэлла, проповедующего о Леденцовой горе - Рае, в который попадают животные после смерти.
В жанре антиутопии ИЦИ занимают особое положение среди прочих интертекстуальных маркеров вследствие того, что для произведений данного жанра характерна высокая насыщенность этими маркерами, причем в большинстве своем они выполняют текстообразовательную функцию. Далее предлагается проиллюстрировать последнее утверждение на примере еще двух антиутопии: «О дивный новый мир» и «Обезьяна и сущность» О. Хаксли.
Все ИЦИ можно подразделить на группы, принимая во внимание следующие два критерия: тип имени и тематику претекста. По типу имени можно выделить следующие ИЦИ: имена главных и второстепенных героев антиутопических произведений; имена реальных исторических личностей и названия реальных или вымышленных географических объектов.
1) Имена главных и второстепенных героев антиутопических произведений. Можно сказать, что данная группа имеет особое значение для всего текста антиутопии, поскольку с именами героев, особенно главных героев, читатель сталкивается не однажды, а на протяжении всего произведения, из чего следует, что межтекстовые связи, устанавливаемые за счет ИЦИ, носят наиболее продолжительный и прочный характер.
По тематике претекста именные реминисценции данного вида можно подразделить на следующие группы:
A. политическая деятельность и исторические события;
B. религия;
C. художественная литература;
D.наука;
E. иные источники.
А. Политическая деятельность и исторические события.
Особенности тематики антиутопий оказывают влияние на тематику претекстов. Поскольку в рассма-
триваемом нами жанре автор всегда описывает политическую и социальную модель общества, то и тематика претекстов неизбежно имеет отношение к политической деятельности или каким-либо историческим событиям. Далее рассмотрим несколько примеров. Бернард Маркс (Bernard Marx) - один из центральных героев романа «О дивный новый мир», принадлежащий к самой совершенной с генетической точки зрения касте Альф, но отличающийся ото всех некоторыми недостатками внешности. Его имя является смешанной реминисценцией, так как прецедентными являются сразу два источника: имя Карла Маркса, основоположника диалектического и исторического материализма, и Бернарда Шоу, английского писателя и общественного деятеля. Полли Троцкая (Polly Trotsky) - второстепенная героиня того де романа, с которой читатель сталкивается лишь однажды. она является типичным ребенком антиутопического общества будущего. Ее фамилия - явная отсылка к имени Льва Троцкого.
B. Религия.
Второй по важности и частоте появления в антиутопиях можно считать ИЦИ, чьи претексты имеют отношение к религиозной тематике. Том Кава-гучи (Tom Kawaguchi) - ученый в романе «О дивный новый мир», разработавший методику контролируемой эволюции исключающую естественный отбор. Его имя является реминисценцией к имени японского буддистского монаха Кавагути Экай, первого подтверждённого японского путешественника из Тибета в Непал. Таким образом, ученые в Дивном новом мире являются носителями своеобразного религиозного начала, так как люди в нем становятся практически богами, имеющими и право, и возможность творить судьбу человечества.
C. Художественная литература.
К данной тематической группе относятся ИЦИ героев литературных произведений или их авторов. Уже упомянутый выше Бернард Макс (Bernard Marx)
- чье имя имеет явное отношение к Бернарду Шоу (см. выше). Дикарь Джон (John the Savage), чье имя происходит от термина, обозначающего вид персонажа, «благородный дикарь», впервые использованного в драме «Завоевание Гранады» (англ.) Джона Драйдена, и позже ошибочно ассоциируемого с Руссо. «Благородный дикарь» - это идеализированный образ первобытного человека, неиспорченного благами цивилизации и современным образованием, что до определенной степени подходит герою романа «О дивный новый мир».
D. Наука.
К следующей тематической группе относятся ИЦИ, чьи претексты попадают в тематическую группу наука. Например, Гельмгольц Уотсон (Helmholtz Watson) - по фамилиям немецкого физика и физиолога Германа фон Гельмгольца, и американского психолога, основателя бихевиоризма, Джона уотсона. Этот герой романа «О дивный новый мир» является представителем высшей касты Альф и работает преподавателем в колледже. Будучи внешне идеальным представителем своей касты, на самом деле он не до-
волен социальным устройством, причем недовольство это имеет глубокий философский характер.
