CC BY
11
DOI: 10.31249/ape/2024.04.07
© Васильев В.С.1
Холодная война между США и КНР: роль и интересы Великобритании
Аннотация. В статье анализируются геополитическая и геоэкономическая стратегия и тактика Соединенного Королевства в Индо-Тихоокеанском регионе (ИТР) после выхода Великобритании из состава Европейского союза в начале 2020-х годов, и главным образом - стратегия в отношении Китая. Начало третьего десятилетия XXI в. ознаменовалось для Великобритании серьезными экономическими трудностями - глубоким экономическим спадом 2020 г. и рецессией 2023-2024 гг. Экономические потрясения сопровождались политическим кризисом, в ходе которого в Великобритании сменились три премьер-министра. Эйфория первых лет «свободного плавания» Великобритании, выразившаяся в формулировании концепции «глобальной Британии», быстро сменилась более трезвым подходом: в рамках стратегической установки на создание Атлантическо-Тихо-океанского партнерства. Великобритания стала позиционировать себя в качестве младшего партнера США. Резкое обострение противостояния между США и Китаем на рубеже 2010-2020-х годов вынудило правящие круги Великобритании искать баланс интересов в сложной дилемме новых геополитических возможностей и геоэкономических выгод от конфронтации между США и Китаем. В итоге Великобритания, играя на
1 Васильев Владимир Сергеевич - доктор экономических наук, главный научный сотрудник, Институт США и Канады РАН (ИСКРАН); [email protected] СЖСГО: 0000-0003-3131-9500
гегемонистских устремлениях США, стала активно провоцировать Вашингтон на трансформацию всего комплекса американо-китайских отношений в формат новой холодной войны, стремясь при этом получить значительные экономические выгоды и использовать британо-китайские торгово-экономические связи для преодоления экономических затруднений. Решающую роль в выработке такого подхода к построению отношений с КНР сыграла историческая память Великобритании о периоде первой половины ХХв., когда в ходе двух мировых войн с исторической сцены постепенно сошла торговая Британская империя, уступившая свои лидерские позиции США.
Ключевые слова: новая холодная война, глобальная Британия, Атлантическо-Тихоокеанское партнерство, Китай, США.
Официальный выход Великобритании из состава Европейского союза в начале 2020 г. привел к продолжительному внутриполитическому кризису, когда в течение трех лет в стране сменились три премьер-министра - Б. Джонсон (24.07.2019 - 06.09.2022 гг.), Л. Трасс (06.09.2022 - 25.10.2022 гг.) и Р. Сунак (с 25.10.2022 г.), причем в последнем случае степень общественной поддержки премьер-министра сравнительно быстро упала до минимальных значений, сопоставимых с теми, какие были у двух его предшественников на момент их отставки. Британский политический кризис начала третьего десятилетия XXI в. является отражением общей неопределенности во внешней и внутренней политике Великобритании, обусловленной серьезнейшими экономическими проблемами, обрушившимися на страну.
В период 2020-2024 гг. Великобритания пережила два экономических кризиса: кризис 2020 г., спровоцированный пандемией COVID-19, когда реальный ВВП страны упал на 10,4% (рекордные показатели за весь период после Второй мировой войны), и стагнация 2023-2024 гг., когда рост ВВП не превышал статистической погрешности (в частности в 2023 г. - 0,1%) [Gross domestic product..., 2024], что фактически свидетельствовало о наступлении рецессии. Следует также иметь в виду, что темпы восстановления британской экономики до «допандемийного» уровня оказались одними из самых низких среди стран «Большой семерки»: в частности, в период с IV квартала 2019 по IV квартал 2023 г. среднегодовые темпы роста реального ВВП Великобритании составили
всего 1,0% по сравнению с 8,2% у США, 4,4% у Канады, 3,0% у стран Еврозоны и 2,8% у Японии [GDP - international..., 2024].
На фоне политического и экономического кризисов правящие круги Великобритании начали пересматривать и по-иному расставлять акценты во внешнеполитической стратегии страны, амбициозно (и, возможно, иллюзорно) считая, что и в современных условиях Великобритания по-прежнему остается «глобальной Британией». Британский истеблишмент связывал претензии на глобальную роль своей страны прежде всего с резким повышением значимости Индо-Тихоокеанского региона (ИТР) и, главным образом, с ценностью всего комплекса отношений Великобритании с Китайской Народной Республикой. Еще до выхода Великобритании из ЕС она стремилась играть «роль ведущего партнера Китая среди западных стран» [Мамедова, 2021, с. 48].
В комплексном обзоре проблем национальной безопасности, обороны, развития и внешней политики - программном документе, появившемся в марте 2021 г. и озаглавленном «Глобальная Британия в конкурентную эпоху», - особое внимание Великобритании к ИТР связывалось с тем, что в этом регионе проживают по меньшей мере 1,7 млн британских граждан, а сам регион играет все более важную роль в торгово-экономических связях Соединенного Королевства с внешним миром. Вместе с тем в докладе отмечалось, что в течение ближайших нескольких десятилетий в Индо-Тихоокеанском регионе будут решаться «многие наиболее острые глобальные проблемы - от изменения климата и сохранения биоразнообразия до безопасности морского судоходства и соблюдения правил и норм геополитической конкуренции» [Global Britain..., 2021, p. 66].
