Индексы субъективного благополучия в оценке уровня счастья россиян

Скачкова Людмила Сергеевна; Герасимова Ольга Ярославовна; Кривошеева-Медянцева Дарья Дмитриевна

2 DOI: 10.29141/2218-5003-2024-15-5-1 EDN: EHXJRI

й JEL Сlassification: J28, 015, 131 £ £

| Индексы субъективного благополучия

я в оценке уровня счастья россиян

| Л.С. Скачкова, О.Я. Герасимова, Д.Д. Кривошеева-Медянцева

|| Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону, РФ

Аннотация. Многомерность и динамичность современной общественной жизни требуют модификации принципов измерения успешности социально-экономической политики. Статья посвящена эмпирической апробации и анализу субъективных метрик, позволяющих учитывать «провалы» в социально-экономическом развитии, которые невозможно выявить лишь на основе объективных показателей. Такими метриками выступают индексы субъективного благополучия населения России в разрезе половозрастной структуры, географии проживания (по федеральным округам), уровня образования, семейного положения, наличия детей, индивидуальных оценок состояния здоровья, удовлетворенности работой и доходом. Методологическую основу исследования составила теория субъективного благополучия Э. Динера. В работе использовались индексный метод и методы описательной статистики, включая представление многомерного частотного распределения двух признаков. Информационной базой выступили панельные данные Российского мониторинга социально-экономического положения и состояния здоровья населения ВШЭ за 2013-2022 гг. Результаты исследования показали, что наименьшее значение индекса удовлетворенности жизнью наблюдалось в 2016 г., а максимальное - в 2022 г. Значение аффективного индекса счастья оказалось выше по сравнению с уровнем когнитивной оценки своей жизни. Выявлено, что пол, возраст, регион проживания, уровень образования, а также удовлетворенность здоровьем, работой, оплатой труда и материальным положением влияют на значение и динамику индексов счастья россиян. Развитие подхода к измерению благополучия населения, учитывающего не только объективные показатели, но и субъективные оценки индивидами своей жизни и отдельных ее аспектов, позволяет идентифицировать лакуны в системе социально-экономической поддержки населения.

Ключевые слова: государственное управление; субъективное благополучие; социально-экономическое развитие; счастье; удовлетворенность жизнью; удовлетворенность работой; удовлетворенность доходом.

Финансирование: Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского научного фонда в рамках проекта № 23-28-00636 «Социально-экономические факторы счастья россиян» (https://rscf.ru/project/23-28-00636/). Информация о статье: поступила 4 июля 2024 г.; доработана 21 августа 2024 г.; одобрена 4 сентября 2024 г.

Ссылка для цитирования: Скачкова Л.С., Герасимова О.Я., Кривошеева-Медянцева Д.Д. (2024). Индексы субъективного благополучия в оценке уровня счастья россиян // Управленец. Т. 15, № 5. С. 2-21. Р01: 10.29141/2218-5003-2024-15-5-1. ЕЭЫ: EHXJRI.

Subjective well-being indices in assessing happiness in Russia

Lyudmila S. Skachkova, Olga Ya. Gerasimova, Darya D. Krivosheeva-Medyantseva

Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russia

Abstract. Due to the multidimensionality and dynamism of today's social life, there emerges the need to modify the principles of measuring the effectiveness of socio-economic policy. The article empirically tests and analyzes subjective metrics focused on "failures" in the socio-economic development which are impossible to identify through objective indicators only. These metrics are the subjective well-being indices for the Russian population in terms of gender and age, residence (by federal districts), level of education, marital status, presence of children, subjective health assessments, job and pay satisfaction. The methodological framework resides in Edward Diener's subjective well-being theory. The method of index numbers and methods of descriptive statistics, including the multivariate frequency distribution of two attributes, are applied. The evidence base is comprised of panel data of The Russia Longitudinal Monitoring Survey - Higher School of Economics (RLMS-HSE) for 2013-2022. According to the research results, the minimum and maximum values of the life satisfaction index were observed in 2016 and 2022, respectively. The affective index of happiness was found to reach higher values compared to the cognitive assessment of it. The findings show that gender, age, region of residence, level of education, as well as satisfaction with health, job, wage and financial status affect the values and dynamics of happiness indices in Russia. A well-being measurement approach covering both objective and subjective assessments of people's life and its individual aspects allows identifying gaps in the system of socio-economic support for the population.

Keywords: public administration; subjective well-being; socio-economic development; happiness; life satisfaction; job satisfaction; wage satisfaction.

Funding: This research was prepared with the financial support of the Russian Science Foundation, project no. 23-28-00636 "Socio-economic factors in happiness of the Russian population" (https://rscf.ru/project/23-28-00636/). Article info: received July 4, 2024; received in revised form August 21, 2024; accepted September 4, 2024

For citation: Skachkova L.S., Gerasimova O.Ya., Krivosheeva-Medyantseva D.D. (2024). Subjective well-being indices in assessing happiness in Russia. Upravlenets/The Manager, vol. 15, no. 5, pp. 2-21. DOI: 10.29141/2218-5003-2024-15-5-1. EDN: EHXJRI.

ВВЕДЕНИЕ

Около 90 лет назад Саймон Кузнец [Kuznets, 1934] предложил универсальный индикатор для оценки уровня национального благосостояния - ВВП, который успешно используется экономистами в суждениях об эффективности социально-экономических политик, в том числе их влиянии на качество жизни. Но такая «доходная» версия объяснения успешности или неуспешности социально-экономического развития является весьма ограниченной. При использовании ВВП не учитывается неравенство, экономическая и личная безопасность, качество социальных отношений, уровень преступности, здоровье и долголетие, досуг, состояние окружающей среды и др. [Fleurbaey, 2009]. Если полагать, что экономика - это инструмент удовлетворения потребностей, а не достижение того или иного уровня дохода, то все вышеперечисленное должно быть учтено в оценке социально-экономического прогресса [Cobb, Goodman, Wackernagel, 2000].

В связи с этим еще в 60-70-е гг. XX в. начинается разработка новых индексов, которые создали базис для многомерной оценки социально-экономического прогресса. Среди них индекс измерения экономического благосостояния (1968-1972 гг.)1, индекс устойчивости экономического благосостояния (1982 г.), индекс человеческого развития ПРООН (1990 г.), индекс качества жизни ВОЗ (1993 г.), индикатор подлинного прогресса (1995 г.), индекс качества жизни The Economist Group (2005 г.), индекс счастливой планеты (2006 г.), индекс лучшей жизни ОЭСР (2011 г.), показатели качества жизни Евростат (2012 г.), индексы из всемирных отчетов о счастье (2012 г.), индикаторы устойчивого развития (2015 г.) и др. Все перечисленные индексы учитывали широкие взгляды на то, что делает жизнь людей лучше, некоторые из них опирались на методологию нового экономического направления - экономики субъективного благополучия, или экономики счастья (happiness economics). В соответствии с этой методологией никто кроме самого индивида не может определить, насколько его жизнь плоха или хороша. В связи с этим представляется важным учитывать субъективные оценки индивидами различных сторон своей жизни при определении эффективности и принятии новых решений в области социально-экономического развития на различных уровнях государственного управления. Придерживаясь данного подхода, мы сформулировали цель исследования - провести эмпирическую апробацию и анализ субъективных метрик, позволяющих учитывать «провалы» в социально-экономическом развитии, которые невозможно выявить на базе лишь объективных показателей. В качестве таких метрик предложено использовать индексы субъективного благополучия (СБ) населения России в разрезе половозрастной структуры, географии проживания

1 В скобках указаны годы разработки индексов.

(по федеральным округам), уровня образования, се- й

мейного положения, наличия детей, индивидуальных I

оценок состояния здоровья, удовлетворенности рабо- g

той и доходом. Для реализации цели были решены сле- 2

дующие задачи: 1) систематизированы теоретические <

подходы к категории «субъективное благополучие»; |

2) сформирован исследовательский конструкт для от- х бора субъективных метрик из базы данных РМЭЗ ВШЭ; £

3) выбрана методика расчета индексов субъективного 5 благополучия (аффективного и когнитивного), обо- | снованы факторы для анализа различий в изменении ё индексов счастья; 4) рассчитана и проанализирована динамика индексов счастья россиян за 2013-2022 гг.,

в том числе с учетом влияния социально-демографических и социально-экономических факторов.

СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ И СЧАСТЬЕ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ФУНДАМЕНТ

C 60-х гг. прошлого столетия субъективное благополучие становится объектом изучения разных наук: экономики, социологии, позитивной психологии др., что свидетельствует о формировании новой области междисциплинарных исследований - science of well-being [Alexandrova, 2017]. Основоположники этого направления (Э. Динер и Р. Истерлин) не проводят различий между категориями субъективного благополучия и счастья [Diener, 1984; Easterlin, 1974]. Е.Н. Осин и Д.А. Леонтьев [2020, с. 119] солидарны с этой позицией и отмечают, что «понятие субъективного благополучия было предложено как операциональный аналог довольно размытого и противоречивого понятия счастья, которое само по себе малопригодно в качестве инструмента научных исследований». О. Антипина и А. Кри-вицкая [2022] также используют эти две категории как взаимозаменяемые, что, как они отмечают, «методологически соответствует современному пониманию предмета экономики счастья, в которой исследуется субъективное благополучие как экономический феномен. П. Сушко [2020, с. 55], напротив, разделяет понятия «счастье» и «субъективное благополучие», связывая счастье с «нематериальными и несистемными факторами», а субъективное благополучие приравнивает к «положению индивида в социальной системе». Последняя точка зрения не представляется универсальной и игнорирует существующий пласт теорий о субъективном благополучии.

В 2023 г. нами был проведен обзор предметного поля исследований в области экономики субъективного благополучия, в рамках которого обобщались знания, сконцентрированные в публикациях из научных баз данных [Скачкова и др., 2023]2. Анализ итогового списка публикаций позволил определить ключевых исследователей, задающих тренд развития

2 Использованы базы данных: Google Scholar, SciVal, Elibrary, World Database of Happiness.

