CC BY
86
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русс кой Православной Церкви 2007. Вып. 4 (25). С. 7-27
Характеристика деятельности участников политических ПРОЦЕССОВ 1870-Х ГОДОВ ПО РЕЧАМ ПРИСЯЖНЫХ ПОВЕРЕННЫХ
А.А. Грезнева
аспирантка Исторического факультета ПСТГУ, секретарь редакции журнала «Вестник ПСТГУ»
Представленная вниманию читателей статья посвящена изучению взглядов присяжных поверенных на деятельность обвиняемых 1870-х годов по речам, отразившихся в составе газетных и архивных источников пореформенной России. Привлечение ранее не рассматриваемых в историографической литературе и вводимых в научный оборот выступлений членов адвокатуры (в большинстве случаев исследователи выявляли немногочисленное количество речей защитников, давая главным образом их политическую и юридическую оценки) впервые дало возможность сопоставительного их анализа по существенным вопросам общественной жизни второй половины XIX в. Приведение различных доводов, отрицающих принадлежность подсудимых к революционным организациям, обусловило исключительное положение защитников на политических процессах данного времени, что не могло, в свою очередь, не привлечь пристального внимания общества к их деятельности.
1870-е годы в истории российского государства ознаменовались возрастанием революционных элементов в обществе. Характерным для этого времени явилось систематическое пополнение революционных рядов все новыми и новыми участниками. Количество обвиняемых в принадлежности к подпольным группировкам, в печатании и распространении запрещенной литературы, в убийствах и посягательствах на представителей государственной власти исчислялось не десятками, а сотнями и тысячами.
Основным контингентом политических процессов выступала учащаяся молодежь. Наглядными примерами в этом отношении послужили многие известные судебные процессы. Среди них — дела «нечаевцев» (1 июля — 11 сентября 1871 г.), «долгушинцев» (9—15 июля 1874 г.), «О Казанской демонстрации» (18—25 января 1877 г.), «50-
ти» (21 февраля —14 марта 1877 г.), «193-х» (18 октября 1877 г. — 23 января 1878 г.), «Киевских бунтарей» (30 апреля — 4 мая 1879 г.), «О Чигиринском заговоре» (8-10 июня 1879 г.), «28-ми» (25 июля — 5 августа 1879 г.), «19-ти» (26—30 марта 1880 г.), «11-ти» (6—14 мая 1880 г.), кружка М.Р. Попова — Д.Т. Буцинского (14—26 июля 1880 г.), Харьковской группы «Народной воли» (22 сентября — 2 октября 1880 г.), «16-ти» (25—30 октября 1880 г.) и другие.
В этих сложных условиях нелегкая задача выпала на долю нового учреждения второй половины XIX в. — института присяжных поверенных, который приобрел огромную общественную популярность на судебных процессах. Оказавшись в гуще политических событий, присяжные поверенные в силу гласности судопроизводства имели возможность выразить взгляды на такие волнующие вопросы общественной жизни, как рост числа государственных преступлений и развитие революционного движения в стране. Вместе с тем, руководствуясь своими профессиональными соображениями, члены адвокатуры покрывали реальные мотивы поступков подсудимых, выставляя их маловажными и не соответствующими предъявленным обвинениям. По ходу разбирательства судебных дел защитникам предстояло выступить в качестве охранителей интересов своих подопечных, а неожиданность их рассуждений приводила к неоднозначной реакции общества на деятельность обвиняемых.
Какова же была аргументация присяжных поверенных по вопросам, связанным с принадлежностью участников политических процессов к тайным сообществам 1870-х годов.
Для доказательства принадлежности к тайному обществу, согласно К.К. Арсеньеву1, требовалось присутствие точных сведений о самом обществе и понимание его деятельности со стороны подсудимого, а также осуществление им таких действий, которые прямо или косвенно свидетельствовали о его участии в нем2. Характерным в этом плане явилось и суждение В.Н. Герарда3 о том, что непосредственная
1 Арсеньев Константин Константинович являлся председателем Петербургского совета присяжных поверенных в 1867—1873 и 1874—1875 гг. В качестве защитника принял участие в рассмотрении нашумевшего процесса «нечаевцев» (1 июля — 11 сентября 1871 г.). Знаменитый публицист, главный редактор «Энциклопедического словаря» и «Нового энциклопедического словаря» Брокгауза-Ефрона.
2 См.: Правительственный вестник. 1871. № 200. 22 авг. С. 4.
3 Герард Владимир Николаевич — присяжный поверенный округа Санкт-Петербургской судебной палаты с 1868 г., председатель Петербургского совета присяжных поверенных в 1902—1903 гг. Выступал защитником по политическим делам «нечаевцев», «50-ти», «193-х», «1 марта».
деятельность должна обусловливаться «известными приготовлениями к посвящению» в общество4.
Сопоставляя факты по делу «нечаевцев», В.И. Танеев5 пришел к выводу о недостаточности обвинения своих подзащитных в принадлежности к московской организации «Народная расправа». Обряд принятия в сообщество вовсе не был даже исполнен над подсудимыми, а значит и не подтверждал знание ими цели общества и преступную деятельность в нем6.
Отсутствие убедительных признаков участия в организации отмечал Д.В. Стасов7, говоря об Александровской, которая поехала за границу с целью привезти оттуда различного рода запрещенные сочинения8. По мнению Д.В. Стасова, в обстоятельствах процесса не было и никаких признаков участия обвиняемой в самом тайном обществе, поскольку ей «не читались ни правила организации, ни прокламации, и вообще не сообщались никакие сведения, касающиеся общества»9.
По ходу политических дел «50-ти», «193-х», «28-ми», Л. Мирского и «11-ти» некоторые защитники особо подчеркивали необходимость наличия каких-либо письменных документов и иных вещественных доказательств вины подсудимых10. Так, стремясь показать необъективность обвинительных посылок против С. Кардашева, К.Ф. Харту-лари11 «с полною откровенностью» заявил Особому присутствию Пра-
4 См.: Правительственный вестник. 1871. № 201. 24 авг. С. 2.
5 Танеев Владимир Иванович состоял присяжным поверенным при округе Санкт-Петербургской судебной палаты с 1866 г. На процессе «нечаевцев» представил важнейшие воззрения на нравственный облик его участников.
6 См.: Правительственный вестник. 1871. № 183. 3 авг. С. 4.
7 Стасов Дмитрий Васильевич — первый председатель Петербургского совета присяжных поверенных (1866—1867), защитник на процессах Д.В. Каракозова, «193-х» и др.
8 В соответствии с обвинительным актом, В. Александровская содействовала побегу С.Г. Нечаева за границу и при возвращении была задержана полицией с большим числом прокламаций.
9 Правительственный вестник. 1871. № 200. 22 авг. С. 4; ГА РФ. Ф. 109. Оп. 154. 1869. Д. 115: Об организации общества с целию низвержения в Империи существующего порядка правления. Л. 254.
