CC BY
87
УДК 616.97:347.51
ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ЗАРАЖЕНИЕ ИНФЕКЦИЯМИ, ПЕРЕДАЮЩИМИСЯ ПОЛОВЫМ ПУТЕМ. ПУТИ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ НОРМАТИВНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ В ВЕНЕРОЛОГИИ
А. Н. Баринова, О. Г. Хурцилава, С. Л. Плавинский ГБОУ ВПО Северо-Западный государственный медицинский университет им. И. И. Мечникова
Минздравсоцразвития России, Россия
CIVIL LIABILITY FOR TRANSMITTING SEXUALLY TRANSMITTED DISEASES. A WAY TO IMPROVE LEGAL REGULATIONS IN VENEROLOGY
A. N. Barinova, O. G. Khurtsilava, S. L. Plavinski North-Western State Medical University named after I. I. Mechnikov, Russia
© А. Н. Баринова, О. Г. Хурцилава, С. Л. Плавинский, 2012 г.
Проведен анализ нормативно-правовых основ гражданской ответственности при заражении инфекциями, передающимися половым путем, в Российской Федерации. Показано, что механизмы наступления такой ответственности предусмотрены действующим законодательством. Приведены доказательства того, что гражданско-правовая ответственность является более адекватным механизмом регулирования поведения в сравнении с уголовной. Выдвинуты предложения по внесению изменений в действующие нормативно-правовые акты.
Ключевые слова: инфекции, передающиеся половым путем; гражданско-правовая ответственность, правовые механизмы охраны здоровья
The analysis of the legal acts pertaining to the civil liability associated with sexually transmitted infections in Russian Federation is undertaken. It is shown that Russian Civil Code contains all necessary provisions for such liability. Evidences are reviewed that civil liability is by far superior to the criminal one. Proposal for law changes are presented.
Keywords: sexually transmitted diseases, liability, legal remedies in health care.
Во всех дебатах об особенностях уголовно-правовой ответственности за заражение венерическими заболеваниями и ВИЧ-инфекцией [1-4] довольно часто упускается из виду один очень важный факт. Кроме уголовной ответственности за заражение инфекциями (на самом деле любыми) может наступить еще и гражданско-правовая ответственность. Базируется эта ответственность на принципе генерального деликта (проступка, повлекшего за собой возмещение вреда и ущерба), который предполагает запрет наносить вред другим лицам и возникновение обязанности компенсировать такой вред, если он был нанесен. Как отмечено в ч. 1 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ), «вред, причиненный личности или имуществу гражданина ... подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред» [5]1. При этом данная статья содержит оговорку, аналогичную примечанию к ст. 122 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ) [6] 2 о том, что «в возмещении вреда может быть отка-
зано, если вред причинен по просьбе или с согласия потерпевшего, а действия причинителя вреда не нарушают нравственные принципы общества».
При этом Гражданский кодекс содержит детальное описание того, как возмещается вред жизни и здоровью гражданина. Так, согласно ч. 1 ст. 1085 ГК РФ, возмещению подлежит утраченный потерпевшим заработок, который он имел либо определенно мог иметь, а также дополнительно понесенные расходы, вызванные повреждением здоровья, в том числе расходы на лечение, дополнительное питание и лекарства (правда, только, если установлено, что потерпевший в них нуждается и не имеет права на их бесплатное получение). Это положение, кстати, открывает возможность для третьей стороны, которая оплачивала лечение или пособие по нетрудоспособности (пособие оплачивает Фонд социального страхования — ФСС РФ), предъявить причинителю вреда иск, который потребовал бы от него возместить понесенные расходы. Аналогичная правоприме-
1 Все дальнейшие ссылки на ГК РФ приводятся по этому изданию.
2 Все дальнейшие ссылки на УК РФ приводятся по этому изданию.
