CC BY
36
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
да, ¿ffij да л»- -л'». .<>>,. да № № № ¿fa да ¿q да да № да да да да да да да да да да да да jV«. да^
Н.А. Хуббитдинова УДК82.09 (470.57)
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МОТИВА «ЖЕНИТЬБА НА ПОЛЮБИВШЕЙСЯ ВО СНЕ ДЕВУШКЕ» В ПОЭМЕ КУЛ ГАЛИ, ДАСТАНАХ КУТБА, САЙФА САРАИ
Аннотация
Статья посвящена выявлению и рассмотрению особенностей художественного использования фольклорных традиций в произведениях средневековой тюркско-башкирской литературы [поэма «Киссаи-и Йусуф» (на тюрки) Кул Гали, дастаны «Хосров и Ширин» (на хорезмско-тюркском яз.) Кутба, «Сухаиль и Гульдурсун» (на тюркск. яз.) Сайфа Сараи] в свете актуальной проблемы фольклорно-литературных взаимосвязей. Люди всегда полагались на сновидения, в особенности, верили в вещие сны, придавали им определенное значение. Эти верования как устойчивая формула проникли и в устно-поэтическое народное творчество («шея у сна с волосок - как будешь толковать, так и будет»).
Среди многих традиционных мотивов, нашедших художественное отражение в указанных произведениях, выделяется популярный в фольклоре мотив вещего сна, а именно - «Женитьба на полюбившейся во сне девушке». Если в поэме «Кисса-и Йусуф» и дастане «Хосров и Ширин» сон имеет сказочно-романтический подтекст, то в произведении «Сухаиль и Гульдурсун» С. Сараи, хотя также окутан романтическими чувствами, он уже приближен к реальной действительности. Однако, вещий сон в будущем не всегда быстро претворяется в жизнь. Влюбленному во сне герою не сразу удается «жениться наяву», этому противостоят ряд преград и испытаний, которые ему необходимо пройти. Лишь когда он проходит с успехом все испытания, его сон, наконец, принимает весьма реальные очертания.
Автор приходит к выводу о том, что в средневековой тюркско-башкирской литературе традиционный мотив «Женитьба...» нашел художественно-эстетическое воплощение. Он имеет важное идейно-художественное значение, служит отправной точкой для дальнейшего развития сюжета. Так, поэтика восточной литературы, тесно переплетаясь с национальной фольклорной традицией, обогащалась и углублялась как в тематическом, так и в идейном отношении.
Ключевые слова: литература, фольклор, тюркско-башкирская литература, кисса, дастан, сказка, сказочный мотив "вещего сна", художественное использование, сюжетообразующее значение
Nerkes A. Khubbitdinova
ARTISTIC USE OF MOTIFS "MARRIAGE TO A GIRL IN DREAMS" IN WORKS OF KUL GALI, QUTB AND SAIF SARAYI
Abstract
The article is devoted to the identification and consideration of the artistic features of folk traditions in the works of medieval Turkic-Bashkir literature in the light of current problems in the philological science, folklore and literary relationships. People have always relied on dreams, especially in the prophetic dreams, giving them a certain value. They
Хуббитдинова Нэркэс Ахметовна, доктор филологических наук, старший научный сотрудник Института истории, языка и литературы УНЦРАН,e-mail: narkas08@rambler.ru
Narkas A. Hubbitdinova, Dr. Sc. (Philology), Senior Researcher of Institute of History, Language and Literature, Ufa Science, e-mail: narkas08@rambler.ru
© Хуббитдинова Н.А., 2016
thought and believed that "the sleep's neck is as thin as a hair - how you will interpret so it will be". These beliefs, as a stable formula, entered in the oral-poetic folk art.
The article is about one of many traditional motifs that have found artistic reflection in the works of Kul Gali, Saif Sarai and Qutb, where one finds a popular motif in the folklore a prophetic dream, namely "marriage to a favorite dream girl". If in Kissa-i Yusuf by Kul Gali and the epos Khosrow and Shirin sleep is set in fabulously romantic overtones, in the work Suhail and Guldursun by S. Sarai it though enveloped in romantic feelings, is closer to reality. However, a prophetic dream in the future is not always rapidly realised. The hero tallen in love in a dream able to marry in reality is not immediately, this is opposed by a number of obstacles and tests that he needs to obercome. Only after passing all the tests with success his dream finally takes very realistic shape.