10 См.: ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 144. Дело о дворянине Иване Джабадари, дворянине Михаиле Чекоидзе, сыне Штабс-Капитана Георгие Здановиче и других, обвиняемых в составлении и участии в противозаконном сообществе и распространении преступных сочинений. Л. 422—449 об.; ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 797. Стенографический отчет заседаний ОППС по процессу «193-х». Заседание 15 декабря 1877 года. Л. 97 об., 101-101 об., 105 об.-106 об.; Молва. 1879. № 320, 322-323; Сын Отечества. 1879. № 275; Берег. 1880. № 71-73, 78.
11 Хартулари Константин Федорович - присяжный поверенный округа Санкт-Петербургской судебной палаты с 1866 г. Выступил защитником по многим судебным делам 70-х гг. XIX в.
вительствующего Сената12, что не встретил ни одного прямого доказательства или улики как в выслушанных на суде свидетельских показаниях, так и в целой массе вещественных доказательств, на основании которых обвиняемый был бы достоин места среди главных деятелей революционного общества. «И в самом деле, — резюмировал Константин Федорович, — обвинения Кардашева соответствовали бы своим основаниям, подобно силлогизмам своим посылкам, только тогда, когда бы хотя одним свидетельским показанием, выслушанным на суде, или же одним вещественным доказательством, найденным и отобранным при обыске как у Кардашева, так и других обвиняемых по делу, можно было предварительно установить тот факт, что он принимал, если не прямое, то косвенное участие в организации тайного общества или же хотя бы в распространении печатных сочинений, служивших орудиями пропаганды»13. Записная книжка С. Кардашева в равной мере не может служить серьезным доказательством виновности подсудимого в государственном преступлении14.
В.Д. Спасович15 отметил, что не обнаружено ни одной вещественной улики, подтверждающей участие И. Джабадари в революционной работе: «...ни денег из общественных сумм он не получал, ни колечка не носил, ни бельем он не компрометировался, ни шрифтом не обладал, ни переписывался. В руках обвинительной власти, столь богатой письменными доказательствами, нет ни одного клочка бумажки Джа-бадаровского, я уже не говорю о том, что о подведении его под какой бы то не было устав не может быть и речи»16. Наличие у Н. Цвиниле-ва книг и знакомство с ними, по несомненному заключению адвоката В.Н. Герарда, подготовляет лишь к изучению рабочего вопроса17.
12 Особое присутствие Правительствующего Сената (ОППС) было учреждено 7 июня 1872 г. в качестве специальной инстанции для рассмотрения политических процессов.
13 Хартулари К.Ф. Итоги прошлого. 1866—1891 гг. (очерки уголовных процессов и судебные речи). СПб., 1891. С. 223.
14 Обвинительная власть во время процесса «50-ти» несколько раз ссылалась на записную книжку С. Кардашева, которая свидетельствовала о связи подсудимого с представителями московской революционной организации.
15 Спасович Владимир Данилович был председателем Петербургского совета присяжных поверенных в 1873—1874, 1883—1885 и 1886—1889 гг. Проявил себя выдающимся адвокатом на процессах «нечаевцев», «долгушинцев» (9—15 июля 1874 г.) и др.
16 Спасович В.Д. Сочинения. Судебные речи (1875—1882). СПб., 1894. Т. VI. С. 143.
17 Троицкий Н.А. «Побольше гласности, побольше правды!»: Речь присяжного поверенного В.Н.Герарда на процессе «50-ти». 1887 // Исторический архив. 2000. № 4. С. 177.
Найденная в огромном количестве переписка подсудимых по процессу «193-х», как находил Н.М. Соколовский18, никак не указывает на существование тайного сообщества19. У обвиняемого Медведева не было писем и протоколов, которые бы доказывали принадлежность его к подпольной организации, о чем сказал Бобков20. В отношении «мнимого казначея» революционной группировки Левен-сона защитник В.А. Копасский21 сделал вывод о том, что за последние годы ни у одного лица, подвергнувшегося аресту по политическим преступлениям, не было обнаружено никаких бумаг, где встречалось имя Левенсона или какой-либо намек на него22.
Похожие рассуждения усматриваются и в речи А.И. Любимова23. «В огромном количестве корреспонденции, — подметил он, — отобранной у лиц, принадлежащей к социально-революционной партии, нигде не найдено ни малейшего намека на Веймара, а если бы он действительно был членом партии, то нет сомнения, что теперь, когда большинство членов ее открыто, нашлись бы следы переписки, указывающие на его участие»24.
А.А. Шумахер25 указал на непричастность М. Коленкиной к подпольным кружкам. Если подсудимая и «питала социально-революционные убеждения, то она не входила в состав никаких тайных кружков и сообществ; а потому и она также не может быть признана принимавшею участие в тех кровавых действиях, которыми ознаменовали себя социалисты-бунтари в последнее десятилетие»26.
В выступлениях присяжных поверенных мы встречаем и другие обоснования, доказывающие непричастность обвиняемых к проти-
18 Соколовский Николай Михайлович состоял присяжным поверенным при округе Санкт-Петербургской судебной палаты с 1868 г. Заявил о себе на политических процессах «нечаевцев», «193-х».
19 См.: ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 797. Стенографический отчет заседаний ОППС по процессу «193-х». Заседание 15 декабря 1877 года. Л. 105 об.
20 См.: Вечерняя газета. 1879. № 321. 21 нояб. С. 3. Защитник Бобков принял активное участие на известном процессе «28-ми» (25 июля — 5 авг. 1879 г.).
21 Копасский В.А. — защитник по делу Л.Ф. Мирского и др. (15—17 ноября 1879 г.).
22 См.: Новое время. 1879. № 1350. 30 нояб. С. 4.
23 Любимов А.И. — кандидат на судебные должности при Санкт-Петербургском военно-окружном суде, выступивший защитником на политических процессах Л.Ф. Мирского и др., «11-ти» (6—14 мая 1880 г.).
24 Правительственный вестник. 1880. № 123. 3 июня. С. 3.
25 Шумахер А.А. — кандидат на судебные должности при Санкт-Петербургском военно-окружном суде, приобретший популярность по делу «11-ти» в качестве защитника обвиняемой М. Коленкиной.
26 Правительственный вестник. 1880. № 122. 1 июня. С. 2.
возаконным организациям. Присутствие Л. Дмоховского при «дележе» прокламаций не доказывало, по мнению В.Д. Спасовича, того, чтобы подсудимый играл роль распространителя прокламаций. Желание идти в пропаганду также не имело места в данном случае, ибо предмет разговора Л. Дмоховского с зеркальщиком Афанасьевым был «самый простой: о том, какое житье-бытье крестьянина, какие оброки, какая земля и т.д. Если заговорили о Стеньке Разине, о Пугачеве и если Дмоховский советовал прочесть книжку Костомарова, или монографию Мордовцева, то это никак не революционное предложение, не преступление»27.
