CC BY
43
Таким образом, триединство представляет конструкт осмысления и разрешения конфликта в исторической парадигме, которая характеризуется развитием субъектности героя по сравнению с мифологической парадигмой, где герой, строго говоря, ещё не вполне стал субъектом, а пребывает в замкнутом циклическом времени, которое превращает его в функцию ситуации, сюжета. Разрешение конфликтной ситуации определяется не силами рока, но свободным выбором героя, а факторами выбора являются исторические время, место, действие. Чувственное познание трагической стороны действительности зафиксировано в трагедии, родившейся в глубокой античности из практик религиозно-обрядовых действий. Античная трагедия освоила элементы формы религиозных мистерий, оставаясь в сфере чувственного познания. В трагедии XVII века суммарное мифологическое представление о времени, месте, действии рационализируется. Вырабатывается понятие их единства в реальной действительности и на сцене. Будучи требованием формы, триединство сопрягалось с возможностями ощущения, восприятия и представления зрителей XVII века. Трагедия - художественный способ познания бытия, в котором в XVII веке осуществлялось рационалистическое оттачивание художественного познания в сопряжении практики авторской литературы, театра и теории. Триединство в драме есть объективация единства времени, пространства, действия как категорий объективной действительности и связанной с ними формы челове-
ческой чувственности. Их требование означало стремление овладеть в искусстве не только конкретно-чувственной формой познания, но и структурами рационального абстрактного познания. Требование единства времени, места, действия редуцирует малосущественное, побочное в конфигурации конфликта, выявляет в нём генеральные линии. Данное требование обладает огромным методологическим и практическим потенциалом урегулирования целого ряда форм социальных конфликтов.
1. Якимович А. К. Новое время. Искусство и культура XVII—XVIII веков. СПб. : Азбука-классика, 2004. 440 с.
2. Младшие современники Шекспира / под ред. А. А. Аникста. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1986. 592 с.
3. Литературные манифесты западноевропейских классицистов / под ред. Н. П. Козловой. М. : Изд-во Моск. ун-та. 1980. 624 с.
4. Аникст А. А. Шекспир // Большая бесплатная библиотека. URL: http://tululu.org/read74338/143 (дата обращения: 24.02.2017).
5. Лабрюйер Ж. де. Характеры, или Нравы нынешнего века. М. : ООО «Изд-во АСТ»; Харьков: Изд-во «Фолио», 2001. 607 с.
© Нефёдова Л. К., 2017
УДК 316.75
Н. В. Фёдорова N. V. Fedorova
характеристики нормы и ненормального в диалектике гегеля
В статье рассматриваются категории качества, количества, меры и границы в качестве возможных характеристик нормы и ненормального. Утверждается, что категории меры и границы обладают высоким эвристическим потенциалом, который позволяет раскрыть диалектику нормы и ненормального.
Ключевые слова: диалектика, норма, ненормальное, мера, граница.
CHARACTERISTICS OF NORM AND ABNORMAL IN DIALECTIC OF HEGEL
The article considers the categories of quality, quantity, measures, and boundary as possible characteristics of the norm or abnormal. It is asserted that the categories of measure and boundary have a high heuristic potential, which allows us to reveal the dialectic of the norm and of the abnormal.
Keywords: dialectic, norm, abnormal, measure, boundary.
Понятие ненормального имеет высокий философский потенциал. «Ненормальность» не есть просто один из внешних поводов для философского мышления, его исследование открывает возможный способ постижения и выражения глубинного характера человеческого присутствия в мире. Г. В. Ф. Гегель утверждает, что философия появляется лишь в определенную эпоху, имея в виду эпоху перелома. Проблема нормы и ненормального сама по себе переломна. Она актуализируется периодически, когда в культуре того или иного народа дух народа освобождается от безразличного прозябания, выходит за пределы своего природного образа и переходит от своей
реальной нравственности и силы жизни к рефлектирова-нию и пониманию [1, с. 52].
