CC BY
268
© Кудрявцева А. А., 2010
УДК 81’367.622.12 ББК 81.031.4
ИМЯ СОБСТВЕННОЕ КАК ОБЪЕКТ МЕТАФОРИЗАЦИИ
А.А. Кудрявцева
В статье рассматривается метафоризация онимов как один из способов перехода имен собственных в имена нарицательные. Анализируются различные типы контекстов, в которых реализуется метафорическое значение онима.
Ключевые слова: метафора, метафоризация, метафорический контекст, имя собственное, имя нарицательное, семантика, номинация.
В современной лингвистике важное место занимают проблемы лексической семантики, которые в своих трудах затрагивают многие ученые (см., например, работы Н.Ф. Алефиренко, Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, В.Г. Гака, В.И. Карасика, В.П. Москвина, М.В. Никитина, Л.А. Новикова,
А.А. Уфимцевой и др.). В сфере исследовательских интересов представителей отечественной семантики продолжают оставаться и проблемы вторичной номинации, в частности, проблемы метафоризации. К недостаточно изученным относится процесс формирования метафорического значения у онимов, способствующий переходу имен собственных в разряд имен нарицательных (апеллятивов).
Метафора (от греч. metaphora -«перенос») - одно из средств вторичной номинации. Традиционно сложилось широкое и узкое понимание метафоры [3, с. 296]. В первом случае метафора определяется как любой вид употребления слова в непрямом значении, включая метонимию и синекдоху. Во втором - как «троп, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основании сходства» [4, с. 231], как «отношение предметно-логического значения и значения контекстуального, основанное на сходстве признаков двух понятий» [6, с. 123].
Придерживаясь узкого понимания метафоры, мы разделяем мнение И.Р. Гальперина
о том, что метафорическая номинация может быть реализована только в контексте [6, с. 126]. Например, вне контекста не возникает сомнений, что слова Соломон и Шахерезада являются онимами, первый из которых - имя библейского царя, второй - имя героини арабских сказок «Тысяча и одна ночь». Рассмотрим случаи переносного употребления этих онимов. 1. <...> сей ментор славный был во французском Соломон (А.И. Полежаев. Сашка); сочетание онима с прилагательным во французском позволяет реализоваться метафорическому значению «знаток». 2. Много таких рассказов выслушала я от этой замоскворецкой Шахерезады (В. Инбер. О моем отце); определение замоскворецкая позволяет реализоваться метафорическому значению «рассказчица».
Метафора чаще всего является семантической основой прономинации - стилистического приема, состоящего в замене нарицательного имени собственным. В результате процесса апеллятивизации, то есть перехода онимов в разряд апеллятивов, используемых в определенной стилистической функции, образуются единицы, которые мы называем прономинантами.
О том, что метафора - сложный знак, характеризующийся семантической двуплано-востью, говорят многие ученые (Н.Д. Арутюнова, Н.И. Бахмутова, М.Л. Новикова и др.).
Изучение знаковой структуры метафоры привело к выявлению составляющих ее компонентов. План выражения обычно представляют два компонента - слово-параметр
(агент, термин сравнения, знак-носитель образа) и слово-аргумент (опорное слово, ключевое слово, контекст, микроконтекст). Компоненты внешней структуры метафоры образуют особые словосочетания, которые ученые называют по-разному: аналитическими (лексико-аналитическими) структурами, параметрическими сочетаниями (В.Н. Телия), метафорическими бинармами (Н.А. Басилая) и др. Мы будем именовать подобные явления метафорическими словосочетаниями. План содержания метафоры представляют два структурных элемента - вспомогательный субъект («контейнер», коррелят, внутренняя форма метафоры, метафорический фокус) и основной субъект (буквальная рамка, референт, тема). Признак, задающий область сходства субъектов метафоры, именуется аспектом сравнения. Данная схема находится в рамках инте-ракционистской концепции метафоры (об этом см., например, у М. Блэка [5, с. 167-169] и
В.Н. Телии [11, с. 183]).
Рассмотрим особенности реализации данной схемы при метафоризации онимов.
Хлестаков из Омска - заглавие газетной статьи, в которой сообщается: Паренек из школы для умственно неполноценных, не выговаривающий многих букв и представляющийся корреспондентом французской газеты, обвел вокруг пальца чиновников областного города (Комсомольская правда. 1997. 05 февр.). Метафорическое словосочетание Хлестаков из Омска имеет следующую знаковую структуру: слово-
параметр - Хлестаков, слово-аргумент -предложно-падежное сочетание из Омска, вспомогательный субъект - ‘герой комедии
Н.В. Гоголя, выдававший себя за ревизора’, основной субъект - ‘самозванец’, аспект сравнения - поведение.
