CC BY
73
А.И. Гоголев, e-mail: [email protected] УДК 398.2 (= 512.157)
ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ИСТОКИ В ФОРМИРОВАНИИ ДРЕВНЕТЮРКСКОЙ КУЛЬТУРЫ (на этнокультурных и языковых материалах тюркоязычных народов Сибири)
Аннотация
Целью настоящей статьи является попытка показа пстоковых связей между древними индоевропейцами и пратюрками. Эти связи также мотивированы тем, что в пределах IX—VI тыс. до н.э. индоевропейская, афразийская, картвельская, дравидийская, уральская и алтайская языковые семьи представляли одну древнейшую ностратическую языковую общность.
Для решения проставленной цели использованы языковые, археолого-этнографические, фольклорные и частично антропологические материалы по ираноязычным, древнетюркским племенам Южной Сибири и современной Северо-Западной Монголии преимущественно на уровне I тыс. до н.э. Кроме того, в статье использованы палеоэтнологические сведения по традиционной культуре тюркоязычных народов Сибири.
По этим материалам, по мнению автора, истоки этногенеза древних тюрков прослеживаются в общей региональной культуре ранних кочевников Евразийских степей, в северо-западной части современной Монголии и на территории Южной Сибири. В их недрах постепенно происходило сложение пратюркской среды в условиях существования скифо-сибирского степного культурного единства (VIII—III вв. до н.э.) и фактически продолжавшегося в последующее гунно-сарматское время (конец III в. до н.э. — V в. н.э.). Основными представителями раннекочевнического мира на указанных территориях (до III в. до н.э.) являлись североиранские (скифо-сарматские) племена. Поэтому в формирующейся пратюркской среде индоевропейские племена скифо-сибирской эпохи оказали определенное влияние.
Ключевые слова: Саяно-Алтайское нагорье, Центральная Азия, древние индоевропейцы, пратюрки, тюркоязыч-ные народы Сибири, якуты, скифо-сибирская и древнетюркская эпохи, мифология якутов, тенгри
Anatoly I. Gogolev
INDO-EUROPEAN ORIGINS IN THE FORMATION OF ANCIENT TURKIC CULTURE (Based on the Ethnocultural and Linguistic Materials of Turkic-Speaking Peoples from Siberia)
Abstract
The aim of this report is an attempt to show the links between the ancient Indo-Europeans and proto-Turkic tribes. These links are also motivated by the fact that within 9_5 thousand years B.C. Indo-European, Afro-Asiatic, Kartvelian, Dravidian, Uralic and Altaic language families represented one ancient Nostratic linguistic community.
In order to achieve this goal the author used archaeological, ethnographic, linguistic, folklore materials and partly physical anthropological data on Iranian-speaking and proto-Turkic tribes of Southern Siberia and contemporary Northwestern Mongolia mainly referring to the 1st millennium B.C., in addition, paleo-ethnological information on the traditional culture of Turkic peoples from Siberia.
To the author's mind, basing on these materials the origins of the ancient Turks' ethnogeny are traced to a common regional culture of the early nomads of the Eurasian steppes in the north-western part of the present-day Mongolia and Southern Siberia. In this area there was a gradual formation of proto-Turkic environment under conditions of existence of the Scythian-Siberian steppe cultural unity (the gth _ 3rd centuries B.C.) and virtually continued in subsequent Hun-Sarmatian time (the end of the 3rd century B.C. — the 5th century AD.)The main representatives of the early nomadic world in these areas were North Iranian (Scythian-Sarmatian) tribes. Therefore, in the then emerging environment Indo-European tribes of the Scythian-Siberian era have had certain influence.
Key words: Sayano-Altai uplands, Central Asia, the ancient Indo-Europeans, proto-Turkic people, Turkic-speaking peoples of Siberia, the Yakuts, Scythian-Siberian and ancient Turkic era, Yakut mythology, Tengri
Происхождение древнетюркских племен до сих пор остается актуальной проблемой. Этногенез любого народа (в данном случае древнетюркских племен) протекал длительное время во взаимодействии разновременных и разнородных процессов. Исходя из этого процесс формирования древнетюрк-ской культуры нужно разделить на два условных этапа — формативный (истоки этногенеза) и исторический (формирование этноса).
