CC BY
19
КУЛЬТУРОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
Степкин В. В.
(Павловск) УДК 94(47)
ГРАФФИТИ МЕЛОВЫХ ПЕЩЕР В ТРАДИЦИОННОЙ И СОВРЕМЕННОЙ НАРОДНОЙ КУЛЬТУРЕ
Целью данного исследования является изучение граффити меловых пещер юга Центральной России XIX-XX вв. как отражения ценностей и норм пещероустроителей и посетителей подземелий. Надписи и рисунки вырезались в породе, выполнялись карандашом, рисовались краской. В статье обращается внимание на то, что пещера является традиционным местом нанесения первичных и вторичных граффити, несущих различную функциональную нагрузку. Религиозно-магическая функция проявлялась в нанесении на стены подземелий молитвенных прошений. Коммуникативная функция первичных граффити реализовывалась в побуждении пещерокопателей к деятельности. Экзистенцио-нальная функции - в многочисленных автографах, эмотивная функция - в лирических надписях. Социально-информационная и религиозно-информационная функция отражали как значимые исторические события, так и особенности проявления религиозного культа. Помимо различных кириллических надписей, на стенах пещер фиксируются другие символы. Наибольшее распространение среди них занимают кресты, которые зачастую отклоняются от канонической формы, что свидетельствует о народном, неинституциональном характере их нанесения. Также в пещерах встречаются солярные символы и в единичных случаях - изображение кораблей, дерева, дома, храма и др. Автор впервые вводит в научный оборот целый ряд обнаруженных в результате полевых исследований граффити. Их изучение способствует не только пониманию выраженных в знаковых формах ценностей и норм создателей граффити, но и позволяет привлечь внимание к моделированию процесса расчистки стен при включении пещер в объекты туристической и паломнической деятельности. Уникальные пещерные граффити, отражающие социальные процессы и элементы традиционной культуры, требуют бережного отношения, сохранения и реставрации.
Ключевые слова: граффити, пещера, Среднерусское Белогорье, народное православие, монастыри, Русская православная церковь.
The purpose of this study is to examine graffiti of chalk caves in the South of Central Russia in XIX-XX centuries as a reflection of values and norms of cave diggers and visitors of catacombs. The messages and drawings were carved in the rock, performed with a pencil and painted. The article draws attention to the fact that a cave is a traditional place for primary and secondary graffiti, bearing various functional load. The religious and magical function could be seen in prayers put on the walls. The communicative function of primary graffiti was actualized in impelling the cave diggers to act. The existential function was in numerous autographs, the emotive function was in lyric inscriptions. The socio-communicative and religious and informative functions reflected either important historical events or special aspects of religious worship manifestations. In addition to the various Cyrillic inscriptions on the cave walls there are also other signs. The most common among them are crosses, which are often different from the canonical form, which proves popular, non-institutional nature of their application. There are also solar symbols in caves, and in individual cases there are images of a ship, a tree, a house, a
temple, etc. The author for the first time puts into scientific practice a number of graffiti found in field studies. Their study contributes not only to understanding of graffiti creators' values and norms, which were expressed in sign forms, but also it allows to draw attention to modelling of cleaning process of the walls when putting caves in the list of tourist and Pilgrim activity objects. Unique cave graffiti reflecting social processes and elements of traditional culture require careful treatment, preservation and restoration.
Keywords: graffiti, cave, Middle Russian Belogorye, folk Orthodoxy, monasteries, the Russian Orthodox Church.
