Институционализация в России: особенности национальной модели Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Политические институты и гражданское общество

Н. А. Баранов

ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ В РОССИИ: ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ МОДЕЛИ

Россия находится на очередном этапе перемен. Еще не успели забыться «лихие 1990-е годы», а страна, вступив в период политической стабильности в начале 2000-х годов, получила мощный экономический импульс к развитию и стала претендовать на ведущее место в мире. Привыкшие к слабой России международные акторы не смогли смириться с возрастающим влиянием некогда слабой страны, в результате чего возникло взаимное недоверие между Россией и рядом ведущих государств мира. Политическая практика показывает, что в современном мире ведущими державами становятся такие государства, которые создают благоприятные условия для жизни своим гражданам. Исходя из данного постулата, политическое руководство страны предпринимает усилия для создания соответствующих условий, которые в большей степени соответствовали бы современному развитию. Для этого необходимо создавать политические институты, которые опирались бы как на новую технологическую базу, так и на более открытые и прозрачные отношения между властью и обществом.

Целью данной статьи является анализ институциональных изменений в постсоветской России, выявление новейших тенденций в создании институционального дизайна в соответствии с современными требованиями инновационного развития.

Понятие институционализации. Процесс демократизации, охвативший Европу со второй половины XVI века, вызвал к жизни множество явлений, среди которых важнейшими являются создание организаций и институтов, по выражению Ж. Бешлера, «придавших форму современному миру» (Бешлер, 1994, с.106). Возникшие демократические институты рассматриваются с разных позиций. Так, позиция универсализма предполагает для всех стран, желающих вступить на путь демократического развития, единые институты и практики. Позиция историзма свидетельствует о единичных исторических явлениях, пригодных, например, только для Европы, но не универсальных для других стран. Третья позиция исходит из следующей гипотезы: современные политические институты

© Баранов А. В., 2007

приспособлены к современной эпохе и могут рассматриваться в качестве универсальных только в рамках современности. Но функционируют эти институты с учетом национально-исторических особенностей. Новая же эпоха принесет с собой новые институты, приспособленные к новой исторической ситуации. Эта третья позиция, на взгляд автора, является наиболее перспективной.

В качестве общепринятых традиционных можно также выделить следующие демократические институты: наличие Конституции, закрепляющей приоритет прав личности над государством и обеспечивающей одобренный гражданами механизм разрешения споров между личностью и государством; реально существующее и функционально работоспособное разделение властей как по вертикали (законодательная, исполнительная, судебная), так и по горизонтали (власть центра и регионов); свобода выражения политических суждений и наличие разнообразных источников информации; свобода артикуляции политических интересов и наличие развитой многопартийной системы. Конституирование этих институтов является основой для перехода к демократической системе.

В качестве современных тенденций современные исследователи выделяют также формирование правового социального государства, гражданского общества, децентрализацию власти, создание эффективной системы контроля за органами власти и политического участия с использованием современных технологий (Нисневич, 2007, с. 24-45). На эти тенденции накладываются институциональные проблемы, встающие сегодня перед демократиями, среди которых, по мнению Ж. Бешлера, важнейшими являются структура институтов, учреждение исполнительской функции, системы выборов и независимость судебной функции (Бешлер, 1994, 107-126).

Под политическими институтами в современное время понимается совокупность учреждений, организаций с определенной структурой и субординацией, воспроизводимой с течением времени совокупностью норм и правил, упорядочивающих политические отношения как между организациями, так и между людьми. Таким образом, политические институты представляют собой «триединую целостность — организацию, нормы, отношения» (Соловьев, 2003, с. 11).

В научной среде достаточно распространена формулировка Д. Норта, который рассматривает институт как правила игры в обществе, устанавливаемые людьми ограничения, которые структурируют политическое, экономическое и социальное взаимодействие (Норт, 1997, с. 3). Д. Норт акцентирует внимание на отличии институтов, под которыми он понимает правила игры, от организаций -субъектов социальной жизни. Институты могут быть формальными и неформальными. Под формальными институтами понимают нор- 69

ПОЛИТЭКС- 2007. Том 3. № 4

мы государственного управления, конституции, законы и т. д., функционирование которых гарантируется государством посредством легитимного насилия. Неформальные институты включают в себя традиции, моральные ценности, обычаи, соглашения, реализацию которых обеспечивают заинтересованные в их функционировании субъекты. В условиях демократии нет противоречий между формальными и неформальными институтами. Они органически дополняют друг друга, способствуя повышению адаптивности демократической системы. И, напротив, в условиях неконсолидированной демократии соглашения могут не соблюдаться, легко нарушаться, что может привести к подрыву деятельности формальных демократических институтов.

Важнейшим условием политической стабильности и эффективности политической системы является процесс институционализа-ции. Под институционализацией В. Ачкасов и Б. Грызлов понимают «процесс образования, развития и усвоения индивидами и различными социальными общностями необходимых норм и ролей, ценностей и эталонов политического поведения, способов контроля за их поведением, а также результат процесса, в рамках которого политическое действие начинает регулироваться и приобретать стабильные черты политической структуры» (Ачкасов, Грызлов, 2006, с. 6). В каждом обществе возникает специфическая конфигурация государственных и негосударственных политических институтов, которая носит название «институциональный дизайн». Р. Арон полагает, что в каждом обществе институты власти должны быть приспособлены к особенностям конкретной исторической обстановки (Арон, 1993, с. 46).

