CC BY
204
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2015. № 3
Валерий Иванович Коваленко,
доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой российской политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Россия), е-mail: kovalenko1946@list.ru
ИДЕИ ФЕДЕРАЛИЗМА В РУССКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
В статье рассматриваются взгляды русских мыслителей на проблемы федерализма, на возможности и основания государственного переустройства России на федералистских началах. В условиях господства имперского принципа споры об основаниях федерализма возникли только в XIX в. Представители различных политических убеждений — от сторонника монархической государственности К.Н. Бестужева-Рюмина до противника самодержавного принципа и административной централизации Н.И. Костомарова — поддерживали идею об изначальном федеративном устройстве Руси. Однако они по-разному оценивали возможности их применения в России. В данной статье выделяются основные проекты федерализации страны (либеральная традиция, анархизм, земский федерализм, сибирское областничество и др.) и рассматривается полемика с ними сторонников унитаризма. К началу XX в. теоретическое осмысление идей федерализма заметно отставало от логики реального политического процесса, его стремительной динамики, поэтому практическое решение вопросов переустройства общества на новых началах приходилось проводить в сложных условиях революционного времени.
Ключевые слова: федерализм, унитаризм, федералистские проекты, государственное устройство России.
Valerii Ivanovich Kovalenko,
Doctor of Philosophy, professor and head, Russian Policy Program, Political Science Department, Lomonosov Moscow State University (Russia), e-mail: kovalenko1946@list.ru
IDEAS OF FEDERALISM IN RUSSIAN POLITICAL THOUGHT
This article examines the views of Russian thinkers on federalism and on the possibility of and basis for the transformation of the Russian state on federalist principles. Because of imperial rule, disputes over the bases of federalism arose only in the 19th century in Russia. Representatives of different political views — from K. N. Bestuzhev-Ryumin in support of the monarchical state to N. I. Kostomarov in opposition to the autocratic principle and administrative centralization — supported
the idea of the original federal structure of ancient Rus'. However, they evaluated the possibilities of its application in Russia differently.
The author highlights the main projects of the federalization of the state — the libera! tradition, anarchism, zemstvo federalism, Siberian regionalism, etc. — and the debates between their supporters and those of unitarianism. By the beginning of 20th century, the theoretical understanding of federalism significantly lagged behind the logic of the ongoing political process, with its rapid dynamics — so a practical solution to the problems of reconstructing society on a new basis had to be forged in the difficult conditions of a revolutionary period.
Key words: federalism, unitarianism, federalist projects, state system of Russia.
Непростые исторические и геополитические обстоятельства обусловили необычайно высокий уровень политической централизации в России. В этих условиях отечественная почва не могла, конечно же, способствовать развитию идей федерализма в стране. Однако господствовал не столько унитаристский, сколько имперский принцип, вбирающий многообразную палитру культур, верований, обычаев, способов управления территориями, что работало на укрепление государственной целостности. Другое дело, что проведение этого принципа всегда испытывало на себе жесткое влияние Москвы, и со временем тенденции унификации социальной, политической и культурной жизни стали получать все более полное воплощение в исторической практике.
Дискуссионным для исторической и политической науки оставался, однако, вопрос о началах государственного устройства Древней Руси. Весьма распространенной была точка зрения, согласно которой удельная система была некоторой формой федеративного устройства. Так, А.С. Хомяков уже в 1839 г. в статье «О старом и новом» писал, что «первый период истории русской представляет федерацию областей независимых, охваченных одной цепью охранной стражи»1. Разделяя эту мысль, Н.Я. Данилевский возникновение маленьких независимых политических центров выводил из особенностей жизни народов, живущих в лесной полосе (славяне и германцы). А.И. Герцен заявлял даже, что «централизация противна славянскому духу», ему свойственна федерация2.
Примечательно то, что подобная позиция была общей для представителей различных политических убеждений — от сторонника монархической государственности К.Н. Бестужева-Рюмина до
1 Хомяков А.С. О старом и новом: Статьи и очерки. М.: Современник, 1988. С. 53.
2 Герцен А.И. Русский народ и социализм: Письмо к И. Мишле // Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. Т. 7: О развитии революционных идей в России: Произведения 1851-1852 гг. / Под ред. Я.Е. Ельсберга. М.: Изд-во АН СССР, 1954. С. 315.
известного историка пореформенного времени Н.И. Костомарова — противника самодержавного принципа и административной централизации. В советское время эту точку зрения активно развивал авторитетный историк Л.В. Черепнин: с распадом раннефеодальной монархии, писал он, Русь стала представлять собой некоторый род средневековой федерации — «союз князей, оформленный договорными отношениями на началах сюзеренитета — вассалитета»3.
В задачу настоящей статьи не входит анализ этого достаточно специального вопроса. Мы разделяем позицию Н.И. Цимбаева, отметившего, что «оставаясь в рамках серьезной научной традиции, говорить о давних исторических корнях российского федерализма не приходится, как не приходится говорить об особой склонности к "федерализму" восточнославянских племен»4.
Для нас принципиально важно выделить то, что тема федерализма в русской политической мысли в течение долгого времени не разрабатывалась в принципе. И если даже при желании можно усмотреть некоторые ее подобия у отдельных политических мыслителей, Андрея Курбского например, то его взгляды, во всяком случае, нельзя не расценить как позицию, расходящуюся с общей логикой российской государственности, нацеленной на полное искоренение удельных начал. Споры об основаниях федерализма и, главное, о возможности их приложения к отечественной почве в стране возникли только в XIX в., уже в изменившихся исторических обстоятельствах.
