CC BY
51
ХРИСТИАНСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ КАК ОСНОВА РАННЕВИЗАНТИЙСКОЙ ЭТИКО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ
КОНЦЕПЦИИ
А. В. Булавин, аспирант кафедры философии для гуманитарных специальностей МГУ им. Н. 77. Огарева
Автором рассматривается византийская зтико-педагогическая концепция, сформированная в результате синтеза методов античного образования и идей христианского воспитания, направленных на духовное становление личности. В контексте проблемы формирования концепции развития российского общества представлена современная интерпретация отдельных нравственных принципов, мировоззренческих установок, идеалов, социальных и духовных ценностей византинизма.
Осуществляемое в России глубокое и всестороннее реформирование общества предполагает наличие механизмов регулирования всего многообразия интересов и функциональных особенностей его членов. На наш взгляд, принципиально важными являются методы, с помощью которых государство осуществляет данное регулирование. Современные модели, концепции развития российского общества должны включать традиционные формы, способствующие укреплению нравственных устоев общественной жизни и расширению диалога, основанного на синтезе самосознания и полиэтнической самоидентификации.
Становление самосознания человечества как единого и целостного социального организма происходит на протяжении всей его культурной истории. Каждая цивилизация или эпоха вносит свою деталь в общую структуру человеческого существования. Педагогика как элемент системы духовного производства не является исключением. Мировоззренческие основы педагогики связывают ее с целостной жизнью, так как личность не замкнута в себе, а входит в систему мира и подчинена его законам.
Именно в контексте личностного фактора с учетом нравственных ориентиров «человека эпохи» авторами предполагаются использование и современная интерпретация отдельных нравственных принципов, мировоззренческих установок, идеалов, элементов социальных и духовных ценностей византинизма. Мерилом нравственности при этом служит регулятивная идея (в данном случае хри-
стианская идеология), идущая со стороны социума и присущая самой личности, что выводит личность на уровень культуры.
Философское знание с момента возникновения и до наших дней стремилось решать двоякого рода проблемы, обусловленные необходимостью осмысления существующих систем образования и воспитания, а также определения и формулирования новых ценностей и идеалов обучения. В этой связи безусловно важным фактором представляется то, что ранневизантийские философы и богословы заложили основы религиозной педагогики, оказавшей сильное воздействие на педагогическую мысль всего средневекового мира. Византийский феномен образованности включал в себя следующие элементы: античное миросозерцание; богатое наследие педагогической мысли, подкрепленное христианским вероучением, проводниками которого выступали эллинистически воспитанные мыслители; престижность светского образования. Специфика византийской педагогической мысли заключалась в тесном слиянии и переплетении античных педагогических идей с представлениями о воспитании в восточной православной церкви. Своеобразие византийской образованности как культурно-исторического феномена состояло в том, что, в сущности, византиец олицетворял собой наследие античной образованности и христианского миропонимания.
Античная система образования строилась на идеях рациональности и гражданственности, примата общественно-© А. В. Булавин, 2006
го начала, развития личности и знания как добродетели. Основой педагогики была полисная идеология гражданской общины. В центр образовательного процесса ставились риторика, логика и философия. Данная система была направлена на формирование личности, способной к практическому решению проблем внешнего мира.
Византийцы унаследовали от античности классическую систему образования. Христианские мыслители ранневизантийского периода имели высшее эллинистическое образование, полученное в лучших школах Малой Азии, Сирии, Афин и Константинополя. Василий Великий, Сократ Схоластик и другие раннехристианские писатели указывали на необходимость получения христианами светского образования. По их мнению, оно заключало в себе много ценного: подтверждало основные положения христианства и способствовало лучшему пониманию Священного Писания и истолкованию его с помощью существующих приемов и практик античного знания. Изучение языческих авторов, особенно философов, во многом предвосхитивших христианство и подготовивших умы к его восприятию, подкрепляло религиозные догматы и снабжало материалом для опровержения язычников и еретиков.
Несмотря на религиозность византийского общества и отрицательное отношение церкви ко многим античным авторам как источнику «ошибок и заблуждений», именно произведения античных авторов были положены в основу образования.
Синтез ближневосточной педагогики и греческой логико-философской образованности значительно обогатил раннехристианскую культуру. Если античная образовательная модель была направлена на достижение новых результатов в поисках истины, то христианская — на прояснение и истолкование уже явленной и открытой людям истины, ее познание через обучение. Именно эта сторона привлекала внимание римлян в период упадка империи. Традиционное классическое
образование стало недостаточным. Человеку не хватало внутренней наполненности. Новая педагогика обращала свой взгляд внутрь человека, чем в значительной степени превосходила античную. По мнению В. В. Зеньковского, «надлежащее свое осмысление педагогическое творчество может найти лишь на почве религии, в частности — в системе христианской антропологии»1.
Ранневизантийская эпоха имела свою особенную шкалу ценностных ориентаций на учебно-воспитательных занятиях. Акцент делался не на светском рациональном научном знании, а на «спасении души» и ее нравственном формировании, на добродетели и мудрости, объединившей разум, волю и веру. Вместо воспитания способности погружаться в собственную жизнь доминировала погруженность в Бога, ибо исторический опыт педагогики показывает, что положительные результаты в воспитании и обучении далеко не всегда достигаются постановкой человека в центр мироздания, отделением его от мира и противопоставлением его личной сущности всей Вселенной.