«Кикимора [прозвище рабочего] - оборванный сивый геркулес, с длинными усами и сизым прыщеватым носом - ухнул во всю грудь и опрокинул тачку» (М. Горький. На соли). Структура метафорического словосочетания Кикимора - геркулес такова: слово-параметр - геркулес, слово-аргумент - сивый (к герою мифа вряд ли применим такой эпитет), вспомогательный субъект - ‘герой древнеримской мифологии, отличавшийся необыкновенной физической
силой’, основной субъект - ‘силач’, аспект сравнения - сила.
В современной лингвистике не подвергается сомнению факт, что в основе метафоры лежат определенные ассоциативные представления. В лексическом значении слова принято выделять интенсионал, который определяется как «постоянное ядро, устойчивая структура признаков» [9, с. 27] и импликационал, характеризующий периферию семантических признаков, окружающих это ядро [там же, с. 60]; «семы, входящие в интенсионал понятия, имплицируют некоторые другие семы, прямо в нем не представленные» [10, с. 96]. Признаки, входящие в импликационал, называют ассоциативными, или коннотативными.
Вопрос о том, что такое коннотация, является одним из наиболее спорных в современной лингвистике. Существует множество подходов к определению данного понятия (подробнее о различных теориях коннотации см. в работах Ю.Д. Апресяна [1, с. 157-159] и В.И. Шаховского [14, с. 65-69]). Приведем лишь несколько точек зрения. А.В. Филиппов понимает под коннотацией «неденотативное и неграмматическое значение, входящее в состав семантики какой-либо языковой единицы или представляющее ее целиком. Такое значение... следует называть эмоциональностилевым» [12, с. 57]. Ученый настаивает на том, что оценочность и экспрессивность не относятся к коннотации [там же, с. 60-61]. В литературе представлена и иная точка зрения. Так, В.К. Харченко определяет коннотацию как совокупность оценочных, эмоциональных, образных и экспрессивных признаков [13, с. 66]. В.И. Шаховский говорит об эмотивной коннотации, понимая под ней «сопутствующие тому или иному звуковому комплексу или семантике слова эмоции, благодаря которым оценка того, о чем (о ком, кому) говорят, воспринимается как эмоциональное одобрение/неодобрение» [14, с. 68].
Считаем необходимым обратить внимание на точку зрения Ю.Д. Апресяна. Коннотациями лексемы он называет «несущественные, но устойчивые признаки выражаемого ею понятия, которые воплощают принятую в данном языковом коллективе оценку соответствующего предмета или факта действительности» [1, с. 159]. Ученый приводит доказатель-
ства языковой реальности приписываемых слову коннотаций. Во-первых, это возможность метафорического использования слова на основе приписанной ему коннотации, во-вторых - наличие производных слов, реализующих коннотацию, в-третьих - наличие фра-зем, реализующих приписанную коннотацию [1, с. 164-165]. Свои наблюдения Ю.Д. Апресян иллюстрирует следующим примером. Доказательством реальности коннотаций ‘подлость’, ‘низость’, приписываемых слову свинья, являются: метафора Он свинья (‘поступает подло, низко’); аффиксальный дериват свинство (‘нехороший, низкий поступок’); фразема подложить свинью кому-либо (‘подстроить втихомолку какую-либо неприятность’).
Мнение Ю.Д. Апресяна представляется достаточно аргументированным, но при анализе нашего материала такой подход не оправдывает себя. Поясним это на примере.
В день свадьбы никакому жениху не хочется прослыть плюшкиным. (Вечерний Волгоград. 1998. 17 июня). Метафорическое значение - ‘скупец’ (основной субъект) реализуется на базе содержательной стороны они-ма Плюшкин - ‘отличавшийся необычайной скупостью помещик, персонаж поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души»’. Очевидно, что скупость гоголевского героя никак нельзя назвать несущественным признаком.
Думается, что при анализе метафорических прономинантов продуктивным является подход к коннотации, который можно условно назвать широким. Под коннотацией понимается «любой компонент, который дополняет предметно-понятийное (или денотативное) содержание языковой единицы и придает ей экспрессивную функцию» [11, с. 236].
Такой подход встречаем, в частности, у
Н.Г. Комлева, который определяет коннотацию как «семантическую модификацию значения, включающую в себя совокупность наслоений, чувств, представлений о знаке, лексическом понятии или о некоторых свойствах и качествах объектов, для обозначения которых употребляется данное слово-значение» [7, с. 108]. Кроме чувств и представлений ученый включает в определяемое понятие культурный компонент, компонент поля, уровень знаний и мировоззрение [там же, с. 117-128].
Нам представляется бесспорным, что в основе метафоризации онима лежат именно культурные представления и уровень знаний носителей языка.