Идеалы «регулярного государства» и абсолютизм в целом стали явственно демонстрировать свои пределы уже к концу XVIII в. Екатерина II попыталась придать ему новую форму — просвещенного абсолютизма, утвердить новые формулы, соответствующие духу времени. Охватившие Европу идеи Просвещения, строй либеральных представлений, пусть в своей зачаточной форме, не могли обойти стороной и Россию. «Старый порядок» с основанными на нем династическими государствами был взорван французской революцией, оказавшей огромное воздействие на умы. Именно тогда в политической лексике России стали утверждаться новые для нее понятия, причем речь шла не только о свободе и равенстве, но и об использовании категориального аппарата федерализма. Более того, русскими мыслителями они стали примеряться и к российской действительности.
3 Черепнин Л.В. Земские соборы русского государства в ХУТ—ХУП вв. М.: Наука, 1978. С. 55.
4 Федерализм: теория и история развития: Сравнительно-правовой анализ: Учеб. пособие / Отв. ред. М.Н. Марченко. М.: Юрист, 2000. С. 276.
Уже А.Н. Радищев, для которого тема федерализма была, мягко говоря, совсем не приоритетной, в своих размышлениях о будущем страны не мог не обойти ее молчанием. Россию он видел союзом небольших республик, в своей политической практике опирающихся на принципы непосредственной демократии: «Из недр развалины огромной... // Возникнут малые светила; // незыблемы свои кормила // украсят дружества венцом».
П.И. Пестель, давший в «Русской правде» резкую критику абсолютизма, напротив, был принципиальным противником федеративного устройства, усматривая в нем «пагубнейший вред и величайшее зло» для России. Его подробный анализ «невыгод» федерализма свидетельствует, что сама эта тема стала все более заметно овладевать умами. Пестель, собственно, и выстраивал свою аргументацию во внутренней полемике с начинаниями Александра I.
Он выделял следующие недостатки федеративного устройства:
«1. Верховная власть по существу дела в федеративном государстве не законы дает, но только советы. Ежели же область не захочет повиноваться, то дабы к повиновению ее принудить, надобно междоусобную войну завести; из чего явствует, что в самом коренном устройстве находится уже семя к разрушению. 2. Особые законы, особый образ правления и особые, от того происходящие понятия и образ мыслей, еще более ослабят связь между различными областями. На верховную же власть будут области смотреть как на вещь нудную и неприятную, и каждое областное правительство будет рассуждать, что оно бы гораздо лучше устроило государственные дела в отношении к своей области без участия верховной власти. Вот новое семя к разрушению. 3. Каждая область, составляя в федеративном государстве, так сказать, маленькое отдельное государство, слабо к целому привязано будет и даже во время войны может действовать без усердия к общему составу государства; особенно если лукавый неприятель будет уметь прельстить ее обещаниями о каких-нибудь особенных для нее выгодах и преимуществах. 4. Слово государства при таком образовании будет слово пустое, ибо никто не будет видеть государство, но всякий везде только свою частную область; и потому любовь к отечеству будет ограничиваться любовью к одной своей области»5.
Унитаристские установки Пестеля были развиты представителями «государственной школы», которые, однако, совершенно
5 Цит. по: Освободительное движение и общественная мысль в России XIX века: Для семинарских и практических занятий: Учебное пособие для вузов по специальности «История» / Под ред. И.А. Федосова. М.: Высшая школа, 1991. С. 86-87.
иначе определяли социально-политический идеал государственного устройства. Для ее главы С.М. Соловьева государство — непременное условие существования русского народа. С его точки зрения, для России с ее многообразием населения и размытостью границ федерализм разрушителен, он может питать здесь лишь антиправительственные и антигосударственные устремления. Б.Н. Чичерин возможности федеративного устройства связывал с историческим опытом Западной Европы и ее традициями договорных отношений между сюзереном и вассалами, между сословиями, между общественными и территориальными союзами. Причем федерация и здесь может быть основана лишь на территориальном принципе. В России же, полагал он, где политические институты не создавались народом и обществом, но получали свое политическое бытие от государства, оптимальными выступают начала монархии. Федерализм, по Чичерину, — дорога к национально-политическому сепаратизму и революционному брожению. А.Д. Градовский, приложивший много усилий для адаптации к русской почве идей западного либерализма, также считал, что наиболее приемлемая форма государственного устройства в России — это централизованное монархическое государство.
Для сторонников «государственной школы» такая позиция, конечно же, не означала поверхностной апологетики. Считая государство высшим двигателем политической (и шире — народной) жизни, они, естественно, громадное внимание уделяли тем основаниям и пружинам российской политической истории — политической централизации прежде всего, которые не просто задавали вектор общественному развитию, но на разных этапах выступали и главным инструментом решения сложнейших исторических задач, встающих перед страной.
Другое дело, что сам принцип политической динамики, который они отстаивали, исключал радикальные действия, требовал согласования «духа времени» с устоявшимися отношениями и институтами. Федерализм, неизбежно наполняемый в своем развитии все большим демократическим содержанием, не мог не подтачивать монархические начала, а значит, в их понимании, не мог не создавать угрозы государственным устоям в целом.
В этом смысле показательными предстают взгляды российского консерватизма. Уже Н.М. Карамзин, хотя и в скрытой форме, выступил против духа федералистских идей, проникавших не просто в образованную часть общества, но и в правительственные сферы, включая самого императора и его непосредственное окружение:
«Самодержавие есть палладиум России; целость его необходима для ее счастья»6. Полтора века спустя установки русских консерваторов предметно обосновал И.А. Ильин7.
«Позитивное» же освоение идеи федерализма увязывалось с кругом идей и настроений, порожденных бурными потрясениями в Европе, освобождением североамериканских колоний, ростом либеральной демократии.