DOI: 10.24888/2410-4205-2018-16-3-171-177
На территории европейской части России фиксируется около сотни пещер, созданных в русле православной традиции подземножительства в XVII-XX вв. Большинство из них сосредоточено в южной части Центральной России, преимущественно на территории Среднерусского Белогорья, где благодаря выходам на поверхность белого писчего мела была наиболее удобная литологическая среда для создания культовых подземелий [13]. Среднерусское Белогорье «соответствует меловому югу Среднерусской возвышенности и северу Калачеевской возвышенности в пределах Воронежской, Курской и Белгородской областей» [5, с. 5]. Здесь создавались пещерные комплексы в рамках как официальных церковных институтов, так и народного православия. Последних пещер было большинство. Создавая их как почитаемые сакральные локу-сы сельской округи, крестьянское население неизбежно переносило в них знаковую среду традиционной культуры, связанную с религиозными представлениями. Ведь меловая порода была оптимальна не только для выборки в ней внутреннего объема культовых подземелий, но и для нанесения на стены и своды созданных пещер граффити. Граффити наносились на белую поверхность карандашом и краской, процарапывались и вырезались в теле породы. Вновь созданная в мелу пещера - своеобразная tabula rasa, отражающая духовную жизнь населения юга Центральной России в XIX-XX вв. Удобство мела для нанесения граффити привело к появлению значительного объема анализируемого материала по сравнению с граффити, оставленными на стенах пещер, вырубленными в песчанике или выкопанными в глинистых отложениях. При этом после окончания функционирования пещеры как культового объекта в рамках общины крестьян-пещероустроителей количество нанесенных на ее стены надписей только увеличивалось. Если пещера была доступна для большого количества посетителей, то мы можем наблюдать нанесение надписей друг на друга по причине отсутствия свободного места. Поэтому подобного рода вторичные граффити зачастую затрудняют прочтение символов, относящихся к субкультуре пещеро-строителей. Вместе с тем изучение вторичных граффити также заслуживает внимания. Оно позволяет не только проследить проявление современной народной культуры, но и лучше понять мотивы нанесения граффити в традиционной культуре. В связи с этим задачей данного исследования является выяснение функциональной нагрузки первичных и вторичных пещерных граффити, пролитие дополнительного света на ценности и нормы как пещероустроителей, так и посетителей подземелий. Новизна работы заключается в привлечении нового собранного авторам материала и обобщения ранее накопленного арсенала граффити для достижения цели исследования.
Тема изучения пещерных граффити XIX-XX вв. в России достаточно нова. Среди статей, посвященных настенным граффити в каменоломнях и культовых подземельях, можно выделить ряд работ. Исследование В. В. Шутовой, вышедшее во втором выпуске ежегодника Русского общества спелестологических исследований в 2001 г., было посвящено рисункам и надписям подземных каменоломен в контексте культуры юга России конца XIX-начала XX вв. [17]. В нем автор комплексно подходит к данному феномену: делает исторический срез условий создания пещерных граффити, моделирует психологи-
ческие портреты их создателей, классифицирует рисунки и надписи подземных каменоломен.
Пещерные граффити рассматриваются как основной элемент визуально-коммуникативной среды пещеры в работе О. Г. Гунько и А. А. Гунько, вышедшей в сборнике «Спелеология и спелестология» за 2014 г. В ней выделяются компоненты деятельности, формирующие особую коммуникативную ситуацию в пещере - цели, средства и функции. Цель нанесения граффити - самовыражение, предупреждение об опасности на отдельных участка. Средства визуального обмена информацией - рисунки, графити с использованием алфавита. Функции пещерных граффити - экзистенциальная, фиксация факта существования автора в определенное время в определенном месте, коммуникативная, эстетическая, ритуальная, прагматическая, эмотивная, социально-информационная. Адресант - исполнитель граффити, адресат - кому адресуется «послание» [2, с. 318-322]. Заслуживает также внимания работа С. К. Кондратьевой, посвященная изучению граффити пещер Дивногорья [3].
Первоначально термин «граффити» относили исключительно к древним надписям, его употребление ограничивалось рамками исторической и археологической наук. В современном понимании граффити - это любой знак, надпись, изображение, выполненные с помощью руки на объектах частной и общественной собственности, которые носят неин-ституциолизированный характер [1, с. 36-37; 7, с. 144]. На Руси традиционным местом нанесения граффити были «стены древних храмов, пещер, монастырей. Первые исследователи склонны были объяснять появление надписей на стенах «озорством, детскими шалостями и скукой церковного обряда». Осмыслить и понять это явление помогло исследование граффити Софийских соборов в Киеве и Новгороде, построенных в XI в. Оказалось, что большинство граффити являются поминальными или молитвенными, связанными с христианской религией и богослужениями. К таким записям относятся традиционные молитвенные формы с указанием имени и автографы - «писал имярек». В представлении жителей средневековой Руси такая надпись приравнивалась к молитве, записанной на церковной стене и от этого как бы постоянно действующей» [1, с. 44-45]. То есть речь идет о религиозно-магической функции.
