CC BY
94
Rodriguez-Clare A. Coordination Failures, Clusters and Microeconomic Interventions. Inter-American development Bank, 2005. Working Paper 544.
Rodrik D. Coordination Failure and Government Policy: a Model with Applications to East Asia and Eastern Europe // Journal of International Economics. 1996. Vol. 40 (1-2). P. 1-22.
Rodrik D. Industrial Policy for the Twenty-First Century. Working Paper. October. Harvard University, 2004.
Rosenstein-Rodan P. Problems of Industrialization of Eastern and Southeastern Europe // Economic Journal. 1943. Vol. 53. № 210/211. P. 202-211.
Schumpeter J.A. Business Cycles. N.Y.: McGraw-Hill, 1939.
Silverberg G., Verspagen B. Breaking the Waves: A Poisson Regression Approach to Schumpeterian Clustering of Basic Innovations // The Cambridge Journal of Economics. 2003. Vol. 27. P. 671-693.
Stieglitz N., Heine K. Innovations and the Role of Complementarities in a Strategic Theory of the Firm // Strategic Management Journal. 2007. Vol. 28. № 1. P. 1-15.
Teece D.J. Profiting from Technological Innovation: Implications for Integration, Collaboration, Licensing and Public Policy // Research Policy. 1986. Vol. 15. № 6. P. 285-305.
Van Duijn I.I. Fluctuations in Innovations over Time / C. Freedman (ed.). Long Waves in the World Economy. L.: Butterworth, 1983.
West J., Gallagher S. Challenges of Open Innovation: The Paradox of Firm Investment in Open-Source SoftWare // R&D Management. 2006. Vol. 36. № 3. P. 319-331.
Рукопись поступила в редакцию 24.09.2014 г.
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ:
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ И ПРАКТИЧЕСКИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ1
Б.А. Ерзнкян, М. Делибашич, Н. Гргуревич
Рассмотрены особенности институционального поведения экономических агентов, действующих в рамках определенной институциональной системы и потому несвободных от их влияния. Такое поведение противопоставляется поведению человека экономического мира неоклассики, характеристики которого задаются аксиоматически - вне связи с какими бы то ни было институтами. Обсуждаются отношения различных типов агентов с институтами и институтов - с экономическим развитием, предлагается схема институциональных изменений, приводящих к различным последствиям. Особый акцент делается на рисках игнорирования специфики институциональных систем переходных экономик в процессе их реформирования.
Ключевые слова: экономическая методология, институциональная и эволюционная экономика, микроэкономическое поведение, институты, экономическое развитие, институциональные преобразования.
1. ВВЕДЕНИЕ
Поведение, в особенности институциональное, имеет значение как для объяснения прошлого, так и построения будущего,
© Ерзнкян Б.А., Делибашич М., Гргуревич Н., 2014 г.
1 Публикация подготовлена при финансовой поддержке Российского научного фонда (проект № 14-18-02948).
в полном соответствии с разделяемой нами мыслью Карла Поппера: «То, что эволюцией движет, - это поведение» (Поппер, 2008, с. 110-111). Вопрос лишь в том, о каком поведении говорит Поппер? Может ли поведение, каким оно представляется сторонникам тех или иных теорий, продвигать эволюцию, происходящую не в головах ученых и их теоретических построениях, а на деле? Или все-таки следует ли и само поведение - экономических агентов, коль скоро нас интересуют именно они, - описать таким, каким оно проявляется на практике?
В отношении теоретических построений мы будем проводить различие между постулируемым поведением и поведением, не столько постулируемым, сколько несущим на себе отпечаток реальности, - поведением человека экономического - в качестве наиболее яркого и распространенного примера следования изначально заданным (и одинаковым для всех) постулатам-схемам и поведением человека институционального - как образца следования (неодинаковым) институтам. Принципы поведения первого человека задаются аксиоматически, второго - нет: поведение первого индифферентно институтам, в то время как поведение второго складывается под воздействием институтов, которые в различных обществах таковы, какими они сложились исторически. Отсюда и различные их проявления в поведении людей и организаций, руководствующихся в своих действиях этими институтами.
В отношении различий в институциональном поведении сделаем оговорку: что-то общее все-таки имеется. Так, к примеру, можно проводить сравнения, ориентируясь на институты в духе Дугласа Норта (rules of the game) либо - на институты в понимании Оливера Уильямсона (play of the game). Общее - в выборе типа институтов (акцент у Норта -на институциональной среде, institutional environment, у Уильямсона - на институтах управления, institutions of governance) (Williamson, 2014, p. 10), но это общее не касается их реального проявления на практи-
ке, зависящего от исторических, культурных, правовых и множества иных факторов.
