CC BY
642
Гражданско-правовая ответственность в преддоговорных отношениях
В. В. Богданов
В последнее время в отечественной юридической литературе все чаще приходится сталкиваться с таким понятием, как «преддоговорная ответственность»1. Более того, количество публикаций2 и научных исследований3, посвященных непосредственно данной тематике, все увеличивается. Отчасти такой интерес вызван развитием российской цивилистической науки, вниманием отечественных цивилистов4 к тру-
Богданов Владимир Владимирович — аспирант ИЗиСП.
1 См., например: Брагинский М. И., Вит-рянский В. В. Договорное право. Общие положения. Книга первая. М., 2005; Гражданское право: В 2 т. Т. II. Полутом 2: Учебник / Под ред. Е. А. Суханова. М., 2005.
2 См., например: Овчинникова К. Д. Преддоговорная ответственность // Законодательство, 2004. № 4. С. 32; Кучер А. Н. Теория и практика преддоговорного этапа: юридический аспект. М., 2005; Гницевич К. В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo) // Вестник ВАС РФ. 2009. № 3.
3 В 2007 г. было опубликовано, по сути, первое отечественное диссертационное исследование, затрагивающее проблематику преддоговорной ответственности, — кандидатская диссертация В. Г. Полякевич «Ответственность за преддоговорные нарушения».
4 Здесь нужно отметить исключительную полезность изучения трудов иностранных авторов. Из недавних публикаций можно выделить статью К. В. Гницевича «Доктрина Culpa in contrahendo в немецкой цивилистике второй половины XIX века» // Закон.
2007. № 1. В этой статье проведен обстоятельный анализ развития института преддоговорной ответственности в немецком гражданском праве и дана оценка взглядам ведущих немецких ученых (прежде всего
Р. Иеринга) на рассматриваемую проблему.
дам зарубежных (прежде всего, конечно, немецких) ученых, активным изучением источников права зарубежных стран. Полагаем, что в значительно большей степени этот интерес обусловлен скорее причинами экономическими — развитием и усложнением гражданского оборота, потребностями бизнеса в более совершенном правовом регулировании преддоговорных отношений. Анализ практики заключения договоров в сфере предпринимательских отношений показывает, что стороны нередко заключают на преддоговорных стадиях различного рода соглашения о намерениях, меморандумы о взаимопонимании и т. п., пытаясь тем самым в той или иной степени регулировать свои преддоговорные контакты, создавать механизмы защиты собственных интересов на этой стадии. В ряде случаев представители бизнеса прямо говорят о необходимости более совершенного регулирования вопросов преддоговорной ответ-ственности5.
Действительно, в отличие от договорных отношений, которые в достаточной степени урегулированы в гражданском законодательстве, вопросам преддоговорной ответственности в действующем ГК РФ, да и в теории гражданского права, уделено очень мало внимания.
Вместе с тем в очередной раз нельзя не отметить, что использование зарубежного опыта на отечественной правовой почве допустимо только при условии его критического анализа.
5 См., например, интервью президента Ассоциации региональных банков А. Г. Аксакова «Банковское законодательство — 2007: проблемы, которые ждут своего решения» // Юридическая работа в кредитной организации. 2007. № 3.
Представляется, что основной причиной достаточно слабой роли преддоговорной ответственности как в нормах действующего законодательства, так и в доктрине является, прежде всего, тот неизбежный конфликт, который возникает между преддоговорной ответственностью и sanctum sanctorum6 гражданского права — принципом свободы договора. Последний, как известно, является одним из основополагающих принципов гражданского законодательства (ст. 1 ГК РФ). Между тем и здравый смысл, и содержание норм действующего законодательства наталкивают нас на то, что никакая свобода не может быть безграничной.
Само понятие преддоговорной ответственности (в юридической литературе синонимически также употребляются термины: «ответственность за преддоговорные нарушения» и «ответственность за недобросовестное ведение переговоров») не используется в ГК РФ и не имеет пока четкого доктринального определения в отечественной цивилистике. Однако необходимость защиты интересов сторон на преддоговорном этапе подталкивает нас к необходимости совершенствования норм действующего законодательства, что, в свою очередь, невозможно без глубоких научных исследований этой проблематики.
Впрочем, несправедливо было бы говорить, что нормы о преддоговорной ответственности в ГК РФ отсутствуют вовсе. Изучение уже накопленного нормативного материала просто необходимо для дальнейшего развития института преддоговорной ответственности.