В этой связи необходимо отметить план федерализации страны Н.Н. Новосильцева, входившего в ближайшее окружение императора Александра I. Уже в 1818 г. им была подготовлена «Государственная уставная грамота Российской империи». Программа преобразований была оформлена в русле идей либерального конституционализма. Так, в частности, государство предполагалось разделить на наместничества, где имелись бы собственные двухпалатные сеймы, были бы воплощены принципы значительной внутренней автономии.
С этого момента либеральный реформизм нередко оказывался связанным с идеями развития автономии окраинных областей империи или даже прямо с федерализаций территории страны. Достаточно сказать, что уже в XX в. в своих кардинальных реформах П.А. Столыпин также обращал свои взоры к федеративной идее. Предвидя возможность отделения Польши и ряда других регионов империи, Столыпин предлагал не просто изменение границ ряда губерний, но разрабатывал масштабный проект децентрализации управления империей, в рамках которого предполагалось разделение страны на 11 крупных областей, исходя из принципов хозяйственно-экономической целесообразности. При этом предполагалось наделение этих областей правами самоуправления наподобие американских штатов. Предлагалось также реорганизовать административный аппарат, расширить представительство местных элементов в управлении окраинами и в каждой из областей создать земское собрание и областное представительство. Однако в связи с намечавшейся отставкой Столыпина этим проектам не был дан ход, а его смерть от руки террориста и вовсе поставила крест на этих планах.
В целом же, после Александра I в царской России идеи федерализма утрачивают значение возможной составляющей правительственной политики, в частности либерального реформизма власти.
6 Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука, 1991. С.105.
7Анализ соответствующих взглядов Ильина сделан нами ранее. См.: Коваленко В.И., Федякин А.В. Проблемы федерализма в трудах мыслителей русского зарубежья (окончание) // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2011. № 6. С. 62-72.
Более того, со временем они достаточно отчетливо начинают вписываться в содержание оппозиционных концепций и течений. Так, уже в проекте государственного устройства России Н.М. Муравьева, предложенного им в первом варианте конституции, федерализм рассматривался им как определенный противовес чрезмерному усилению центральной власти, способному вылиться в формы деспотического правления.
Россия, по Муравьеву, оставалась монархией, имеющей, однако, существенные конституционные ограничения прерогатив императора. Федерирование страны в этом смысле выступало в роли дополнительного средства сдерживания устремлений к реставрации абсолютизма, а федеративное государственное устройство — своеобразным гарантом основных прав и свобод граждан. Муравьев предлагал объявить Россию федерацией 13-ти «держав» и двух областей. Законодательная власть в каждой державе принадлежала бы двухпалатному законодательному собранию, которое должно принимать местные законы, вотировать бюджет, осуществлять сбор налогов и т.д. Вместе с тем державы, по Муравьеву, не должны иметь права дипломатических сношений с иностранными государствами и между собой, чеканить монету, содержать свое войско и флот, утверждать собственные титулы и знаки различия. Исполнительная власть в державах вверялась правителю, который, как и император, наделялся правом суспенсивного (отлагательного) вето. Державы должны были делегировать своих представителей в высший законодательный орган страны (двухпалатное Народное вече, состоящее из Верховной думы и Палаты представителей). Исполнительную власть в стране осуществляет император, одновременно выступающий гарантом ее целостности. Столицей России становится Нижний Новгород, переименованный в Славянск. Нетрудно заметить, что федеративное Российское государство делилось в проекте конституции Н.М. Муравьева на весьма произвольно очерченные составные части, а сама федерация должна была носить характер не договорной, а децентрализованный.
Члены «Южного общества», находившиеся под сильным воздействием Пестеля, резко негативно отнеслись к федералистскому проекту Муравьева. Под воздействием этой критики Муравьев существенно переработал проект конституции, по крайней мере, применительно к вопросам федеративного устройства. В третьем ее варианте прежние вполне автономные державы с самостоятельной законодательной и исполнительной властью превращаются в подобие генерал-губернаторств, а их столицы становятся обычными центрами административного управления и судебных округов.
Примечательно, однако, что на юге в рамках декабризма возник еще один проект, в котором были сформулированы взгляды, получившие позднее достаточно развернутое воплощение в политической мысли России. Речь идет о проекте всеславянской федерации П.И. Борисова, одного из основателей и руководителя «Общества соединенных славян». Борисов как политический деятель и как мыслитель, несомненно, уступал многим из блестящей когорты первых русских революционеров. Его взгляды на демократическое объединение славянских (и некоторых соседних) народов оказались тем не менее вполне созвучными настроениям общественного поиска.
Борисов предлагал освобождение всех славянских племен от самовластия, выступал за уничтожение национальной розни. Будущее он видел в создании федерации «восьми славянских колен»: России, Польши, Моравии, Далмации, Хорватии, Венгрии с Трансильванией, Сербии, Молдавии с Валахией. Каждый народ, по Борисову, имеет свою конституцию, основанную на демократических принципах, каждое государство независимо в составлении частных своих узаконений. В центре федерации строится город-столица, где сосредоточивается главное управление Союза — Конгресс (собрание представителей от всех республик), являющийся органом верховной власти. Конгресс разрабатывает общие коренные законы и управляет делами всей федерации. Государства основывают общие торговые порты на берегах «славянских» морей — Черного, Адриатического, Балтийского и Белого — и там же содержат четыре флота, которые охраняют границы и морскую торговлю от внешнего неприятеля8.
Идеи декабристов как «государственных преступников» на долгие годы были скрыты от общественности и непосредственного воздействия на российскую политическую мысль оказать не могли. Но они не просто памятники политической мысли, они и свидетельство того, что сама проблематика федерализма уже стала востребованной обществом и начала детально разрабатываться.