На процессе «50-ти» И.С. Войцеховский28 не преминул заметить, что программа тайной организации предусматривает всецелую отдачу своих представителей работе29. Это условие, в свою очередь, не было соблюдено в отношении многих участников данного дела. Аргументом в пользу не участия в пропаганде идей политического сообщества А.А. Ольхин и Е.В. Корш30 выставляли нехватку времени, что в их интерпретации явилось вполне убедительным доказательством (!)31. «...по уставу члены сообщества, — признавал В.Н. Герард, — должны были исполнять беспрекословно поручения, возлагаемые на них их кружком, и уж, конечно, если бы Батюшкова принадлежала к кружку, на нее первую возложили бы поручение идти в народ, потому что она, будучи довольно долго перед тем сельской учительницей, более других общалась с народом и, следовательно, лучше других могла бы исполнить обязанности, сопряженные с хождением в народ»32.
Из стремления познакомиться с крестьянским и рабочим бытом нельзя, согласно В.Д. Спасовичу, делать вывод о виновности в пропаганде. В разговорах с рабочими И. Джабадари вел себя как обыкновенный человек, который стремится поближе познакомиться с крестьянской жизнью и не намерен при этом пропагандировать какие-либо учения. Тем самым, разговоры эти по совершенной «невинности»
27 Спасович В.Д. Сочинения. Судебные речи (1867—1874). СПб., 1893. Т. V. С. 346, 351.
28 Войцеховский Иосиф Станиславович — член адвокатского сословия округа Санкт-Петербургской судебной палаты с 1870 г. Участвовал в разбирательстве процессов «нечаевцев», «50-ти».
29 См.: Санкт-Петербургские ведомости. 1877. № 88. 31 марта. С. 4.
30 Ольхин А.А. и Корш Е.В. — защитники участников дела «50-ти». Первый состоял присяжным поверенным в округе Санкт-Петербургской судебной палаты с 1869 г. и проходил в качестве подсудимого по процессу Л.Ф. Мирского и др. (был оправдан).
31 См.: Санкт-Петербургские ведомости. 1877. № 88. 31 марта. С. 4.
32 Троицкий Н.А. «Побольше гласности, побольше правды!» С. 173.
своей невозможно смешивать с вопросами о пропаганде в народе революционных идей33.
Беседы о трудностях рабочих дней и сочувственное отношение к рабочим, по убеждению Ф.А. Нечаева34, не могут быть непререкаемыми уликами для обвинения в принадлежности к противозаконному сообществу, поскольку «кто стоит за народ, тот стоит за правительство»35.
Побудительным мотивом подсудимого Низовкина сойтись с рабочими, как удостоверял защитник Б.Б. Дорн36, было желание «доставить им возможность увеличить их запас сведений и познаний для того, чтобы возвысить их нравственность, дать возможность осуществить в возможной полноте и с наибольшею пользою все те способности, которые у них были...и действительно первое знакомство Низовкина с рабочими ознаменовалось лекциями, читанными Доводчико-вым, чисто научного содержания, а именно читалась физиология в популярном изложении»37.
Достаточным для доказательства невиновности стали в глазах К.Ф. Хартулари условия поведения во время ареста своего подзащитного Кардашева, которые не оставили «ни малейшего сомнения в том, что для него было чуждым38 дело преступного сообщества»39. Аналогичным ответом ограничился и Бирюков40: поведение при аресте и в суде доказывает «явную не принадлежность» к организации41.
Отмечая предвзятость обвинительных выводов по отношению к участникам политического дела В. Ефремова и др. в 1879 г., Андреев42 указал на многогранность понятия «противодействие». Он полагал, что Н. Яцевича можно обвинять в принадлежности к социально-революционной партии, стремившейся противодействовать правительству,
33 См.: Спасович В.Д. Сочинения. Судебные речи (1875—1882). СПб., 1894. Т. VI. С. 153.
34 Нечаев Федор Александрович — присяжный поверенный округа Санкт-Петербургской судебной палаты. Выступил защитником на политическом процессе «50-ти».
35 Биржевые ведомости. 1877. № 86. 30 марта. С. 3.
36 Дорн Борис Борисович — в петербургской адвокатуре с 1873 г. Защитник по делу «193-х».
37 ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 797. Стенографический отчет заседаний ОППС по процессу «193-х». Заседание 14 декабря 1877 года. Л. 27.
38 В «Итогах прошлого» отмечено «совершенно чуждым» // Хартулари К. Ф. Итоги прошлого. 1866—1891 гг. С. 233.
39 Биржевые ведомости. 1877. № 85. 29 марта. С. 3.
40 Бирюков - защитник на процессе В.С. Ефремова и др. (3-6 июля 1879 г.).
41 Русская правда. 1879. № 86. 27 июля. С. 4.
42 Андреев — защитник обвиняемого Н. Яцевича по делу В.С. Ефремова и др.
однако противодействие это было совершенно иного характера, выразившееся в освобождении государственного преступника Фомина43.
Члены адвокатуры на процессах И. Ковальского и «11-ти» отмечали, что хранение фальшивых документов и проживание под чужим именем не подтверждают участие подсудимых в деятельности противозаконных организаций, а значит и не позволяют говорить о непосредственном отношении их к совершению каких-либо преступлений44. Для большей убедительности К.П. Слепнев45 оперировал следующим фактом: «То, что у Студзинского нашли револьвер, кинжал и кистень, не может еще служить доказательством тому, что Студзин-ский принадлежал к тайному обществу, так как подобное оружие можно найти у многих и совершенно благонамеренных людей»46.
Хранение книг революционного содержания и распространение прокламаций, согласно воззрениям других присяжных поверенных, не являлись убедительными доказательствами для обвинения. Нельзя, по мнению А.К. Рихтера47 и Г.В. Бардовского48, путать два совершенно разных вида преступления — наличие запрещенных сочинений и участие в работе подпольной организации. Соответственно, совершение одного преступления никак не может повлечь за собой обвинение в другом.
Ознакомление с содержанием противозаконных книг также не означает причастность к политическому сообществу. Если предположить, как заметил Г.В. Бардовский, знание В. Свитычем содержания прокламации «Голос честных людей», что он, «сочувствуя тому, что было в ней изложено, на ней сознательно подписался, то из этого, все-таки, нельзя вывести заключения о том, что он принадлежал к существовавшему будто бы в Одессе правильно организованному тайному обществу»49.
43 См.: Современные известия. 1879. № 204. 27 июля. С. 3.
44 См.: Русские ведомости. 1878. № 212. 21 авг. С. 3; Молва. 1880. № 153.
4 июня. С. 3.
45 Слепнев К.П. — защитник подсудимого Э. Студзинского на известном процессе И.М. Ковальского и др. (19—24 июля 1878 г.).
46 Русские ведомости. 1878. № 212. 21 августа. С. 3.
