CC BY
108ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
И.Д. Джохадзе
ИДЕИ РАННЕГО ПИРСА И ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ В США
Аннотация. В статье рассматриваются философские идеи Ч. С. Пирса, содержащиеся в его ранних журнальных публикациях. В 1868-1869 гг. мало кому известный тогда американский логик, математик и естествоиспытатель выступил с критикой рационализма Декарта и классического сенсуализма, выдвинул ряд теоретических положений, ставших краеугольными для традиции прагматизма. В частности, ранний Пирс оспаривает картезианский принцип сомнения как отправной точки философствования и одновременно отвергает эпистемологический «миф» о долингвистическом непосредственно-достоверном знании, не обусловленном каким-то другим (предшествующим) знанием. Всякая мысль, утверждает Пирс, предвосхищая семиотический, лингвистический, историцистский и прочие «повороты» западной философииХХв., обозначает то, что мыслилось в предыдущей мысли; каждая модификация сознания — внимание, ощущение и понимание — представляет собой вывод (inference). Эпистемологическому субъективизму и индивидуализму философской традиции, восходящей к Декарту, будущий классик прагматизма противопоставляет идею «сообщества исследователей» (подчеркивая тем самым социальный, коллективный характер научного знания), а истину определяет как «верование, которому суждено получить окончательное согласие тех, кто занят исследованием». Спустя 150 лет после выхода в свет сочинения раннего Пирса прочитываются и интерпретируются историками философии совсем иначе, чем современниками мыслителя, едва удостоившими их внимания. Можно с определенностью утверждать, что эти работы знаменуют начало «классического периода» в развитии американского прагматизма. Ключевые слова: прагматизм, Пирс, Декарт, сомнение, интуиция, индивидуальное сознание, сообщество исследователей, фаллибилизм, невыводное знание, феноменализм.
I.D. Johadze
THE IDEAS OF EARLY PIRS AND THEIR VALUE FOR THE DEVELOPMENT OF PHILOSOPHY IN THE USA
Summary. The article discusses the philosophical ideas of C. S. Pierce contained in his early journal publications. In 1868-1869 the American logician, mathematician and naturalist, who was little known at that time, criticized Descartes rationalism and classical sensationalism, put forward a number of theoretical positions that became the cornerstone of the tradition of pragmatism. In particular, the early Pierce disputes the Cartesian principle of doubt as the starting point ofphilosophizing and at the same time rejects the epistemo-logical «myth» of prelingualistic, authentic knowledge, not conditioned by any other (prior) knowledge. Any thought, Peirce argues, anticipating the semiotic, linguistic, historicist and other "twists and turns" of the Western philosophy of the twentieth century, denotes what was thought in previous thoughts; each modification of consciousness — attention, sensation, and understanding — represents a conclusion. The future classic ofpragmatism opposes the idea of a "community of researchers" to epistemological subjectivism and individ-<u ualism of a philosophical tradition that goes back to Descartes (thus emphasizing the social, collective nature ^ of scientific knowledge), and defines truth as "a belief that is destined to get final agreement from those who S are engaged in research". 150 years after the publication, the works of early Pierce are read and interpreted ^ by historians ofphilosophy in a completely different way than contemporaries of the thinker, who barely honored them. It can be stated with certainty that these works mark the beginning of the "classical period" in the © development of American pragmatism.
Key words: pragmatism, Pierce, Descartes, doubt, intuition, individual consciousness, community of researchers, fallibilism, non-exulsive knowledge, phenomenalism.