На формативном этапе создавались предпосылки компонентов будущей этнокульту-ры. С этой точки зрения, истоки этногенеза древних тюрков прослеживаются в общей региональной культуре ранних кочевников евразийских степей, в западной части современной Монголии и южных районах Сибири. В их недрах постепенно происходило сложение пратюркской этноязыковой сооб-щности, в основном, в условиях существования скифо-сибирского степного культурного единства (VII—III вв. до н.э.), фактически продолжавшегося в последующее гун-но-сарматское время (конец III в. до н.э. — V в. н.э.)1.
Основными представителями раннеко-чевнического населения степей являлись североиранские (скифо-сарматские) племена. Поэтому в формирующейся пратюрк-ской культуре определенное влияние оказывали ираноязычные этногруппы скифо-си-бирской эпохи. Но до настоящего времени данная проблема еще не стала предметом специального исследования, хотя некоторые исследователи вскользь отмечали значимость данного времени в формировании древне-тюркской эпохи [I; 2, с. 185; 586; 3, с. 129— 135; 4, с. 65—67]. Исходя из этого, целью настоящей статьи является более аргументированная попытка показа роли скифо-си-бирской эпохи в культурогенезе древних тюрков.
В изучении этногенетических процессов одним из интересных и важных проблем является выявление субстратных компонентов, участвовавших в формировании любого этноса или группы родственных народов. При
этом следует учесть сложность абсолютного определения точки отсчета этногенеза, тем более его предпосылки во многих случаях брали свое начало от разных языковых и историко-культурных общностей.
По мнениям С.Г. Кляшторного и Д.Г. Савинова, ранний период этнической истории древних тюрков начинается с III в. н.э. и проходил в среде ираноязычного населения Восточного Туркестана [5, с. 12—53]. Суй-ская2 летопись называет тюгу (тюрков) народом смешанного происхождения, отмечая, что в число их предков входили хунну и их обычаи такие же, как у хунну [6, с. 269]. • Саяно-Алтайское нагорье и Минусинская котловина (Южная Сибирь) и западные районы Монголии, в целом часть территории будущего Первого древнетюркско-го государства, с рубежа III—II тыс. до н.э. стали заселять пришлые европеоидные племена, частично ассимилируя местных монголоидов.
Языковые данные (прежде всего лексические реконструкции) дают представления о пратюркском этносе как народе скотоводов отгонного типа с преобладающим значением коневодства.
Анализ лексики тюркских языков, в особенности древнейшего их пласта, свидетельствует о том, что большое число скотоводческих терминов заимствовано тюрками из индоевропейских, главным образом из иранских языков. В частности, Д.Е. Еремеев отметил, что к индоевропейским заимствованиям в древнетюркском языке, происшедшим до VI в. н.э., восходят и некоторые социально-политические термины: бага «витязь» = авестийское (авест.) и ведическое (вед.) бага «бог», «божественный», «господин»; ягбу «князь» = кушанское (кушан.) обу-га; шад «воевода» = согдийское (согд.) хшад и древнеиндийское (др.-инд.) кшатр «воин»; ишбара «наместник» = санскритское (санск.) ишбара «наместник», иранское (иран.) таш-бара «всадник» [3, с. 13—133]. А.В. Дыбо приводит 11 возможных восточноиранских заимствований в пратюркский язык, среди
1 Ю.С. Худяков предложил определить гунно-сарматское время для Центральной Азии и Южной Сибири «гунно-сяньбийским».
2 Суйская эпоха Китая датируется 581—618 гг.
которых два термина, связанных с титулату-рой: darkan и qayan [7, с. 473].
Заимствования из индоиранской лексики обнаружены и в якутском языке. Следует напомнить, что якутский язык, наряду с бул-гарским и чувашским, относится к числу древнейших тюркских наречий. Такого мнения придерживались О. Бетлингк, В.Л. Кот-вич, С.Е. Малов, H.A. Баскаков, Е.И. Убря-това, А.М. Щербак и др. [8, с. 31,74]. Якутские аналоги Е.С. Сидоров почти целиком относит к архаической лексике эпоса — олонхо и ритуальных песен. Интересно то, что среди этих параллелей превалируют ин-доарийско-якутские. Притом санскритские параллели преимущественно исходят из древнего ведического источника, восходящего к древнейшему индоевропейскому праязыку. Таких параллелей в якутском языке более двухсот основ и корней. Приведем некоторые языковые параллели бытового характера: санск. sik «брызгать» = як. сиик «роса, сырость»; санск. smil «моргать» = як. сим, симирикнээ «моргать»; санск. tosa «удовлетворение» = як. myha «польза»; санск. akaoi «глупый» = як. акаары «глупый, недалекий»; санск. aias «неутомимый» = як. айаас «резвый, необъезженный конь»; санск. is «сок, напиток» = як. ис «пить, пей»; санск. yd «вода, волна» = як. уу «вода»; санск. osth «губы» = як. уос «губы»; санск kathin «твердый, крепкий, закаленный» = як. хатан «твердый, закаленный»; санск. kan «быть довольным» = як. хан «быть довольным», санск. vis «община, род»= як. биис «племя»; санск. dheny «корова», як. mинэhэ «трехтравая корова» [9, с. 4—21; 8, с. 25]. Следует подчеркнуть, что якутский язык сохранил «черты доогузо-кыпчакского пратюркского состояния» [10, с. 116].
