CC BY
135Д.С. Жуков, С.К. Лямин
Институциональная модернизация: генезис представлений и теоретический контекст Institutional modernization: the genesis of ideas and theoretical context
Статья подготовлена в рамках проекта «Исследование нелинейных эффектов модернизаци-онной динамики социально-политических явлений» (государственный контракт от 08 июня 2011 г. № 16.740.11.0703, федеральная целевая программа ««Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009 - 2013 годы)
Аннотация, abstract: В статье излагаются подходы к построению модели, которая должна имитировать трансформацию административно-политических институтов. Рассматриваются некоторые базовые понятия интституционализма. В частности, излагаются существующие представления о соотношении формальных и неформальных, модернизированных и традиционных аспектов институтов.
This article presents approaches to construction of the model, which should simulate the transformation of the administrative and political institutions. We review some basic concepts of institutionalism. In particular, it presents existing ideas about the relation of formal and informal, modern and traditional aspects of institutions.
Авторы, authors: Жуков Д.С. - Тамбовский государственный университет им. ГР. Державина, кандидат исторических наук, доцент кафедры международных отношений и политологии, ineternatum@mail.ru
Лямин С.К.- Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, кандидат исторических наук, доцент кафедры Российской истории, laomin@rambler.ru
Zhukov, Dmitry S.- Tambov State University, Tambov, Russian Federation, PhD in History, Associate Professor of the International Relations and Political Science Department, ineter-natum@mail.ru
Lyamin, Sergey K. - Tambov State University, PhD in History, Associate Professor of the Russian History Department, laomin@rambler.ru
Ключевые слова, keywords: политические институты, административные институты
political institutions, administrative institutions
УДК 03.23.55
Задачи этой статьи сводятся к рассмотрению общих исследовательских подходов к анализу предмета политической модернизации, её объяснительных моделей и ключевых аспектов. Мы рассмотрим теоретические истоки
INETERNUM. 2011. N2.
ШЕТЕтиМ. 2011. N2.
классических концепций политической модернизации, передовые наработки и наиболее дискуссионные вопросы.
Политическая модернизация: общая характеристика
Политическая модернизация является значимым аспектом целостного процесса модернизации. Безусловно, выделение политической модернизации представляет собой, главным образом, аналитический приём, поскольку трудно говорить о некоем сущностно-отдельном, самодостаточном процессе политического осовременивания. Связи, возникающие между различными сферами жизнедеятельности общества, настолько многообразны, что отграничение какого-либо одного процесса является весьма условным.
Тем не менее, в исследовательских целях мы выделим некоторые критерии, которые отличают модернизированные административно-политические системы от традиционных. Во-первых, модернизация стимулирует создание эффективных властных институтов (в частности, веберовской бюрократии). Во-вторых, модернизированные административно-политические системы представляют собой сложные механизмы сотрудничества гражданского общества и правового государства, которые предполагают политическое участие масс и политическое представительство. В-третьих, политическая модернизация включает в себя формирование таких государственных регуляторов экономики, которые могли бы точно балансировать общественные и частные интересы, потребности устойчивого экономического роста и социально-ориентированного распределения. В-четвёртых, политическая модернизация всегда представляется как рационализация (в т.ч. десакрализация, демонополизация и избавление от
сословно-клановых ограничений) политических институтов и довольно часто увязывается с их демократизацией. Таким образом, модернизация способствует формированию такой «структурно и функционально развитой» политической системы, которая представляющей собой «реальный политический субъект (как индивидуальный, так и коллективный), способный самостоятельно мыслить и действовать в соответствии с императивами постоянно меняющегося социума».68
Классические сценарии политической модернизации описаны на примере стран, в которых общая модернизация была естественной и спонтанной. В этом случае исследователи говорят о синхронности (или даже резонансе) социальной, экономической, культурной, политической и пр. модернизаций. Это приводило к возникновению эффекта мультипликатора. Однонаправленные тенденции в различных сферах жизнедеятельности общества взаимно усиливали друг друга: экономическая модернизация (развитие национальных и мирового рынков, промышленный переворот) сочеталась с социальной трансформацией (восхождение буржуазии, появление «третьего сословья» и пролетариата, обеднение или обуржуазивание аристократии) и подталкивало политические реформы (революции, усиление роли парламентов и конституций, расширение избирательных прав и т.п.). «Опыт Запада показывает: гражданское общество вырастало там из существовавших отношений и институтов, социально расширялось, а затем, подчиняя “окружающую среду" законам своего развития, модернизировало исторически сложившуюся формацию».69
68 Володин А. Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика // Полис, 2000. № 3. С. 104 - 116.
69 Володин А. Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика // Полис,
Модернизация, очевидно, зависит также и от изменений ценностей и культурных норм наиболее активных социальных групп и, наоборот, - модернизация стимулирует распространение нового (рационалистического, секулярного и демократичного) мировоззрения. «В западной науке, указывает А.Г. Володин, - стадиальные состояния исторического процесса принято описывать в категориях традиционного и современного общества. Человеческое измерение первого из них образуют такие социопсихологические черты, как пассивность, созерцательность, склонность к мистицизму, иррациональная приверженность традиции, слабое осознание личной ответственности, боязнь нововведений. Для динамичного («современного») образа жизни характерны: территориальная и социальная мобильность, высокий уровень самоорганизации, рациональное восприятие мира, способность к абстрактному мышлению, склонность к предпринимательству и
70
разумному, оправданному риску и т.п.»
Кроме того, известно, что политическая система может предоставлять или не предоставлять режим наибольшего благоприятствования для модернизационных процессов. В странах «первого модернизационного эшелона» (Западная Европа и Северная Америка) неадекватные модернизационным потребностям социума административнополитические институты были, в конечном счёте, достаточно быстро ликвидированы. В других страна (в т.ч. и в России) политическая система оказалась в состоянии оказывать значительное влияние на социальный прогресс,
2000. № 3. С. 104 - 116.