Е. Иные источники.
В последнюю группу объединяются интекст-цитатные имена, чьи прецедентные тексты имеют разнообразную тематическую отнесенность. Лула (Loola)
- имя, которое носит героиня романа «Обезьяна и сущность», по всей видимости, происходит от слова Loola, имеющего значение «a foreign girl, inexperienced and/or ignorant or unskilled person» [10]. Данное описание вполне соответствует описанию героини в самом романе - «Loola without the least pretension to education or good breeding, Loola au naturel with a musky redolence which, on second thought, has something really rather fascinating about it»[8, c.98].
2) Реальные исторические личности, которые можно разделить на две подгруппы по функции, которую они выполняют: стилистические и текстообразующие.
А. Стилистические.
Если рассматриваемая именная аллюзия принимает участие в построении вымышленного антиуто-пического мира, противопоставляет или соотносит его каким либо образом с реальностью, ограничивает происходящее темпорально или локально, и, следовательно, изъятие ее из текста без нарушения его структуры становится невозможным, то мы имеем дело с текстообразующими ИЦИ. Примером такого интекста может служить имя Махатмы Ганди, одного из руководителей и идеологов движения за независимость Индии от Великобритании, чья философия ненасилия (са-тьяграха) оказала влияние на движения сторонников мирных перемен.
«IT WAS the day of Gandhi's assassination; but on Calvary the sightseers were more interested in the contents of their picnic baskets than in the possible significance of the, after all, rather commonplace event they had turned out to witness»[8, c.4]. Уже в первой фразе оригинальным мастерским ходом отмечен пафос произведения «Обезьяна и сущность». Убийство Ганди является символом кризиса цивилизации, ввергнутой после хаоса войны в атмосферу бездуховности и цинизма, потребления и усредненности. Обыватели же не замечают ровным счетом ничего, продолжают проживать свою безликую жизнь. Антиутопический характер повести определяется сразу - утопические, рациональнологические формалистские проекты, характерные для европейского общественного устройства превращаются в тоталитаризм и тиранию. Реминисценция к имени Платона подкрепляет выраженную автором идею: «For all their silken softness, the folds of every garment would have the inevitability and definitiveness of syllogisms carved in porphyry and throughout the whole we should feel the all-pervading presence of Plato's God, forever mathematizing chaos into the order and beauty of art. From the Parthenon and the Timaeus a specious logic leads to the tyranny which, in the Republic, is held up as the ideal form of government» [8, c.23].
Платон - это, по сути, центральная фигура, задающая европейскую традицию миропонимания, соз-
датель умозрительной интеллигибельной онтологии («Тимей») и ее социального выражения в произведении «Государство». Данное произведение является первой утопией, которая породила проективное, организационное отношение к социуму, как чему-то требующему постоянного контроля и руководства, недаром критикуемое О. Хаксли, так как оно привело к фашизму и другим проблемам современной цивилизации.
В. текстообразующие.
Если же интекст, называющий реальные исторические личности, используется в качестве стилистического приема и функция его является скорее «декоративной» и ограничена отрезком текста, а, следовательно, в случае изъятия ее из текста (скажем из-за недостаточной интертекстуальной компетенции читателя, который не смог опознать и декодировать интекст), текст сохранит свою целостность и связность, то мы имеем дело с ИЦИ, выполняющими стилистическую функцию. Такие ИЦИ встречаются практически в любом художественном произведении и не являются отличительной чертой антиутопии, поэтому нам не представляется целесообразным более подробно на них останавливаться.
3) Реальные или вымышленные географические объекты. Что касается названия реальных географических объектов, то они представляют собой сферу интертекстуальности очень легкую для обнаружения и декодирования, так как просто локально ограничивают происходящие события. Например, автором манускрипта, найденного среди книг, направленных на уничтожение, в романе «обезьяна и сущность» был некий Уильям Таллис, проживавший в местечке Мерсия, штат Калифорния (Murcia, California), которое является вполне реальным. То же самое касается и романа «о дивный новый мир», значительная часть событий в котором происходит в Лондоне.