Политические институты подразделяются на институты власти и институты участия. К первым относятся институты, осуществляющие государственную власть на различном иерархическом уровне, ко вторым — институты участия, структуры гражданского общества. Совокупность политических институтов составляют политическую систему общества, представляющую собой определенную целостность, органическое взаимодействие субъектов политики, других элементов политической действительности.

Механизм политической власти определяется характером деятельности политических институтов, используемых ими средств и методов. Основным властным институтом выступает государство, осуществляющее всю полноту публичной власти. Государство охватывает своей деятельностью всех членов общества, в наиболее полной мере выражает интересы всех классов и социальных групп, формирует разветвленный аппарат управления, регулирующий различные сферы жизнедеятельности. В осуществлении власти государством особое место принадлежит законности и правопорядку.

Право обеспечивает законную силу проводимой политики.

Другим важным политическим институтом является гражданское общество, в рамках которого осуществляется деятельность негосударственных политических институтов. Государство и гражданское общество как политические институты формируются в Европе и США примерно в период Нового времени под влиянием происходящих модернизационных изменений. Именно с этого времени складывается основной институт власти в обществе, обладающий монополией на принуждающее насилие на определенной территории, — государство. В то же время под влиянием этого процесса происходит формирование своеобразной антитезы государства — гражданского общества.

Французский профессор права Морис Ориу — один из основоположников теории институционализма — рассматривал общество как совокупность огромного числа институтов. Он считал, что социальные механизмы представляют собой организации, или институты, включающие в себя людей, а также идею, идеал, принцип, которые служат своего рода горнилом, извлекающим энергию этих индивидов. Если первоначально тот или иной круг лиц, объединившись для совместных действий, образует организацию, то с момента, когда входящие в нее индивиды проникаются сознанием своего единства, она предстает уже институтом. Отличительным признаком института французский юрист считал именно направляющую идею. М. Ориу выделял два типа институтов: корпоративные (государство, профсоюзы, торговые общества, ассоциации, церковь) и вещные (правовые нормы). Оба вида были охарактеризованы им как своеобразные идеальные модели социальных отношений. Различие между ними усматривалось в том, что первые инкорпорированы в социальные коллективы, тогда как вторые не имеют собственной организации и могут применяться в рамках любых объединений. Вопрос о соотношении государства и других социальных институтов М. Ориу решал по формуле «первый среди равных». Настало время, писал он, «рассмотреть государство не как суверенитет, но как институт институтов» (Концепции, http://www.gumanitarist.narod.ru/ polit/14_pluralizm.htm). Характер взаимодействия общественных объединений граждан и государства определяет эффективность политической системы общества, через которую реализуется в полной мере политическая власть. Функциональной характеристикой политической системы выступает политический режим, под которым понимается «система правления, или администрирования» (Политика, 2001, с. 543).

В неевропейском мире, к которому можно отнести Россию, обеспечение политической устойчивости на ранних этапах совре-

менного экономического роста является более сложной задачей, чем в северо-западной Европе, ввиду отсутствия демократических практик. Образованная часть элиты выступает за заимствование европейских институтов, ставших основой для стабильного развития. Однако препятствием служит отсутствие таких традиций и институтов, которые могли бы способствовать трансформации политической системы. Отсутствие потребности у общества в сопротивлении своеволию правителя и отстаиванию собственных свобод является важнейшей характеристикой традиционного характера общества, с которым чрезвычайно сложно расстаться.

Попытка перехода к новым институтам сопровождается периодом нестабильности, характеризующимся институциональным кризисом, суть которого заключается в том, что старые институты уже не работают, а новые еще не работают. В таких условиях насильственные действия власти становятся опасным прецедентом для изменения институционального дизайна в пользу силовых структур. Как отмечает Егор Гайдар в книге «Гибель империи. Уроки для современной России», «независимо от того, каким образом сформировался авторитарный режим, роль насилия в его устройстве высока. До тех пор, пока руководство государства, силовые структуры, общество убеждены, что для сохранения власти, подавления оппозиции, правители могут применять силу по отношению к собственному народу, авторитарная власть способна поддерживать политическую стабильность» (Гайдар, 2007, с. 66).

Однако в долгосрочной перспективе режимы, насильственно удерживающие власть, нестабильны. В таких условиях практически невозможно создать общепринятые правила преемственности.

Экономическое и социальное развитие государства подрывает устойчивость насильственных режимов, способствует формированию активных граждан, интересующихся не только личными проблемами, но и политикой, как необходимой составной частью обеспечения их благосостояния. Причем по мере роста этого благосостояния потребности в политических правах, свободе, возрастают и становятся значимыми для общества. Демократической институ-ционализации способствует также информационная глобализация, раскрывающая для широких масс людей границы запретного.