Считаем необходимым отметить следующий немаловажный факт, что все прономинанты, образованные на основе метафоры, имеют связь с текстом: они мотивированы либо прецедентным текстом, либо культурноисторическими знаниями носителей языка. Данное свойство сближает их с крылатыми словами и отграничивает от большинства прономинантов, образованных на основе генерализации значения (единиц типа буренка, мурка, васька, фриц, ганс и т. п.). Метафорические прономинанты способны создавать меж-текстовые ассоциации, так называемое интертекстуальное пространство [2].
Специфика метафорических словосочетаний, включающих прономинанты, обнаруживается и при анализе их функций и структуры.
Традиционно ученые называют три основные разновидности метафоры в зависимости от их функции - номинативную, когнитивную и образную. В первой из функций метафора служит для номинации объекта (угольный бассейн), во второй является теоретической моделью для предсказания свойств еще не познанного объекта и включения его в некоторый класс (термин волна, когда движущимся частицам приписываются свойства волн), в третьей образно представляет действительность, образно интерпретирует знакомые, привычные объекты, подчеркивая их индивидуальность (океан любви, будущие Ломоносовы).
Наблюдения показали, что все метафоры, лежащие в основе соответствующих прономинантов, являются образными. Именно поэтому они так активно используются в художественной речи (особенно в поэзии), публицистике и не встречаются в речи научной, деловой.
Что касается структуры метафорических словосочетаний, включающих прономинанты, то о ней можно сказать следующее.
По частеречной принадлежности слова-параметра все рассматриваемые метафоры являются субстантивными, так как онимы -это имена существительные.
Контекст, в котором реализуется метафорическое значение онима, может быть различ-
ным. Чаще всего это микроконтекст. В этом случае мы имеем дело с замкнутой метафорой, или метафорой-сравнением.
Анализ материала показал, что в роли слова-аргумента могут выступать единицы со следующим значением:
1. ‘Сфера деятельности’. В роли слова-аргумента в подобных случаях выступают чаще всего существительные в позиции приименного генитива (Пеле мотобола, Моцарт рисунка, Цветаева балета). Функционально равными им могут быть прилагательные (кинематографические Белинские).
2. ‘Место жительства’. Здесь слово-аргумент чаще всего выражается оттопоними-ческим прилагательным (брянские робинзоны, дубовские раскольниковы, московский Лабомель, волгоградский Шварценеггер), реже - предложно-падежным сочетанием (Хлестаков из Омска).
3. ‘Национальная принадлежность’. Слово-аргумент выражается отэтнонимическим прилагательным (хохлацкий Тартюф, русский Аполлон).
4. ‘Принадлежность к микросоциуму’. В роли слова-аргумента выступают притяжательные местоименные прилагательные (наш Лукулл, мой Гиппократ, твой Отелло), а также прилагательные местный, здешний (местные пинкертоны, здешний Эскулап, местный Кулибин).
5. ‘Отношение к определенному временному отрезку’. В подобных случаях слово-аргумент выражается прилагательными, указывающими на время (современные джеймсы бонды, будущие Ломоносовы).
6. ‘Бытийность’. В этом случае функцию слова-аргумента выполняют бытийные глаголы. Бытийность может быть выражена глагольными предложениями (Не нужно быть Эйнштейном, чтобы решить эту задачу) или биноминативными предложениями (Ты Макаренко, Миша - Геркулес).
7. ‘Превращение’. Слово-аргумент представлено трансформативным глаголом (превращаться в Держиморду, стать Ариной Родионовной).
8. ‘Объект измерения’. Слово-аргумент представляет собой существительное в позиции приименного дополнения; метафорические словосочетания являются в подобных случа-
ях сочетаниями с количественным значением (Монблан книг, Гималаи снега).
Данный перечень охватывает подавляющее большинство случаев. Примеры, не укладывающиеся в него, единичны.
Наш материал показывает, что для ме-тафоризации онима не всегда необходимо слово-аргумент. Его функциональной заменой может являться форма множественного числа имени собственного. Появление этой формы способствует утрате основной функции онима - идентифицирующей, индивидуализирующей (при этом нередко меняется и орфографическое оформление слова - оно пишется со строчной буквы). Например: Он явно тосковал по прежней жизни, где помнилось ему все то, что было, пропетое окуджавами, галичами, высоцкими, верониками долиными, все то московское, волнующее, непонятное в журнале «Конституция» (В. Аксенов. Негатив положительного героя). Основной субъект метафоры - ‘барды’. Указом начальника областного УВД В. Дерга-чева пинкертоны, участвовавшие в проведении этой операции, были награждены крупными денежными премиями (Городские вести. 1997. 23 дек.). Основной субъект метафоры - ‘сыщики’.
