CC BY
38торгового партнёра, но и в роли перевалочного центра, через который шел поток болгарских товаров в верховья р. Камы, на р. Чепца, в бассейн р. Вычегда, в При-обье [Белавин A.M. 2001, с.43].
И, наконец, четвертой ювелирной традицией, на базе которой формировались некоторые виды височных украшений, была собственная верхнеприкамская.
Н.Б. КРЫЛАСОВА. ИГРА В ТРАДИЦИОННОМ ВОСПИТАНИИ НАСЕЛЕНИЯ ПЕРМСКОГО КРАЯ
(материалы к экскурсии по Музею археологии и этнографии)
Вступающему в новый мир ребенку необходимо усвоить условия, правила, привычки и знания, сложившиеся у предшествующих поколений. Поэтому чрезвычайно важное значение имеет передача этих знаний от одного поколения к другому.
В древности передача знаний от поколения к поколению была возложена на миф и обычай, которые определяли все поведение человека. Обучение этим обычаям и мифам составляло важнейшую задачу общества, от выполнения которой зависело, насколько человек будет подготовлен к жизни в нем [Происхождение вещей, 1995. С.228].
Игра - жизненное пространство, полное символов мужского и женского, где через лабиринт знаков и загадок идет путь от детской игры к взрослому ритуалу. Осмысление мира начинается с игры. Прежде чем стать взрослыми, дети играют во взрослых [Мифологическое время 2003, с.11, 33].
В первые годы жизни ребенок буквально неотделим от матери. Она заботится не только о его теле, но и своими заговорами, заклинаниями, молитвами и амулета-
© Крыласова Н.Б. 2006
ми пытается предохранить свое дитя от враждебного влияния внешних сил [Происхождение вещей, 1995. С.228]. Например, по свидетельству П.Третьякова, у енисейских остяков [кетов], "если дитя не спит и плачет, то кладут на него лук и верят, что это успокаивает малютку" [Третьяков П., 1869. С.388]. В этом случае лук играл охранительную роль - отпугивал злых духов, угрожающих жизни и здоровью ребенка. У манси для того, чтобы охранить ребенка от злых духов, когда он остается один, мать подкладывала под колыбель нож. Для этого же служили амулеты в виде камней необычной формы [Федорова Е.Г., 1988. С.84]. Той же цели служили и всякого рода погремушки, подвешиваемые к дужке детской люльки. То, что они одновременно забавляли ребенка, не должно затемнять их основного назначения - защищать ребенка от козней враждебных духов [Косарев М.Ф., 1984. С. 192]. После рождения ребенка у обских угров мать надевала ему на руку бисерный браслет, который служил оберегом, и носился до тех пор, пока ребенок не вырастал [Федорова Е.Г., 1988. С.85].
Как показывают этнографические наблюдения, с ранних лет начиналось трудовое воспитание детей, которое осуществлялось преимущественно посредством наблюдения детей за действиями взрослых, объяснений, которые взрослые давали детям, а так же при помощи игр и игрушек [Фе-
дорова Е.Г., 1988. С.87].
Мальчики, когда подходило к концу раннее детство, выходили из-под влияния матерей, и старались подражать отцам, чтобы научиться у них искусству охоты, устройства ловушек, рыболовства и ведения войны. Они получали игрушечные оружие и орудия, подобные тем, которыми пользуются отцы, ловили кузнечиков и мышей в западни, представляющие собой точные копии больших западней отцов [Происхождение вещей, 1995. С.231-232]. Согласно наиболее ранним этнографическим данным, игры остяцких и вогульских детей копировали производственный процесс, осуществляемый взрослыми, и их игрушки были ни чем иным, как орудиями труда, но малых размеров. Игрушками мальчиков у обских угров являлись маленькие арканы, луки со стрелами, нарточки, лыжи. С их помощью дети впервые покоряли доступное им пространство стойбища: мишенями их арканов и стрел становились любые торчащие предметы - воткнутые в снег шесты-хореи, носы нарт, зазевавшиеся собаки. Нередко "игрушками" детей становились и взрослые, на которых "охотились", от которых прятались, у которых искали защиты [Мифологическое время 2003, с.33]. В.Ф.Зуев, посетивший низовья Оби в 70-х гг. XVIII в., так описывает занятия маленьких мальчиков у местных остяков: "Когда ходить начнет, уж отец лук ему готовит. Я, в проезд
СЕ1>
мой через остяцкие юрты, мало видел таких ребят, которые бы простое вечернее время между собой без лука шатались, но обыкновенно или по деревьям или во что-нибудь по земле стреляют. Там городят езы около своей юрты, там запоры, и кажется, будто их игрушки уже будущую жизнь предвещали" [Зуев В.Ф.,1947. С.ЗЗ]. "Самые малолетние, - писал в конце XVIII в. П.Любарских о чердынских вогулах, -других забав не имеют, как только стрелять из луков и бегать на лыжах, а возрастные всегда почти находятся в трудах на звериных или рыбных промыслах" [Любарских П., 1792. С.75]. В 10-12 лет мальчики уже вполне самостоятельно охотились на мелких пушных зверей и птиц [Федорова Е.Г., 1988. С.87]. У обских угров мальчик, что "дорос для охоты на белок", "дорос до охоты на лесного зверя", считался взрослым [Мифологическое время 2003, с.ЗЗ]. Отец гордился сыном - "мужем-богатырем, держащим лук в руке, привычной к луку". В угорских сказаниях сила богатыря, его мужская зрелость определялась по умению смастерить богатырский лук и натянуть на него тетиву, которая "звучит, как отдаленные раскаты грома" [Мифологическое время 2003, с.ЗЗ].