Важнейшим фактором, обусловливающим столкновение геополитических интересов ведущих государств мира в ИТР, безусловно является все более обостряющееся противостояние между США и КНР. Но было бы большим упрощением полагать, что блоковая стратегия США по «сдерживанию» КНР автоматически отводит Великобритании роль «младшего партнера» и безоговорочного исполнителя внешнеполитических установок Вашингтона. Стратегический союз США и Великобритании применительно к Индо-Тихоокеанскому региону - это скорее сложный симбиоз возможностей американской «сверхдержавы», возникшей во вто-
рой половине ХХ в., и старой британской колониальной империи, которая доминировала в этом регионе во второй половине XIX в. и в первые десятилетия ХХ в. [Никонов, 2017]. И с такой точки зрения, исходя из общей расстановки геополитических сил в этом регионе, вполне можно допустить, что между Великобританией и США сохраняются серьезные «латентные» разногласия и в ходе их эволюции прежний региональный гегемон вполне может показать себя в ИТР как более искусный игрок по сравнению со «сверхдержавой-неофитом», которая в своей индо-тихоокеанской политике традиционно отдавает предпочтение применению грубой (главным образом - военной) силы, а не утонченному использованию политических возможностей и уловок.
Именно такой подход декларируется в вышеупомянутом докладе о роли «глобальной Британии» в современном конкурентном мире: Великобритания «будет лидером в тех сферах, в которых она разбирается лучше всех, и будет поддерживать своих союзников, если это будет необходимо для достижения общих целей» [Global Britain..., 2021, p. 66]. Таким образом, напрашивается вполне обоснованный вывод, что идея конкуренции и партнерства распространяется не только на взаимоотношения между Великобританией и основными странами Индо-Тихоокеанского региона, включая Китай, но и на ее взаимоотношения с США.
Официальные политические декларации
Стремительное изменение геополитической и геоэкономической ситуации в мире, вызванное прежде всего началом специальной военной операции (СВО) России на Украине, побудило британские власти весной 2023 г., т.е. всего через два года после публикации доклада о роли «глобальной Британии» в 2021 г., -выпустить его второе издание, получившее название «Обновление комплексного обзора» с весьма примечательным подзаголовком «Отвечая на вызовы более противоречивого и изменчивого мира» [Integrated review refresh..., 2023]. Этот вариант доклада включает в себя пересмотр многих базовых установок геополитической стратегии Великобритании, сформулированных после ее выхода из ЕС. Прежде всего это касается отношений Лондона с европейскими странами; некоторые положения доклада указывают на то, что в перспективе Великобритания, возможно, в той или иной форме 128
хотела бы вернуться в «семью европейских народов», но на качественно новой основе и с другим набором ролевых функций: «главным приоритетом Великобритании остается Евро-Атлантический регион, имеющий важное значение как для обороны Британии, так и для ее национального процветания. Хотя Великобритания и вышла из ЕС, она по-прежнему играет значительную роль в своем родном Европейском регионе и сохраняет заинтересованность в его будущем в качестве государства-члена "Большой семерки", постоянного члена Совета Безопасности ООН с правом вето, госу-дарства-сооснователя НАТО и ведущей силы Объединенного экспедиционного корпуса1» [Integrated review refresh..., 2023, p. 20].
Согласно докладу 2023 г., стратегия и тактика Великобритании по ревитализации связей со странами ЕС строится не на основе взаимодействия с Брюсселем, а посредством укрепления двухсторонних связей, прежде всего с Францией, которая, по-видимому, рассматривается как главный канал для установления более тесных связей со всеми остальными европейскими странами [Ibid., p. 22]. Однако в условиях быстро меняющейся международной обстановки европейский вектор внешней политики является также связующим звеном, позволяющим Великобритании играть более активную роль в Индо-Тихоокеанском регионе. В перспективе (и, возможно, не очень отдаленной) ИТР станет основной областью реализации геополитических и геоэкономических интересов Великобритании, поскольку этот регион постепенно приобретает «решающее значение для экономики Великобритании, ее безопасности и реализации ее интересов в открытом и нестабильном международном порядке» [Ibid.]. В докладе говорится, что в ближайшее время ситуация в ИТР «будет оказывать непропорционально большое влияние на мировую экономику, цепочки
1 Объединенный экспедиционный корпус (ОЭК) был создан в 2012 г. по инициативе Великобритании. Он представляет собой многонациональную военную группировку североевропейских стран, в которую входят Дания, Финляндия, Норвегия, Швеция, Исландия и Нидерланды, а также три прибалтийские страны -Эстония, Литва и Латвия. Общая численность военнослужащих ОЭК - 10 тыс. человек. С лета 2018 г. эта группировка, не подчиняющаяся командованию НАТО, находится в полной боевой готовности для выполнения оперативно-тактических задач быстрого реагирования.