2 теории субъективного благополучия в мире. Среди й них: Э. Динер, Р. Лукас, Л. Тэй, Ш. Оиши, А. Кларк, М. Бин-£ дер, Р. Винховен, К. Грэхэм, А. Окулич-Козарян, Ш. Ма-g наги. Заметим, что сфера исследований упомянутых я ученых находится в разных предметных областях: эко-ш номики, психологии, социологии и др. Самым цитируем емым исследователем в этой области является Э. Ди-g нер1 [Diener, 1984; Diener et al., 1999; Diener, Oishi, Lucas, 2003; Diener, Ryan, 2009; Diener, 2012; Diener, Oishi, Tay, 2018]. Элементами СБ в концепции Э. Динера и его сторонников, к которым принадлежим и мы, являются положительные и отрицательные состояния - positive and negative affects (совокупности чувств и настроений, оценка переживаемых ощущений, эмоций в данный момент) и удовлетворенность жизнью - life satisfaction (оценка индивидом различных аспектов своей жизни по прошествии времени) [Diener, 1984; Chamberlain, 1988]. Согласно данному подходу положительные и отрицательные воздействия формируют аффективный, а удовлетворенность жизнью - когнитивный компоненты субъективного благополучия.

В 1996 г. теория Э. Динера получает некоторую модификацию в концепте Р. Винховена. По его мнению, вынося некое общее суждение о жизни, люди опираются на два источника информации: первый связан с тем, насколько хорошо они себя чувствуют большую часть времени (аффективный компонент), а второй - с тем, в какой степени воспринимается жизнь такой, какая она есть, насколько она соответствует представлениям о том, какой она должна быть (когнитивный компонент) [Veenhoven, 1996; 2010]. В 2010 г. Э. Динером теория субъективного благополучия была дополнена концептом социально-психологического благополучия [Diner et al., 2010], в котором, с одной стороны, использовалась теория психологического субъективного благополучия С. Риффа, Б. Сингера, Р. Района и Е. Деси [Ryff, 1989; Ryff, Singer, 1998; Ryan, Deci, 2000], а с другой стороны - теория социального капитала Р. Патнэма, Дж. Хелливелла, М. Чиксентмихайи и др. [Putnam, 2000; Helliwell et al., 2009; Csikszentmihalyi, 1990]. С точки зрения психологических теорий для человека представляется важным удовлетворение таких потребностей, как развитие компетенций, принадлежность к какой-либо социальной группе, самопринятие и др. А с точки зрения социальных теорий людям важно удовлетворять потребности в поддержке других, вовлеченности в значимую в обществе деятельность и др. Концепт social subjective well-being (социальное субъективное благополучие) получил достаточно широкое развитие в российских социологических исследованиях, в которых, с одной стороны, наблюдается множество подходов к его опера-ционализации, а с другой стороны, происходит его

1 По данным информационно-аналитической системы SciVal (на ноябрь 2022 г.), за 2012-2022 гг. количество ссылок на работы Э. Динера составило 4 259.

отождествление с концептом subjective well-being (субъективное благополучие). В работе А. Лысухо [2020, с. 7] социальное благополучие, под которым она понимает «уровень и качество жизни человека в соответствии с существующими социальными нормами», часто заменяется субъективным благополучием как синонимом. В исследованиях П. Сушко [2020, с. 49] также можно обнаружить этот тренд тождественности social и subjective. Он отмечает, что социальное благополучие и субъективное благополучие (счастье) зачастую замеряются одним и тем же или схожим набором показателей, что не дает возможности четко разграничивать эти понятия. Ю. Епихина [2020, с. 76] приводит определение социального благополучия, цитируя Э. Динера [Diner, 1984, p. 542], и утверждает, что он дал определение социальному благополучию, а не субъективному, таким образом, безосновательно приравнивая эти категории друг к другу. Отметим, что Э. Динер ни в одной из своих работ не использовал эти категории как тождественные.

Есть неоднозначность и в подходах экономистов. В их исследованиях термины «благополучие» (well-being) и «благосостояние» (welfare) часто отождествляются, хотя это тоже не совсем обоснованно. Концепция благополучия охватывает и объективные оценки условий, факторов, от которых жизнь индивидов становится лучше, и субъективные оценки жизни в целом и отдельных ее аспектов. Благополучие измеряется как с помощью традиционных объективных показателей, таких как уровень дохода, образования, продолжительность жизни, уровень заболеваемости, условия труда, условия окружающей среды и др., так и с помощью субъективных, а именно: удовлетворенность жизнью, уровень счастья, удовлетворенность работой, самооценка здоровья и др. Последние показатели формируют сферу оценки субъективного благополучия, которое, как правило, измеряется через опросы индивидов (self-reports). Благосостояние, в свою очередь, является более формальным концептом. Уровень благосостояния рассчитывается на основе статистических данных и используется в контексте правительственных программ и политик, направленных на повышение уровня дохода, снижение потерь, вызванных экономическим ростом, создание условий для развития человека. Благосостояние легче измерить, поэтому оно в большей степени находится под надзором государства, в то время как благополучие, в частности субъективная его часть, до сих пор является концептом сложным и неоднозначным, а соответственно, трудноизмеримым и нередко невидимым для тех, кто принимает решения [Jordan, 2008].

Довольно часто понимание сущности субъективного благополучия сводят к максимизации полезности. Но такое упрощенное видение является не вполне корректным, поскольку в текущий момент может складываться одна структура предпочтений, а в следую-

щий - уже другая. При этом вопросы о том, что могло повлиять на данную структуру предпочтений, как она формировалась и довольны ли индивиды именно этой структурой в тот или иной момент времени, не исследуются. Г. Маккерон указывает именно на этот аспект и выделяет два подхода: традиционный (перспективная максимизация полезности) и новый (ретроспективное формирование полезности). Он отмечает: «Полезность - это то, что люди стремятся (в перспективе) максимизировать, а субъективное благополучие -это то, что люди понимают под этим вопросом, ответ на который формируется (ретроспективно) через воспоминания, фильтрацию, обобщение и описание своего опыта» [Mackerron, 2012, p. 708].

В исследованиях субъективного благополучия выделяют гедонистический [Diener, Ryan, 2009; Diener, Lucas, Oishi, 2018; Steel et al., 2018; Wang, Wang, 2016] и эвдемонистический подходы. Согласно первому подходу поступательное удовлетворение потребностей помещает индивида внутрь гедонистического колеса, при этом рост субъективного благополучия может наблюдаться, но непродолжительно. Эвдемонистический подход получил распространение в экономической психологии и в большей степени ориентирован на человеческий субъективизм, который охватывает более широкий спектр мотивов, связанных с раскрытием человеческого потенциала (самоактуализацией, предназначением, самовыражением, жизнью, в ходе которой человек реализует собственное «я», и др.) [Ryff, 1989; Dolan, Metcalfe, 2012; Yu, Levesque-Bristol, Maeda, 2018]. Отметим, что в концепции Р. Винховена гедонистический уровень соответствует аффективному компоненту субъективного благополучия [Veenhoven, 1996; 2010]. Близкая позиция у Д.А. Леонтьева [2020], выделяющего категории «счастье минимум» и «счастье максимум». Под «счастьем минимумом» понимается стремление к удовлетворению базовых потребностей, что, логично, может быть реализовано через материальную обеспеченность. Но при насыщении базовых потребностей на уровень счастья влияют другие факторы. Так, у человека появляются стратегии собственного развития, новые жизненные смыслы, и именно от удовлетворения последних человек может испытывать радость, что и составляет его «счастье максимум».

Подход Т. Рата и Дж. Хартера, пожалуй, позволит ослабить спор и противоречия между экономистами, социологами, психологами и другими исследователями из разных предметных сфер [Rath, Harter, 2010]. Исследователи выявили пять универсальных элементов благополучия. Это сочетание любви к тому, чем мы занимаемся каждый день (профессиональное благополучие), хорошие отношения с окружающими (социальное благополучие), устойчивое материальное положение (финансовое благополучие), крепкое здоровье (физическое благополучие) и гордость за свой вклад в жизнь общества (благополучие в среде проживания). Причем

достижение в одной из областей не может компенси- ° ровать неудачу в другой, поскольку индивид не полу- й чает от жизни все возможное, не добившись успеха I во всех пяти областях [Rath, Harter, 2010]. g

N

ее

ИЗМЕРЕНИЕ СУБЪЕКТИВНОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ В РОССИИ 3

Z

В российских исследованиях предпринимаются по- | пытки измерения субъективного благополучия. Так, х ВЦИОМ при анализе социального самочувствия рас- £ считывает индекс удовлетворенности жизнью, для 5 оценки которого используется статистика ответов | на вопрос: «В какой мере вас устраивает сейчас жизнь, ё которую вы ведете?»1. А для замеров уровня счастья ВЦИОМ использует два индекса: личный и социальный. Индекс личного счастья рассчитывается на основе ответов респондентов на вопрос: «В жизни бывает всякое - и хорошее, и плохое. Но, если говорить в целом, вы счастливы или нет?», здесь ВЦИОМ использует четырехбалльную шкалу без нейтрального ответа. Однако, по нашему мнению, данный вопрос в некотором смысле настраивает на ответ, эмоции индивида могут подавляться фразой, предшествующей собственно вопросу: «В жизни бывает всякое - и хорошее, и плохое...», что, в свою очередь, искажает результаты в сторону большего показателя счастья. А.А. Широка-нова [2020], также критикуя вышеобозначенные формулировки, указывает на то, что в вопросе о счастье акцент делается то на опыте («в жизни бывает всякое), то на оценке («довольны ли вы ею»?), а в вопросе об удовлетворенности жизнью - на опыте. Социальный индекс счастья, замеряемый ВЦИОМ, основан на статистике ответов на вопрос: «Как вам кажется, среди ваших знакомых и близких больше счастливых людей или несчастливых?»2.

