CC BY
113
Вестник Челябинского государственногоуниверситета. 2016. № 8 (390).
Философские науки. Вып. 41. С. 52-56.
УДК 130.3
ББК 87.52
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ИСПОВЕДИ В ТВОРЧЕСТВЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО И Л. Н. ТОЛСТОГО ФИЛОСОФСКО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
К. В. Чемодуров
Курганский государственныйуниверситет, Курган, Россия
Показана специфика художественной исповеди как произведения, имеющего пограничный характер между литературой и философией. Данный вид исповеди раскрывает внутренний мир героя, его «я», показывает его духовные искания, экзистенциальные переживания. В рамках статьи анализируются художественные исповеди в произведениях Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого. Отличительной чертой героев исповедей Достоевского является бунтарство, а в исповедях Толстого исследуется состояние человеческой души в трагические моменты жизни.
Ключевые слова: исповедь, художественная исповедь, «подпольный человек», экзистенциальные переживания, экзистенциалы человеческого существования.
Слово «исповедь» многозначно и обозначает: 1) покаяние; 2) в христианстве—-таинство, раскрытие верующим своих грехов священнику и получение от него прощения («отпущение грехов») именем Христа; 3) философский жанр, характеризующийся автобиографичностью, размышлениями о собственном авторском предназначении, перипетиях судьбы, смысле жизни и индивидуальном бытии автора [10. С. 260]. Недостатком данного определения является то, что оно характеризует церковную и философскую исповеди и не включает такие её формы, как художественная и политическая.
Художественная исповедь относится к литературному жанру [7], который существует в различных родах литературы: эпос, лирика, драма. Она чаще всего существует в таких формах эпоса, как роман или повесть, и может быть определена как «произведение, в котором повествование ведётся от первого лица, причём рассказчик (сам автор или герой) впускает читателя в самые сокровенные глубины собственной духовной жизни, стремясь понять "конечные истины" о себе, своём поколении» [9. С. 320].
Исповедь как таковая является гибридным жанром, сочетающим признаки психологической прозы, документального, публицистического и литературного жанра. Для художественной исповеди наиболее важным являются признаки психологической прозы. Психологический роман «проникает внутрь "я"»: читателю раскрывается самоединение и самопереживание героев. Психологический роман представляет дитя Нового времени, христианской культуры.
А. де-Виньи усматривал генезис психологического романа в исповеди, «научившей ценить индивидуальную внутреннюю жизнь человека, достигающую на вершинах европейского развития своего напряжённейшего расцвета, усложнённости и глубины...» [13].
Как литературный жанр художественные исповеди представляют синтетические произведения, имеющие пограничный характер между философией, искусством (литературой) и психологией. Они описывают коренные переломы в жизни и внутреннем мире героя, представляя в определённой мере подведение итогов прожитой жизни; самовыражение в форме раскрытия им своего «я»; диалог с Другими; осмысление драматических событий своей жизни; поиски смысла жизни; покаяние и раскаяние и вместе с тем антроподицею и апологию; выражение духа эпохи и «урок просветляющейся души» [12. С. 299], искренность, правдивость; экзистенциальные переживания; конфликт героя с обществом или окружающими. Художественная исповедь может быть целостным произведением или быть встроенной в произведение, не относящееся к исповедальному жанру. Встроенные исповеди могут представлять фрагменты автобиографии, записок, письма, дневника. В качестве предмета анализа в статье рассмотрены художественные исповеди в творчестве Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого.
Хотя они относятся к художественной литературе, но вместе с тем есть основания рассматривать их и как философские произведения. В связи с этим знаменательной является идея С. Л. Франка о глубокой связи русской философии и русской
художественной литературы. «В России,—писал он,—наиболее глубокие и знаменательные мысли и идеи были высказаны не в систематичных научных работах, а в литературной форме. Мы видим здесь художественную литературу, пронизанную глубоким философским восприятием жизни: кроме всем известных имён Достоевского и Толстого, я напомню о Пушкине, Лермонтове, Тютчеве, Гоголе» [14. С. 84].