Так, с идеями Борисова, несомненно, перекликаются взгляды Н.И. Костомарова. В 1846-1847 гг. Костомаров — идеолог и основатель Кирилло-Мефодиевского общества с его программным принципом: «Духовное и политическое соединение славян есть истинное их назначение, к которому они должны стремиться». Цель — создание демократической славянской федерации с центром в Киеве. Федерация состоит из штатов, имеющих свой сейм, президента и сенат. Автономия, по Костомарову, сохраняется у «южноруссов, северорус-сов с белоруссами, поляков, чехов со словенцами, лужичан, иллиро-сербов с хорутанами и болгар». Славянщина не должна иметь ни
8 Подробнее о взглядах «соединенных славян» см.: ГорбачевскийИ.И. Записки. Письма / Отв. ред. Ю.Г. Оксман. М.: Изд-во АН СССР, 1963.
царя, ни пана; славянская федерация, основанная на христианских и республиканских началах, противопоставляется и самодержавию, и немецкому и тюркскому игу над славянами9.
Пережив арест и ссылку, Костомаров со временем отошел от идей демократического панславизма и выступал в русле либеральной традиции. Он продолжал, однако, так или иначе разрабатывать проблемы федерализма, особое внимание уделяя значению этнографического принципа как основополагающего в федеративном устройстве. С этих позиций он отстаивал идеи главенствующего характера федералистских начал в Древней Руси, но считал, что они были вытеснены московским единодержавием и сохранились, по-видимому, только в Южной Руси.
Поскольку это его положение подкреплялось интенсивными культурологическими разработками в области истории, украинского языка и литературы, он до конца жизни не освободился от упреков в украинском сепаратизме, хотя публично их и отвергал. Более принципиальным оказалось, однако, его положение о возможном возвращении России к утерянным федеративным началам. Федерализм при этом Костомаров сопрягал с гарантиями свободы от самодержавного и сословного произвола, с правами народов, веротерпимостью, что соответствовало настроениям земско-либеральной общественности конца XIX — начала XX вв.
Проблемам единства и взаимодействия славянских культур большое внимание уделял и М.П. Драгоманов. Окончив в 1863 г. историко-филологический факультет Киевского университета и став преподавателем гимназии и воскресных школ, он установил связи с украинофильскими обществами, кружками народников и либеральным земством. В 1875 г. был уволен за политическую неблагонадежность и эмигрировал. При финансовом содействии охранительной «Священной дружины» им издавалась в Женеве газета «Вольное слово», хотя вопрос о его личной осведомленности и связях с охранительными структурами остается открытым.
Как ученый он вслед за Костомаровым видел будущее славянских народов в славянской федерации. Драгоманов выступал против панславистских стремлений к единению славян под эгидой самодержавия и судьбы славян связывал с пробуждением национального движения народов России. Основной упор он делал на принципы национально-культурной автономии. Проработка идеи федерализма в государственно-правовом и социальном ключе была осуществлена им в заметно меньшей степени.
9 Цит. по: Освободительное движение и общественная мысль в России XIX века. С. 195-198.
Федерализм, по Драгоманову, есть административная децентрализация, широкое общественное самоуправление, основанное на исторических традициях и культуре каждого народа и каждой области. Федерализм есть прежде всего средство (главное и даже единственное) в решении национального вопроса. Особое значение федеративное преобразование общества имеет для славянских народов, для укрепления их единства и неразрывной связи их культур10.
Идеи славянской федерации были весьма популярными и в собственно русской среде. Особое распространение они получили в связи с очередным обострением «восточного вопроса», восстаниями против османского владычества в южнославянских землях, вызвавших мощную общественную поддержку в России. Вступление страны в войну с Турцией, обретение независимости балканскими государствами выдвинули на повестку дня вопрос о меняющейся роли России в славянском мире, о новых формулах славянского единства.
Показательными фигурами в контексте складывающихся общественных ожиданий стали видные ученые и мыслители, такие, как, например, Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев. Собственно федералистское звучание, хотя и в достаточно общей форме, такие ожидания получили, в частности, и в идеях В.И. Ламанского.
Глава европейски признанной школы славистов Ламанский в общественно-политическом смысле выступал с позиций славянофильства. Отстаивая учение об особой исторической роли греко-славянского мира, пропагандируя идеи славянской взаимности и солидарности, он вместе с тем акцентировал внимание на роли России и русского народа как хранителей славянской самобытности и государственности. С позиций культурно-политического панславизма оценивал перспективы общеславянского движения, писал о возможностях славянской федерации.
Хотя послевоенные международные реалии 1880-1890 гг. породили у Ламанского пессимизм в отношении этих возможностей, его историософские взгляды продолжали развиваться в прежнем ключе. Отказавшись в работе «Три мира Азийско-Европейского материка» (1892) от упрощенного противопоставления славянства и латинства, Ламанский предложил новую схему, в которой греко-славянский и православный «мир будущего» противопоставлялся и «дряхлым» народам Азии, и «миру наличного могущества» романо-германских народов. Фактически Ламанский выступил здесь как идейный предшественник евразийства.
10 Драгоманов М.П. Историческая Польша и Великорусская демократия. Женева: Тип. «Работника» и «Громади», 1881. С. 104-105.
Вполне определенно идею Всеславянского союза отстаивал Н.Я. Данилевский. В своем программном труде «Россия и Европа» он четко проводил мысль о том, что постоянную федерацию могут составить только народы, связанные племенным сходством. Данилевский был уверен в изначальной предрасположенности славян к федеративному устройству.
Он считал вместе с тем, что существеннейшая цель государства состоит в «охране народности», но «сила и крепость этой народной брони должна сообразовываться с силой опасностей, против которых ей приходилось и приходится еще бороться». Враждебность западного и мусульманского миров обусловили высочайшую степень политической централизации российского государства, его самодержавный характер. Но Россия стала сильной, она не может замыкаться в своих границах. Россия — естественная защитница славянства, ее великая историческая задача — решение Восточного вопроса11.
