CC BY
25
2018. Т. 24. С. 119-127
Серия «История»
Иркутского государственного университета
И З В Е С Т И Я
Онлайн-доступ к журналу: http://izvestiahist.isu.ru/ru/index.html
УДК 94 (571.5)
Б01 https://doi.org/10.26516/2222-9124.2018.24.119
Инородцы Забайкалья глазами русских врачей конца
XIX - начала XX в.1
В. Ю. Башкуев
Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, г. Улан-Удэ
Аннотация. Рассматриваются особенности врачебной репрезентации инородцев Забайкалья в конце XIX - начале XX в. Представлены основные аспекты изучения дореволюционных русских врачей: здоровье и традиционная медицина инородцев, их физическая антропология и особенности демографии. Выявляется преемственность исследовательских направлений между дореволюционными и советскими медиками.
Ключевые слова: вымирание инородцев, областники, врачи, европейская медицина, тибетская медицина, буряты, халха-монголы, тунгусы, физическая антропология, половая жизнь.
Для цитирования: Башкуев В. Ю. Инородцы Забайкалья глазами русских врачей конца XIX - начала
XX в. // Известия Иркутского государственного университета. Серия История. 2018. Т. 24. С. 119-127. https://doi.org/10.26516/2222-9124.2018.24.119
Проблемы здоровья инородцев долго оставались без должного внимания со стороны власти. Русские врачи обладали властью дисциплинировать в санитарном отношении иноверцев европейской части (евреев, татар и т. д.) [2, с. 168] и даже некоторых пограничных регионов (Казахская степь) [1], но на востоке возможности государственной медицины были ограничены. Поэтому тревогу о плачевном состоянии здоровья сибирских автохтонов первыми забили не медики, а сибирские областники.
«...Дурные материальные условия и лишения дикарей представляют готовую почву для развития болезней, - писал в своем труде о сибирских инородцах идеолог областничества Н. М. Ядринцев (1842-1894). - Тиф, лихорадка, оспа и сифилис постоянно господствуют среди инородцев» [12, с. 78]. Даже то, что вымирающими являлись не все автохтоны, в его интерпретации настораживает, а не обнадеживает. «Факт вымирания и уменьшения инородцев, правда, не охватывает все местности и все сибирские племена; так, исключение составляют, по-видимому пока, южные кочевники -буряты, киргизы и калмыки, - писал он, и тут же сводил преимущество на нет. - Хотя среди последних появляются ныне те же признаки бедствий»
[13, с. 155-157].
1 Работа выполнена в рамках государственного задания ФАНО России (проект XII. 191.1.1. Транс-граничье России, Монголии и Китая: история, культура, современное общество, № АААА-А17-117021310269-9).
Н. М. Ядринцев задавался вопросом: «Что если в Сибири повторится судьба многих австралийских и американских племен; что если и здесь повторится драма гибели последнего тасманца?» [13, с. 157-158]. Сознавая важность экспертного взгляда, областники регулярно отводили под медицинские материалы полосы в своей газете «Восточное обозрение». Врачебное мнение в основном концентрировалось на медицинских проблемах сибирской деревни, но в силу полиэтничности населения проводились параллели с инородцами.
Например, в материале фельдшера с. Тункинское рассказывалось о нежелании сельчан содержать приемный покой под предлогом возможного его превращения в богадельню для калек и поселенцев. На фоне нищенской государственной субсидии в 50 руб. в год на медикаменты полученное в 1889 г. пожертвование бурятского тайши в 300 руб. на улучшение аптеки составляло разительный контраст. В последующие годы аптека получала другие пожертвования от инородческого общества [7, с. 2]. Огражденные «Уставом» 1822 г. от внимания медицинских чиновников буряты обслуживались собственными лекарями-ламами, но часто обращались в русские больницы и аптеки.
Деревня отличалась парадоксальным отношением к европейской медицине. Завоевать ее доверие было чрезвычайно сложно. Зато потерять репутацию оказывалось проще простого - хватало единственной врачебной неудачи. Крестьяне слепо верили в действенность примитивных методов лечения. «Кровопускание настолько любимо русским и обруселым человеком, - писал ученый фельдшер, - что если вы хотите понравиться больному, предложите, или согласитесь на его предложение пустить кровь, или поставить банки и дело в шляпе; заговорите же против них и вы будете приняты более чем холодно, если не враждебно» [7, с. 2].