Гораздо больший интерес с точки зрения меж-текстового декодирования и установления интертекстуальных связей представляют собой многомерные реминисценции, при создании которых автор задействует как объекты реальности, так и вымышленного мира, создавая тем самым мир, который мог бы быть нашим. Рассматриваемый тип ИЦИ является наиболее проработанным в романе «обезьяна и сущность». Примечательно также, что автор создает не один, как это чаще всего бывает, а сразу три вымышленных мира. В первом живут Боб Бриггс и рассказчик, этот мир похож на наш, и именно здесь герои находят манускрипт под названием «Обезьяна и сущность» некого Уильяма Таллиса. Второй мир существует уже в манускрипте, он полон аллегорий и сарказма и предвосхищает саму историю, повествуемую Вильямом Таллисом, которая уже происходит в третьем вымышленном мире. Автор устанавливает сложную и витиеватую цепь интертекстуальных связей между нашим реальным миром и мирами вымышленными.
начинается повествование в лос-Анджеллесе, по всей видимости, на одной из киностудий, так как главные герои обсуждают новые сценарии. С особой завистью Боб Бриггс упоминает некого Хедду Бодди
(Hedda Boddy), который является особенно успешным сценаристом, причем, по мнению Бриггса, совершенно не заслуженно. Бриггс работает на студии Lou Lublin Productions, пишет сценарии подобно тому, как сам О. Хаксли когда-то писал сценарии на основе английских пьес XIX века. Упоминается также холм Келвери (Calvary) и Акапулько, вполне реальные объекты на карте США и Мексики.
Мир, созданный непосредственно в манускрипте Уильяма Таллиса, тоже напоминает наш, но реальность искажена, она уже не является повторением нашей: «This new bright day is the twentieth of February, 2108, and these men and women are members of the New Zealand Rediscovery Expedition to North America. Spared by the belligerents of the Third World War - not, I need hardly say, for any humanitarian reason, but simply because, like Equatorial Africa, it was too remote to be worth anybody's while to obliterate - New Zealand survived and even modestly flourished... Now that the danger is over, here come its first explorers, rediscovering America from the West. And meanwhile, on the other side of the world, the black men have been working their way down the Nile and across the Mediterranean. What splendid tribal dances in the bat-infested halls of the Mother of Parliaments! And the labyrinth of the Vatican - what a capital place in which to celebrate the lingering and complex rites of female circumcision! We all get precisely what we ask for» [8, c.67].
Приведенное выше описание напоминает и географически и событийно историю происхождения человечества. Ведь именно юго-восточная Африка считается многими учеными, так называемой колыбелью человечества, и именно через Нил и Средиземное море люди предположительно проникли в Европу и Азию. Таким образом, в новом мире после Третьей мировой войны происходит повторное происхождение человека, только воспринимается это не как второй шанс, или возможность исправить ошибки и наверстать упущенное, а как гигантская деградация, необратимый откат назад, недаром автор саркастически ставит в один ряд языческие ритуалы древних племен и современную европейскую культуру, помещая «новых древних» людей в лабиринты Ватикана и палаты Британского парламента, позволяя им проводить там свои примитивные ритуалы. С другой стороны, Новая Зеландия упоминается как очаг уцелевшей и даже процветающей цивилизации в современном ее состоянии, но, по всей видимости, без некоторых недостатков, которые и привели к Третьей мировой войне. Следует заметить, что Новая Зеландия считается некоторыми учеными источником происхождения человека, его духовного становления. Например, Эрнст Мулдашев является автором книги о мистической стороне происхождения человека, где он называет Новую Зеландию родиной человечества. Мы, естественно, не ставим перед собой цели оспорить или доказать это, но, несомненно, прослеживаются интертекстуальные связи между романом «Обезьяна и сущность» и работами, посвященными разным точкам зрения на происхождение человека.