Следует отметить, что деление поведения всего лишь на два типа не является слишком большим «огрублением» человеческих отношений, если вспомнить, что Дж. Бьюке-нен предлагал экономистам и вовсе довольствоваться всего лишь одним типом поведения, на изучение которого и стоит направить все усилия: «Экономистам следует сосредоточить внимание на одной частной форме человеческой деятельности и на разнообразных видах институционального устройства, возникающих в результате этой деятельности». Эта форма деятельности - единственная, по мнению Бьюкенена, достойная внимания экономистов - восходит со всей очевидностью к А. Смиту, который делал акцент из всех склонностей человеческой натуры лишь на одной, а именно на склонности к торговле и обмену. Она-то и лежит в основе «поведения человека в ходе рыночных отношений», обрамлением которого могут быть, справедливости ради стоит отметить, «многообразные структурные формы, которые могут приобретать эти отношения» (Buchanan, 1964, p. 213-214).
Здесь стоит обратить внимание, с одной стороны, на одну-единственную форму поведения, а с другой - на разно- и многообразие институциональных и структурных форм реализации поведения. Множественность последних форм не должна вводить в заблуждение, поскольку она привязана к единственности формы поведения в качестве предмета исследования, по мысли Смита и многих его последователей, а также Бьюке-нена, у которого, подчеркнем, изучению подлежат к тому же и формы, структурирующие поведение обозначенного типа.
Путь, предлагаемый Бьюкененом, открывает перспективы для сопоставления различных форм институционального устройства, а значит, и создает возможности для понимания поведения экономической организации - темы исследований другого нобелевского лауреата - О. Уильямсона. Поведение человека, принимающего во внимание
существование трансакционных издержек, места, частоты, продолжительности, психологические аспекты осуществления трансакций, иные факторы-нюансы, выходящие за рамки традиционного интереса экономистов, является несравненно более утонченным и сложным, чем поведение человека экономического. Почему во внимание принимается только (или почти только) одна склонность или предрасположенность человека - действовать исключительно в соответствии с рыночными (пусть и в каком-то смысле ограниченными) соглашениями, этот вопрос остается открытым. Почему отметаются иные типы поведения, такие как, например, ставшие классическими «идеальные» типы Макса Вебера? Один из возможных разумных ответов заключается в несоразмерности усложнения теории и получения от этого потенциальных выгод, обусловленных, в частности, трудностями формализации множественных типов поведения и их включения в экономическую теорию. Но ведь и теория не одна, и развивается она «букетом» ответвлений, в том числе таких, как институциональная экономика, наработки и достижения которой послужили теоретическим фундаментом для разработки концептуальной модели институционального поведения экономических агентов.
2. АГЕНТЫ И ИНСТИТУТЫ
Институты (как правила игры и структуры управления игрой) и экономические агенты (как игроки) в рамках производственно-хозяйственной, экономической деятельности (игры) тесно и неоднозначным образом связаны между собой. Эта игра может быть реальной или, по крайней мере, такой, какой она нам представляется (что происходит) в реальности; она может быть и постулируемой - с оглядкой не на реальность, а на то или иное теоретическое представление о реальности вне зависимости от того, отдаем мы
себе в этом отчет или нет. Соответственно и поведение агентов может быть - на теоретико-методологическом уровне - принципиально различным.
Поведение экономических агентов может быть аксиоматическим, т.е. таковым, каким ему следует быть в соответствии с аксиомами той или иной теории; так в случае неоклассики агент (существующий не в реальности, а в теории) ведет себя вполне определенным образом: для краткости такой агент определяется известным термином homo economicus.
Но поведение может быть и специфическим, на что могут быть разные причины, обусловленные помимо прочего:
• специфическими особенностями агентов как таковых (их склонностями, пред-расположенностями, предпочтениями и пр., при этом сам факт учета такой специфики делает поведение агента не похожим на то, которое бы следовало из постулирования его как человека экономического);
• спецификой отношений агентов - рациональных или не очень - с социальными порядками и институтами, в рамках которых они существуют и действуют (и конкретное влияние которых они испытывают).
Специфика взаимоотношений агентов и институтов раскрыта в работах, посвященных концепции человека институционального (Ерзнкян, 2000, 2006), в которых показано как среда (социальных порядков и институтов) оказывает воздействие на действующих агентов, испытывая в свою очередь их обратное (не обязательно в той же игре и от тех же агентов) воздействие. Такие отношения можно назвать в целом симметричными.
К несимметричным отношениям можно отнести такие, какие встречаются в случаях, связанных со специфической трактовкой властных отношений как способности одного индивида (или группы) навязывать свою волю другому индивиду (группе), даже вопреки возможному сопротивлению последнего (Weber, 1968, p. 53). Специфичность может проявляться в том, что одна сторона представлена
(институциональными) людьми, а другая -(институциональной) средой. Если допустить мысль о добровольно-принудительной рандомизации выбора, то возможен крен в сторону наделенной властными отношениями институциональной среды.