Для поставторитарных стран в процессе демократизации актуальной является проблема эффективности политических институтов. При этом возникает, по мнению В. И. Пантина, замкнутый круг: «Новые демократические политические институты не могут стать достаточно эффективными, поскольку не пользуются необходимой поддержкой со стороны массовых и элитных групп общества, а получить поддержку и легитимность эти институты не могут, поскольку

в глазах большинства населения не являются эффективными, способными помочь в решении возникающих перед обществом проблем» (Пантин, 2001, с. 400). Поэтому главным вопросом в переходный период известный отечественный политолог считает демократичность в сочетании с эффективностью. Данный тезис особенно важен для России и некоторых других посткоммунистических и поставторитарных стран, где распространено мнение о принципиальной неэффективности демократических институтов, не соответствующих национальным традициям государства. Анализ эффективного становления демократических режимов позволяет утверждать, что демократические политические институты становятся действительно эффективными лишь в результате длительного процесса развития и адаптации к условиям и традициям данного общества, о чем свидетельствует опыт демократического строительства в западных странах. Так, о высокой степени демократичности в западных государствах следует говорить лишь со второй половины ХХ в. Следовательно, современные сложности в становлении демократических политических институтов, как в России, так и в ряде других стран, объясняются не проблемой совместимости демократии и ее институтов с национальными традициями и нормами, а тем, что они могут стать эффективными лишь постепенно адаптируясь к политическим реалиям. «Чтобы прийти к демократии, — утверждает американский политолог Данкварт Растоу, — требуется не копирование конституционных законов или парламентской практики некоей уже существующей демократии, а способность честно взглянуть на свои специфические конфликты и умение изобрести или позаимствовать эффективные механизмы их разрешения» (Растоу, 1996, с. 9).

Утверждение и развитие новых политических институтов проходит три основные фазы. Первая фаза — формирование и становление данного института, вторая фаза — его легитимизация, укоренение в обществе и общественном сознании, адаптация к традициям и нормам и третья — рост его эффективности. Вторая фаза, как правило, является наиболее продолжительной и может сопровождаться откатами к авторитаризму, за которыми следуют новые попытки утверждения демократических институтов в обновленном виде. Как показывает опыт демократического строительства, ключевой проблемой, от решения которой зависит эффективность политических институтов, является придание этим институтам социальной направленности в интересах широких слоев населения. В тех странах, где удавалось сочетать демократических институты с сильной социальной политикой, эти институты обретали необходимую легитимность и устойчивость.

Взаимозависимость институционализации и политической культуры. Власть, чтобы быть легитимной, вынуждена подстраиваться под ожидания людей и проводить свою политику, сверяясь с общественным барометром. Поэтому курс, проводимый в последние годы, направленный на политическую и экономическую стабильность, решение социальных проблем, усиление роли России на международной арене, поддерживается большинством граждан, так как отвечает потребностям общества. Успехи по обозначенным направлениям являются основой легитимности власти в обозримом будущем и свидетельствуют о высоком доверии к ней со стороны общества. Как отмечает Е. Г. Ясин, поддержка населения «делает режим легитимным, даже при свертывании демократических институтов, которые еще не успели доказать гражданам свою полезность и которые общество еще не готово отстаивать» (Ясин, 2006, с. 297).

Исходя из ожиданий общества, власть строит такую модель политических институтов и практик, которая в большей степени соответствует выдвигаемым ею целям развития. Тоска по сильному государству, которое «в старые, добрые времена» боялись, но уважали, ментально присутствует у большинства населения. Такое ощущение основывается на объективной исторической реальности: Россия не может себе позволить быть слабой, ибо это чревато распадом государства и ее полной зависимостью от иностранных держав. Недаром конец ХХ века многими исследователями ассоциируется со Смутным временем, последствия которого стали для последующих поколений назиданием в порочности безответственной политики власти предержащей.

Эффективно функционирующие институты, поддержанные обществом, сохраняются, продолжая работать, в отличие от институтов, не соответствующих ожиданиям людей, над судьбой которых власть вынуждена задуматься.

Наиболее эффективной системой, позволяющей учитывать запросы населения и динамично реагировать на них, является демократическая, способная обеспечить долговременную политическую стабильность. Попытки достижения стабильности авторитарно-бюрократическими методами приводят в конечном итоге к дестабилизации. Ю. А. Красин полагает, что «решающим критерием демократии является не устройство политических институтов, а то, в состоянии ли они найти и применить адекватные национальным традициям и культуре способы аккумуляции и выражения многообразия интересов и устремлений общества» (Красин, 2007, с. 24).

Следует признать, что современная политическая система России, рассматриваемая как набор политических институтов, в конце

ХХ - начале ХХ1 в. приведена в соответствие со стандартами современной демократии. Однако такой набор импортированных институтов вошел в противоречие с российской политической культурой, характеризующейся регламентацией социальных отношений «сверху» и патерналистским отношением общества к государству. В результате вместо действенного контроля за государственными структурами в современной политической практике продолжается персонификация власти и слепая вера в ее непогрешимость.

Возможные реакции российской политической культуры на импорт чужеродных институтов, с точки зрения Г. Л. Кертмана, предполагают три варианта. Первый — отказ в легитимации, отторжение инноваций. Второй — усвоение новых практик, сопровождающееся интериоризацией демократических ценностей и соотносимых с ними политических установок, что приведет к трансформации отечественной политической культуры. Третий — реинтерпретация новых институтов с учетом традиционных представлений о власти и ее взаимоотношений с народом. В данном случае возникают новые практики и вырабатываются соответствующие мотивации политического поведения, основанные на измененных ценностных ориен-тациях (Кертман, 2006, с. 436-437).

