Императивы постиндустриальной трансформации природохозяйственной сферы Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

ШЕСТОЙ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ УКЛАД: МЕХАНИЗМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ

13-14 ноября 2015 г.

УДК 502.171:33

ИМПЕРАТИВЫ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ ПРИРОДОХОЗЯЙСТВЕННОЙ СФЕРЫ

Н. В. Медяник

В ряде работ показано [2, 7], что общепризнанная «зеленая» модель общественного развития, т.н. «зеленая» экономика являют собой объективное следствие экологизации экономического развития, инициированной, среди прочего, постиндустриальными трансформациями.

Подобный вывод является очевидным, ибо в контексте, прежде всего, общемировых трендов справедливо говорить о формировании постиндустриальной модели социально-экономического развития современного общества, определяющей, в том числе трансформации в природохозяйственной сфере.

Во-первых, как свидетельствует опыт западных промышленно развитых стран, постиндустриальный вектор в контексте структурно-технологической модернизации, характеризуется решающей ролью сервисной экономики, завершением четвертого и пятого технологических укладов, вызвавших рост эффективности промышленного производства, инновационно-технологическим его обновлением [1, с. 73].

В контексте природохозяйственного развития подобные изменения в мировой экономике предполагают экологическую модернизацию промышленных производств, экологическую реструктуризацию национальных хозяйств, формирование низкоуглеродной, и, в конечном счете, «зеленой» экономики, отраслевые приоритеты которой в контексте экологически ориентированной технико-технологической трансформации, как известно, поименованы в известном докладе ЮНЕП[8, с. 39-40].

Например, о стремительном развитии энергоэффективной экономики, прежде всего, на базе ВИЭ свидетельствую динамичные показатели ее роста, даже в условиях кризисных явлений в мировом хозяйстве.

Так, за период с 2009 - 2012 годы общая мощность альтернативных электростанций в мире выросла с 250 до 480 ГВт, или более чем в 1,9 раза, в том числе в 4,3 раза увеличилась мощность фотоэлектрических станций с 23 до 100 ГВт. Подобный рост увеличил к 2012 году долю возобновляемой энергетики в мировом производстве до 5,2%, и, по некоторым оценкам, данный показатель прогнозируется в 2020 году на уровне 13-15% [3, с. 18].

Среди прочего подобные факты позволили авторам известного доклада Римскому клубу «Фактор 5»спрогнозировать наступление шестого («зеленого») технологического цикла, который связывается с реализацией «зеленых» направлений концепции устойчивого развития, радикальным повышением энергоэффективности, альтернативной энергетикой, системным дизайном и биомимикрией (дизайном по принципам природы) [5].

Во-вторых, вектор постиндустриальной трансформации в сторону экономики «знаний», смены технологических укладов предполагает многочисленные инновации. Природохозяй-ственная сфера не является исключением, уже сегодня инициируя многочисленные экологические, или «зеленые» инновации, а восприимчивость к ним экономики в целом «может рассматриваться как условие перехода к устойчивому развитию» [4, с. 111].

Не случайно, экологические ориентиры инновационной политики позиционируются в качестве государственных приоритетов в национальных стратегических документах. Например, в Великобритании подобным документом служит «План роста» (Growth Plan, 2011), в Нидерландах стратегическая программа: «Путь к успеху: основные направления развития нового бизнес-общества», в Германии «Стратегия в области высоких технологий до 2020 года» («Стратегия 2020»). В последней, в частности, к перспективным инновационным проектам отнесены: энергосберегающие, CO2 - нейтральные и климат-адаптированные города; интеллектуальная модернизация энергоснабжения и обеспечения; возобновляемые энергетиче-

Императивы постиндустриальной трансформации природохозяйственной сферы

ские ресурсы как альтернатива газу и нефти; один миллион электромобилей в Германии до 2020 года; более эффективные и энергосберегающие интернет-технологии [9, с. 14].

Подобная стратегическая статусность экологических инноваций лежит в основе национальных технологических платформ. Например, в Великобритании к ним относятся: транспорт с низкими выбросами оксидов углерода (Low-Carbon Transport); возобновляемая энергетика (Renewable Energy); в Испании - Испанские технологические платформы воды и орошения (Plataforma Tecnológica Española del Agua y del Riego), технологий для окружающей среды (Plataforma Tecnológica Española de Tecnologías Ambientales - PLANETA), защиты побережья и моря (Plataforma Tecnológica Española de Protección de la Costa y del Medio Marino -PROTECMA) [14].

Наконец, в условиях постиндустриальных трансформаций, когда «исходной клеточкой (ядром) системы социально-экономических отношений» становится «человек как субъект экономики и общества», являясь одновременно «целью и средством развития цивилизации» [10], важнейшее значение приобретают требования к качеству жизни и комфортности среды обитания.