Единый славянский мир, славянская федерация, причем федерация «гегемонического типа», возглавляемая Россией, — центральная идея для Данилевского. Всеславянский союз, по Данилевскому, должен состоять из Русской империи, королевства Чехо-Мораво-Словацкого, королевства Сербо-Хорвато-Словенского, королевства Булгарского, королевства Румынского, королевства Эллинского, королевства Мадьярского и цареградского округа. Столица — Царь-град, этот естественный центр «нравственного и материального единства» Всеславянского союза12.
Если для федералистских проектов славянофильского толка был характерен акцент на национально-государственные и национально-культурные аспекты, то в русском анархизме идеи федерализма формулировались как часть общей социально-политической доктрины его представителей.
Виднейшим представителем анархизма был М.А. Бакунин. «Великая, вольная славянская федерация, основанная на принципах общего равенства, свободы и братской любви» должна была решить и национальный, и социальный вопросы, уравняв всех граждан и обеспечив их наделами земли, находящейся в общенародном владении. Утверждение этой федерации, как писал Бакунин («Воззвание русского патриота к славянским народам», «Основы славянской федерации», «Основы новой славянской политики»), идет революционным путем — через разрушение исторических угнетателей славянства: монархий России, Пруссии, Австрии и Турции.
11 Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Сост., послесл., коммент. С.А. Вайгачева. М.: Книга, 1991. С. 224-232, 427-428.
12 Там же. С. 385, 395.
После поражения Польского восстания 1863 г. Бакунин разочаровывается в революционном панславизме и начинает выступать с позиций всемирной революции под анархистским флагом, под лозунгами борьбы с государственным Молохом. Строго говоря, Бакунин никогда не был противником государственных форм вообще: в работах «Федерализм, социализм и антитеологизм», «Кнуто-Германская империя и социальная революция», «Государственность и анархизм» и др. он решительно критиковал строго централизованное, авторитарное, бюрократическое государство, выступающее орудием деспотического управления сверху.
Социализму государственному, сторонником которого он считал К. Маркса, он противопоставлял идею федеративного самоуправляющегося социализма. По сути, этот общий посыл он распространял и на организационные формы международного рабочего движения, отстаивая в I Интернационале, в противовес централистским тенденциям марксистов, принцип полной независимости отдельных секций.
Анархия, считал он, — это самостоятельная свободная организация отдельных единиц или частей социума, и вольная их федерация складывается не по указаниям сверху, не в силу доктринальных установок, но исключительно в силу естественного хода вещей. Общество, по Бакунину, должно организовываться снизу вверх — в виде свободной федерации самоуправляющихся общин, артелей, ассоциаций, областей и т.д. В идеале политическая централизация уничтожается, политическое господство ликвидируется, и в жизни утверждается главный принцип добровольной организации, обеспечивающий полную свободу личностей и групп. Правительство выполняет функции федерального управления общими делами.
Как деятель международного масштаба, Бакунин не ограничивал федерализм национальными рамками. Он выступал за создание Соединенных Штатов Европы. В эту международную конфедерацию, по Бакунину, не может войти никакое централизованное государство. Отменяются «исторические права государств» (национальные, политические и прочие границы); вместе с тем утверждается признание абсолютного права каждой нации — большой или малой, каждого народа, каждой провинции, каждой общины на полную автономию13.
Принцип федерализма был естествен и для П.А. Кропоткина, хотя детальное обоснование федеративного устройства России им дано не было. Идеал Кропоткина — «свободная федерация
13 Бакунин М.А. Философия. Социология. Политика / Вступит. ст., сост., подгот. текста и примеч. В.Ф. Пустарнакова. М.: Правда, 1989. С. 17-20.
вольных союзов». Федерализм равно применим и в экономической, и в социальной сферах. Основной тормоз общественного развития Кропоткин усматривал в государстве, поэтому уничтожение последнего — главная и необходимая предпосылка перехода к коммунистическому анархизму. С помощью новой этики освобожденного труда, которой он отводил громадную роль, будут созданы новые формы общежития, основанные на духе сельской общины, свободного союза рабочих14.
С развитием земства в России начинают определяться новые ракурсы в развитии идеи федерализма. Выдающаяся роль в разработке земского федерализма принадлежит А.П. Щапову. Свою земско-областную теорию он рассматривал в контексте общего исторического развития Руси. Так, раскол он трактует как общинную оппозицию податного земства против греко-восточной никонианской церкви и Всероссийской империи с ее немецкими иноземными чинами и установлениями. В основе курса, прочитанного им в Казанском университете, лежит мысль о «вековом энергетическом стремлении к земской территориальной обособленности, самобытности». Корректируя Костомарова, предложившего деление русской истории на удельно-вечевой и единодержавный периоды, Щапов выделяет два основных периода: земско-областной и государственно-союзный периоды.
Для великорусских областей, как считал Щапов, был характерен путь общинного колонизационного самоустройства в рамках обособленных речных систем. Соответственно географическим очертаниям и этнографическим особенностям оформились вполне самобытные федеративные области (Прикамье, Заволжье, Закамье, Приуралье, Верхне- и Средневолжская полоса, Поморье).
Единообразие, по мнению Щапова, стало утверждаться в период татарского владычества, эта политика была позже перехвачена Москвой, а с воцарением Романовых централизация обрела свои развитые административные формы. Следствием этого стало усиление крепостничества, засилье военно-приказной власти, разрыв между столичностью и провинциализмом, паралич народной промышленности и коммерческой деятельности и т.д. Оборотной стороной процесса закрепостительной нивелировки не могли не быть прорывы «необузданного народного демократизма» в форме народных волнений, казацких бунтов, раскола и др.