Мысль о несимметричном отношении агента и института встречается у А. Эт-циони, у которого, однако, вместо институтов фигурируют социальные структуры: «...Хотя индивиды воздействуют на социальные структуры, членами которых они являются, а структуры влияют на поведение индивидов, действия взятых по отдельности индивидов оказываются скорее детерминированными, чем детерминирующими» (Е1гюш, 2003, р. 116). Несимметричность заключается в детерминированном поведении агентов и соответственно детерминирующем - социальных структур. Абсолютно детерминированное поведение агентов означает принудительную рандомизацию поведения, абсолютно недетерминированное поведение - добровольную рандомизацию.
Таким образом, перед нами спектр поведенческих стереотипов: от детерминированного поведения на одном полюсе до недетерминированного поведения на другом. При этом наличие или отсутствие определенности в поведении относится не к людям вообще, не к коллективу индивидов, а непосредственно к самому индивиду - к каждому из них.
Схожую трактовку характера выбора можно встретить и у Дж. Ходжсона: «Свободная деятельность пронизана привычками и рутинами и пропитана культурой и структурами системы, в которой оно осуществляется. Институты - скорее внутреннее содержание социальной жизни, чем ее границы». В этом смысле индивид - в установленных им рамках - свободен (Ходжсон, 2003, с. 205-206), и эта свобода весьма существенна, ибо не будь ее, не осталось бы места для выбора и относительно детерминированный характер поведения человека стал бы абсолютным.
То, что институты имеют значение и в качестве такового занимают в развитии эко-
номики ключевую роль, является в настоящее время общим местом как в экономической литературе, так и в практике хозяйствования и управления им. Вместе с тем можно констатировать отсутствие удовлетворительного объяснения принципов поведения в рамках или под воздействием институтов, которые могут быть сопоставимы (противопоставлены) с известными принципами неоклассической экономической рациональности и которые могут быть при этом измерены с помощью количественных показателей. Нет также ясного понимания - при наличии теоретических положений, определений и эмпирических данных - значимости институтов для экономического роста и развития. Возможно, причина кроется в дефиците теоретических представлений об оперировании институциональными понятиями и трудностями измерения институционального воздействия, что может быть вызвано очень широкой и расплывчатой трактовкой институтов и спектра институциональных форм и проявлений, имеющих отношение к экономическим результатам (Асетс^1и, 2009).
3. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ:
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
Человек - существо социальное и является неотъемлемым элементом социальной среды. Вот почему он руководствуется не только собственными интересами, но и привычками, обычаями, изменениями и т.д., которые имеют социальную природу. Институты также являются одним из важнейших элементов социальной среды. В общих чертах социальные институты являются регуляторами и координаторами поведения, а экономические институты - регуляторами поведения экономических агентов. Такая модель выходит за рамки теоретического фундамента традиции экономического образа мышления и экономической риторики. Она также привносит новые
черты в портрет «человека экономического» (homo economicus).
Считается, что одной из основных проблем экономической науки является поиск гармоничных отношений между рациональностью и неопределенностью в условиях воздействия социальных норм на поведение людей. Изменения в экономических реалиях, структурных противоречиях, системных и ценностных критериях, приоритетах и пр. последних трех десятилетий повлияли на развитие многих направлений экономической мысли, поставив под сомнение справедливость абстрактных равновесий неоклассики и идеальных теоретических конструкций рационального поведения людей.
Институциональный анализ расширил границы традиционной теории и экономического анализа в целом, включив в него такие области и сферы деятельности, как дискриминация, человеческий капитал, преступность, образование, планирование семьи, здравоохранение, внутренняя экономика и др.
Хозяйственная деятельность является более организованной и эффективной, когда точно определены ее условия. Институты формируют также межличностные отношения, формальные и неформальные общественные механизмы, налагающие ограничения на поведение экономических агентов. Они представляют собой: а) набор ограничений (правил, механизмов и норм поведения), формируемых для регулирования взаимного политического, экономического и социального действия; б) предписания, соглашения и общепринятые шаблоны, регулирующие поведение людей; в) средства для адаптации к изменениям, минимизации энтропии, рисков и неопределенности; г) регуляторы и координаторы воспроизводящей себя экономической деятельности.
Наиболее распространенным типом институтов являются нормы и правила, которые экономят время и усилия экономических агентов при принятии ими тех или иных решений. В то же время институты ограничивают возможности выбора, но и отступление от них
может негативно сказаться на эффективности результатов выбора. Основные экономические институты (собственность, рыночное и государственное регулирование) не создают категории денег, цен, производственных и прочих факторов, но они влияют на эффективное функционирование экономики в целом.