Как показывают многочисленные исследования [6, 13], этому способствует учет в хозяйственной практике и экономической политике средообразующей ценности экосистемных услуг, обеспечивающих локальную и в целом глобальную устойчивость биосферы, а, следовательно,

ресурсную, энергетическую, информационную (генетическую), средообразующую основы жизни и деятельности общества.

Как следствие, на практике инициируются активные действия по их сохранению и воспроизводству. Примером последних в глобальном масштабе являются проекты совместного осуществления в рамках Киотского протокола по регулированию климата, а также кредитные схемы «обмен долгов на природу» с участием таких стран, как Польша, Колумбия, Боливия.

На национальном уровне пример позитивных охранных экосистемных практик демонстрируют США, где в рамках Закона США о сельском хозяйстве (Farm Bill) от 7 февраля 2014 года под патронажем Службы охраны природных ресурсов (NRCS) Министерства сельского хозяйства США (USDA) начата реализация сервитутных программ (например, Agricultural Conservation Easement Program, ACEP) [11], (Healthy Forests Reserve Program, HFRP) [12], в рамках которых сельскохозяйственным, лесным и водно-болотным угодьям придается охранный статус с целью долгосрочного обеспечения производительного использования сельскохозяйственных земель и/или производства экосистемных услуг, связанных с естественной санацией окружающей среды и противоэрозионной защитой пространства, сохранением среды обитания диких животных и биоразнообразия, предотвращением наводнений и восполнением запасов подземных вод, пр.

Таким образом, объективная необходимость и зарубежная практика со всей очевидностью демонстрируют, что ключевым детерминантом развития природохозяйственной сферы являются постиндустриальные трансформации, включающие структурно-технологическую модернизацию, экологические инновации, обеспечение комфортности жизнеобеспечивающей человека среды. Применительно к России учет подобной совокупности факторов позволяет не только соответствовать постиндустриальным трендам развития мирового хозяйства, но, что более важно, в интересах российского общества использовать уникальный экоси-стемный потенциал страны, обеспечивая в долгосрочной перспективе незыблемость национальных конкурентных преимуществ.

ЛИТЕРАТУРА

1. Анимица Е. Г., Силин Я. П. Средний Урал на пути к новой индустриализации // Экономика региона. 2013. № 3. С. 71-81.

H. В. Медсник

2. Анопченко Т. Ю., Медяник Н. В. Современные детерминанты развития природохо-зяйственных систем // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2014. № 4 (30). С. 60-65.

3. Безруких П. П. О роли возобновляемой энергетики в устойчивом развитии // На пути к устойчивому развитию России. 2013. № 66.

4. Бобров А. Л., Папенов К. В. Направления социально-эколого-экономического развития России // Вестник Московского университета. Серия 6. Экономика. 2013.№ 4. C. 101-118.

5. Вайцзеккер Э. и др. Фактор пять. Формула устойчивого роста: Доклад Римскому клубу. - М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2013. - 368 с.

6. Гусев А. А. Об эволюции экологических императивов в процессе развития национальной экономики // Экономика природопользования. 2004. № 3. С. 2 -12.

7. Довготько Н. А. формирование пространственной парадигмы зеленой экономики (на примере рекреационного региона России): управленческий аспект // Вопросы управления. 2014. № 5 (11). С. 136-141.

8. Навстречу зеленой экономике: пути к устойчивому развитию и искоренению бедности. Обобщающий доклад для представителей властных структур. - ЮНЕП, 2011. -43 с.

9. Обзор рынка инноваций Германии для выявления потенциала предприятий Ярославской области в сфере развития научно-технического сотрудничества. - 95 с. URL.: http://www.fond76.ru/upload/images/eekc/Обзор рынка инновация Германии.pdf

10. Савченко П. В., Федорова М. Н. Двойственная природа человека: человек как субъект экономики и общества // Проблемы современной экономики. 2009. №2(30). URL.: http://www.m-economy.ru/art.php?nArtId=2606

11. Agricultural Conservation Easement Program URL.: http://www.nrcs. us-da.gov/wps/portal/nrcs/detail/national/programs/easements/acep/?cid=stelprdb1242695

12. Healthy Forests Reserve Program URL.: http://www.nrcs.usda.gov/wps/portal/nrcs/main/national/programs/easements/forests/

13. Millennium Ecosystem Assessment: General Synthesis Report. UNEP. -Washington D. C.: Island Press, 2005. 219 р.

14. Plataformas tecnológicas españolas año 2013 URL.: http://www.idi.mineco.gob.es/stfls/MICINN/Innovacion/FICHEROS/Listado_platafor mas_tecnologicas_espanolas.pdf