Понятие нормы, так или иначе, часто присутствует в философских изысканиях; реже эксплицитно, чаще имплицитно или имманентно. Когда речь идет о норме, нормальном, все понимают, что имеется ввиду. Латинское norma - правило, образец - понимается как предписание, образец поведения или действия [2]. Норма выражает то, что существует, или должно существовать во всех без исключения случаях.
В ветхозаветные времена заповеди, данные Богом, были правилом, нормой поведения, предписываемой людям. Именно поведение людей, которое вело к само-
разрушению, упадку, моральной и духовной деградации, привело к необходимости ввести некоторые ограничения. Эти Божьи заповеди, в дальнейшем, стали основой различных гражданских актов: законов, правил, предписаний, которые со временем менялись, корректировались. Следует упомянуть, одну интересную, на наш взгляд, особенность появления нормы - это количество запретов, которое неизменно увеличивалось. Начиная с одного единственного и, казалось бы, вполне выполнимого «...от дерева познания добра и зла, не ешь.» [3] до декалога и в дальнейшем до 613 заповедей. Говоря о законах, Г. В. Ф. Гегель утверждает, что немногие люди приобрели славу законодателей. По его мнению, с Солоном, эту славу разделяют только Моисей, Ликург, Зелевк и Нума. А в наше время не может быть уже законодателей, законы и правовые отношения уже существуют и то немногое, что может быть еще сделано законодателем, законодательными собраниями, представляет собою лишь дальнейшее уточнение деталей или очень незначительные, второстепенные определения [1, с. 142-143].
Проблему неоднозначности закона в лекциях по истории философии Г. В. Ф. Гегель комментирует на материале диалога Сократа и софиста Гиппия, описанного Ксенофон-том. В этой беседе Сократ утверждает, что справедливым называется тот, который подчиняется законам, и что законы являются божественными. Ксенофонт заставляет Гиппия выдвинуть следующее возражение: как может Сократ объявить абсолютным подчинение законам, когда народ и правители сами часто их не одобряют, так как они изменяют их, а это значит, что законы не абсолютны. Но Сократ отвечает, что мир заключают те же люди что и воюют, это ведь не значит, что они порицают войну, так как и война и мир являются каждое в свое время правильными. Таким образом, законы или нормы хороши в свое время, что означает не только возможность, но и необходимость их изменения с течением времени.
В любом случае, можно сказать, что в законах определялось нечто идеальное (снятое, по Г. В. Ф. Гегелю) для человека в данный момент времени, к которому он должен стремиться. Именно поэтому в попытке философского понимания нормы и ненормального следует в первую очередь обраться к учению Г. В. Ф. Гегеля как представителю идеалистического направления в философии. Положение о том, что конечное идеально, составляет идеализм. Философский идеализм состоит только в том, что конечное не признается истинно сущим. Всякая философия есть по своему существу идеализм или, по крайней мере, имеет его своим принципом. Вопрос в таком случае заключается лишь в том, насколько этот принцип действительно проведен, философия есть идеализм в той же мере, что и религия, в том смысле, что религия также не признает конечность истинным бытием, чем-то последним, абсолютным или, иначе говоря, чем-то неположенным, несотворенным, вечным. Снятое (идеальное) в философии Г. В. Ф. Гегеля, есть нечто опосредованное: оно не-сущее, но как результат, имевший своим исходным пунктом некоторое бытие, идеальное еще имеет свою определенность, от которой оно происходит. Нечто, снято лишь постольку, поскольку оно вступило в единство со своей противоположностью [4, с. 43].
В нашем случае это может означать, что нормальное может быть таковым, только вступив в единство с ненормальным. Перефразируя выражение Г. В. Ф. Гегеля, нормальное есть нормальное, ненормальное есть ненормальное лишь в их отличии друг от друга. На этом отличии часто строятся многочисленные определения понятий.