Экономические и социальные проблемы столь многочисленны, сложны, динамичны и разнообразны, что нуждаются во множественных институтах, которые необходимы для обеспечения социально-экономического развития различных обществ и цивилизаций. Поскольку функционирование институтов -процесс затратный, возникает необходимость использовать экономические критерии - сопоставлять затраты на их разработку с выгодами от их реализации. Такое сопоставление требует обращения, помимо прочего, к понятию «рациональность».
Рациональность описывается в экономической теории в основном как инструментальная или процедурная. Первое описание развивалось в неоклассической теории, второе - в институциональной. Неоклассика, отдающая предпочтение инструментальной рациональности, основывается на предположении, что у экономических агентов имеется вся информация, необходимая для оценивания всех возможных альтернатив и выбора наилучшей. Такие агенты, как отмечает Норт, «имеют в своем распоряжении всю необходимую информацию для правильной оценки стоящих перед ними альтернатив и, следовательно, поставленной ими цели» (Норт, 1997, с. 138). Но значимы не только институты, но и информация, и в этом случае на смену инструментальной рациональности приходит процедурная. В соответствии с допущениями последней игроки, напротив, «недостаточно информированы, вырабатывают субъективные модели для того, чтобы сделать выбор, и способны лишь к весьма несовершенной корректировке своих моделей под влиянием информационной обратной связи» (Норт, 1997, с. 137). При пассивной роли институтов экономический выбор ими не ограничивается. Как следствие, агенты могут
сделать правильный выбор. В случае недостаточной информации выбор становится субъективным. Первый постулат лучше подходит для ситуации с низкими затратами на осуществление трансакций или такими, которыми можно пренебречь, что свойственно высокоразвитым и эффективным рынкам Запада, второй - для ситуации с высокими затратами.
В случае высоких трансакционных издержек, характерных для большинства рынков (как современных, так и прошлых), более подходящим является постулат о процедурной рациональности, базирующийся на выборе недостаточно информированных людей, субъективно разрабатывающих собственные модели, отличные от моделей других лиц, также действующих в условиях неполной информации. В случае инструментальной рациональности когнитивные способности позволяют экономическим агентам строить модель, адекватно отражающую ситуацию
выбора, доступная же информация позволяет сблизить изначально дивергентные модели. В этом отличие от процедурной рациональности: неполная информация не способствует конвергенции моделей.
Инструментальная рациональность ассоциируется преимущественно с человеком экономическим, процедурная - с человеком психологическим. Если добавить к ним еще и человека институционального (Ерзнкян, 2000), то можно будет постулировать еще один тип рациональности - институциональный. Их сравнительные характеристики приведены в таблице.
Попробуем представить высказанные ранее соображения в схематичном виде: на рис. 1 показана логическая связь между институтами и их изменениями с экономическим агентом - в центре событий, на рис. 2 -модель устойчивого развития. Недостающие пояснения к рисункам см. ниже.
Сравнительные характеристики различных типов рациональности
№ п/п Инструментальная рациональность Процедурная рациональность Институциональная рациональность
1 Экономический мир вполне обоснованно рассматривается как мир в состоянии равновесия Существует не одно, а множество равновесий Равновесие экономического мира считается относительным, а не абсолютным, и его устойчивость зависит от состояния институционального поля
2 Индивидуальные экономические акторы постоянно сталкиваются с одинаковыми ситуациями выбора или с последовательностью очень похожих друг на друга альтернатив Хотя индивиды часто встречаются с повторяющимися ситуациями и могут при этом поступать рационально, они также встречаются с многочисленными уникальными и неповторяющимися ситуациями, требующими выбора при недостатке информации и неопределенности результатов Индивиды являются институциональными акторами. Они сталкиваются с одинаковыми/похожими и уникальными/неповторяющимися ситуациями выбора. В любом случае их выбор - явно или неявно - обусловлен институционально
3 Индивиды имеют устойчивые предпочтения и поэтому оценивают результаты индивидуального выбора, исходя из устойчивых критериев Хотя изменения относительных цен могут объяснить многие изменения в предпочтениях, проблему устойчивости предпочтений игнорировать нельзя. Речь идет не только об аномалиях предпочтений, обнаруженных психологическими исследованиями на дезагрегированном уровне, но и об изменении предпочтений во времени, о чем свидетельствует исторический опыт Предпочтения индивидов предопределены институтами. Они выбирают не то, чего хотят, а то, что полагают, -должны хотеть, даже если не отдают себе в этом отчета
Окончание таблицы
№ п/п Инструментальная рациональность Процедурная рациональность Институциональная рациональность