Полагаем, что ключевым является, во-первых, определение круга отношений, защищаемых нормами российского законодательства о преддоговорной ответственности, а во-вторых, определение природы отношений, их квалификации с точки
зрения действующего законодательства и теории гражданского права. Именно рассмотрению этих двух основных моментов и посвящена данная статья.
Случаи преддоговорной ответственности в российском гражданском законодательстве
Практически все отечественные авторы, занимающиеся проблематикой преддоговорной ответственности, предпринимают попытки анализа норм действующего российского законодательства в целях выявления тех из них, которые можно было бы называть примерами преддоговорной ответственности. Такой анализ, с нашей точки зрения, является весьма полезным, поскольку его результаты создают необходимую базу для дальнейшего развития и совершенствования института преддоговорной гражданско-правовой ответственности, а также выработки практических рекомендаций по применению указанных норм.
Преддоговорная ответственность при заключении договора в обязательном порядке (ст. 445 ГК РФ). Первая мысль, которая приходит в голову практически любому российскому цивилисту, когда речь заходит о преддоговорной ответственности, относится к ст. 445 ГК РФ. Действительно, как отмечают некоторые авторы, «очевидным случаем преддоговорной ответственности будет являться ситуация, при которой сторона, для которой заключение договора является обязательным, уклоняется от его заклю-чения»7.
Итак, если сторона, для которой в соответствии с ГК РФ или иными законами заключение договора обязательно, уклоняется от его заключения, другая сторона вправе обратиться в суд с требованием о понуждении заключить договор. При этом сторона, необоснованно уклоняюща-
7 Хвощинский А. В поисках договора о пе-
реговорах // Бизнес-адвокат. 2000. № 1.
яся от заключения договора, должна возместить другой стороне причиненные этим убытки (п. 4 ст. 445 ГК РФ).
Ответственность за уклонение от исполнения обязанности по заключению договора предусмотрена следующими нормами ГК РФ: ст. 426 (заключение публичного договора), ст. 429 (заключение договора на основании предварительного договора). Кроме того, несмотря на отсутствие отсылки к ст. 445 ГК РФ, сюда же следует отнести и абзац второй п. 5 ст. 448 ГК РФ, в котором идет речь об уклонении от подписания договора, право на заключение которого являлось предметом торгов.
Хотя природа отношений, регулируемых вышеупомянутыми нормами, различается (вряд ли можно ставить знак равенства между обязательством, установленным предварительным договором, и обязанностью заключить публичный договор), нет сомнений в том, что их можно считать примерами преддоговорной ответственности в российском гражданском праве.
Ответственность при признании договора недействительным. Практически все отечественные авторы, очевидно под влиянием сочинений немецких цивилистов (главным образом Р. Иеринга), анализируют в контексте учения о преддоговорной ответственности (culpa in contrahendo) положения ГК РФ о недействительных сделках.
Так, А. Н. Кучер полагает, что можно считать примерами преддоговорной ответственности ответственность (возмещение виновной стороной реального ущерба) в случае заключения сделки под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ) и ответственность в случае заключения сделки под влиянием обмана (ст. 179 ГК РФ)8.
К. Д. Овчинникова считает, что к недобросовестному поведению относятся: «применение при «пере-
говорах» насилия и (или) угроз, наличие злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой, использование тяжелых обстоятельств контрагента (ст. 179 ГК РФ)»9, а также «ответственность из culpa in contrahendo, виновная сторона должна возместить невиновной убытки (реальный ущерб в приведенных примерах: абз. 3 п. 1 ст. 171, п. 1 ст. 172, абз. 2 п. 1 ст. 175, абз. 2 п. 1 ст. 176, п. 3 ст. 177 ГК РФ)»10.
К. В. Гницевич отмечает, что «к числу положений действующего Гражданского кодекса, в которых так или иначе получили свое непосредственное закрепление последствия culpa in contrahendo, следует в первую очередь отнести абз. 2 п. 2 ст. 178 ГК РФ»11. При этом автор, опираясь главным образом на труды немецких цивилистов, критикует позицию К. Д. Овчинниковой и А. Н. Кучер. В частности, К. В. Гницевич настаивает на том, что основанием ответственности по ст. 179 ГК РФ является не culpa in contrahendo, а умышленное поведение недобросовестного контрагента (dolus in contrahendo), и указывает на их принципиальную неоднородность12.
