Гунны на Алтае: маркеры и последствия Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 902/904

ГУННЫ НА АЛТАЕ: МАРКЕРЫ И ПОСЛЕДСТВИЯ © 2018 г. А. А. Казаков

На основании анализа новых материалов, соотносимых с гуннами, значительно сдвинута на восток граница гуннского влияния. Находки изделий полихромного стиля, гуннских котлов и погребений с кольцевой лобно-затылочной искусственной деформацией черепов в более чем 17 пунктах юга Западной Сибири, из которых около половины локализованы на территории Алтайского края, позволяют достаточно уверенно включить эти территории в регион гуннского влияния. Определены признаки, позволяющие выделить памятники, принадлежащие как собственно гуннам, так и представителям местного населения, в которых встречаются элементы гуннской материальной культуры. Кратко охарактеризованы последствия взаимодействия аборигенного населения с гуннами, приведшего к формированию новой археологической культуры (одинцовской), изменившей культурный облик крупного региона.

Ключевые слова: Алтай, Западная Сибирь, гунны, культура, полихром, искусственная деформация, памятник, анализ, признак.

До последнего времени о пребывании гуннов на территории лесостепного Алтая говорилось крайне мало и уклончиво. Памятники, связанные с материальной культурой гуннов и не вписывающиеся в рамки культу-рообразующих признаков археологических культур лесостепного Алтая, характеризовали эпохальным термином - памятники эпохи великого переселения народов. Лишь немногие достаточно осторожно связывали их именно с гуннами, отмечая единичные проникновения представителей этого образования на территорию Алтая.

И это не случайно. До недавнего времени на территории Алтайского края и всей Западной Сибири был известен только 1 памятник, исследованный в 1959 г. А.П. Уманским, из которого происходят материалы, вычленяющиеся из существующей культурно-хронологической схемы развития региона и соотносимые с эпохой великого переселения народов, позволяющие достаточно осторожно заявить, что реконструкция внешнего облика захороненного в этом погребении, выполненная М.М. Герасимовым, «... обнаруживает большую близость физического типа тугозвонов-ского «князя» и так называемого «гунна из Кенкола». Материалы этого погребения были опубликованы только в 1978 г. и связывались с сармато-аланским миром (Уманский, 1978, с. 162-163).

Уникальность захоронения позволила исследователю наметить восточную границу распространения изделий полихромного стиля (Уманский, 1978, с. 129, 163). Та же уникальность, большое расстояние от других

восточных находок полихрома, порождали серьезные сомнения во включенности юга Западной Сибири в сферу влияния культур гуннского круга. Существовала возможность и случайного проникновения этих предметов столь далеко на восток.

За прошедшие 40 лет после публикации материалов Тугозвоновского погребения ситуация изменилась. Значительно пополнилась источниковая база, которая в настоящее время насчитывает более десятка памятников, достаточно уверенно соотносимых с гуннами.

Ввиду большой сложности гуннской проблемы не удалось выявитьопределен-ной категории инвентаря, которая маркирует принадлежность комплексов материальной культуры к гуннской культурной среде. Пока с большой долей уверенности к таким категориям можно относить изделия полихромно-го стиля, бронзовые тюльпановидные котлы с грибовидными ручками, так называемые котлы гуннского типа. Еще одним маркером, не относящимся к инвентарному комплексу, но связанному с определенными традициями, является одна из разновидностей деформации черепа (кольцевая, лобно-затылочная).

Следует отметить, что сами по себе, отдельно от других признаков, эти маркеры не несут в себе культуродиагностирующей нагрузки, позволяющей отнести тот или иной комплекс к гуннам. Эту функцию они выполняют только в случае их взаимовстречаемости при определенных особенностях инвентарного комплекса, о которых речь пойдет ниже.