Зарождение прагматизма как направления философской мысли обычно связывают с деятельностью «Метафизического клуба» — сообщества философов и ученых, возникшего в Кембридже (Массачусетс) в 1872 г. и просуществовавшего до 1875 г. Считается, что решающее значение для становления прагматистской традиции имели работы Ч.С. Пирса, в частности его публикации в журнале «Popular Science Monthly» — «Закрепление верования» (1877) и «Как сделать наши идеи ясными» (1878), особенно вторая статья, где дается формулировка «максимы прагматизма». С другой стороны, если отсчитывать от известной лекции У. Джеймса в Калифорнийском университете Беркли (1898), в которой понятие «прагматизм» было впервые употреблено в современном философском значении, возраст традиции оказывается не столь почтенным. Впрочем, сам Джеймс, отдавая должное гению Пирса как интеллектуала-новатора, настоящими (хотя никем и не признанными в этом качестве) философскими провозвестниками прагматизма считал Сократа и Аристотеля [15, с. 50], а его британский коллега Ф.К.С. Шиллер восторгался софистами классической Греции, в особенности Протагором [33, с. 181-196].
Итак, все зависит от смелости историка мысли и его «дальнозоркости». Если согласиться с Джеймсом и Шиллером, то пресловутый «прагматический поворот» в западной философии можно датировать V-IV вв. до н.э. Однако и остальные направления и традиции философской мысли, в таком случае, ничем не должна уступать прагматизму! Взять хотя бы популярную во второй половине ХХ — начале XXI в. лингвистическую философию. При желании можно свести ее и к Платону [см., например: 13], и к Фоме Аквинскому [21], и к Пьеру Абеляру [16]. Можно также считать несомненным, что философия жизни, феноменология и экзистенциализм возникли задолго до Ф. Ницше, Э. Гуссерля и М. Хайдеггера, а первым «аналитическим философом» был все тот же Аристотель [2].
Если придерживаться более «консервативного» подхода к истории философии, избегая анахронизма и расширительных толкований философской традиции, то можно с достаточной определенностью утверждать, что возраст американского прагматизма — 150 лет. Почему не меньше [см.: 1] или больше [см.: 38; 10; 34]?
Дело в том, что в 1868-1869 гг. в американском «Журнале спекулятивной философии» были опубликованы три статьи начинающего математика, логика и философа Чарльза Сандерса Пирса — по отзыву Уильяма Джеймса, «исключительно смелые, запутанные и неясные» тексты [25, с. 292], в которых мало кому известный тогда автор выступил с критикой рационализма Декарта и выдвинул ряд идей, ставших фактически краеугольными для прагматистской традиции. Сегодня эти работы прочитываются и интерпретируются историками философии совсем иначе, чем современниками Пирса, едва удостоившими их внимания. Именно они, по мнению ряда исследователей-американистов, знаменуют начало «классического периода» в развитии прагматизма.
Какие же идеи, сформулированные основоположником прагматизма в конце 1860-х гг., оказались столь значимыми для американской философии ХХ и XXI веков?
В статье «Некоторые последствия четырех неспособностей»1 Пирс оспаривает картезианский принцип сомнения как terminus ad quem философствования. «Мы должны начинать не с сомнения, — говорит он, — а со всех тех предрассудков, которые у нас в действительности имеются, когда мы приступаем к изучению философии. Эти предрассудки нельзя развеять какой-либо максимой, потому что это такие вещи, сама возможность сомневаться в которых не приходит нам в голову. Исходный всеобъемлющий скептицизм будет просто самообманом» [CP 5.265]2. Пирс, конечно, не отрицает законности (и даже в определенных ситуациях неизбежности) сомнения, но лишь подчеркивает, что оно должно быть психологически мотивированным и эмпирически оправданным, т. е. иметь конкретное положительное основание. Такое сомнение (всегда связанное с заминкой в привычном способе рассуждения или образе действий) ставит нас перед проблемой (теоретической или практической), для решения которой выдвигается гипотеза.
1 «Some Consequences of Four Incapacities» [24]. Этой работе предшествовала статья «Questions Concerning Certain Faculties Claimed for Man» [23]. Последней публикацией цикла была статья «Grounds of Validity of the Laws of Logic: Further Consequences of Four Incapacities» [22].