Вместе с тем, не отрицая роли немецкой цивилистики в развитии доктрины culpa in contrahendo, необходимо заметить, что сама возможность отнесения норм о возмещении убытков при признании договора недействительным к случаям преддоговорной ответственности, по крайней мере de lege lata, вызывает серьезные сомнения как доктри-нального, так и практического толка. Причем это в равной степени относится ко всем упомянутым выше статьям § 2 гл. 9 ГК РФ.
Как справедливо отмечает О. В. Гут-ников, «из буквального толкования
9 Овчинникова К. Д. Указ. соч. С. 32.
10 Там же. С. 34.
11 Гницевич К. В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo). С. 31.
12 Там же. С. 26.
действующего Гражданского кодекса РФ следует вывод, что имеющаяся в ряде составов недействительных сделок обязанность возмещать убытки является следствием не самого факта совершения недействительной сделки, а следствием исполнения по недействительной сделке»13.
Действительно, в абз. 3 п. 1 ст. 171, п. 2 ст. 178, п. 2 ст. 179 ГК РФ применение последствий недействительности в виде возмещения реального ущерба предусмотрено в качестве меры, дополняющей реституционное требование (возврат полученного по исполненной недействительной сделке)14.
Таким образом, по логике законодателя, если недействительная сделка не исполнялась — нельзя требовать и возмещения реального ущерба. По нашему мнению, логическим следствием этого также является невозможность взыскать с виновной стороны убытки, возникшие на преддоговорном этапе (даже в тех случаях, когда сделка была исполнена), поскольку в данном случае речь идет только об убытках, возникших вследствие исполнения недействительной сделки. Иное толкование этих положений приводило бы к тому, что взыскание преддоговорных убытков было бы возможно только по исполненным недействительным сделкам, а недобросовестное поведение при заключении неисполненной сделки вопреки принципу справедливости оставалось бы совершенно безнаказанным.
Недобросовестное поведение (как юридический факт), являющееся основанием для признания рассматриваемых категорий сделок недействительными, должно иметь место, прежде всего, в момент заключения
13 Гутников О. В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М., 2003. С. 252.
14 На это указывает, прежде всего, использование законодателем в указанных статьях словосочетания «кроме того».
недействительной сделки (договора). В противном случае такие сделки не могут быть признаны недействительными, т. е. в данном случае оно скорее относится уже непосредственно к моменту совершения недействительной сделки, нежели к отношениям, предшествующим ее совершению, которые, в свою очередь, с моментом совершения сделки прекращаются. Неблагоприятные последствия (убытки) такой недействительной сделки для потерпевшей стороны также появляются только на стадии исполнения недействительной сделки. И если даже привести возражения против признания этой ответственности договорной15 (в виду того что сам договор является недействительным), то это не означает, что есть основания считать возмещение ущерба в указанных случаях примером преддоговорной ответственности16.
Закон о защите прав потребителей. На нормы Закона о защите прав потребителей в контексте culpa in contrahendo обращает внимание К. В. Гницевич, указывающий, что «нормативное закрепление принципа ответственности culpa in contrahendo можно увидеть в двух положениях Закона о защите прав потребителей»17.
Так, указанный автор отмечает, что закрепление в абз. 1—3 ч. 1 ст. 10 Закона РФ от 7 февраля 1992 г. № 2300-I «О защите прав потребителей»18 (далее — Закон о защите прав потребителей) ответственно-
15 См.: Иоффе О. С. Гражданско-правовая охрана интересов личности в СССР // Советское государство и право. 1956. № 2. С. 59.
16 О. В. Гутников вслед за Н. В. Рабинович предлагает квалифицировать такую ответственность как деликтную. См.: Рабинович Н. В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960. С. 158.
17 Гницевич К. В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo). С. 22.
18 В редакции, действовавшей до 16 января 1996 г. (прим. — В. Б.)
сти за непредоставление продавцом (исполнителем) полной информации о товаре (работе, услуге) «означало фактическое закрепление принципа ответственности за culpa in contrahendo, обусловившую заключение невыгодного для потребителя, но не повлиявшую на его недействительность»19, и добавляет, что «проявлением идеи ответственности за culpa in contrahendo стало также положение, закрепленное в ст. 12 (начиная с редакции,введенной в действие Федеральным законом от 5 декабря 1995 г. — ст. 14), согласно пункту второму которой право требовать возмещения вреда, причиненного вследствие недостатков товара (работы, услуги), предоставляется любому потерпевшему независимо от того, состоял ли он в договорных отношениях с продавцом (исполнителем)»20.