В реальной политической практике все эти тенденции переплетаются, что является результатом адаптации российской политической культуры к новому институциональному дизайну. Исходя из наших исторических особенностей, сложившейся политической культуры можно утверждать, что демократия в России не может быть построена «снизу», поэтому демократические политические институты должны создаваться «сверху». Однако в данном случае эти институты становятся действительно демократическими только при условии их открытости, возможности влиять на них со стороны общества.

С. В. Патрушев отмечает, что «консолидации демократии в России препятствуют дефицит самоорганизации и человеческой солидарности как сферы бытования гражданского общества, неразвитость политического общества как области институционализированного контроля над государственной властью, неэффективность государственного аппарата и недостаток законоправия как основы конституционализма и современной правовой культуры». По его мнению, российские граждане испытывают «дефицит современных нормативно-ценностных комплексов — законности, уважения прав человека и чужого мнения, и потребность в актуализации ценностей морали, равенства, труда, семьи и традиции» (Патрушев, 2006, с. 532-533). Данную тенденцию подтверждает и сама власть в лице Д. А. Медведева: «Россия, без преувеличения, это страна право- 75

ПОЛИТЭКС. 2007. Том 3. № 4

вого нигилизма ... таким уровнем пренебрежения к праву не может "похвастаться" ни одна другая европейская страна. И это явление, уходящее в нашу седую древность» (Медведев, http://medvedev2008.ru/ performance_2008_01_22.htm).

Принципы и цели, которые востребованы в современный период среди российских граждан, с точки зрения политических руководителей — это свобода и справедливость, гражданское достоинство человека, благополучие и социальная ответственность. Как отмечает Д. А. Медведев, «базовые ценности сформулированы человечеством уже давно, но применить их к российской специфике порой бывает проблемой. И главный вопрос в том, чтобы совместить, сделать так, чтобы наши национальные традиции совместились с фундаментальным набором демократических ценностей» (Там же). По утверждению Владимира Путина, политическая система России, чтобы быть гибкой и стабильной «должна не только соответствовать национальной политической культуре, но и развиваться вместе с ней» (Путин, http://www.kremlin.ru/appears/2008/02/08/ 1542_type63374type63378type82634 _159528^Мт1).

Однако ценности не только должны быть в наличии. Они должны институционализироваться, то есть превратиться в социальные нормы и практики, признаваемые как социальными акторами, так и большинством членов общества. А. А. Аузан, характеризуя гражданское общество, в одной из своих лекций говорил о необходимости «делать институты, которые позволяли бы жить, потому что не бывает более-менее комфортных условий жизни в обществе, если не выработаны серьезные системы неформальных правил» (Аузан, 2007, с. 93). Можно согласиться с С. В. Патрушевым, утверждающим, что окончательное вхождение России в современность будет означать переход «от моральной регуляции к регуляции правовой, от персонализированного доверия к генерализированному межличностному доверию» (Патрушев, 2006, с. 545).

Опыт трансформации политических институтов в России.

Принципиально важным, по мнению автора, является адаптация институтов российской политической системы под политику, проводимую политическим руководством страны, и отражающая приоритеты, имеющиеся на данный момент у власти. В российских условиях низкой политической активности общества государство само инициирует создание политических институтов, с его точки зрения необходимых для демократического развития. Принципиально важным является не слепое копирование институтов западной демократии на российскую почву, а совмещение наших национальных традиций «с фундаментальным набором демократических ценностей»

(Медведев, http://medvedev2008.ru/performance_2008_01_22.htm).

Трансформация политических институтов постсоветской России может быть подразделена на несколько основных периодов, связанных с приоритетами в развитии страны.

1. Переход от авторитарного советского режима перестроечного времени к свободному обществу с рыночной экономикой и демократическими методами формирования власти (1991-1998 гг.).

2. Переход от олигархического к государственному капитализму, укрепление государственности (1998-2004 гг.).

3. Формирование политических институтов, призванных обеспечить претензии России на статус «великой державы» и реализацию идеи суверенной демократии (2005-2007 гг.).

4. С февраля 2008 г. политическим руководством страны заявлено о переходе к новому этапу, связанному с инновационным управлением и развитием человеческого потенциала.

В начальный постсоветский период наибольшую востребованность в обществе приобрели такие ценности, как свобода, частная собственность, рыночная экономика, возможность выбирать власть и другие, с которыми связывалось процветание на Западе. Поэтому соответствующие институты во многом были импортированы извне ввиду их отсутствия в России. Реформаторы начала 1990-х годов полагали, что главным препятствием для реализации данных приоритетов является государство, поэтому стремились вытеснить его, прежде всего, из экономической сферы. Но чтобы эти ценности работали, необходима была ответственная власть подконтрольная обществу. Избрание руководителей без соответствующего спроса с них за свою работу со стороны народа, политических партий, гражданского общества привело к быстрому разочарованию в либеральных и демократических ценностях. Институт рыночной экономики формировался при попустительстве со стороны государства очень медленно, без надлежащих законов, которые стали замещаться криминальными схемами с вовлечением в них и предпринимателей, и чиновников. В середине 1990-х годов произошло становление олигархического капитализма, для которого выгодным стал традиционный характер взаимоотношений между властью и обществом. Государственные институты, отказавшись от функций директивного управления и непосредственного контроля за деятельностью хозяйствующих субъектов, активно влияли, прежде всего, на процесс приватизации государственной собственности. Это стало основой для сращивания государственной бюрократии с формировавшимся классом частных собственников, сопровождавшегося фантастическим всплеском коррупции, возникновением номенклатурно-олигархических кланов, стремившихся подчинить государство своим интересам.

