CC BY
65
В. Л. Xмыле в
ИДЕОЛОГИЯ КАК ТЕОРИЯ СОЦИАЛЬНОГО БЫТИЯ
Кратко обозначена ситуация, сложившаяся в науке и философии относительно роли идеологии в современном обществе. Цель статьи - показать, что, несмотря на распространенное мнение о «конце идеологии», ее вытеснении политическим пиаром и рекламой, данное явление способно функционировать в современном обществе в своем классическом виде - в форме гуманитарного знания.
Актуальность исследования феномена идеологии определяется комплексом социально-политических и эпистемологических оснований.
К категории первых принадлежит продекларированная российским государством программа институализации общенациональной идеологии. Очевидно, что появление такой программы на рубеже XX-XXI вв. стало выражением изменившейся роли государства в обществе, обозначило существующий баланс границы частного и общественного и дало основание для широкого обсуждения возможных изменений в характере отношений между «надстройкой» российского общества и его «базисом». Следует также отметить, что неотъемлемым элементом первоначального этапа реализации указанной программы стал обращенный к социально-гуманитарному знанию государственный заказ на разработку новой идеологии.
К эпистемологическим факторам актуализации идеологии относится резонанс, который означенная ситуация вызвала в той части отечественной гумани-таристики, теоретические интересы которой лежали в области изучения социально-философских и политологических проблем.
Выделяя ключевые признаки разрабатываемой идеологии, теоретики и политики зачастую исходят из диаметрально противоположных представлений. Обозначим некоторые из них.
В последнее десятилетие XX в. наиболее заметным было стремление правящей части российской политической элиты увидеть контуры национальной идеологии через призму американской версии либерализма и прагматизма. Сколь непонятное, столь и далекое российскому массовому сознанию, такое стремление стало современником эпохи «первоначального накопления» капитала с присущими ему радикальными лозунгами: «Помоги себе сам!», «Никому не верь и ничего не бойся!», «Обогащайтесь!» и пр. В настоящее время либеральные адепты американизации, не сильно утруждая себя разработкой теоретических основ российского либерализма, выступают с призывами радикальной перестройки российского законодательства по образу и подобию американского, всеми силами ратуют за включение России в инициируемые Западом глобализационные процессы.
Некоторые представители отечественной гуманита-ристики не оставляют надежд на возрождение коллективистских настроений как фундамента для выработки адекватной современному российскому контексту интегративной идеологии. Характерным признаком последней должно быть органическое сочетание как либеральных, так и социалистических элементов. Складывается впечатление, что в значительной степени связан-
ные с исторической ретроспективой, такие интенции способны найти поддержку лишь у определенной части российского общества, а потому не могут претендовать на статус общенациональных. В этом заключается их родство с либеральными проектами.
Наряду с названными, в последние годы получили распространение взгляды, идейной основной которых выступает представление о единстве идеологии с общечеловеческими ценностями, толерантностью и патриотизмом. Ядром этой идеологии должны быть такие ценности, как общее отечество, социальная справедливость, достоинство человека и страны.
Какими бы ни были предлагаемые схемы, очевидно, что конструируемая идеология должна сочетаться с традициями общества, способствовать его модернизации, выступать действенным средством предупреждения экстремизма во всех его проявлениях, поддерживать политический статус-кво и, таким образом, обеспечивать существование российской государственности как таковой в условиях открытого и взаимозависимого мира.
Между тем, несмотря на продолжительные по времени усилия специалистов-гуманитариев, искомая цель до сих пор не достигнута. Последнее можно назвать ошибочным, пожалуй, лить в том случае, если в качестве примера общенациональной идеи признать объявленную в 2000 г. Президентом России программу удвоения валового внутреннего продукта к 2010 г.