Буряты же не испытывали особого влечения к кровопусканию. Автор отмечал: «В исключительных случаях ламы, лечащие бурят, пускают кровь своим пациентам из жил редко, а больше извлекают рожками из вен таких замысловатых мест как нос, лоб, волосистая часть головы. Вообще ламы берут не столько количеством, сколько важностью избранного ими места» [7, с. 2].
«Восточное обозрение» также публиковало статьи известных врачей. Одним из корреспондентов был Н. В. Кирилов (1860-1921). Выпускник Московского университета, Николай Васильевич более десяти лет трудился сельским окружным врачом в Забайкалье (1885-1896), вольнонаемным врачом на Сахалине (1896-1899), затем в военном госпитале во Владивостоке (1900-1902) [11, с. 87].
Н. В. Кирилов совмещал практическую врачебную работу с научными исследованиями. Сначала его внимание было сконцентрировано на сибирской народно-бытовой медицине. Однако главные научные достижения Кирилова лежат в области изучения монголо-тибетской и китайской традиционной медицины. Он изучил не только прикладные методы ламского лечения, но и теоретические пособия монголо-тибетской медицины, ее фармако-
пею, общался с высокообразованными ламами, получал от них лекарственные средства и наставления.
На страницах «Восточного обозрения» отчетливо проявился его скептицизм по поводу монголо-тибетской медицины. Он писал: «Грустно становится, когда вдумаешься в лечение народа, особенно, бурят: все пользование построено на внушении, слепой вере в приемы врачующего... выздоравливают буквально вопреки лечению - ламы не имеют понятия о способах передачи болезнетворной заразы. Одно спасает инородцев от широкого распространения эпидемий: это - удаленность жилищ друг от друга» [4, с. 9].
Для Н. В. Кирилова характерно восприятие своей профессиональной деятельности как миссии по оцивилизовыванию Востока. То, что у России имелись свои собственные ламаисты, он понимал и как преимущество, и как повод использовать бурят в качестве проводников цивилизации. «Всю организацию ламаизма в Монголии под влиянием Тибета повторяют и наши забайкальские буряты, - подчеркивал он. - Хотя вообще ламаизм распространен в странах, могущих находиться под непосредственным влиянием лишь России, но в особенности на нашу долю для изучения ламаизма выпало то удобство, что мы можем с ним близко ознакомиться, не выходя из пределов нашего отечества». Далее Кирилов эмоционально резюмировал: «Я скажу даже более! Мы не смеем пренебрегать прямой нашей обязанностью изучать жизнь востока. Нам предстоит задача привить высшую европейскую культуру своим соседям - монголам, и это очень легко сделается через бурят-ламаитов. Но чтобы облегчился процесс объединения человечества, необходимо знать тормозы нашей просветительской деятельности, надо всем дружно поддержать и обставить нашу миссию так, чтобы она работала во всеоружии, с полной гарантией успеха» [4, с. 9].
В отличие от тех русских медиков, кто непосредственно представлял медицинскую власть [6, с. 58], Н. В. Кирилов был против уничтожения тибетской медицины. «Можно ли сразу вычеркнуть из жизни и заменить тысячи знахарей, волхвов, искренне преданных делу облегчения болезней человечества? Надо ли отучать их от сбора местных лекарственных веществ? На эти вопросы мы должны ответить отрицательно», - писал он, обосновывая собственное видение перехода к европейской медицине.
Признавая теоретическую несовместимость тибетской и европейской медицины, Кирилов стоял на позициях взаимодействия двух систем: «Все наши силы, все наше уменье надо употреблять на то, чтобы сохранить человечеству большую армию врачевателей, но воспитать ее на новых началах. Пусть она продолжает пополнять свои аптеки, но к делу свои лекарства пусть учится применять разумнее» [5, с. 42]. Он задавался вопросом: «Как указать ламаитам недостатки их теории? Как прийти к ним на помощь, чтобы они внимательно выслушали наши советы и научились бы от нас полезному? - И тут же отвечал: - Для этого надо, чтобы наши знания стали доступны забайкальским бурятам, которые естественно будут проводниками европейской культуры в глубь Монголии» [5, с. 45].
Взгляды Н. В. Кирилова свидетельствовали о характерном для русских врачей восприятии своей профессиональной деятельности как особой миссии в отношении инородцев, которых нужно было цивилизовать. В том же, что касалось роли бурят в качестве проводников цивилизующего русского влияния в монгольском мире, Николай Васильевич на три десятилетия предвосхитил геополитические стратагемы большевиков, конструирующие Бурят-Монголию как трамплин на «буддийский Восток».