2 Здесь и далее при цитировании произведений Пирса ссылки в скобках относятся к тому и номерам параграфов издания: Collected Papers of Charles Sanders Peirce / Ed. by C. Hartshorne, P. Weiss, A. W. Burks. Cambridge: Harvard University Press, 1931-1958 (сокр.: СР).
Из этой гипотезы мы дедуктивно выводим следствия, подвергаемые экспериментальной проверке. Полученное нами знание неабсолютно и погреши-мо, нуждается в постоянной коррекции, уточнении, развитии. Не существует таких безусловных истин, которые не могли бы быть опровергнуты в ходе дальнейших исследований и экспериментов, считает Пирс. Однако фаллибилистская установка, принимаемая without reserve, не мешает ему оставаться противником скептицизма: «Всякому познанию противостоит непознанная, но познаваемая реальность» [CP 5.257]; «Нет ничего, что мешало бы нам постигать внешние вещи такими, каковы они суть, и наиболее вероятно, что мы действительно знаем их таким образом в бесчисленных случаях, хотя и не бываем абсолютно уверены в этом» [CP 5.311]1. Иными словами, принцип фаллибилизма не означает (по крайней мере, для Пирса и разделяющих его подход прагматистов) необходимости сомневаться во всем и сразу, но предполагает готовность исследователя подвергнуть сомнению любое суждение или представление при наличии достаточных оснований. Можно быть, следовательно, фаллибилистом и антискептиком одновременно; осознание этого, по мнению современных интерпретаторов Пирса, является «главной интуицией американского прагматизма» [29, c. 21]2.
Картезианская философия, в реконструкции Пирса, учит, далее, что «последний критерий достоверности должен быть найден в индивидуальном сознании» [СР 5.264]. Американский философ усматривает в этом субъективизме коренной порок традиции мысли, восходящей к Декарту. «В высшей степени пагубно, — утверждает он, — делать отдельного индивидуума абсолютным судьей истины» [СР 5.265]; «идеальное совершенство знания... должно принадлежать сообществу» [СР 5.356]. Подчеркивая социальный характер научного и философского поиска, Пирс определял истину как «верование, которому суждено получить окончательное согласие тех, кто занят
1 Пирс разъясняет: «.все наши понятия (conceptions) приобретаются путем абстрагирования и сочетания познаний (cognitions), впервые возникших в суждениях опыта. Соответственно, не может быть понятия об абсолютно непознаваемом, поскольку ничего подобного нам в опыте не дано. Но значение термина есть понятие, термином передаваемое. Следовательно, термин не может иметь своим значением непознаваемое» [CP 5.255].
2 Ср.: «Ученые хорошо понимают, что большая часть принятых ими теорий и рабочих гипотез когда-нибудь окажется опровергнута или пересмотрена. Строго говоря, все научные теории и гипотезы - в том виде, в каком они нам сегодня даны — "ложны". Но совершенно абсурдно, исходя их этого, утверждать, что мы "по-настоящему" ничего не знаем о мире»
[5, c. 37]. Подробнее см.: [39, c. 144-153].
исследованием» [СР 5.407]3, реальность же отождествлялась им с объектом такого идеального коллективного знания [СР 5.311; 5.316; 5.356]. Говоря о «сообществе исследователей», Пирс имел в виду, прежде всего, профессиональных ученых, но не только. «Он вкладывал в это понятие широкий метафизический смысл, — отмечает Р. Бернстайн. — В действительности, Пирс был мыслителем, инициировавшим масштабный сдвиг в философии от парадигмы субъективности и индивидуального сознания... к тому, что Юрген Хабермас и Карл-Отто Апель назвали "парадигмой коммуникативной рациональности"» [4, с. 142]. Именно с Пирса, следовательно, а вовсе не с Дж.Г. Мида, А. Локка или Дж. Дьюи (не говоря о более поздних теоретиках), берет начало коммунологическая, социоцентрист-ская тенденция американского прагматизма. Идея сообщества — «лингвистического» [см.: 28, с. 704706], «дискурсивного» [18, с. 127], «культурного» [35, с. 102-103], «нормативного» [7, с. 145], «дели-беративного» [37, с. 119], «эпистемического» [11, с. 135-136], «разговорного» [12, с. 119], «правового» [36, с. 419], «интерпретативного» [9, с. 14-15] и т.д. — вошла «в плоть и кровь» прагматической философии ХХ-ХХ1 вв.