Призванная сфокусировать общество на ускорение экономической динамики, такая программа с самого начала породила всплеск критических замечаний со стороны значительной части научного и политического сообщества в первую очередь своей аналогией с иллюзорными проектами советской эпохи - объявленной Н.С. Хрущевым программой построения коммунизма к 1980 г. или обещанием М.С. Горбачева предоставить каждой советской семье отдельную квартиру к 2000 г. Не вызывает сомнения, что вызванные к жизни идеологами партийно-политической элиты тогдашнего СССР, данные проекты обосновывали формационный, фактически безальтернативный характер общественного развития, а также рисовали далекий от реальности социально ориентированный образ советской экономической и политической системы. В настоящее время они предохраняют от попыток подмены политики, основанной на критериях экономической эффективности, практикой политического популизма.
Таким образом, попытки разработать общенациональную идеологию пока оказались безрезультатными. Между тем указанная ситуация все активнее про-блематизируется в политологии и философии, порождая нарастающий поток публикаций. Не претендуя на
их обзор, отметим одну, с нашей точки зрения, характерную тенденцию последних лет. Речь идет о том, что одновременно с поиском адекватной российскому контексту идеологической модели наблюдается популяризация взглядов, в основании которых лежит скепсис не только относительно будущего общенациональной идеологии в России, но и самой возможности существования идеологии как таковой в современном, фрагментированном обществе.
Следует отметить, что истоки таких воззрений восходят еще к 1950 - началу 1960 гг. Считается, что первым об этом заговорил А. Камю, а в 1962 г. Р. Арон опубликовал книгу «Опиум интеллектуалов» [1], в которой и была сформулирована подхваченная некоторыми современными исследователями идея о «конце идеологии».
В настоящее время означенные умонастроения переплелись с рассуждениями о вытеснении идеологии политическим пиаром и рекламой. Нередкой становится позиция, согласно которой принципиальным отличием последних от идеологии выступает их генерирующая роль в процессах складывания мифических образов, «имиджей» действующих политиков. Кроме того, пиар и реклама ориентированы не столько на долгосрочную перспективу, сколько на короткий период проведения предвыборных кампаний. Характерно, что взгляды иного рода зачастую попадают в разряд теоретических заблуждений, причины которых коренятся в неадекватном восприятии сложившихся к настоящему времени реалий постиндустриального общества, генерализирующей характеристикой которого все чаще выступает растущая индивидуализация человеческого бытия [2. С. 4-19].
В этой связи интересно посмотреть, насколько обоснована данная точка зрения и существуют ли такие сферы общественной жизни, в которых идеология способна на полноценное существование и реализацию конструктивных функций.
Ретроспективно легко увидеть, что в этимологическом смысле понятие идеологии родственно древнегреческому слову «наука о мысли». Предполагаемая связь с античной традицией, однако, не уберегла его от забвения или произвольного толкования - теоретические метаморфозы данного понятия длились не одно столетие, на протяжении которых оно неоднократно меняло свое содержание.
В новоевропейской традиции сложилось несколько его интерпретаций. Одна из них связана с именем К. Манхейма и его книгой «Идеология и утопия» [3. С. 7-260]. Как известно, К. Манхейм полагал, что каждый класс обладает собственными познавательными возможностями, детерминированными его положением в обществе, национальностью и профессиональным опытом. Важнейшим свойством такого познания выступает фиксация частичной реальности, не тождественной объективной истине. Принципиальным условием получения истинного знания у К. Манхейма выступала классовая непринадлежность исследовательской группы. К таковой К. Манхейм относил интеллигенцию.
Другой подход к осмыслению идеологии сформулирован К. Марксом и Ф. Энгельсом в книге «Немецкая
идеология» [4]. Согласно воззрениям классиков теоретического социализма, идеология - это политическое мышление, формируемое в интересах определенных групп общества. Идеология для К. Маркса и Ф. Энгельса - это прежде всего «ложное сознание», иллюзорное восприятие социального бытия. Помещая в основание идеологии негативный смысл, К. Маркс и Ф. Энгельс противопоставляли ей научное знание, целью которого должна быть борьба против идеологии.