нительная практика распространена в случаях возникновения травм при нарушении правил техники безопасности. Так, в г. Тула прокурор обратился в суд с требованием взыскать с осужденного по ст. 143 УК РФ (Нарушение правил охраны труда) средства, затраченные на выплату пособия по временной нетрудоспособности. Суд отметил, что вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу обязателен для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий виновного лица 3. Поскольку, как отмечалось выше, согласно ст. 1064 ГК РФ, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также имуществу юридического лица (в данном случае обязательные выплаты по нетрудоспособности), подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред, средства, затраченные на выплату пособия по нетрудоспособности были взысканы в пользу ФСС РФ (см. Обзор судебной практики. Приложение к письму ФСС РФ от 21.03.2005 № 02-18/07-2407. «Обзор № 11 судебных решений по обязательному социальному страхованию»).
Единственной проблемой в данном случае представляется позиция ряда исследователей [1], которые считают, что заражение венерическим заболеванием нельзя рассматривать как вред здоровью. С их точки зрения, инфицирование еще не означает развития клинической картины заболевания и надлежащее лечение приводит к полному выздоровлению за короткий срок. С этой позицией нельзя согласиться, поскольку наличие венерического заболевания устанавливается по наличию возбудителя вне зависимости от наличия или отсутствия клинических признаков заболевания (иными словами, понятия «носительства» в области венерологии нет), а вред здоровью включает в себя возникновение заболевания [7]. Определяющими с точки зрения вреда здоровья являются, согласно Постановлению Правительства Российской Федерации № 522 от 17.08.2007 г. «Об утверждении правил определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека»:
а) в отношении тяжкого вреда:
- вред, опасный для жизни человека;
- потеря зрения, речи, слуха либо какого-либо органа или утрата органом его функций;
- прерывание беременности;
- психическое расстройство;
- заболевание наркоманией либо токсикоманией;
- неизгладимое обезображивание лица;
- значительная стойкая утрата общей трудоспособности (не менее чем на одну треть);
- полная утрата профессиональной трудоспособности;
б) в отношении средней тяжести вреда:
- длительное расстройство здоровья;
- значительная стойкая утрата общей трудоспособности менее чем на одну треть;
в) в отношении легкого вреда:
- кратковременное расстройство здоровья;
- незначительная стойкая утрата общей трудоспособности.
Соответственно легкий вред здоровью определяется Приказом Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации № 194н от 24.04.2008 г. «Об утверждении критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека» как вред, повлекший за собой временное нарушение функций органов и (или) систем (временная нетрудоспособность) продолжительностью до трех недель от момента причинения травмы 4 (до 21 дня включительно). При этом, согласно Рекомендациям для руководителей лечебно-профилактических учреждений и лечащих врачей, специалистов-врачей исполнительных органов Фонда социального страхования Российской Федерации «Ориентировочные сроки временной нетрудоспособности при наиболее распространенных заболеваниях и травмах», утвержденным Министерством здравоохранения Российской Федерации и Федеральным Фондом социального страхования в 2000 году (№ 2510/9362- 34 и № 02-08/10-1977П от 21.08.2000 г.), продолжительность нетрудоспособности при первичном сифилисе составляет 12-14 дней, при вторичном — 28-30 дней, при гонококковой инфекции — 1014 дней при отсутствии осложнений и 14-20 при гонококковом пельвиоперитоните, при хламидий-ной инфекции нижних отделов мочеполового тракта — 12-15 дней и при инфекции органов малого таза — 18-20 дней. Иными словами, речь идет о том, что большинство таких заболеваний, исключая вторичный сифилис, могут рассматриваться как легкий вред здоровью, тогда как заражение сифилисом, если диагноз был поставлен на стадии вторичного сифилиса или раннего скрытого сифилиса, будет рассматриваться как минимум как средняя степень тяжести вреда здоровью. Аналогичным образом заражение ВИЧ-инфекцией,
3 Этим, кстати, иногда пользуются потерпевшие в делах по ст. 122 УК РФ, когда после вступившего в действие приговора суда по уголовному делу он предъявляют требования к осужденному возместить им моральный вред. Данная схема имеет важные последствия, которые будут обсуждаться далее.