Представляется все же, что данные законоположения вряд ли можно считать примерами преддоговорной ответственности в собственном смысле этого слова. В первом случае ответственность хотя и наступает вследствие недобросовестного поведения продавца (исполнителя) на стадии заключения договора, но реализуется исключительно в рамках заключенного договора, со всеми присущими атрибутами договорной ответственности. Во втором же случае речь идет скорее даже не о преддоговорной, а о внедо-
говорной (т. е. деликтной) ответст-
21
венности21 .
Что же касается иных примеров преддоговорной ответственности, установленной Законом о защите
19 Гницевич К. В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo). С. 22.
20 Там же.
21 На что совершенно справедливо указыва-
ет и сам К. В. Гницевич, называя это правило
«избыточным, с учетом наличия в отечественном гражданском праве принципа генерального деликта». (Гницевич К. В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo). С. 22).
прав потребителей, то, по нашему мнению, больше оснований считать таким примером правило, закрепленное в абз. 1. ч. 1 ст. 12 указанного Закона (в редакции, введенной в действие Федеральным законом от 17 декабря 1999 г. № 212-ФЗ, и в более поздних редакциях), в той части, в которой идет речь о необоснованном уклонении продавца (исполнителя) от заключения договора с потребителем.
Договор поставки (ст. 507 ГК РФ). В соответствии со ст. 507 ГК РФ, в случае когда при заключении договора поставки между сторонами возникли разногласия по отдельным условиям договора, сторона, предложившая заключить договор и получившая от другой стороны предложение о согласовании этих условий, должна в течение 30 дней со дня получения этого предложения (если иной срок не установлен законом или не согласован сторонами) принять меры по согласованию соответствующих условий договора либо письменно уведомить другую сторону об отказе от его заключения. В противном случае сторона, получившая предложение по соответствующим условиям договора, но не принявшая мер по согласованию условий договора поставки и не уведомившая другую сторону об отказе от заключения договора в указанный срок, обязана возместить убытки, вызванные уклонением от согласования условий договора.
Нужно сказать, что данная статья является классическим примером преддоговорной ответственности и практически все цивилисты, исследующие проблематику преддоговорной ответственности, соглашаются с этим утверждением22 .
22 См.: Гницевич К. В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo). С. 35; Тузов Д. О. Концепция «несуществования» в теории юридической сделки. Томск, 2006. С. 82; Кучер А. Н. Указ. соч. С. 246; Овчинникова К. Д. Указ. соч. С. 33
Впрочем, неясно, почему в данном случае разработчики ГК РФ в разд. IV «Отдельные виды обязательств» ограничились только одним видом договора. Действительно, такой порядок заключения договора можно было бы использовать также и для других договоров. Считаем, что он был бы вполне уместен для договора строительного подряда, заключение которого нередко требует от сторон значительных усилий по согласованию его будущих условий.
Уклонение от государственной регистрации или нотариального удостоверения сделки (ст. 165 ГК РФ). Пункт 4 ст. 165 ГК РФ устанавливает, что сторона, необоснованно уклоняющаяся от нотариального удостоверения или государственной регистрации сделки, должна возместить другой стороне убытки, вызванные задержкой в совершении или регистрации сделки.
Этот вид недобросовестного поведения на преддоговорной стадии А. Н. Кучер определяет как «отсутствие кооперативности»23. К. Д. Овчинникова и К. В. Гницевич также относят п. 4 ст. 165 ГК РФ к случаям преддоговорной ответственности.
В силу гипотезы нормы п. 4 ст. 165 ГК РФ требование о возмещении убытков, вызванных задержкой в совершении или регистрации сделки, неразрывно связано с требованием о признании сделки действительной (для сделок, требующих нотариального удостоверения) или требованием вынести решение о регистрации сделки (для сделок, требующих государственной регистрации). Для предъявления требования о признании сделки, требующей нотариального удостоверения, действительной и о признании требования о возмещении убытков необходимо, чтобы потерпевшая сторона полностью или частично исполнила такую сделку. Условие о полном или частичном исполнении сделки, по нашему мнению, служит дополнительным дока-
зательством волеизъявления стороны на ее совершение.
Пункт 4 ст. 165 ГК РФ предполагает возмещение не любых убытков вообще, а именно убытков, вызванных задержкой в совершении или регистрации сделки. Такие убытки могут возникать только на стадии преддоговорных отношений.