Анализируя специфику пифагорейской мысли, Гегель утверждает, что существует три различных способа мыслить вещи: во-первых, со стороны различия; во-вторых, со стороны противоположности; в-третьих, со стороны отношения. То, что рассматривается со стороны одного лишь различия, рассматривается само по себе; это субъекты, каждый их которых соотносится только с самим собою. Они мыслятся отрешенно, не в отношении к другому; это определение тождества с собою, или самостоятельности. Со стороны противоположности одно определяется нами как всецело противоположное другому (добро и зло, справедливое и несправедливое, святое и не святое, покой и движение). Со стороны отношения мыслится предмет, определяемый по своему безразличному отношению к другому (лежащие направо и лежащие налево, верхнее и нижнее, двойное и половинное). Каждый из этих соотносящихся предметов существует в своем противоположении и вместе с тем и самостоятельно, сам по себе. Отличие соотношения от противоположности, по мнению автора, состоит в том, что в противоположности возникновение одного есть гибель другого, и наоборот. Когда отнимается движение, возникает покой, когда возникает движение, прекращается покой; когда отнимается здоровье, возникает болезнь, и наоборот. Существующее же в соотношении, напротив, вместе возникает и вместе погибает; если устраняются лежащие направо, то исчезают лежащие налево, если гибнет двойное, то разрушается и половинное. Устраняемое устраняется здесь не только как противоположное, но и как сущее.
Второе различие, указанное Гегелем, состоит в следующем: то, что существует в противоположности, не имеет середины, между болезнью и здоровьем, жизнью и смертью, покоем и движением нет третьего. То же, что находится в соотношении, имеет, напротив, середину, а именно между большим и меньшим серединой является равное, между слишком большим и слишком малым - достаточное. Чисто противоположное переходит в противоположное ему через ноль, непосредственные же крайности существуют, напротив, в третьем, в середине, но тогда они уже не существуют как противоположные [1, с. 192-193].
В таком случае нам необходимы некие единые категории (характеристики, дефиниции, признаки), которые помогут нам отделить нормальное от ненормального и определить их.
Гегель всегда стремился избегать жестко фиксированных понятий, он всегда говорил о диалектике, отмечая непрерывные трансформации свойственные всем явлениям нашего мира. Но сознанию, даже современному сознанию, свойственно оперировать точными категориями, определяя границы и используя фиксированные понятия, а при этом теряется взаимосвязь. Только диалектика, по мнению Гегеля, способна передать взаимодействие различных явлений и принципов бытия. Соответственно, характеристики нормального и ненормального должны быть подвижны по
своей сути, допуская переход одного в другое. Они должны содержать в себе характеристики предела и в то же время возможность выхода за предел. Первой из таких характеристик и может стать конечность.
Г. В. Ф. Гегель, развивая учение об определенных понятиях, говорит об их конечности, они не только изменяются, как нечто вообще, а преходят, т. е. нормальное и ненормальное содержат в себе зародыш прехождения как внутри-себя-бытие, час их рождения есть час их смерти. Это объясняет встречающийся довольно часто в культуре переход ненормального в нормальное, и наоборот. В философии вообще, а особенно в философии морали, в которой понятие нормы развивалось особенно активно, большую роль играет долженствование как последнее и абсолютное понятие о тождестве в-себе-бытия, или соотношения с самим собой, определенности. По мнению Гегеля, в понятии долженствования много значит выражение «Ты можешь, потому что ты должен», потому как «долженствование есть выход за предел, граница в нем снята, в-себе-бытие долженствования есть, таким образом, тождественное соотношение с собой, стало быть, есть абстракция возможности. - Но столь, же правильно и обратное: ты не можешь именно потому, что ты должен. Ибо в долженствовании содержится также и предел.» [4, с. 51-52].
С одной стороны, применяя категорию конечности к понятию нормы, мы имеем некую конечную точку, которая может определяться нормативными актами, законами, предписаниями, традициями или какими-либо иными способами регулирования человеческого бытия. С другой стороны, выход за пределы конечности - это нарушение нормы, т. е. в данном случае речь идет о ненормальном, которое, как логично предположить, должно быть бесконечно, неопределяемо. Однако нарушая нечто определенное, мы изменяем одну определенность на другую и получаем иную определенность или, другими словами, иную конечность. Следовательно, не только норма определенна и конечна, но и ненормальное определенно и конечно, причем, не обязательно через норму, как противопоставление последней, но само по себе.