Еще один важный для прагматизма момент размежевания Пирса с Декартом и одновременно с классическим сенсуализмом — отказ от эпистемологической «догмы» о долингвистическом, непосредственно-достоверном и непогрешимом знании: интеллектуальной или чувственной интуиции. Под интуицией Пирс понимает такое знание, которое не было бы обусловлено каким-то другим знанием, но «определялось бы исключительно чем-то абсолютно внешним» [СР 5.260], т.е. объектом, «трансцендентным» сознанию и не зависимым от него. «Всякая мысль, — пишет он, предвосхищая семиотический, лингвистический, историцистский и прочие «повороты» западной философии ХХ в., — обозначает то, что мыслилось в предыдущей мысли» [СР 5.285]; «Каждая модификация сознания — внимание, ощущение и понимание — представляет собой вывод» [СР 5.298]; «Слово. употребляемое человеком, есть сам человек» [СР 5.314]. Пирс доказывает, что познающий субъект не обладает интуитивной способностью отличать непосредственное знание от опосредованного, равно как и отделять субъективные моменты сознания от объективных. Основанием нашей уверенности в том, что интуиция «не обманывает»,
3 «С логической точки зрения, — писал Дж. Дьюи, — это лучшее определение истины из всех, что мне известны» [8, с. 343].
своего рода гарантом достоверности невыводного знания, могла бы служить «интуиция интуиции», или сверхинтуиция, однако эта последняя сама нуждалась бы в основании, и так до бесконечности [см.: 31, с. 29-34].
По мнению Р. Фаббрикези, феноменализм Пирса (несмотря на попытки ряда мыслителей сблизить его с феноменологической философией или даже представить как ее разновидность) в действительности «стоит в антитезе к эйдетической точке зрения с ее презумпцией созерцательно-чувственной очевидности: знак и дискурсивная деятельность принадлежат к иному уровню ("срезу") ментального, нежели умозрение сущности, которая мыслится как нечто абсолютно прозрачное и достоверное, не нуждающееся, следовательно, ни в дальнейшей интерпретации, ни в знаковом опосредовании» [40, с. 174]. Классический прагматизм ставит под сомнение привилегированный статус «чистого», «теоретического» сознания, довлеющего над западной философской мыслью со времен картезианского cogito. «Сознание, утверждают прагматисты, от Пирса до Мида, не является, при ближайшем рассмотрении, центральной инстанцией психики и не играет определяющей, конститутивной роли в познавательной деятельности. Оно — всего лишь сеть означающих. ... Не сознание, а интерпре-тативные практики и их последствия, этические и экзистенциальные — вот что по-настоящему важно» [40, с. 174-175].
Даже ощущения, в той мере, в какой они нечто репрезентируют, по мнению Пирса, определены предыдущими знаниями (cognitions). Воспринимаемое нами с помощью органов чувств — не достоверные отражения внешних объектов, а сложные, сконструированные умом картины, дающие нам — с помощью знаков — лишь приблизительные «намеки» на существующие реалии. Традиционная эпистемология и семантика (репрезентационизм) предполагает двухчленную,
диадическую, модель познания: субъекту (воспринимающему и познающему разуму) противостоит объект (воспринимаемая и познаваемая реальность). Пирс вводит триадическую модель: знак (означающее) — объект (означаемое) — интерпре-танта. Третий термин также является знаком и отсылает, следовательно, к другому знаку. Поскольку «всякая мысль есть знак» [СР 5.253] и «должна интерпретироваться последующей мыслью-знаком» [СР 5.284], процесс познания — перевода одного знака в другой — может быть только прерван, но никогда не окончен.