Особый след в истории научного изучения Забайкалья оставил антрополог и врач Юлиан Доминикович Талько-Грынцевич (1850-1936). Выпускник врачебного факультета Киевского университета, Ю. Д. Талько-Грынцевич с 1892 по 1908 г. работал в Троицкосавске, куда добился распределения сознательно, из интереса в изучении антропологии забайкальцев. Будучи разносторонне одаренной личностью, Талько-Грынцевич совмещал работу окружным врачом Троицкосавска с археологическими, антропологическими и медицинскими исследованиями. В 1894 г. он стал главой Троиц-косавско-Кяхтинского отделения Приамурского отдела Императорского русского географического общества.
Особый интерес представляют его работы в области физической и медицинской антропологии населения Забайкалья. Так вышло, что проведенные на рубеже XIX и XX вв. исследования Ю. Д. Талько-Грынцевича оказались последними на имперском этапе производства антропологического знания о народах Забайкалья. После них последовала пауза длиной в два десятилетия, а в середине 1920-х гг. изучение возобновилось в рамках новой, большевистской науки. Поэтому труды ученого равно важны как завершающая точка одной научной традиции и как эталон и источник вдохновения для другой. Они также позволяют выделить преемственность и контраст в научных подходах антропологов имперского и советского периодов.
В 1902 г. в трудах Троицкосавско-Кяхтинского отделения ИРГО вышло сопоставительное исследование физической антропологии бурят, тунгусов и халха-монголов [10]. Вскоре в «Антропологическом журнале» было напечатано дополненное фотографиями издание той же работы [8].
В физическом плане основные различия были обнаружены в росте, размерах головы и краниологических типах. Буряты отличались наиболее крупными и широкими черепами, чрезвычайной короткоголовостью. По сравнению с ними тунгусы и халха-монголы были подкороткоголовы, а бар-гузинские тунгусы - поддлинноголовы. Опираясь на антропометрические данные, Талько-Грынцевич пришел к выводу о том, что из трех народов наиболее антропологически чистый тип представляли буряты; халхасцы являлись отдельным от бурят и более смешанным типом, а тунгусы в разной степени испытали на себе воздействие бурят и подразделялись на два типа -арматских и баргузинских. Баргузинские тунгусы были более чистым в антропологическом плане типом [10, с. 75-77].
Размышляя над чертами характера изучаемых народов, Ю. Д. Талько-Грынцевич придерживался нейтральных описаний. Бурят он характеризовал как флегматичных, миролюбивых и незлопамятных. «Прежний воинствен-
ный дух, - писал Талько-Грынцевич, - как у всего монгольского племени, исчез у бурят с принятием буддизма в виде ламского учения, которое окончательно утвердилось лишь после присоединения бурят к России и ожесточенной борьбы, объявленной ламам и шаманству» [10, с. 43-44]. Характеризуя интеллект бурят, он отмечал, что «они обладают хорошими умственными способностями, и те из них, которые воспитывались в русских школах, хотя и не обнаруживали выдающихся талантов, тем не менее отличались усидчивостью и терпением, присущим бурятам».
Среди добродетелей отмечалась трезвость. Антрополог писал: «Буряты ведут вообще трезвую жизнь, а пристращиваются к водке преимущественно крещеные, которые встречаются с влиянием европейской культуры». Что касается криминальных проявлений, Ю. Д. Талько-Грынцевич описывал ситуацию так: «Если убийства и грабежи среди бурят почти не встречаются, благодаря главным основам ламского учения, проповедующего любовь и сохранение жизни всего живущего, то погрешности против чужой собственности и кражи встречаются довольно часто» [10, с. 44].
Тунгусы в описаниях Талько-Грынцевича несколько обособлены от бурят и монголов в силу принадлежности к другой языковой и культурно-исторической общности. Он подчеркивал, что монголы и буряты хорошо различали «чуждый им тип тунгусов, даже ассимилированный их культурой». Ученый соглашался с характеристиками, данными эвенкам ранее различными путешественниками: прямодушие, честность, физическая ловкость. Он писал: «Они веселые, легкомысленные, беззаботные, любят наряды и игры, и этот некоторого рода рыцарский характер дал повод Кастрену прозвать их дворянами Сибири. Те же характерные признаки присущи тунгусам как на Амуре, так и в Армаке» [10, с. 45].