The author concludes that in the medieval Turkic-Bashkir literature we find artistic and aesthetic use of traditional motif of "Marriage to a favorite dream girl". It carries in such works great ideological and artistic value, bend the starting point for the further development of the plot. Thus, the poetics of Oriental literature, closely intertwined with the national folk tradition, has been enriched and deepened, both in its topic and ideologically.
Key words: literature, folklore, Turk-Bashkir literature, Kissa, epos, fairy tale, fairy motive "prophetic dream", artistic use, value of plot
В народном творчестве популярным и традиционным мотивом является сказочный мотив «Женитьба на полюбившейся во сне девушке». Люди всегда верили в сны, в особенности в вещие сновидения. Верили, что «шея у сна с волосок - как будешь толковать, так и будет» [11, с. 276]. В устно-поэтическом народном творчестве, в особенности, в сказке «вещий сон» имеет поэтическое значение, увязывается с формулой красоты [10, с. 68-69], а мотив «Женитьба на полюбившейся во сне девушке» - несет значимую художественно-эстетическую нагрузку («Как царь-холостяк влюбился во сне и женился наяву», «Полюбивший во сне», эпос «Бузъегет» и др.) (АТ 725*). Содержание сюжета башкирской новеллистической сказки «Полюбивший во сне» в целом сводится к следующему: царевич, полюбивший увиденную во сне девушку, отправляется на ее поиски и через сорок лет, сорок месяцев и сорок дней, наконец, находит девушку в одном селении [2, с. 369]. Сказочный сюжет, построенный на указанном мотиве, обнаруживается и в казахском народном творчестве («Визирь», произведение опубликованное Г.Н. Потаниным в журнале «Живая старина», 1916 г.). Сказка с этим же сюжетом включена в «Особые прибавления к "Акмолинским областным Ведомостям"» (1892). Данный мотив также можно встретить в сказках из сборника «Тысяча и одна ночь». Общий для башкирского и казахского фольклора сюжет о женитьбе наяву царя на приснившейся красавице имеет параллели в ряде дастанов и в популярной на Востоке книге индийского писателя XVII века Иатулаха Канбу «Бехар-е данеш» [3, с. 369].
В татарской народной волшебной сказке «Ка-ракош» девушка также видит дивный сон. Но во сне она видит не юношу, как Зулейха йусуфа, а прекрасный цветок и просит отца своего добыть
его. Далее сюжет развивается как в русской народной сказке «Аленький цветочек»: хозяином сада, у которого рос этот цветок, оказалась мифическая птица Каракош. После испытаний, пройденных девушкой, птица сбросила свою птичью шубу и обернулась юношей. Какая бы завязка ни предшествовала событиям, развязка выполнила функцию последствия увиденного сна: в сущности, не цветок понравился девушке, а юноша, в обличие птицы он завлек ее к себе при помощи цветка, а сон здесь служит лишь сюжетообразу-ющим мотивом [9, с. 128].
В поэме Кул Гали «Кисса-и Йусуф» (первая пол. XIII в.) прослеживается традиционный мотив «Женитьба на полюбившейся во сне девушке». В произведении повествуется о том, как Зу-лейха впервые именно во сне узнала йусуфа и полюбила его. В первый раз он явился к ней как «.. .дивный лик... И Зулейха в него безумно влюблена...». Но этот сон вызвал лишь смятение в душе девушки, ей еще невдомек, чей образ ей привиделся. Ровно через год увиденный ею второй сон вносит некоторую ясность, потому что прекрасный лик заговорил с нею.
. . .О Зулейха, осиль печаль твоих невзгод, -Йусуф ей говорил, - услышь меня теперь: Да ведомо тебе, что ты - моя, я - твой, Пусть не привлечет тебя никто другой, Вовек не забывай, что ты любима мной, Не думай ни о ком, кроме меня, теперь! [5, с. 91, 97].