70 Inkeles, A., Smith, D.H, 1974. Becoming Modern. In-
dividual Change in Six Developing Countries. Cambridge (Mass.). 1974. В: Володин А. Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика // Полис, 2000, № 3. С. 104 - 116.
вплоть до того, что многими исследователями признаётся ключевая роль «революции сверху», «модернизационного давления государства» в модернизации таких стран как Россия, Япония и некоторых других. Однако этот вопрос остаётся предметом дискуссий.
Если суммировать мнения авторитетных американских исследователей (Г. Алмонд, Л. Пай, С. Верба), можно выделить следующие ключевые составляющие политической мо-
71
дернизации.
1. Структурная дифференциация институтов политической системы. Это явление связано с углублением разделения труда и, как следствие, с процессом усложнения социально-экономических отношений. Административно-политические функции в архаичных традиционных обществах неразвиты и сконцентрированы в руках наследственной аристократии. По мере усложнения социума возникает потребность в административном обслуживании многообразных социальноэкономических отношений; властные функции делегируются разнообразным органам, которые верховная власть уже не в состоянии контролировать непосредственно. Диверсификация административно-политической институциональной структуры невозможна без её формализации: всё более функционирование институтов зависит от формально принятых легальных регламентов, соглашений и пр.
2. Принципиальное повышение мобилизационной способности политической системы. Это позволяет установить более плотный контроль над массами населения, над экономической деятельностью, социальными отношениями. В традиционных обществах политическая мобилизация осуществляется
71 Баранов Н.А., Пикалов Г.А. Теория политики. СПб: Изд-во БГТУ 2003.
INETERNUM. 2011. N2.
ШЕТЕтиМ. 2011. N2.
с помощью непосредственного насилия и её возможности весьма ограничены. В развитых обществах системы контроля становятся более формальными, опираются на право, на компромиссы социальных интересов, на современные информационные и технические средства. В конечном счёте, политическая мобилизация сопровождается и ростом политического участия масс. Естественным результатом таких процессов становится развитие систем представительства и «освобождение процесса их комплектования от элементов сословнокуриальной архаики»72. В этом случае, государственно-политический контроль отождествляется с инструментом социальной самоорганизации.
3. Использование в целях выживания системы и для преодоления кризисов новых средств коммуникации и социализации. Разнообразными каналами и «приводными ремнями» (общественные объединения, партии, средства массовой информации, система образования и воспитания и т.п.) политическая система связывается с обществом, становится важным элементом мировоззрения, легитимируется, участвует в социализации и в создании лояльных граждан и, в конечном счёте, самовос-производится. Традиционные политические системы такими возможностями не обладали: их инструменты стабилизации и легитимации были весьма ограниченными и, как свидетельствует история, весьма хрупкими.
4. Выраженная тенденция к равноправию, которая проявляется в устранении всех искусственных ограничений (сословных, расовых, национальных, имущественных, половых) на политическое участие. Соответственно, исчезают и формальные привилегии отдельных
72 Володин А. Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика // Полис,
2000, № 3. С. 104 - 116.
социальных групп эксклюзивное участие в политическом процессе. Напротив, традиционные политические системы основываются на отрешении большей части населения от политики, на разного рода дифференциации политических прав в зависимости от происхождения, образования, имущественного состояния, осёдлости и пр.
Типологии и модели политической модернизации
Наиболее распространённой типологией модернизации (особенно, в учебной литературе) является выделение типов в зависимости от первичности/вторичности модернизаци-онного процесса. Поэтому выделяется «первичная» (= «спонтанная», «естественная», «органичная») модернизация в странах -модернизационных лидерах (США, Великобритания, Франция, иногда Германия). Такая модернизация признаётся в качестве образца и в силу нормативности самой теории модернизации, приближенность к этому образцу трактуется как уровень развития, степень прогрессивности и пр. Такая типология имманентно присуща линеарной модели модернизации. В рамках данной типологии второй тип - «вторичная» (= «неорганичная», «отраженная», «догоняющая». Основной движущей силой модернизации этого типа признаётся внешний импульс со стороны модернизационных лидеров, заимствование; как результат - возникает нелепый сплав мо-дернизационных и «туземных» элементов, имитация модернизационных процессов и пр. Таким образом, сама типология навязывает метафору гонки преследования, содержит чёткую градацию на страны-доноры и страны-рецепиенты прогресса, не позволяет обнаружить эндогенные модернизационные факторы и процессы во многих регионах
мира. Несмотря на сомнительность самой этой типологии, Россия, вместе с рядом других стран, причисляется ко второму типу, что является ещё более спорным.
Подобное утверждение, полностью игнорирующее внутренний модернизационный потенциал и потребности российского социума, сводит российскую модернизацию к парциальной модели, изложенной ниже. Действительно, модернизационные усилия государства стимулировались (а иногда - и прямо инициировались) соображениями геополитического соперничества с западными странами. «В отличие от Запада траектория развития гражданского общества в России имеет свои особенности: здесь оно обретает социальные и культурные основания в процессе «догоняющей» модернизации, которая стала ответом властвующей элиты на качественные экономические и политические трансформации в Европе, потенциально таившие в себе угрозы геостратегического характера».73 Однако это вовсе не значит, что причины российской модернизации полностью исчерпываются поводами для неё, подталкивающими власть к развитию армии и военной промышленности. Осознание и вербализация российской модернизации как «вторичной» узким кругом современников модернизационных реформ 18-19 вв. (ад-министраторов-западников и интеллектуалов чаадаевского толка) не должна скрывать естественные эндогенные причины модернизации. Поэтому в предложенную типологию трудно «втиснуть» Россию.
Соответственно, не всегда оказывается адекватной и типология, за основу которой взят источник и направление модернизацион-
73 Володин А. Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика // Полис. 2000. № 3. С. 104 - 116.