В сказаниях хантов и манси описываются сражения богатырей, умевших не только поражать врага, но и защищаться от его стрел. В старые времена проводились
особые военные детские игрища: юного воина ставили на открытое место и пускали в него стрелы. Уворачиваясь, приседая и подпрыгивая, отбивая летящие стрелы палкой или веслом, дети учились быть неуязвимыми. В борцовских турнирах они становились выносливыми и упорными, в состязаниях по прыжкам через нарты и гонкам на оленьих упряжках - легкими и быстрыми [Мифологическое время 2003, с.ЗЗ].
В играх девочек преобладали мотивы благополучия и порядка, домашних дел и забот. Девочки, сначала играя, а затем всерьез учились у матерей шить одежду, собирать ягоды, прясть, ткать и т.п. Смысл женского воспитания в корне отличался от мужского. В основе его лежала необходимость подготовить девочек к будущему браку, рождению и воспитанию детей. Их роли, в отличие от мальчишеских, больше походили на взрослые. Их обучали ведению домашнего хозяйства и приемам собирательства, земледелия и ремесел, правилам магии и сексуального поведения [Происхождение вещей, 1995. С.231-232,236].
В процессе игр детьми во все времена использовались игрушки, сделанные взрослыми или изготовленные самостоятельно.
Игрушки - это объекты, изготовленные из различных материалов, которые ребенок использует в качестве элементов действия в своей игре. По мнению специалистов, под игрушками следует по-
ОО
нимать исключительно изготовленный человеческим трудом предмет (индивидуального, ремесленного или промышленного производства). Предметы, которые в неизменном виде изымаются из природной среды или которые были первоначально созданы для других целей под эту категорию не
2) двигательные (моторные) игрушки - мяч, волчок, бильбоке и т.д.;
3) оружие;
4) образные игрушки - куклы и игрушки, изображающие животных [Аркин Е.А., 1935. С.22].
Игрушки специфическим образом отражают естественную и ис-
Археологические и этнографические находки игрушек в экспозиции музея
попадают, хотя при исследовании игровой деятельности на такие предметы также необходимо обращать внимание. Исключаются также игровые средства, которые предназначены для игровых действий взрослых.
Этнографы предлагают следующую классификацию игрушек:
1) звуковые (сенсорные) игрушки - трещотки, погремушки, жуж-жалки, бубенцы и т.д.;
кусственную окружающую среду; они отвечают соответствующему уровню технического развития и научного познания мира. В процессе исторического развития человечества проявляется тесная связь игрушек с целями воспитания и образования [Материальная культура, 1989. С.57]. Как подчеркивает В.Харузина: "Изучение игр и игрушек представляет серьезнейший интерес. Быт, верования, воз-
С» 3
зрения народа в пленительной миниатюрной форме, но ярко и наглядно проходят ив играх детей" [Харузина В.Н., 1912. С.91]. Рей-сон-Правдин А.Н., автор одной их наиболее значимых работ по истории игрушек народов Обского Севера, пишет: "Игра является основным фактором подготовки ребенка к труду, к освоению результатов производственной деятельности прошлых поколений. Игра стимулирует развитие у ребенка суммы качеств и навыков, необходимых в жизни каждого человеческого общества" [Рейнсон-Прав-дин А.Н., 1949. С. 131]. Исходя из этого понимания игровой деятельности детей, он формулирует и свое определение игрушки: "Игрушка, создаваемая взрослыми с их педагогическими стремлениями, - это предмет, который должен, организуя и сопровождая игру, служить физическому и интеллектуальному развитию детей; предмет, который с раннего детства постепенно вводит его во владение материальной и духовной культурой человеческого общества" [Рейнсон-Правдин А.Н., 1949. С.131].