О творчестве и миросозерцании Ф. М. Достоевского H.A. Бердяев писал: «Достоевский отражает все противоречия русского духа, всю его антиномичность, допускающую возможность самых противоположных суждений о России и русском народе. По Достоевскому можно изучать наше своеобразное духовное строение... У Достоевского нет ничего кроме человека: нет природы, нет мира вещей, нет в самом человеке того, что связывает его с природным миром, с миром вещей, с бытом, с объективным строем жизни. Существует только дух человеческий и только он интересен, он исследуется ...» [2].
Первым и главным произведением Достоевского, которое можно считать художественной исповедью, являются «Записки из подполья», которые первоначально должны были называться «Исповедь» и о которых Бердяев писал, что здесь Достоевский «уже не только психолог, он—метафизик, он исследует до глубины трагедию человеческого духа» [Там же]. «Записки из подполья» разделены на две части: «Подполье» и «По поводу мокрого снега». В. Кауфман считал, что «первая часть «Записок из подполья»—это лучшее введение в экзистенциализм, которое когда-либо было написано» [15. С. 14].
Философской основой первой части является понимание личности, её «я», самоидентичности, отношения «я» к Другому. Герой говорит неприятные вещи. О себе: «Ничем не сумел сделаться: ни злым, ни добрым, ни подлецом, ни честным, ни героем, ни насекомым» [6. С. 45]. О человеке: «существо на двух ногах и неблагодарное» [Там же. С. 72]. Герой провозглашает три принципа своего мировоззрения: «Я ненавижу фразу, фразёров и тальи с перехватами. Второй пункт: ненавижу клубничку и клубничников. Третий пункт: люблю правду, искренность и честность» [Там же. С. 124]. Достоевский показывает раздвоенность сознания и поведения героя; он ненавидел «тальи с перехватами» и поехал на встречу с офицерами; не любил «клубничку» и вступил в интимные отношения с проституткой Лизой;
любил честность и обманул её. Вместе с тем от имени «подпольного человека» Достоевский декларирует и некоторые позитивные идеи: отрицание конформизма и стандартной модели счастья, предпочтение свободы, неприятие принудительного коллективизма и поиск своего «я». Писатель считает, что в своём подпольном герое он изобразил тип, широко распространённый в российском обществе.
С. А. Никольский высказал гипотезу, что тема «подпольного человека» продолжается в романах «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы» [11]. В романе «Преступление и наказание» важное значение для понимания характера и системы ценностей героя («Свободу и власть, а главное власть! Над всею дрожащею тварью и над всем муравейником!») имеет исповедь Раскольникова перед Соней Мармеладовой, а для понимания жизни городских социальных низов — исповедь Мармеладова перед Раскольниковым. В романе «Идиот» героем «подпольности» выступает Ипполит, в исповеди которого ставятся два фундаментальных вопроса: каким образом будет осуществлено бессмертие человека и какие метафизические силы обусловливают смерть и бессмертие человека [8]. В романе «Бесы» в исповеди перед старцем Тихоном (в ненапечатанной главе «У Тихона») Ставрогин кается в страшных грехах, которые он совершил и в своём намерении стать собственным судьёй, покончив жизнь самоубийством. В письме-исповеди перед Дашей Ставрогин признаёт, что истощил себя физически и морально в пороках и утратил смысл жизни. Бердяев, считая Ставрогина главной фигурой в романе, так оценил его судьбу: «Это мировая трагедия истощения от безмерности, трагедия омертвения и гибели человеческой индивидуальности от дерзновения на безмерные, бесконечные стремления, не знавшие границ, выбора и оформления» [3]. Бердяев считал Ставрогина родоначальником «разных линий жизни, разных идей и явлений»: русские революционеры и русские декаденты. Исповедь Ставрогина раскрывает духовный характер данных людей.
В романе «Братья Карамазовы» присутствуют исповеди братьев Дмитрия и Ивана Карамазовых. Дмитрий в трёх исповедях кается в своей беспутной жизни, трагической любви к двум женщинам и отвергает обвинение в воровстве. Центральной исповедью является разговор Ивана с Алёшей, касающийся фундаментальных религиозных
54
К. В. Чемодуров
вопросов. Иван отвергает любовь к ближнему, потому что считает природу человека злой: «Во всяком человеке, конечно, таится зверь, зверь гневливости, зверь сладострастной распаляемо-сти от криков истязуемой жертвы, зверь без удержу спущенного с цепи, зверь нажитых в разврате болезней, подагр, больных печёнок и проч.» [5]. Иван читает Алёше свою поэму «Великий Инквизитор», которую Алёша понимает как свидетельство его неверия в Бога и бунт против него, а Иван утверждает, что никогда не отречётся от формулы «всё позволено».