Вопрос, серьезно озаботивший ученого, касался более низкой по сравнению с русскими рождаемости у кочевников и их основной отличительной особенности - продолжительной молодости и стремительного старения, без промежуточного этапа зрелости. «Эту расовую особенность мы замечали у китайцев, а ныне в более сильной степени у наших народностей, - писал Талько-Грынцевич. - Продолжительная моложавость и потом быстрое и раннее увядание является характерным биологическим признаком, отличающим наши народности от европейской расы» [10, с. 72-73].
Отдельно вопросы фертильности, рождаемости, половых отношений у автохтонов Забайкалья, казачек, старожилок и семейских изучены в работе «К вопросу об изучении физиологических явлений половой жизни женщин в Забайкалье» (1903). Материал для исследования собирался восемь лет, с 1894 по 1902 г. в Троицкосавском, Селенгинском, Верхнеудинском, Нерчинском, Читинском и Баргузинском уездах. Объекты исследования разделялись не только по этническому признаку, но и по конституционным типам: светлые семейские и темные сибирячки с примесью инородческой крови и т. д. Всего в исследовании приняли участие 2017 женщин. Изучались такие особенности женской физиологии, как время наступления первой менструации, возраст вступления в брак, начала половой жизни, рождения
первого ребенка, количество рожденных детей и т. д. Для большей релевантности приводились данные не только по женщинам, но и по мужчинам [9].
Исследование Ю. Д. Талько-Грынцевича отвечало запросам времени. Как раз в тот период в регионе происходили тектонические социально-экономические сдвиги: активизация переселенческого движения; землеустроительные реформы и сворачивание родоплеменной системы инородческого самоуправления; строительство Транссибирской железной дороги и КВЖД. Актуальность изучения аспектов, напрямую касавшихся демографии, соотносилась с повесткой экономического освоения и модернизации Забайкалья, а также выходом России в геополитическое пространство Восточной Азии. По-видимому, Ю. Д. Талько-Грынцевич был первым, кто начал систематически изучать эти проблемы в регионе. В России же исследования этого направления начинали оформляться в научное направление: в 1901 г. врачом Д. П. Никольским была опубликована программа для сбора сведений о половой зрелости женщин.
Как и в случае Н. В. Кирилова, Ю. Д. Талько-Грынцевич заложил направление, по которому в 1920-е гг. начали двигаться большевики. Когда в конце 1925 г. в Бурят-Монгольской АССР встал вопрос о необходимости ее включения в зону ответственности Комиссии при СНК СССР по изучению Монголии и Тувы, именно статья Ю. Д. Талько-Грынцевича была указана как единственный научный материал, проливающий свет на вопросы демографии местного населения, его трудоспособности и предрасположенности к болезням2. Правда, большевики сосредоточились на тех аспектах, которых он не касался, оговорив, что «в записи не были вносимы женщины, у которых болезни могли иметь какое-нибудь влияние на физиологическое отправление половой сферы, как и врожденные уклонения» [9, с. 100-101], а именно на влиянии венерических и инфекционных заболеваний на рождаемость и качество потомства.
Важной чертой научного подхода Ю. Д. Талько-Грынцевича было то, что он связывал физиологические особенности местного населения с климатом и естественной средой. Он утверждал: «Особенности климата и питания повлияли на физическое строение и психическую сферу жителей Забайкалья помимо их расовых особенностей»[9, с. 98]. Ученый предполагал, что сильные ветры, яркое солнце, сухой воздух и низкое атмосферное давление предрасполагают к приливам крови к органам и, как следствие, разного рода кровотечениям у беременных и родящих. Также он считал, что сильные ветры в вечернее и ночное время, летние бури и грозы наводят страх на девушек и женщин, отчего те подвержены беспокойству вплоть до истерики. По его мнению, атмосферные явления Забайкалья предрасполагали женщин к нервным заболеваниям [9, с. 99].
Исследования Ю. Д. Талько-Грынцевича в области физической антропологии, половых отношений и климатологии оказались важными для изучения человеческих ресурсов трансграничья Внутренней Азии в рамках ме-
2 ГАРБ. Ф. Р-250. Оп. 1. Д. 11. Д. 10.
дицинских исследований и программы Комиссии по научному изучению Монголии, Тувы и Бурят-Монгольской АССР СНК и АН СССР. Воодушевленные государственной поддержкой и антропоцентрическим целеполага-нием, движимые осознанием острой необходимости в создании нового корпуса знаний о проблемах человека, советские медики и ученые развили направление, заложенное Талько-Грынцевичем, существенно расширив его в сторону социальной гигиены, евгеники и генетики.