4 В повторяющихся ситуациях индивиды способны разглядеть доступные им возможности получения более высоких результатов и воспользоваться ими. Фирмы поступают точно так же, чтобы не стать жертвой конкурентной борьбы Индивиды хотели бы улучшить результаты своей деятельности, но из-за возможно слабой обратной информационной связи они не могут идентифицировать более благоприятные альтернативы Рациональность индивида ограничена когнитивными способностями и вычислительными возможностями, но его объективные установки, взгляды и поведение по своему характеру институциональны
5 Следовательно, не может возникнуть такого равновесия, в котором индивиды не максимизируют свои предпочтения Конкуренция может быть настолько слабой, а ее сигналы - такими беспорядочными, что адаптация экономических агентов будет происходить очень медленно или в неправильном направлении, а результаты конкуренции, предусматриваемые классической эволюционной теорией, не будут проявляться в течение очень долго времени Возможны ситуации неконкурентного поведения. Адаптация индивидов может иметь институциональное объяснение
6 Поскольку мир находится в состоянии неустойчивого равновесия, он демонстрирует, по крайней мере, образцы поведения, приблизительно соответствующие постулату о максимизирующем индивиде Ход всей мировой истории предоставляет огромное число свидетельств тому, что поведение человека значительно сложнее простого рационального некооперативного поведения Будучи рациональным, экономический агент способен действовать эмоционально и иррационально. Эти действия можно объяснить влиянием институционального поля
7 Детали адаптивного процесса сложны и, вероятно, специфичны для конкретного индивида и его ситуации. Напротив, общие закономерности равновесия, ведущего к оптимизации, сравнительно просты. Поэтому для лучшего понимания экономической жизни соображения экономии усилий требуют теоретического изучения этих закономерностей и их сравнения с результатами других наблюдений Поведенческие постулаты экономистов полезны для решения некоторых проблем. Но они одновременно не способны решить многие вопросы, стоящие перед представителями социальных наук, и являются главным препятствием к пониманию существования, образования и эволюции институтов Поведенческие предпосылки неоклассической экономической теории должны быть пересмотрены с тем, чтобы учесть достижения институциональной экономики. Поведенческие социально-экономические модели должны быть по возможности простыми
Источник: (Ерзнкян, 2006, с. 31-32) на основе (Winter, 1986, p. S429; Норт, 1997, с. 42; Yerznkyan, 2002, p. 220-221).
4. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ: ПОСЛЕДСТВИЯ ИГНОРИРОВАНИЯ СПЕЦИФИКИ
В нормально функционирующей экономике с гармоничной институциональной системой формальные и неформальные институты дополняют, поддерживают и подкрепляют друг друга. А поскольку «институты влияют на функционирование эконо-
мических систем», что «вряд ли кто-нибудь станет оспаривать» (Норт, 1997, с. 17), то влияние институтов в такой экономике можно оценить положительно. Проблемы возникают в ситуациях, требующих реформирования институтов, когда законодатели, желая изменить траекторию институтов, обращаются к такому распространенному способу, как заимствование институтов. Ясно, что речь идет о формальных институтах, которые могут быть легко внедрены, но с трудом абсорбированы.
Рис. 1. Логика институционального действия Источник: (Делибашич, Гргуревич, 2014, с. 17).
Рис. 2. Модель устойчивого развития Источник: (Делибашич, Гргуревич, 2014, с. 17).
Для характеристики степени легкости/сложности инкорпорирования новых институтов в существующую институциональную систему воспользуемся институциональной схемой, аналогичной контрактным и организационно-управленческим схемам О. Уильямсона (Уильямсон, 1996, с. 76, 454) - с теми же обозначениями, но с иной - институциональной -интерпретацией (Ерзнкян, 2014, с. 33):
к = 0 - низкая специфичность заимствования и высокая степень совместимости с институциональной системой страны-реципиента;
к > 0 - высокая специфичность заимствования и низкая степень совместимости с институциональной системой страны-реципиента;
5 = 0 - отсутствуют защитные механизмы от эрозии институциональной системы;
s > 0 - предусмотрены механизмы защиты от эрозии институциональной системы;
A - устойчивое состояние вследствие отсутствия специфичности и рисков;
B - неустойчивое состояние из-за наличия рисков и отсутствия защитных механизмов;
C - устойчивое состояние благодаря наличию защитных механизмов.
Если между изменившимися обстоятельствами функционирования экономики и институциональной системой возникает диссонанс, в обществе появляется потребность приведения последней в соответствие с первыми. Вне зависимости от источника институционального развития - эндогенного (выращивание) или экзогенного (трансплантация) - внедрение нового института в существующую систему должно быть осуществлено по возможности безболезненно. Критерием такой «безболезненности» может служить минимизация затрат на внедрение и (или) рисков отторжения (или смещения траектории развития), когда страны - импортеры институтов в результате их внедрения в свою институциональную систему получают совсем не то направление развития, которое наблюдалось в странах-экспортерах и на которое они (импортеры) делали ставку (North, 1993).