4 Вряд ли надо дословно понимать, что вред здоровью легкой степени тяжести может быть причинен только в результате травмы, поскольку в том же приказе дается определение вреда здоровью как «нарушение анатомической целости и физиологической функции органов и тканей человека в результате воздействия физических, химических, биологических и психогенных факторов внешней среды», соответственно заболевание инфекционным заболеванием — «нарушение анатомической целостности и физиологической функции органов и тканей человека в результате воздействия биологических факторов внешней среды» — явно подпадает под данное определение.
если диагноз ставится на стадии острого ВИЧ-инфекционного синдрома или стадии СПИД-индикаторных заболеваний, будет рассматриваться как минимум как причинение средней тяжести вреда здоровью. Более того, если заболевание инфекцией, передающейся половым путем (ИППП), приведет к серьезным осложнениям, например потере производительной способности (бесплодие) или прерыванию беременности, такой вред рассматривается как тяжкий (Приказ Минздрав-соцразвития РФ № 194н, п. 6.6.2 и 6.7).
Таким образом, заражение инфекционным заболеванием, в частности ИППП, можно рассматривать как вред здоровью, который, согласно ст. 1064 ГК РФ, подлежит возмещению лицом, этот вред причинившим, то есть человеком, который, зная о наличии у него заболевания, передал его другому человеку.
Кроме вреда здоровью, согласно Гражданскому кодексу, подлежит возмещению и моральный вред. Напомним, что в отсутствие доказанного вреда здоровью моральный вред возмещается и единственная возможная форма ответственности — гражданско-правовая [8]. Согласно ст. 151 ГК РФ, под моральным вредом понимаются физические или нравственные страдания, возникшие в результате нарушения личных неимущественных прав, либо посягающие на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага. В свою очередь, к нематериальным благам, согласно ст. 150 ГК РФ, относят жизнь и здоровье, а также достоинство личности, которые, очевидно, могут пострадать в результате заражения венерическим заболеванием. Причем, если для «обычных» инфекций речь должна идти, скорее всего, о физических страданиях, то в случае ИППП, особенно учитывая их все еще стигматизирующий характер, можно говорить о наличии нравственных страданий, посягательстве не только на здоровье, но и на достоинство личности. Согласно ст. 151 и 1101 ГК РФ, моральный вред компенсируется в денежной форме, при этом, согласно п. 3 ст. 1099 ГК РФ, компенсация морального вреда осуществляется независимо от компенсации имущественного вреда. Отметим, что, согласно ст. 1101 ГК РФ, размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда.
Здесь надо обратить внимание на ряд важных положений. Во-первых, в отличие от Уголовного кодекса, который базируется на презумпции невиновности, Гражданский кодекс, в особенности то, что посвящено обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, базируется на презумпции виновности лица, причинившего вред. Как отмечается в ст. 1064 ГК РФ «Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его
вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда» (п. 2, ст. 1064 ГК РФ). Это означает, что груз доказательства невиновности причинителя вреда в обсуждаемом случае человека, который заразил истца инфекцией, передающейся половым путем, ложится на ответчика. Истец должен доказать наличие вреда и причинно-следственную связь между действиями ответчика и причиненным вредом. Последнее положение представляется крайне важным, поскольку оно позволяет отсечь те случаи, когда истец может оказаться в группе риска ввиду особенностей его поведения.