Без слова-аргумента могут употребляться прономинанты, уже вошедшие в систему языка (они зафиксированы словарями). Это такие слова, как Аврора, зефир, зоил, эскулап и другие: Сей сладкой надеждою мир озарен/ Как небо сияньем Авроры (В.А. Жуковский. Теон и Эсхин); Прелестницы и жрицы буйной моды!/ Вы, легкие, - неси вас прочь зефир! (В. Бенедиктов. Мой выбор); Как сатирой безымянной/ Лик зоила я пятнал,/ Признаюсь: на вызов бранный/ Возражений я не ждал (А.С. Пушкин. Как сатирой безымянной...); Эскулап задумался... но потом... от прямого разрешения вопросов уклонился, отзываясь тем, что тайна построения градоначальнического организма наукой достаточно еще не обследована (М.Е. Салтыков-Щедрин. История одного города).
Метафора может быть реализована в макроконтексте. Например: А потом, в эпоху застоя, мой сын Егор в школе стал издавать журнал «Гиппопотам», где главным
гиппопотамом стал... Брежнев. Меня срочно вызвали в школу и сказали: «Вы что, Солженицына воспитываете?» (Аргументы и Факты. 1997. № 12). Основной субъект метафоры - ‘диссидент’ - выявляется при описании поступка ребенка. Аспект сравнения с известным писателем - антисоветские политические взгляды и их открытое высказывание.
Таким образом, онимы становятся объектом метафоризации в различных типах контекстов. Достаточно часто семантический перенос осуществляется в микроконтексте, которым является слово-аргумент. Функциональной заменой слова-аргумента может выступать форма множественного числа, способствует утрате функции имени собственного - индивидуализирующей, идентифицирующей. В редких случаях метафорическое значение онима реализуется в макроконтексте.
Анализ показывает, что именно метафора чаще всего является семантической основой прономинации, так как в количественном отношении прономинанты, образованные на основе метафорического переноса, составляют 77,4 % рассмотренных нами единиц. В других случаях прономинанты образуются на основе генерализации значения, а также на основе сочетания метонимического и метафорического переноса.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Апресян, Ю. Д. Коннотация как часть прагматики слова / Ю. Д. Апресян // Избр. тр. : в 2 т. Т. 2. - М. : Шк. «Яз. рус. культуры», 1995. -
С. 156-177.
2. Арнольд, И. В. Проблемы диалогизма, интертекстуальности и герменевтики (в интерпретации художественного текста) / И. В. Арнольд. -СПб. : Образование, 1995. - 60 с.
3. Арутюнова, Н. Д. Метафора / Н. Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь. - М. : Сов. энцикл., 1990. - С. 296-297.
4. Ахманова, О. С. Словарь лингвистических терминов / О. С. Ахманова. - М. : Сов. энцикл., 1966.- 608 с.
5. Блэк, М. Метафора / М. Блэк // Теория метафоры. - М. : Прогресс, 1990. - С. 153-172.
6. Гальперин, И. Р Очерки по стилистике английского языка / И. Р. Г альперин. - М. : Изд-во лит. на иностр. яз., 1958. - 460 с.
7. Комлев, Н. Г. Компоненты содержательной структуры слова / Н. Г. Комлев. - М. : Изд-во МГУ, 1969. - 192 с.
8. Москвин, В. П. Русская метафора: Очерк семиотической теории / В. П. Москвин. - 3-е изд. -М. : URSS : ЛКИ, 2007. - 182 с.
9. Никитин, М. В. Основы лингвистической теории значения / М. В. Никитин. - М. : Высш. шк., 1988. - 168 с.
10. Никитин, М. В. О семантике метафоры / М. В. Никитин // Вопросы языкознания. -1979.- №° 1. - С. 91-102.
11. Телия, В. Н. Коннотация / В. Н. Телия // Лингвистический энциклопедический словарь. - М. : Сов. энцикл., 1990. - С. 236.
12. Филиппов, А. В. К проблеме лексической коннотации / А. В. Филиппов // Вопросы языкознания. - 1978. - №> 1. - С. 57-63.
13. Харченко, В. К. Разграничение оценочнос-ти, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слова / В. К. Харченко // Русский язык в школе. - 1976. - №> 3. - С. 66-71.
14. Шаховский, В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка / В. И. Ша-ховский. - Воронеж : Изд-во Воронеж. ун-та, 1987.- 192 с.
PROPER NAME AS AN OBJECT OF METAPHORIZATION
A.A. Kudryavtseva
The article deals with metaphorization of proper names as a way of transition of proper names into common nouns. Realization of proper name metaphorical meanings in different types of contexts is revealed.
Key words: metaphor, metaphorization, metaphoric context, proper name, common name, semantics, nomination.