Выборность руководителей регионов, порядок формирования Совета Федерации, состоящего из руководителей исполнительной и законодательной ветвей власти регионов, договорной характер взаимоотношений федерального центра и субъектов федерации повышали их самостоятельность, снижали эффективность центра, что поощряло сепаратизм и центробежные тенденции в Российской Федерации.

Конституция, определившая политическую систему современной России, была принята в 1993 г. в условиях резкого противостояния между законодательной и исполнительной ветвями власти и явилась «продуктом» победившей в этом соперничестве стороны. В ней отдается дань историческому прошлому, связанному с силой и авторитетом первого лица в стране, и продекларированы ценности, характерные для современного демократического государства. Как отмечает Ю. А. Красин, современная политическая система России амбивалентна и представляет собой странный антиномич-ный симбиоз демократии и авторитаризма, ограничивающий возможности демократического развития и затрудняющий политическое самоопределение страны (Красин, 2003, с. 124-133).

Современная трансформация политических институтов происходит в рамках данной Конституции, которая может интерпретироваться в зависимости от приоритетов как Основной закон олигархического государства, так и правового демократического по той причине, что сущность политических институтов в определяющей степени зависит от их содержания.

Изменение политики, а соответственно, и формирование соответствующих институтов власти произошли после дефолта 1998 г., когда возникла потребность в усилении роли государства в реформировании российского общества, прежде всего его экономики и снижении его зависимости от корпоративистских олигархических структур. Необходимы были методы, обеспечивающие оптимальный баланс механизмов саморазвития общества и государственного регулирования, неизбежного для сложно организованных социально-экономических систем. Как выяснилось в ходе реформ, государство не уменьшало и не усиливало своей роли в обществе, оно меняло методы и средства своего воздействия на общество, оставаясь основным фактором, обеспечивающим устойчивое, стабильное развитие. В концентрированном виде такую политику удалось реализовать Владимиру Путину и его окружению.

Политическая система начала 2000-х годов характеризовалась усилением властной вертикали, равноудаленностью олигархов от власти, повышением роли государства в социально-экономической сфере, сменой приоритетов в региональной политике, попыткой

создания действенной судебной системы, реформированием административно-государственного аппарата. Не отказываясь от либеральных преобразований в экономической сфере, государство стало проводить активную социальную политику путем перераспределения ресурсов в пользу проигрывающих слоев общества (бюджетники, пенсионеры, молодежь). Политические преобразования стали носить в значительной степени авторитарный характер, но не вызывали резких протестов основной части общества. В то же время стала очевидной устойчивость возникшего институционального порядка, характерной особенностью которого становится невозможность его смены без согласия других субъектов политики.

Высокая активность террористов стала достаточно серьезным поводом для корректировки политической системы в сторону дальнейшего усиления властной вертикали, а также ограничения гражданских свобод. Такая тенденция стала доминирующей не только в России. После 11 сентября 2001 г. в таких странах, как США, Великобритания, Франция, Германия и некоторые других, а после бес-ланских событий в сентябре 2004 г. в России были приняты нормативные акты по повышению мер безопасности граждан. Как отмечает Л. В. Сморгунов, «основа этих мер содержится в новом соотношении свободы и безопасности: принцип безопасности получил приоритет по отношению к принципу свободы» (Сморгунов, 2007, с. 17).

Параллельно властью декларируется поддержка институтов гражданского общества и формирование партийной системы, состоящей из сильных, поддерживаемых обществом политических партий. С этой целью сформирована избирательная система, а также приняты соответствующие законы, способствующие укрупнению политических партий.

Президентом определен курс на создание сильного государства посредством проведения эффективной экономической политики при реализации принципа верховенства права. В своих президентских посланиях глава государства акцентирует внимание на взаимосвязи сильного государства и защиты гражданских, политических и экономических свобод. Усиление государства связывается с достижением эффективности во всех сферах жизнедеятельности общества. Эффективность связывается не с деятельностью гражданского общества, а осуществляется за счет властной вертикали, формирующей механизм зависимости первых лиц субъектов федерации от федерального центра, который и определяет степень эффективности региональной власти.

Современная политическая система создается властной политической командой с точки зрения своего видения политической ситуации и ориентиров на будущее. Формирующиеся политические

институты в современной России обслуживают идею суверенной демократии, выдвинутую в качестве приоритетной при решении как внутри-, так и внешнеполитических задач. В качестве приоритетов на первый план выдвинуты суверенитет государства и демократический характер власти. В данном контексте суверенитет означает способность государства самостоятельно проводить как внутреннюю, так и внешнюю политику, а демократия заключается в выборности органов власти и ее подотчетности народу.