Эти лексические параллели можно было бы датировать второй половиной II тыс. — серединой I тыс. до н.э., т.к. санскрит, своеобразная латынь Индостана, оформляется с середины I тыс. до н.э. на базе ведийского языка, временем становления которого считается вторая половина II тыс. до н.э., язык культовой поэзии, религиозно-философской комментаторской прозы [11, с. 8]. В свою очередь, ведийский восходит к древнейшему индоевропейскому праязыку. При этом
якутские аналоги санскритских лексем, как отмечалось выше, почти целиком относятся к архаической лексике эпоса и ритуальных песен, многие из них в обыденной речи уже вышли из употребления [9, с. 8].
В связи с этим напрашивается вопрос: почему именно якутский язык сохранил такие языковые архаизмы? Вероятно, этот вопрос может пояснить метод лингвогеографи-ческих исследований, предложенный итальянским филологом М. Бартоли. Он установил, что более архаические стадии языка сохраняются в изолированных областях, т.е. в периферийных географических ареалах. В нашем случае таковым является Якутия.
Как отмечалось выше, в формировании древнетюркской этнической среды несомненную роль сыграли индоевропейские племена. Об этом же отметили С.Г. Кляштор-ный и Д.Г. Савинов: этническая история прототюрков отмечена синтезом двух групп населения Центральной Азии — алтайско-тюркской (монголоидной) и индоевропейской (европеоидной).
Основываясь на эту методическую установку отметим, что кроме якутско-арийских параллелей имеются аналогичные между якутским и иранскими языками. Так, якутское слово аар означает сакральную чистоту, благородство, божество [12, стб. 151]. Любопытно связать аар с древнеиранским aru «благородный». Осетинское ард «божество» (осетины считаются остатками скифов); як. айыы «творение, общее название творцов — создателей», авест. ауа «жизненная сила» = санск.-иран. aju «живое существо»; др.-иран. sur=sura «сильный» = як. сур «духовная сила человека»; авест. kavi «мудрый, ясновидец, шаманствующий, жрец, запевающий при совершении жертвоприношений» = як. кэб = кэп «жребий, участь»; кэбин «предсказывающий свою участь»; авест. jata «божество» = як. сата (тюрк. яда) «магический камень, изменяющий погоду»; др.-иран. urj «пища, сила, изобилие» = як. уруй «мольба о благополучии, выражение радостного настроения, союзный боевой клич «даруй»; авест. aosta «губа» = як. уос «губа»; иран. mani «ожерелье»; авес. manaostri «шея, затылок» = як. монньу «шея»; тюрко-якут. ат «конь», видимо, произошло от др.-иран. atja «конь»; авест.
hapta «семь»=як. сэттэ «семь»; авест. srva «рог»=як. сырбат «ударять»; Иран. nadis «овчарня, загон для скота» = як. наадьы «кум, кума, опекун» = як. Наадьы Ньаха «хозяйка, дух скотского хлева, богиня — охранительница скота вообще»; Иран. kata «землянка» = як. хотон «хлев»; авест. vida «жилище типа землянки» = як. бутэй «забор, цельный, глу-хоустроенный»; др.-иран. aman «наставлять» = як. амаан тыл, слова наставительного, назидательного характера [8, с. 23—24]. Эти ранние языковые заимствования в пра-тюркской среде, сохранившиеся в якутском языке, находят частично подтверждение в предположении иммуногенетика В.В. Фефе-ловой о наличии общего древнего предка у якутов и хинди Индостана в лице древних ариев. Дело в том, что В. Фефелова обнаружила в составе крови этих народов общие антигены HLA — AI и HL, А — В 17. В этом плане тюркоязычные предки якутов, возможно, представляли часть пратюркской общности, сохранившей следы древних контактов с индоиранскими языками в эпоху скифо-сибирского периода или еще до этого.