Из киссы известно, что йусуф сам давно полюбил Зулейху и теперь, являясь к ней во сне, побуждает ее полюбить его самого. В третий раз Зулейха, как бы опомнившись, успевает расспросить явившегося во сне юношу: «Скажи мне, кто ты?». В ответ Йусуф называет себя и указывает,
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МОТИВА «ЖЕНИТЬБА НА ПОЛЮБИВШЕЙСЯ ВО СНЕ
61
где она может его найти. Помутившийся было от неизвестной любви разум Зулейхи, наконец, принимает ясные очертания: «...Стал ум ее мудрей... / И свет ее чело сияньем обволок, / Был неотступно с ней в мечтах Йусуф теперь.» и т.д. Обуреваемая чувством безудержной любви она собирается в путь, чтобы найти своего любимого и воссоединиться с ним. Однако девушка была обречена на вечную муку гореть в огне любви. Она обретает счастье быть рядом с любимым только спустя многие годы, для чего ей суждено было пройти все ступени испытаний, выпавших на ее долю.
Тематический мотив, связанный со сном, можно также встретить в «Коране», где в 12-й суре («Йусуф») прослеживаются четыре момента вещего сна и его толкование. На мотив сна в суре также возлагается важная задача - прогнозирование будущего Йусуфа, предопределение судьбы пророка: «О мой отец! Это - толкование моего сна прежде. Аллах сделал его истиной и оказал милость, когда вывел меня из темницы и привел вас из пустыни, после того, как сатана устроил ссору между мной и моими братьями. Поистине, Он (Господь - Н.Х.) - знающий, мудрый!» [7, с. 167, 193]. Эта кораническая идея у Кул Гали пережила интерпретацию и выражена полнее и подробнее как в качественном художественном отношении, так и в количественном - в восьми снах, которые, как указал Р.М. Булгаков, подкреплены мотивами ханифитского учения [4, с. 76]. Изображаемые автором вещие сны вызывают устойчивую аллюзию на традиционные мотивы вещего сна, женитьбы на полюбившейся во сне девушке, представляющие генетические сходства с башкирским фольклором.
Схожие фольклорные традиции нашли свое дальнейшее применение в произведениях урало-волжской тюркской литературы последующих эпох. Мотив «Женитьба.», к примеру, можно встретить в поэме Сайфа Сараи «Сухаиль и Гуль-дурсун» (1394), которая дошла до сегодняшнего дня в виде рукописного текста, датируемого приблизительно второй половиной XV века. Из нее, в частности, известно, что заключенному в зин-дан (темницу) герою снится удивительный сон:
...Во сне этом - пери святой красоты
В прекрасном саду собирала цветы.
«Не ты ль тот цветок, - он спросил, как в бреду, -
Но кто ты? Земной человек или джинн?
Мне имя свое поскорее скажи!..
Ответа он ждал, ожиданьем томим, Но пери-судьба посмеялась над ним, Исчезла, как лань, в золотистом дыму И сердце огнем опалила ему... [8, с. 152, 154]
Юноша без памяти влюбляется в нее. В действительности, этой «пери» была шахская дочь Гульдурсун. Интерес представляет художественный прием, используемый автором для изображения картины зарождения взаимной любви. У Кул Гали, как известно, йусуф без малого 8 раз является во сне Зулейхе, волнуя ее и побуждая влюбиться в себя, то есть идет некий процесс, в течение которого все должно произойти так, как было задумано Всевышним. У С. Сараи юноша Сухейль лишь один единственный раз видит во сне девушку божественной красоты и начинает испытывать к ней нежные чувства. Как выясняется позже, девушка и сама с первого взгляда была влюблена в пленника.
...Сухейля в цепях мимо сада вели... Душа Гульдурсун словно взмыла с земли. Узнала любви притяженье душа, Землей вокруг Солнца круженье верша [8, с. 155].