поставок, стратегическую стабильность и нормы государственного поведения» [Integrated review refresh..., 2023], поэтому «долгосрочный стратегический подход» к Индо-Тихоокеанскому региону должен стать «постоянной опорой» международной политики Великобритании [Ibid.].
По мнению японского аналитика С. Нагаты, в течение двух лет после публикации доклада 2021 г. официальный Лондон объективно конкретизировал прежнюю достаточно аморфную концепцию «глобальной Британии», трансформировав ее в концепцию «Атлантическо-Тихоокеанского партнерства». Доклад 2023 г. подтвердил намерение Соединенного Королевства «играть активную роль в содействии сотрудничеству между Евро-Атлантическим и Индо-Тихоокеанским регионами в сфере безопасности и обороны, сделав британскую политику в ИТР важнейшей частью Атлантическо-Тихоокеанского партнерства» [Nagata, 2023, p. 151].
Фундаментальная причина этой метаморфозы - изменение отношения Великобритании к КНР: если в докладе 2021 г. Китай именовался «системным конкурентом» Соединенного Королевства, являющимся «самой большой угрозой британской экономической безопасности» [Global Britain..., 2021, p. 17, 62], то в докладе 2023 г. КНР уже выступает в качестве главной экзистенциальной угрозы для Великобритании, поскольку «бросает все возрастающий эпохальный вызов международному порядку» [Integrated review refresh..., 2023, p. 12]. Великобритания явно следовала в русле американской политики по демонизации Китая, которая в наиболее явной форме проявилась в годы пребывания у власти президента-республиканца Д. Трампа. В докладе 2023 г., где КНР полностью отождествляется с Коммунистической партией Китая (КПК), безапелляционно говорится о том, что Великобритания «усилит защиту своих национальных интересов в тех сферах, в которых действия Коммунистической партии Китая представляют угрозу британскому народу, его процветанию и безопасности» [Ibid., p. 13].
Вместе с тем следует отметить одну принципиально важную особенность британо-китайских отношений в период, непосредственно предшествовавший выходу Великобритании из ЕС, и сразу после Брекзита. И в зарубежной, и в отечественной академической литературе (см., напр.: [Годованюк, 2019]) получила широкое распространение точка зрения, что вплоть до концептуального 130
оформления недолго просуществовавшей доктрины «глобальной Британии» британо-китайские отношения переживали свой «золотой век», поскольку постулат (нео-) либерального миропорядка подразумевал некий «баланс» - диалектическую взаимосвязь экономики и безопасности. Общий смысл «баланса» сводился к тому, что «либеральные демократии» и Китай «оказались в ловушке, столкнувшись с дилеммой экономики и безопасности: они нуждаются друг в друге для процветания, но одновременно являются препятствием друг для друга на пути международного экономического, технологического и военного доминирования. В конечном итоге возникает хрупкий баланс сдержанной конфронтации и необходимого сотрудничества двух сторон» [Leoni, 2022, p. 316].
В рамках стратегии «глобальной Британии» разворот Соединенного Королевства в сторону приоритетности проблем безопасности по отношению к выгодам расширения торгово-экономических связей имел преимущественно декларативный характер: на практике «экономические отношения между Великобританией и Китаем - то, что больше всего волнует обе страны, - продолжали непрерывно развиваться, и британское правительство, похоже, не собиралось "брать быка за рога"» [Ibid., p. 322].
Эта двойственность (а, возможно, и лицемерие) в подходе Великобритании к отношениям с КНР отчетливо проявилась в докладе 2023 г., где с обезоруживающей откровенностью говорилось, что «Великобритания будет напрямую взаимодействовать с Китаем на двустороннем и международном уровнях, чтобы иметь площадку для открытых, конструктивных и предсказуемых отношений: дипломатия является неотъемлемой частью ведения межгосударственных дел и отстаивания национальных интересов. Великобритания удвоит финансирование аналитических служб для лучшего понимания Китая на правительственном уровне, чтобы проводить более уверенную политику во всех сферах, отвечающих ее национальным интересам» [Integrated review refresh..., 2023, p. 13].
Иными словами, Лондон недвусмысленно дал понять Вашингтону, что британская политика в отношении КНР будет представлять собой сложный симбиоз постулатов «золотого века» британо-китайских отношений, оформившихся в первые два десятилетия XXI в., и конфронтационной риторики начала третьего десятилетия, когда западные аналитические центры стали рас-
сматривать противостояние США и КНР как новое издание холодной войны. В этом плане также весьма показательно, что - по аналогии со своей европейской политикой - Великобритания намерена строить отношения со странами Индо-Тихоокеанского региона преимущественно на двусторонней основе, а не в рамках стратегии «коллективного Запада», определяемой США [Integrated review refresh..., 2023, p. 22-25]. И в данном случае Великобритания опирается и будет опираться на свое колониально-имперское наследие, которое она и поныне считает своим важнейшим внешнеполитическим ресурсом. Основными «опорами» Лондона в Индо-Тихо-океанском регионе «остаются бывшие колонии: Австралия, Индия, Сингапур, Индонезия, Малайзия, Филиппины, а также государства-единомышленники, например, Япония, Южная Корея» [Годованюк, 2023, с. 127].