Предположим, что речь идет о проститутке, которая утверждает, что клиент заразил ее венерическим заболеванием. Для получения компенсации ей необходимо будет доказать, что она заразилась именно от этого клиента, а представление стороной ответчика доказательств, что заражение могло произойти и от других клиентов, поскольку истица вела беспорядочную половую жизнь, резко снижает вероятность удовлетворения ее требований. Более того, согласно ст. 1083 ГК РФ, суд должен учитывать степень вины потерпевшего. Понятно, что вряд ли в данном случае можно будет использовать положения ч. 1 данной статьи, согласно которым «Вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит». Однако ч. 2 данной статьи указывает, что «Если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмещения должен быть уменьшен». Соответственно для разбираемой проститутки будет сложнее доказать причинно-следственную связь между наличием у клиента венерического заболевания и заболевания у нее самой, учитывая большое число других клиентов. Но даже в том случае, если такая связь будет доказана, можно будет говорить о том, что суд должен учитывать степень ее вины в передаче инфекции в виде неосторожности. В гражданском праве, в отличие от уголовного, четкого описания форм вины нет, однако можно воспользоваться положениями ст. 401 ГК РФ, где описывается, в каком случае лицо признается невиновным — «если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства». Поскольку проституция является противоправным деянием (ст. 6. 11 КоАП РФ), то соответственно «заботливостью и осмотрительностью» будет не заниматься оказанием сексуальных услуг за плату и, отметим сразу же, не являться клиентом проституток. Соответственно в случае заражения венерическим заболеванием в ситуации оказания коммерческих секс-услуг компенсация вреда одной из сторон становится
вряд ли возможной (очевидно, что приведенная выше логика относительно проститутки применима и к ее клиентам, поскольку важным для анализа являлось наличие беспорядочных половых связей, а не получение денежных знаков в обмен на секс). Совсем другое дело, если посещающий лиц КСР (КСР — коммерческая сексуальная работа, проституция) мужчина передает инфекцию своей жене или постоянной партнерше, которая не имеет случайных связей. Тут бремя доказательств его невиновности ляжет на него и вряд ли будет легким.
Конечно, можно возразить, что обязанность применять принцип смешанной ответственности суды обязаны лишь при наступлении грубой неосторожности. Хотя точного определения грубой неосторожности в сравнении с обычной неосторожностью в Гражданском кодексе нет 5, существует консенсус, что при грубой неосторожности нарушаются обычные, очевидные для всех требования к лицу, осуществляющему определенную деятельность (при простой неосторожности не соблюдаются повышенные требования) [9]. Однако опять-таки, поскольку проституция в Российской Федерации не легализована, случайная связь с женщиной, которая не отказывает никому, способному платить (или наоборот, случайная связь с мужчиной, единственным известным достоинством которого является некоторая, обычно небольшая, сумма денег), вряд ли будет рассматриваться как обычная неосторожность, а является примером неосторожности грубой. Примером обычной неосторожности в данном случае будет для постоянной партнерши, не изменявшей своему мужу, не требовать использования презерватива при занятии сексом, если муж вернулся из командировки, в особенности длительной. Хотя известно, что длительные командировки часто сопровождаются увеличенным риском использования коммерческих секс-работниц [10], тем не менее не предполагается, что муж, уехавший в командировку, будет точно изменять жене с проституткой и привезет из командировки ИППП.
Естественно, возникает вопрос, насколько хорошо то, что в случае существования только такой формы ответственности больная ИППП работница коммерческого секса (РКС) может уйти от ответственности на основании того, что ее клиент также не был осторожен. На первый взгляд, это неправильно, поскольку тогда исчезают стимулы у РКС проходить курс лечения от ИППП. Однако такая точка зрения будет поверхностной, базирующейся на допущении ceteris paribus 6. На самом деле необходимо задаться вопросом, каким
должно быть поведение РКС в случае существования ответственности за заражение клиентов ИППП. Поскольку для любой рассматривавшейся формы ответственности необходимо знание о наличии инфекционного заболевания, то наиболее адекватным будет избегание контактов с системой здравоохранения, где диагноз венерического заболевания может быть поставлен. При появлении подозрения на наличие заболевания РКС будет с более высокой степенью вероятности заниматься самолечением, лишь бы не получать предупреждения о наличии у нее ИППП, которое и будет запускать впоследствии механизм ответственности (неслучайной была в недавнем прошлом спираль ужесточения антивенерического законодательства об ответственности за заражение, через ответственность за уклонение от лечения — к которому относилось самолечение — к обязательному освидетельствованию при появлении подозрения на то, что человек относится к группе риска венерических болезней). Соответственно наличие ответственности РКС за заражение клиентов не будет приводить к меньшей вероятности распространения ИППП, оно будет приводить к тому, что РКС будут реже контактировать с системой здравоохранения, реже получать лечение и соответственно чаще передавать инфекцию своим клиентам. Иными словами, результат будет прямо противоположным наивному заключению, описанному выше. С другой стороны, отсутствие ответственности РКС за заражение клиента, ведущего беспорядочную половую жизнь при наличии ответственности клиента за дальнейшее распространение заболевания (передача инфекции лицам, не ведущим беспорядочной половой жизни), будет оказывать прямо противоположное действие. Для зарабатывающей проституцией женщины обращение в систему здравоохранение перестанет грозить повышенной вероятностью ответственности, и поэтому они смогут обращаться за помощью так же, как и при других заболеваниях, что повысит вероятность выявления заболевания и его своевременного лечения. С другой стороны, для клиента это будет означать повышенную угрозу передачи ИППП своим постоянным партнерам и меньшую уверенность в безопасности секса с проституткой (хотя, как отмечено выше, безопасность эта иллюзорна). По этой причине поведение риска в виде беспорядочных половых связей становится более рискованным именно для популяции «моста» (тех, кто связывает ядерную группу и общую популяцию, в случае проституции — мужчин-клиентов) и соответственно должно снижать вероятность такого поведения.