Более того, видя страдания своего возлюбленного, Гульдурсун первой делает шаг к их сближению - сама тайком спускается к нему в темницу-зиндан. Сухейль узнает в ней ту самую пери, которую видел во сне. Полюбивший во сне герой, таким образом, обретает счастье от взаимной любви наяву. Сказочный мотив «Женитьба на полюбившейся во сне девушке» выполняет в произведении функцию сокращения времени: пленника могут сегодня или завтра казнить, так что ни у него, ни у автора нет времени для нескольких подобных снов, как это было возможно в «Кисса-и йусуф» Кул-Гали. Поэтому Гульдур-сун влюбляется в юношу наяву с первого взгляда, а не во сне как Зулейха («Кисса-и йусуф»), в чем, возможно, наблюдается попытка С. Сараи вступить на путь реалистического изображения событий. Другой плод его творчества - «Страна цветов по-тюркски» (на тюркск. яз.), где поднимаются жизненные нравственно-этические проблемы дидактического характера, служит тому подтверждением.
Тематическому мотиву вещего сна подчинено развитие событий и в произведении средневекового автора Кутба «Хосров и Ширин» (1342, на хорезмско-тюркск. яз.). Уви-
денный Хосровом сон, где его давно умерший дед Науширван предрекает внуку царский трон, красавицу жену, коня «быстрее ветра», служит началом развития основных событий.
Действительно, сон оказывается вещим и в будущем претворяется в жизнь. Однако герою, влюбленному во сне в свою будущую невесту, не сразу удается на ней «жениться наяву», т.к. этому противостоит ряд преград и испытаний, которые необходимо пройти герою. Здесь ощущается аллюзия на «Кисса-и Йусуф» Кул Гали, когда Кутб, заранее предопределив судьбу своего героя, также намеренно оттягивает исход событий с тем, чтобы подвергнуть чувства своих героев испытаниям, проверить на прочность их любовь. С одной стороны, предсказание как маяк манит Хосрова, который достигнет всего лишь своим собственным старанием и упорным трудом, с другой стороны, автор преследуя свою творческую цель, старается разогреть интерес читателя, играя чувствами своих героев, а также играет с чувствами и переживаниями читателей.
Таким образом, в средневековой тюркско-башкирской литературе традиционный мотив «Женитьба на полюбившейся во сне девушке» нашел художественно-эстетическое воплощение. Он несет в произведениях важную идейно-художественную нагрузку, служит отправной точкой для дальнейшего развития сюжета. Так, поэтика восточной литературы, тесно переплетаясь с национальной фольклорной традицией, обогащалась и углублялась как в тематическом, так и в идейном отношении.
ЛИТЕРАТУРА
1. Башкорт эзэбиэте антологияЪы / тез., баш hYЗ языусы М.Х. Нэзерголов, F.Б. Хесэйенов. 2 томда. - 1 т. - 9фе: Китап, 1999. - 464 б. (Антология башкирской литературы / сост., авт. вступ. сл. М.Х. Надергулов, Г.Б. Ху-саинов. - В 2 т. - Т. 1. - Уфа: Китап, 1999. - 464 с.).
2. Башкорт халык ижады. Новеллистик экиэттэр / тез., баш hYЗ, коммент. языусы Э.М. Селэймэнов. -9фе: Башкортостан китап нэшриэте, 1981. - Т.4. - 400 б. (Башкирское народное творчество. Новеллистические сказки / сост., автор введен. и коммент. А.М. Су-лейманов. - Т. 4. - Уфа: Башкнигоиздат, 1981. - 400 с.).
3. Башкирское народное творчество. Бытовые сказки / сост. А.М. Сулейманов, авт. коммент. Л.Г. Ба-раг и А.М. Сулейманов. - Т. 5. - Уфа: Башкнигоиздат, 1990. - 496 с.
4. Булгаков Р.М. «Кисса-и йусуф» Кул Гали: сведения различных списков о поэме и ее авторе // Поэма «Кисса-и йусуф» Кул Гали (проблематика, поэтика, язык произведения): сб. ст. / отв. ред. Р.З. Шакуров. -Уфа: БНЦ УрО АН СССР, 1988. - С. 58-69, 76.
5. Кул Гали. Сказание о йусуфе / пер. с тюркск. С. Иванова. - Казань: Таткнигоиздат, 1985. - 232 с.