Семиотические идеи Пирса, его «неинтуиционистская теория знания как инференции» [41, с. 497] и критика эпистемологического фундаментализма («мифа о данном») были восприняты аналитическими прагматистами, лингвистическими философами и семиотиками. Рорти, при всем его скептическом отношении к Пирсу [30, с. 161], видел заслугу последнего в переориентации философии с проблематики опыта на проблематику языка: «Исследования, которыми Пирс, как считается, заложил основы семиотики, не менее важны для того, что Г. Бергман называет "лингвистическим поворотом", чем работы Г. Фреге» [32, с. 114].
Существенное влияние ранний Пирс оказал также на нео- и постпозитивистов, аналитических философов истории, социальных философов и теоретиков права. Как нельзя лучше свидетельствуют об этом работы ведущих историков прагматизма и англо-американской аналитической философии — Л. Менанда [19], Р. Познера [27], Б. Куклика [17], С. Пилстрёма [26], Ш. Мисак [20], А. Эткина [3], К. Хуквея [14], А. Бонкомпаньи [6] и др. Эти исследования позволяют сделать вывод о том, что значение философского творчества Пирса и его интеллектуальных преемников (в США — У. Джеймса, Ч. Морриса, Дж. Дьюи, К. И. Льюиса, в Европе — Ю. Хабермаса, К.-О. Апеля, Х. Йоаса, У. Эко) выходит далеко за рамки прагматизма.
Список литературы
1. 100 Years of Pragmatism / Ed. by J. Stuhr. Bloomington: Indiana University Press, 2009. — 228 p.
2. Ackrill J.L. Aristotle the Philosopher. N.Y.: Oxford University Press, 1981. — 160 p.
3. Atkin A. Peirce. L.: Routledge, 2016. — 314 p.
4. Bernstein R. Community in the Pragmatic Tradition // The Revival of Pragmatism: New Essays on Social Thought, Law, and Culture / Ed. by M. Dickstein. Durham: Duke University Press, 1998. — P. 141-156.
5. Bernstein R. The Pragmatic Turn. Cambridge: Polity Press, 2010. — 263 p.
6. Boncompagni A. Wittgenstein and Pragmatism. On Certainty in the Light of Peirce and James. L.: Palgrave Macmillan, 2016. — 311 p.
7. Brandom R. Reason in Philosophy: Animating Ideas. Cambridge: Harvard University Press, 2009. — 237 p.
8. Dewey J. Logic: The Theory of Inquiry. N.Y.: Henry Holt, 1938. — 546 p.
9. Fish S. Is There a Next in this Class? The Authority of Interpretive Communities. Cambridge: Harvard University Press, 1980. — 408 p.
10. Goodman R. American Philosophy and the Romantic Tradition. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. — 162 p.
11. Haack S. Vulgar Pragmatism: An Unedifying Prospect // Rorty and Pragmatism: The Philosopher Responds to His Critics / Ed. by H. J. Saatkamp, Jr. Nashville: Vanderbilt University Press, 1995. — P. 126-147.
12. Habermas J. Richard Rorty's Pragmatic Turn // Truth: Engagements Across Philosophical Traditions / Ed. by D. Wood, J. Medina. Oxford: Blackwell, 2005. — P. 109-129.
13. Hallett G. Linguistic Philosophy: The Central Story. Albany: SUNY Press, 2008. — 233 p.
14. Hookway C. Truth, Rationality, and Pragmatism: Themes from Peirce. N.Y.: Oxford University Press, 2000. — 313 p.
15. James W. Pragmatism: A New Name for Some Old Ways of Thinking. N.Y.: Longman's, Green & Co, 1907. — 308 p.
16. King P. Peter Abelard // Stanford Encyclopedia of Philosophy. URL: https://plato.stanford.edu/entries/ab-elard/#Lan
17. Kuklick B. A History of Philosophy in America, 1720-2000. Oxford: Clarendon Press, 2001. — 326 p.
18. Margolis J. Pragmatism's Advantage: American and European Philosophy at the End of the Twentieth Century. Stanford: Stanford University Press, 2010. — 172 p.