Если институт-трансплантат является совместимым или его устройство близко институциональной системе, то риски будут минимальными или их не будет совсем. Такой случай можно обозначить как k = 0, в противном случае - при максимальных рисках, обозначаемых через k > 0, - мы будем иметь состояние специфичности для системы - реципиента нового института.
Если будут предусмотрены защитные механизмы, s > 0, то успешность результата внедрения нового института будет высокой, в противном случае, s = 0, придется быть готовым к возможной неудаче. И проблема не только и даже не столько в отторжении нового института, сколько в его последующем функционировании в качестве чуждого и несовместимого с системой - реципиентом института,
что грозит эрозией, деградацией и дисфункцией самой институциональной системе, что можно сравнить с раковой опухолью, несущей организму смертельную опасность.
Механизмы защиты могут быть разнообразными. В работах, посвященных теории реформирования институтов, предлагаются и описываются решения, которые допускают (интерпретацию в качестве примеров) гарантии или защитные механизмы, например идея о необходимости формирования стратегии промежуточных институтов (Полтерович, 2008). Постепенное и поэтапное внедрение таких институтов может быть истолковано как имитация эволюционного (пусть запланированного и ускоренного) пути институционального развития. Важность такого пути развития объясняется тем, что во многих случаях именно желание скорейшего внедрения институтов, без оглядки на возможные риски и последствия, оборачивается впоследствии катастрофой. Что существенно, катастрофой не для реформаторов, а для стран-импортеров (следующих игнорирующему национальную специфику курсу Вашингтонского консенсуса).
Резюмируя, отметим, что возможны три ситуации, из которых А и С (последняя благодаря защитным механизмам) являются институционально устойчивыми и стабильными, а В - неустойчивой и потенциально опасной.
В случае «переполнения» институциональной системы несовместимыми институтами уровень опасности для нее становится критическим и чреватым тем, что «в общественной жизни начинают проступать признаки нарастающего социального разлома», а у человека, да и народа в целом вырабатывается чудовищная реакция на то, что, казалось, невозможно вынести. Такую ситуацию академик Д.С. Львов обозначил понятием синдрома вживания в катастрофу (Львов, 2003, с. 15). Главная опасность ситуации В заключается в том, что она несет в себе риски тотального разрушения не только социально-психологического климата в обществе, но и здоровья людей, что может привести к повсеместной му-
тации и изменению генетического материала вида людей. При этом «число мутировавших организмов может повыситься в популяции настолько, что обратный процесс будет либо невозможен, либо очень труден, либо он окажется слишком медленным, чтобы спасти вид от исчезновения» (Поппер, 2008, с. 99).
Учет специфики институциональной системы должен происходить еще на стадии подготовки рекомендаций ее корректировки. Между тем многие рекомендации составляются с ориентацией на некую несуществующую реальность. Так, к примеру, сопоставляя реалии постсоветских стран с рекомендациями О. Уильямсона, М. Делибашич указывает на ряд непредвиденных, но имевших место последствий. Вместо контроля оппортунизма с целью снижения трансакционных издержек - максимум издержек, вместо институциональной интеграции и расширения вертикальных границ предприятия - дезинтеграция, вместо укрепления механизмов контроля - неподконтрольная ситуация, вместо институционального плюрализма - монизм (квази)неолиберального типа, вместо борьбы с асимметричной информацией - ее доминирование в экономическом выборе, вместо конкуренции - господство монополий, вместо предпринимательского выбора (между рынком и фирмой) - нерыночное и деструктивное поведение, вместо институтов - квазиинституты (Delibasic, 2014, p. 23).
Еще одна тема, связанная с провалом реформ и их катастрофическими последствиями, - тема насилия, в том числе применяемого реформаторами для достижения нужных институциональных результатов. Тому примеров множество; при этом не следует упускать из виду, что эффективность силового варианта решения довольно ограничена, поскольку институциональные изменения - результат действия многих факторов, и в этом, по-видимому, кроется причина того, «почему попытки остановить институциональные изменения с помощью силы» неизменно «оказывались неэффективными» (Качалов, 2012, с. 137). Ограниченность силового способа
подчинения поведения экономических агентов ad libitum нормам, а также принципиальная невозможность эффективного решения глобальных проблем в нелинейно развивающемся мире с помощью насилия подводят к мысли о необходимости смены императива развития: «не силовая политика, а поиск способов коэволюции сложных социальных и геополитических систем» (Курдюмов, Князева, 2000, с. 94).
Игнорирование того факта, что социальные порядки касаются устроения крупномасштабных, сложноорганизованных, многофункциональных, а потому и принципиально неустойчивых систем, может привести (и приводит), помимо прочего, к рискам нежелательных изменений действующих экономических институтов, среди которых:
• нежелательное (нецелевое) применение институтов, которое включает эксплуатацию информационной асимметрии, манипулирование институтами, использование институтов в качестве прикрытия, «подчинение институтов» (Полищук, 2008, с. 29);
• использование («захват») института в групповых интересах;
• мутация и мимикрия институтов;
• институциональные ловушки и др. (Качалов, 2012, с. 139-140).