Щапов преследовался правительством: неоднократно арестовывался, окончил свою жизнь в ссылке. Из тюрьмы он писал Александ-
14 Кропоткин П.А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия / Сост., вступ. ст., примеч. С.А. Мндоянца. М.: Правда, 1990.
ру II, призывая царя создать Российскую федерацию самоуправляющихся областей с «народным контролем над провинциальным губернским управлением», с всесословными земскими советами и ограничивающим царскую власть земским собором, уничтожить «непомерную экономическую централизацию», развернуть дело «всенародного просвещения»15.
Пережив после арестов глубокий психологический перелом, Щапов начинает увлекаться позитивистскими построениями, смещает акценты в сторону общеевропейских оснований, освобожденных от узких национальных рамок, но в ряде аспектов, в частности в сформулированных им положениях «естественнонаучной народной экономики», он сохраняет первоначальный подход.
Идеи Щапова оказали сильное воздействие на крупного ученого — географа и этнографа Н.М. Ядринцева. В главном труде своей жизни «Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении», в книге «Сибирские инородцы, их быт и современное положение» и других работах Ядринцев изобразил жизнь общества и государства прежде всего как жизнь его частей. Именно развитие этих частей и есть источник развития целого. Как идеолог областничества, он прямо заявлял, что девизом должна стать область, а централизация — дело прошлое. Поэтому он настаивал на предоставлении провинциям как можно большей самостоятельности, что должно было обеспечить оптимальное решение местных вопросов, способствовать собственному развитию и тем самым, согласно логике Ядринцева, работать на благо всего государства.
Да и вся русская история, как он считал, и есть история различных областных масс народа. Она и выражает себя в перманентном территориальном устройстве, многообразии этнографической организации, во взаимодействии, борьбе, соединении и разнообразном политическом положении областей до и после централизации.
Отмечая с глубоким неудовлетворением современное ему состояние Сибири, Ядринцев выступил с областнической программой, включающей в себя четкие демократические требования. Вместе с тем эта программа имела более общее культурологическое значение. Сибирь, по мнению Ядринцева, может и должна стать ареной встречи и претворения двух цивилизаций, усиливая тем самым и роль России в целом во взаимодействии Запада и Востока.
Задолго до евразийцев он отмечал, что такое значение Сибири диктуется не только ее географическим положением, но и составом ее населения, в который входят и славяне с представителями других европейских народностей, и народы турецко-монгольской расы, на-
15 Щапов А.П. Сочинения: В 3 т. Т. 1. СПб.: Тип. М.В. Пирожкова, 1906.
ходящейся, с одной стороны, под воздействием буддизма и китайской культуры, а с другой — ислама, христианства и европейской цивилизации. Сибирь, по Ядринцеву, — самобытный социокультурный, культурно-исторический и географический мир, имеющий большое будущее в силу его «посреднической миссии и той важной культурной и политической роли, которые намечаются ей (Сибири — В.К.) самою судьбой и историей»16.
Систематизировал и развил программу сибирского областничества соратник Ядринцева Г.Н. Потанин. Имея за своими плечами почти десятилетие тюрем и каторги, он в период первой русской революции, в условиях общественного подъема, возглавил разработку «Проекта основных начал Положения о земских учреждениях в Сибири». Эту главную для него идею о росте значения и роли земских органов Потанин последовательно развивал в работах «Областнические тенденции в Сибири», «Города Сибири», «Нужды Сибири» и др. Особое внимание он уделял организации власти и управления, финансовой стороне, социальным аспектам переселенческой политики, правам «инородцев», развитию просвещения и т.п. Внимание Потанина к практическим вопросам и высочайший авторитет в демократической среде выдвинули его на место вождя сибирского областничества, которое вначале представляли либеральные народники, а затем в основном кадеты и эсеры.
В октябре 1917 г. на 1-м Съезде сибирских областников (Томск) Потанин был избран председателем Сибирского областного совета, ответственного перед Сибирской областной думой, образованной в декабре 1917 г. на Чрезвычайном общесибирском съезде. Став на закате жизни видным политическим деятелем, он координировал попытки автономизации Сибири. Разделив историческую судьбу сибирских автономистов, не принявших Октябрьскую революцию и вступивших в конфронтацию с большевиками, в том числе и через участие в белогвардейском движении, Потанин был арестован Чрезвычайной Комиссией и, по слухам, скончался в тюрьме от истощения и болезней.
Развитие идей федерализма в России, впрочем, далеко не всегда получало свое политизированное выражение. С началом промышленного подъема, мотором для которого во многом стал транспорт, достаточно интенсивно стали разрабатываться проблемы научного районирования страны, закладываться основы новых научных направлений — экономической, социальной и политической гео-
16 Ядринцев Н.М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Издание И.М. Сибирякова, 1892. С. 86.
графии. В рамках этого направления выдающуюся роль сыграли знаменитые географы — отец и сын Семеновы-Тян-Шанские.
П.П. Семенов-Тян-Шанский, прославившийся своими многочисленными научными экспедициями и классическими трудами по географии России, 33 года стоял во главе центральных статистических учреждений страны, руководил первой Всероссийской переписью населения (1897). Им был выдвинут и обоснован тезис о необходимости учета культурных и исторических факторов в изучении вопросов территориального деления. В сборнике «Россия в конце XIX века» (1900) Семенов-Тян-Шанский предложил дифференцировать территорию страны на 21 «естественную и культурно-историческую область», учитывая при этом не только природные (характер почвы, лесистость, ландшафт, климат и т.п.) и экономические факторы (уровень развития сельского хозяйства, распределение земельной собственности, развитие промыслов и промышленности, пути и виды сообщений), но и плотность населения, национальный состав, процент городского населения, соотношение мужчин и женщин, культурные традиции, специфику исторического развития, религиозные особенности и т.д. Своими трудами он заложил основания для отечественного регионоведения, и принципиальные положения его концепции активно использовались последующими поколениями российских и советских ученых.