19. MenandL. The Metaphysical Club: A Story of Ideas in America. N.Y.: Farrar, Straus and Giroux, 2001. — 546 p.
20. Misak C. Truth and the End of Inquiry: A Peircean Account of Truth. Oxford : Clarendon Press, 2004. — 210 p.
21. O'Callaghan J. Thomist Realism and the Linguistic Turn: Toward a More Perfect Form of Existence. Notre Dame: University of Notre Dame Press, 2003. — 357 p.
22. Peirce C.S. Grounds of Validity of the Laws of Logic: Further Consequences of Four Incapacities // Journal of Speculative Philosophy. 1869. Vol. 2. № 4. — P. 193-208.
23. Peirce C.S. Questions Concerning Certain Faculties Claimed for Man // Journal of Speculative Philosophy. 1868. Vol. 2. № 2. — P. 103-114.
24. Peirce C.S. Some Consequences of Four Incapacities // Journal of Speculative Philosophy. 1868. Vol. 2. № 3. P. 140-157.
25. Perry R.B. The Thought and Character of William James. Vol. I. Boston: Little, Brown and company, 1935. — 826 p.
26. Pihlstrom S. Pragmatist Metaphysics: An Essay on the Ethical Grounds of Ontology. N.Y.; L.: Continuum, 2009. — 216 p.
27. Posner R. Law, Pragmatism, and Democracy. Cambridge: Harvard University Press, 2003. — 398 p.
28. Putnam H. Meaning and Reference // Journal of Philosophy. 1973. Vol. 70. № 19. — P. 699-711.
29. Putnam H. Pragmatism: An Open Question. Oxford: Blackwell, 1995. — 106 p.
30. Rorty R. Consequences of Pragmatism. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1982. — 237 p.
31. Rorty R. Mind, Language and Metaphilosophy: Early Philosophical Papers / Ed. by S. Leach, J. Tartaglia. Cambridge: Cambridge University Press, 2014. — 318 p.
32. Rorty R. Replies // Debating the State of Philosophy / Ed. by J. Niznik, J. T. Sanders. Westport: Praeger, 1996. — P. 104-115.
33. Schiller F.C.S. The Humanism of Protagoras // Mind. 1911. Vol. 20. № 78. — P. 181-196.
34. Shusterman R. Emerson's Pragmatist Aesthetics // Revue Internationale de Philosophie. 1999. Vol. 53. № 207 (1). — P. 87-99.
35. Singer B.J. Pragmatism, Rights, and Democracy. N.Y.: Fordham University Press, 1999. — 207 p.
36. Smith S.D. The Pursuit of Pragmatism // Yale Law Journal. 1990. Vol. 100. № 2. — P. 409-449.
37. Talisse R. Democracy after Liberalism: Pragmatism and Deliberative Politics. N.Y.: Routledge, 2005. — 162 p.
38. West C. The American Evasion of Philosophy: A Genealogy of Pragmatism. Madison: University of Wisconsin Press, 1989. — 279 p.
39. Zieminska R. American Pragmatists' Response to Skepticism // Uncovering Facts and Values: Studies in Contemporary Epistemology and Political Philosophy / Ed. by A. Kuzniar, J. Odrow^z-Sypniewska. Leiden; Boston: Brill Rodopi, 2016. P. 144-153.
40. Фаббрикези Р. [Ответы на вопросы интервью] // Прагматизм и его история: Современные интерпретации / Отв. ред. И. Джохадзе. М.: Академический проект, 2018. — С. 170-177.
41. Эко У. От древа к лабиринту. Исторические исследования знака и интерпретации / Пер. с итал. О. Поповой-Пле. М.: Академический проект, 2016. — 559 c.