Хотя значение игрушек для игры и развития личности было осознано уже давно - в греко-римской античности и в конце средних веков, тем не менее, игрушки как составная часть материальной культуры стали объектом исследования сравнительно недавно - в конце XIX - начале XX в. Исследования искусствоведов и этногра-
фов были направлены на изучение отдельных видов игрушек, важнейших центров их производства. Немалое внимание уделялось социологическим, педагогическим, психологическим и медицинским аспектам производства и использования игрушек [Материальная культура, 1989. С.57-58]. Наиболее полно круг проблем и направлений в области изучения игрушки отражен в этнографическом сборнике 1912 г. "Игрушка. Ее история и значение". С 20-30-е гг. изучение этой темы шло по двум направлениям. Первое - история происхождения и развития отдельных видов игрушки, которое занимает основное место и в современной науке. Второе - роль игры и игрушки в социализации ребенка. Последнее направление позднее перешло в основном в сферу интересов психологов.
С древнейших времен известны игрушки, копирующие предметы взрослых - лук, стрелы, нарты, лодочки. В средние века производство игрушек первое время осуществлялось, по-видимому, для семейных нужд, причем для их изготовления использовались недолговечные материалы. Что же касается игрушек, сохранившихся в археологическом материале средневековых городов, то они, как правило, относятся к периоду расцвета и позднему средневековью, и выполнены из долговечного материала - обожженной глины, металла и кости. Большое распространение получило производство
игрушек гончарами. Известны куклы и лошадки из обожженной глины ХШ-ХУ вв. Это, несомненно, лишь часть существовавших в то время игрушек. Следует полагать, что для детей простолюдинов возможности пользования игрушками ремесленного производства были довольно ограничены, на первом плане было вовлечение детей в трудовой процесс [Материальная культура, 1989. С.60].
В археологических материалах, как правило, бывает сложно вычленить детские игрушки, так как они, во-первых, повторяют предметы взрослых, а во-вторых, как показывают материалы этнографии, игрушки обычно изготавливались из недолговечных материалов, которые не сохраняются в культурном слое.
Нередко исследователи ошибочно относят к игрушкам разнообразные вещи, которые имели, вероятнее всего культовый характер. Так, М.Ф.Косарев выражает сомнение по поводу выделения В.И.-Мошанской особой категории древних звериных скульптур, являвшихся по ее мнению, игрушками для детей [Мошанская И.В., 1973]. Как считает М.Ф.Косарев, в период расцвета тотемических и анимистических верований любая фигурка животного или человека должна была вызывать ассоциацию с живым существом, по отношению к которому действовал сложный комплекс ритуалов, запретов, поверий и примет. Помнить и исполнять их, во избежание не-
счастий, могли лишь взрослые люди [Косарев М.Ф., 1984. С. 192]. Якуты запрещали маленьким ребятам играть берестяными изображениями коров, так как от этого будут пропадать телята, а так же берестяными фигурками людей -дети станут хворыми [Попов А.А., 1949. С.291]. Любопытно, что покупаемые остяками и вогулами у русских и зырян игрушки в виде зверей, птиц и людей воспринимались обычно как культовые предметы и использовались в ритуальных действиях, а также в качестве талисманов и оберегов [Косарев
B.Ф., 1984. С. 192]. Игрушек зверей, как таковых, на территории Сибири, видимо, вообще не было, так как любое скульптурное изображение зверя неизбежно приобретало у первобытного человека магический, нередко тотемичес-кий характер [Косарев В.Ф., 1984.