Изменение международной ситуации лишь подчеркнуло причудливую амбивалентность, свойственную имперской памяти Великобритании. Военные действия на Ближнем и Среднем Востоке, начавшиеся после событий 7 октября 2023 г., наглядно продемонстрировали, что в британских оценках геополитической ситуации наличествуют значительные пробелы: во внешнеполитических приоритетах Соединенного Королевства регион Ближнего и Среднего Востока практически не упоминался. В конце лета 2023 г. Комитет по иностранным делам Палаты общин в своем докладе обратил внимание на этот серьезный изъян. Среди прочего, в докладе говорилось, что продвижение ИТР в качестве главного приоритета внешней политики Соединенного Королевства «не должно достигаться за счет снижения значения регионов, по отношению к которым у Великобритании имеются как исторические, так и современные неотложные обязательства, особенно это касается региона Ближнего Востока» [Tilting horizons..., 2023]. В конечном итоге вышеупомянутый просчет обернулся тем, что Великобритания не имеет «ни стратегии, ни средств продвижения и поддержки дипломатии для обеспечения мира во время самого серьезного кризиса в регионе за всю новейшую историю» [Aspinall, 2024].
Данный стратегический просчет побудил британских аналитиков усомниться в обоснованности положений и политических установок доклада 2023 г. Смещение фокуса внешнеполитической стратегии на Индо-Тихоокеанский регион не было подкреплено 132
ресурсным обеспечением, прежде всего - в сфере военного присутствия Великобритании в регионе. Как отмечала руководитель Британского центра изучения внешней политики И. Аспиналл в статье, приуроченной к первой годовщине публикации доклада 2023 г., повышенное внимание Великобритании к ИТР «в конечном итоге потребует увеличения инвестиций в этот регион, особенно в плане обороны. Однако, поскольку в других регионах мира бушуют крупные конфликты, возможности Великобритании по переброске имеющихся ресурсов в Индо-Тихоокеанский регион ограничены, что ставит под вопрос долгосрочное значение ИТР в британских внешнеполитических приоритетах» [Aspinall, 2024].
Но основные вопросы по поводу региональной стратегии Лондона вызывает политическая линия Великобритании в отношении Китая. Высказывая предположения об эффективности и обоснованности этой политики, британские аналитики - вполне в духе конспирологических теорий - признают, что «политику Великобритании в отношении Китая окружает секретность». Великобритания, в отличие от США и других союзников по НАТО, «до сих пор не имеет публичной стратегии в отношении Китая, и это затрудняет формирование подхода к Китаю со стороны организаций и отдельных лиц за пределами правительства, которые не располагают информацией, необходимой для реализации правительственного курса» [Ibid.].
«Закрытый» характер британской политики в отношении Китая проистекает из стремления правящих кругов Великобритании действовать самостоятельно и независимо от США. Но аналитики из Британского центра изучения внешней политики ставят под сомнение обоснованность такого подхода в долгосрочном плане, исходя из того, что, как и имперская Британия в прошлом, нынешняя «глобальная Британия» не имеет и вряд ли будет иметь достаточно ресурсов для подкрепления своих имперско-глобалистских устремлений и амбиций. В любом случае очевидно, что комплексные обзоры 2021 и 2023 гг. имели достаточно конъюнктурный характер, являясь «декларациями о внешнеполитических намерениях»: в первом случае - кабинета Б. Джонсона, во втором - кабинета Р. Сунака. Поэтому вполне вероятно, что правительственная «чехарда» в Великобритании приведет к появлению очередного комплексного обзора, актуальный срок действия которого будет опре-
деляться продолжительностью пребывания очередного премьер-министра на Даунинг-стрит, 10.
«Новая холодная война» между США и КНР: британское понимание
Весной 2024 г. в Великобритании вышла в свет монография видного британского специалиста в области международных отношений Р. Ниблетта «Новая холодная война: как противостояние между США и Китаем будет определять облик нашего столетия» [Niblett, 2024]. На протяжении 15 лет Р. Ниблетт возглавлял Королевский институт международных отношений (Чатем-хаус) и, безусловно, является ведущим научным консультантом британского правительства в сфере внешней политики, особенно в области британо-европейских и британо-азиатских отношений. Поэтому его работа вызвала большой интерес в британском экспертном сообществе как документ, отражающий британское понимание долгосрочных последствий американо-китайского противостояния не только на уровне ИТР, но и в глобальном масштабе.
Описывая эволюцию отношений между США и Китаем в XXI в. и отмечая растущую конфронтацию между ними, Р. Ниблетт занял четкую и однозначную позицию: по его мнению, в настоящий момент мировое сообщество становится свидетелем «начала новой холодной войны, но пока не имеет представления о том, как и когда она завершится» [Niblett, 2024, p. v]. При этом он заявил, что «новая холодная война не будет иметь ничего общего с предыдущей, которая до 1990 г. велась между Советским Союзом и Западом и определяла всю расстановку сил во второй половине ХХ века» [Ibid., p. vi].