Большинство российских граждан поддерживает складывающиеся политические институты по причине ментальной веры в Путина как политика, способного сохранить завоеванные свободы, восстановить нарушенное чувство справедливости и укрепить международный авторитет страны. Власть стремится заручиться электоральной поддержкой для проведения намеченного курса, и ей это успешно удается. В результате в России возникла двойственная ситуация.

С одной стороны, сегодня никто не мыслит свою жизнь без тех или иных (в зависимости от востребованности) свобод, без открытой страны, без частной собственности, без рыночной экономики. С другой стороны, складывается закрытая политическая система, характеризующаяся высоким уровнем нерациональной бюрократизации, кастовостью, недоступностью для населения. По мнению Л. Радзи-ховского, в России возник «кентавр: открытая страна с закрытой системой власти» (Радзиховский, 2007, с. 3).

Такая тенденция позволила В. Иноземцеву охарактеризовать российское государство как сложную социальную структуру, порождающую «квазикастовую систему, архаическую и неэффективную» (Иноземцев, 2007, с. 44), что частично подтверждается социологическими опросами. Так, по результатам январского 2008 г. опроса, проведенного аналитическим центром Юрия Левады, на вопрос «Что, по Вашему мнению, представляет сейчас основную внутреннюю угрозу для России?», самые распространенные ответы оказались такими — «произвол и безответственность никем не контролируемых властей» (20%), «политическая нестабильность, связанная с передачей власти в 2008 г. из рук Путина вновь избранному Президенту России» (16%) (Аналитический центр, http://www.levada.ru/press/ 2008020800.html).

Принятые в последние годы законы не расширяют, а ограничивают политические права российских граждан. Законодательно введены множественные ограничения на проведение общероссийского референдума, ужесточены требования к созданию политических партий, отменены прямые выборы глав субъектов федерации, а также — избирательные блоки и независимое общественное на-

блюдение на выборах, повышен заградительный барьер на выборах в Государственную Думу. Наряду с этими ограничениями активно используется административный ресурс, с помощью которого осуществляется информационное доминирование кандидатов и политических партий, поддерживаемых исполнительной властью. Как считают А. Иванченко и А. Любарев, «такая ситуация во многом связана с политической усталостью российских граждан, разочарованием значительной их части в идеалах демократии» (Иванченко, Любарев, 2007, с. 220).

Стремление к суверенной демократии, как показывает российская политическая практика, приводит к усилению авторитаризма, так как достижение суверенитета требует жестких действий со стороны власти, укрепления государства, повышения обороноспособности, создания жесткой властной вертикали. Очевидно, что суверенитет будет со временем размываться все в большей степени. Даже те государства, которые ставят перед собой цель иметь как можно больше суверенитета, не смогут в полной мере им воспользоваться ввиду увеличивающейся зависимости от глобальных процессов, от деятельности многочисленных межгосударственных объединений, в состав которых входят государства и коллективные решения которых они вынуждены выполнять.

Вопрос состоит в том, насколько и в чем страна согласна ограничить свой суверенитет. Те государства, которые, следуя историческим амбициям, стремятся поступать независимо или иметь особое мнение по тем или иным вопросам, все равно вынуждены корректировать свое поведение, исходя как из своих приоритетов, так и консолидированного международного влияния. В данном контексте Л. В. Сморгунов предполагает, что «значение термина «суверенная демократия» выражает политическую потребность, которая включает в себя самостоятельность в сочетании с взаимозависимостью» (Сморгунов, 2007, с. 23).

Вертикаль власти отодвигает демократию, но в результате повышения уровня жизни у российских граждан, формирующих гражданское общество, все в большей степени будет возникать потребность во влиянии на политические процессы, что в конечном итоге может стать гарантией формирования демократических политических институтов.

Реализация новых амбициозных задач, которые ставит политическое руководство перед страной, предполагает концентрацию усилий на решении трех ключевых проблем: а) создание равных возможностей для людей; б) формирование мотивации к инновационному поведению; в) радикальное повышение эффективности экономики на основе роста производительности труда. По мнению

В. Путина, «результатом решения всех этих задач должно стать вхождение России в число мировых технологических лидеров» (Путин, http://www.kremlin.ru/appears/2008/02/08/1542_type63374type63378ty pe82634 ^59528^^1).

Для реализации поставленных целей необходимы институты с совершенно иным содержанием. Прежде всего, это относится к государственному управлению, судебной власти, федеративным отношениям, организации эффективного гражданского контроля за государственной властью.

С точки зрения А. Аузана, повестка дня 2008 г. и последующих годов — это восстановление институтов российской государственности. Таков необычный вердикт поставлен известным отечественным экономистом и общественным деятелем не по причине любви к сильному государству, а потому, что произошло переплетение бизнеса и государства, которые заполнили все ниши общественных отношений (Аузан, 2007, с. 123).

Выводы. В результате анализа институциональных изменений в постсоветской России можно сделать следующие выводы.

1. В России сложилась элитарная модель демократии, характерная особенность которой заключается в добровольной передаче элите права руководить политическим процессом. Политическое участие народа ограничено выборами вследствие того, что большинство граждан иррационально, некомпетентно и имеет неустойчивые предпочтения.