По мнению В.В. Фефеловой, древний европеоидный пласт («арийский») принимал участие в этногенезе якутов, «но в настоящее время скрыт более поздним монголоидным населением...» [13, с.11].
Интересно также и то, что в волосах 60% якуток встречается пигмент феомеланина, высокий процент которого содержится в волосах европеоидок.
С другой стороны, схематично происхождение древнетюрско-индоевропейских культурно-языковых связей, по предположению Д.Е. Еремеева, выглядит следующим образом: пратюркские племена охотников ассимилируют часть саков — «туров с быстрыми конями», переняв их этноним и навыки но-мадического хозяйства (об этом говорят скотоводческие термины иранского происхождения), но при этом сохранив свой тюркский язык, обогащенный иранской лексикой. Кроме того, наблюдается преемственность многих черт культуры древних тюрков от эпохи скифо-сибирского этапа. Так, в частности, некоторые элементы скотоводческого хозяйства скифов Алтая передава-
лись последующим поколениям обитателей степной полосы Центральной Азии и Южной Сибири [14, с. 143—149]. Так, на Алтае, в Туве, Хакассии они проявляются, например, в способе доения кобыл с применением костяных трубочек, описанных еще Геродотом у скифов Причерноморья. В качестве намордников у тюркоязычных народов Сибири использовались специальные дощечки с острыми зубчатыми концами, подвязываемые на мордочки телят [14, с. 46]. К этим параллелям относились части одежды, обувь, однолезвийные ножи, тесла, проволочные серьги в виде знака вопроса, обычай нанизывания по две таких серьги на правое ухо, на левое — по одной аналогичных серег, гривны плоской и круглой влитой формы. Притом эти серьги и гривны до XIX в. сохранились только у якутов: гривны считались атрибутом замужних женщин, знаком их зрелости и в какой-то степени знатности. Но до конца XVII в. гривны носили также якутские воины-беги, как у скифов и славян. Деревянный инвентарь пазырыкских курганов находит ближайшую аналогию в посуде из дерева и методах их изготовления у южных алтайцев, тувинцев и якутов. А.П. Окладников полагал, что форма скифских котлов определенным образом повлияла на конфигурацию якутских чоронов — культовых сосудов для кумыса. Они, как и скифские котлы, символизировали единство людей перед богами, при распитии кумыса их пускали в круговую.
Интересные совпадения обнаруживаются в деталях обряда погребения с конем у якутов ХШ1—ХШП вв. и древних горноалтайцев ^—Ш вв. до н.э.: коней располагали на правом или на левом боку, на животе головой, направленной на запад, их одинаково покрывали берестяными полотнами и настилом из тонких бревен. В связи с этим, определенный интерес представляют конские захоронения, обнаруженные на Памире в районе Жайбах и в Семиречье в курганах могильника Джубан-тобе, принадлежавшие сакам. В них сооружались, как и у якутов XVIII в., две могилы: в одной — человеческое захоронение, а в другой — конское [8, с. 17]. С методической точки зрения такие прямые сопоставления возможны только через древне-
тюркские преломнения, т.к. для них (тюгу и якутов) эти истоки являются общими.
Еще одна интересная особенность прослежена в пазырыкских курганах Алтая. Это — меты-надрезы на ушах погребенных лошадей [I, с. 52]. С ними можно связать якутский обычай, по которому обрезки от ушей жеребят им нанизывали на шнурок. Таких меченых животных не уступали ни на каких условиях: существовало поверье, что «на том свете надо будет ездить на них... и они должны быть убиты при погребении своего владельца» [15, с. 15—16]. Кроме якутов такой обычай существовал у осетин, произошедших от скифов. У лошади отрезали ухо в знак того, что «она и на том свете будет ему служить» [16, с. 2].
Индоевропейские мифологические сюжеты проявляются в якутских мифах об Аар-тойоне, главе якутского пантеона (божества неба), Юрюнг Айыы тойоне, божестве солнца; в мифах, в которых отражается культ птиц-грифонов, Бай-Барылаах, древнего отголоска индоевропейского грозового мифа в эсхатологических мифах; в сюжете о четырех ветрах — направлениях Вселенной, о кырамане, карме и др. [17, с. 18—42].
Таким образом, в материалах якутской мифологии в фрагментарной форме сохранились некоторые мифологические сюжеты древних индоевропейцев. Это, кроме вышеприведенного, еще мифы о Мировом дереве, богине Земли, о божестве Улуу тойон, осуществляющем равновесие космических сил природы и земли; о «солнечных нитях», о небесных жрицах Айыы Намсыр удаганках. Особое место среди мифов занимают эпические сюжеты о зверях-птицах, которые как бы отражают религиозно-мифологическую идеологию раннего кочевничества времен скифо-сибирского мира Южной Сибири и Центральной Азии («звериный стиль»).