6. Башкорт эзэбиэте тарихы / баш мехэр. F^. Хесэйенов, редкол.: Р.Н. Байымов, Р. Т. Бикба-ев Ьб. 6 томда. 1 том. - Эфе: Башкортостан китап нэшриэте, 1990. - 608 б. (История башкирской литературы / гл. ред. Г.Б. Хусаинов, редкол.: Р.Н. Баимов, Р.Т. Бикбаев и др. - В 6 т. - Т. 1. - Уфа: Башкнигоиздат, 1990. - 608 с.).
7. Коран / пер. с араб., коммент. И.Ю. Крачков-ского; предисл. к изд. 1963 г. В. Беляева, П. Грязневи-ча. - М: Раритет, 1990. - 528 с.
8. Поэзия Золотой Орды / пер. с тюркск. Р. Буха-раева. - М.: Наталис, Рипол Классик, 2005. - 175 с.
9. Татар халык иждты. Экиятлэр / тез., кереш мэкалэ, искэрм. язучы Х.Х. Гатина, Х.Х. Ярми. -Икенче китап - Казан: Татарстан китап нэшриэте, 1978, 448 б. (Татарское народное творчество. Сказки / сост., авт. вст. сл., коммент. Х.Х. Гатина, Х.Х. Ярми. -Кн. 2. - Казань: Таткнигоиздат, 1978. - 448 с.).
10. Хусаинова Г.Р. Башкирские волшебные сказки: поэтика и текстология. - Уфа: Гилем, 2014. - 216 с.
11. Юлдыбаева Г.В. Взгляд на изустное народное творчество Караидельского района РБ (по материалам, собранным Г.В. Юлдыбаевой) // Феномен Евразийства в материальной и духовной культуре, этнологии и антропологии башкирского народа: материалы Всероссийской научно-практической конференции, проводимой в рамках разработки 7-томного издания «История башкирского народа». - Уфа: ИИЯЛ, 2009. - С. 276-279.
REFERENCES
1. Antalogia bashkirskoy literature [The Bashkir literature anthology]. In 2 vol. Vol 1. Comp., introd. by M.Kh. Nadergulov, G.B. Khusainov. Ufa, Kitap publ., 1999, 464 p. (In Bashkir).
2. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo. Novellis-ticheskie skazki [Bashkir Folk Art. Novellistic Fairy tales]. Vol 4. Comp., introd. and comm. by A.M. Sulei-manov. Ufa, Kitap publ., 1981, 400 p. (In Bashkir).
3. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo. Bytovie skazki [Bashkir Folk Art. Household fairy tales]. Vol 5. Comp. A.M. Suleimanov, introd. and comm. L.G. Barag, A.M. Suleimanov. Ufa, Kitap publ., 1990. Vol. 5, 496 p. (In Russ.).
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МОТИВА «ЖЕНИТЬБА НА ПОЛЮБИВШЕЙСЯ ВО СНЕ
63
4. Bulgakov R.M. "Kissa-i Iusuf' Kol Galy: svede-nia razlichnix spiskov o poeme i jejo avtore ["Kissa-i Yu-suf" of Kul Gali: information on the various versions of the poem and its author]. In: Poema "Kissa-i Yusuf" Kol Galy (problematika, poetika, yazik proezvidenia) [The poem "Kissa-i Yusuf' of Kul Gali (problematics, poetics, language of the work)]. Ufa, 1988, pp. 58-69 (In Russ.).
5. Kol Galy. Skazanie o Yusufe [The saga about Yusuf]. Trans. from Turkic by S. Ivanov. Kazan, Tatknigoiz-dat, 1985, 232 p. (In Russ.).
6. Istoria bashkirskoi literatury. V 6 t. T. 1. Srednie veka [The History of Bashkir literature. The Middle ages]. Ed. G.B. Khusainov, R.N. Baimov, R.T. Bikbaev, etc. In 6 vol. Vol. 1. Ufa, Bashkir Publishing House, 1990, 608 p. (In Bashkir).