C. 194]. По мнению М.Ф.Косарева, в первобытном обществе, где человек верил в свое кровное родство с окружающим животным миром, было более логичным не изготавливать для игры звериные изображения, а перевоплощаться в зверей в процессе игры [Косаре М.Ф., 2003. С.82]. Этому существует множество примеров в этнографии. Так, чукотские дети складывают из камней воображаемые стада или, взявши в обе руки по ветке тальника с многочисленными развилками, обрезанными в виде оленьих рогов, воображают себя едущими на паре оленей и устраивают бег взапуски [Богораз
B.Г., 1901. С.48]. Гиляцкие дети играют в медведя, стараясь подражать тому, что проделывают взрослые на медвежьих праздниках. Один из мальчуганов представляет зверя со всеми его ухватками, а другие дразнят его, укрощают, водят - все как в действительности [Харузина В., 1912.
C.110].
Тем не менее, Л.Р.Павлинская выделяет у народов Сибири целый ряд игрушек в виде животных [олень, птица, медведь, конь, собака и крупный рогатый скот] [Павлинская Л.Р., 1988. С.229-233]. Однако, эти игрушки, как правило, представляют собой простые деревянные щепки или деревянные бруски. Например, Е.А.Алексеен-ко сообщает о кетах, что мальчики у них играли деревянными брусочками, изображающими оленей [Алексеенко Е. А., 1967. С. 168]. Среди детских игрушек большое место занимали бабки оленя, лошади, коровы, которые в игре, благодаря фантазии ребенка, воплощались в образы оленя, коня и других животных. У ненцев и нганасан оленями в игре служили зубы этого животного. Такие игрушки, по мнению Л.Р.Павлинской, отражают наиболее раннюю стадию игрушки, показывая, что изображение животного пришло в нее не сразу, что вполне согласуется с выводами В.Ф.Косарева. Более того, появившись в игрушке, изображение животного продолжало сохранять очень условный характер, и только с конца XIX в. плас-
тическая трактовка животных приобретает более конкретный характер, в чем проявляется становление нового мировоззрения, новой художественно-образной системы, развивающейся под влиянием русской культуры [Павлинская Л.Р., 1988. С.238]. Таким образом, предметы, которые могли служить в древности игрушками, чаще всего невозможно вычленить среди археологического материала.
Тем не менее, средневековые материалы Пермского Предуралья (в основном поселенческие) позволяют выделить ряд категорий предметов, которые с большой долей уверенности можно отнести к категории игрушек. Следуя классификации, предложенной этнографами, мы выделяем в этой категории 3 группы:
1гр уппа: звуковые [сенсорные] игрушки.
1 подгруппа: бубенчики, которые по материалам могильников можно отнести к детским принадлежностям. Разумеется, никто не отрицает, что бубенчики главным образом использовались в качестве оберегов, но, тем не менее, они в какой-то степени могли и забавлять маленького ребенка, поэтому их можно с полным правом отнести к разряду многофункциональных предметов.
2 подгруппа: т.н. брунчалки, представлены предметом в виде просверленной фаланги животного [?] с Рождественского городища.
Аналогичные предметы хорошо
известны в древнерусских древностях. Например, в Новгороде в слоях XI-XV вв. их собрано более трех десятков. Согласно этнографическим данным Западной и Восточной Европы - это детские музыкальные игрушки, которые являются аэрофонами, т.е. духовыми инструментами, издающими фырчащий звук при вращении на туго натянутых нитках [Поветкин 1990, с. 187]. По Далю В.И.: "Бурчала, брунчалка, какой-либо снаряд, производящий гул, бурчащий; казанок или папоротковая птичья косточка с просверленными двумя дырочками, на нитке, которую дети играют, закручивая и растягивая нитку [Даль 1880, с. 143]. По мнению В.И.Поветкина, в качестве брунчалки могли использоваться и деревянная палочка, и фруктовая косточка, и рыбий позвонок, и иные по форме мелкие кости животных, а не только тот их тип, который известен как наиболее характерный [Поветкин 1990, с. 188], и к которому относится брунчалка с Рождественского городища.
Можно только строить предположения, была ли брунчалка изначально детской игрушкой, или она первоначально находилась в ведении жрецов. Как любое иное зву-кообразующее приспособление, она вполне вероятно в народной традиции имела значение оберега, призванного отпугивать злых духов [Поветкин 1990, с. 188-189].
3 подгруппа: керамические яйца-погремушки.
2 группа: двигательные [моторные] игрушки.
Сюда можно отнести кости для игры в бабки.
3 группа: образные игрушки -куклы, игрушки, изображающие животных, дополнительные принадлежности для игры в куклы.