ного импульса. В рамках этой классификации выделяют эндогенную (проходящую всецело под воздействием внутренних факторов), эндогенно-экзогенную и экзогенную модернизацию.74 В целом подобные классификации хорошо описывают мир колониальных империй нового и новейшего времени, в которых есть чётко выраженные развитый центр и отсталая периферия. Но, во-первых, в саму эту картина невозможно вписать в качестве периферии Россию; а во-вторых, современный мир не соответствует представлениям XIX века.
Исследователи обратили внимание на то, что во многих обществах модернизация осуществлялась (и осуществляется) под руководством государства, которое активно формировало (и формирует) модернизационные инициативы. Естественно возникла мысль, о том, что государства в таких общества «второго и третьего эшелона модернизации» просто вынуждено подменять собой социальные субъекты модернизации: «В обществах “позднего старта", где фактически отсутствовали независимые от политической власти носители модернизации, государство принимает на себя основную ответственность за адаптацию их хозяйственных систем к инновационным тенденциям в “центрах" мирового хозяйства».75 Конечно, такое утверждение может быть с лёгкостью доказано относительно некоторых (не самых развитых) постколониальных стран. Однако по отношению к России такое утверждение оспоримо. Заметим, что модер-низационная роль российского государства может быть велика не только лишь вследствие
74 Баранов Н.А. Политические отношения и политический процесс в современной России:
Курс лекций. В 3-х ч. СПб.: БГТУ 2004.
75 Володин А. Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика // Полис. 2000. № 3. С. 104 - 116.
ШЕТЕМиМ. 2011. N2.
ШЕТЕтиМ. 2011. N2.
отсутствия внутренних носителей модернизации, но главным образом вследствие приоритетности непосредственных военно-промышленных задач, которые решаются властью в ходе модернизации. Из истории Росси известно, что форсированная модернизация задумывалась и осуществлялась властью прежде всего в целях создания современных армии и ВПК, однако логически это никак не противоречит наличию значимых негосударственных субъектов модернизации внутри страны. Своей военной и военно-промышленной активностью государство отвлекает историков от мощных модернизационных процессов в социальной сфере. Думается, что указание на отсутствие модернизационных потребностей и возможностей российского общества - скорее публицистически-полеми-ческий приём, нежели действительная вера в безраздельное господство на всей территории России мифологизированного культурно-антропологического типа «тёмного, богобоязненного и царелюбивого природного общинника-мужика».
Наконец, заметим, что довольно часто в исследовательской литературе выделяется специфический тип модернизации - форсированная модернизация, что указывает на ускоренны характер процессов осовременивания и сильное модернизационное давление на общество со стороны одного из модерни-зационных акторов (как правило, это государство). Такая модернизация, как правило, сопровождается нарастанием социальных, институциональных и пр. диспропорций, побочных эффектов и т.п. Причина этого очевидна - общество в ходе форсированной модернизации, во-первых, меняется довольно быстро и, следовательно, неравномерно, во-вторых, выходит за рамки своих обычных возможностей.
Рассмотрим некоторые модели (общие объяснительные схемы, сценарии) политической модернизации, важные для дальнейших работ в рамках настоящего проекта. Довольно часто мы будем отталкиваться от критики линеарной модели - она сама «древняя», классическая и политизированная. Многие политикофилософские исследования в последнее время содержат в качестве исходной точки критику этой модели. Поэтому представляется необходимым рассмотреть её более детально.
К числу сторонников этой модели относятся практически все патриархи теории модернизации начального периода её развития: У Ростоу, С. Блэк, Ш. Эйзенштадт и др. «В рамках данной модели процесс модернизации рассматривался как революционный, связанный с радикальными и всеобъемлющими трансформациями моделей человеческого существования и деятельности при переходе от традиционности к современности».76 Модернизация должны была быть комплексным, всеобъемлющим, универсальным процессом. «Сторонники линеарной модели признавали, что модернизация вызывает изменения практически во всех областях человеческой мысли и поведения, порождая процессы структурно-функциональной дифференциации, индустриализации, урбанизации, коммерциализации, социальной мобилизации, секуляризации, национальной идентификации, распространения средств массовой информации, грамотности и образования, становления современных политических институтов, рост политического участия... Сторонники линеарной модели видели процесс модернизации как имманентное встраивание изменений в социальную систему. Как только
76 Побережников И.В. Модернизация: теоретико-методологические подходы // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л.И. Бородкина. Вып. 8. М., 2002. С. 149.
изменения вносятся в одну из сфер деятельности, - полагали они, - это неизбежно вызывает адекватные реакции в других сферах. Линеарная модель порождала представление о модернизации как глобальном процессе, который обеспечивался как распространением современных идей, институтов и технологий из европейского центра по всему миру, так и эндогенным развитием неевропейских сообществ. Все общества, по мнению сторонников данной модели, можно было распределить вдоль оси, идущей от традиционности к
77
современности».77
Линеарная модель строго нормативна и в значительной мере неисторична. Она предусматривает существование чётких критериев модернизированности, под которыми понимаются параметру обществ-образцов (стран Запада, в которых модернизация проходила «естественным» образом). Стандартные критерии модернизации «разрабатывались обычно на основе сопоставления идеал-типи-ческих образов традиционности и современности, представлявших, собственно, два полюса, между которыми и мыслился сложный процесс трансформации обществ. Данные критерии рассматривались сторонниками линеарной модели в качестве обязательных для всех обществ, вступивших на путь модернизации».78
Логичным и, вместе с тем, бессмысленным развитием таких представлений стала известная идея «конца истории» Френсиса Фукуямы, которая представляет современные
77 Побережников И.В. Модернизация: теоретико-методологические подходы // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л.И.Бородкина. Вып. 8. М., 2002. С. 150.
78 Побережников И.В. Модернизация: теоретико-ме-
тодологические подходы // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л.И.Бородкина. Вып. 8. М., 2002. С. 150.