Возможно, якутско-индоиранские (шире — тюркоязычные народы Южной Сибири) культурные, религиозно-мифологические параллели можно объяснить типологическими аспектами. Тем не менее, большинство приведенных выше параллелей (в т.ч. языковые) говорят о том, что скифо-сибир-ская эпоха, возможно, через переходное гун-но-сарматское время, оказала существенное
влияние на формирование древнетюркской культуры.
Вышеприведенные материалы дают возможность, с одной стороны, еще раз констатировать тот факт, что многие стороны культуры скифского времени Саяно-Алтая и Минусинской котловины прослеживаются в культуре последующих поколений кочевых и полукочевых скотоводов. Из современных тюркоязычных наследников этой древней степной культуры ранних кочевников многие ее основы сохранились, прежде всего, у народа саха. Этот «дотюркский» южносибирский субстрат в якутской культуре указывает на самые древние «подпочвенные» истоки, отражающие ее «доэтническое» состояние. Именно тогда создавались предпосылки «стартовых» компонентов будущей древнетюркской этнокультуры и в целом современных тюркоязычных народов Сибири, Казахстана и Киргизии.
С другой стороны, эта сохранившаяся связь традиционной культуры тюркоязычных народов Сибири, прежде всего, народа саха, со скифо-сибирской эпохой (условно «индоиранской») могла частично сохраниться благодаря тому, что в этногенезе якутов приняли участие какие-то ранние, по всей вероятности, тюркские этногруппы, испытавшие влияние саков-пазырыкцев Горного Алтая. При этом следует учесть и то, что саки являлись брахикранными европеоидами с широким и несколько уплощенным лицом и средневыступающим носом [18, с. 260]. По топонимистическим данным, язык саков Северо-Восточного Алтая, видимо, являлся значительно архаичным [19, с. 58]. Следовательно, в силу своей архаичности этот североиранский язык сохранял реликты общеарийской общности. Тем более, отделение протосаков от остальных ира-ноарийцев произошло не позднее первой половины I тыс. до н.э. Учитывая при этом факт близости сакского с языком авестийских иранцев, можно подчеркнуть его близость и с языком ведических ариев. Возможно, поэтому в якутской культуре и языке сохранились некоторые субстратные элементы, по всей вероятности, возникшие еще в эпоху общеарийской общности. В связи с этим уместно привести мнение санскрито-
лога акад. О.Н. Бетлингка о том, что «ослабление основы, аналогично санскритскому..., в высшей степени излюблено в якутском языке» [20, с. 35]. А по мнению акад. В.В. Радлова, первоначально язык саха принадлежал к какому-то неизвестному языку нетюркского происхождения [21, с. 56—57]. С этим согласна и часть современных тюркологов: «Следует учесть, — пишут они, — особенности якутской фонетики, развивавшиеся в условиях иноязычной, нетюркской среды» [7, с. 328—329].
Таким образом, скифо-сибирские индоевропейские привнесения в этногенезе древних тюрков и этнически связанных с ними тюркоязычных народов Сибири сыграли существенную роль и стали частью формативной базы для их сложения. Это влияние проявляется в определенной части материальной культуры (обувь, головные уборы, проволочные серьги в виде знака вопроса, гривны, пережитки «звериного стиля», орнаментальное искусство), в основе «коневодческой» мифологии и части религиозных представлений, в истоках погребального обряда с конем, частично в древ-нетюркской лексике. А сама скифо-сибир-ская эпоха являлась частью древней индоевропейской общности Евразии, представляла ответвление древней индоиранской этнокультуры.
ЛИТЕРАТУРА
1. Руденко С.И. Горноалтайские находки и скифы. - М.; Л., 1952.
2. Гоголев А.И. Истоки этногенеза тюркоязыч-ных народов Сибири // Тюркология — 88: тез. докл. V Всесоюз. тюрколог. конф. — Фрунзе, 1988.
3. Еремеев Д.Е. «Тюрк» — этноним иранского происхождения (К проблеме этногенеза древних тюрков) // Советская этнография. — 1990. — № 3.
4. Савинов Д. С. Археологические материалы о южном компоненте в культурогенезе якутов // СевероВосточный гуманитарный вестник. —2013. — № 2.
5. Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи Евразии. — СПб., 2004.
6. История Сибири. Т. 1. — Л., 1968.
7. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык. Картина мира пра-тюркского этноса по данным языка. — М., 2006.
8. Гоголев А.И. Якуты: проблемы этногенеза и формирование культуры. — Якутск, 1993.
9. Сидоров Е.С. Санскритско-якутские лексические параллели. — Якутск, 1992.
10. Гаджиева Н.З. К вопросу о классификации тюркских языков и диалектов // Теоретические основы классификации языков мира. — М., 1980.
11. Елизаренкова Т.Я. Ведийский язык. — М., 1987.
12. Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. — 2-е изд. — Л., 1957.
13. Фефелова В.В., Высоцкая Г.С. Изучение распространения антигенов системы HLA у коренных народностей Сибири как основа для анализа этногенеза популяций. Препринт ВЦ СО РАН. № 12. — Красноярск, 1987.
14. Каралькин П.И. О древнейшем способе доения скота у сибирских кочевников (по материалам Алтая и Тувы) // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. — Новосибирск, 1976.
15. Павлинов Д.М., Виташевский H.A., Левен-таль Л.Г. Материалы по обычному праву и общественному быту якутов. — Л., 1929.
16. Калоев Б.А. Обряд посвящения коня у осетин. Препринт. — М., 1964.
17. Гоголев А.И. Истоки мифологии и традиционный календарь якутов. —Якутск, 2002.
18. Алексеев В.П., Гохман И.И., Тумэн Д. Краткий очерк палеоантропологии Центральной Азии // Археология, этнография и антропология Монголии. — Новосибирск, 1987.
19. Малолетко A.M. Топонимистические свидетельства пребывания саков на Алтае // Проблемы археологии степной Евразии: тез. докл. Ч. 2. — Кемерово, 1987.
20. Бетлингк О.Н. О языке якутов / пер. с нем. В.И. Рассадина. — Новосибирск, 1989.
21. Radioff W. Die jakutische Spvache in ihrem Verhältnis den Turksprachen. Abteilung Geschichte-filol., T.8. No.7. Kaiserlichen. Akad. Wissenschaft, 1908. S.56—57.
REFERENCES
1. Rudenko S.I. Gornoaltaiskie nakhodki i skify [Altai Findings and the Scythians]. Moscow; Leningrad, 1952 (In Russ.).
2. Gogolev A.I. Istoki etnogeneza tiurkoiazychnykh narodov Sibiri [Origins of the Ethnogenesis of the Turkic Peoples from Siberia]. Tiurkologiia — 88: tez. dokl. VVsesoiuz. tiurkolog. konf [Turkology — 88: Proceedings of the 5th All-Union Turkological Conference]. Frunze, 1988 (In Russ.).
3. Eremeev D.E. "Tiurk" — etnonim iranskogo proiskhozhdeniia (K probleme etnogeneza drevnikh tiurkov) [Turkoman as an Ethnonym of Iranian Origin (On the Problem of Ethnogenesis of the Ancient Turks)]. Sovetskaia etnografiia — Soviet Ethnography, 1990, no. 3 (In Russ.).
4. Savinov D.S. Arkheologicheskie materialy o iuzhnom komponente v kul'turogeneze iakutov [Archaeological Materials on the Southern Component in the Cultural Genesis of the Yakuts]. Severo-Vostochnyi gumanitarnyi vestnik — North Eastern Humanitarian Bulletin, 2013, no. 2 (In Russ.).
5. Klyashtorny S.G., Savinov D.G. Stepnye imperii Evrazii [Steppe Empires of Eurasia]. Saint Petersburg, 2004 (In Russ.).
6. Istoriia Sibiri. T. I. [The History of Siberia. Vol. 1]. Leningrad, 1968 (In Russ.).
7. Sravnitel'no-istoricheskaia grammatika tiurkskikh iazykov. Pratiurkskii iazyk. Kartina mira pratiurkskogo etnosa po dannym iazyka [Comparative-Historical Grammar of the Turkic Languages. Proto-Turkic Language. The Worldview of the Proto-Turkic Ethnic Group according to the Language Data]. Moscow, 2006 (In Russ.).
8. Gogolev A.I. Iakuty: problemy etnogeneza i formirovanie kul'tury [The Yakuts: Problems of Ethnogenesis and Formation of Culture]. Yakutsk, 1993 (In Russ.).