Гипотеза, высказанная С. А. Никольским, является верной: в исповедях романов Достоевского отражены разные грани «подпольного человека», основной жизненной ориентацией которого является бунтарство: против стандартности и безликости повседневной жизни, против христианской заповеди «Не убий», против собственных грехов, против Бога. Многие идеи, осуждённые Достоевским, были подхвачены Ф. Ницше, который, как известно, конспектировал роман «Бесы».
Л. Н. Толстой создал две повести, которые считаются художественными исповедями. В одной из них «Смерть Ивана Ильича» рассматривается болезнь и смерть чиновника министерства юстиции в Петербурге Головина. В повести можно выделить две части: нарративные описания жизни и карьеры Головина и его исповедь умирающего человека. Тезис М. Хайдеггера «Бытие к смерти есть сущностно ужас» в повести воплощается в описании телесных и душевных мук героя в период его умирания: физическое страдание, отчаяние, страх перед смертью, беспомощность, ужасное одиночество, мысли о жестокости и отсутствии Бога. Герой сначала не может понять, зачем эти муки и за что они ему. Затем ему приходит понимание, что все эти мучения представляют расплату за неправильно прожитую жизнь: скандалы с ревнивой женой, собственные дурные поступки, отсутствие подлинного смысла жизни. Только находясь в непосредственной близости от смерти, он вдруг обнаруживает, что есть иные ценности—не респектабельность и благопристойность, а добро, жалость, милосердие, сострадание, которые выражает простой буфетный мужик Герасим, ухаживающий за ним.
Иван Ильич начинает понимать, что его жизнь была «ужасный огромный обман, закрывающий и жизнь и смерть», так что он оказался совершенно неготовым к смерти, у него отсутствует решимость опереться на собственные силы и достойно
встретить смерть. Сначала он надеялся, что ему поможет церковное причастие, но этого не произошло. И лишь увидев отчаяние жены и сына, он вдруг испытал острую жалость к ним и желание сделать что-то, «чтобы им не было больно». Тогда он смирился с болью в своём теле, и у него исчез страх перед смертью. «Мысль о себе и о своей судьбе,—пишет Н. К. Гудзий,—отступает у Ивана Ильича перед мыслью о других, и это самоотречение в момент величайшего страдания— (физического и душевного — возрождает его и поднимает в последнее мгновение сознательной жизни на ту духовную высоту, достижение которой искупает всю бессмыслицу его существования. Любовь, в религиозном истолковании Толстого, побеждает смерть и отрицает её. Таков смысл повести» [4].
В повести «Крейцерова соната» помещик Позднышев в поезде исповедуется перед случайным попутчиком об убийстве своей жены. Он в молодости женился, мечтая устроить «возвышенную чистую семейную жизнь». Но за любовь он и его жена приняли сексуальную чувственность и скоро поняли, что они являются чужими друг другу эгоистами, желающими получать лишь физические удовольствия. Начались постоянные ссоры, скандалы, озлобленность, нежелание договариваться друг с другом. Позднышев начал ревновать свою жену к музыканту Трухачевскому, с которым она любила музицировать. В. Бачинин считает, что «в описаниях пред-криминальных коллизий, рождаемых половой страстью, ощутимо влияние А. Шопенгауэра, который рассматривал эрос не только как животворящее начало, но и как некоего враждебного демона, способного вносить раздор и смуту в человеческую жизнь, заставляющего людей разрушать и губить всё вокруг себя, толкающего их на дурные дела и преступления» [1. С. 61]. Пусковой причиной преступления явилось мучительное душевное состояние Позднышева при исполнении его женой и Трухачевским «Крейцеровой сонаты» Л. Бетховена, ибо он воспринял музыку как дионисийское начало, усиливающее чувство ревности и жажду разрушения. Встретив Трухачевского ночью в своём доме по возвращении из командировки, Позднышев в припадке ярости убивает жену. В своей исповеди он не раз называет себя зверем, но после смерти жены он испытал вину, ужасные душевные муки, раскаялся, сумев победить в себе зверя. Толстой позже написал «Послесловие к "Крейцеровой сонате"»,
где попытался объяснить свои представления о любви и браке, предлагая обществу принять христианский идеал любви, осуждающий плотскую любовь как падение и грех. Конечно, это позиция максимализма, христианство не отвергает любви между мужчиной и женщиной и их брака. Другое дело, что основой брака Толстой считал не голую чувственность, а духовное сродство, взаимоуважение и ответственность.