западные модернизированные общества как реализованную цель истории, предельно возможное и потому конечное состояние общества и государства.
Ш. Эйзенштадт выделял следующие критерии политической модернизации: централизация и консолидация государственных организмов, переход от насильственных к консун-сусным принципам управления, разработка новых оснований легитимации верховной власти (договорная теория, концепция народного суверенитета представительские и выборные механизмы и пр.), признание ответственности правительства перед гражданским обществом.79
В противовес линераной модели разработаны разнообразные многолинейные модели, в частности модели У Бека, С. Хантингтона и др. исследователей, которые мы обсудим на следующих этапах работы по проекту. Заметим лишь, что все эти модели подразумевают сосуществование различных вариантов модернизации или различных национальноспецифичных модернизаций, диспропорции модернизационных процессов, поливариантность в ситуации выбора модернизационного развития, иногда отказ от трактовки характера модернизационных процессов как исключительно эволюционного и постепенного и т.п. Такие модели вызваны к жизни необходимостью примирить теорию модернизации с обнаруженными эмпирическими фактами, которые явно не вписывались в линеарные объяснительные схемы.
Истоки линеарной модели политической модернизации: спенсерианство
Система представлений об эволюции общественно-политических организмов Гербер-
79 Eisenstadt S.N. Modernization: Protest and Change. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1966.
INETERNUM. 2011. N2.
ШЕТЕтиМ. 2011. N2.
та Спенсера является своего рода матрицей практически всех линеарных моделей модернизации. Весьма влиятельная в англо-саксонском интеллектуальном сообществе философия Спенсера определила многие характерные черты линеарных теорий, какие бы конкретные формы они не принимали. Отождествление прогресса с развитием по конкретному образцу, превознесение западных обществ за органичное соединение частных и общественных интересов, представление о более высокой конкурентноспособности модернизированных социумов и естественном эволюционном вытеснении (или преобразовании) «отсталых» обществ - эти положения были фактически впервые сформулированы английским философом. Хотя, безусловно, в XIX в. термин «модернизация» в современном его смысле Спенсер не употреблял. Можно также утверждать, что в спенсериан-стве содержатся практически все «родовые пороки» линеарной модели, которые не раз провоцировали критику теории модернизации как таковой.
Усложнение структуры и функций элементов общества Г. Спенсер рассматривал как процесс объединения различных мелких групп в более крупные и сложные - так называемые «социальные (и политические) агрегаты», к которым он относил племя, нацию, империю и т.п.
Г. Спенсер выделяет две стадии и, соответственно, два типа социально-политических агрегатов: примитивные (военные) и развитые (промышленные). Суть социально-политического прогресса состоит в постепенном переходе от военного типа государства и общества к промышленному типу.
Военизированное общество (примитивный агрегат) характеризуется принудительной
кооперацией, жесткой иерархией и централизацией управления, которое не только запрещает, но и предписывает определенное поведение. Вся жизнь общества подчинена военным нуждам. Личные цели уступают место общественным. Личность поглощается массой. Жизнь, свобода действий и имущество человека зависят от потребностей группы, членом которой он является. Все отношения в обществе зависят от произвола лиц, принадлежащих в более высокой социальной группе. Примитивный агрегат унифицирует свои элементы, ибо его единство основывается исключительно на отношениях власти и подчинения. Человек здесь лишён свободы и возможности самореализации. 80
Примитивный агрегат может быть весьма стабильным и достигать огромных размеров, но он не в состоянии гибко приспосабливаться к изменениями окружающей среды. Такой агрегат не мобилен, не гибок, поскольку подавляет частную инициативу, которая и есть залог трансформации и развития общественных организмов. «Развитие воинственного типа предполагает возрастание неизменности общества, - полагал Спенсер, - ибо единицы общества подчинены таким связующим, комбинирующим, субординирующим и регулирующим влияниям, которые неизбежно уменьшают их способность менять свои общественные положения, занятия и местожительства»81.
К числу примитивных агрегатов Г. Спенсер относил государства и общества Востока, ставшие объектом колониальных захватов Великобритании. Сама же Великобритания представляла собой, с точки зрения англий-
80 Спенсер Г. Синтетическая философия. Киев, 1997. С. 356 - 357.
81 Спенсер Г. Синтетическая философия. Киев, 1997. С.
356 - 357.
ского философа, иной тип социально-политического агрегата - промышленный (или индустриальный) развитый агрегат.82
Другой формой организации и управления английский философ считал промышленный или индустриальный тип организации общества (развитый агрегат). Развитый агрегат характеризуется добровольной, а не принудительной кооперацией, неприкосновенностью частной собственности и личной свободой, децентрализацией власти. Развитый агрегат сохраняет единство благодаря тому, что люди и социальные группы здесь различны, специализированы на выполнении разных функций и поэтому взаимозависимы.
Для развитого агрегата характерны не отношения власти и подчинения, а договорные отношения, в которых «усилия каждого приносят ему не больше и не меньше пользы, чем та, которую он сам создал». Личность - главное начало в развитом агрегате. Государство создано для неё, а не наоборот. Г. Спенсер сводит задачи индустриального государства и границы его деятельности к минимуму - к охране прав граждан. Развитый агрегат, таким образом, сочетает автономию и индивидуальность своих единиц с сознательным стремлением этих единиц к единству. Политическая и социальная стабильность в рамках развитого агрегата сочетается со способностью агрегата изменяться, гибко приспосабливаясь к внешним условиям. А это - залог успешной эволюции любого организма.83
Развитый агрегат в отличие от примитивного не унифицирует свои элементы, а поощряет их индивидуализацию и специализацию, то
82 Спенсер Г. Общество есть организм // Зомбарт В. Социология. Л., 1924.
83 Спенсер Г. Синтетическая философия. Киев, 1997. С. 358 - 361.