Скептики утверждают, что ничто конечное и определенное не обладает самостоятельным существованием, а представляет собою лишь видимость, нечто шаткое, нечто не выдерживающее критики [1, с. 145]. Таким образом, применив категорию конечности к понятиям нормы и ненормального мы уходим от диалектического принципа Гегеля. Норма конечна оставаясь нормой и переходя в ненормальное. Никакой трансформации не происходит, а следовательно, категория конечности не может отражать тех изменений, которые происходят при переходе нормального в ненормальное.
Общепризнанна точка зрения классика немецкой философии относительно категорий количества и качества. Однако следует предположить, что такие характеристики нормы и ненормального, как количество и качество - не отражают их сути. Ненормальное останется ненормальным как в случае однократного или десятикратного нарушения предписанной нормы, так и в случае шестисоткратного. Применительно к учению Гегеля о количестве, можно сказать, что нарушение одной нормы или многих в любом случае есть ненормальное. Так же как и величина этого наруше-
ния или его качество не делает его менее нарушением или более, а также и более или менее ненормальным. Однако качественное и количественное бесконечное отличаются друг от друга тем, что в первом противоположность между конечным и бесконечным качественна и переход конечного в бесконечное или, иначе говоря, их соотнесение имеется лишь «в-себе», в их понятии. Качественная определенность дана как непосредственная и соотносится по своему существу с инобытием как с другим для нее бытием; она не положена имеющей в самой себе свое отрицание, свое иное [4, с. 82-88].
О качестве как характеристике нормы и ненормального может свидетельствовать их изменчивость, диалектич-ность. Являясь первой, непосредственной определенностью, качество, тем не менее, позволяет изменять норму и ненормальное до полной их взаимной замены. «Некачественные» нормы претерпевают изменения со стороны законодательства, их систематическое нарушение, в конце концов, также может стать причиной изменения. В последнее время в научной литературе все чаще говорят о нарушении норм с положительной точки зрения, т. е. мы имеем «качественную» ненормальность, или, другими словами, положительную. То есть она не только не попирает чьи-то права или свободы, но и может оказаться полезной для окружающих. Экстремальные увлечения молодежи становятся официальными видами спорта, граффити используются для социальной рекламы, а участие людей с ограниченными возможностями здоровья в спортивных состязаниях демонстрирует силу духа, его возвышение над телесным недугом. Следуя данной логике, возможна и некачественная ненормальность. О ней нечего добавить к тому, что уже сказано юристами, кроме того, что данной категории ненормального присуща поразительная качественная стабильность.
Количество может быть определенным, конечным и бесконечным, однако, по мнению Гегеля, это определенность, ставшая безразличной для бытия, норма, которая вместе с тем и не есть норма. Определенное количество изменяется и становится другим определенным количеством. Дальнейшее определение этого изменения, а именно то, что оно продолжается до бесконечности, состоит в том, что определенное количество выступает как противоречащее себе в самом себе. Определенное количество становится неким иным; но оно продолжает себя, переходя в свое инобытие; иное, следовательно, также есть определенное количество. Однако имея дело с определенным количеством, отвлекаются от нормы, которая в случае ненормального нарушается, и количество нарушений уже не имеет значения.
Согласно Гегелю, во всяком нечто его качество есть по своему существу его определенность. Но если мы имеем в виду количественную границу и, например, нечто изменяет эту свою границу, то оно остается тем же нечто, а не чем-либо другим, как до, так и после этого.
Дефиниция величины, даваемая в математике, касается также определенного количества. Обычно определяют величину как нечто, могущее увеличиваться, или уменьшаться. Но увеличивать - значит сделать так, чтобы нечто было более велико, а уменьшать - сделать так, чтобы нечто было менее велико. В этом состоит отличие величины вообще от нее же самой, и величиной было бы, таким образом,
то, величина чего может изменяться. В некотором смысле понятие величины, применительно к ненормальному может иметь место. Например, при определении наказания за совершенный ненормальный поступок или в случае определения наказания индивиду, признанному по какому либо критерию ненормальным. В нашем же случае как характеристики понятий нормы и ненормального количество (величина) не пригодны. Они не могут помочь в прояснении дефиниций нормального и ненормального, а способны только отвлечь от них.