Данная функция хорошо читается и в исследуемых нами подземельях Нового и Новейшего времени. Ее проявление мы видим на примере как первичных, так и вторичных граффити. Пример первичных граффити (здесь и далее надписи приводятся в современной орфографии, без исправления ошибок правописания) в Новохарьковской пещере (Воронежская обл.): О здравии Ефрема, Акелины; О здравии Евдокии, Михаила; Помяни, Господи, раб Георгия, Илии, Сергия, Митрофана и Василия; Упокой, Господи, душу новопреставленного Андрея; Сохрани меня, Господи, от сети вражия [9, с. 207]. Пример вторичных граффити подобного рода - современные надписи в пещерах Каменно-Бродского монастыря (Волгоградская обл.): Подари нам ребенка; Господи, помоги Дмитрию; Господи, прости и дай мне Господи выйти замуж; Мама, живи вечно, и папа; Отпусти, Господи, грехи предкам. В данных надписях проявляется также опосредованно коммуникативная функция. Записанная на стене надпись-молитва словно продолжает звучание без участия адресанта. При этом в качестве адресата выступает трансцендентное. Непосредственно коммуникативная функция первичных граффити проявляется, например, в побуждении пещерокопателей к деятельности. Так, на стенах Новохарьковской пещеры читаем: Кто здесь хочет трудится трудись усердно и почище делай; Смотрите по стенах что написано как трудится.
На стенах меловых пещер нами зафиксированы также фрагменты религиозных текстов и общепризнанных молитв, подчеркивающих сакральность подземелий. Около пещерного храма в урочище Малые Дивы (Воронежская обл.) до недавнего времени можно было прочитать следующие фрагменты надписи, выполненной, судя по орфографии, не позднее начала ХХ в.: Церковь возвиж (?) Мою и врата (?) одолеют (?). Вероятно, здесь
приводится фрагмент евангельской надписи: «Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей» (Мф. 16:18). В дореволюционной орфографии выполнена также надпись у подземного храма Шмарнянской пещеры (Белгородская обл.): Дом мой дом молитвы дом отца моего. Сравним с фрагментом евангельской фразы: «Дом Мой домом молитвы наречется» (Мф. 21. 13.). В Гороховском пещерном храме возле жертвенника написана уже в наше время посетителями молитва «Отче наш». Современные многочисленные надписи-молитвы встречаются рядом с вырезанными меловыми иконами в Колыбелской пещере (Воронежская обл.). Так, например, рядом с иконой апостола Петра начертана молитва к нему: Моли Бога о мне, святый угодниче Божий первоверховный апостоле Петр, яко аз усердно к тебе прибегаю, скорому молитвеннику о души моей. При этом обращает на себя внимание тот факт, что описываемые современные граффити-молитвы, в отличие от дореволюционных надписей, идентичны письменной речи, что свидетельствует о большей степени образованности их создателей.
Надо заметить, что собственно религиозных надписей встречается в пещерах немного. Наибольшее количество - это автографы. Так, например, на стенах Гороховской пещеры (Воронежская обл.) мы читаем: Боев Иван 1891 г. Апреля 27; Был 22 Февраля 1902 г. крестьянин сл. Писаровки Богуч. Уезд. Иван Сем (?); Февраля 24 дня 1902 года была отроковица Ксения (?) Семенова Стеценкова крка сл Писаровки Богучар; Шло три друга с Белогорских пещер Кузма и Илья и Федор; 1949 год 5го июня Зайцев Иван Митрофано-вич; 5.08.97. Леха Р. Паша М. Настя М. Леша Ф. Коля Б.; Гороховка Лена, Вика, Жека, Серый. 2013. Феномен нанесения многочисленных автографов на стены культовых пещер можно рассматривать как рудимент проявления религиозности, где написание имени может трактоваться в контексте поминальной церковной записки о здравии, постоянно читаемой посетителями подземелья. Но все же здесь необходимо говорить о проявлении эк-зистенциональной функции - фиксации факта существования автора в определенное время в определенном месте [2, с. 319].
При этом, судя по автографам, пещеры посещались иногда в канун религиозных праздников, что имело особую актуальность в периоды гонений на церковь. Так в Мигу-линской Новой пещере (Ростовская обл.) встречается следующая надпись: Фомичев Павел Олегович был 1930 году на Пасху 23 апреля. Надо заметить, что гонения на церковь приводили к естественному росту эсхатологических ожиданий. При этом пещеры являлись порой единственным местом отправления религиозного культа [10; 15]. В той же Мигу-линской Новой пещере мы видим крупную надпись, выполненную чернилами. Читаются следующие ее фрагменты: Прощальная беседа Христа с учениками /Христос с учениками из храма выходил (?) крестною / Смертью своей и (?) просили (?) словами / Учил своих друзей сказал нам это будет /Когда ты судить нас придешь случатся (?) военные слухи / Восстанет народ на народ и будет болезнь и глады и моры и братская кровь польется (?) вера угаснет надежда / В сердцах (?) соблазнами прельстятся / (?) / (?) / Пощадите послушайте нас (?) солнце померкнет(?) и явится крест в небесах (?) и будет как солнце сиять избранным когда восстанут ангелы и с радостью будут взирать за ними последуют толпы народа от края до края земли и вся содрогнется земля / Природа пред страшным престолом судит. Конец.