В 20-30-х гг. XX в. отношение к идеологии еще более радикально трансформировалось - теперь данным понятием охватили сложившиеся в тот период тоталитарные практики индоктринации и мобилизации, и «идеологии прочно оказались за границей приемлемого в политике» [5. Р. 8]. Следует отметить, что в течение всего XX столетия к идеологии относились как к обману и способу политической манипуляции массовым сознанием.
Между тем в своем классическом, античном значении понятие идеологии впервые в новоевропейской традиции предстало в трудах французского просветителя, философа, экономиста, участника Великой французской буржуазной революции Антуана Деспота де Траси (Destutt de Tracy Antoine-Louis-Claude). Его программным произведением принято считать книгу «Элементы идеологии» (Elements d’ideologie) [6]. Известно, что работа над ней в общей сложности заняла у него пятнадцать лет (1801-1815), охватив, таким образом, период самой революции, а также эпохи Наполеоновских войн. Понятно, что события, современником которых довелось стать А. Деспоту де Траси, оказали определенное влияние на концептуальное построение, выбор теоретической парадигмы, выводы, язык и манеру изложения контекста. Следует признать, что его работа, первая в своем роде, в значительной степени шла методом проб и ошибок, оказывала некоторое влияние на процессы общественно-политической жизни, подвергалась верификации многочисленными институтами политической системы тогдашней Франции. Важно при этом, что социально-политические условия не изменили принципиальной приверженности А. Дестюта де Траси античному дискурсу идеологии, встраивавшему последнюю в контекст эпистемологии как форму теоретического знания о природе человеческих идей.
Использование нами категории дискурса представляется целесообразным, т.к. позволяет обновить язык описания и исследовать новые грани нашей проблемы. Попытаемся конкретизировать содержание данного понятия. В этимологическом плане оно восходит к латинскому слову «discursus», буквально означающему «разбегание, бег в различных направлениях». Уже на заре своего существования дискурс приобрел несколько толкований, в дальнейшем его смысловое содержание еще более дифференцировалось. Например, в позднеантичной латыни встречалось такое значение, как разговор или беседа. В Средние века - это объяснение, довод, аргумент и, наконец, логически стройное рассуждение. В Новое время в европейских странах этим словом стали именовать научные размышления.
В современной исследовательской литературе данное понятие встречается в самых разных интерпретациях. Это объясняется тем, что конкретное значение дискурса определяется в контексте существующих подходов к изучению языка и языковой деятельности, а также неодинаковым значением этого слова в различных языках. Из всего существующего многообразия определений дискурса мы, в контексте нашей темы, выделили точку зрения известного французского исследователя П. Серио. «Термин «дискурс», - пишет П. Серио, - часто употребляется для обозначения системы ограничений, которые накладываются на неограниченное число высказываний в силу определенной социальной или идеологической позиции. Так, когда речь идет о «феминистском дискурсе» или об «административном дискурсе», рассматривается не отдельный частный корпус, а определенный тип высказывания, который предполагается вообще присущим феминисткам или администрации» [7. С. 27]. Таким образом, понятие «дискурс» означает предзадан-ность текста, фиксирует его специфическую позицию в общесмысловом пространстве.
Взяв в качестве исходного тезис о том, что знания происходят из ощущений, А. Дестют де Траси утверждал, что «идеология» - это учение об идеях. Необходимость изучения последних была для него очевидна, ибо таковая вытекала из самой природы исторической эпохи, суть которой выражалась в разрушении остатков феодализма в Европе и утверждении принципов свободной конкуренции. Разрабатывая собственный идеологический дискурс, мыслитель отнюдь не без оснований рассчитывал на понимание со стороны лидеров «третьего сословия». Ведь победившей буржуазии, с ее утилитарным отношением к личности, описанный А. Деспотом де Траси подход к изучению человека как главного элемента капиталистического производства мог послужить эффективным средством умножения ее собственных капиталов. Действительно, знание механизмов человеческого мышления, умение диагностировать и использовать полезные качества человека и ныне являются неотъемлемыми условиями выживания в конкурентной среде.