Фундаментальные отличия новой холодной войны XXI в. от холодной войны ХХ в. обусловлены различным характером экономических отношений между Китаем и США, Китаем и странами ЕС в XXI в. и между СССР и США, СССР и другими западными странами в ХХ в. Во второй половине ХХ в. разделение мира на две противоположные социально-экономические и политические системы распространялось не только на область политики и идеологии, но и на сферу экономики, в то время как в XXI в. антагонистичность политико-идеологической системы Китая и его авторитарной модели управления, с одной стороны, и либерально-134
демократической модели, принятой в США и других западных странах - с другой, резко контрастирует с взаимосвязанностью и взаимозависимостью экономик Китая и США, Китая и ЕС. В частности, именно благодаря этой взаимозависимости, США и Китай добились заметного экономического прогресса в XXI в., расширяя и углубляя свои торгово-экономические связи. Так, если в 2001 г. ВВП Китая составлял 1,2 трлн долл., а США - 10,25 трлн долл., то к 2022 г. ВВП Китая составлял уже 18,0 трлн долл., а США -25,9 трлн долл. [Niblett, 2024, p. 11]. В итоге, если в 1990 г. доля ВВП Китая в мировом ВВП составляла 1,6%, а США - 26,5%, то через 30 с лишним лет, в 2022 г., - доля Китая в мировом ВВП достигла 18,0% против 25,0% у США (по номинальной стоимости валют) [Ibid., p. 12].
«Экономический бум» Китая Р. Ниблетт связывает с его вступлением в 2001 г. во Всемирную торговую организацию (ВТО), которое активно лоббировали США. По его мнению, последующий экономический рывок Китая произошел прежде всего за счет «большей открытости китайской экономики и усиления конкурентных начал в ее организации в сочетании с мощным притоком прямых иностранных инвестиций, зарубежных технологий и научно-технических знаний и одновременным развертыванием масштабных государственных долгосрочных программ развития инфраструктурных отраслей экономики (жилищное строительство, транспорт, городская инфраструктура)» [Niblett, 2024, p. 11]. После вступления Китая в ВТО США и страны ЕС установили гораздо более тесные торгово-экономические связи с КНР, в результате чего к 2022 г. США и ЕС превратились в крупнейших экспортеров китайской продукции (доля США, равная 583 млрд долл., составляет 16,0% общего объема китайского экспорта, а суммарная доля стран ЕС и того больше - 20,0%) [Ibid., p. 15].
На основе своих рассуждений об антагонистичности экономических и политических интересов США и Китая Р. Ниблетт предлагает весьма хитроумное, тонкое, почти макиавеллевское понимание специфики новой холодной войны, дающее Великобритании возможность получать ощутимые экономические выгоды по мере усиления идейно-политического и военного противостояния между США и КНР. Развивая торгово-экономические отношения с Китаем, США надеялись, что интеграция китайской
экономики в глобальную экономическую систему будет идти рука об руку с большей политической открытостью Китая. Со своей стороны китайские политики полагали, что «с течением времени США смирятся с усилением Китая, руководствуясь прежде всего экономическими соображениями, и не будут обращать большого внимания на принципиально различные экономические модели и системы государственного устройства, ограничивая статус американо-китайских отношений нормами-рамками взаимодействия геополитических конкурентов» [Niblett, 2024, 13].
Исходя из предложенной дихотомии, Р. Ниблетт на основе теории игр с нулевой суммой очертил круг целей, которыми Великобритания может руководствоваться в ходе новой холодной войны между США и КНР, затрагивающих не всю совокупность американо-китайских отношений, а исключительно политико-идеологическую сферу [Nevison-Andrews, 2024]. Иными словами, по его мнению, в новой холодной войне XXI в. «коллективному Западу» не следует стремиться к разгрому Китая, как это произошло в случае с СССР и его союзниками, - напротив, Китай должен остаться важнейшей частью мировой капиталистической экономики, но при этом начать играть по правилам, установленным США и их союзниками (главным образом Великобританией), «освободившись» от коммунистической идеологии и власти КПК. Целью Великобритании является придание противостоянию США и Китая статуса новой холодной войны, ведущейся на основе «непримиримости» идеологических различий в их политических системах; эти различия распространяются и на фундаментально разное понимание устройства мирового порядка, поскольку обе державы «хотели бы доминирования их политических систем в мире» [Niblett, 2024, p. vi]. Поэтому центральное значение в новой холодной войне между США и КНР приобретает проблема Тайваня как «форпоста демократии, противостоящего коммунистическому чудовищу» [Ibid.].