Интересен опыт измерения уровня субъективного благополучия среди детского населения России: расчет индекса детского благополучия был реализован Агентством стратегических инициатив (АСИ)3. При составлении индекса разработчики опирались на методологию ЮНИСЕФ, при этом субъективное благополучие стало одним из шести важных аспектов оценки.

Качество жизни россиян в городах через объективные и субъективные показатели оценивают в рамках проекта «Качество жизни в городах России» 2023 г.4 Исследование основано на пяти принципах, среди которых первое место отдается человекоцентричности, далее следуют функциональность, интеграция с другими индексами (в частности, показателями ОЭСР), институционализация и регулярность. При форми-

1 ВЦИОМ. Индексы социального самочувствия. https:// wciom.ru/ratings/indeksy-socialnogo-samochuvstvija.

2 ВЦИОМ. Индекс счастья: мониторинг. https://wciom.ru/ analytical-reviews/analiticheskii-obzor/indeks-schastja-monitoring.

3 АСИ. Индекс детского благополучия измерили в пяти пилотных регионах. https://asi.ru/news/185538/.

4 ВЭБ Индекс. Качество жизни в городах России. Результаты исследования 2023. https://citylifeindex.ru/research2023.

ровании дизаина исследования для расчета индекса удовлетворенности жизнью разработчики акцентировали внимание на субъективных показателях восприятия различных сторон жизни жителями городов.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Мы поддерживаем идею большинства исследователей о сложности конструкта категории «счастье» / «субъективное благополучие»: его уровень может быть измерен через то, что чувствует индивид в данный момент, или то, что он чувствовал недавно (вчера, неделю назад либо в течение небольшого периода), -аффективный компонент (АфСБ), и то, как человек оценивает свою жизнь по прошествии длительного времени (в целом «насколько удалась или не удалась» его жизнь), - когнитивный компонент (КогСБ) [Diener, 1984; Chamberlain, 1988; Veenhoven, 1996; 2010; §¡m§ek, 2009; Jorm, Ryan, 2014; Martín-María et al., 2017; Azizan, Mahmud, Rambli, 2018; Voukelatou et al., 2021 и др.]. В соответствии с этой логикой в исследовании проводятся эмпирические расчеты двух индексов СБ: аффективного и когнитивного. Методика исследования представлена на рис. 1.

Рассмотрим, каким образом исследовалось субъективное благополучие россиян. Во-первых, опираясь на результаты обзора предметного поля [Скачкова и др., 2023], мы искали соответствие сложившейся практики измерения метрикам опроса РМЭЗ ВШЭ1. Как правило, для измерения когнитивного компонента использу-

1 Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (КЬМБ ИББ), проводимый Национальным исследовательским университетом «ВШЭ» и ООО «Демоскоп» при участии Центра народонаселения Университета Северной Каролины в Чапел Хилле и Института социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН. http://www.hse.ru/rlms и https://rlms-hse.cpc.unc.edu.

ются вопросы: «В целом насколько вы удовлетворены той жизнью, которую ведете?», «Учитывая все вместе взятое, в какой степени вы считаете себя счастливым человеком?», то есть предлагается в целом оценить свою жизнь. В Российском мониторинге экономического положения и здоровья населения есть схожий вопрос: «Насколько вы удовлетворены своей жизнью в целом в настоящее время?». Для измерения аффективного компонента использовался вопрос: «Скажите, пожалуйста, вы счастливы?»2. По мнению Г.Г. Татаро-вой и А.В. Кученковой [2020, с. 572], разработчики инструментария для РМЭЗ ВШЭ руководствовались идеей диагностики двух компонентов СБ: «рефлексивных когнитивных суждений» и эмоциональных реакций на текущую жизнь в терминах положительных и приятных эмоций, что привело, в свою очередь, к соблюдению «определенной последовательности вопросов об удовлетворенности жизнью и о счастье».

Во-вторых, аффективный индекс счастья (АфСБ) и индекс удовлетворенности жизнью (КогСБ) рассчитывались по следующей методике: из доли положительных ответов респондентов (например, сумма долей ответов «полностью удовлетворены» и «скорее удовлетворены») вычиталась доля отрицательных (сумма долей ответов «не очень удовлетворены» и «совсем не удовлетворены»). При этом доля нейтральных ответов не учитывалась («и да, и нет»). Логично, что индекс колеблется в диапазоне от +100 % до -100 %, и чем ближе значение индексов к +100 %, тем выше уровень счастья. При выборе этой методики расчета мы опирались на уже сложившуюся измерительную практику в данной области. Так, подобный алгоритм

2 Например, «очень счастливы», «довольно счастливы», «скорее счастливы, чем не счастливы», «не очень счастливы», «совсем несчастливы».

Верификация метрик СБ

с метриками опроса Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ

Аффективный компонент субъективного благополучия (АфСБ) Скажите, пожалуйста, вы счастливы?

Когнитивный компонент субъективного благополучия (КогСБ) Насколько вы удовлетворены своей жизнью в целом в настоящее время?

Выбор и обоснование методики расчета индексов СБ

Расчет индексов СБ

1

Разница между долями «положительных» и «отрицательных» ответов респондентов без учета нейтральных ответов, % Диапазон изменения индексов (-100 %; 100 %)

i__________________

Аффективный индекс счастья (АфСБ): данные РМЭЗ НИУ ВШЭ 2016-2017 гг.

Индекс удовлетворенности жизнью (КогСБ): данные РМЭЗ НИУ ВШЭ 2013-2022 гг.

Социально-демографические факторы Социально-экономические факторы

Рис. 1. Методика исследования Fig. 1. Research methodology

используется, в частности, при расчете индекса удовлетворенности жизнью, индекса счастья ВЦИОМ1, индекса потребительских ожиданий, индекса потребительского доверия [Таханова и др., 2017], индексов удовлетворенности материальным положением [Клименко, Скачкова, 2020]. Р. Инглхарт при расчете интегрального индекса субъективного благополучия для сравнения стран также не использовал нейтральные ответы, в частности, рассчитывалась разница между долей ответов очень счастливых и не очень счастливых [1пд1еИаг1:, 1997].

В-третьих, достаточно любопытным, на наш взгляд, является не просто замер динамики обоих индексов за определенный период, но и анализ различий в уровне счастья в зависимости от социально-демографических и других факторов, которые с точки зрения современной концепции счастья представляются важными для сферы жизнедеятельности любого индивида, а именно: здоровье, работа, доход. В связи с этим в РМЭЗ НИУ ВШЭ был осуществлен поиск данных, которые могли бы реализовать обозначенную идею. Эти факторы представлены в таблице.

В-четвертых, принято решение проводить исследование за период 2013-2022 гг. в связи с тем, что в более старых опросниках не всегда можно было встретить те вопросы, которые есть в новых (например, вопросы, связанные с удовлетворенностью работой). Однако было обнаружено, что данные по вопросу «Скажите, пожалуйста, вы счастливы?» присутствуют только в 2016 г. и 2017 г. Сведения остальных периодов пока не открыты для всеобщего использования, но было решено не отклоняться от поставленных цели и задач, так как репрезентативность, достоверность и обширность выборки РМЭЗ позволила сделать интересные выводы.

1 Расчет индекса удовлетворенности жизнью ВЦИОМ. https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/social-noe-samochuvstvie-monitoring; Расчет индекса счастья ВЦИОМ. https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/indeks-schastja-monitoring.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ °

Руководствуясь указанной методикой, мы произ- й

вели расчеты индексов удовлетворенности жизнью I

россиян за последние 10 лет и аффективных индек- д

сов счастья за 2016-2017 гг. Наименьшее значение 2

ш

индекса удовлетворенности жизнью наблюдалось < в 2016 г. (25 %), а максимальное - в 2022 г. (34 %). Не- § смотря на то, что за период 2013-2022 гг. индексы х удовлетворенности жизнью демонстрировали невы- £ сокие значения, имел место значительный относи- 5

шшЛ

тельный прирост этого показателя, который составил § 17 %2 (рис. 2). С 2013 по 2016 г. индекс снизился на 4 %, £ а затем в 2017 г. поднялся до уровня 2013 г. Вероятно, снижение индекса удовлетворенности жизнью россиян было связано с ухудшением общей экономической ситуации, в этот период фиксируется экономический кризис в России (воссоединение с Крымом, введение санкций, удешевление рубля, раскручивание инфляционной спирали, значительное снижение реальных доходов населения и др.). В 2017 г. российская экономика адаптируется, происходит снижение инфляции, нефтезависимости рубля, увеличение реальных заработных плат и рост потребления, что и привело к росту удовлетворенности жизнью. Можно предположить, что рост индекса СБ так же, как и рост объективных экономических показателей, выступал индикатором эффективности социально-экономических решений. И, вполне вероятно, более высокое значение индекса в 2022 г. может свидетельствовать об успешности таких решений после 2017 г. Оценивая аффективный компонент СБ, обратим внимание, во-первых, на его рост с 30 % в 2016 г. до 33 % в 2017 г., а во-вторых, - на более высокие значения по сравнению с удовлетворенностью жизнью (превышение на 5 % и 4 % соответственно в 2016 г. и в 2017 г.).

Однако наши расчеты значительно расходятся с расчетами, проведенными ВЦИОМ (рис. 3). По дан-

2 Расчет прироста индекса: (34-29) / 29 * 100 % = 17 %.

Социально-демографические и социально-экономические факторы счастья россиян Happiness in Russia: socio-demographic and socio-economic factors

Фактор Индикаторы факторов в базе данных РМЭЗ НИУ ВШЭ

Социально-демографические факторы

Пол Пол респондента

Возраст Количество полных лет

Образование Уровень образования и степень его освоения (законченное образование)

Регион Регион проживания

Семейное положение Состоите ли вы в зарегистрированном браке?

Наличие детей Сколько всего у вас детей? У вас есть родные или официально усыновленные дети?

Социально-экономические факторы

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Удовлетворенность здоровьем Скажите, пожалуйста, как вы оцениваете ваше здоровье?

Удовлетворенность работой Насколько вы удовлетворены или не удовлетворены вашей работой в целом? Насколько вы удовлетворены или не удовлетворены оплатой вашего труда?