Таким образом, дореволюционные русские врачи рассматривали инородцев Забайкалья как объект медицинского и антропологического изучения. Исследования проблем здоровья автохтонов, их демографии и физической антропологии обозначили ряд важных направлений для комплексного изучения народов Забайкалья и трансграничных территорий Внутренней Азии в ранний советский период. В стремлении решить унаследованные от царской России проблемы большевики во многом опирались на работы дореволюционных медицинских экспертов по региону, и сегодня эта преемственность хорошо заметна.
Список литературы
1. Афанасьева А. Э. «Освободить... от шайтанов и шарлатанов»: дискурсы и практики российской медицины в Казахской степи в XIX в. // Ab Imperio. 2008. № 4. С. 113150.
2. Гатина З. С., Вишленкова Е. А. Система научной аттестации в медицине в России в первой половине XIX в. // Вестн. СПбГУКИ. 2014. № 1 (18). С. 168-178.
3. Государственный архив Республики Бурятия (ГАРБ).
4. Кирилов Н. В. Борьба с эпидемическими заболеваниями в Западном Забайкалье // Вост. обозрение. 1893. № 18. С. 9.
5. Кирилов Н. В. Современное значение тибетской медицины как части ламайской доктрины. Иркутск : [Б. и.], 1891. 47 с.
6. Кузьмин Ю. В. Доктор П. А. Бадмаев: ученый, дипломат, предприниматель. М. : Тов. науч. изд. КМК, 2014. 182 с.
7. Очерки деревенской медицины в Восточной Сибири // Вост. обозрение. 1892. № 13. С. 2.
8. Талько-Грынцевич Ю. Д. К антропологии Забайкалья и Монголии // Антропол. журн. 1902. № 2. С. 1-36.
9. Талько-Грынцевич Ю. Д. К вопросу об изучении физиологических явлений половой жизни женщин в Забайкалье // Тр. Троицкосавско-Кяхтин. отд. Приамур. отдела Император. рус. геогр. о-ва. 1903. Т. VI, вып. 1. С. 95-135.
10. Талько-Грынцевич Ю. Д. Народности Центральной Азии. (Монголо-халхасцы, буряты и тунгусы). Антропологический очерк // Тр. Троицкосавско-Кяхтин. отд. При-амур. Отдела Император. Рус. Геогр. о-ва. 1902. Т. V, вып. 1. С. 39-77.
11. Тарасенко Д. Б. М. М. Добротворский и Н. В. Кирилов как исследователи народной медицины // Тихоокеан. мед. журн. 2010. № 10. С. 87-90.
12.Ядринцев Н. М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. СПб. : Изд. И. М. Сибирякова, 1891. 306 с.
13.Ядринцев Н. М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении. СПб. : Изд. И. М. Сибирякова, 1892. 750 с.
Non-Russians of Transbaikalia as Viewed by Russian Physicians of the Late XIX - Early XX Century
V. Yu. Bashkuev
Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies SB RAS, Ulan-Ude
Abstract. The article deals with peculiarities of perception of the Transbaikalian indigenous people by the Russian physicians in the late XIX - early XX century. The article considers main aspects of the study by the pre-revolutionary Russian physicians: health and traditional medicine of non-Russians, their physical anthropology and characteristics of demography. The author emphasizes succession of scientific research done by pre-revolutionary and Soviet physicians.
Keywords: extinction of non-Russians, oblastniki, physicians, European medicine, Tibetan medicine, Buryats. Khalkha Mongols, Tungus, physical anthropology, sex life.