есть поощряет разделение труда. Развитый агрегат, таким образом, основывается не только на процессах интеграции, но и на процессах диверсификации, что означает увеличение сложности внутренней структуры. Это верно, с точки зрения Г. Спенсера, как по отношения к социальным, так и по отношению к биологическим организмам.84
Характеристики личности граждан развитого агрегата резко отличаются от нравов жителей военного государства. Здесь господствует индивидуализм, уважение к праву частной собственности и личной свободе других людей, исчезает раболепие, псевдопатриотизм и шовинизм, присущие военному государству. «Сравнивая характер наших предков, - пишет Спенсер,- живших в более воинственные времена, с характером теперешних людей, мы видим, что с возрастанием индустриализма по сравнению с милитаризмом развилось чувство независимости, уменьшилась вера во всемогущество правительства и патриотизм перестал быть таким узким. В то время как большая вдумчивость, меньшая вера в правительство и нежелание подчиняться безответственной власти указывают на большее развитие чувства индивидуальности, это более развитое чувство индивидуальности сопровождается уважением индивидуальности других, что обнаруживается уменьшением враждебных действий против них и увеличением забот об их благополучии».85
Из этих положений Г. Спенсер делал либеральный вывод о том, что благосостояние общественного агрегата не может быть целью общественных усилий без учета благосостояния составляющих его единиц.
84 Спенсер Г. Общество есть организм // Зомбарт В. Социология Л., 1924. С. 39-41.
85 Спенсер Г. Синтетическая философия. Киев, 1997. С. 358 - 361.
ШЕТЕМиМ. 2011. N2.
INETERNUM. 2011. N2.
Как уже упоминалось, движение от военного к промышленному агрегату Спенсер считал закономерностью эволюции общества. В борьбе за выживание должен победить развитый агрегат. Хотя английское общество, полагал Г. Спенсер, нельзя пока назвать в полной мере развитым агрегатом, тем не менее, англичане ближе всех подошли к этому состояния. Поэтому именно англо-саксонская раса должна одержать победу в эволюционной борьбе и занять наиболее выгодное положение на земном шаре. Это верно так же, как, например, верно то, что на севере, в условиях пониженной температуры виды длинношёрстых животных вытесняют виды короткошёрстных.
Эволюция, таким образом, естественно приводит к образованию империи - пространства доминирования развитого агрегата. На этом пространстве происходит преобразование примитивных агрегатов (колониальных народов) в развитые (насаждение индустрии и буржуазных отношений; разрушение традиционного хозяйства; внедрение принципов индивидуализма, свободы и частной собственности; формирование западных политических институтов и т.п.). Естественно, все эти преобразование проходят под руководством и в интересах доминирующей расы. Её господство - продукт эволюции - и оно содействует эволюции человечества в прогрессивном направлении.
Парциальная модернизация
Парциальную модель модернизации довольно часто, хотя и не всегда явно, используют западные и отчасти российские исследователи применительно к России. Теория парциальной модернизации касается главных образом колониального общества, на которое оказывается всецело внешнее модернизационное
давление. Импорт модернизационных институтов приводит к парциальным эффектам (к частичной сегментарной модернизации). Очевидно, что в России модернизационный импульс имеет преимущественно внутренний характер.
В сценарии парциальной модернизации выделяются субъекты (страны доноры модернизационных импульсов) и объекты (страны-реципиенты). «Во многих обществах - писал один из авторов концепции парциальной модернизации, американский социолог и теоретик исторического институционализма Дитрих Рюшемейер, - модернизированные и традиционные элементы сплетаются в причудливые структуры. Часто такие социальные несообразности представляют собой временное явление, сопровождающее ускоренные социальные изменения. Но нередко они закрепляются и сохраняются на протяжении поколений... Если давать формальное определение, то частичная модернизация представляет собой такой процесс социальных изменений, который ведет к институционализации в одном и том же обществе относительно модернизированных социальных форм и менее модернизированных структур».86 Модернизационный импульс распространяется в обществе-реципиенте неодинаково в разных слоях, в результате чего возникает неоднородность институтов и социальных сред. «При определенных обстоятельствах модернизация средств, ролей, организаций и норм может зайти очень далеко, а вера и ценностные ориентации остаются неизмен-
86 Rueschemeyer D. Partial modernization // Explorations
in general theory in social science: essays in honor of Talc-
ott Parsons/ Ed. by J.C. Loubser et al. N.Y., 1976. Vol. 2. P. 756-772. Цит. по: Побережников И.В. Модернизация: теоретико-методологические подходы // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л.И. Бородкина. Вып. 8. М., 2002. С. 146-168.
ными. Из этого правила, пожалуй, можно сделать исключение лишь для тех обществ, которые столь мало дифференцированы, что практически все важнейшие действия имеют религиозную форму, и наоборот, религия переплетена с повседневными ритуалами и правилами. В этом случае предшествующая модернизации система будет либо сопротивляться институционализации важнейших стереотипов в духе модернизации, либо полностью рухнет».87 Таким образом парциальная модель подразумевает возможность «застревания» некоторых обществ на стадии «частичной» модернизации.88
Отнесение российских реалий к парциальной, по существу, колониальной модели модернизации приводит к бесконечному спору между ортодоксальными западниками и славянофилами по вопросу о полезности/масштабности «западных заимствований» и их усвоению/отторжению в России. Кроме того, в исследовательском сообществе постепенно утверждается мысль о том, что на протяжении всей российской истории (в том числе, в течение нескольких туров форсированных модернизаций имперского периода) общество не было пассивной костной массой, не реагирующей или тайно сопротивлявшейся модернизационным усилием западнической политико-бюрократической элиты. Для российского общества были характерны значительные модернизационные потребности,
87 Rueschemeyer D. Partial modernization // Explorations in general theory in social science: essays in honor of Talc-ott Parsons/ Ed. by J.C. Loubser et al. N.Y., 1976. Vol. 2. P. 756-772. Цит. по: Побережников И.В. Модернизация: теоретико-методологические подходы // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л.И. Бородкина. Вып. 8. М., 2002. С. 146-168.