Как уже было сказано, в последнее время значительно пополнился корпус источников,

IV МЕЖДУНАРОДНЫЙ МАДЬЯРСКИЙ СИМПОЗИУМ

113

содержащих в своем составе изделия полих-ромного стиля гуннского облика, маркирующих восточную границу их распространения. Кроме Тугозвоновского (Уманский, 1978) это погребение на реке Ераська в лесостепном Алтае (Егоров, 1993), погребение на могильнике Сопка-2 (№ 688)в Барабе (Молодин, Чикишева, 1990), погребение на могильнике Ивановка-6 в Новосибирской области (Боро-довский, 2003),погребение кургана 35 Тимирязевского курганного могильника 1 (Беликова, Плетнева, 1983),погребение кургана 6 курганного могильника Крохалевка-23 (Троицкая, Новиков, 1998),погребение 2 кургана 1 курганного могильника Крохалёвка-16 (Сумин, Евте-ева, Ануфриев, Росляков, 2013),поминально-погребальный комплекс Аржан-Бугузун из юго-восточного Алтая (Кош-Агачский район Республики Алтай) (Кубарев, 2010), материалы с могильника Бома в северном Притянь-шанье (Алкин, 2007), случайная находка у с. Урлапово Шипуновского района Алтайского края калачиковидной серьги (АГКМ ОФ 12470/18; А 3005; Дз-7).

Случайная находка гуннского котла на Поликарповой гриве у с. Черная Курья Мамон-товского района Алтайского края (Иванов, 2016), погребения людей с искусственной кольцевой лобно-затылочной деформацией черепа, связываемого исследователями со среднеазиатскими традициями (Тугозвоново, Усть-Пустынка (Алехин, Гельмель, 1991), БЕ (Грязнов, 1956) и т.д.) (Тур, 1996) дополняют список памятников на территории Алтая, которые можно соотнести с гуннскимобразо-ванием.

Кроме того,калачиковидные серьги, аналогичныеслучайной находке у с. Урлапо-во, на территории Сибири известны и ранее. Четыре из них происходят из Сибирской коллекции Петра I и еще две присутствуют на изображениях предметов из коллекции Н. К. Витзена (Руденко, 1962, с. 22, 23, Табл. XX -20, 26, 27, 28, 29).

Достаточно большое количество памятников как на территории Западной Сибири, так и Алтайского края, в которых мы можем наблюдать наличие маркеров, позволяющих говорить о их принадлежности к гуннам, либо о прямом гуннском присутствии на этой территории, позволяет в настоящее время включить территорию Алтайского края, как и Западной Сибири в целом, в круг культур гуннского влияния.

Одним из важнейших культурно-хронологических индикаторов является погребаль-

ный обряд. Попробуем унифицировать имеющиеся сведения по погребальному обряду погребений, в которых встречены изделия полихромного стиля на восточной периферии его распространения.

Из 9-ти 3 погребения являются грунтовыми, совершены по обряду ингумации (Тугозвоново, Ераська, Сопка-2), 4 - подкур-ганными по обряду ингумации (Ивановка-6, Крохалевка-23, Крохалевка-16, Бома), 2 (Тимирязевский-1, Аржан-Бугузун) подкур-ганная кремация. Тугозвоновский погребенный ориентирован головой на ВЮВ, Ераська - ССВ, Сопка-2 — ССВ (на север с отклонение к востоку), Крохалевка-16 - ССВ, Крохалевка-23 - СВ. 7 из 9 захоронений совершены по обряду ингумации, костяки в 5 случаях лежат вытянуто на спине, в трех случаях (Ераська, Сопка-2 и Бома)захоронения в сопровождении коня. В двух случаях (Ераська и Сопка-2) конь ориентирован в том же направлении, что и костяк человека. В одном случае конь захоронен справа от погребенного (Ераська), в другом - слева (Сопка-2).

Еще одной особенностью погребального обряда, зафиксированной в двух случаях, является кольцевая лобно-затылочная деформация черепов погребенных (Тугозвоново, Сопка-2). К сожалению, прямых сведений о наличии или отсутствии таковой на других памятниках не имеется.

Дальнейший анализ погребального обряда позволяет разделить анализируемые погребения на две основные группы. Первую составляют погребения, в которой изделия полихромного стиля органически вписываются в комплекс инвентаря, представлены комплексно, в составе законченного изделия, а не единичными экземплярами. Эти изделия не имеют признаков вторичного использования, переделки и приспособления для их крепления не в составе целого комплексного изделия и используются по своему прямому назначению. Кроме того, эти погребально-поминальные комплексы по своему обряду отличаются от массового, типичного для конкретной археологической культуры региона обряда захоронения, вычленяясь из него по ряду признаков. В то же время они объединяются рядом схожих признаков погребального обряда. К этим погребально-поминальным комплексам относятся Тугозвоново, Ераська, Сопка-2, Аржан-Бугузун и Бома.