Концепциям и взглядам Р. Ниблетта противостоит подход многих американских аналитиков и специалистов в области американо-китайских отношений, которые небезосновательно опасаются перевода этих отношений на рельсы «холодной войны 2.0». В этом плане весьма показательна статья аналитика-международника Р. Смита, опубликованная во влиятельном американском издании «Foreign Policy» и озаглавленная «Почему форматирование амери-136
кано-китайских отношений по рецептам холодной войны настолько опасно». Ответ на вопрос содержится в подзаголовке статьи: «Сползание ко временам холодной войны несовместимо со свободным, открытым и процветающим обществом» [Smith, 2023]. По мнению Р. Смита, спустя 30 с лишним лет после окончания противостояния США и СССР термин «холодная война» стал «разновидностью культурологической концепции», в рамках которой Китай рассматривается в качестве «мощного и могущественного стратегического соперника США - не только в коммерческой сфере, но и в том, что касается организации политической системы китайского общества, альтернативной по отношению к либерально-демократической модели. Этот факт преподносится как вызов демократии со стороны автократии» [A new Cold War..., 2023]. Современная историческая память, сохраняющаяся в США о полувековом периоде холодной войны, в основном ограничена «розовым» отрезком времени второй половины 1980-х - начала 1990-х годов; американцы полностью забыли о том, что в течение многих десятилетий сотни миллионов людей во всем мире жили в страхе перед термоядерной войной, а в ряде случаев США «чудом избежали ядерного Армагеддона» [Ibid.].
Аналогичную точку зрения высказывают и аналитики Бру-кингского института, утверждающие, что «Китай не представляет экзистенциальной угрозы для суверенитета или образа жизни США. Именно всесторонние связи Китая с Соединенными Штатами и другими демократическими странами, установленные с момента запуска китайской политики реформ и открытости, стали основой для подъема КНР и значительного улучшения качества жизни китайцев за последние три десятилетия» [Should the US..., 2023]. С этой точкой зрения согласен ведущий американский эксперт по международным делам профессор Гарвардского университета Дж. Най, который прямо заявил о том, что исторические параллели с холодной войной ХХ в. являются неправомерными, поскольку Китай «бросает США совсем другой вызов». По его глубокому убеждению, США должны использовать «стратегию сдерживания, чтобы избежать горячей или холодной войны, сотрудничать, когда это возможно, и мобилизовать ресурсы для успешной конкуренции. Стратегической целью США должно быть воздействие на поведение Китая на международной арене путем
укрепления американских альянсов и международных институтов» [Should the US..., 2023].
Анализ программных документов администрации Дж. Бай-дена, в частности официальной позиции Государственного департамента США, посвященной американо-китайским отношениям, показывает, что пока США воздерживаются от жесткой риторики, которая была свойственна временам холодной войны, делая упор на реализацию своих стратегических целей при помощи трех инструментов - инвестиций, координации и конкуренции. Использование первого инструмента предполагает повышение конкурентоспособности американской экономики, второго - координацию совместных действий с союзниками и партнерами США и, наконец, третьего - усиление конкуренции США с Китаем на мировых рынках [Integrated country strategies..., 2023].
Американо-китайское противостояние: экономические интересы Великобритании
Имперское наследие Великобритании играет значительную роль в ее современной геополитической стратегии. Британская империя была преимущественно торговой империей. На протяжении XIX - начале ХХ в. «британская торговля доминировала в мировой экономике, что позволило мобилизовать колоссальные экономические ресурсы для развития британской промышленности, поскольку прибыли от международной торговли инвестировались в крупные экономические начинания по всему миру. Во второй половине XIX в. Великобритания превратилась не только в мастерскую для всего мира, но и в мирового банкира. Лондон стал мировой финансовой столицей благодаря огромным инвестициям в железные дороги, горнодобычу, скотоводство и многие другие отрасли промышленной и коммерческой деятельности» [What was the importance..., 2024].
Историческая память о «славном» имперском прошлом Великобритании и поныне остается важнейшим фактором, который, словно магнит, притягивает внимание Лондона к ИТР. Как подчеркивалось в докладе Комитета по иностранным делам Палаты общин, «геополитический и экономический "центр тяжести" мира неуклонно смещается на восток, в сторону Индо-Тихоокеанского региона, который уже стал локомотивом глобального экономиче-138
ского развития, региона, где живет половина населения мира и производится 40% мирового ВВП. В этом регионе находятся одни из самых быстрорастущих экономик мира, на долю которых приходится 17,5% глобальной торговли Великобритании и 10% ее прямых иностранных инвестиций. Индо-Тихоокеанский регион -лидер по заключению новых глобальных торговых соглашений и по внедрению цифровых и технологических инноваций и стандартов» [Tilting horizons..., 2023].
Официальные данные британской статистики показывают, что в период 2020-2022 гг. товарооборот между Великобританией и Китаем неуклонно увеличивался, при этом росли объемы и британского экспорта, и британского импорта из Китая. Заметное ухудшение показателей в 2023 г. - прямое следствие стагнации в развитии британской экономики. Соответствующие данные приведены в таблице.
Таблица
Товарооборот между Великобританией и Китаем в 2020-2023 гг. (млрд ф. ст.)
Категория/год 2020 2021 2022 2023
Товарооборот 85,8 96,4 112,8 90,2
Экспорт 28,5 30,0 39,3 31,5
Импорт 57,3 66,3 73,2 58,8
Сальдо торгового баланса -28,7 -36,3 -34,2 -27,3
Источник: [Trade and investment..., 2024, p. 5].