Воздействующие на поведение экономических агентов институциональные ограничения-упорядочения играют двойственную роль. С одной стороны, они оказывают регулирующие воздействия, ограничивающие возможности агентов вести себя произвольным образом. Такую роль институционального принуждения можно назвать регулятивной и собственно ограничительной. С другой стороны, воздействие на экономических агентов способствует созданию для них возможностей вести себя как-то по-новому, по-иному, в том числе путем формирования предпосылок для преследования ими индивидуальных или групповых целей. Такую роль мы назовем конститутивной, или созидательной (даже если созидание «для себя» может обернуться потерями для других) (Searle, 2005).
Эта мысль встречается и у Э. Гидден-са: «структуральные свойства социальных систем как ограничивают, так и создают возможности для действия» (Гидденс, 2005, с. 239). Каково соотношение между этими ролями институтов, зависит во многом от самих агентов - индивидуальных или коллективных: одни оказываются «успешными в превращении институтов в средство достижения своих целей, изменяя их в соответствии со своими групповыми и индивидуальными предпочтениями». При этом «им удается не только использовать к своей выгоде "системные перекосы", но также воспроизводить и усиливать их». В противоположность этим агентам для других «указанное соотношение оказывается менее выигрышным: институты скорее ограничивают их действия, а не способствуют достижению ими своих целей» (Олейник, 2011, с. 277).
Подытожим сказанное. Доминирующие на Западе «порядки открытого доступа» (open access orders), по Норту, являются результатом конкретной культурно-исторической и политэкономической эволюции англосаксонского мира и связанного с ним ареала континентальной Европы. Их культивирование в качестве образца для подражания Россией, Черногорией, Боснией и Герцеговиной и другими «естественными государствами», в которых господствуют «порядки ограниченного доступа» (limited access orders), опять-таки по Норту, иная культура, традиции, институциональная структура, не имеет под собой научно обоснованной гносеологической и онтологической базы. Игнорирование этого факта может привести не к развитию экономики, а, напротив, к ее деградации и потере собственной идентичности. Чтобы минимизировать возможные риски, ориентироваться следует не на копирование чуждых институциональных форм, а на конструирование собственных институтов, привязанных не к логике открытых порядков, а к логике эмерджентной эволюции порядков «ограниченного доступа».
5. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ СООБРАЖЕНИЯ
Институциональное поведение может быть понято, наподобие поведения организационного, как поведение институтов (сравни: организаций), что равнозначно динамике институтов. Такая динамика в статье рассматривалась в терминах институциональных изменений, что же касается институционального поведения, то речь шла о поведении экономических агентов под воздействием (в большей ли, меньшей ли степени) институтов. Такое поведение несвободно от той институциональной системы, которая сложилась в рассматриваемом обществе, оно несет на себе ее черты, и в этом смысле поведение в той же степени уникально, в какой одни страны отличаются от других, одни общества - от других - и неважно, какие они - развитые, развивающиеся или переходные. Это не означает умаления роли развития, наоборот: экономическое развитие как раз и было одним из предметов изучения, разумеется, в контексте институционального поведения.
Были проанализированы подходы к институтам и развитию, на основании чего показано, что нельзя рассматривать институты в качестве безусловной предпосылки развития - без привязки к специфике исторического пути развития, сложившихся институтов и многих иных факторов социальной, культурной, организационной, политической, экономической природы конкретной страны.
Высказано предположение не только о взаимной зависимости между институциональным и экономическим развитием, но и между уровнем знаний, с одной стороны, и экономическим развитием, с другой, что позволило постулировать возможность объединить причинно-следственные связи развития на основе знаний (и инвестиций в эти знания), институциональной динамики и экономического развития. Такой взаимосвязанный анализ различной природы развития - институциональной, экономической, социальной, когнитивной и пр. - является необходимым условием для
формирования концептуальной модели институционального поведения экономических агентов, способной более или менее адекватно отражать реалии, сложившиеся в России, Черногории, Боснии и Герцеговине, а также иных странах бывшего социалистического сообщества. Рассуждения авторов, хотя и были навеяны в первую очередь реалиями и проблемами этих стран, но ими не ограничивались: институциональное поведение не является уделом (или привилегией) транзитивных экономик, оно имеет место там, где существуют институты, а они распространены повсеместно.