В материалах ряда средневековых памятников Пермского Предуралья (Рождественское, Анюш-кар городища, Чашкинское II селище) встречены керамические изделия в виде вытянутой пирамиды или конуса. Аналогий им в публикациях нами не найдено. Археологи, к которым мы обращались за консультацией по поводу этих предметов, с первого взгляда с уверенностью определяли их как ананьинские статуэтки, а, узнав, что они происходят из слоя поселений Х-ХШ вв., без сомнения относили их к культовым предметам. Возникала, правда, еще и версия, что эти предметы могли использоваться как подставки под сосуды при обжиге в гончарных горнах. Последняя версия казалась правдоподобной, учитывая, что наибольшая часть этих поделок происходит с раскопов, где были зафиксированы булгарские гончарные горны. Но несколько моментов заставляют опровергнуть эту версию: 1) все поделки выполнены лепным способом из глиняного теста с примесями, характерными для местной лепной керамики и имеют костровой или печной обжиг, если бы они использовались в гончарном ремесленном
производстве, то логичным было стандартные формы; 3) ряд пред-бы использование керамического метов имеет орнаментацию, кото-теста, характерного для булгарской рая воспринимается как обозначе-
Антропоморфные глияные основы для куколок 1-3,5 - Рождественское городище, 4- Анюшкар
гончарной посуды, и обжиг в горне; 2) предметы, используемые в ремесленном производстве, на наш взгляд, должны иметь более
ние одежды.
Версия о культовом назначении этих предметов также является весьма правдоподобной. Хорошо
известно, что характерной чертой культуры народов Северной Европы с глубокой древности являются изображения женщин из кости, камня, глины, дерева или ткани. Исследователи считают, что часть из них была связана с обрядами обретения и реализации женщиной функции воспроизводства и материнства. На это указывает отчетливая линия развития иконографического образа женщины в искусстве и верованиях этих народов [Кернер В.Ф., 2002. С. 122]. Прослеживая эту линию и классифицируя женские антропоморфные статуэтки, В.Ф.Кернер выделила тип скульптурных изображений женской фигуры, построенных по принципу "голова-туловище". Общим для них является отсутствие ног, в раде случаев голова изображена приостренной (Финляндия, Латвия, Южная Сибирь, Прика-мье-ананьино), лица женских изображений с территории Южной Сибири и Прикамья могут быть не проработаны, иногда встречаются знаки одежды (пояса, фартуки, нагрудники, украшения ушей и шеи), признаки пола зачастую отсутствуют [Кернер В.Ф., 2002. С. 124-130]. Мы специально выделили те характерные признаки, которые наблюдаются на глиняных фигурках со средневековых памятников Прикамья. Подобные "женские куклы", чаще всего создаваемые по древнему принципу "голова-туловище" (руки и ноги изображались редко), известны у многих народов в этнографическое время (обские
угры, хакасы, ненцы, южные алтайцы, чукчи, коряки и др.; по фольклорным данным такие изображения фиксируются у славян, саамов и др.). Обычно за основу куклы брался деревянный стержень, кость, жгут из ровдуги или тряпок, пучок соломы, антропоморфный облик придавался с помощью одежды [Кернер В.Ф., 2002. С. 130]. В старой этнографической литературе применительно к антропоморфным фигуркам, встреченным дореволюционными этнографами и путешественниками в детском инвентаре самоедов, вогулов, чукчей и др., употреблялось слово "кукла", в которое, вероятно, вкладывался смысл игрушки. В.Ф.Косарев предлагает критически отнестись к этому [Косарев В.Ф., 1984. С.193], поскольку т.н. "куклы" изображения являлись не игрушками, а покровителями женского плодородия. Выходя замуж, женщина уносила с собой свои "куклы" и прятала их в специальный мешок, хранившийся у изголовья постели, что считалось необходимым условием скорейшего и благополучного появления детей. По мнению чукчей, передача "куклы" постороннему лицу грозила нарушить плодородие семьи. Когда рождались дочери, мать давала им свои "куклы". Если "кукла" была одна, ее отдавали старшей дочери, а для остальных делали новые [Слюнин Н.В., 1895; Богораз В.Г., 1901. С.48]. Эти "куклы" имели культовый характер и для игры не исполь-
зовались. Кроме того, в культовой практике манси известны духи-покровители - пупыги, одна из категорий которых - антропоморфные изображения из дерева, ткани, металла или других материалов, одетые в одежду. Пупыги имелись у каждой семьи, они находились в особых зонах жилища или в определенных местах тайги. К пупыгам обращались за защитой и помощью, принося им жертвоприношения [Мифология манси, 2001. С.117-120]. Вполне вероятно, что в древности таких пупы-гов могли делать и из глины. Кроме того, в материалах селища Телячий Брод, которое датируется ХИ-Х1У вв., встречены каменные изделия, по форме напоминающие глиняные "статуэтки", которые с большей долей вероятности можно отнести к культовым предметам. Таким образом, этнографические материалы позволяют предполагать культовый характер глиняных "статуэток" со средневековых поселений Прикамья.