Удовлетворенность доходом Насколько вы удовлетворены своим материальным положением в настоящее время?

29

28

26

25

29

28

31

30

31

34

*

сч о сч

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020

Рис. 2. Индекс удовлетворенности жизнью в РФ, %1 Fig. 2. The life satisfaction index in Russia, %

2021

2022

ным ВЦИОМ, удовлетворенность жизнью не падала, а стремительно росла: с 59 % в 2013 г. до 70 % в 2015 г. и 66 % в 2016 г. Такое расхождение может быть связано с разным восприятием респондентами вопросов -индикаторов удовлетворенности жизнью. Вопрос, который использует ВЦИОМ («... в жизни всякое бывает... если говорить в целом...»), в некотором смысле «настраивает» участников опроса (это нормально, когда «и хорошо, и плохо»).

ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ НА УРОВЕНЬ СУБЪЕКТИВНОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ РОССИЯН

Индекс удовлетворенности жизнью (ИУ) был выше у мужчин, чем у женщин в течение 2013-2022 гг. (рис. 4). Индекс счастья (аффективный компонент) был также выше у мужчин на 10 % в 2016 и 2017 гг. Кроме того, у мужчин значения показателей обоих компонентов СБ всегда были выше, а у женщин - ниже общероссийских индексов счастья.

Согласно данным последнего доклада ООН о сча-стье1, во всем мире молодые люди в возрасте 15-24 лет

1 Всемирный доклад о счастье - 2024. https://worldhappiness. report/ed/2024/happiness-and-age-summary/.

более удовлетворены жизнью, чем пожилые. Однако фиксируются межстрановые различия: в частности, в Северной Америке уровень счастья среди молодежи упал настолько резко, что сейчас они менее счастливы, чем люди старшего поколения. Напротив, в странах Центральной и Восточной Европы с переходной экономикой молодежь намного счастливее пожилых. В Западной Европе уровень счастья одинаков во всех возрастных когортах, в то время как в других странах он имеет тенденцию к снижению на протяжении жизненного цикла (с периодическим подъемом у пожилых людей). Кроме того, в бывшем Советском Союзе и Восточной Азии наблюдался значительный рост уровня счастья в любом возрасте. Индекс удовлетворенности жизнью россиян снижался с увеличением возраста, и если в возрастных группах до 44 лет он был выше общероссийского индекса, то начиная с 45 лет оказывался ниже его (рис. 5)2. Выявлено, что в 2016 г. и 2017 г. динамика аффективного индекса счастья по возрастным группам соответствовала этим же тенденциям.

2 Возрастные категории выбраны на основе на классификации ВЦИОМ.

72 71

66 ZL 66 68

1990 1991 1992 1998 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022 2023

Рис. 3. Индекс счастья в РФ по опросу ВЦИОМ, %2 Fig. 3. The happiness index in Russia according to VCIOM (RPORC) survey, °%

40

30

20

-Мужской

Женский - ИУ в РФ

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022 Рис. 4. Динамика индекса удовлетворенности жизнью в зависимости от пола, %3 Fig. 4. Dynamics of the life satisfaction index by gender, °%

1 Составлено по данным Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (КЬМБ ИББ). http://www.hse.ru/rlms и https://rlms-hse.cpc.unc.edu.

2 ВЦИОМ. Индекс счастья: мониторинг. https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/indeks-schastja-monitoring.

3 Рисунки 4-12 составлены по данным Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ

(RLMS HSE). http://www.hse.ru/rlms; https://rlms-hse.cpc.unc.edu.

Анализ изменчивости уровня счастья в зависимости от возраста продемонстрировал солидарность с выводами ряда исследователей об U-образной зависимости этих двух категорий [Dolan, Metcalfe, 2012; Graham, Ruiz Pozuelo, 2017; Diener, Lucas, Oishi, 2018; Blanchflower, 2021]. U-образная форма кривой субъективного благополучия демонстрирует следующее: по достижению возраста 40-50 лет уровень счастья значительно снижается и достигает своего минимума, а в ранней молодости и в старости уровень счастья максимальный. «Это связывается с тем, что в ранней молодости люди, как правило, полны энтузиазма, энергии и оптимизма, со временем, по мере роста ответственности и экономических обязательств, уро-70

вень счастья снижается, а в зрелые годы люди развивают высокую адаптивность, приходят к состоянию принятия своей жизни, соответственно, уровень счастья снова возрастает» [Скачкова и др., 2023].

Диаграммы рассеяния продемонстрировали снижение уровня удовлетворенности жизнью с увеличением возраста, однако минимального значения этот уровень достигал не в 40-50 лет, а в промежутке от 63 до 73 лет, после этого наблюдался значительный рост, достигающий или превышающий уровень субъективного благополучия 14-летнего возраста (см. приложение). Другую зависимость демонстрирует диаграмма рассеяния аффективного компонента субъективного благополучия и возраста. На рис. 6 визуализированы

— До 17 18-24

- 25-34

- 35-44

45-59

60 лет и старше

ИУвРФ

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022 Рис. 5. Индекс удовлетворенности жизнью в зависимости от возраста, % Fig. 5. Dynamics of the life satisfaction index by age groups, °%

Индекс удовлетворенности жизнью (КогСБ)

Аффективный компонент счастья (АфСБ)

2016

2017

120 100 80 60 40 20 0 -20

105 85 65 45 25 5

-15 -35 -55 -75

•

4 1

• <*• 4 1 •

f#V • V. •V- Л

13 23 33 43 53 63 73 83 93 103

<•

• _

•ft

•• ч • • - •

1« чч * •* • V V • V -

• •

»

a

14 24 34 44 54 64 74 84 94 104

105 85 65 45 25 5

-15

-35

'Ч t

baß

A

• •

•Яй? J

13 23 33 43 53 63 73 83 93 103

95 75 55 35 15 -5 -25 -45 -65 -85 -105

•

V»

4 4

r. * > "W •

» < •

• •

•

14 24 34 44 54 64 74 84 94 104

Рис. 6. Влияние возраста на различные компоненты счастья россиян Fig. 6. Impact of age on various components of happiness in Russia

противоположные тенденции влияния возраста на различные компоненты счастья россиян. Если индекс удовлетворенности жизнью у лиц старше 73-75 лет был склонен к возрастанию, то аффективный индекс счастья имел тенденцию к уменьшению.

Значение индекса удовлетворенности жизнью россиян различалось в зависимости от региона проживания. За рассматриваемый период индексы в Северо-Кавказском федеральном округе всегда были значительно выше среднероссийских: наивысшее значение было достигнуто в 2017 г. (64 %), но впо-

(рис. 8). Различная динамика индекса удовлетворенности жизнью в регионах может быть отражением эффективности социально-экономической политики, что, вероятно, требует дополнительных исследований по соотнесению ключевых региональных решений и показателей субъективного благополучия населения.

Некоторые исследования обнаруживают положительную связь между уровнем образования и субъективным благополучием [Helliwell, 2003; Clark, D'Ambrosio, 2018]. Согласно данным РМЭЗ ВШЭ, с 2013 по 2022 г. наиболее удовлетворены жизнью

следствии наблюдалось снижение, и уже в 2022 г. дан- лица с высшим образованием, показатель удовлет-

ный индекс достиг среднероссийского уровня (34 %). Также в Приволжском, Центральном, Северо-Западном федеральных округах и г. Москве индексы удовлетворенности оказывались выше среднероссийских (рис. 7).

Индексы, значение которых было ниже среднероссийских, зафиксированы в Дальневосточном, Сибирском, Уральском и Южном федеральных округах

70

воренности этой группы населения выше общероссийского индекса. Интересно, что в 2021 и 2022 гг. индекс КогСБ лиц с законченным среднеспециальным и незаконченным средним образованием практически совпал со средним индексом по стране (рис. 9). Возможно, рост индекса удовлетворенности жизнью у лиц с незаконченным средним образованием мог быть вызван улучшением уровня благосостояния (ро-

- Приволжский ФО

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

- Северо-Западный ФО

- Северо-Кавказский ФО

-Центральный ФО

Москва - ИУвРФ

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022

Рис. 7. Динамика индексов удовлетворенности жизнью в г. Москве и федеральных округах, где их уровень выше среднероссийского, % Fig. 7. Dynamics of the life satisfaction indices in Moscow and Russia's federal districts, where their levels are above the national average, °%

-Дальневосточный ФО

-Сибирский ФО

-Уральский ФО

-Южный ФО

ИУвРФ

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022

Рис. 8. Динамика индексов удовлетворенности жизнью в федеральных округах, где их уровень ниже среднероссийского, % Fig. 8. Dynamics of the life satisfaction indices in Russia's federal districts, where their levels are below the national average, °%

-Окончил(а) 0-6 классов

- Незаконченное среднее

образование (7-8 классов)

-Законченное среднее

образование Законченное среднее специальное образование

-Законченное высшее

образование и выше ИУвРФ

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022

Рис. 9. Динамика индекса удовлетворенности жизнью в зависимости от уровня образования, °% Fig. 9. Dynamics of the life satisfaction index by education level, °%

стом заработной платы, ростом доходов). Вследствие роста дефицита трудовых ресурсов увеличивается спрос не только на лиц с законченным образованием, но и на лиц с более низкой квалификацией.

В различных исследованиях выявлено, что пребывание в браке связано с самым высоким уровнем субъективного благополучия, а отдельное проживание -с самым низким, даже ниже, чем развод или вдовство [Luhmann et al., 2012; Илюхин, Илюхина, 2018]. Однако, согласно данным РМЭЗ ВШЭ, наибольшее значение индекса удовлетворенности жизнью прослеживается у лиц, состоящих в первом браке, и лиц, никогда не состоявших в нем (рис. 10), при этом данные индексы оказались выше общероссийских показателей.