Следует отметить, что первоначально христианство полагало лишним обучение «мирским» знаниям, живя эсхатологическими предчувствиями, и отношение к знаниям было двойственным. Византийское общество уважало умственный труд, но вместе с тем побаивалось больших знаний, усматривая в них источник гордыни и ересей. С расширением христианских общин и популяризацией движения возникла необходимость открытия специальных церковных школ. Туда поступали люди, уже имеющие какое-либо светское образование и потому не требовавшие обучения иным предметам, кроме необходимых для принятия таинства крещения.
На данном этапе произошло как бы разделение знаний на истинные и ложные: первые шли от Бога и гармонично сочетались с добродетелью благочестия, вторые обычно ассоциировались с «эллинской премудростью» и осуждались писателями-богословами.
Тем не менее главной особенностью системы образования в ранней Византии было сохранение в значительных масштабах античных традиций. Программы обучения как в высшей, так и в начальной школе, выработанные в предшествующие столетия, еще не подверглись коренной ломке, что для переходной эпохи явилось безусловным благом, позволившим постепенно сформировать новую педагогическую систему
До первой половины VII столетия сохраняли свою былую славу византийские школы философии и естественных наук в Александрии и Антиохии, ораторского искусства в Кесарии, Газе, Нико-мидии и Анкире, философские школы в Афинах, Пергаме, Эфесе, Сардах. Но в так называемый период торжества христианства (в конце IV столетия) авторитет школ стал заметно ослабевать.
Унаследовав от греко-римского мира не только классическое образование, но и «заботу о грамотности своих граждан», народное образование византийской империи «стояло на поразительной высоте по сравнению со средневековым Западом», а всеобщая грамотность являлась отличительной чертой средних классов городского населения2.
Языческие традиции поддерживались воспитанием, ибо система воспитания вытекала из мировоззрения, складывавшегося веками. Сменить ее должна была система, созданная на новых основах жизни. В святоотеческих творениях ранневизантийского периода встречается много рассуждений по вопросам воспитания и образования. Это объясняется тем, что, во-первых, христианству была необходима систематизация унаследованных философских знаний, а во-вторых, достаточно остро стоял вопрос о создании образованного и сведущего в теологии духовенства. Иными словами, классическое образование в Византии все более подвергалось воздействию новой религии и становилось ареной борьбы античных традиций и христианской идеологии.
Возникающие противоречия проявлялись прежде всего в крупных городах, хотя именно здесь античная культура имела наиболее прочную базу и самых горячих поклонников. В результате обозначилась одна из самых характерных черт интеллектуального развития Византии: противопоставление светской науки науке «священной». Отношение представителей церкви к философскому образованию было двояким. С одной стороны, они опасались чрезмерного увлечения философией, что часто вело к появлению ересей, а с другой — признавали значимость философского знания при подготовке образованных служителей церкви. При этом истинным знанием являлось Священное Писание, светская же наука считалась «служанкой» Божественной мудрости. Возникавшие в то время богословские школы, которые иногда именовались академиями и были тесно связаны с православными патриархиями Востока, представляли собой центры, где закладывались основы религиозного образования. Наряду с теологией большое внимание уделялось здесь светским наукам.
В Византии за светским обучением признавалась огромная практическая ценность. Получение классического образования открывало дорогу к служебной карьере, изменению социального статуса, к богатству. И светская, и церковная администрация, как правило, набиралась из тех, кто окончил школу. По сравнению со средневековой Западной Европой византийцы, несомненно, были более образованны. Школу посещали дети не только богатых родителей и аристократов, но и все те, кто был в состоянии платить за обучение. Признание полезности классического образования для христиан церковными деятелями предопределило судьбу эллинистической школы. Она существовала и после победы христианства и превращения его в государственную религию.
Стройная и законченная теоретическая система христианского воспитания
окончательно сложилась к IV—V вв. — времени первых Вселенских соборов. В святоотеческих творениях указанного времени догматическое и нравственное учение раскрыто со всей полнотой и основательностью, представлены многие педагогические принципы. Причем педагогические наставления направлены не столько на решение различных частных вопросов из той или иной области воспитания, сколько именно на принципиальное установление христианского понимания самих задач воспитания. Эти задачи образуют одно целое, потому что все они одинаково подчиняются требованиям того христианского идеала, к которому должно стремиться воспитание.
Отметим, что теоретической педагогики в первые века христианства не существовало. Размышления святых отцов и учителей церкви о воспитании не составляли строгой законченной системы. Это были отдельные требования и пояснения о сущности воспитания. В целом все отцы церкви говорили о приоритете воспитания над обучением и о необходимости воспитывающего обучения. В формирующейся святоотеческой системе образования обучению наукам, философии и искусствам отводилась вспомогательная, пропедевтическая, роль. Создавалась новая шкала ценностной ориентации образования, где основной акцент делался на религиозно-нравственном воспитании, или «воспитании духа».
Все другие виды воспитания (умственное, эстетическое, трудовое, физическое) считались значимыми настолько, насколько подчинялись христианским идеалам. Тем не менее светское классическое образование не утратило своего значения в контексте гармоничного объединения с духовным обучением и воспитанием молодежи, ориентированным на высший, духовный, мир вечных ценностей. Таким образом, формировалась идея воспитания «нового» человека, способного к духовному самосовершенствованию и добродетельной жизни.
Итак, в основе ранневизантийских этико-педагогических концепций лежит принцип совершенствования человека в свете понятия евангельской добродетели. Осмысление сегодня данного уникального опыта, свидетельствующего о возможности становления духовно-нравственных ценностей на уровне школьного образования, на наш взгляд, поможет избежать европоцентристских и других односторонних взглядов на отечественное образование.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Зеньковский В. В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии / В. В. Зеньковский. М., 1996, С. 9.
® См.: Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии / А. П. Рудаков. СПб., 1997. С, 113.
Поступила 02.10.06.