Но, с другой стороны, у большинства археологов уже вошло в традицию встретив артефакт, интерпретация которого вызывает затруднение, рассматривать его исключительно как культовый предмет. Попробуем поискать иное объяснение. В этом отношении интерес представляет сообщение Д.Т.Янович о куклах детей нижнеобских аборигенов. "Обские остяки и ямальские самоеды, - писала она в письме В.Харузиной, -делают своим детям... особые 2-
3-вершковые куклы (окань), которые представляют из себя в одежде некоторое подобие женщин, но без человеческих голов, туловища и конечностей, чтобы избежать сходства со священными изображениями, вырезанными в память усопших родственников со всеми деталями человеческого корпуса, хотя иногда и без рук, но всегда с отчетливой скульптурой лица. Лицо человеческое, даже грубо и едва-едва намеченное на бревне или палке, уже само по себе заслуживает уважения и почтения, так как ему, безусловно, есть в мире духов свой гомолог, и приделать его к кукле, играть же и забавляться - тяжким грехом. Чтобы избежать этого и все же дать выход удовлетворению естественного желания всякой девочки поиграть в материнство, употребляется вместо подобия человеческой головы верхняя челюсть утиного или тарпаньего клюва, которая пришивается к прямоугольному кусочку сукна, образующему "тело" куклы. Каждую куклу, не имеющую, таким образом, ни рук, ни ног, одевают в меховой халатик женского покроя (сах), сшитый из обрезков шкур, причем к утиному клюву иногда привешивается пара веревочных женских кос, за пазуху халата всовывается игрушечная детская люлька, но без ребенка" [Харузина 1912, с.129-130]. Аналогичные куклы с тем же названием известны у народов коми.
Комментируя письмо Д.Т.Янович, В.Харузина высказала пред-
положение, что "лишение главного признака человеческого изображения - лица (припомним, что в примитивном изображении бывают именно подчеркнуты характерные черты) лишает его в сущности жизни" [Харузина 1912, с. 130]. Ханты и манси считали, что кукла может ожить, если на ее лице изображены глаза. Если игрушка с глазами останется без присмотра или потеряется в лесу, в нее вселится злой дух и она превратится во вредоносное существо пэчак [Мифологическое время 2003, с.33]. У народов коми также черты лица кукол не детализировались, поскольку считалось, что изображение черт лица может оживить куклу и, тем самым, сделать её опасной для человека. Коми-пермяки считали, что если дети будут играть акань с глазами, "стоячими" как у колдунов, то могут сами ослепнуть или принесут в дом несчастье [Шарапов 2002].
Со временем голову куклы стали делать из туго свернутых кусочков ткани. А.Н.Рейнсон-Прав-дин, анализируя материалы по куклам хантов, манси и ненцев, также пришел к выводу, что первоначаль-
но головы кукол изготавливались из птичьих клювов, а куклы с головами из ткани появились под влиянием русской культуры [Рей-нсон-Правдин 1949, с.116]. У народов коми куклы акань также изготовлялись из тряпок. Лицо у кукол обозначалось белым либо светлым фоном, или разноцветными полосками ткани. Первоначальное значение коми-зырянского слова акань - "маленькая игрушечная сестренка, женщина". Ряд фразеологизмов, а также комплекс поверий и запретов, связанных с акань, свидетельствуют о традиционном соотнесении образа антропоморфной игрушки с представлениями о душе-тени или двойнике человека. В восприятии взрослых некоторые детские игры с акань считались пророческими. Например, у обских угров в том, как сложится жизнь акань, угадывалась судьба хозяйки [Мифологическое время 2003, с.33]. По поверьям коми, игры девочек с тряпичными куклами влияли на их будущее семейное счастье и плодовитость. У коми-зырян говорят, что у девочки, которая в ходе игры раздает своих акань подругам, не будет семейного счастья и благополучия. Считалось, что по характеру детских игр с акань можно предсказать предстоящие изменения не только в жиз-
1_1_
Антропоморфная фигурка из Запосельского поселения, VII- VIIIвв.