Родоначальником элитарной концепции демократии является Йозеф Шумпетер, который утверждал, что демократия не означает, что народ непосредственно управляет. «Демократия значит лишь то, что у народа есть возможность принять или не принять тех людей, которые должны им управлять» (Шумпетер, 1995, с. 372). Демократичность этого метода определяется наличием свободной конкуренции за голоса избирателей между претендентами на роль лидеров.

Й. Шумпетер подчеркивает важность принятия решений опытной и компетентной элитой при ограниченном контроле со стороны граждан. Функция граждан заключается в выборе-отзыве правительства или в избрании посредников для этой цели. В соответствии с демократическим методом к власти приходит партия, получившая наибольшую поддержку избирателей. Выборы — лишь средство, которое заставляет элиту ощутить свою ответственность за политические решения.

Данная модель в большей степени соответствует российскому менталитету и сложившейся политической культуре с ее приоритетом интересов государства над интересами личности, которые, с

одной стороны, не являются неизменными, но с другой стороны, критично воспринимают предлагаемые либеральные ценности и установки. О соответствии российской демократии элитарной в ее «шумпетерианском» варианте писал Б. Г. Капустин: в логике «шум-петерианской демократии» демократический процесс есть не власть народа, а власть политиков, но политиков, избираемых на условиях «свободной конкуренции» (Капустин, 2000, с. 284-285).

В России элитарная демократия привела к резкому расслоению общества и противостоянию богатых и бедных, а в конечном счете, как отмечает Ю. А. Красин, к отчуждению общества от власти и росту авторитарных тенденций (Красин, 2007, с. 34).

2. Политическая элита создает институты сообразно целям развития, которые сама же и намечает. «Демократическое государство должно стать эффективным инструментом самоорганизации гражданского общества» (Путин, http://www.kremlin.ru/appears/2008/02/08/ 1542_type63374type63378type82634_159528.shtml), так считает власть устами президента, а не наоборот. Проблемой в данном контексте является, как пишет Г. В. Пушкарева, «склонность отдельных политических акторов к переинтерпретации правил институциональных взаимодействий в соответствии со своим видением политической ситуации, своей оценкой перспектив политического развития, своими политическими ценностями и своим опытом» (Пушкарева, 2007, с. 53).

3. При эффективном решении существующих проблем повышается поддержка политической элиты со стороны общества, возрастает легитимность власти, равно как и некритическое отношение к ней, связанное с возрастающей верой в ее непогрешимость.

Демократические институты не могут состояться без высокого доверия к ним со стороны общества, без признания их в качестве определяющих механизмов решения возникающих проблем. Такое доверие возможно только в условиях интериоризации у граждан нормативного порядка и правил, устраивающих их в качестве регулятора общественной жизни. Пока же не произошло подобной ин-териоризации у большинства граждан, главным фактором политической стабильности общества является авторитет действующего президента, который восполняет слабость существующих институциональных механизмов. Как отмечает А. А. Аузан, личный высокий рейтинг В. В. Путина объясняется тем, что «у нас все государственные институты находятся, мягко говоря, в состоянии низкого спроса со стороны населения» (Аузан, 2007, с. 104).

4. В условиях политической инфантильности населения идеализация власти приводит к усилению авторитарных тенденций в управлении обществом. Просвещенная элита понимает, что в современном мире наиболее эффективную адаптацию к обществен- 83

ПОЛИТЭКС. 2007. Том 3. № 4

но-политическим реалиям осуществляет демократическая система, поэтому инициирует демократические институты, которые, с ее точки зрения, должны повысить управляемость социально-экономическими процессами и поставить под контроль административно-политические элиты. В то же время, и в этом следует согласиться с Г. В. Пушкаревой, одной из важнейших проблем современной российской политической институциональной системы заключается в ее «неустойчивости, подверженности воздействию случайных факторов, способных переформатировать архитектонику нормативного порядка, усилить структуры, открывающие легальные возможности для превращения страны из формально демократической в формально авторитарную» (Пушкарева, 2007, с. 53).

5. Социально-экономическое развитие способствует увеличению числа активных образованных граждан, пополняющих ряды гражданского общества, критично воспринимающего издержки власти. Формирующиеся институты становятся симбиозом уже укоренившихся в стране западных демократических ценностей, с одной стороны, и традиционного отношения к политической жизни — с другой.

Демократические институты, уже сложившиеся в России, оставляют шанс на снижение авторитарной составляющей в политическом режиме. Прежде всего, в стране созданы институты гражданского общества — политические партии, общественные объединения, основанные на самоорганизации людей. И пусть эти институты еще слабы и нуждаются в укреплении, но они уже сейчас оказывают свое влияние на власть, которая не может не считаться с их мнением, что является основой дальнейшей демократизации общества. В то же время трудно не согласиться с А. И. Солженицыным, убежденным в том, что в нашей стране, «никогда не добиться процветания — без сочетания действий централизованной власти и общественных сил», представленных местным самоуправлением (Солженицын, 2008, с. 3).