47 Рихтер А.К. — защитник обвиняемых А. Афанасьевой, В. Виттен и Л. Мержановой по делу И.М. Ковальского и др.
48 Бардовский Григорий Васильевич — присяжный поверенный округа Санкт-Петербургской судебной палаты с 1873 г. В качестве защитника принимал важное участие в рассмотрении политических процессов В.М. Дьякова и др. (16—17 мая 1875 г.), о «Казанской демонстрации» (18—25 января 1878 г.).
49 Русские ведомости. 1878. № 212. 21 авг. С. 3. В «Иллюстрированной неделе», между прочим, отмечалось: «Защитник подсудимого Ковальского и Свиты-ча, присяжный поверенный Бардовский, равно как и остальные защитники в ре-
Еще более решительную позицию занял Д.В. Стасов. Наличие подписи (имеется ввиду «Н.В.», в которой была усмотрена подпись Николая Виташевского, обвинявшегося в соучастии в сообществе. — А.Г.) на прокламации не говорит о сочувствии к ее содержанию, а тем более о сотрудничестве в делах революционной организации50. Хранение народных кладовых и пение революционных песен, по указаниям А.Л. Боровиковского51, кн. В.А. Кейкуатова52 и Н.С. Таганце-ва53, не составляют никакого преступления и не являются следствием принадлежности к сообществу54.
Обвинение участников судебного процесса «28-ми» в принадлежности к социально-революционной партии, ставившей своей целью уничтожить государственный и общественный строй в России, выглядит в интерпретации защитника Бобкова недоказанным вследствие недостаточности веских улик и противоречивости свидетельских показаний. Обвинение в столь серьезном государственном преступлении невозможно построить только на том основании, что при обыске были обнаружены сочинения революционного характера55.
Проявление сочувствия, по разъяснению В.Д. Спасовича, не выражает сопротивление властям, поскольку оно может быть в вполне законных формах, которые употребляются и в настоящее время. Следовательно, многообразие форм этого сочувствия (в литературных статьях, журналах, газетах, петициях и т.п.) не становятся безусловным переходом к реализации политических преступлений56. В допол-
чах своих желали главным образом выставить то, что те или другие факты, приписываемые обвинительным актом их клиентам, не могут еще служить непременным доказательством, что обвиняемые принадлежали к тайному обществу, и что есть свидетели, не подтверждающие некоторые подробности» // Иллюстрированная неделя. 1878. № 34. 27 авг. С. 275.
50 См.: Русские ведомости. 1878. № 212. 21 авг. С. 3.
51 Боровиковский Александр Львович — член петербургской адвокатуры с 1868 г., выступал защитником по делам В.М. Дьякова и др., «50-ти», «193-х».
52 Кн. Кейкуатов Владимир Андреевич — присяжный поверенный округа Санкт-Петербургской судебной палаты с 1873 г. В качестве защитника получил известность на процессе «193-х».
53 Таганцев Николай Степанович — профессор Санкт-Петербургского государственного университета по уголовному праву, автор работы «Русское уголовное право» (в 2 т.). Выступил по делу «193-х» защитником подсудимого Кадъяна.
54 См.: ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 797. Стенографический отчет заседаний ОППС по процессу «193-х». Заседание 16 декабря 1877 года. Л. 8-10 об., 118-150 об.; Д. 800. Заседание 28 декабря 1877 года. Л. 67 об.
55 См.: Вечерняя газета. 1879. № 323. 23 нояб. С. 3.
56 См.: Правительственный вестник. 1871. № 168. 16 июля. С. 4.
нение А.И. Урусов57 заметил, что само по себе сочувствие не предполагает обязательное применение преступных средств для решения тех или иных вопросов58.
Оперируя различными доказательствами в пользу противоположности интересов между подсудимым Гауцштейном и входящими в состав тайной организации лицами, В.Ф. Леонтьев59 утверждал: «Заметки и поправки, которые сделаны карандашом на этой рукописи (имеется в виду программа П.А. Кропоткина, которая легла в основу всей революционной деятельности и считалась программой для всего преступного сообщества. — А.Г.), нисколько не доказывают той полной солидарности с теми записками и заметками, которые предполагаются у всех подсудимых по настоящему делу в том числе и у Га-уцштейна»60.
Сочувствие стремлениям противозаконных организаций фон-Аг-те61 считал недостаточной причиной для обвинения62. На это указывал и Африканов63 по делу Ф. Гавриленко. Изъявление сочувствия может представлять опасность, но не служит доказательством принадлежности к подпольному сообществу, так как одно сочувствие, без всякого действия, в котором обнаруживалось бы единодушие политических убеждений с «социалистами-бунтарями», не является достаточным основанием для обвинения в государственном преступлении64.
Таким образом, присяжные поверенные убеждали общественность в том, что в политических процессах 1870-х гг. нет возможности с точностью выявить признаки принадлежности обвиняемых к революционным сообществам, среди которых — хранение и распростране-
57 Кн. Урусов Александр Иванович — публицист, литературный и театральный критик. Присяжный поверенный с 1866 г., выступивший в защиту обвиняемых Ф. Волховского и П. Успенского на судебном процессе «нечаевцев». После окончания рассмотрения данного дела был выслан за переписку с «нечаевцами», о чем сохранилось специальное предписание в фонде юриста А.Ф. Кони (ГА РФ. Ф. 564. 1872. Оп. 1. Д. 459. Предписание III отделения С.е.и.в.к. Эссену О.В. о высылке из Москвы в административном порядке присяжного поверенного кн. Урусова за переписку со ссыльными).
58 См.: Правительственный вестник. 1871. № 167. 15 июля. С. 4—6.
59 Леонтьев В.Ф. — помощник присяжного поверенного, защитник подсудимого Гауцштейна по делу о «193-х» лицах в конце 1877 — начале 1878 г.
60 ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 797. Стенографический отчет заседаний ОППС по процессу «193-х». Заседание 15 декабря 1877 года. Л. 54.
61 Фон-Агте — защитник на процессе В.С. Ефремова и др.
62 См.: Современные известия. 1879. № 205. 28 июля. С. 4.
63 Африканов — кандидат на военно-судебные должности, защитник Ф.Я. Гавриленко по одноименному делу (18 декабря 1880 г.).
64 См.: Московские ведомости. 1880. № 362. 31 дек. С. 3.
ние запрещенных сочинений, присутствие вещественных доказательств, проявление сочувствия к целям тайных организаций и прочее.
Через выступления присяжных поверенных зачастую проходит мысль о том, что для доказательства недонесения, попустительства и укрывательства в действиях участников процессов требуется наличие вполне ясных признаков. 13-я статья «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных», по объяснению К.К. Арсеньева, признает пособниками тех, кто «заведомо перед совершением преступления давали у себя пристанище умыслившим преступление, и это объясняется тем, что такою дачею пристанища как бы оказывается косвенное пособие к совершению преступления»65.