Иные примеры преддоговорной ответственности в российском гражданском законодательстве. К. В. Гницевич предлагает относить к преддоговорной ответственности также и неисполнение преддоговорных обязанностей, предусмотренных п. 4 ст. 495 ГК РФ (договор розничной купли-продажи), ст. 580 ГК РФ (договор дарения), ст. 612 и 613 ГК РФ (договор аренды), ст. 693 и 694 ГК РФ (договор ссуды), ст. 894 ГК РФ (договор хранения) и п. 2 ст. 1019 ГК РФ (договор доверительного управления имуществом), отмечая, что в этих случаях «преддоговорная ответственность выступает действенным дополнением ответственности за нарушение договора»24. Сюда же автор относит и ответственность за эвикцию (ст. 461—462 ГК РФ).
В отношении ст. 495 ГК РФ, в той ее части, в которой речь идет о возмещении убытков, вызванных необоснованным уклонением от заключения договора, с позицией этого автора действительно можно согласиться. В иных случаях позиция К. В. Гнице-вича не может не встретить обоснованных возражений. Ведь для привлечения виновной стороны к ответственности в соответствии с положениями данных статей требуется наличие заключенного договора. И хотя выполнение указанных обязанностей предшествует заключению договора, однако сам механизм защиты, используемый в данных нормах, направлен на защиту не участника преддоговорного отношения, а участника уже заключенного
24 Гницевич К. В. Преддоговорная ответ-
ственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo). С. 39
гражданско-правового договора. Отнесение указанных норм к случаям преддоговорной ответственности можно оправдать разве что с теоретической, но никак не с практической точки зрения. В данном случае нет необходимости в наличии какого-либо специального механизма преддоговорной ответственности, поскольку защита потерпевшей стороны в данном случае вполне эффективно может осуществляться в рамках норм договорного права.
Правовая природа преддоговорной ответственности
В теории гражданского права с давних времен прочно утвердилось деление гражданско-правовой ответственности на договорную и де-ликтную (внедоговорную). В. П. Грибанов проводил между ними различие следующим образом: «Внедого-ворная ответственность возникает непосредственно из закона... Ответственность носит здесь императивный характер, и соглашения сторон на этот счет не требуется. Наоборот, договорная ответственность во многом зависит от соглашения сторон, заключивших договор»25.
Это деление не является чисто академическим, но находит свое отражение и в действующем гражданском законодательстве.
Таким образом, если мы рассматриваем преддоговорную ответственность как ответственность гражданско-правовую, нам необходимо определить, к какому виду ответственности она может быть отнесена и какова, наконец, природа преддоговорных отношений.
Выяснение природы этих отношений, во-первых, может способствовать более активному применению указанных норм для защиты прав и интересов сторон в практике гражданско-правовых отношений, а во-вторых, может дать свое-
25 Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001 (серия «Классика российской цивилистики»).
образный ориентир для дальнейшего развития института преддоговорной ответственности в российском гражданском праве.
Понимание природы преддоговорной ответственности очень важно в практическом плане. Ведь от того, к какому виду будет отнесена преддоговорная ответственность, зависит и то, какие правила будут к ней применяться: либо это будут правила о деликтах, либо это будут правила об ответственности за нарушение обязательств.
О. Н. Садиков был, пожалуй, в числе первых в истории новейшей российской цивилистики, обративший внимание на проблематику преддоговорной ответственности. Он считает, что «предпочтение следует отдать деликтной ответственности, поскольку до совершения договора его предполагаемые участники взаимными обязательствами не связаны (налицо несостоявшаяся сделка) и применение норм о договорной ответственности было бы лишено формально-юридических оснований»26.
А. Н. Кучер, отмечая, что в современном российском праве вопрос о природе преддоговорной ответственности остается открытым, вместе с тем склоняется скорее к определению ее природы как деликтной («квазиделиктной»)27.
Однако с такой трактовкой преддоговорной ответственности соглашаются далеко не все.
Так, К. В. Гницевич отмечает, что трактовка преддоговорной ответственности как деликтной наталкивается на определенные сложности и связано это с установлением признака противоправности такого поведения. «Ведь лицо, по неосторожности причинившее убытки своему контрагенту, вызванные, например, отказом от продолжения переговоров или умышленным несообщением
26 Садиков О. Н. Недействительные и несостоявшиеся сделки // Юридический мир. 2000. № 6.
27 См.: Кучер А. Н. Указ. соч. С. 221.