Эмотивная функция пещерных граффити, выражение при помощи граффити своих чувств и эмоций более проявляется во вторичных граффити. При этом они могут отражать как само восприятие пещеры, так и лирическое состояние автора. Мигулинская Новая пещера: 21/^-30 г посетил пещеры смотрел столь великий труд человека (подпись); Друзья / Я верю многие из Вас / Глядя на жизни бурное кипение /В один прекрасный день иль час /Найдут в груди своей стремленье /Жить и бороться!/ Сметая пыль и грязь /И вытирая пятна с Солнца; Любовь ни тихая волна, а бурное теченье! Селявинская пещера (Воронежская обл.): Мою любовь широкую как море вместить не могут жизни берега. Данная
надпись, судя по орфографии, написана в конце XIX - начале XX вв. и является видоизмененной фразой из стихотворения А. К. Толстого, написанного в 1858 г.
В Селявинской пещере фиксируются также граффити, отражающие социально-информационную функцию, показывая особенности определенного исторического периода. Революционная эпоха отражена в следующих надписях, начертанных карандашом: Слався Слався Романовский род тем что ты грабишь больно народ пьянством буянством прославился ты нету подлее тебя на Русси; Отпустили крестьян на свободу девятнадцатого февраля, только землю ни дали народу. Вот милость бояр и царя. Вторая мировая отражена в надписи: 1940 год октябрь. Потоки человеческой крови заливают мир, охваченный войной. Воюют: Германия, Англия, Франция, Италия, Япония, Китай. Мы стоим на пороге великого исторического события передела мира [12, с. 311-312].
Религиозно-информационную функцию граффити мы видим сегодня на примере Гороховской и Колыбелковской пещеры. В Гороховской пещере читается надпись, выполненная карандашом в конце XIX-начале ХХ вв.: Сдесъ покоятся мощи Ивана Федоровича Кононина. В Колыбелковской пещере мы видим современную надпись возле камня, вмонтированного в стену: Новый Афон церковь Пантелеимона камень взят на дороге грешников исцеление от болезней. Ранее религиозно-информационную надпись можно было прочитать в пещерном храме Дивногорского монастыря. Посетивший его в конце XIX в. Е. Л. Марков отмечал следующее: «В алтаре в задней стене за престолом вырублен меловой крест, на котором мы прочли надпись: «освятится жертвенник Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа во храме Рожд. Св. Иоанна Предтечи при державе благочестивейших государей, царей и великих князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича всея России: по благословению великаго господина преосвященнаго Авраамия, митрополита Белгородскаго и Обоянскаго, в лето 7162 от Р. Х. 1690, индикта 1, месяца ноямврия 7-го дня на память св. мучеников 33»» [4, с. 166]. Но здесь данная надпись носила институциональный характер и не являлась граффити в классическом понимании этого слова.
Рассмотрев на различных примерах функциональное предназначение кириллических надписей на стенах культовых меловых пещер, коснемся других символов. И здесь, конечно же, на первом месте вырезанные, нарисованные краской, накопченные свечей кресты. Наиболее раннее упоминание изображения креста в пещерном храме Дивногор-ского монастыря мы видели в описании Е. Л. Маркова. Но там крест был выполнен в официально действующей обители. В настоящее время мы видим наибольшее количество вырезанных в мелу изображений крестов в пещерах, созданных в рамках народной православной традиции. Обращает на себя внимание то, что изображение некоторых из них отличается от официальных канонических форм, что объяснимо неинституциональным характером данных граффити [6, с. 146; 9, с. 206]. В малопосещаемых лабиринтах пещер до настоящего времени на потолке сохранились кресты, накопченные свечей. В Воронежской области мы видим их в Старотолучеевской и Старокриушанской пещерах, а также в недавно расчищенном ходе нижнего яруса Белогорской пещеры. Подобного рода кресты так описывал в конце XIX в. Е. Л. Марков в пещерах урочища Большие Дивы: «...только кое-где своды украшены по русскому обычаю крестами, накопченными свечою усердного богомольца, чтобы отогнать нечистую силу из этого царства тьмы» [4, с. 147].