Погребально-поминальные комплексы Тугозвоново, Ераська и Сопка-2 локализваны в регионах кулайско-фоминского культурно-

го единства и хронологически совпадают с раннеодинцовскими памятниками. В погребально-поминальной обрядности их объединяет ориентация преимущественно в восточном направлении, одиночная ингумация, бескурганные захоронения в грунтовых ямах.

Несмотря на некоторые общие черты эти комплексы выделяются из общей массы такими особенностями, как захоронения вне могильного поля (одиночные), богатство инвентаря, глубокие могильные ямы, отсутствие в погребениях и рядом с ними керамических сосудов. Это позволяет соотнести их с собственно гуннами.

Вторую группу составляют погребения, совершенные по типичному для региона погребальному обряду. Изделия полихромного стиля представлены в них единичными экземплярами. Кроме того, ряд изделий имеют признаки их переделки для вторичного использования. Это Иванов-ка-6, курган 35 Тимирязевского курганного могильника-1, курган 6 курганного могильника Крохалевка 23 и курган 1 курганного могильника Крохалевка-16. Эту группу погребений следует отнести к типичным погребениям культур региона, подвергшихся гуннскому влиянию.

Вторичное использование полихромных изделий в этих погребениях, изъятие их из единого комплекса, не позволяет рассматривать эти находки как четкий хронологический или культуродиагностирующий маркер. В этом случае они схожи с нумизматическими находками, которые в погребально-поминальных комплексах ввиду их достаточно длительного хождения, способны определять лишь нижнюю хронологическую границу, оставляя верхнюю открытой.

Как уже было отмечено, погребения первой группы можно соотнести с собственно гуннами. Об этом свидетельствует в двух

случаях антропологический тип погребенных, не свойственный местному населению (Тугозвоново и Сопка-2) и во всех трех случаях - особенности погребальной обрядности, позволяющими вычленить гуннские погребения из всех остальных. Это глубокие ямы, в двух случаях сопроводительное захоронение коня (Ераська и Сопка-2), наличие изделий полихромного стиля, богатство (большое количество и разнообразие инвентаря), отсутствие керамики,кольцевая лобно-затылоч-ная деформация черепа, зафиксированная в Тугозвоново и Сопке-2. Редкость и изолированность подобных комплексов, отсутствие отдельных некрополей так же является отличительной чертой гуннских захоронений.

Высокий социальный статус пришельцев способствовал тому, что многие элементы материальной культуры перенимались у них местным населением. Так, для территории лесостепного Алтая, можно говорить, что именно благодаря контактам гуннов с представителями местного населения были запущены культурогенетические процессы, приведшие к трансформации фомин-ского этапа кулайской культуры в одинцовскую культуру с выделением переходного этапа - сошниковского (Казаков, 2014, Григоров, Казаков, 2018). Обряд кремации был замещен обрядом ингумации, широкое распространение получил обычай искусственной деформации черепа, который ранее на этой территории не фиксируется, появляется, вероятнее всего, привнесенный пришельцами предтюркский компонент - обряд сопроводительного захоронения коня.

Не абсолютизируя гуннского влияния, признавая участие и других культурных компонентов в формировании одинцовской культуры, можно говорить, что именно юго-западногуннский компонент являлся доминирующим.

ЛИТЕРАТУРА

Алехин Ю.П., Гельмель Ю.И. Курган гунно-сарматского времени у с. Усть-Пустынка Краснощеков-ского района // Охрана и исследование археологических памятников Алтая. Сборник тезисов конференции (Барнаул, 12-13 апреля 1991 г.). Барнаул: Барнаульский государственный педагогический университет, 1991. С. 94-95.

Алкин С.В. Коллекция из кургана Бома в Северном Притяньшанье: материалы к изучению гунно-сарматского времени в Восточном Тупкестане// Алтае-Саянская горная страна и соседние территории в древности: сборник научных статей / Под ред. Ларичева В.Е. Новосибирск: Издательство Института археологии и этнографии СО РАН, 2007. С. 91-100.