контрагенту о каких-либо существенных для него обстоятельствах, связанных с совершением сделки, действует в пределах дозволенного объективным правом»28. Он же предлагает считать основанием преддоговорной ответственности «виновное нарушение обязанности добросовестного поведения в перегово-рах»29.
В. Г. Полякевич предлагает считать преддоговорные отношения обязательствами sui generis, из чего нетрудно сделать вывод, что ответственность за нарушение таких обязательств должна, по логике этого автора, регулироваться положениями гл. 25 ГК РФ.
Анализ судебно-арбитражной практики по применению норм о преддоговорной ответственности также не дает оснований утверждать, что в среде российских судей сложилось единое понимание природы преддоговорной ответственности.
Так, отказывая в удовлетворении исковых требований о взыскании убытков, вызванных уклонением ответчика от государственной регистрации договора аренды нежилого помещения между индивидуальным предпринимателем и обществом с ограниченной ответственностью, суд указал, в частности, следующее.
«В силу пункта 4 статьи 165 Гражданского кодекса Российской Федерации сторона, необоснованно уклоняющаяся от государственной регистрации сделки, должна возместить другой стороне убытки, вызванные задержкой в регистрации сделки.
Согласно пункту 2 статьи 15 Гражданского кодекса Российской Федерации под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право было нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества
28 Гницевич К. В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo). С. 27.
29 Там же. С. 42.
(реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).
В соответствии со статьей 393 Гражданского кодекса Российской Федерации (курсив мой. — В. Б.) должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства.
Для взыскания убытков необходимо доказать нарушение ответчиком принятых по договору обязательств (курсив мой. — В. Б.), наличие и размер убытков, вину ответчика в нарушении обязательства, а также причинную связь между допущенным нарушением и возникшими убытками.
На основании ч. 1 ст. 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений.
Исследовав и оценив имеющиеся в материалах дела доказательства в соответствии с требованиями ст. 71, 162 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суды первой и апелляционной инстанций обоснованно указали, что представленные истцом доказательства не позволяют установить наличие совокупности всех необходимых условий для возложения на ответчика обязанности по возмещению убытков в виде упущенной выгоды: истец не доказал противоправность действий (бездействия) ответчика, вину ответчика в причинении убытков, а также размер неполученных доходов, которые он получил бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нару-
30
шено».
30 Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 18 сентября 2008 г. № А65-26033/2007-СГ2-24.
Представляется, что логика суда в данном случае все же является упречной. Во-первых, вряд ли можно говорить о «нарушении обязательств, принятых по договору» в отсутствие самого договора. Ведь, как следует из ст. 651 ГК РФ, договор аренды здания или сооружения, который подлежит государственной регистрации, считается заключенным с момента такой государственной регистрации. Следовательно, ввиду отсутствия регистрации договор аренды нежилого помещения должен считаться незаключенным. Таким образом, говорить о нарушении принятых по договору обязательств в данном случае не совсем корректно. Скорее, здесь можно говорить о нарушении иного обяза-тельства31. И хотя в ГК РФ ответственность за нарушение обязательств регулируется положениями гл. 25 независимо от оснований их возникновения, то обстоятельство, что суд не рассматривает данную ответственность как существующую за пределами договора, заставляет усомниться в правильности выводов, содержащихся в процитированном выше судебном решении.
Впрочем, если приведенный пример вызывает возражения скорее теоретического характера, то по другим делам проблема квалификации преддоговорной ответственности возникает более остро.
Так, по одному из дел в мотивировочной части постановления суда усматривается намерение суда рассматривать ответственность стороны, обязанной заключить договор в силу закона (ст. 445 ГК РФ), как ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств.
«В соответствии с абзацем 2 пункта 4 статьи 445 Гражданского ко-
31 С формально-юридической точки зрения, как уже отмечалось выше, можно даже рассуждать о квалификации такой ответственности как деликтной (по причине отсутствия заключенного договора).
декса Российской Федерации сторона, необоснованно уклоняющаяся от заключения договора, должна возместить другой стороне причиненные этим убытки.
На основании статьи 15 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.
Убытки подлежат взысканию судом при условии представления доказательств, свидетельствующих о совершении ответчиком виновных действий, в результате которых нарушены положения закона или договора, явившихся причиной несения истцом убытков, а также доказательств наличия причинно-следственной связи между фактом причинения убытков и неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств (курсив мой. — В. Б.) и размера убытков»32.