Проделав долгий путь из Новой Зеландии, герои попадают на территорию современного Лос-Анжелеса:
«The Camera comes down over a large rectangular graveyard, lying between the ferro-concrete towers of Hollywood and those of Wilshire Boulevard. We land, pass under an arched gateway, enjoy a trucking shot of mortuary gazebos. A baby pyramid. A Gothic sentry box. A marble sarcophagus surmounted by weeping seraphs. The more than life-size statue of Hedda Boddy - "affectionately known," reads the inscription on the pedestal, "as Public Sweetheart Number One. Hitch your wagon to a Star.'"» [8, c.109].
Башни Голливуда и Уилширский бульвар являются реальными объектами на карте города. А вот статуя вымышленного Хедды Бодди является интертекстуальной отсылкой уже не к географии реального мира, а того первого мира, в котором герои находят манускрипт. То, насколько изменился мир после ядерной войны, подчеркивается сменой назначения некоторых объектов. Так, например кофейня отеля Билтмор (Biltmore Coffee Shop) превратилась в своеобразную классную комнату церковной школы, а Лос-анджелесский Колизей (Los Angeles Coliseum) - в арену ритуального жертвоприношения новорожденных младенцев с какими-то физическими отклонениями, известного как Очищение (Purification). Подобное изменение предназначения объектов можем видеть и в следующем отрывке: «Meanwhile the Chief takes the clothes, sniffs at them critically, then doffs the pearl-gray jacket which once belonged to the Production Manager of Western-Shakespeare Pictures Incorporated, and slips his arms into the more conservative tailoring that goes with malt liquors and the Golden Rule» [8, c.188].
Кладбище перестало быть местом упокоения, а стало в некотором роде «источником полезных ископаемых», так как в послевоенном обществе практически нет производства, и людям приходится довольствоваться тем, что они находят в могилах некогда богатых, знаменитых и, возможно даже почитаемых людей. В приведенном выше отрывке автор снова устанавливает двухуровневые межтекстовые отношения: с одной стороны, через название одной из вымышленных компаний Голливуда по производству фильмов Western-Shakespeare Pictures Incorporated (вспомним, что Боб Бриггс сам работал в одной из таких компаний), а с другой стороны, через упоминание вполне реальной пивоварни Golden Rule.
Итак, вид интертекстуальности, называемый ИЦИ, играет особую роль в произведениях жанра антиутопии. Во всех произведениях маркеры интертекстуальности данного вида пронизываю текст, образуя своеобразный каркас произведения. Интертекстуальность может достигаться через ИЦИ разного вида: имена главных и второстепенных героев антиутопи-ческих произведений, имена реальных исторических личностей, названия реальных или вымышленных географических объектов или иные названия, связанные с устройством жизни в антиутопическом обществе. Поскольку ИЦИ выполняют текстообразующую функцию и, следовательно, крайне важны для целостности текста, можно сказать, что использование данного вида интертекстуальности является отличительной чертой антиутопии как жанра.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Долозова О. Н. О семантике прецедентного имени // Русский язык: исторические судьбы и современность. М., 2004. С. 9-10.
2. Ермолович Д. И. Имена собственные на стыке языков и культур. М.: Р.Валент, 2001. 345 с.
3. Кушнерук С. Л. Сопоставительное исследование прецедентных имен в российской и американской рекламе. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Челябинск, 2006. 24 с.
4. Петрова Н. В. Интертекстуальность как общий механизм текстообразования англо-американского короткого рассказа. Иркутск: ИГЛУ, 2004. 243 с.
5. Прохоров Ю. Е. Действительность. Текст. Дискурс. М., 2004. 278 с.
6. Суперанская А. В. Общая теория имени собственного. М., 1973. 368 с.
7. Huxley О. Brave new world. Harper Perennial Modern Classics, 1998. P. 268.
8. Huxley О. Ape and essence. Ivan R. Dee, Publisher, 1992. P. 213.
9. Orwell G. Nineteen eighty four. Animal farm. Harcourt, 1974. P. 385.
10. Urban Dictionary [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.urbandictionary.com.