Недостающим элементом для рассмотрения нормы и ненормального как философского феномена может стать категория меры. В лекциях по истории философии философ цитирует Клеобула, говоря, что мера - важнее всего, и идентичное по смыслу выражение - не делай чересчур (чрезмерно). Также приводится точка зрения Платона, утверждавшего, что мера есть нечто лучшее, само себя определяющее, лучше неопределенного, точно так же как и вообще мера в бытии представляет собою наивысшее определение [1, с. 170]. В гегелевской трактовке меры соединены абстрактно выраженные качество и количество, которые в синтезе становятся категорией, характеризующей норму и ненормальное с точки зрения диалектики.
Уже у Аристотеля Гегель выделяет основное определение числа, состоящее в том, что оно есть мера. Если поэтому мы говорим, что все определенно качественно или количественно, то величина и мера представляют собою лишь некую сторону или некое свойство всех вещей; но здесь, по мнению классика немецкой философии, смысл сказанного состоит в том, что число есть сама сущность и субстанция вещей, а не одна только их форма.
Развитая, рефлектированная мера есть необходимость. Все чрезмерное, все, что делает себя слишком великим, слишком высоким, приводится ею к другой крайности, умаляется, уничижается так же, как и безмерное. Таким образом, либо восстанавливается средняя мера (то, что присуще большинству), автор называет это посредственностью, либо не достигается или перерастает ее, что в любом случае трактуется как ненормальное.
На наш взгляд, в своем учении о мере Гегель вывел на поверхность две проблемы, которые будут разрабатывать в науке несколько позже. В качестве первой мы имеем в виду проблему экзистенциальности. Соответствовать средней мере (как качественно-количественному показателю), быть как все означает серость, посредственность, обывательство, неподлинное бытие, а выход за пределы меры, независимо от вектора направления, есть ненормальность заслуживающая наказания, так как наказание есть унижение того, кто преступает меру. Но эти меры еще не представляют себе как нечто нравственное, и в наказании, следовательно, еще не видят нравственности, находящейся в борьбе с безнравственностью [5, с. 221]. Вторая проблема (точнее определенная тенденция) заключается в отказе в признании ненормального в нарушении установленных социальных норм и границ.
Мерой Гегель называет внешний способ, некоторое «больше» или «меньше», но в то же время она и рефлек-тирована в себя, есть не только безразличная и внешняя, но и в-себе-сущая определенность. Она, таким образом,
есть конкретная истина бытия, а потому народы традиционно видели в мере нечто неприкосновенное, святое. Поскольку качество и количество, которые объединены в понятии меры, соотносятся друг с другом, мера становится их непосредственным единством, которое автор понимает как определенное количество, имеющее качественное значение и существующее как мера, как отношение специфических определенных количеств, т. е. самостоятельных мер. Кроме того, она положена неразличенностью определений меры и как реальная мера с содержащейся в этой не-разли-ченности отрицательностью положена как обратное отношение мер, которые как самостоятельные качества по своему существу зиждятся на своем количестве и на своем отрицательном соотношении друг с другом. Тем самым оказывается, что они лишь моменты их истинно самостоятельного единства, которое есть их рефлексия-в-себя и полагание последней - сущность [4, с. 101-133].
Автор отмечает, что различные формы, в которых реализуется мера, принадлежат также различным сферам природной реальности. Также он подчеркивает, что мера остается даже в своем реализованном для-себя-бытии обремененной моментом количественного наличного бытия, а потому способной к восхождению и нисхождению по той шкале определенного количества, по которой изменяются отношения. Применительно к исследуемой нами проблеме, мера может быть представлена в динамике: нормированного и безмерного. В таком случае ее реализация представляется, например, в физической сфере как нормальное и ненормальное физическое развитие человеческого организма (физическая слабость, неполноценность - общепринятое представление о физическом развитии - чрезмерная физическая сила), как нормальное и ненормальное в интеллектуальном развитии (умственная неполноценность -«как все» - гениальность), в поведенческом плане (деградация - обывательство - героизм) и в сфере духовного (неподлинное бытие - серость - подлинное бытие, безмерное). Во всех этих сферах качество и количество будут соотноситься различным образом. Таким образом, мера, являясь качественным и количественным единством, а также будучи, по мнению Гегеля, способной к развитию, изменению, несомненно, должна стать искомой характеристикой, категорией понятий нормы и ненормального.