5 Как отмечал Пленум Верховного суда СССР в Постановлении № 16 «О судебной практике по искам о возмещении вреда» от 23.10.1963 (п. 17), «вопрос о том, является ли допущенная потерпевшим неосторожность грубой или же относится к простой неосмотрительности, не влияющей на размер возмещения вреда, должен быть разрешен в каждом случае с учетом конкретных обстоятельств».
6 Все остальное остается без изменений — лат.
Поскольку заражение венерическими заболеваниями все-таки является правонарушением, редко совершаемым с прямым умыслом, следует проанализировать наиболее оптимальные подходы к распределению ответственности. Поскольку лицо, страдающее ИППП, не имеет прямого умысла заражения, само заражение можно рассматривать как некий вариант несчастного случая в том смысле, в каком он используется в англосаксонском деликтном праве (accident), где в эту группу относят нанесение вреда в тех случаях, когда лицо не хотело наступления вредных последствий. Как отмечает S. Shavell [11], при возникновении несчастных случаев возможны несколько вариантов распределения ответственности. В первом случае ответственность полностью возлагается на причинителя вреда и доказательств осторожности потерпевшего не требуется (strict liability). Во втором, наоборот, от истца требуется доказать, что ответчик не был осторожен, что привело к возникновению вреда (negligence). В промежуточном варианте осторожность должна быть у обеих сторон, и поэтому наличие неосторожности потерпевшего может привести к снятию ответственности с ответчика или уменьшению ее размера (comparative negligence).
Очевидно, что, если используется подход полной ответственности причинителя вреда, это стимулирует потерпевшего к меньшей осмотрительности и осторожности. Соответственно, если вероятность причинения вреда зависит от поведения потерпевшего, использование такого правила приведет к социально неоптимальному поведению риска среди тех, кто оказывается в группе риска вреда. С другой стороны, требование доказательства неосторожности со стороны причини-теля вреда возлагает большую ответственность на потерпевшего и соответственно способствует социально-неоптимальному поведению причи-нителя вреда. Строго говоря, в данном случае возможный причинитель вреда будет выполнять только формальные требования и не думать о том, что их выполнение не всегда гарантирует от причинения вреда.
Фактически логика Уголовного кодекса, особенно в трактовке [1, 12, 13] о том, что ст. 121 и 122 принимают в качестве формы вины и умысел (косвенный), и неосторожность (в форме легкомыслия), соответствует полной вине причинителя вреда вне зависимости от действий потерпевшего. В такой ситуации беспорядочные половые связи на самом деле поощряются при условии, что лица, вступающие в них, контролируют наличие ИППП или стараются избежать постановки диагноза. Более того, поскольку заражение ИППП рассматривается как уголовное преступление, то государство и соответственно налогоплательщики берут на себя все бремя по обеспечению лиц, ведущих беспорядочную половую жизнь, безопасными усло-
виями секса. В некоторой степени можно утверждать, что наличие уголовного наказания за заражение ИППП способствует увеличению числа лиц, ведущих беспорядочную половую жизнь, гарантируя им «здоровье» лиц, предоставляющих сексуальные услуги. Вряд ли подобный эффект задумывался законодателем при принятии Уголовного кодекса, однако его воздействие на поведение разумных людей является именно таким.