Но в начале XIX в. интересы французской буржуазии лежали в несколько иной плоскости - ее интересовали не столько долгосрочные, сколько ближайшие, тактические задачи. К таковым в первую очередь относилось получение инструментов для завоевания, удержания и использования власти. «Само возникновение идеологии, - отмечал А.И. Соловьев, - относится к тому историческому периоду, когда третье сословие в Европе «пошло» в политику и попыталось использовать государственную власть для достижения своих интересов» [2. С. 16]. Очевидно, что именно краткосрочный политический интерес в то время определял отношение буржуазии к гуманитарной науке вообще и к идеологии в частности, а идеологический дискурс А. Деспота де Траси вряд ли прямо соответствовал духу политического момента. Об этом, в частности, свидетельствует негативное отношение Наполеона Бонапарта как к самому А. Деспоту де Траси, так и к его единомышленникам и ученикам.
Мыслитель в свою очередь полагал, что изучение идей поможет решить глобальные задачи, а следовательно, не может быть сведено к обслуживанию интересов конкретной политической группировки. Это изучение важно потому, что оно позволит установить твёрдые основы для экономики, политики, этики и воспитания. Таковыми должны быть принципы, опирающиеся на категории свободы, морали, справедливости и социального партнерства. Конкретизируя предмет, цель и ожидаемые результаты изучения идей, А. Дестют де Траси полагал, что «идеология как наука об идеях сможет исследовать природу человеческого мышления и сказать, что есть правда, а что ложь, обеспечить адекватное восприятие действительности и выявить реальные нужды людей, разрешив, таким образом, все проблемы общества» [8. С. 45].
Сами же идеи, согласно А. Деспоту де Траси, тесно связаны с врожденными способностями человека -фактическими основаниями идей. Мыслитель вычленил четыре такие способности: 1) чувства (дают человеку познание внешнего опыта через ощущения); 2) память (фиксирует возможность воспроизведения прошлого опыта); 3) суждения (высказывания) и 4) воля (открывает человеку существование Другого и проявляется в сопротивлении, которое воздействует на человека в процессе его взаимодействия с материей.
Понятно, что отнесение человеческих способностей к врожденным основаниям психики означало их коррелят с понятием таланта. Однако одно не может быть сведено к другому - ведь и животное обладает, например, чувствами и волей, но оно лишено таланта. Имея отношение исключительно к человеческой природе, талант встраивается в систему способностей человека, но не выходит за их пределы. Являясь прямым продолжением способностей, он не может выступать их основанием. При этом развитие способностей может стать основой для возникновения таланта.
У А. Деспота де Траси способности выступают в виде системы взаимосвязанных элементов. Являясь имманентно присущими человеку, они представлены в нем в неодинаковой степени и, отвечая за разные функции, имеют общее предназначение - обеспечение способности человека исследовать окружающую его материальную реальность и преобразовывать ее в соответствии со своими интересами. Баланс элементов обеспечивает все многообразие индивидуальных черт личности, задает вектор интеграции человека в общество, определяет его место в социальной иерархии. В гносеологическом аспекте иерархия способностей -это своеобразная система координат, помогающая ориентироваться в предметно-объектном пространстве и многообразии исследовательских практик.
Следует отметить, что в практическом плане идеи
А. Деспота де Траси смогли воплотиться в образовательных практиках. Организованное им специальное учебное учреждение было нацелено на выявление талантов уже в детском возрасте и способствовало ориентации детей в соответствии с их наклонностями к будущим профессиям. Одним уготавливалась карьера в науке, другим - в политике, третьим - в ремесленных мастерских.
В современной гуманитаристике сложилось устойчивое представление о том, что А. Деспот де Траси предложил оригинальный подход к изучению человека в контексте его отношений с экзистенциальной реальностью. Объектом такого подхода становился собственно человек, предметом - человеческое сознание, материализованное в языке и поведении. «Тогда, - отмечал французский исследователь О. Ребуль, - “идеология” была практически синонимом научного анализа способности мыслить и противопоставлялась в этом смысле “метафизике” и “психологии”. При своем происхождении, таким образом, идеология означала позитивное знание, т.е. примерно полную противоположность тому, что это понятие означает сегодня» [9. С. 21].