Беликова О.Б., Плетнева Л.М. Памятники Томского Приобья в У-УШ вв. н.э. Томск: Изд-во Томск. Ун -та, 1983. 245 с.

Бородовский А.П. Древнее серебро в Сибири (обзор проблематики) // Древности Алтая. 2003. № 11. С. 44-58.

IV МЕЖДУНАРОДНЫЙ МАДЬЯРСКИЙ СИМПОЗИУМ

115

Григоров Е.В., Казаков А.А. Барнаульско-Бийское Приобье в I-XII вв. (по данным погребального обряда). Барнаул: Изд-во Алтайского университета, 2018. 230 с.

Грязнов М.П. История древних племен Верхней Оби по раскопкам близ с. Большая Речка / МИА №48. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1956. 163 с.

Егоров Я.В. Новое исследование погребения воина эпохи великого переселения народов на Алтае // Культура древних народов Южной Сибири, Барнаул, 1993. С. 77-80.

Иванов Г.Е. Алтайская деревня на перекрестках истории: летопись Мамонтовского района. Барнаул: Изд-во, 2016. 500 с.

Казаков А.А. Одинцовская культура Барнаульско-Бийского Приобья. Барнаул: Барнаульский юридический институт МВД России, 2014. 152 с.

Кубарев Г.В. Уздечный набор в полихромном стиле из памятника Аржан-Бугузун (Юго-Восточный Алтай) // Торевтика в древних и средневековых культурах Евразии: сборник научных трудов / Отв. ред. А.А. Тишкин. Барнаул: Азбука, 2010. С. 27-31.

Молодин В.И., Чикишева Т.А. Погребение воина IV-V вв. н. э. в Барабе // Военное дело древнего и средневекового населения Северной и Центральной Азии / Отв.ред. Ю. С. Худяков, Ю. А. Плотников. Новосибирск, 1990. С. 161-179.

Руденко С.И. Сибирская коллекция Петра I. / САИ Д3-9. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1962. 52 с.+27 табл.

Сумин В.А., Евтеева Е.М., Ануфриев Д.Е., Росляков С.Г. Археологические памятники Коченёвского района Новосибирской области. Новосибирск: Научно-производственный центр по сохранению историко-культурного наследия Новосибирской области, 2013. 272 с.

Троицкая Т.Н., Новиков А.В. Верхнеобская культура в Новосибирском Приобье. Новосибирск: Издательство Института археологии и этнографии СО РАН, 1998. 152 с.

Тур С. С. К вопросу о происхождении и функциях обычая кольцевой деформации головы // Археология, антропология и этнография Сибири / Отв.ред. Ю.Ф. Кирюшин. Барнаул: Издательство АГУ, 1996. С. 237-249.

Уманский А.П. Погребение эпохи "великого переселения народов" на Чарыше // Древние культуры Алтая и Западной Сибири / Отв.ред. В.И. Молодин. Новосибирск: Наука, 1978. С. 129-163.

Информация об авторе:

Казаков Александр Альбертович, кандидат исторических наук, Барнаульский юридический институт МВД РФ (г. Барнаул, Россия); kaa-2862@mail.ru

THE HUNS IN THE ALTAI: MARKERS AND CONSEQUENCES

А. A. Kazakov

The boundary of the Huns' influence has been considerably shifted to the East on the basis on an analysis of new materials associated with the Huns. The polychrome articles, Hunnic cauldrons and burials with circular occipitofrontal artificial deformation of the skulls discovered at over 17 locations in the South of Western Siberia, about half of which were located in the territory of Altai Krai strongly suggest that these territories should be included in the region of the Huns' influence. The authors determined the features allowing to allocate monuments associated both with the Huns and the representatives of the local population, which feature elements of the material culture of the Huns. The article presents a brief outline of the consequences of interactions between the aboriginal population and the Huns, which resulted in the establishment of a new archaeological culture (Odintsovo) having changed the cultural appearance of the vast region.

Keywords: Altai, Western Siberia, Huns, culture, polychrome, artificial deformation, monument, analysis, features.

About the Author:

Kazakov Alexander A. Candidate of Historical Sciences, Barnaul Law Institute, MIR. Chkalov St., 49, Barnaul, 656038, Russian Federation; kaa-2862@mail.ru