88 Побережников И.В. Модернизация: теоретико-методологические подходы // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л.И. Бородкина. Вып. 8. М., 2002. С. 146-168
отказ удовлетворить или даже заметить которые зачастую провоцировал кризисы государственного управления, создавая новые границы отчуждения между властью и социумом. «Российскому обществу конца XIX в., - утверждает А.Г. Володин, - тоже были свойственны постоянные динамичные изменения. Однако несоответствие реальных возможностей экономической системы (отсутствие равномерного распределения результатов экономического роста по территории страны и среди основных социально-политических сил) возраставшим запросам населения, все более ориентировавшегося на западные ценности и модели потребления, привело к росту политической напряженности и обострению конфликтов (революция 1905 - 1907 гг.)».89
Волнообразная и циклическая модернизация
Довольно часто в литературе линеарной модели модернизации противопоставляется представление о волнообразном характере данного процесса. А именно: модернизаци-онные фазы сменялись фазами «застоя» и даже «контрреформ». Образец такого рода объяснительной схемы содержится в известной статье В.И. Пантина и В.В. Лапкина «Волны политической модернизации в истории России».90
Авторы отмечают, что «на ранней стадии разработки теории модернизации ее сущностными чертами были универсализм (эволюция общества рассматривалась как всеобщий, или универсальный, процесс, имеющий одни и те же закономерности и этапы для всех циви-
89 Володин А. Г. Гражданское общество и модернизация в России. Истоки и современная проблематика // Полис. 2000. № 3. С. 104 - 116.
90 Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России (К обсуждению гипотезы) // Полис. 1998. № 2.
INETERNUM. 2011. N2.
ШЕТЕтиМ. 2011. N2.
лизаций, стран и народов) и представление о линейно-поступательном характере общественного развития в целом».91 Однако более продуктивным применительно к «эволюционной схеме России» В.И. Пантин и В.В. Лапкин полагают «анализ осовременивания политической системы как волнообразного, а
92
не линейно-поступательного процесса».92
«Если согласиться с нашим исходным тезисом о волнообразном характере политических преобразований в России, - продолжают они, - то современные реформы представляют собой не итог модернизационного процесса, насчитывающего чуть менее трех веков, и не отступление от его общей логики, а важную фазу одного из его циклов, за которой просматривается следующая ей в противофа-зе волна в качестве своеобразной реакции на нынешнее состояние и направленность эволюции общества.93 <...>
Как и большинство исследователей В.И. Пантин и В.В. Лапкин настаивают на ведущей роли государства в модернизационных процессах: «Следующая особенность осовременивания российской политии состоит в исключительной, в сравнении с другими страновыми и/или цивилизационными ареалами, роли государства в инициировании, определении направленности и осуществлении модернизационного процесса на всех его стадиях. Разумеется, государство играет весьма активную роль в модернизации любого общества, являясь ее проводником и
91 Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России (К обсуждению гипотезы) // Полис. 1998. № 2.
92 Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России (К обсуждению гипотезы) // Полис. 1998. № 2.
93 Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической мо-
дернизации в истории России (К обсуждению гипотезы)
// Полис. 1998. № 2.
своеобразным гарантом. Однако в России государство (и прежде всего верховная власть), как правило, настолько жестко контролирует процесс модернизации, что он предстает как цепь своеобразных “революций сверху".»94
Модернизационные импульсы сверху распространяются в социальной среде с разной скоростью; кроме того, модернизационное давление государства не является постоянным, не учитывает потребностей и возможностей социума и его отдельных частей. В результате такой форсированной произвольной «рыв-ковой» модернизации возникает сегментированная, многоукладная институциональная структура, которая не является гармоничной. Разные её сегменты типологически отличаются (одни оказываются модернизированы, другие - имитируют модернизированность, третьи - решительно сопротивляются модернизации и т.п. )
«Еще одна общая особенность движения России к современности, - уточняют В.И. Пантин и В.В. Лапкин, в сравнительно-страновой перспективе заключается в долго существующих и глубоких культурных и идейнополитических расколах общества в его отношении к определенным фазам модернизации ... и к основным направлениям дальнейших эволюционных изменений как самой поли-тии, так и общества в целом».95
Подобный тип модернизации представляется исследователям весьма затратным (с точки зрения нерационального расходования человеческих и экономических ресурсов).
94 Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России (К обсуждению гипотезы) // Полис. 1998. № 2.
95 Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России (К обсуждению гипотезы) // Полис. 1998. № 2.
Институциональная модернизация
Под институциональной модернизацией подразумевается не некая специфическая объяснительная модель или сценарий модернизации, а модернизация ключевого аспекта любой социальной системы - институтов. Мы рассмотрим имеющиеся наработки и подходы в области модернизации именно административно-политических институтов, поскольку их трансформация - это ключевое звено в преобразовании политической системы в целом.
В современной политической науке под институтом понимаются разные, но взаимосвязанные феномены: «1) собственно политический институт как установление, комплекс формальных и неформальных принципов, норм, правил, обусловливающих и регулирующих деятельность человека в политической области; 2) политическое образование, или организация - определенным образом организованное объединение людей, которое выступает в качестве коллективного актора, та или иная политическая структура; 3) устойчивый тип политического поведения, выражающийся в определенной системе коллектив-
96
ных действий, процедуре, механизме».96
Один из основателей институционализма, американский исследователь Д. Норт понимает институты как совокупность норм взаимодействия людей («правил игры»).97 Другой знаменитый теоретик институционализма, американский исследователь Д. Найт
96 Айвазова С.Г, Панов П.В., Патрушев С.В., Хлопин А.Д. Доклад на учредительном заседании исследовательского комитета РАПН (11.02.05) «Институционализм и политическая трансформация России» // сайт РАПН http://www. гарп. ru/?grup=254&doc=1447
97 Норт, Дуглас. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги “Начала”, 1997. С. 23.