В некоторых публикациях предлагаются результаты большей вероятности положительной связи между наличием детей и удовлетворенностью жизнью в случае соответствия дохода составу домохозяйства [Dolan, Peasgood, White, 2008; Keldenich, 2022]. В рамках нашего исследования было выявлено, что индекс удовлетворенности жизнью выше у лиц, не имевших детей. Данный показатель выше общероссийского ин-

декса, а также индекса удовлетворенности лиц, имеющих детей (рис. 11).

Вместе с тем обнаружено, что в 2016 и 2017 гг. разброс между максимальным и минимальным значениями аффективного индекса счастья составлял 2 % и 5 % соответственно, а удовлетворенности жизнью - 11 % и 16 %. Иначе говоря, наличие детей оказывало незначительное влияние на аффективный компонент счастья, но имело большее воздействие на удовлетворенность жизнью. Это согласуется с теорией о том, что дети накладывают ограничения на ежедневные положительные эмоции, но, тем не менее, люди считают их важной частью своего общего благополучия.

ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ НА УРОВЕНЬ СУБЪЕКТИВНОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ РОССИЯН

Учеными доказана сильная связь между уровнем субъективного благополучия, физическим и психологическим здоровьем [Van Praag, 2003; Graham, 2008; Da-canay, 2018; Solanes et al., 2021]. На рис. 12 видно, что за десятилетний период доля респондентов, которые оценивали свое здоровье как «плохое или совсем пло-

- Никогда в браке не состоял(а)

- Состоите в первом

зарегистрированном браке

- Состоите в повторном

зарегистрированном браке

- Разведены

Вдовец/вдова

- Официально зарегистрированы,

но вместе не проживаете - ИУ в России

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022 Рис. 10. Динамика индекса удовлетворенности жизнью россиян в зависимости от семейного положения, % Fig. 10. Dynamics of the life satisfaction index by marital status, %

Есть дети Нет детей ИУ в РФ

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022

Рис. 11. Динамика индекса удовлетворенности жизнью в зависимости от наличия детей, % Fig. 11. Dynamics of the life satisfaction index in the presence of children, °%

50,0 40,0 30,0 20,0 10,0 0,0

42,8

44,1

-44,6-4S'5-

46,7

43,1 46,7 •—m * --

47,8 47,2 46,8

10,8 10,2 10,1 10,1 10,1

11,3

M 8,9

9,0 9,0

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022

Рис. 12. Динамика субъективных оценок здоровья, % Fig. 12. Dynamics of subjective health assessments, °%

- Очень хорошее/

хорошее

- Среднее,

не хорошее, но и не плохое Плохое/ совсем плохое

хое», практически не изменялась (от 8,9 % до 11,3 %), а с 2018 г. начала снижаться, и этот тренд сохранялся до 2022 г.

Информанты с плохим или совсем плохим здоровьем оказались в значительной степени неудовлетворенными своей жизнью, что демонстрировали индексы счастья, имевшие только отрицательные значения за рассматриваемый период. Наиболее удовлетворенными жизнью были лица с очень хорошим или хорошим здоровьем, и в этом случае когнитивные индексы счастья значительно превышали средние показатели (в среднем в 1,5-2 раза) (рис. 13). Аффективные индексы счастья еще в большей степени оказались чувствительны к уровню здоровья индивида: разброс между максимальным и минимальным значениями составлял 127 % и 116 % соответственно в 2016 и 2017 гг.

Применяя аналогичную методику, используемую при расчетах индексов СБ (разница между положительными и отрицательными самооценками респондентов без учета нейтральных ответов), мы провели измерения индексов удовлетворенности работой, оплатой труда и материальным положением (рис. 14). Индекс удовлетворенности материальным положением продемонстрировал значительную отрицательную динамику, индекс удовлетворенности оплатой труда

до 2017 г. также был отрицательным, но с 2020 г. начал расти и уже в 2022 г. составил 13,7 %, что в пять раз больше, чем 10 лет назад. Динамика данных индексов свидетельствует о том, что количество информантов, недовольных оплатой труда и материальным положением, значительно превышало число тех, кто был доволен этими показателями.

Если обратиться к официальной статистике изменения уровня заработной платы в целом по экономике (рис. 15), то можно обнаружить достаточно позитивную динамику роста уровня жизни. За последние 10 лет номинальная заработная плата выросла более чем в два раза, а уровень удовлетворенности ею и материальным положением оставался на достаточно низком уровне. Такие противоречия лишь подтверждают необходимость использования субъективных показателей в оценке эффективности социально-экономических решений, так как оценка, опирающаяся только на объективные индикаторы, может существенно искажать реальный уровень качества жизни населения.

Обратим внимание также на то, что при низких значениях индексов удовлетворенности оплатой труда и материальным положением уровень удовлетворенности работой имел достаточно высокие показатели.

-Очень хорошее

Хорошее

-Среднее, не хорошее,

но и не плохое

- Плохое

Совсем плохое -ИУ в РФ

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022

Рис. 13. Динамика индекса удовлетворенности жизнью в зависимости от самооценки здоровья, %1 Fig. 13. Dynamics of the life satisfaction index by self-assessed health, °%

80,0

-40,0 _304 -28,9 -60,0

66,0

67,1

-38,0 -40,4 -37'1 ~37'1 ~34'° ~32J

2013 2014 2015 2016 2017 2018

2019 2020

2021

71,3

2022

Индекс

удовлетворенности

- работой

-оплатой труда

-материальным

положением

Рис. 14. Динамика индексов удовлетворенности работой, оплатой труда и материальным положением, °% Fig. 14. Dynamics of job, wage and financial status satisfaction indices, °%

1 Рисунки 13-14, 16-18 составлены по данным Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ ШЫМБ ИББ). http://www.hse.ru/rlms и https://rlms-hse.cpc.unc.edu.

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022

Рис. 15. Среднемесячная начисленная номинальная заработная плата работников по полному кругу организаций в РФ в 2013-2022 гг., р.1 Fig. 15. Average nominal monthly wage for the entire range of organizations in the Russian economy in 2013-2022, rubles

Например, в 2013 г. разница между уровнем удовлетворенности работой и оплатой труда составляла 58,4 %, а в 2022 г. - 57,6 %, то есть за десятилетний период практически не изменилась. Это может означать, что присутствуют иные факторы, помимо заработной платы, влияющие на уровень удовлетворенности работой в целом.

Совершенно логично, что индекс удовлетворенности жизнью оказался выше у лиц, полностью и частично удовлетворенных работой, вместе с тем у тех, кто совсем ею не удовлетворен, данный индекс демонстрировал отрицательные значения (рис. 16). Средняя разница между максимальным и минимальным значениями индексов удовлетворенности жизнью в зависи-

1 Составлено по данным Федеральной службы государственной статистики. https://rosstat.gov.ru/labor_market_employment_

мости от удовлетворенности работой за 2013-2022 гг. составила 88 %. При этом выявлено, что аффективный индекс счастья менее чувствителен к удовлетворенности работой, так как разница между его максимальным и минимальным значениями в 2016 и 2017 гг. составила 56 % и 60 % соответственно (против 84 % и 95 % по индексу удовлетворенности жизнью).

Также выявлено, что чем больше россиян устраивает оплата труда, тем выше индекс удовлетворенности жизнью (рис. 17). Разница уровней удовлетворенности жизнью между теми, кто полностью удовлетворен, и теми, кто совсем не удовлетворен оплатой труда, за анализируемый период в среднем составила 73 %. Аффективный индекс счастья в меньшей степени зависим от субъективной оценки оплаты труда, так как разница между его максимальным и минимальным значениями в 2016 и 2017 гг. составила 51 % и 41 % соответственно. Однако в случае с удовлетворенностью уровнем оплаты труда индексы не всегда принимали отрицательные значения (рис. 17), а если и принимали, то были минимальны по сравнению с индексами удовлетворенности работой в целом (рис. 16). Как отмечалось, это может означать воздействие других факторов, связанных с работой, существенно влияющих на уровень субъективного благополучия, что, безусловно, объясняет необходимость использования различных инструментов мотивации, помимо заработной платы, в современных организациях.

На рис. 18 представлено изменение индекса удовлетворенности в зависимости от удовлетворенности ма-

- Полностью удовлетворены

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Скорее удовлетворены - И да, и нет

- Скорее неудовлетворены

Совсем не удовлетворены - ИУвРФ

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022 Рис. 16. Динамика индекса удовлетворенности жизнью в зависимости от уровня удовлетворенности работой, %

Fig. 16. Dynamics of the life satisfaction index by job satisfaction, °%

- Полностью удовлетворены

Скорее удовлетворены - И да, и нет

- Скорее не удовлетворены

Совсем не удовлетворены - ИУвРФ

2013 2014 2015 2016 2017 2018

2019 2020

2021

2022

Рис. 17. Изменение индекса удовлетворенности жизнью в зависимости от степени удовлетворенности оплатой труда, %

Fig. 17. Dynamics of the life satisfaction index by wage satisfaction, °%

100 80 60 40 20 0 -20 -40

29

28

26

25

29

28

31

30

31

34

- Полностью удовлетворены

Скорее удовлетворены - И да, и нет

- Скорее неудовлетворены

Совсем не удовлетворены - ИУвРФ

2013 2014 2015 2016 2017 2018 2019 2020 2021 2022

Рис. 18. Динамика индекса удовлетворенности жизнью в зависимости от степени удовлетворенности материальным положением, % Fig. 18. Dynamics of the life satisfaction index by financial status satisfaction, °%

териальным положением. У позитивно оценивающих свой уровень материального достатка индекс удовлетворенности жизнью оказался выше среднего уровня по РФ. И, напротив, те, кто совсем был неудовлетворен таковым, ИУ принимали отрицательные значения.