9. Sidorov E.S. Sanskritsko-iakutskie leksicheskie paralleli [Sanskrit and Yakut Lexical Parallels]. Yakutsk, 1992 (In Russ.).
10. Hajiyeva N.Z. Kvoprosu o klassifikatsii tiurkskikh iazykov i dialektov [On the Problem of the Classification of Turkic Languages and Dialects]. In: Teoreticheskie osnovy klassifikatsii iazykov mira [Theoretical Foundations of Classification of the World's Languages].Moscow, 1980 (In Russ.).
11. Elizarenkova T.Ya. Vediiskii iazyk [The Vedic Language]. Moscow, 1987 (In Russ.).
12. Pekarskiy E.K. Slovar' iakutskogo iazyka [A Dictionary of the Yakut Language]. 2nd ed. Leningrad, 1957 (In Russ.).
13. Fefelova V.V, Vysotskaya G.S. Izuchenie rasprostraneniia antigenov sistemy HLA u korennykh
narodnostei Sibiri kak osnova dlia analiza etnogeneza populiatsii [The Study of the HLA Antigens Distribution and the Indigenous Peoples of Siberia as a Basis for Analysis of Population Ethnogenesis]. Preprint, no. 12. Krasnoyarsk, 1987 (In Russ.).
14. Karalkin P.I. O drevneishem sposobe doeniia skota u sibirskikh kochevnikov (po materialam Altaia i Tuvy) [The Oldest Way of Milking Animals among the Siberian Nomads (Based on the Altai and Tuvinian Material)]. In: Etnografiia narodov Altaia i Zapadnoi Sibiri [Ethnography of the Peoples from the Altai and Western Siberia].Novosibirsk, 1976 (In Russ.).
15. Pavlinov D.M, Vitashevskiy N.A., Levental L.G. Materialy po obychnomu pravu i obshchestvennomu bytu iakutov [Materials on the Customary Law and Public Life of the Yakuts]. Leningrad, 1929 (In Russ.).
16. Kaloev B.A. Obriadposviashcheniia konia u osetin [The Rite of Initiation of a Horse in Ossetia]. Preprint. Moscow, 1964 (In Russ.).
17. Gogolev A.I. Istoki mifologii i traditsionnyi kalendar' iakutov [The Origins of Mythology and Traditional Calendar of the Yakuts]. Yakutsk, 2002 (In Russ.).
18. Alexeev V.P., Hochman I.I., Tumen D. Kratkii ocherkpaleoantropologii Tsentral'noi Azii [A Brief Outline of the Paleoanthropology of Central Asia]. In: Arkheologiia, etnografiia i antropologiia Mongolii [Archaeology, Ethnography and Anthropology of Mongolia]. Novosibirsk, 1987 (In Russ.).
19. Maloletko A.M. Toponimisticheskie svidetel'stva prebyvaniia sakov na Altae [Toponymic Evidence of the Sakas' Presence in the Altai]. Problemy arkheologii stepnoi Evrazii: tez. dokl. Ch. 2 [Archaeology of the Eurasian Steppe. Abstracts. Part 2]. Kemerovo, 1987 (In Russ.).
20. Bohtlingk O.N. O iazyke iakutov [On the Language of the Yakuts]. Transl. from German by V.I. Rassadin. Novosibirsk, 1989 (In Russ.).
21. Radloff W. Die jakutische Spvache in ihrem Verhaltnis den Turksprachen. Abteilung Geschichte-filol., T.8. No.7. Kaiserlichen. Akad. Wissenschaft, 1908. S.56—57.
Об авторе
Гоголев Анатолий Игнатьевич (р. I5.ll.1941, Республика Саха (Якутия), РФ), этнолог. Д-р ист. наук (1993), профессор (1993), академик АН Республики Саха (Якутия) (1993). Заслуженный деятель науки РФ (2006), лауреат Государственной премии в области науки и техники РС (Я) (2013). В 1969 г. окончил историко-филологический ф-т Якутского государственного университета и был зачислен ассистентом кафедры всеобщей истории. В 1973 г. защитил кандидатскую диссертацию по теме «Историография верований и шаманства у якутов (XVII — сер. XX вв.)» (ЯГУ), в 1992 г. — докторскую по теме «Историческая этнография якутов: проблемы этногенеза и формирование культуры» (Ленинград, Музей антропологии и этнографии. Кунсткамера АН СССР).
В 1994—2014 гг. зав. кафедрой всемирной истории и этнологии в ЯГУ, с 2010 г. — Северо-Восточного федерального университета (СВФУ). С 2008 г. — вице-президент АН РС (Я). В 1997—2004 гг. — член Национального географического общества США. В 1973—1996 гг. руководил археолого-этнографической экспедицией ЯГУ.