Пособничество, как находили Е.И. Утин66, Н.М. Соколовский и
А.Н. Турчанинов67, предполагает предварительное соглашение с главным виновным и действия пособника из корыстных или иных личных побуждений68. Второй признак имеет право на существование лишь тогда, когда между главным виновным и пособником есть «известная солидарность в интересах, тождество преследуемой цели. Без подобной связи, без подобной солидарности интересов пособничество представляется... или простым укрывательством, или юридическим абсурдом»69. Тем временем, как отметил Е.И. Утин, поскольку между Лазаревским и Нечаевым или другими членами тайной организации не доказано какое-либо предварительное соглашение, то и нет возможности обвинять подсудимого в пособничестве70.
Несколько с иной позиции выступил адвокат В.Д. Спасович. Он привел отдельные примеры, показывающие, по его мнению, совсем
65 Правительственный вестник. 1871. № 200. 22 авг. С. 4; ГА РФ. Ф. 109. Оп. 154. 1869. Д. 115: Об организации общества с целию низвержения в Империи существующего порядка правления. Ч. 13. Л. 253.
66 Утин Евгений Исаакович — присяжный поверенный округа Санкт-Петербургской судебной палаты с 1873 г., влиятельный защитник пореформенной России.
67 Турчанинов Александр Николаевич — председатель Петербургского совета присяжных поверенных в 1897—1900, 1904—1905 гг., политический защитник.
68 См.: ГА РФ. Ф. 109. Оп. 154. 1869. Д. 115. Об организации общества с целию низвержения в Империи существующего порядка правления. Ч. 13. Л. 255 об.—256 об.
69 Правительственный вестник. 1871. № 200. 22 авг. С. 4
70 См.: Там же. № 201. 24 августа. С. 3. На этом настаивали и остальные присяжные поверенные по делу «нечаевцев». Доказательством неосновательности и предвзятости обвинения служит тот факт, что многим подсудимым был вынесен оправдательный приговор, а ряд других были либо помилованы, либо понесли краткосрочные наказания (за редким исключением).
не необходимое вхождение в заговор и пособничество для данной цели. «Государственный преступник, заговорщик, — сказал Владимир Данилович, ссылаясь на один из таких примеров, — имеющий в виду ниспровержение существующего порядка, есть все-таки, несмотря ни на что, человек, т.е. лицо, которое имеет своих знакомых, родных, близких; значит, если даже он находится на незаконном пути, и они, зная это, давали ему деньги, оказывали какую-нибудь услугу, то из этого не следует, чтобы их помощь была непременной лептой на алтарь общего дела. Она может быть просто-напросто личным одолжением. Она может истекать из личных отношений того, кто оказал, тому, кому оказана. Допусти такой случай: приходит к кому-нибудь приятель, преследуемый хотя бы за студенческое движение, хотя бы даже и за большое преступление, и говорит: «Я пропадаю. Дай мне сто рублей, они мне необходимы, чтобы бежать». Дать ему — это, может быть, составит укрывательство; но считать, чтобы этот человек той дачей, которую он сделал, вошел в заговор и сделался соучастником революции — вот что невозможно»71.
Исходя из этого, В.Д. Спасович сделал вывод о недопустимости обвинять подзащитную Томилову в пособничестве, ибо она, предоставив материальные средства, не могла в дальнейшем предугадать последствий от деятельности С. Нечаева, а значит и не подлежит «никакой ответственности»72. Те же рассуждения лежали в основе выступлений М.А. Поццо73 и В.Н. Герарда74.
Для квалификации в действиях обвиняемого недонесения, по объяснению К.К. Арсеньева, требуется присутствие в нем довольно определенного понятия о совершившемся преступлении, а не одного только «смутного предположения»75. Сделав значительный упор на юридические понятия нормативно-правовой базы, Н.Ф. Депп76 отметил, что закон наказывает за «ложное донесение и, притом, строже, нежели за недонесение, и, следовательно, тем осторожнее должен относиться тот, кто доносит, к тем фактам, о которых желает донес-
71 Правительственный вестник. 1871. № 167. 15 июля. С. 5—6.
72 Там же. Е. Томилова, согласно резолюции суда от 15 июля 1871 г., была оправдана.
73 Поццо М.А. — присяжный поверенный округа Московской судебной палаты. Выступил на политическом процессе «нечаевцев».
74 См.: Правительственный вестник. 1871. № 2GG. 22 авг. С. 3—4; № 2G1.
24 авг. С. 2; ГА РФ. Ф. 1G9. Оп. 154. 1869. Д. 115: Об организации общества с целию низвержения в Империи существующего порядка правления. Ч. 13. Л. 251 об.
75 Правительственный вестник. 1871. № 2G1. 24 авг. С. 4.
76 Депп Н.Ф. — присяжный поверенный округа Московской судебной палаты, принявший участие в рассмотрении дела «нечаевцев».
ти»77. В силу этого, согласно К.К. Арсеньеву и Н.Ф. Деппу, вполне понятной и разумной выглядит мотивация действий участников политического процесса «нечаевцев».
Если бы подсудимый Лунин, по мнению И.С. Войцеховского, и мог придти к заключению о существовании какого-то противозаконного общества, то это заключение было бы не более, чем «крайне неопределенное предположение», о котором он боялся донести правительству под опасением ответственности за «лживый донос»78. Вдобавок А.И. Языков79 сообщил о том, что подсудимая Бобарыкова не имела четкого знания о нечаевской организации. Соответственно, обвинение ее в недонесении «падает само собой»80.
Высказывания Н.Ф. Деппа, И.С. Войцеховского и А.И. Языкова перекликаются с рассуждением А.А. Герке81, который так проследил ход мыслей П. Топоркова: «Обвинение его в недонесении о существовании заговора совершенно падает ввиду того, что заговор не признан существующим и что 128-я ст[атья] Улож[ения] о наказ[аниях]. говорит, что брат на брата не может доносить»82.
Присяжные поверенные А.И. Урусов, В.И. Танеев и ряд других убеждали в том, что обвиняемые не имели ясного представления о настоящих намерениях С. Нечаева. Об истинной цели тайного сообщества они никак не могли знать, поэтому с их стороны не было надобности сообщать о московской организации «Народная распра-
ва»83.
«Я не отвергаю того, — говорил Д.В. Стасов, — что из разговоров, которые вели академисты — по крайней мере многие из них — с Нечаевым, они могли догадываться об этих планах, могли предполагать, что действительно что-нибудь и кроется недозволенное, преступное, но они не могли быть вполне уверенными при той недосказанности, туманности, которыми вообще отличались слова Нечаева; но из этого нельзя никак вывести заключения, чтобы они должны были знать
77 Правительственный вестник. 1871. № 2G1. 24 авг. С. 2.
78 ГА РФ. Ф. 1G9. Оп. 154. 1869. Д. 115. Ч. 13. Л. 257.