Таким образом, результаты описанной взаимосвязи подтвердили выводы ряда исследований о том, что худшее восприятие своего текущего финансового положения обычно связано с более низкой удовлетворенностью жизнью [Tay et al., 2017; Ngamaba et al., 2020; García-Mata, Zerón-Félix, 2022].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Для измерения уровня субъективного благополучия, или уровня счастья, россиян предложено использовать два показателя, позволяющих оценивать, с одной стороны, текущее эмоциональное восприятие своей жизнедеятельности (аффективный компонент СБ), а с другой - в целом свою жизнь по прошествии времени, «насколько она удалась или не удалась» (когнитивный компонент СБ). Опираясь на данные РМЭЗ ВШЭ за период 2013-2022 гг., мы проанализировали динамику индексов субъективного благополучия россиян. Значение индексов СБ может колебаться в диапазоне от +100 % до -100 %, и чем ближе значение индексов к +100 %, тем выше уровень счастья. Анализ результатов измерения различных компонентов счастья россиян позволил сформулировать следующие выводы.

Во-первых, наименьшее значение индекса удовлетворенности жизнью (когнитивный индекс счастья) наблюдалось в 2016 г. (25 %), а наибольшее - в 2022 г. (34 %). Значение аффективного индекса счастья оказалось выше по сравнению с уровнем когнитивной оценки своей жизни. Однако за последние 10 лет значение индексов СБ оставалось невысоким. Во-вторых, обнаружены различия в том, в какой степени принадлежность к полу, возраст, определенный уровень образования, регион проживания, уровень здоровья, удовлетворенность работой, оплатой труда и материальным положением влияют на значение и динамику индексов счастья россиян (КогСБ и АфСБ). А именно:

1) индексы счастья россиян выше среди мужского населения, при этом уровень аффективного компонента счастья оказался более чувствителен к гендеру по сравнению с индексом удовлетворенности жизнью. Кроме того, у мужчин значения показателей обоих компонентов СБ всегда были выше, а у женщин - ниже общероссийских индексов;

2) индекс удовлетворенности жизнью россиян снижался с увеличением возраста: в группах до 44 лет -был выше общероссийских значений, а начиная с 45 лет оказывался ниже их. Минимального значения этот уровень достигал в промежутке от 63 до 73 лет, после этого наблюдался значительный рост, равный или превышающий уровень субъективного благополучия информантов 14-летнего возраста. И если индекс КогСБ у лиц старше 73-75 лет был склонен к возрастанию, то аффективный индекс счастья имел тенденцию к уменьшению;

3) в Северо-Кавказском, Приволжском, Центральном, Северо-Западном федеральных округах и г. Москве индексы удовлетворенности жизнью выше, а в Дальневосточном, Сибирском, Уральском и Южном федеральных округах - ниже среднероссийских значений индексов счастья (КогСб);

4) наиболее удовлетворены жизнью лица с высшим образованием, показатель удовлетворенности этой группы населения выше общероссийского индекса. В 2021 и 2022 гг. индекс счастья (КогСБ) у информантов с законченным среднеспециальным и незаконченным средним образованием практически совпал со средним индексом по стране. Предположительно рост индекса удовлетворенности жизнью у лиц с незаконченным средним образованием мог быть вызван улучшением их уровня благосостояния, так как вследствие роста дефицита трудовых ресурсов вырос спрос не только на лиц с законченным образованием, но и на лиц с более низкой квалификацией;

5) индексы счастья различаются в зависимости от семейного положения и наличия детей. Наибольшее значение индекса удовлетворенности жизнью прослеживается у лиц, состоящих в первом браке,

и лиц, никогда не состоявших в браке, а также у респондентов, не имевших детей. Последний показатель выше общероссийского индекса, а также индекса удовлетворенности лиц, имеющих детей. Наличие детей оказывало незначительное влияние на аффективный компонент счастья по сравнению с уровнем удовлетворенности жизнью. Это согласуется с теорией о том, что дети накладывают ограничения на ежедневные положительные эмоции, но, тем не менее, люди считают их важной частью своего общего благополучия;

6) обнаружена большая разница в значениях индексов удовлетворенности жизнью среди информантов с плохим / совсем плохим и с очень хорошим / хорошим здоровьем. В первой группе индексы имели только отрицательные значения (минимальное значение составило -49 %, максимальное -23 %). Во второй группе когнитивные индексы счастья значительно превышали среднероссийские показатели (в 1,5-2 раза). Аффективные индексы счастья еще в большей степени оказались чувствительны к уровню здоровья индивидов;

7) за 2013-2022 гг. индексы удовлетворенности оплатой труда и материальным положением всегда оставались на низком уровне, а последний показатель фиксируется только отрицательными значениями. При этом уровень жизни в РФ неуклонно рос: за последние 10 лет заработная плата выросла более чем в два раза. Таким образом, использование только объективных показателей для оценки качества и уровня жизни может существенно искажать реальное положение дел в экономике и чревато ошибками в принятии социально-экономических решений. При низких значениях индексов удовлетворенности оплатой труда и материальным положением индекс удовлетворенности работой принимал высокие значения, что косвенным образом свидетельствовало

о присутствии иных факторов, помимо заработной ° платы, влияющих на уровень удовлетворенности ра- й ботой в целом; I

8) индексы СБ оказывались выше у тех, кто был пол- д ностью или частично удовлетворен работой, оплатой 2 труда. При этом к данным факторам более чувстви- < тельны были когнитивные индексы, чем аффектив- | ные. Однако индекс удовлетворенности жизнью в за- х висимости от удовлетворенности работой в отличие £ от удовлетворенности оплатой труда принимал отри- 5 цательные значения, что в целом поддерживает идею | о воздействии иных факторов. =

Опираясь на полученные результаты, мы подтвердили выводы существующих исследований относительно факторов, влияющих на различные компоненты субъективного благополучия, среди которых не только традиционные «объективные» (уровень дохода, уровень заработной платы, социально-демографические характеристики), но и «субъективные» переменные (самооценка здоровья, удовлетворенности работой, оплатой труда и материальным положением). Новый подход к измерению благополучия населения, связанный с субъективными оценками, позволяет своевременно реагировать на те «провалы» в социально-экономическом развитии, которые не всегда учитываются при использовании традиционных показателей. Все обозначенные факторы имели различную степень воздействия, что формирует предпосылки для поиска более доказательной аргументации наличия, направленности и степени воздействия «объективных» и «субъективных» переменных на уровень счастья. Использование субъективных показателей оценки, таких как когнитивные и аффективные индексы счастья, безусловно, позволяет формировать многомерную и комплексную оценку эффективности решений в области управления качеством жизни россиян.

ю ■н 5

Приложение - Взаимосвязь индекса удовлетворенности жизнью и возраста Appendix - Correlation between the life satisfaction index and age

100 80 60 40

2013 20 0 -20 -40 -60

V. •

• ffr ft? -1*

4* • • a \ • •• rt. • f( V-• •

• • •

•

2018

13 23 33 43 53 63 73 83 93 103

75 55 35 15 -5 -25 -45 -65 -85 -105

•

V «V, CM

V ins • • • >V • «« •

• •

14 24 34 44 54 64 74 84 94

100 80 60 40 20 0 -20 -40

« • tffcr

4 • if« • .v Л w< • • •

\ • « • •• •

• • •

•

2019

75 55 35 15 -5 -25 -45 -65 -85 -105

•t« • • h •• • •

• •A A * • •

V,

•

13 23 33 43 53 63 73 83 93 103

14 24 34 44 54 64 74 84 94

100 80 60 40 20 0 -20 -40

• •

•• bS 'V •

'«м! <• • • • • • Л. •

••

•

2020

13 23 33 43 53 63 73 83 93 103

95 75 55 35 15 -5 -25 -45 -65 -85 -105

•

Л v-v 4 ,1» • •

ч IS® • ••< «it

•• •

•

13 23 33 43 53 63 73 83 93

120 100 80 60 40 20 0 -20

V« •

•• >•

• 1 •• <1 • •• • •

• '4' •• •• ••

r ••

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

2021

13 23 33 43 53 63 73 83 93 103

95 75 55 35 15 -5 -25 -45 -65 -85 -105

•

4.

V*. 1 Ai< ы >• ; •

>v< • •< V • •

VP

•

14 24 34 44 54 64 74 84 94

105 85 65 45 25 5

-15 -35 -55

»

.4 >• •«

•• 4« w • • % N • • ••< • • • • •

4 •

•

2022

95 75 55 35 15 -5 -25 -45 -65 -85 -105

„

A • • • f • •

4 • «! • • • •• •

•• f

•

14 24 34 44 54 64 74 84 94

Антипина О.Н., Кривицкая А.Д. (2022). Экономика и счастье в России: эмпирический анализ // Вопросы экономики. Т. 8. ^ С. 48-67. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2022-8-48-67 >

Епихина Ю.Б. (2020). Важность дохода для субъективного благополучия // Информационно-аналитический бюллетень S3 Института социологии ФНИСЦ РАН. № 1. С. 75-93. https://doi.Org/10.19181/INAB.2020.1.5 2

Илюхин А.А., Илюхина С.В. (2018). Экономика счастья: роль, взгляды и оценки молодежи // Управленец. Т. 9, № 2. С. 12-17. § https://doi.org/10.29141/2218-5003-2018-9-2-3 |

Клименко Л.В., Скачкова Л.С. (2020). Субъективное благополучие преподавателей российских вузов. Опыт эмпириче- ш ского исследования // Вопросы образования. № 4. С. 37-63. https://doi.org/10.17323/1814-9545-2020-4-37-63 ^

Леонтьев Д.А. (2020). Счастье и субъективное благополучие: к конструированию понятийного поля // Монито- g ринг общественного мнения: экономические и социальные перемены. № 1. С. 14-37. https://doi.org/10.14515/ 3 monitoring.2020.1.02 2

Лысухо А.С. (2020). Обзор российских исследований по теме «социальное благополучие»: основные исследования = и результаты // Информационно-аналитический бюллетень Института социологии ФНИСЦ РАН. № 1. С. 7-17. https:// doi.org/10.19181/INAB.2020.1.1

Осин Е.Н., Леонтьев Д.А. (2020). Краткие русскоязычные шкалы диагностики субъективного благополучия: психометрические характеристики и сравнительный анализ // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. № 1 (155). С. 117-142. https://doi.org/10.14515/monitoring.2020.1.06 Скачкова Л.С., Герасимова О.Я., Кривошеева-Медянцева Д.Д., Яковлева Е.А. (2023). Экономика счастья: исследование об исследованиях // Журнал институциональных исследований. Т. 15, № 3. С. 125-146. https://doi.org/10.17835/2076-6297.2023.15.3.125-146

Сушко П.Е. (2020). Счастье и социальное благополучие в оценках россиян: проблема разграничения понятий // Социологическая наука и социальная практика. Т. 8, № 1. С. 48-62. https://doi.org/10.19181/snsp.2020.8.1.7094 Татарова Г.Г., Кученкова А.В. (2020). «Удовлетворенность жизнью» и «личное счастье» в социологическом измерении субъективного благополучия // Россия реформирующаяся: ежегодник. Вып. 18. С. 565-589. https://doi.org/ 10.19181/ ezheg.2020.24

Таханова О.В., Цыбикдоржиева Ж.Д., Алексеева Г.Е., Цыренов А.Р. (2017). Международные и отечественные методики определения индексов доверия к экономике // Науковедение. Т. 9, № 6. https://naukovedenie.ru/PDF/136EVN617.pdf. Широканова А.А. (2020). Тренды субъективного благополучия в России: 1998-2018 // Вестник Санкт-Петербургского

университета. Социология. Т. 13, вып. 1. С. 4-24. https://doi.org/10.21638/spbu12.2020.101 Alexandrova A. (2017). A philosophy for the science of well-being. Oxford University Press.