Автор свыше 300 науч. работ и 14 учебных пособий для гуманитарных вузов, зам. главного редактора журнала «Наука и образование» ¿АН PC (Я), член редколлегии журнала «Вестник СВФУ». Подготовил 19 кандидатов наук и был консультантом 3 докторских диссертаций.
Главные направления научных исследований: этнология народа саха и тюркоязычных народов Сибири, мифология и история Якутии.
Соч.: Археологические памятники Якутии позднего средневековья (XIV—XVIII вв.). Иркутск, 1990; Cultural History of Yakut (Sakha) People. New York, 1992; Якуты: проблемы этногенеза и формирования культуры. Якутск, 1993; Традиционный календарь якутов. Якутск, 1999; История Якутии (Обзор исторических событий до начала XX века). Якутск, 2000; Якутия: век XX. Якутск, 2001; Истоки мифологии и традиционный календарь якутов. Якутск, 2002; Этническая история народов Якутии (до начала XX в.). Якутск, 2004; Этническая геномика якутов (народа саха). Генетические особенности и популяционная история (соавт.). М., 2009; Вопросы периодизации всемирной и отечественной истории. Якутск, 2010; Якутское олонхо в контексте мифологии и эпической поэзии народов Евразии. Якутск, 2012 и др.
About the Author
Anatoly I. Gogolev (b. November 15, 1941, the Sakha (Yakutia) Republic, the Russian Federation), ethnologist. Dr.Sc. (History) (1993), Professor (1993), a full member of the Academy of Sciences of the Republic of Sakha (Yakutia). Honored Science Worker of the Russian Federation (2006), Laureate of the Republic of Sakha (Yakutia) State Prize for Science and Technology (2013). In 1969 he graduated from the Faculty of History and Philology of the Yakut State University and was appointed as an assistant professor of the chair of General History; in 1973 defended his thesis for a candidate's degree on The Historiography of Paiths and Shamanism among the Yakuts (from the Late I7th Century to the mid-20th Century) at the Yakut State University, in 1992 his doctoral dissertation The Historical Ethnography of the Yakuts: Problems of Ethnogenesis and Development of Culture (Leningrad, the Museum of ¿Anthropology and Ethnography. The Kunstkamera of the Academy of Sciences of the USSR).
In 1994—2014 head of the chair of the World History and Ethnology in the Yakut State University, since 2010 of the NorthEastern Federal University. Since 2008 the vice-president of the Academy of Sciences of the Republic of Sakha (Yakutia). In 1997—2004 a member of the National Geographic Society (USA). In 1973—1996 he led the archaeological and ethnographic expedition of the Yakut State University.
He is the author of over 300 scholarly works and 14 manuals for humanities institutes of higher education, deputy editor of the Science and Education scholarly journal of the Academy of Sciences of the Republic of Sakha (Yakutia), a member of the NorthEastern Pederal University Bulletin journal's editorial board. He was a supervisor of 19 candidates of science and a consultant to 3 doctoral dissertations.
The main research area: ethnology of the Sakha people and Turkic peoples of Siberia, mythology and history of Yakutia.
Scholarly works: Archaeological Monuments of Yakutia of the Late Middle Ages (the 14th — 18th Centuries). Irkutsk, 1990 (In Russ.); Cultural History of Yakut (Sakha) People. New York, 1992; The Yakuts: Problems of Ethnogenesis and Culture Formation. Yakutsk, 1993 (In Russ.); Traditional Calendar of the Yakuts. Yakutsk, 1999 (In Russ.); The History of Yakutia (A Review of Historical Events Prior to the Beginning of the 20th Century). Yakutsk, 2000 (In Russ.); Yakutia: the 20th Century. Yakutsk, 2001 (In Russ.); Sources of Mythology and Traditional Calendar of the Yakuts. Yakutsk, 2002 (In Russ.); Ethnic History of the Peoples of Yakutia (Prior to the Beginning of the 20th Century). Yakutsk, 2004 (In Russ.); Ethnic Genomics of the Yakuts (the Sakha People). Genetic Features and Population History. Moscow, 2009 (co-author, in Russ.); The World and National History Periodization. Yakutsk, 2010 (In Russ.); Yakut Olonkho in the Context of Mythology and Epic Poetry of Eurasia's Peoples. Yakutsk, 2012 (In Russ.), etc.