ни ребенка, но и всей семьи: "если дети играют в похороны и закапывают с причитаниями кукол на углу дома - значит, в этой семье скоро кто-то умрет". У каждой девочки количество тряпичных акань в игрушечной семье, как правило, соответствовало количеству членов реальной семьи ребенка. Но при этом, акань никогда не давали собственные имена членов семьи, что было обусловлено стремлением обезопасить живых людей от установления возможной связи с судьбой игрушечного двойника и, тем самым, исключить возможность сглаза и порчи. Родители, наблюдая за изготовлением девочками тряпичной одежды
но, что после проведения традиционной игры "похороны акань" дети впоследствии никогда не извлекали её из земли, мотивируя это тем, что, играя с такой акань можно навлечь на себя беду [Шарапов 2002].
Куклы акань изготавливались и обряжались в специально сшитые одежды со всей серьезностью, поскольку им предстояло играть серьезные роли родителей и детей, жениха и невесты, хозяев и гостей. Детские куклы жили взрослой жизнью, а сами "водящие" незаметно переключались с игры в люльку на заботы о младших братьях и сест-I, pax, с шитья маленьких
I сахов на обработку боль-^ \\ ШИХ ШКуР' Акань " еще
'1' Р ■'та игра, но уже обряд [Ми-
i- у
для кукол, а, нередко, участвуя в этом Кукла-аканъ(поА.В. процессе и в самой Головневу)
игре, строго следили за тем, чтобы акань шилась только из обрывков новой ткани, ни в коем случае нельзя было использовать лоскутки от одежды, которая кем-либо носилась. По поверьям коми-зырян одежда, "пропитанная запахом живого человека", является его вудж?р (тенью). Считается, что, закопав в землю куклу, одетую в такую одежду, можно наслать неминуемую болезнь или даже гибель на её реального "двойника". Примечатель-
j | фологическое время 2003,
Л.Р.Павлинская, анализируя образную игрушку сибирских народов, пришла к выводу, что к наиболее архаичному типу относятся куклы, основу которых составляют косточки животных, птиц и птичьи клювы. Куклы из оленьих бабок существовали у нганасан, долган и эвенков. К ним примыкают куклы якутов, основу которых составляли коровьи бабки. Ненецкие куклы и куклы северных хантов, головки которых сделаны из птичьих клювов, образуют самостоятельную группу. Исполь-
зование для создания основы куклы, которая обозначала тело и голову человека, косточек животных, птиц и птичьих клювов, по мнению Л.Р.Павловской, выражает идею единства происхождения
писала, что голые бабки в игре могли изображать оленей, коней или собак, но бабки с повязанными лоскутками ткани представляли только человека [Василевич Г.М., 1927. С.ЗО]. Следовательно,
КЬкм
■N»19187/36»
Анюшкир №31/200
РГ91-4/832
ДТ с.372 куль
улммкярскос селтцс
1 (с {
к *
6/436
^г)
РГ90/142
АII юшка/1
Анюшкир М 293/2745
Антшкап М 432/9464
• С ,
рг91-4/1930 I-1-1_I
Игрушечные сосудики
всего живого на земле, отражая тесную связь человека и зверя с матерями прародительницами, которые представлялись в образах животных и птиц, а позднее - в образе женщины-зверя или женщины-птицы [Павловская 1988, с.241-242]. Косточка или птичий клюв становились куклой и приобретали значение человека, если на них появлялся кусочек ткани или одежда. Так, Г.М.Василевич
первое, что отделяло в игрушках "человека" от "животного", являлось не создание антропоморфного образа, а введение материала, созданного человеком.
В куклы девочки играли в возрасте 7-13 лет. Куклы окань делились по одежде и размерам на детей, женщин и мужчин. Куклы, изображающие маленьких детей, помещались в игрушечную берестяную колыбель. К игре в куклы
относился целый комплекс других предметов: маленькие сумочки и мешочки для хранения кукольного имущества, подушки и одеяльца, разнообразная утварь, кукольные платки. В быту взрослых все эти предметы делали женщины, которые с раннего детства прививали своим дочерям навыки изготовления одежды и утвари [Федорова Е.Г., 1988. С.88]. А.Н.Рейн-сон-Правдин пишет, что "по игрушкам девочки, по качеству ее ранних работ жених судил об умении невесты. Считалось, что девочка, умеющая хорошо делать игрушки, будет в будущем хорошей
и V ч* || гТч
хозяйкой и мастерицеи [Реинсон-Правдин А.Н., 1949. С. 123].