Azizan N.H., Mahmud Z., Rambli A. (2018). Measurement instrument and indicators of subjective well-being: A review paper.

Journal of ASIAN Behavioural Studies, vol. 3, no. 11, pp. 22-33. https://doi.org/10.21834/jabs.v3i11.322 Blanchflower D. (2021). Is happiness U-shaped everywhere? Age and subjective well-being in 145 countries. Journal of Population Economics, vol. 34, no. 2, pp. 575-624. https://doi.org/10.1007/s00148-020-00797-z Chamberlain K. (1988). On the structure of subjective well-being. Social Indicators Research, vol. 20, pp. 581-604. https://doi. org/10.1007/BF03359559

Clark A.E., D'Ambrosio C. (2018). Economic inequality and subjective well-being across the world. In: C. Gradin, M. Leibbrandt, F. Tarp. (Eds.). Inequality in the Developing World (pp. 233-256). Oxford University Press. https://doi.org/10.1093/ oso/9780198863960.003.0010

Cobb C., Goodman G., Wackernagel M. (2000). Why bigger isn't better: The Genuine Progress Indicator - 1999 Update. Redefining Progress.

Csikszentmihalyi M. (1990). Flow: The psychology of optimal experience. New York: Harper & Row.

Dacanay J.C. (2018). Beyond rational choice and needs gratification: Philosophical-anthropological perspectives of happiness

economics as human flourishing. In: A.A. Ramiz, F.J.I. Gomez. (Eds). Work in a Human Economy, vol. 4, pp. 39-57. Diener E. (1984). Subjective well-being. Psychological Bulletin, vol. 95, no. 3, pp. 542-575. https://doi.org/10.1037/0033-2909.95.3.542

Diener E. (2012). New findings and future directions for subjective well-being research. American Psychologist, vol. 67, no. 8,

pp. 590-597. https://doi.org/10.1037/a0029541 Diener E., Lucas R., Oishi S. (2018). Advances and open questions in the science of subjective well-being. Collabra: Psychology,

vol. 4, no. 1, pp. 1-49. https://doi.org/10.1525/collabra.115 Diener E., Oishi S., Lucas R. (2003). Personality, culture, and subjective well-being: Emotional and cognitive evaluations of life.

Annual Review of Psychology, vol. 54, no. 1, pp. 403-425. https://doi.org/10.1146/annurev.psych.54.101601.145056 Diener E., Oishi S., Tay L. (2018). Advances in subjective well-being research. Nature Human Behaviour, vol. 2, no. 4, pp. 253-260.

https://doi.org/10.1038/s41562-018-0307-6 Diener E., Ryan K. (2009). Subjective well-being: A general overview. South African Journal of Psychology, vol. 34, no. 4,

pp. 391-406. https://doi.org/10.1177/008124630903900402 Diener E., Suh E., Lucas R., Smith H. (1999). Subjective well-being: Three decades of progress. Psychological Bulletin, vol. 125,

no. 2, pp. 276-302. https://doi.org/10.1037/0033-2909.125.2.276 Dolan P., Metcalfe R. (2012). Measuring subjective wellbeing: Recommendations on measures for use by national governments. Journal of Social Policy, vol. 41, no. 2, pp. 409-427. https://doi.org/10.1017/S0047279411000833

2 Dolan P., Peasgood T., White M. (2008). Do we really know what makes us happy? A review of the economic literature on S the factors associated with subjective well-being. Journal of Economic Psychology, vol. 29, no.1, pp. 94-122. https://doi. J org/10.1016/j.joep.2007.09.001

S Easterlin R.A. (1974). Does economic growth improve the human lot? Some empirical evidence. In: Nations and households in 8 economic growth (pp. 89-125). Academic Press.

£ Fleurbaey M. (2009) Beyond GDP: The quest for a measure of social welfare. Journal of Economic Literature, vol. 47, no. 4, < pp. 1029-1075. https://doi.org/10.1257/jel.47.41029

| García-Mata O., Zerón-Félix M. (2022). A review of the theoretical foundations of financial well-being. International Review * of Economics, vol. 69, no. 2, pp. 145-176. https://doi.org/10.1007/s12232-022-00389-1

Graham C. (2008). Happiness and health: Lessons - and questions - for public policy. Health Affairs, vol. 27, no. 1, pp. 72-87.

https://doi.org/10.1377/hlthaff.27.172 Graham C., Ruiz Pozuelo J. (2017). Happiness, stress, and age: How the U-curve varies across people and places. Journal of Population Economics, vol. 30, no. 1, pp. 225-264. https://doi.org/10.1007/s00148-016-0611-2 Helliwell J.F. (2003). How's life? Combining individual and national variables to explain subjective well-being. Economic Modelling, vol. 20, no. 2, pp. 331-360. https://doi.org/10.1016/S0264-9993(02)00057-3 Helliwell J.F., Barrington-Leigh C., Harris A., Huang H. (2009). International evidence on the social context of well-being. In:

E. Diener, D. Kahneman, J.F. Helliwell. (Eds.). International differences in well-being. Oxford, UK: Oxford University Press. Inglehart R. (1997). Modernization and Postmodernization: Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. Princeton:

Princeton University Press. Jordan B. (2008). Welfare and well-being: Social value in public policy. Policy Press.

Jorm A., Ryan S. (2014). Cross-national and historical differences in subjective well-being. International Journal of Epidemiology,

vol. 43, no. 2, pp. 330-340. https://doi.org/10.1093/ije/dyt188 Keldenich C. (2022). Work, motherhood and women's affective well-being. Review of Economics of the Household, vol. 20, no. 4,

pp. 1345-1375. https://doi.org/10.1007/s11150-021-09588-1 Kuznets S. (1934). National Income 1929-1932. A report to the U.S. Senate, 73rd Congress, 2nd Session. Washington, D.C.: US Government Printing Office.

Luhmann M., Hofmann W., Eid M., Lucas R. (2012). Subjective well-being and adaptation to life events: A meta-analysis. Journal

of Personality and Social Psychology, vol. 102, no. 3, pp. 592-615. https://doi.org/10.1037/a0025948 Mackerron G. (2012). Happiness economics from 35000 feet. Journal of Economic Surveys, vol. 26, no. 4, pp. 705-735. https://doi.

org/10.1111/j.1467-6419.2010.00672.x Martín-María N., Miret M., Caballero F.F., Rico-Uribe L.A., Steptoe A., Chatterji S., Ayuso-Mateos J. L. (2017). The impact of subjective well-being on mortality: A meta-analysis of longitudinal studies in the general population. Psychosomatic Medicine, vol. 79, no. 5, pp. 565-575. https://doi.org/10.1097/PSY.0000000000000444 Ngamaba K.H., Armitage C., Panagioti M., Hodkinson A. (2020). How closely related are financial satisfaction and subjective well-being? Systematic review and meta-analysis. Journal of Behavioral and Experimental Economics, vol. 85, 101522. https:// doi.org/10.1016/j.socec.2020.101522 Putnam R.D. (2000). Bowling alone. New York: Simon & Schuster. Rath T., Harter J. (2010). Well-being. The Five Essential Elements. New York: Gallup Press.

Ryan R.M., Deci E.L. (2000). Self-determination theory and the facilitation of intrinsic motivation, social development, and well-

being. The American Psychologist, vol. 55, pp. 68-78. https://doi.org/10.1037/0003-066X. 55.1.68 Ryff C. (1989). Happiness is everything, or is it? Explorations on the meaning of psychological well-being. Journal of Personality

and Social Psychology, vol. 57, no. 6, pp.1069-1081. https://doi.org/10.1037/0022-3514.57.6.1069 Ryff C.D., Singer B. (1998). The contours of positive human health. Psychological Inquiry, vol. 9, pp. 1-28. https://doi.org/10.1207/ s15327965pli0901_1

§im§ek O.F. (2009). Happiness revisited: Ontological well-being as a theory-based construct of subjective well-being. Journal

of Happiness Studies, vol. 10, pp. 505-522. https://doi.org/10.1007/s10902-008-9105-6 Solanes A., Albajes-Eizagirre A., Fullana M., Fortea L., Fusar-Poli P., Torrent C., Radua J. (2021). Can we increase the subjective well-being of the general population? An umbrella review of the evidence. Revista de Psiquiatría y Salud Mental, vol. 14, no. 1, pp. 50-64. https://doi.org/10.10167j.rpsm.2020.08.002 Steel P., Taras V., Uggerslev K., Bosco F. (2018). The happy culture: A theoretical, meta-analytic, and empirical review of the relationship between culture and wealth and subjective well-being. Personality and Social Psychology Review, vol. 22, no. 2, pp. 128-169. https://doi.org/10.1177/108886831772137 Tay L., Batz C., Parrigon S., Kuykendall L. (2017). Debt and subjective well-being: The other side of the income-happiness coin.