В отличие от Достоевского, который раскрывал глубины души своих героев, оказавшихся на пути вседозволенной свободы, Толстой в ис-
поведях обратился к художественному исследованию человеческой плоти в самые драматические моменты: неизлечимая болезнь, ревность, смерть, преступление. Но оба писателя через анализ духовного мира героев стремились охарактеризовать тип человека как такового. Оба они связывали спасение человека с исповедальным покаянием, раскаянием в грехах и искуплением. У обоих исповедь становится проповедью: они проповедовали идеал нового нравственно-религиозного человека, руководствующегося христианскими ценностями.
Список литературы
1. Бачинин, В. В. «Человек-паук» и «человек-зверь»: две ипостаси «естественного человека» / В. В. Ба-чинин // Человек, - 2001,- № 4.-С. 49-66.
2. Бердяев, H.A. Миросозерцание Достоевского [Электронный ресурс] / H.A. Бердяев.-URL: http:// krotov.info/library/02_b/berdyaev/1923_018_00.htm
3. Бердяев, H.A. Ставрогин [Электронный ресурс] / H.A. Бердяев.-URL: http://www.magister.msk.ru/ library/philos/berdyaev/berdn022.htm
4. Гудзий, H. К. Л. H. Толстой [Электронный ресурс] / H. К. Гудзий.-URL: http://feb-web.ru/feb/tolstoy/ critics/glt/glt-001-.htm
5. Достоевский, Ф. М. Братья Карамазовы [Электронный ресурс] : роман / Ф. М. Достоевский.-URL: http://az.lib.ru/d/dostoewskij_f_m/text_0100.shtml
6. Достоевский, Ф.М. Записки из подполья : повесть / Ф.М. Достоевский.-(СПб. : Азбука-классика, 2010.-256 с.
7. Достоевский: эстетика и поэтика : слов.-справ. / сост. Г.К. Щенников, A.A. Алексеев ; науч. ред. Г.К. Щенников ; Челяб. гос. ун-т.-"Челябинск : Металл, 1997.- 272 с.
8. Евлампиев, H.H. Кириллов и Христос. Самоубийцы Достоевского и проблема бессмертия [Электронный ресурс] / H.H. Евлампиев.-URL: http://anthropology.rchgi.spb.ru/dostoev/dostoevsk i3.htm
9. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. A.H. ^т^^на^М. : Ннтелвак, 2001.- 1600 с.
10. Многообразие жанров философского дискурса : учеб. пособие / Е. Ю. Базаров, H. С. Бельский, A.A. Еникеев и др. ; Рос. филос. о-во; Межвуз. центр проблем непрерывного гуманитар. образования при Урал. гос. ун-те им. A. М. Горького ; под общ. ред. В. H. Плотникова / В.Н. Плотников.-Екатеринбург : Банк культур. информ., 2001.- 275 с. - (Филос. образование; Вып. 18).
11. ^кольский, C.A. Достоевский и явление «подпольного» человека / C.A. ^кольский // Вопр. философии.-2011.-№ 12.-С. 77-87.
12. Рабинович, В. Л. Человек в исповедальном жанре / В. Л. Рабинович // О человеческом в человеке.-М. : Политиздат, 1991.- 384 с.
13. Психологический роман [Электронный ресурс] // Словарь литературных терминов.-URL: http:// feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-6701.htm
14. Франк, С. Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии / С. Л. Франк // Филос. науки.-1990.- № 5.-С. 83-91.
15. Kaufmann, W. Existentialism from Dostoevsky to Sartre / W. Kaufmann.-N. Y. : Meridian Books, 1960.-384 p.
Сведения об авторе
Чемодуров Константин Викторович—аспирант кафедры философии, Курганский государственный университет. Курган, Россия. kostya4500@mail.ru
56
K.B. Heuodypoe
Bulletin of ChelyabinskState University. 2016. No. 8 (390). Philosophy Sciences. Iss. 41. Pp. 52-56.