рассматривает политические институты как разновидность социальных институтов и даёт им следующее определение: это - «набор правил, которые особым образом структурируют социальные взаимодействия. Эти правила (1) дают информацию о том, как люди будут действовать в данных ситуациях, (2) должны быть признаны членами релевантной группы как правила, которым другие подчиняются в этих ситуациях и (3) структурируют стратегический выбор акторов так, чтобы произвести равновесные результаты». 98
Известный американский исследователь Э. Остром определяет институты как «регуляторы человеческих действий в ситуациях, структурированных правилами, нормами и совместно разделяемыми стратегиями». Институты «невидимы», они «представляют собой фундаментально разделяемые понятия, они существуют в умах участников и чаще в форме имплицитного знания, чем в эксплицитной и писаной форме».99
Институты, таким образом, оказывают фундаментальное воздействие на поведение политических субъектов. Можно сказать, что они представляют собой всеобщие «правила игры». Акторы, между тем, обладают способностью воздействовать на институты, ведь институты «состоят» из людей и их представ-
98 O’Donnell G. Delegative Democracy // Journal of Democracy. 1994. Vol.5. N1. Р. 54. Цит. по: Айвазова С.Г., Панов П.В., Патрушев С.В., Хлопин А.Д. Доклад на учредительном заседании исследовательского комитета РАПН (11.02.05) «Институционализм и политическая трансформация России» // сайт РАПН http://www. rapn.ru/?grup=254&doc=1447
99 Ostrom E., Crawford S. A Grammar ofInstitutions // American Political Science Review. 1995. Vol. 89. N 3. P.582. Цит. по: Айвазова С.Г., Панов П.В., Патрушев С.В., Хлопин А.Д. Доклад на учредительном заседании исследовательского комитета РАПН (11.02.05) «Институционализм и политическая трансформация России» // сайт РАПН http:// www.rapn.ru/?grup=254&doc=1447
INETERNUM. 2011. N2.
INETERNUM. 2011. N2.
лений. Однако далеко не все институциональные теории признают за людьми способность осознанно, рационально и относительно быстро выбирать наилучшие и (или) преобразовывать имеющиеся институты. Если теории «рационального выбора» предпочитают анализировать институты как производные от людей, то различные версии социологического и исторического институционализма понимают институты как матрицы политического мышления и поведения, в значительной мере независимые от воли акторов.
Теории «рационального выбора» трактуют институты как производное от соглашений между разумными людьми по поводу компромисса из интересов и способов реализации их интересов. Исторические и социологические теории основываются на том, что институты - это внешняя по отношению к человеку данность. Так, например, дистрибутивная теория институтов рассматривает институты как побочный продукт в процессе неравномерного перераспределения между людьми знаний, богатства и власти.
Вне зависимости от объяснений причин происхождения и сущности институтов, актуальной проблемой всех институционалистских теорий является вопрос о механизмах и направленности трансформации институтов. Очевидно, что многие институты следует признать архаичными, традиционными (или недостаточно модернизированными) и, следовательно, - неэффективными в современных условиях. Более того, подобного рода положение вещей может являться ограничением для развития. Пробуксовка институциональной модернизации может существенно тормозить модернизацию иных сфер жизнедеятельности общества, особенно в сценариях догоняющей, форсированной «модернизации сверху».
Кардинальная причина такой пробуксовки -наличие неформальных традиционных институтов. Формальные институты (писаные правила и публичные институты) могут быть поражены негласными теневыми формами взаимодействия, которые нельзя охарактеризовать как эффективные и современные. Это, например, клиентелизм, патримониализм, трайбализм, каудилизм, боссизм, непотизм, клановость, коррупция, срастание власти с капиталом или мафией и т.п. Это причина того, что даже внешне успешная демократическая институционализация может привести к формированию псевдо-демократий. Задача институционально модернизации, таким образом, сводится к ликвидации или адаптации к модернизационным стандартам неформальных институтов, что в теории должно привести к резкому росту институциональной структуры в целом. Однако существует ряд препятствий для институциональной модернизации: «1. Акторы не всегда абсолютно рациональны и инструментальны. 2. Процесс выбора институтов сопровождается ситуацией неопределенности, “институты могут быть неэффективны, потому что дизайнеры делают ошибки”. 3. При выборе институтов возникают противоречия между кратковременными и долгосрочными выгодами (проблема “временного горизонта”). 4. Акторы не могут в любой момент изменять институты. Существуют механизмы, которые затрудняют институциональные изменения, придает институтам значительную степень стабильности: эффект “клейкости” (stickiness) институтов; “возрастающая отдача первоначального набора институтов”; “тропа зависимости” (path dependency)».100
100 Айвазова С.Г, Панов П.В., Патрушев С.В., Хлопин А.Д. Доклад на учредительном заседании исследовательского комитета РАПН (11.02.05) «Институционализм и политическая трансформация России» // сайт РАПН http://www.rapn.ru/?grup=254&doc=1447
Снижение эффективности институтов фактически ведёт, в частности, к делигитимации власти, поскольку с одной стороны, административно-политическая машина не обеспечивает общественных потребностей в регулировании и развитии, с другой стороны -«резко возрастают затраты субъекта власти (правящей элиты)». Это может побудить правящую элиту провести институциональные реформы для восстановления легитимности и эффективности, поскольку наличные неэффективные институты ослабляют ресурсную базу власти и не выполняют свою главную функцию - поддержание стабильности. 101
Формальные и неформальные институты могут меняться и модернизироваться не только под воздействием импульсов сверху, но и в результате давления снизу: может иметь место «изменение соотношения сил между акторами и дистрибутивного эффекта». «Подобное изменение происходит под влиянием внешних обстоятельств - технологических, демографических, социально-экономических, социокультурных изменений, а также если существующее институциональное устройство производит непредвиденные 102
последствия».102
Постиндустриальная модернизация
Постиндустриальная модернизация (иногда в исследовательской литературе употребляется термин «постмодернизация») - принципиальная интеллектуальная проблема современных политико-исторических исследований.