С другой стороны, если встать на позицию тех комментаторов, которые считают, что единственной формой вины, предусмотренной ст. 121 и ст. 122 УК РФ, является косвенный умысел [14], то это приводит к возникновению обратного эффекта. Возникает ситуация, когда лицо, ведущее беспорядочные половые связи (например, клиент проституток), может считать себя не несущим никакой ответственности, если он использовал способы предохранения от передачи инфекции (даже если существуют доказательства их неполной эффективности — легкомыслие как форма вины). В такой ситуации причинитель вреда будет продолжать вести себя так, как он вел себя до того, как узнал о наличии у себя инфекции, но будет использовать формальные меры защиты от передачи инфекции, что будет опять-таки способствовать распространению заразного заболевания.
Более адекватным было бы правило взаимной ответственности, когда причинитель вреда несет ответственность, но она может быть снижена, если он докажет, что потерпевший своими действиями способствовал наступлению вреда. Это именно та формулировка, которая присутствует в Гражданском кодексе. Более того, Гражданский кодекс не требует вмешательства государства, соответственно ответственность причинителя вреда наступит только в том случае, если потерпевший сочтет, что его здоровью или достоинству нанесен достаточный вред, ему причинены моральные или физические страдания. Понятно, что для этого потерпевший должен знать, что такая возможность существует, однако это общие вопросы правовой грамотности населения, которые должны презюмироваться как существующие.
Наличие уголовной ответственности за распространение венерических заболеваний ставит их — по непонятной причине — в иное положение, чем другие заразные заболевания человека. При заболеваниях, не относящимся к венерическим, ответственность может быть только гражданско-правовой, а вот в случае венерических заболеваний и ВИЧ-инфекции к ней добавляется уголовная ответственность, которая при одном толковании уголовного закона способствует увеличению числа беспорядочных половых связей, при другом — просто не может препятствовать распространению эпидемии ИППП.
По этой причине наиболее адекватным было бы внести изменения в Уголовный кодекс Россий-
ской Федерации и отменить ч. 1 ст. 121 УК РФ (ответственность за заражение одного лица ИППП), а также ч. 1 и 2 ст. 122 УК РФ (поставление в угрозу заражения ВИЧ-инфекцией и заражение ВИЧ-инфекцией), потому что существует гражданско-правовая защита от возможного вреда, причиняемого инфицированными этими заболеваниями (при этом уголовная ответственность за заражение двух и более лиц должна быть оставлена 7). Это важно, так как в принятом в 2011 году законе «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (№ З23-Ф3 от 21.11.2011) предусмотрена возможность оказания медицинской помощи без согласия гражданина в случае наличия у него ИППП, заболевания, опасного для окружающих (Постановление Правительства № 715), на основании решения консилиума или лечащего врача (п. 2 ч. 9 ст. 20 и п. 1 ч. 10 ст. 20 Закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»). Здесь необходимо отметить, что Закон «О полиции» (№ 3-ФЗ от 07.02.2011) в ст. 12 п. 35 указывает, что обязанности полиции предусматривают необходимость «оказывать содействие органам здравоохранения в доставлении в медицинские организации по решению суда лиц, уклоняющихся от явки по вызову в эти организации; участвовать совместно с органами здравоохранения в случаях и порядке, предусмотренных законодательством Российской Федерации, в наблюдении за лицами, страдающими психическими расстройствами, больными алкоголизмом или наркоманией и представляющими опасность для окружающих, в целях предупреждения совершения ими преступлений и административных правонарушений; оказывать содействие медицинским работникам в осуществлении назначенной судом недобровольной госпитализации лиц в медицинские организации, а также обеспечивать медицинским работникам безопасные условия для доступа к этим лицам и их осмотра». Это означает, что медицинские работники получают возможность оказания медицинской помощи при ИППП при отсутствии согласия пациента с привлечением при необходимости полиции, что снижает необходимость карательных мер в отношении лиц, страдающих ИППП.