В.П. Семенов-Тян-Шанский явился блистательным продолжателем дела своего отца, внеся заметный вклад в развитие картографии, страноведения и политической географии. Одобрительно отзываясь об опыте США, Семенов-Тян-Шанский-младший не разделял мыслей о плодотворности федеративного устройства для России и даже называл этот принцип гибельным для страны. Как и его отец, в центр своих разработок он поставил принципы территориального деления и районирования. Свои взгляды на этот предмет он изложил еще в дореволюционных работах — «О могущественном территориальном владении применительно к России. Очерк политической географии» (1915) и «Географические соображения о расселении человечества в Евразии и прародине славян» (1916).
По Семенову-Тян-Шанскому, существуют три отдельных территориальных типа государственных образований, полученных в ходе разных способов перемещений народов: кольцеобразный (Римская империя с ее средиземноморским размещением владений), клочкообразный (по-другому, колониальный — например, Великобритания периода колониального могущества) и «от моря до моря» («чрезматериковый»). Россия — воплощение последнего типа, и в этом качестве она сталкивается с рядом трудностей, обусловленных
особенностями ее колонизационного движения. Основной недостаток чрезматериковой системы — в растянутости территории и экономической развитости по мере удаления от очага движения. Это чревато угрозами сепаратизма или насильственного отторжения части территории. Выход Семенов-Тян-Шанский видит прежде всего в создании «культурно-экономических колонизационных баз» («азональных бойких торгово-промышленных наносов»). В концепции В.П. Семенова-Тян-Шанского довольно заметно прослеживается геополитическая их составляющая. В этом смысле в истории русской мысли он не был исключением (евразийство)17.
Необходимо признать все же, что в России разработка проблем федерализма всегда осуществлялась как часть более общей задачи, предметное же освоение самой теории федерализма, создание соответствующих научных направлений получали воплощение в значительно меньшей степени. Попытка фундаментального исследования различных теоретических аспектов собственно федерализма была предпринята, пожалуй, только А.С. Ященко.
Магистерская диссертация Ященко, защищенная им в 1908 г. в Московском университете, — «Международный федерализм. Идея юридической организации человечества в политических учениях до конца XVIII века»; докторская — «Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства» (1913).
В своей концепции Ященко стремился преодолеть, как он писал, «односторонности» индивидуализма и коллективизма в их «синтетическом объединении». Лишь органическая слитность частного и общего может, с его точки зрения, стать надежным основанием правильных теорий в области общественного знания.
Именно на таких концептуально-методологических посылках и может быть выстроена правильная теория федерализма и децентрализации. Историческое стремление человечества, по Ящен-ко, — достижение все большего единства при одновременном росте тенденций к самоуправлению. В этой связи им формулируется дуалистическая федеративная концепция. В государстве (унитарном или федеративном) существует одна суверенная власть, но сама эта власть дуалистична в своей основе. Центральная и местная власть в федеральном государстве, утверждал Ященко, существуют не рядом друг с другом и не одна над (под) другой, но друг с другом и друг в друге.
Сущность федерализма, собственно, и состоит в их гармоническом равновесии, при котором составные части федерации
17 Анализ соответствующих взглядов евразийцев сделан нами ранее. См.: Коваленко В.И., Федякин А.В. Указ. соч. С. 55-62.
сохраняют особое, самостоятельное участие в правительственной организации общефедерального суверенитета18.
Примечательно, однако, то, что глубокая проработка Ященко понятийного ряда федералистской теории, исторического опыта федерализма убежденным сторонником федералистского принципа его не сделали. В целом, по мысли Ященко, федерализм представляет собой компромиссную, переходную форму на прогрессивном пути эволюции от разъединения к объединению, к унитарному государству. Жизнеспособный федерализм, с этой точки зрения, есть выражение роста унитарной идеи. Понятно поэтому, что в России федерализация — это раздробление уже существующей единой верховной власти, то есть путь ее развала. Другое дело — поддержка «разумного и целесообразного» самоуправления, причем в основании всегда должен лежать территориальный, но не национальный (разрушительный для любого федеративного государства) принцип19.
Для Ященко характерно рассмотрение федерализма не только в национально-государственном, но и в международном аспекте. Поскольку в развитии человечества ведущими являются интегративные тенденции, то в политическом измерении это означает движение по пути международной федерализации. Особое место на этом пути занимает Россия с ее особым географическим положением, извечным европейско-азиатским дуализмом. Развивая свою роль как «носительницы высшего нравственного идеала», выполняя задачи национального совершенствования, Россия, по Ященко, осуществит и свою историческую функцию — «примирителя, осуществителя высшего синтеза» Запада и Востока.
Политическое время России начала XX в. требовало интенсивной проработки идеи федерализма. Примечательно, что такой разносторонний мыслитель, как П. А. Сорокин, в 1917 г. пишет сразу три работы («Основы будущего мира», «Грядущая вселенская федерация», «Проблема социального равенства»), в которых основное внимание уделяет обоснованию политико-правовой концепции «единого мирового государства на федеративных началах».
Последовательное решение национального вопроса, утверждение федерализма Сорокин связывал с изменением политического строя государств, с полным правовым равенством личности, с демократизацией народного представительства, с передачей ведения международной политики в руки самого народа и т.п. Эти перемены
18 Ященко А.С. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства. Юрьев: Тип. К. Маттисена, 1912.
19 Ященко А.С. Что такое федеративная республика и желательна ли она для России? М.: Тип. Т-ва Рябушинских, 1917.