В настоящее время Китай занимает пятую позицию в списке ведущих торговых контрагентов Великобритании по товарообороту; на его долю приходится 5,1% общего британского внешнеторгового оборота. Эта позиция слагается из шестого места Китая в экспорте (3,6%) и пятого места Китая в импорте Великобритании (6,5%) [Trade and investment..., 2024, p. 5]. Доля Великобритании в прямых иностранных инвестициях в китайскую экономику была гораздо меньше; в 2021 г. она составляла всего 0,6% от суммарной величины британских прямых иностранных инвестиций, а доля Китая в суммарных прямых иностранных инвестициях в британскую экономику составляла всего 0,3% (хотя на протяжении предыдущих десяти лет наблюдался существенный рост прямых иностранных инвестиций Великобритании в китайскую экономику, и
КНР - в экономику Соединенного Королевства [Trade and investment..., 2024, p. 13].
***
Резюмируя, можно сделать вполне обоснованный вывод о том, что правящие круги Великобритании, не в последнюю очередь отталкиваясь от исторического опыта Британской империи, рассчитывают, что в обозримом будущем смогут получить ощутимые экономические выгоды от усиления американо-китайского противостояния. Хотя в первой половине ХХ в. Великобритания в ходе двух мировых войн утратила доминирующую роль в мировой экономике, уступив «пальму первенства» США, она сформулировала собственный подход к выстраиванию противостояния и обеспечению своего присутствия в Индо-Тихоокеанском регионе, имеющий ряд значимых отличий от линии Белого дома.
Литература / References
Годованюк К.А. (2019). Противоречия «золотой эры» британо-китайских отношений / РСМД. - Москва. - 10.04. - URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/protivorechiya-zolotoy-ery-britano-kitayskikh-otnosheniy/ (дата обращения: 06.08.2024) [Godovanyuk K.A. (2019). Contradictions of «golden era» of British-Chinese relations [Protivorechiya «zolotoi ery» britano-kitaiskikh otnoshenii] / RCIA. - Moscow. - 10.04. - URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/protivorechiya-zolotoy-ery-britano-kitayskikh-otnosheniy/ (date of access: 06.08.2024)]. (In Russian).
Годованюк К.А. (2023). «Постколониальный момент» во внешнеполитическом дискурсе: казус «Глобальной Британии» // Международная аналитика / МГИМО (У) МИД РФ. - Москва. - № 2 .- С. 116-132 [Godovanyuk K.A. (2023). «Postcolonial moment» in foreign policy discourse: the casus of «Global Britain» [«Postkolonial'nyi moment» vo vneshnepoliticheskom disburse: kazus «Global'noi Britanii»] // International analytics / MGIMO University. - Moscow. - N 2. - P. 116-132]. (In Russian).
Мамедова А.О. (2021). Фактор США в отношениях Британии и Китая // Современная Европа / РАС, ИЕ. - Москва. - № 47 - С. 47-57 [Mamedova A.O. (2021). UK - China relations: the US factor [Faktor SShA v otnosheniyakh Britanii i Kitaya] // Contemporary Europe / RAS, IE. - Moscow. - N 4. - P. 47-57]. (In Russian).
Никонов О. А. (2017). Эволюция колониальной политики Великобритании на Востоке (вторая половина XIX - первая половина XX вв.) // Локус: люди, общество, культуры, смыслы. - Москва. - № 1. - С. 32-45 [Nikonov O.A. (2017). Evolution of Great Britain colonial policy in the East (second half of XIX - first half of XX centures) [Evolyutsiya kolonial'noi politiki Velikobritanii na Vostoke (vtoraya
polovina XIX- pervaya polovina XX vv.)] // Lokus: people, society, cultures, meaning. -Moscow. - N 1. - P. 32-45]. (In Russian).
A new Cold War with China wouldn't be like the last one. It could be worse. (2023) // Stand Together. - Washington, D.C. - URL: https://standtogether.org/ stories/foreign-policy/new-cold-war-china-wouldnt-be-last-it-could-be-worse (date of access: 06.08.2024).
Aspinall E. (2024). One year on: how has the Integrated review refresh held up? / British Foreign Policy Group. - London. - 18.03. - URL: https://bfpg.co.uk/2024/03/ one-year-on-how-has-the-integrated-review-refresh-held-up/ (date of access: 06.08.2024).
GDP - international comparisons: key economic indicators. (2024) / UK Parlament. House of Commons Library. - London. - URL: https://commonslibrary. parliament.uk/research-briefings/sn02784/ (date of access: 06.08.2024).
Global Britain in a competitive age: the integrated review of security, defence, development and foreign policy. (2021) / HM Government. - London. - 114 p. - URL: https://assets.publishing.service.gov.uk/media/60644e4bd3bf7fDc91eababd/Global_Britain_
in_a_Competitive_Age-_the_Integrated_Review_of_Security_Defence_Development_
and_Foreign_Policy.pdf (date of access: 06.08.2024).
Gross domestic product: year on year growth. (2024) / Office for National Statistics. - London. - URL: https://www.ons.gov.uk/economy/grossdomesticproductgdp/ timeseries/ihyp/qna (date of access: 06.08.2024).