Напротив, по другому делу суд отказал в удовлетворении иска о возмещении убытков, вызванных уклонением от заключения договора на оказание услуг по оперативно-диспетчерскому управлению в электроэнергетике (ст. 445 ГК РФ). Суд отказал истцу ввиду того, что последним не было доказано наличие причинно-следственной связи между действиями ответчика (незаключение договора) и возникшими убыт-ками33 . Таким образом, можно сделать вывод, что в данном случае суд, по-видимому, рассматривает такую ответственность как деликтную, поскольку речь в постановлении идет не о нарушении каких-либо обязательств, а о совершении неправомерных действий. Подобные приме-
32 Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 27 августа 2007 г. № А17-469/6-2007.
33 Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 23 июня
2008 г. № КГ-А40/5174-08-П.
ры можно встретить и в других судебных решениях.
В действительности определить единую природу гражданско-правовой ответственности (во всяком случае в том виде, в котором она существует в современном российском гражданском законодательстве) вряд ли представляется возможным. Полагаем, что в большинстве случае она будет представлять собой ответственность за нарушение особого преддоговорного обязательства, установленного законом (например, п. 2 ст. 507 ГК РФ), либо за нарушение договорного обязательства (предварительный договор либо договор о переговорах). Однако нельзя полностью исключать и деликтную ответственность. Так, уклонение от заключения публичного договора, по нашему мнению, в ряде случаев может рассматриваться именно как пример деликтной ответственности (ведь между сторонами в данном случае до момента заключения договора какие-либо обязательства отсутствуют — речь идет именно о причинении убытков неправомерным поведением коммерческой организации, которая обязана вступать в договорные отношения с любым, кто к ней обратится). Именно поэтому попытки определить единую природу преддоговорной ответственности, во всяком случае исходя из норм действующего законодательства, вряд ли могут быть успешными.
Нельзя согласиться и с теми авторами, которые видят в преддоговорной ответственности частный случай действия норм о злоупотреблении правом. В качестве аргумента ими приводится довод, что сторона, которая без достаточных оснований прекращает дальнейшие переговоры, основывается на принципе свободы договора34 .
Вместе с тем необходимо отметить, что в соответствии с п. 2 ст. 10 ГК РФ в случае злоупотребления правом суд, арбитражный суд или
третейский суд может лишь «отказать лицу в защите принадлежащего ему права». Таким образом, эта статья предоставляет для потерпевшей стороны лишь средства пассивной (отказ суда от защиты права лица, которое допускает злоупотребление правом), но не активной защиты (требование о возмещении убытков).
В схожем ключе высказываются и некоторые другие авторы. Так, М. С. Синявская замечает, что «лаконичное упоминание о добросовестности в п. 2 ст. 6 и п. 3 ст. 10 не вполне раскрывает все значение добросовестности в договорном праве. Тем не менее, как представляется, эти нормы все же можно использовать для введения culpa in contrahendo в российский правовой оборот. Так, недобросовестность при ведении переговоров можно было бы квалифицировать как злоупотребление правом. Правда, последствия злоупотребления правом, указанные в п. 2 ст. 10, далеко не адекватны целям защиты потерпевшей стороны. Действительная защита может быть предоставлена, только если, квалифицируя злоупотребление правом как правонарушение, прибегнуть к ст. 15 ГК и признать за потерпевшей стороной право на возмещение убытков»35.
Однако с точкой зрения М. С. Синявской все же вряд ли можно согласиться полностью. Признание злоупотребления правом правонарушением и установление обязанности для виновного в виде возмещения убытков полностью противоречит самой концепции злоупотребления правом. В этом случае полностью стирается грань между злоупотреблением правом и деликтными обязательствами.
Те ученые, которые полагают, что конфликт между принципом свободы
35 Синявская М. С. Вопросы нарушения договора и его последствий в современном французском праве: настоящее положение дел, критика, проект реформы // Вестник гражданского права. 2008. № 3.
договора и необходимостью установления преддоговорной ответственности может быть решен посредством применения норм о злоупотреблении правом, также упускают из виду ту роль, которую играет принцип свободы договора в современном гражданском законодательстве. Напомним, что указанный принцип отнесен ГК РФ к числу основополагающих (п. 1 ст. 1 ГК РФ). Однако на противоположной чаше весов оказываются права и законные интересы других лиц в результате такого злоупотребления свободой договора36 . Это означает, что при разрешении данной коллизии мы столкнемся с необходимостью выбора между двумя аксеологи-чески равными принципами (если вообще допустимо их противопоставление). А следовательно, с такой дилеммой каждый раз будет сталкиваться и правоприменитель. Причем перекос как в ту, так и в другую сторону может иметь серьезнейшие последствия для гражданского оборота.