79 Языков Александр Иванович — присяжный поверенный округа Санкт-Петербургской судебной палаты с 1866 г., заявивший о себе на процессе «нечаев-цев».
8G Правительственный вестник. 1871. № 2GG. 22 авг. С. 4.
81 Герке Август Антонович — в составе петербургской адвокатуры с 1868 г. Выступил защитником по судебным делам «долгушинцев», «1 марта 1881 г.».
82 Правительственный вестник. 1871. № 2G6. 29 авг. С. 4. П. Топорков был признан невиновным за шаткостью и не доказанностью обвинения.
83 См.: Там же. № 167. 15 июля. С. 4-6; № 182. 1 авг. С. 1-3; № 183. 3 авг. С. 3, 4.
вполне цель общества»84. Кроме того, в случае раскрытия даже цели сообщества «нечаевцы» опасались доносить о его существовании, боясь принятия насильственных мер по отношению к ним.
Примечательным в этом плане явилось замечание Варсанофье-ва85 о том, что подсудимые Строгонов и Зундштрем не информировали соответствующие органы власти о кружке социалистов и о его преступных предприятиях вследствие боязни быть убитыми, что, в свою очередь, служило безусловным оправданием для них86.
Другие объяснения привели защитники по делу «долгушинцев». Ответственность за недонесение, по мнению Л.А. Куперника87, тогда существует, когда доказано главное преступление. У Э. Циммермана не было необходимости доносить о распространении крестьянином
А. Васильевым прокламаций противозаконного содержания, поскольку преступный замысел и виновники были обнаружены самим правительством. Аргументация В.С. Буймистрова88 выглядела следующим образом: обвиняемый Авессаломов не поставил в известность правительство об имеющейся у него прокламации по причине того, что руководствовался «исключительно опасением неблагоприятных для него последствий в нравственном и материальном отношении, которые бы он мог этим на себя навлечь»89. Невозможно, как считал
А.А. Ольхин, наказывать «за недонесение о таком преступлении, в котором недонесший еще сомневался»90.
Неуверенность в явном совершении преступления служит извинительным для любого человека обстоятельством, о чем заявил Е.А. Борщов91 на процессе «50-ти»: И. Кураков был безграмотным, а
84 Правительственный вестник. № 182. 1 авг. С. 2.
85 Варсанофьев — защитник на процессе К. Козакевича и др. (7—14 июля 1879 г.).
86 См.: Вечерняя газета. 1879. № 292. 23 окт. С. 4; № 295. 26 октября. С. 3. Р. Зундштрем впоследствии был присужден к поселению в Тобольской губернии, а С. Строганов — к освобождению от наказания.
87 Куперник Лев Абрамович — известный представитель киевской адвокатуры, судебный оратор, публицист, профессор Демидовского юридического лицея.
88 Буймистров Владимир Степанович — присяжный поверенный округа Санкт-Петербургской судебной палаты с 1867 г.
89 Сын Отечества. 1874. № 167. 24 июля. С. 2. По приговору Особого присутствия Правительствующего Сената Э. Циммерман и И. Авессаломов были подвергнуты арестам: первый — на две недели, а второй — на семь дней. Определение меры наказания логично вытекало из самого обвинительного акта, который придал деятельности этих подсудимых «второстепенное значение».
90 Новости. 1875. № 200. 24 июля. С. 3.
91 Борщов Емелиан Александрович — член петербургского адвокатского сословия с 1867 г.
если он и знал о существовании преступления, то не осознавал его вреда с точки зрения государственной92. Подсудимая Введенская и вовсе не имела никакого понятия ни о фамилиях участников, ни о месте, куда донести, в силу чего, по мнению И.С. Войцеховского, она должна быть освобождена из под стражи93.
Размышления о том, что пособничество, недонесение и укрывательство не представляются убедительными основаниями для обвинения в принадлежности к преступной организации, прослеживались даже в речах членов адвокатуры второй половины 1870-х гг., когда государственная власть столкнулась с хорошо организованными революционными группировками, несущими реальную угрозу для существования государственного и общественного строя страны.
Так, по делу «Киевских бунтарей» В.И. Добровольский94 опровергнул обвинение Е. Ниточаевой в попустительстве и укрывательстве лиц, принадлежащих к революционному сообществу, путем следующих доводов: 1) отдача в наем квартир — это не определяющее доказательство в пользу причастности обвиняемой к деятельности организации; 2) знакомство с квартирантами вовсе не означает знание ею их целей и стремлений. «... ничего нет удивительного, — резюмировал
В.И. Добровольский, — что Ниточаева знала лишь, что там живут какие-то жильцы, что к ним иногда ходят их знакомые и товарищи, но кто именно ходил, с какою целию — она могла и не знать»95.
Присяжные поверенные, выступившие на политических процессах «193-х» и В. Малавского, не обнаружили в действиях подсудимых признаков политического преступления. «Я скажу, — констатировал факты дела «193-х» В.С. Буймистров, — что нет, он (т.е. подсудимый Румянцев. — А.Г.) не принадлежал к этому кружку, он не знал цели этого кружка, а потому не мог быть его сообщником на том основании, что сообщником кружка может быть назван только тот, кто знает цель его, и изъявляет свое согласие действовать согласно с этой целью»96.
92 См.: ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 144: Дело о дворянине Иване Джабадари, дворянине Михаиле Чекоидзе, сыне Штабс-Капитана Георгие Здановиче и других, обвиняемых в составлении и участии в противозаконном сообществе и распространении преступных сочинений. Л. 448. По «мягкому» решению суда, И. Кураков был приговорен к аресту на три недели.
93 См.: ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 144. Л. 447. Е. Введенскую арестовали на две недели.
94 Добровольский В.И. — защитник подсудимой Е. Ниточаевой по делу «Киевских бунтарей» (30 апреля — 4 мая 1879 г.), добившийся ее оправдания.
95 Новое время. 1879. № 1199. 2 июля. С. 4.
96 ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 797. Стенографический отчет заседаний ОППС по процессу «193-х». Заседание 16 декабря 1877 года. Л. 153.
Для доказательства в поступках Ю. Круковской укрывательства, по утверждению А.Г. Должанского97, необходимо с точностью установить, что ей была известна «преступная деятельность главных обвиняемых, что она знала о составлении тайной грамоты и устава «Тайной дружины», знала их содержание и цели, знала, что при посредстве их было составлено тайное общество среди чигиринских крестьян»98. Между тем обозначенных элементов не было выявлено в данном случае, что позволяло говорить о беспочвенности возведенного обвинения.
Своей речью А.И. Любимов отрицал положение обвинительной власти о принадлежности к тайному обществу подсудимого Беклемишева99, ибо дать пристанище какому-либо лицу можно по «случайным обстоятельствам», не имея даже о нем никаких точных сведений100.