FICTION CONFESSION IN THE CREATIVITY OF F. M. DOSTOEVSKY AND L. N. TOLSTOY: PHILOSOPHICAL-ANTROPOLOGICAL INTERPRETATION
K. V. Chemodurov
Kurgan State University, Kurgan, Russia. kostya4500@mail.ru
The article shows the specifics of fiction confession as work, which has the border between literature and philosophy. This confession reveals the inner world of the hero, his I, shows his spiritual searching, existential feelings. The article analyzes the fiction confessions in the works of F.M. Dostoevsky and L.N. Tolstoy. The main feature of Dostoevsky's confessions is rebellion, and in the confessions of Tolstoy examines the state ofhuman soul in the tragic moments oflife.
Keywords: confession, fiction confession, "the underground man", the existential experience, existential of human being.
References
1. Bachinin V.V. «Chelovek-pauk» i «chelovek-zver'»: dve ipostasi «yestestvennogo cheloveka» ["Spider-man" and "Man-beast": Two Faces of a "Natural Person"]. Chelovek [Human], 2001, no. 4, pp. 49-66. (In Russ.).
2. BerdyaevN.A. Mirosozertsaniye Dostoevskogo [The Dostoevsky's Worldview]. Available at: http://kro-tov.info/library/02_b/berdyaev/1923_018_00.htm, accessed 07.09.2016. (In Russ.).
3. Berdyaev N.A. Stavrogin [Stavrogin]. Available at: http://www.magister.msk.ru/library/philos/berdyaev/ berdn022.htm, accessed 07.09.2016. (In Russ.).
4. GudziyN.K. L.N.Tolstoy [L.N.Tolstoy]. Available at: http://feb-web.ru/feb/tolstoy/critics/glt/glt-001-. htm, accessed 07.09.2016. (In Russ.).
5. Dostoevskiy F.M. Brat'ya Karamazovy [The Brothers Karamazov]. Available at: http://az.lib.ru/d/ dostoewskij_f_m/text_0100.shtml, accessed 07.09.2016. (In Russ.).
6. Dostoevskiy F.M. Zapiski izpodpol 'ya [Notes from Underground]. St. Petersburg, Azbuka-klassika Publ., 2010. 256 p. (In Russ.).
7. Dostoevskiy: Estetika ipoetika [Dostoevsky: the Aesthetics and Poetics: Dictionary]. Chelyabinsk, Metall Publ., 1997. 272 p. (In Russ.).
8. Yevlampiyev I.I. Kirillov i Khristos. Samoubiytsy Dostoevskogo i problema bessmertiya [Kirillov and Christ. Suicides of Dostoevsky and the Problem of Immortality]. Available at: http://anthropology.rchgi.spb.ru/ dostoev/dostoevski3.htm, accessed 07.09.2016. (In Russ.).
9. Literaturnaya entsiklopediya terminov iponyatiy [Literature Encyclopedia of Terms and Concepts]. Moscow, Intelvak Publ., 2001. 1600 p. (In Russ.).
10. Mnogoobraziye zhanrov filosofskogo diskursa [The Diversity of the Genres of Philosophical Discourse]. Yekaterinburg, Bank kul'turnoy informatsii, 2001.275 p.
11. Nikol'skiy S.A. Dostoyevskiy i yavleniye «podpol'nogo» cheloveka [Dostoevsky and the Phenomenon of "Underground" Man]. Voprosy filosofii [Philosophy of Science], 2011, no. 12, pp. 77-87. (In Russ.).
12. Rabinovich V.L. Chelovek v ispovedal'nom zhanre [The Man in the Confessional Genre]. O cheloveches-kom v cheloveke [About Human in Human]. Moscow, Politizdat Publ., 1991. 384 p. (In Russ.).
13. Slovar' literaturnykh terminov [Dictionary of Literary Terms]. Pcikhologicheskiy roman [Philosophical Novel]. Available at: http://feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-6701.htm, accessed 07.09.2016. (In Russ.).
14. Frank S.L. Sushchnost' i vedushchie motivy russkoy filosofii [The Essence and the Leading Motives of Russian Philosophy]. Filosofskie nauki [Philosophical Sciences], 1990, № 5, pp. 83-91 (In Russ.).
15. Kaufmann W. Existentialism from Dostoevsky to Sartre. New York, Meridian Books, 1960. 384 p.