С другой стороны, ряд авторов считает, что заражение венерическими заболеваниями и ВИЧ-инфекцией слишком серьезно, чтобы принижать роль государства в наказании лиц, которые передали заразное заболевание другим. Так, например, Е. Ф. Тенсина считает недопустимым включение даже в «список дел частного обвинения» преступлений, предусмотренных ст. 121 и 122 УК РФ. По ее мнению, «общественная опасность венерических заболеваний, в том числе опасность
ВИЧ-инфекции, не только в том, что какой-то субъект заражает ими потерпевшего, но и в том, что преступник остается носителем инфекции. Более того, по рекомендациям ООН и ВОЗ во всем мире используются публичные механизмы борьбы с «чумой XX века» [15]. Данная позиция вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Каким образом публичное преследование, например за по-ставление в угрозу заражения ВИЧ-инфекцией, приведет к тому, что человек перестанет быть носителем инфекции? Более того, международные организации последовательно выступают за декриминализацию передачи ВИЧ-инфекции [16]. Более того, как указывалось выше, в реальности криминализация передачи ИППП является барьером на пути выявления и лечения этих заболеваний. Кроме того, российский законодатель фактически перевел преступления, предусмотренные ч. 1 и 2 ст. 122 УК РФ, в раздел дел частного обвинения, хотя сделал это несколько необычным способом. Уже упоминалось, что в том случае, если поставляемая в угрозу заражения сторона знает о наличии у субъекта ВИЧ-инфекции и осознанно идет на риск заражения, то ответственность субъекта исключается. Напомним, что дела частного обвинения, согласно ч. 2 ст. 20 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ), возбуждаются только по заявлению потерпевшего и прекращаются вследствие примирения сторон. Дела частно-публичного обвинения (ч. 3 ст. 20 УПК РФ) возбуждаются по заявлению потерпевшего, но прекращению вследствие примирения сторон не подлежат.
Однако, согласно ст. 76 УК РФ, лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести (а именно к этой категории относятся рассматриваемые деяния 8), может быть освобождено от уголовной ответственности, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный потерпевшему вред (см. также ст. 25 УПК РФ). Соответственно законодатель фактически дает возможность сторонам договориться в случае заражения ИППП или ВИЧ-инфекцией, поэтому роль УК как стража санитарно-эпидемиологического благополучия при таком стечении обстоятельств не выполняется.
Отсюда неслучайна и хорошо обоснована позиция таких авторов, как М. В. Соболев [17], которые считают, что существующий перечень преступлений, преследуемых в порядке частного обвинения, можно расширить, предоставить потерпевшему самому решать вопрос о необходимости уголовного преследования того, кто совершил в отношении него общественно опасное деяние. Этот автор, в частности, предлагает внести в данный перечень такой состав преступлений, как зараже-
7 Хотя, возможно, для этих частей ст. 121 и 122 УК РФ следует ввести институт административной преюдиции [18].
8 Имеются в виду преступления, предусмотренные ст. 121 УК РФ и ч. 1 и ч. 2 ст. 122 УК РФ.
ние лица венерической болезнью (ст. 121 УК РФ), поскольку оно отвечает критериям, в силу которых преследование ряда деяний должно осуществляться только по жалобе потерпевшего. Во-первых, это преступление характеризуется невысокой степенью общественной опасности. Во-вторых, оно направлено против охраняемых законом субъективных прав граждан. В-третьих, потерпевшие по делам о таких преступлениях могут реально защитить себя и привлечь виновного к уголовной ответственности, не прибегая к помощи органов дознания и предварительного следствия.