Из речей присяжных поверенных, таким образом, фактически вытекает положение о том, что такие составляющие государственных преступлений как попустительство, недонесение и укрывательство просто-напросто не наблюдаются. Следовательно, о наличии таковых атрибутов говорить не приходится, поскольку налицо предстает полная несостоятельность и случайность тех или иных обстоятельств дел, большинство из которых свидетельствовали об отсутствии состава преступления, а иные — о своеобразном их восприятии.
Согласно некоторым защитникам, одного знакомства с членами запрещенных организаций недостаточно для обвинения в политическом преступлении. В.С. Буймистров, в частности, доказывал ошибочность обвинительного довода о том, что раз в прошлом Н. Николаев являлся близким другом С. Нечаева, то он «разделял его идеи, что он способен, следовательно, на всякое худое дело и до настоящего времени»101.
Аргументом в пользу отрицания несомненной связи обвиняемой Лихутиной с С. Нечаевым в революционных интересах мог, по мне-
97 Должанский А.Г. выступил защитником на процессе В.Е. Малавского и др. (6—8 июля 1879 г.).
98 Голос. 1879. № 248. 8 сент. С. 3.
99 Согласно обвинительному акту, подсудимые обвинялись в «принадлежности к преступному сообществу, имевшему целию путем насилия ниспровергнуть существующий в России государственный и общественный строй, покушении в интересах этого общества на жизнь шефа жандармов, вооруженном сопротивлении должностным лицам, сопровождавшемся покушением на убийство.» ( Московские ведомости. 1879. № 297. 21 нояб. С. 2). Обвинение исходило из умышленного сокрытия подсудимым Беклемишевым государственного преступника Л. Мирского. В результате Е. Беклемишев был оправдан.
100 См.: Московские ведомости. 1879. № 305. 30 нояб. С. 5.
101 Правительственный вестник. 1871. № 166. 14 июля. С. 3.
нию В.Н. Герарда, быть такой: «Но если бы в Улож. о Наказ. была какая-нибудь статья, которая бы преследовала человека за то, что он знаком с известною личностью, то, разумеется и Нечаев был бы упомянут в Улож. и тогда знакомство с ним было бы преступно само по себе, так как действительно в настоящем деле Нечаев разумелся часто как-бы олицетворение какого-то государственного преступления, личность же Нечаева стушевывалась»102. Д.В. Стасов пришел к выводу о невозможности единства мыслей между некоторыми участниками процесса «нечаевцев» и самим С. Нечаевым, о чем имеется ряд подтверждений из некоторых обстоятельств дела103.
Много общего с рассуждениями В.С. Буймистрова, В.Н. Герарда и Д.В. Стасова мы находим в речах представителей адвокатуры по делам о «Казанской демонстрации», «50-ти» и «193-х»104. Один из них,
В.Д. Рычков105, задавался вопросом о роде знакомства, указывающее на «известное» сочувствие друг к другу и на тождество убеждений. «Знакомство Гуровича с Шефтель, — находил он, — не было такого рода, чтобы можно было заключить, что оно установилось с целью обоим принять участие в демонстрации»106.
По объяснению А.А. Ольхина, из знакомства И. Злобина с некоторыми лицами, обвиняемых в сообществе, нельзя сделать заключение о его соучастии в нем107. Развивая эту мысль, К.Ф. Хартулари акцентировал внимание на обширности самого понятия знакомства, складывающееся не только из факта знакомства как такового, но и из характера его проявления. Поддержание отношений «без всякого действия, в котором выразилась бы солидарность политического убеждения» с членами преступной организации, является недостаточным признаком для обвинения в активном или пассивном учас-
102 Правительственный вестник. № 201. 24 авг. С. 2.
103 Там же. № 182. 1 авг. С. 1—3.
104 См.: ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 144: Дело о дворянине Иване Джабадари, дворянине Михаиле Чекоидзе, сыне Штабс-Капитана Георгие Здановиче и других, обвиняемых в составлении и участии в противозаконном сообществе и распространении преступных сочинений. Л. 422—449 об.; Новости. 1877. № 33—37, 41; Санкт-Петербургские ведомости. 1877. № 86, 88; Троицкий Н.А. «Много шуму из пустяков.»: речь присяжного поверенного Г.В. Бардовского на процессе по делу о Казанской демонстрации 6 декабря 1876 г. // Исторический архив. 1992. № 1. С. 186—198; Его же: «Побольше гласности, побольше правды!». С. 166—180.
105 Рычков Владимир Дмитриевич — присяжный поверенный округа Санкт-Петербургской судебной палаты с 1873 г. Участвовал в разбирательстве дела о «Казанской демонстрации».
106 Русские ведомости. 1877. № 35. 10 февр. С. 3.
107 См.: Вечерняя газета. 1877. № 86. 30 марта. С. 3.
тии в политическом преступлении108. Аналогичного взгляда придерживался и присяжный поверенный В.Н. Герард. Если подсудимые Батюшков и Цвинилев были знакомы с некоторыми из обвиняемых в принадлежности к организации, то такого рода знакомство не составляет доказательства принадлежности их самих к ней109.
Своеобразно истолковал позицию обвинения В.Д. Спасович: «.знакомый — следовательно сообщник, вероятно по пословице: “с кем знаешься, таким и сам бываешь”»110. Подобной интерпретации сути знакомства как раз и придерживалась обвинительная сторона, что, по мнению Владимира Даниловича, создавало в обществе односторонние представления применительно к виновности подсудимых в государственных преступлениях.
На политическом процессе «193-х» В.Д. Спасович назвал «небывалыми» и «фантастическими» выводы обвинительной власти, которая посредством «непрерывных логических скачков» привлекла к ответственности за принадлежность к сообществу и участие в пропаганде его подзащитного В. Щепкина. «Она выходит из того бесспорного положения, — заметил Владимир Данилович, — что “каждый человек, как бы мало не сообщался, непременно должен иметь кружок знакомых. Если в этот кружок знакомых записался хотя один революционер и если он заводит речь о революции, то и самый кружок окрасился в цвет революционный и стал как бы кружком для распространения революции. А так как во всех кружках проявлялась одна идея, то в общей сложности они образовали колоссальный полип, охватывающий всю Россию своими бесчисленными разветвлениями»111. Доказывая нереальность изложенных обвинителем подобных оценок, В.Д. Спасович пришел к заключению о том, что об-
108 См.: Хартулари К.Ф. Итоги прошлого. 1866—1891 гг. С. 229.
109 См.: Вечерняя газета. 1877. № 88. 1 апр. С. 3.
110 Спасович В.Д. Сочинения. Судебныеречи (1875—1882). Т. VI. С. 128.
111 ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 799. Стенографический отчет заседаний ОППС по процессу «193-х». Заседание 19 декабря 1877 года. Л. 112—112 об.