Journal of Happiness Studies, vol. 18, pp. 903-937. https://doi.org/10.1007/s10902-016-9758-5 Van Praag B., Frijters P., Ferrer-i-Carbonell A. (2003). The anatomy of subjective well-being. Journal of Economic Behavior &

Organization, vol. 51, no. 1, pp. 29-49. https://doi.org/10.1016/S0167-2681(02)00140-3 Veenhoven R. (1996). The study of life-satisfaction. In: W.E. Saris, R. Veenhoven, A.C. Scherpenzeel, B. Bunting. (Eds.). A comparative study of satisfaction with life in Europe (pp. 11-48). Eotvos University Press. Veenhoven R. (2010). Greater happiness for a greater number: Is that possible and desirable? Journal of Happiness Studies, vol. 11, pp. 605-629. https://doi.org/10.1007/s10902-010-9204-z

Voukelatou V., Gabrielli L., Miliou I., Cresci S., Sharma R., Tesconi M., Pappalardo L. (2021). Measuring objective and subjective °

well-being: Dimensions and data sources. International Journal of Data Science and Analytics, vol. 11, pp. 279-309. https:// g

doi.org/10.1007/s41060-020-00224-2 §

Wang F., Wang D. (2016). Place, geographical context and subjective well-being: State of art and future directions. Mobility, *

Sociability and Well-Being of Urban Living, pp. 189-230. https://doi.org/10.1007/978-3-662-48184-4_10 8

Yu S., Levesque-Bristol C., Maeda Y. (2018). General need for autonomy and subjective well-being: A meta-analysis of studies g

in the US and East Asia. Journal of Happiness Studies, vol. 19, pp. 1863-1882. https://doi.org/10.1007/s10902-017-9898-2 |

E u X

References \

Vi

Antipina O.N., Krivitskaya A.D. (2022). Economy and happiness in Russia: Empirical analysis. VoprosyEkonomiki, vol. 8, pp. 48-67. E https://doi.org/10.32609/0042-8736-2022-8-48-67. (in Russ.) a

Epikhina Yu.B. (2020). The importance of income for subjective well-being. Informatsionno-analiticheskiy byulleten Instituta sot- 2 siologii FNISTs RAN / Information and Analytical Bulletin of the Institute of Sociology of FCTAS RAS, no. 1, pp. 75-93. https://doi. = org/10.19181/INAB.2020.1.5. (in Russ.)

Ilyukhin A.A., Ilyukhina S.V. (2018). Happiness economics: The role, opinions and evaluations by young people. Upravlenets / The Manager, vol. 9, no. 2, pp. 12-17. https://doi.org/10.29141/2218-5003-2018-9-2-3. (in Russ.)

Klimenko L.V., Skachkova L.S. (2020). Subjective well-being of Russian faculty: An empirical study. Voprosy obrazovaniya / Educational Studies, no. 4, pp. 37-63. https://doi.org/10.17323/1814-9545-2020-4-37-63. (in Russ.)

Leontiev D.A. (2020). Happiness and well-being: Toward the construction of the conceptual field. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i sotsialnye peremeny / Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes, no. 1, pp. 14-37. https://doi.org/10.14515/monitoring.2020.1.02. (in Russ.)

Lysukho A.S. (2020). Review of Russian studies on social well-being: Key research and results. Informatsionno-analiticheskiy byulleten Instituta sotsiologii FNISTs RAN / Information and Analytical Bulletin of the Institute of Sociology of FCTAS RAS, no. 1, pp. 7-17. https://doi.org/10.19181/INAB.2020.L1. (in Russ.)

Osin E.N., Leontiev D.A. (2020). Brief Russian-language instruments to measure subjective well-being: Psychometric properties and comparative analysis. Monitoring obshchestvennogo mneniya: Ekonomicheskie i sotsialnye peremeny / Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes, no. 1(155), pp. 117-142. https://doi.org/10.14515/monitoring.2020.1.06. (in Russ.)

Skachkova L.S., Gerasimova O.Ya., Krivosheeva-Medyantseva D.D., Yakovleva E.A. (2023). Happiness economics: A scoping review. Zhurnal institutsionalnykh issledovaniy / Journal of Institutional Studies, vol. 15, no. 3, pp. 125-146. https://doi. org/10.17835/2076-6297.2023.15.3.125-146. (in Russ.)

Sushko P.E. (2020). Happiness and social well-being in the estimates of Russians - The problem of differentiation of concepts. Sociologicheskaja nauka i social'naja praktika / Modern Russian Society, vol. 8, no. 1, pp. 48-62. https://doi.org/10.19181/ snsp.2020.8.1.7094. (in Russ.)

Tatarova G.G., Kuchenkova A.V. (2020). "Life satisfaction" and "personal happiness" in the sociological studies of subjective well-being. Rossiya reformiruyushchayasya: ezhegodnik/Russia Amid Reforms: Yearbook, issue 18, pp. 565-589. https://doi. org/10.19181/ezheg.2020.24. (in Russ.)

Takhanova O.V., Tsybikdorzhieva Zh.D., Alekseeva G.E., Tsyrenov A.R. (2017). International and Russian methods of determination of trust indexes in the economy. Naukovedenie, vol. 9, no. 6. https://naukovedenie.ru/PDF/136EVN617.pdf. (in Russ.)

Shirokanova A.A. (2020). Trends of subjective well-being in Russia: 1998-2018. Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Sotsi-ologiya/Vestnik of Saint Petersburg University. Sociology, vol. 13, issue 1, pp. 4-24. https://doi.org/10.21638/spbu12.2020.101. (in Russ.)

Alexandrova A. (2017). A philosophy for the science of well-being. Oxford University Press.

Azizan N.H., Mahmud Z., Rambli A. (2018). Measurement instrument and indicators of subjective well-being: A review paper. Journal of ASIAN Behavioural Studies, vol. 3, no. 11, pp. 22-33. https://doi.org/10.21834/jabs.v3i11.322

Blanchflower D. (2021). Is happiness U-shaped everywhere? Age and subjective well-being in 145 countries. Journal of Population Economics, vol. 34, no. 2, pp. 575-624. https://doi.org/10.1007/s00148-020-00797-z

Chamberlain K. (1988). On the structure of subjective well-being. Social Indicators Research, vol. 20, pp. 581-604. https://doi. org/10.1007/BF03359559

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Clark A.E., D'Ambrosio C. (2018). Economic inequality and subjective well-being across the world. In: C. Gradin, M. Leibbrandt, F. Tarp. (Eds.). Inequality in the Developing World (pp. 233-256). Oxford University Press. https://doi.org/10.1093/ oso/9780198863960.003.0010

Cobb C., Goodman G., Wackernagel M. (2000). Why bigger isn't better: The Genuine Progress Indicator - 1999 Update. Redefining Progress.

Csikszentmihalyi M. (1990). Flow: The psychology of optimal experience. New York: Harper & Row.

Dacanay J.C. (2018). Beyond rational choice and needs gratification: Philosophical-anthropological perspectives of happiness economics as human flourishing. In: A.A. Ramiz, F.J.I. Gomez. (Eds). Work in a Human Economy, vol. 4, pp. 39-57.

Diener E. (1984). Subjective well-being. Psychological Bulletin, vol. 95, no. 3, pp. 542-575. https://doi.org/10.1037/0033-2909.95.3.542

Diener E. (2012). New findings and future directions for subjective well-being research. American Psychologist, vol. 67, no. 8, pp. 590-597. https://doi.org/10.1037/a0029541

g Diener E., Lucas R., Oishi S. (2018). Advances and open questions in the science of subjective well-being. Collabra: Psychology,

3 vol. 4, no. 1, pp. 1-49. https://doi.org/10.1525/collabra.115

| Diener E., Oishi S., Lucas R. (2003). Personality, culture, and subjective well-being: Emotional and cognitive evaluations of life.

J5 Annual Review of Psychology, vol. 54, no. 1, pp. 403-425. https://doi.org/10.1146/annurev.psych.54.101601.145056

§ Diener E., Oishi S., Tay L. (2018). Advances in subjective well-being research. Nature Human Behaviour, vol. 2, no. 4, pp. 253-260.

1 https://doi.org/10.1038/s41562-018-0307-6

< Diener E., Ryan K. (2009). Subjective well-being: A general overview. South African Journal of Psychology, vol. 34, no. 4,

2 pp. 391-406. https://doi.org/10.1177/008124630903900402

^ Diener E., Suh E., Lucas R., Smith H. (1999). Subjective well-being: Three decades of progress. Psychological Bulletin, vol. 125, no. 2, pp. 276-302. https://doi.org/10.1037/0033-2909.125.2.276 Dolan P., Metcalfe R. (2012). Measuring subjective wellbeing: Recommendations on measures for use by national governments.

Journal of Social Policy, vol. 41, no. 2, pp. 409-427. https://doi.org/10.1017/S0047279411000833 Dolan P., Peasgood T., White M. (2008). Do we really know what makes us happy? A review of the economic literature on the factors associated with subjective well-being. Journal of Economic Psychology, vol. 29, no.1, pp. 94-122. https://doi. org/10.1016/j.joep.2007.09.001

Easterlin R.A. (1974). Does economic growth improve the human lot? Some empirical evidence. In: Nations and households in

economic growth (pp. 89-125). Academic Press. Fleurbaey M. (2009) Beyond GDP: The quest for a measure of social welfare. Journal of Economic Literature, vol. 47, no. 4,

pp. 1029-1075. https://doi.org/10.1257/jel.47.41029 García-Mata O., Zerón-Félix M. (2022). A review of the theoretical foundations of financial well-being. International Review

of Economics, vol. 69, no. 2, pp. 145-176. https://doi.org/10.1007/s12232-022-00389-1 Graham C. (2008). Happiness and health: Lessons - and questions - for public policy. Health Affairs, vol. 27, no. 1, pp. 72-87.