Следует отметить, что дискурс идеологии А. Дес-тюта де Траси был во многом созвучен тенденциям развития самой гуманитарной науки. Ведь именно в XIX в. в ней начинают происходить принципиальные изменения, позволяющие говорить о ее сближении с идеологией. Напомним, что если в Средние века европейская гуманитарная мысль была подчинена интересам католической церкви, то в XIX в. ситуация коренным образом изменилась - промышленная революция вызвала к жизни потребность изучения полезных качеств человека с целью их практического использования в системе индустриального производства. Принципиально новыми стали не только цели, но и методы научного исследования - в качестве таковых все чаще становились подходы, заимствованные из физики и математики. Российский философ
B.C. Степин в этой связи отмечал, что современные гуманитарные науки конституировались «в XIX столетии, когда в культуре техногенной цивилизации
отчетливо оформилось отношение к различным человеческим качествам и социальным феноменам как объектам управления и преобразования» [10. С. 38].
Следует отметить, что в настоящее время значение идеологии как когнитивной системы непрерывно возрастает. Это выражается в заметном увеличении числа прикладных исследований, связанных с изучением общественного мнения, выяснением позиций различных групп населения и прогнозированием их поведения в социально-политической жизни. «Идеологии, - отмечал голландский исследователь Т.А. Ван Дейк, - являются базисными системами социального познания, общими для членов конкретных социальных групп, создаваемых в результате релевантной селекции социокультурных ценностей и организованных с помощью идеологической схемы, которая представляет собой форму самоидентификации конкретной социальной группы. Кроме социальной функции поддержания интересов социальных групп, идеологии выполняют когнитивную функцию организации социальных репрезентаций (установки, знания) данной социальной группы и, следовательно, косвенно контролируют относящиеся к этой группе социальные практики, а значит, и речевую деятельность входящих в нее индивидов» [11. Р. 248]. Таким образом, идеология в современном обществе может быть осознана как своеобразный общественный концепт, отражающий структуру и многообразие социального бытия и помогающий диагностировать и прогнозировать процессы социальной динамики. Представляется, что именно в таком виде идеология несет в себе конструктивный потенциал и обладает социальной перспективой.
ЛИТЕРАТУРА
1. Aron R. The Opium of the Intellectuals. Translated by Terence Kilmartin. N.Y.: Norton, 1962. 287 p.
2. Современные тенденции развития символического пространства и политики и концепт идеологии (материалы дискуссии) // ПОЛИС. 2004. № 4.
3. Манхейм К. Идеология и утопия // Манхейм К.. Диагноз нашего времени / Пер. М.И. Левиной и др.; Ред. и сост. Я.М. Бергер и др. М.,
1994.
4. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные сочинения: В 9 т. Т. 2. М.: Политиздат, 1985. 509 с.
5. Freeden М. Editorial: Political ideology at century’s end // J. of Polit. Ideologies. Oxford, 2000. Vol. 5, № 1.
6. Destutt de Tracy A.L.C. Elements d’ideologie: ideologic proprement dite. Partie I, Ideologie. Paris: Courcier, 1997. 416 p.
7. Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса / Пер. с фр.; Общ. ред. и вступит, статья П. Серио, предисл. Ю.С. Степано-
ва. М.: ОАО «Прогресс». 1999. 367 с.
8. Брандес М.Э. Идеология и миф: общие черты // Политическая наука. Политическая идеология в современном мире. 2003. № 4.
9. Ребуль О. Язык и идеология. М.: ИНИОН, 1997. 279 с.
10. Степин B.C. Генезис социально-гуманитарных наук (философско-методологические аспекты) // Вопросы философии. 2004. № 3.
11. Dijk Т.А. van. Discourse, semantics and ideology // Discourse and society. 1995. Vol. 6, № 2.
Статья представлена кафедрой культурологии и социальных коммуникаций гуманитарного факультета Томского политехнического университета, поступила в научную редакцию «Философские науки» 30 мая 2005 г.