со временем должны привести к созданию ряда международных учреждений (международного третейского суда например, решения которого подкреплялись бы действиями всего мирового сообщества), а затем и передаче части суверенитета надгосударственному органу — сначала союзу государств Европы, а впоследствии и всего мира.
Теоретический поиск тем не менее заметно отставал от логики реального политического процесса, его стремительной динамики, и в практическую плоскость вопросы переустройства общества на новых началах приходилось переводить в сложных условиях революционного времени.
ЛИТЕРАТУРА
Бакунин М.А. Философия. Социология. Политика / Вступит. ст., сост., подгот. текста и примеч. В.Ф. Пустарнакова. М.: Правда, 1989.
Герцен А.И. Русский народ и социализм: Письмо к И. Мишле // Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. Т. 7: О развитии революционных идей в России: Произведения 1851-1852 гг. / Под ред. Я.Е. Ельсберга. М.: Изд-во АН СССР, 1954.
Горбачевский И.И. Записки. Письма / Отв. ред. Ю.Г. Оксман. М.: Изд-во АН СССР, 1963.
Данилевский М.Я. Россия и Европа / Сост., послесл., коммент. С.А. Вайгачева. М.: Книга, 1991.
Драгоманов М.П. Историческая Польша и Великорусская демократия. Женева: Тип. «Работника» и «Громади», 1881.
Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука, 1991.
Коваленко В.И., Федякин А.В. Проблемы федерализма в трудах мыслителей русского зарубежья (окончание) // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2011. № 6. С. 62-72.
Кропоткин П.А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия / Сост., вступ. ст., примеч. С.А. Мндоянца. М.: Правда, 1990.
Освободительное движение и общественная мысль в России XIX века: Для семинарских и практических занятий: Учебное пособие для вузов по специальности «История» / Под ред. И.А. Федосова. М.: Высшая школа, 1991.
Федерализм: теория и история развития: Сравнительно-правовой анализ: Учеб. пособие / Отв. ред. М.Н. Марченко. М.: Юрист, 2000.
Хомяков А.С. О старом и новом: Статьи и очерки. М.: Современник, 1988.
Черепнин Л.В. Земские соборы русского государства в XVI-XVII вв. М.: Наука, 1978.
Щапов А.П. Сочинения: В 3 т. Т. 1. СПб.: Тип. М.В. Пирожкова, 1906.
Ядринцев Н.М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Издание И.М. Сибирякова, 1892.
Ященко А.С. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства. Юрьев: Тип. К. Маттисена, 1912.
Ященко А.С. Что такое федеративная республика и желательна ли она для России? М.: Тип. Т-ва Рябушинских, 1917.
REFERENCES
Bakunin, M.A. Filosofiia. Sotsiologiia. Politika, ed. V.F. Pustarnakov. Moscow: Pravda, 1989.
Cherepnin, L.V. Zemskie sobory russkogo gosudarstva v XVI-XVII vekakh. Moscow: Nauka, 1978.
Danilevskii, M.Ia. Rossiia i Evropa, ed. S.A. Vaigachev. Moscow: Kniga, 1991. Dragomanov, M.P. Istoricheskaia Pol'sha i Velikorusskaia demokratiia. Geneva: "Rabotnika" i "Gromadi", 1881.
Fedosov, I.A. (ed.) Osvoboditel'noe dvizhenie i obshchestvennaia mysl' v Rossii XIXveka: Dlia seminarskikh iprakticheskikh zaniatii: Uchebnoeposobie dlia vuzovpo spetsial'nosti "Istoriia". Moscow: Vysshaia shkola, 1991.
Gertsen, A.I. "Russkii narod i sotsializm: Pis'mo k I. Mishle." Gertsen A.I. Sobranie sochinenii: in 30 t. Vol. 7: O razvitii revoliutsionnykh idei v Rossii: Proizvedeniia 1851-1852 gg., ed. Ia.E. El'sberg. Moscow: AN SSSR, 1954.
Gorbachevskii, I.I. Zapiski. Pis'ma, ed. Iu.G. Oksman. Moscow: AN SSSR,
1963.
Iadrintsev, N.M. Sibir' kak koloniia v geograficheskom, etnograficheskom i istoricheskom otnoshenii. 2nd ed. St. Petersburg: I.M. Sibiriakov, 1892.
Iashchenko, A.S. Chto takoe federativnaia respublika i zhelatel'na li ona dlia Rossii? Moscow: Riabushinski comp., 1917.
Iashchenko, A.S. Teoriia federalizma. Opyt sinteticheskoi teoriiprava igosudarstva. Iur'ev: Tip. K. Mattisena, 1912.
Karamzin, N.M. Zapiska o drevnei i novoi Rossii v eepoliticheskom i grazhdanskom otnosheniiakh. Moscow: Nauka, 1991.
Khomiakov, A.S. O starom i novom: Stat'i i ocherki. Moscow: Sovremennik,
1988.
Kovalenko, V.I., Fediakin, A.V. "Problemy federalizma v trudakh myslitelei russkogo zarubezh'ia (okonchanie)." Vestnik Moskovskogo universiteta. Series 12. Politicheskie nauki, No. 6, 2011, pp. 62-72.
Kropotkin, P.A. Khleb i volia. Sovremennaia nauka i anarkhiia, ed. S.A. Mndoiants. Moscow: Pravda, 1990.
Marchenko, M.N. (ed.) Federalizm: teoriia i istoriia razvitiia: Sravnitel 'no-pravovoi analiz: Uchebnoe posobie. Moscow: Iurist, 2000.
Shchapov, A.P. Sochineniia: In 3 vol. Vol. 1. St. Petersburg: M.V. Pirozhkov,
1906.