В связи с данными этнографии, В.Ф.Косарев делает вывод, что найти игрушку-человека (куклу), даже если она существовала в древности, археологически почти невозможно, так как лицо ее было лишено человеческих черт, равно как и тело, а сама она изготовлялась из быстро разрушающихся мягких органических материалов [Косарев В.Ф., 1984. С. 194].
Л.Р.Павловская обращает особое внимание на сообщение исследователей, что у некоторых народов Сибири дети лепили игрушки (в частности, фигурки животных) из глины и теста (хлебного мякиша). Этот материал не являлся традиционным ни для культуры данных народов в целом, ни для производства остальных игрушек. Изготовление изображений животных из глины и теста извес-
тно у многих земледельческих народов [Динцес Л.А.,1936. С. 14], а также у ряда неземледельческих народов, где эта практика являлась частью обрядовых комплексов, связанных с представлениями о первоначальном созидании жизни, плодородии и воспроизводстве всего живого [Фрезер Д., 1985. С. 17-28]. Например, у обских угров существует миф о создании человека из глины; считается, что когда человеку жарко, и из его кожи выступает вода, - это сохнет от жары глина [Мифологическое время 2003, с. 19]. Воспоминания о бытовании некогда глиняных кукол акань сохранились в коми-зы-ряском фольклоре. Примечательно, что в сказках процесс изготовления глиняной акань выступает метафорой зачатия ребенка. [Ср. коми-зырянское детское название глиняных игрушек сёй папу "глиняная вульва, глиняный пирожок"]. При этом в фольклорных текстах акцентируется внимание на кратковременности существования соломенных, берестяных и глиняных акань. В коми-зырянском языке метафорическим сравнением с глиняной акань подчеркивается нерешительность и бесхарактерность человека (Ср. сёй монь "глиняная сноха", сёй морт "глиняный человек") [Шарапов В.Э., 2002].
Таким образом, найденные на средневековых памятниках Пермского Предуралья глиняные "статуэтки" вполне могут являться куклами, предназначенными для веч-
ной игры "дочки-матери" [Крыла-сова, 2004].
В комплекс предметов, использовавшихся в той же игре, входили миниатюрные копии керамических сосудиков, неумело вылепленные маленькими пальчиками (отпечатки пальцев, четко просматривающиеся на не заглаженной поверхности изделий, принадлежат детям лет 5-6). Отметим, что при изготовлении этой игрушечной "посудки" дети в процессе игры постигали премудрости гончарного мастерства (особенности приготовления керамического теста, формовки сосудов, обжига и пр.) [Крыласова, 2001].
Таким образом, не смотря на пессимистическое предположение М.Ф.Косарева, нам, по-видимому, удалось обнаружить в археологических материалах не только игрушки-куклы, но целый комплекс предметов для игры в "дочки-матери", имевшей важнейшее значение в процессе подготовки девочек к их будущей роли хозяйки и матери.
Что касается игрушек мальчиков, то пока только один предмет - небрежно изготовленный, заглаженный со всех сторон костяной наконечник стрелы с Рождественского городища мы можем предположительно отнести к игрушкам. Однако не приходится сомневаться в ом, что упомянутые мальчишеские игры, зафиксированные этнографами на Урале и в Западной Сибири, существовали и в Прикамье в эпоху средневековья.
Позднее, с приходом на территорию Пермского Края русского населения, традиции продолжали сохраняться примерно такие же. В играх дети копировали свою будущую жизнь, а зачастую и оказывали посильную помощь взрослым. Об этом свидетельствуют представленные в Музее археологии и этнографии Прикамья коромысло и прялка, которые, судя по миниатюрным размерам, предназначались для детей не старше 7 лет.
Однако не стоит думать, что взрослые поощряли у детей "полезные" в плане обучения игры. С любовью вырезанные, украшенные росписью, обитые тканью салазки, предназначенные для катания с гор, свидетельствуют, что родителей радовали и простые детские забавы.