Integrated country strategies: East Asia and Pacific Region: China. (2023) / US Department of State. - Washinton, D.C. - URL: https://www.state.gov/integrated-country-strategies/#eap (date of access: 06.08.2024).
Integrated review refresh 2023: responding to a more contested and volatile world. (2023) / HM Government. - London. - 63 p. - URL: https://assets.publishing. service.gov.uk/media/641d72f45155a2000c6ad5d5/11857435_NS_IR_Refresh_2023_ Supply_AllPages_Revision_7_WEB_PDF.pdf (date of access: 06.08.2024).
Leoni Z. (2022). The end of the «golden era»? The conundrum of Britain's China policy amidst Sino-American relations // J. of current Chinese affairs / GIGA Institute for Asian Studies. - Thousand Oaks, CA: SAGE Publishing. - Vol. 51(318), Issie 2. - P. 313-326.
Nagata Sh. (2023). From Global Britain to Atlantic-Pacific: the United Kingdom's Indo-Pacific policy under the Integrated review refresh 2023 // J. of Indo-Pacific affairs / Air University. - Maxwell AFB, AL. - Vol. 6, Issue 5. - P. 146-152.
Nevison-Andrews F. (2024). The new Cold War with Sir Robin Niblett / Canning House. - 26.03. - URL: https://www.canninghouse.org/news/the-new-cold-war-with-sir-robin-niblett (date of access: 06.08.2024).
Niblett R. (2024). The new Cold War: how the contest between the US and China will shape our century. - London: Atlantic Books. - vi + 188 p.
Should the US pursue a new Cold War with China? (2023) / Kim P.M., Turpin M., Nye J.S., Chen Weiss J., Eun A Jo, Hass R., Kimball E.; Brookings Institution. - Washington, D.C. - 01.09. - URL: https://www.brookings.edu/articles/ should-the-us-pursue-a-new-cold-war-with-china/ (date of access: 06.08.2024).
Smith R. (2023). Why the US-China «Cold War» framing is so dangerous // Foreign Policy. - Washington, D.C. - 07.06. - URL: https://foreignpolicy.com/ 2023/06/07/us-china-cold-war-competition-history/ (date of access: 06.08.2024).
Tilting horizons: the integrated review and the Indo-Pacific. (2023) / UK Parliament. Foreign Affairs Committee. - London. - 30.08. - URL: https://publications.parliament.uk/pa/cm5803/cmselect/cmfaff/172/report.html (date of access: 06.08.2024).
Trade and investment factsheets: China. (2024) / UK Department for Business and Trade. - London. - 20 p. - URL: https://assets.publishing.service.gov.uk/ media/66a9f978fc8e12ac3edb07b5/china-trade-and-investment-factsheet-2024-08-02.pdf (date of access: 06.08.2024).
What was the importance of trade to the British Empire? (2024) // British Empire, 1815-1914. - London. - URL: https://www.britishempire.me.uk/what-was-the-importance-of-trade-to-the-british-empire-.html (date of access: 06.08.2024).
DOI: 10.31249/ape/2024.04.07
© Vasiliev V.S.1 «Cold War» between the USA and China: the role and interests of Great Britain
Abstract. The article analyzes the geopolitical and geo-economic strategy and tactics of the United Kingdom in the Indo-Pacific region (IPR) after the UK left the European Union at the beginning of2020, and mainly the strategy towards China. The beginning of the third decade of the 21 st century was marked by serious economic difficulties for the UK - the deep economic downturn of 2020 and the recession of 2023-2024. Economic turmoil was accompanied by a political crisis, during which the UK saw three prime ministers. The euphoria of the first years of «free floating» of Great Britain, expressed in the formulation of the concept of «Global Britain», quickly gave way to a more sober approach: within the framework of the strategic orientation towards the creation of the Atlantic-Pacific Partnership, Great Britain began to position itself as a junior partner of the United States. A sharp increase in the competition between the United States and China at the turn of the 2010 s-2020 s forced the British political elite to seek a balance of interests in the complex dilemma of new geopolitical opportunities and
1 Vasiliev Vladimir Sergeevich - ScD in Economics, Chief Researcher, Institute for USA and Canada Studies (ISKRAN); [email protected] ORCID: 0000-0003-3131-9500 142
geo-economic benefits from the rivalry between the United States and China. As a result, Great Britain, playing on the hegemonic aspirations of the United States, began to actively provoke Washington to transform the entire set of American-Chinese relations into the «new Cold War» format, while seeking to obtain significant economic benefits and use British-Chinese trade and economic ties to overcome economic difficulties. The decisive role in the development of such an approach to building British-Chinese relations was played by the British historical memory of the period of the first half of the twentieth century, when, during the course of two world wars, the commercial British Empire gradually disappeared from the historical stage, giving the position of the leader to the United States.
Keywords: new Cold War, Global Britain, Atlantic-Pacific Partnership, China, USA.
Статья поступила в редакцию (Received) 06.05.2024 Доработана после рецензирования (Revised) 15.05.2024 Принята к публикации (Accepted) 17.05.2024