101 Айвазова С.Г, Панов П.В., Патрушев С.В., Хлопин А.Д. Доклад на учредительном заседании исследовательского комитета РАПН (11.02.05) «Институционализм и политическая трансформация России» // сайт РАПН http://www. гарп. гu/?gгup=254&doc=1447
102 Айвазова С.Г., Панов П.В., Патрушев С.В., Хлопин А.Д. Доклад на учредительном заседании исследователь-
ского комитета РАПН (11.02.05) «Институционализм и политическая трансформация России» // сайт РАПН http://www. rapn. гu/?grup=254&doc=1447
Дело в том, что теория модернизации разрабатывалась как теория перехода от традиционного (= средневекового, феодального) общества к индустриальному. Соответственно, критерии модернизации разрабатывались как критерии приближенности к высокому индустриализму. Для развитых современных обществ естественным образом возникает вопрос: современная модернизация - это переход от индустриализма к чему? И каковы критерии модернизированности, если многие признаки постиндустриального общества пока представляют собой не эмпирические факты, а гипотетические спекулятивные конструкты? Классическая теория модернизации создавалась «задним числом», когда итоги этого процесса стали уже совершенно очевидны. Теория постиндустриальной модернизации - это скорее прогностическая модель.
Для того, чтобы обозначить основные параметры этой модели, обратимся к современному классику постиндустриализма - немецкому исследователю Ульриху Беку. Он полагает, что «модернизация ведет не только к образованию централизованной государственной власти, к концентрации капитала и все более утонченному переплетению разделений труда и рыночных отношений, к мобильности, массовому потреблению и т. д., но и - тут мы подходим к обобщенной модели - к тройной “индивидуализации”: освобождению от исторически заданных социальных форм и связей в смысле традиционных обстоятельств господства и обеспечения (“аспект освобождения”), утрате традиционной стабильности с точки зрения действенного знания, веры и принятых норм (“аспект разволшебствления”) и -что как бы инвертирует смысл понятия - к новому виду социокультурной интеграции (“аспект контроля и реинтеграции”)».103
103 Бек У Общество риска: На пути к другому модерну. М., 2000. С. 189.
ШЕТЕтиМ. 2011. N2.
INETERNUM. 2011. N2.
Литература
низация в России. Истоки и современная проблематика // Полис, 2000, № 3. С. 104 - 116.
Eisenstadt S.N. Modernization: Protest and Change. Englewood Cliffs, Prentice-Hall, 1966.
Huntington S.P. The Change to Change: Modernization, Development, and Politics // Comparative Modernization: A Reader. New York - London, 1976.
Rueschemeyer D. Partial modernization // Explorations in general theory in social science: essays in honor of Talcott Parsons. N.Y., 1976. Vol. 2. P. 756-772.
Айвазова С.Г., Панов П.В., Патрушев С.В., Хлопин А. Д. Доклад на учредительном заседании исследовательского комитета РАПН (11.02.05) «Институционализм и политическая трансформация России» // сайт РАПН http://www.rapn.ru/?grup=254&doc=1447
Баранов Н.А. Политические отношения и политический процесс в современной России. СПб.: БГТУ 2004.
Баранов Н.А., Пикалов ГА. Теория политики. СПб: Изд-во БГТУ, 2003.
Бек У Общество риска: На пути к другому модерну. М., 2000. С. 189.
Бородкин Л.И. Методология анализа неустойчивых состояний в политико-исторических процессах // Международные процессы. 2005. №1.
Бородкин Л.И. Синергетика в изучении неустойчивых историко-политических процессов: от «равновесия ужаса» к «ужасу неравновесия» // Крынщазнауства i спецыяльныя пстарычныя дысцыплшы: навук. зб. Вып. 3. Мшск: БДУ 2007. С. 118 - 128.
Володин А.Г. Гражданское общество и модер-
Жуков Д.С., Лямин С.К. Моделирование динамики средовых и ментальных характеристик социума средствами фрактальной геометрии // Круг идей: модели и технологии исторических реконструкций. М., Барнаул, Томск: Издательство Московского университета, 2010. С. 50 - 83.
Жуков Д.С. Классический сценарий глобализации: прогнозы и реалии («Лексус и олива» Томаса Фридмена: ретроспективный анализ) // Ineternum. 2010. Вып. 1(2). С. 61 - 67.
Жуков Д.С., Лямин С.К. От каменного топора к Всемирной паутине: прошлое, настоящее и будущее информократии // Ineternum. 2010. Вып. 1(2). С. 46 - 56.
Жуков Д.С., Лямин С.К. Варианты использования методов фрактальной геометрии в социальных и политических исследованиях // Ineternum. 2010. Вып. 2(3). С. 17 - 35.
Жуков Д.С., Лямин С.К. Фрактальное моделирование социально-политических феноменов и процессов // Pro nunc. Современные политические процессы. 2011. № 10. С. 161 - 170.
Жуков Д.С., Лямин С.К. Подходы к построению фрактальной модели трансформации административно-политических институтов // Fractal simulation. 2011. N1. С. 21 - 25.
Норт, Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги “Начала", 1997.
Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России (К обсуждению гипотезы) // Полис. 1998. № 2.
Побережников И.В. Модернизация: теоре-
тико-методологические подходы // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л.И.Бородкина. Вып. 8. М., 2002. С. 146-168.
Сельцер Д.Г. Конкурирующие элиты и выборы в контексте политической истории России // Вестник Московского университета. Се-
рия 12: Политические науки. 2007. № 2. С. 144-151.
Спенсер Г. Общество есть организм // Зом-барт В. Социология. Л., 1924.
Спенсер Г. Синтетическая философия. Киев, 1997.
ШЕТЕтиМ. 2011. N2.