В современной России создаются переговорные институты, основанные на трехсторонних переговорах государства, организаций гражданского общества, отстаивающих интересы наемных работников и бизнеса. Эти неокорпоративные институты являются действенными при усилении организаций гражданского общества и не допускают излишней политизации переговорного процесса. В стране функционируют институты информации, которые уже не могут быть полностью монополизированы властью, так как современные СМК невозможно полностью проконтролировать и цензурировать.

Сформировался и показал свою состоятельность институт выборов, являющийся как формой контроля за действиями политиче-

ской элиты, так и школой гражданской ответственности, формирования культуры гражданственности. Выбор в пользу демократии, считает В. И. Пантин, означает в России не только изменения во властных структурах, «но и самоизменение общества, принятие народными массами иного типа социокультурного развития. Именно иного типа культуры, а не просто рыночной экономики или новых политических институтов» (Пантин, 2004, с. 187).

Владимир Путин в выступлении на заседании Государственного совета 8 февраля 2008 г. обозначил новую стратегию развития страны, предполагающую отказ от парадигмы догоняющего развития. Это — стратегия инновационного развития и ставка на реализацию человеческого потенциала, которая не может быть осуществлена без большей открытости власти и общества, без активизации населения, без эффективного управления, без широких прав и свобод граждан. Намеченный курс не может быть реализован без демократической институционализации, что будет предполагать неизбежную смену авторитарных тенденций в политической практике и необходимость освоения российской бюрократией демократических методов управления.

Литература

Аналитический центр Юрия Левады (Левада-Центр) // URL: http://www. levada.ru/press/ 2008020800.html

Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М.: Текст, 1993. — 303 с.

Ачкасов В. А., Грызлов Б. В. Институты западной представительной демократии в сравнительной перспективе: Учеб. пособие. СПб.: ИВЭСЭП, Знание, 2006. — 264 с.

Аузан А. А. Договор-2008. М.: ОГИ, 2007. — 152 с.

Бешлер Ж. Демократия. Аналитический очерк. М.: ИВИ РАН, 1994. — 206 с.

Гайдар Е. Гибель империи. Уроки для современной России. М.: РОССПЭН, 2007. — 447с.

Иванченко А., Любарев А. Российские выборы от перестройки до суверенной демократии. М.: Аспект Пресс, 2007. — 232 с.

Иноземцев В. Природа и перспективы путинского режима // Свободная мысль. 2007. № 2.

Капустин Б. Г. Грядущие выборы и правила шумпетерианской демократии // Идеология и политика в посткоммунистической России. М.: Эдиториал УРСС, 2000. — 133 с.

Кертман Г. Л. Традиционалистская реинтерпретация демократических институтов в российской политической культуре // Институциональная политология: Современный институционализм и политическая трансформация России / Под ред. С. В. Патрушева. М.: ИСП РАН, 2006. — 590 с.

Концепции плюралистической демократии // http://gumanitarist.narod.ru/polit/14_ pluralizm.htm

Красин Ю. А. Политическое самоопределение России: проблемы выбора // Полис. 2003. № 1.

Красин Ю. А. Судьба демократии в России // Демократия и федерализм в России. М.: РАПН, РОССПЭН, 2007. — 255 с.

Медведев Д. Выступление на II Общероссийском гражданском форуме // URL: http://medvedev2008.ru/performance_2008_01_22.htm

Нисневич Ю. Аудит политической системы посткоммунистической России. М.: Материк, 2007. — 288 с.

Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экон. книги «Начала», 1997. — 180 с.

Пантин В. И. Глобализация и проблемы развития демократических институтов в России // Политические институты на рубеже тысячелетий. Дубна: ООО «Фе-никс+», 2001. — 478с.

Пантин В. И. Судьбы демократии в России. М.: ИФ РАН, 2004. — 196 с.

Патрушев С. В. Проблемы легитимации институциональных изменений и варианты универсализации институционального порядка // Институциональная политология: Современный институционализм и политическая трансформация России / Под ред. С. В. Патрушева. М.: ИСП РАН, 2006. — 590 с.

Политика: Толковый словарь: Русско-английский. М.: ИНФРА-М, Изд-во «Весь мир», 2001. — 768 с.

Путин В. В. Выступление Президента Российской Федерации на расширенном заседании Государственного совета «О стратегии развития России до 2020 года», 8 февр. 2008 г. // http://www.kremlin.ru/appears/2008/02/08/1542_type63374type63378 type82634 _159528^Мт1

Пушкарева Г. В. Кризисное поле российской демократии // Демократия и федерализм в России. М.: РАПН, РОССПЭН, 2007. — 255 с.

Радзиховский Л. Незаконченная революция // Российская газета. 2007. 18 авг.

РастоуД. А. Переходы к демократии: попытки динамической модели // Полис. 1996. № 5.

Сморгунов Л. В. Философия и политика. Очерки современной политической философии, российская ситуация. М.: РОССПЭН, 2007. — 176 с.

Солженицын А. Что нам по силам // Аргументы и факты. 2008. № 5.

Соловьев О. М. Политические институты: Учеб. пособие. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2003. — 145 с.

Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М.: Экономика, 1995. — 539 с.

Ясин Е. Г. Приживется ли демократия в России? М.: Новое издательство, 2006. — 384 с.

ПОЛИТЭКС. 2007. Том 3. № 4