Учитывая, что наличие уголовного наказания за заражение ИППП может привести к ухудшению выявления новых случаев этих заболеваний, а также дополнительные полномочия, предоставленные медицинским работникам в области лечения заболеваний, опасных для окружающих (к которым относятся ИППП) в рамках закона «Об осно-
вах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» с 2012 года, нам кажется, что необходимо пойти дальше и рассмотреть вопрос о полной декриминализации передачи венерических заболеваний одному лицу, то есть отменить ч. 1 ст. 121 УК РФ в ее нынешнем виде. При этом необходимо ставить инфицированных ИППП лиц в известность, что уголовный закон имеет механизмы привлечения к ответственности за распространение заразных заболеваний (нанесения вреда здоровью). Кроме того, как пациенты с ИППП, так и медицинские работники должны осознавать, что нанесение вреда здоровью другого человека является основанием для возникновения гражданско-правовой ответственности в соответствии с положениями гл. 59 ГК РФ. Таким образом, опора на общие статьи УК и ГК РФ будет способствовать уменьшению стигматизации ИППП и уравниванию их с другими заразными заболеваниями человека.
Литература
1. Фаргиев И. А. Уголовно-правовая оценка заражения венерической болезнью // Уголовное право. — 2010. — № 1. — С. 42-44.
2. Панкратов В. В. Добровольное согласие на заражение ВИЧ-инфекцией // Журнал российского права. — 2005. — № 5. — С. 45-51.
3. Романова Л. И., Крайнова Н. А. Проблемы квалификации преступлений, связанных с умышленным заражением ВИЧ-инфекцией в исправительных учреждениях // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. — 2005. — № 5. — С. 18-20.
4. Широков К. Согласие на причинение вреда как обстоятельство, исключающее преступность деяния // Законность. — 2006. — № 9. — С. 53-55.
5. Гражданский кодекс Российской Федерации. Части первая, вторая, третья и четвертая: текст с изм. и доп. на 10 мая 2011 г. — М.: Эксмо, 2011. — С. 1-512.
6. Уголовный кодекс Российской Федерации: текст с изм. и доп. на 20 сентября 2011 г. — М.: Эксмо, 2011. — С. 1-160.
7. Леонтьев О. В., Балло А. М., Курганский Ю. Н. и др. Особенности юридической ответственности в медицине. Экспертный контроль за медицинской деятельностью. — СПб.: ЛИО «Редактор», 2000. — С. 1-131.
8. Леонтьев О. В., Плавинский С. Л. Законодательство России о здравоохранении. — СПб.: СПб институт общественного здравоохранения, 2011. — С. 1-84.
9. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части второй (постатейный) / Под ред. О. Н. Са-дикова. — 5-е изд. — М.: Инфра-М, 2008. — С. 1-987.
10. Плавинский С. Л. Миграция, мобильные популяции и ВИЧ-инфекция. — М.: ОИЗ, 2009. — С. 1-84.
11. Shavell S. Economic analysis of accidental law. — Cambridge, Massachusets: Harvard University Press, 2007. — Pp. 1-310.
12. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. А. И. Чучаева. — М.: Контракт, 2010. — С. 1032.
13. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. А. В. Бриллиантова. — М.: Проспект, 2010. — С. 1392.
14. Яни П. С. Сложные вопросы субъективной стороны преступления // Российская юстиция. — 2002. — № 12. — С. 47-50.
15. Струкова В. В. Обосновано ли расширение такой категории дел, как дела частного обвинения? // Уголовное судопроизводство. — 2011. — № 1. — С. 13-17.
16. Юргенс Р., Коэн Д., Кэмерон Э. и др. 10 аргументов против уголовного преследования за заражение или постановку в опасность заражения ВИЧ-инфекцией. — New-York: Институт «Открытое общество» и ПРООН, 2008. — С. 1-40.
17. Соболев М. В. Дела частного обвинения и критерии их выделения в особую группу // Законы России: опыт, анализ, практика. — 2008. — № 8. — С. 83-87.
18. Ямашева Е. В. К вопросу о восстановлении института административной преюдиции в уголовном законе России // Журнал российского права. — 2009. — № 10. — С. 69-79.
Авторы:
Баринова Анна Николаевна — к. м. н., доцент кафедры дерматовенерологии СЗГМУ им. И. И. Мечникова
Хурцилава Отари Гивиевич — д. м. н., ректор СЗГМУ им. И. И. Мечникова
Плавинский Святослав Леонидович — д. м. н., зав. кафедрой педагогики, философии и права СЗГМУ им. И. И. Мечникова
Адрес для контактов: [email protected]