For citation: Bashkuev V.Yu. Non-Russians of Transbaikalia as Viewed by Russian Physicians of the Late XIX - Early XX Century. The Bulletin of Irkutsk State University. Series History, 2018, vol. 24, pp. 119-127. https://doi.org/10.26516/2222-9124.2018.24.119 (in Russian)
References
1. Afanasieva A.E. «Osvobodit... ot shaitanov i sharlatanov»: diskursy i praktiki rossi-iskoi meditsiny v Kazakhskoi stepi vXIXv. ["To Free... from Shaitans and Charlatans": Discourses and Practices of Russian Medicine in the Kazakh Steppe. Ab Imperio, 2008, vol. 4, pp. 113-150. (in Russian)
2. Gatina Z.S., Vishlenkova E.A. Sistema nauchnoi attestatsii v meditsine v Rossii v pervoi polovine XIX v. [The System of Scientific Attestation in Medicine in Russia in the First Half of the 20th Century]. Vestn. SPbGUKI [Bulletin of SPbGUKI]. 2014, vol. 1 (18), pp. 168178. (in Russian)
3. Gosudarstvennyi arkhiv Respubliki Buryatiya (GARB) [State Archive of the Republic of Buryatia]. F. R-250. Op. 1. (in Russian)
4. Kirilov N.V. Bor'ba s epidemicheskimi zabolevaniyami v Zapadnom Zabaikalie [The Struggle against Epidemic Diseases in West Transbaikalia]. Vostochnoe obozrenie [Oriental Review], 1893, vol. 18, p. 9. (in Russian)
5. Kirilov N.V. Sovremennoe znachenie tibetskoi meditsiny kak chasti lamaiskoi dok-triny [The Modern Meaning of Tibetan Medicine as Part of Lamaist Doctrine]. Irkutsk, No publisher's details, 1891, 47 p. (in Russian)
6. Kuzmin Yu.V. Doktor P.A. Badmaev: uchenyi, diplomat, predprinimatel [Doctor P.A. Badmaev: Scientist, Diplomat, Entrepreneur]. Moscow, Tov. nauch. izd. KMK Publ., 2014, 182 p. (in Russian)
7. Ocherki derevenskoi meditsiny v Vostochnoi Sibiri [Essays on Village Medicine in East Siberia. Vostochnoe obozrenie [Oriental Review]. 1892, vol. 13, p. 2. (in Russian)
8. Talko-Gryntsevich Yu.D. K antropologii Zabaikaliya i Mongolii [To Anthropology of Transbaikalia and Mongolia]. Antropologicheskii zhurnal [Anthropological Journal], 1902, vol. 2, pp. 1-36. (in Russian)
9. Talko-Gryntsevich Yu.D. K voprosu ob izuchenii fiziologicheskikh yavlenii polovoi zhizni zhenshchin v Zabaikalie [To the Issue of Studying Physiological Phenomena of Female Sex Life in Transbaikalia]. Trudy Troitskosavsko-Kyakhtinskogo Otdeleniya Priamurskogo Otdela Imperatorskogo Russkogo Geograficheskogo Obshchestva [Proceedings of the Troitskosavsko-Kyakhtinskoe Department of the Priamursky Branch of the Imperial Russian Geographic Society]. 1903, vol. VI, Issue 1, pp. 95-135. (in Russian)
10. Talko-Gryntsevich Yu.D. Narodnosti Tsentralnoi Azii. (Mongolo-khalkhastsy, buryaty i tungusy). Antropologicheskii ocherk [The Peoples of Central Asia. (Khalkha Mon-
gols, Buryats and Tungus). An Anthropological Essay. Trudy Troitskosavsko-Kyakhtinskogo Otdeleniya Priamurskogo Otdela Imperatorskogo Russkogo Geograficheskogo Obshchestva [Proceedings of the Troitskosavsko-Kyakhtinskoe Department of the Priamursky Branch of the Imperial Russian Geographic Society], 1902, vol. V, Issue 1, pp. 39-77. (in Russian)
11. Tarasenko D.B. M.M. Dobrotvorskii i N. V. Kirilov kak issledovateli narodnoi med-itsiny [M.M. Dobrotvorsky and N.V. Kirilov as Students of Folk Medicine]. Tikhookeanskii meditsinskii zhurnal [Pacific Medical Journal]. 2010, vol. 10, pp. 87-90. (in Russian)
12. Yadrintsev N.M. Sibirskie inorodtsy, ikh byt i sovremennoe polozhenie [Siberian Non-Russians, their Life and Contemporary Conditions]. Saint Petersburg, Izdanie I.M. Sibiry-akova Publ., 1891, 306 p. (in Russian)
13. Yadrintsev N.M. Sibir kak koloniya v geograficheskom, etnograficheskom i is-toricheskom otnoshenii [Siberia as a Colony in Geographical, Ethnographic and Historical Sense]. Saint Petersburg, Izdanie I.M. Sibiryakova Publ., 1892, 750 p. (in Russian)
Башкуев Всеволод Юрьевич
доктор исторических наук, старший научный сотрудник Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН Россия, 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6 тел.: 8(3012) 43-35-51 e-mail: [email protected]
Bashkuyev Vsevolod Yurievich
Doctor of Sciences (History), Senior Researcher Associate
Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies SB RAS
6, Sakhyanova st., Ulan-Ude, 670047, Russian Federation tel.: 8(3012) 43-35-51 e-mail:[email protected]