В записке заседаний Особого присутствия Правительствующего Сената по процессу «193-х» от 20 декабря 1877 г. отмечалось следующее: «Присяжный поверенный Спасович, защитник подсудимого Щепкина, начал свою речь так, что участвующие в настоящем деле стороны: прокуратура и защита, представляются ему в виде военной части растянувшейся в тяжелом походе по огромной степи и что причисление обвинителем его клиента Щепкина к числу главных виновников поставило его, защитника, в положение простого рядового, на которого внезапно навалили пуд лишней ноши и что он постарается как честный солдат легальным путем избавиться от этой незаслуженной тяжести» (ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 771. Записки 23 января 1878 г. о заседаниях Особого присутствия Правительствующего Сената по процессу «193-х» (1877—1878 гг.). Л. 85—85 об).
щение людей нельзя однозначно «возводить в признак организации».
«Здесь каждый ничтожный эпизод, — с явным неудовольствием отозвался Н.М. Соколовский о приемах обвинительной власти, — каждое слово, брошенное, так сказать, на ветер, каждая книжонка, каждая песенька, пропетая студентом, каждое знакомство, словом все нанизывалось на нитку доказательств обвинения»112.
Б.Б. Дорн нашел нужным указать на то, что одинаковость убеждений не служит поводом «связывать» тех или иных лиц в одно преступное сообщество. Важным, согласно ему, является не столько само сходство убеждений, сколько «активное предъявление их, т.е. переход самых убеждений в известное стремление к известной цели, в известный план действий»113. С другой стороны, само по себе знакомство не обнаруживает единства взглядов между людьми, что видно на примере с Низовкиным. Его сближение с некоторыми из «чайков-цев» произошло «по чисто случайным причинам», которые не могут быть уликой в принадлежности к тайной организации. То же самое относится к подсудимому Ярцеву, который познакомился с революционером Кравчинским вследствие «непреодолимого» стремления первого найти в его лице близкого для себя товарища и собеседника114.
Сходную позицию по отношению к учащейся молодежи занял защитник В.Ф. Леонтьев. «Что студенты всех наших учебных заведений знакомы между собою — это факт слишком известный и о нем нечего распространяться. Но невозможно же на основании его привлекать человека к тайному обществу, к кружку, задавшемуся противозаконными целями, хотя бы и оказалось, что один из его знакомых задавался такими целями»115. Общение, по мнению А.Н. Турчанинова и кн.
В.А. Кейкуатова, не предполагает наличности преступления116.
112 ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 802. Стенографический отчет. Заседание 9 января 1878 года. Л. 120 об.
113 Там же. Д. 797. Стенографический отчет. Заседание 14 декабря 1877 года. Л. 22.
114 См.: Там же. Д. 797. Стенографический отчет. Заседание 15 декабря 1877 года. Л. 92 об.
115 Там же. Л. 59.
116 Там же. Л. 75 об., 138. Присяжный поверенный В.С. Самарский-Быхо-вец, как сказано в записке заседаний Особого присутствия Правительствующего Сената по процессу «193-х» от 28 декабря 1877 г., находил подсудимого Ломоносова виновным «единственно в неосторожности в выборе знакомств и излишней доверчивости» (ГА РФ. Ф. 112. Оп. 1. Д. 771. Записки 23 января 1878 г. о заседаниях Особого присутствия Правительствующего Сената по процессу «193-х» (1877—1878 гг.). Л. 91 об).
«Кто из вас, — вопрошал Михайловский117 на процессе В. Ефремова и др., — может поручиться за образ мыслей всех своих знакомых? Я знаю одного человека весьма хорошо: он мне друг, а в то же время он может быть с дурным направлением мыслей и, может быть, желает мне льстить; и наоборот — приимешь кого-нибудь за врага, а на самом деле он — человек добрый»118. Знакомство, по уверению П.А. Андриевского119, не может рассматриваться как своего рода способ явного уличения в общности убеждений сталкивающихся между собой лиц120.
Согласно С.П. Марголину121, деятельность социалиста-пропа-гандиста не может ограничиться только одним знакомством. Она предполагает наличие большого количества знакомств, ибо это служило одним из первых условий многосторонней работы настоящего члена революционной организации122.
Более категорично о неоднозначности факта знакомства высказался А.И. Любимов: «Одно знакомство еще не может установлять единомыслия, и те отношения, которые существуют между лицами, сталкивающимися вследствие знакомства, не могут быть приурочиваемы к тому, чтобы затем все дальнейшие их действия, зависящие от их взгляда на вещи, были одинаковы»123.
Таким образом, проведенный автором статьи анализ вопросов дал возможность прийти к следующим выводам. Оправдывая поступки подсудимых и их участие в работе подпольных организаций, присяжные поверенные на политических процессах 1870-х гг. стремились к намеренному преуменьшению в глазах общества государственного преступления и революционного движения в качестве целостных и существующих событий. Наглядные картины гласных судебных дел давали немалые основания говорить о неуловимости признаков политического преступления в действиях обвиняемых, «невинность» которых с каждым разом преподносилась членами адвокатуры обществу в еще более резких оттенках.
117 Михайловский — защитник обвиняемого В. Ефремова на одноименном процессе.
118 Молва. 1879. № 203. 26 июля. С. 4.
119 Андриевский П.А. — защитник обвиняемого В. Малавского.
120 См.: Голос. 1879. № 248. 8 сент. С. 3.
121 Марголин С.П. — кандидат на судебные должности при Санкт-Петербургском военно-окружном суде. Защищал подсудимых Л. Буланова, А. Зунделе-вича и А. Зубковского на крупных процессах «11-ти» (6—14 мая 1880 г.) и «16-ти» (25—30 октября 1880 г.).
122 См.: Берег. 1880. № 73. 5 июня. С. 4.
123 Там же. 1880. № 72. 4 июня. С. 4.
Своими рассуждениями присяжные поверенные вводили общество в заблуждение, вынуждая его думать о том, что деятельность подсудимых имеет относительный характер, поэтому и оценена она должна быть как вполне адекватное явление второй половины XIX в. Внося в массовое сознание ложные представления о сущности государственного преступления, защитники тем самым размывали общественные устои о безнравственности и опасности революционного движения, внушали публике то, что в реальности выглядело совсем иначе.
POLITICAL PROCEEDINGS AND ACTIVITIES OF THEIR PARTICIPANTS IN THE 187GS AS DESCRIBED IN THE LAWYERS’ SPEECHES
ByA.Gresneva
The present paper explores the lawyers’ views reflected in their speeches concerning activities of the defendants. The research is based on the archives and newspapers of the after-reform Russia. The author resorts to the lawyers’ speeches that have never been considered in the annalistic sources before ( in most cases researchers’ focus was on the political and legal judgments found in a small number of the lawyers’ speeches) and makes them available for comparative analysis of the most important issues of public life in Russia in the second half of the 19th century. The lawyers were able to produce the evidence testifying to the fact that the defendants did not belong to revolutionary organizations. The exceptional position of the lawyers and their advocacy couldn’t but arouse the public interest.