Одной из главных идей «Науки логики» является идея границы, которая заключается в том, что невозможно провести разделительную черту между ограниченным и безграничным. Традиционно эти два понятия считаются диаметрально противоположными. То, что безгранично, не может иметь ограничений, и то, что имеет границы, нельзя назвать безграничным. В нашем случае понятия нормы и ненормального также принято рассматривать как антагонисты.
Но если рассматривать ограниченное как все то, что не является безграничным, мы, таким образом, лимитируем безграничное, так как что-то, что уже не входит в него, и, как следствие, безграничное перестает являться таковым. Единственная возможность представить безграничное - это включить в него ограниченное. Таким образом, ограниченное становится лишь одной из форм безграничного. Иными словами абсолют получает свое выражение через индивидуальную сущность.
Главная проблема - как соотносится ограниченное с безграничным. Если мы отставим безграничное как можно дальше от ограниченного, получится абсурдное положение - безграничное лимитировано исключениями и не соответствует нашим представлениям о безграничном. Точно так же понятие ограниченного, не сопоставленное с понятием безграничного, не может быть с ним соотнесено и не входит в состав общей системы, поэтому его функционал уничтожается. Из-за недостатка связанности оно теряет всякий смысл, не может быть подтверждено или обогащено. Таким образом, это становится фундаментальной проблемой, данный диалектический диалог двойного отрицания требует логического завершения. В этом не только заключается противоречие, но и проявляется важная идея, которая становиться принципиально новой точкой отсчета.
В «Науке логики» указывается, что безграничное не является противоположностью ограниченного, как если бы они были различными понятиями. Ограниченное является одним из проявлений безграничного. По мнению Гегеля, все категории являются тесно связанными друг с другом. Способ их взаимосвязи он называет диалектическим движением, согласно которому любое утверждение, или тезис, содержит в себе свою противоположность, или антитезис. Разница между ними преодолевается в синтезе, который, в свою очередь, содержит в себе противоречие. То есть понятия нормы и ненормального динамичны и содержат в себе не только элементы друг друга, но и возможность полного перехода одного в другое [4]. Поскольку сама норма диалектична, она не может застыть в полной
неподвижности. Совершенно очевидно, что таким образом она утратит связь с реальностью из-за того, что реальность постоянно трансформируется, следовательно, норма обязана трансформироваться тоже [6]. Динамический процесс идет непрерывно, обусловливая развитие всего сущего. Если процесс остановить, то все распадается на части [7].
В категориях меры как качественно-количественной характеристики и границы проявляется диалектичность и взаимообусловленность нормы и ненормального, процесс изменений по траектории: нормированное - мера - безмерное, ограниченное - граница - безграничное.
1. Гегель Г. В. Ф. Сочинения. Т. 9. Лекции по истории философии : в 3 кн. М., 1932. Кн. 1. 313 с.
2. Философский словарь. URL: http://philosophydic.ru (дата обращения: 08.07.2015).
3. Библия: Ветхий завет, Пятикнижие Моисея. Тора, книга Бытия. URL: http://apologetica.ru/biblie/bitie.html (дата обращения: 25.09.2013).
4. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. СПб. : Наука, 1997. 800 с.
5. Гегель Г. В. Ф. Сочинения. Т. 10. Лекции по истории философии : в 3-х кн. М., 1932. Кн. 2. 490 с.
6. Ивин А. А. Что такое диалектика. Очерки философской полемики. М. : Проспект, 2017. 192 с.
7. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М. : Мысль, 1974. 452 с.
© Фёдорова Н. В., 2017