Таким образом, круг проблем, связанных с преддоговорной ответственностью, рассмотренных в настоящей статье, не является исчерпывающим. Отдельного рассмотрения заслуживают, например, вопросы вины при совершении преддоговорных нарушений, объем возмещаемого вреда и другие вопросы.
Назначением норм преддоговорной ответственности в гражданском праве является защита прав и интересов сторон гражданско-правового отношения до того, как стороны свяжут себя более прочными правовыми узами — договором. Ведь до заключения договора эти права и интересы менее всего защищены.
К сожалению, в нашей стране степень такой защиты пока невелика, а институт преддоговорной ответственности (в том виде, в котором он известен, например, законодатель-
36 Кстати, даже само словосочетание «злоупотребление свободой договора», на наш взгляд, звучит несколько абсурдно.
ству Германии) пока не сложился. Сейчас можно говорить лишь об отдельных (весьма немногочисленных) нормах, в той или иной степени защищающих контрагентов на этапе преддоговорных отношений.
Развитие гражданского оборота диктует необходимость усиления роли гражданско-правовой ответственности в системе гражданско-правовых отношений, дальнейшего развития норм, регулирующих основания и порядок ее применения. Пока трудно предсказать, по какому пути пойдет законодатель: будет ли это закрепление общей обязанности добросовестного поведения и формирование целостного института преддоговорной ответственности, или же дальнейшее развитие «частных» норм, закрепляющих ответственность за отдельные виды нарушений на преддоговорной стадии (как это происходит сейчас).
Полагаем, что второй вариант является пока более предпочтительным. Вопросы преддоговорной ответственности в российской цивилистике исследованы слабо, а судебно-арбитражная практика по данному вопросу еще очень скудна, для того чтобы выработать единый подход, который, с одной стороны, непротиворечиво вписывался бы в теорию гражданского права, а с другой — был бы приемлемым с точки зрения практики. Между тем принятие отдельных норм назрело уже достаточно давно (например, распространение особого порядка заключения договоров, установленного для договора поставки, на другие виды договоров; установление ответственности за нарушение достигнутых в ходе переговоров предварительных договоренностей, выраженных в соглашениях (письмах) о намерениях, и др.). Впрочем, к их принятию все же стоит подходить максимально осторожно, не упуская из виду уже упоминавшийся выше принцип свободы договора.
Представляется, что построение института преддоговорной ответ-
ственности должно осуществляться с использованием известных гражданскому праву конструкций — договорной ответственности (ответственности за нарушение обязательства) и, в необходимых случаях, де-ликтной ответственности. При этом необходимо учитывать специфику преддоговорных отношений и их переходный (к договорным отношениям) характер.
Библиографический список
Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Общие положения. Книга первая. М., 2005.
Гражданское право: В 2 т. Т. II. Полутом 2: Учебник / Под ред. Е. А. Суханова. М., 2005.
Гницевич К. В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo) // Вестник ВАС. 2009. № 3.
Гницевич К. В. Доктрина Culpa in contra-hendo в немецкой цивилистике второй половины XIX века // Закон. 2007. № 1.
Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001 (серия «Классика российской цивилистики»).
Гутников О. В. Недействительные сделки в гражданском праве. Теория и практика оспаривания. М., 2003.
Иоффе О. С. Гражданско-правовая охрана интересов личности в СССР // Советское государство и право. 1956. № 2.
Кучер А. Н. Теория и практика преддоговорного этапа: юридический аспект. М., 2005.
Овчинникова К. Д. Преддоговорная ответственность // Законодательство. 2004. № 4.
Полякевич В. Г. Ответственность за преддоговорные нарушения: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007.
Садиков О. Н. Недействительные и несостоявшиеся сделки // Юридический мир. 2000. № 6.
Синявская М. С. Вопросы нарушения договора и его последствий в современном французском праве: настоящее положение дел, критика, проект реформы // Вестник гражданского права. 2008. № 3.
Рабинович Н. В. Недействительность сделок и ее последствия. Л., 1960.
Тузов Д. О. Концепция «несуществования» в теории юридической сделки. Томск, 2006.
Хвощинский А. В поисках договора о переговорах // Бизнес-адвокат. 2000. № 1.