В теоретическом плане институциональное поведение противопоставляется главным образом поведению человека экономического и как таковое входит в сферу исследований институциональной и эволюционной экономики, т.е. совсем другого канона. Особенно важным является учет институционального поведения в воспроизводственных процессах капитала, в которых участвуют агенты разновозрастных экономических подсистем (Маевский, 2010), характеризующихся институциональной спецификой. В общем случае к этому следует также добавить потенциально гетерогенный характер экономических агентов и институциональных матриц (Кирдина, 2013), в рамках которых развертывается процесс воспроизводства физического и человеческого капитала, лежащий в основе экономического развития. В практическом плане важно привлечь внимание к институциональному поведению для успешного реформирования стран или, как минимум, для снижения рисков их институциональной деградации.
Литература
Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории струк-турации. М.: Академический Проект, 2005.
Делибашич М., Гргуревич Н. К моделированию институционального поведения // Теория и практика институциональных преобразований в
России: Сборник научных трудов / Под ред. Б.А. Ерзнкяна. М: ЦЭМИ РАН, 2014. Вып. 28. С. 6-18.
Ерзнкян Б.А. Человек институциональный, или эволюция концепции homo economicus // Вестник Государственного университета управления. Сер. Институциональная экономика. 2000. № 1. С. 28-44.
Ерзнкян Б.А. Институциональная реальность социально-экономических систем и концепция институционального человека // Эволюционная теория, инновации и экономические изменения: VI Международный симпозиум по эволюционной экономике, г. Пущино, Моск. обл., Россия, 23-24 сентября 2005 г. М.: Институт экономики РАН, 2006. С. 25-44.
Ерзнкян Б.А. Экономические агенты в системе социальных структур и кодов // Теория и практика институциональных преобразований в России: Сборник научных трудов / Под ред. Б.А. Ерзнкяна. Вып. 28. М: ЦЭМИ РАН, 2014. С. 29-46.
КачаловР.М. Управление экономическим риском: Теоретические основы и приложения: монография. М.-СПб.: Нестор-История, 2012.
Кирдина С.Г. К переосмыслению принципа методологического индивидуализма. М.: Институт экономики РАН, 2013.
Курдюмов С.П., Князева Е.Н. Квантовые правила нелинейного синтеза коэволюционирующих структур // Языки наук - языки искусства: Сборник научных трудов. М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 87-95.
ЛьвовД.С. Проблемы долгосрочного социально-экономического развития России: Научный доклад на Президиуме РАН 24 декабря 2002 г. Волгоград: Изд-во Волгоград. гос. ун-та, 2003.
Маевский В.И. Воспроизводство основного каптала и экономическая теория // Вопросы экономики. 2010. № 3. С. 65-85.
Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997.
Олейник А. Власть и рынок: система социально-экономического господства в России «нулевых годов». М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011.
Полищук Л. Нецелевое использование институтов: причины и следствия // Вопросы экономики. 2008. № 8. С. 28-44.
Полтерович В.М. Принципы формирования национальной инновационной системы // Проблемы теории и практики управления. 2008. № 11. С. 8-19.
Поппер К. Знание и психофизическая проблема: в защиту взаимодействия. М.: ЛКИ, 2008.
Уильямсон О.И. Экономические институты капитализма: фирмы, рынки, «отношенческая» контрактация. СПб.: Лениздат; CEV Press, 1996.
Ходжсон Дж. Экономическая теория и институты: манифест современной институциональной экономической теории. М.: Дело, 2003.
Acemoglu D. Introduction to Modern Economic Growth. Cambridge: Princeton University Press, 2009.
Buchanan J.M. What Should Economists Do? // Southern Economic Journal. 1964. Vol. 30. № 3. P. 213-222.
Delibasic M. The Post-Socialist Transition through the Prism of O. Williamson Insight // Montenegrin Journal of Economics. 2014. Vol. 10. № 1. P. 13-24.
EtzioniA. Toward a New Socio-Economic Paradigm // SocioEconomic Review. 2003. Vol. 1. № 1. P. 105-118.
North D.C. Economic Performance through Time. Lecture to the Memory of Alfred Nobel, 1993. December 9. URL: http://nobelprize.org/economics/ laureates/1993/north-lecture.html-not.
Searle J.R. What Is an Institution? // Journal of Institutional Economics. 2005. Vol. 1. № 1. P. 1-22.
Weber M. Economy and Society: An Outline of Interpretative Sociology. Vol. 1. N.Y.: Bedminster Press, 1968.
Williamson O. The Transaction Cost Economics Project // Montenegrin Journal of Economics. 2014. Vol. 10. № 1. P. 7-11.
Winter S. Comments on Arrow and on Lukas. In: R.M. Hogarth, M.W. Reder (eds.). The Behavioral Foundations of Economic Theory // Journal of Business (Supplement). 1986. № 59. P. S427-S434.
Yerznkyan B.H. Concepts of Institutional Man and Institutional Rationality // Актуальные проблемы управления - 2002: Тезисы докладов международной научно-практической конференции. Вып. 5. М.: ГУУ, 2002. С. 218-222.
Рукопись поступила в редакцию 21.07.2014 г.