7. Koran [The Koran]. Trans. from Arabic, comm. by I.Y. Krachkovsky; foreword to 1963 edition by V Bely-aev, P. Gryaznevich. Moscow, Rarity publ., 1990, 528 p. (In Russ.).
8. PoesyaZolotoy Ordy [Golden Horde poesy]. Trans. from Turkic by R.R. Bukharaev. Moscow, Natalis, Ripol Klassik publ., 2005, 175 p. (In Russ.).
9. Tatarskoe narodnoe tvorchestvo. Skazski [Tatar Folk Art. Fairy tales]. The second book. Comp., introd. and comm. Kh.Kh. Gatin, Kh.Kh. Yarmi. Kazan, Tatar Publishing House, 1978, 448 p. (In Tat.).
10. Khusainova G.R. Bashkirskie volshebnyie skazski: poetika i tekstologia [Bashkir fairy-tales: poetics and textology]. Ufa, Gilem publ., 2014, 216 p. (In Russ.).
11. Yuldybaeva G.V Vzglyd na izustnoe narodnoe tvorchestvo Karidelskogo rayona (po materialam, so-brannym G.V Yuldybaevoj) [A look at the folklore of Karaidelsky District (according to data collected by G.V. Yuldybaeva)]. In: Fenomen Evraziystva v materual-noy i dukhovnoy cul'ture, etnologii i antropologii bash-kirskogo naroda: materialy Vserossiyskoy nauchno-prak-ticheskoy konferensii, provodimoy v ramkakh razrabotki 7-tomnogo izdania "Istorii bashkirskogo naroda" [The phenomenon of Eurasianism in the material and spiritual culture, Ethnology and Anthropology of the Bashkir people: Proceedings of the All-Russian scientific-practical conference held within the framework of the development of the 7-volume edition History of the Bashkir people]. Ufa, IHLL publ., 2009, pp. 276-279 (In Russ.).
Г.Х. Сэмерханова, Г.Ш. Байгужина УДК 821.512.141.09-1
РЭШИТ НАЗАРОВ ИЖАДЫНДА САТИРА ЬЭМ ЮМОР (САТИРА И ЮМОР В ТВОРЧЕСТВЕ РАШИТА НАЗАРОВА)
Аннотация
Идейно-тематическая направленность, проблематика, образная система, языковые и стилевые особенности произведений, жанровое своеобразие творчества выдающегося башкирского поэта Рашита Назарова представляют научный интерес многих известных ученых-литературоведов (Г.Б. Хусаинов, РФ. Мифтахов и др.), но его произведения сатирического и юмористического характера требуют отдельного системного изучения с точки зрения поэтики.
Р.С. Назаров к сатире и юмору обращается еще в юношеские годы. В его первых сатирических и юмористических лирических произведениях создаются образы пустословных активистов, чьи "громкие" слова не соответствуют их делам, жадных и алчных руководителей, использующих занимаемые должности для наживы, бюрократов, занятых только проведением заседаний, совещаний, собраний и др.
В своих сатирических и юмористических стихотворениях, баснях поэт обращается к злободневным проблемам своего времени, многие из которых остаются актуальными и в наши дни. В них автором обличаются недостатки человеческого характера и пороки общества. Так, в его произведениях порицаются пьянство, подхалимство, двуличие, карьеризм и воровство. При этом герои его произведений, на первый взгляд, получают положительную оценку характера и своих действий, но она оказывается иронической. Создается чувство "обманутости" читателя, создается комический эффект («Бадалтсы гэйбэтсе» - «Скромный сплетник», «Матстансык» - «Хвастун», «Батыр» -«Храбрец», «Фэнэгэт» - «Фанагат», «Кагыз маяк» - «Бумажный маяк» и др.). Во многих произведениях ирония из юмористической насмешки перерастает в острый гротеск («Башлы егет» - «Башковитый парень», <^эйбэт токсайы» -«Сплетница» и др.).
Сатира и юмор Р.С. Назарова прослеживаются и в его баснях. Произведения аллегорического характера, пронизанные дидактизмом и сатирическим пафосом, определяют новую ступень развития башкирской басни: поэтом вво-
© Самирханова Г.Х., Байгужина Г.П1, 2016