Особое внимание посетителей меловых пещер привлекают солярные символы. В Семейской пещере (Воронежская обл.) они нарисованы черной краской в виде снежинок с разным количеством лучей по окрашенному в светло-коричневый цвет своду коридора, ведущего к алтарю недостроенного храма [11, с. 123]. В Старой Мигулинской пещере аналогичные символы выполнены краской красного цвета на сводах коридоров [8, с. 161163]. Солярные символы Белогорской пещеры выполнены иначе. Здесь в XIX в. стены так называемых Большой и Малой Цветных комнат были украшены веерными дисками и полудисками по примеру народной резьбы по дереву [14]. Все указанные символы относились ко времени создания подземелий. При этом надо заметить, что в Старой Мигулин-
ской пещере нарисованы также такие уникальные символы, как дерево и дом. Уникальные рисунки в виде храма и плывущих кораблей представлены на стенах Гороховской пещеры [6].
Рассмотрев граффити меловых пещер, мы приходим к выводу об их полифункциональности. Кириллические надписи и изображения иных символов на стенах подземелий выполняли религиозно-магическую, экзистенциональную, коммуникативную, эмотивную и информационные функции. Введение в научный оборот целого ряда обнаруженных в результате полевых исследований граффити способствует пониманию выраженных в знаковых формах ценностей и норм их авторов. Уникальные рисунки и надписи требуют сохранения, на что необходимо обратить особое внимание при включении пещер в объекты туристической и паломнической деятельности [16].
Список литературы
1. Белкин А. И. Исследование граффити в психологии и интенциональность сознания авторов граффити // Креативная экономика и социальные инновации. 2012. № 1 (2). С. 36-54.
2. Гунько О. Г., Гунько А. А. Пещера как визуально-коммуникативная среда // Спелеология и спелестология: сборник материалов V международной научной заочной конференции (К 100-летию А.В. Рюмина). Набережные Челны: НИСПТР, 2014. С. 317-322.
3. Кондратьева С. К. Граффити пещер Дивногорья // Дивногорский сборник: Труды музея-заповедника «Дивногорье». Вып. 5. - Воронеж: «Научная книга», 2015. С. 83-89.
4. Марков Е. Л. Поездка в Дивногорье // Русский вестник. 1891. Т. 214. С.128-182.
5. Мильков Ф. Н., Михно В. Б., Чикишев А. Г. и др. Среднерусское Белогорье / Под ред. Ф. Н. Милькова. Воронеж: ВГУ, 1985.
6. Писаревский Н. П., Степкин В. В. Граффити Гороховской пещеры // Nostos. К 65-ю Г. Я. Велласа / Отв. ред. д-р И. Лисов. Афины, 2001. С. 141-160.
7. Скороходова А. С. Граффити: значение, мотивы, восприятие // Психологический журнал. 1998. №1. С. 144-164.
8. Степкин В. В. Мигулинские пещеры // Донская археология. 2001. №3-4 (12-13). С. 159-165.
9. Степкин В. В. Пещера у с. Новохарьковка на Среднем Дону // Археологические памятники Восточной Европы. Межвузовский сборник научных трудов. Вып.12. Воронеж: ВГПУ, 2006. С. 204-209.
10. Степкин В. В. Пещерничество у слободы Караяшник Воронежской области: в лабиринтах духовной жизни 20-30-х годов ХХ века // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: История. Политология. Социология. 2015. № 4. -С.114-122.
11. Степкин В. В. Пещерный комплекс у села Семейки // Вестник Воронежского отдела Русского географического общества. - 1999. - Вып. 2. - С. 120-124.
12. Степкин В. В. Пещерный храм у села Селявное // Дивногорский сборник: Труды музея-заповедника «Дивногорье». Вып. 3 / Под. ред. А. З. Винникова, М. И. Лыловой. Воронеж: Научная книга, 2012. С. 305-315.
13. Степкин В. В. Пещеростроительство в лесостепном Подонье (УШ-ХХ вв.). Ав-тореф. дисс. канд. ист. наук. Воронеж, 2005. 24 с.
14. Степкин В. В. Рисунки-граффити Белогорского пещерного комплекса // Археология Центрального Черноземья и сопредельных территорий: Тезисы докладов научной конференции. Липецк, 1999. С. 206-212.
15. Степкин В. В., Гунько А. А. Пещеры в катакомбном движении Русской православной церкви на территории Подонья и Поволжья в 1920-40-е гг. // Самарский научный вестник. 2018. Том 7. № 1 (22). С. 197-201.
16. Степкин В. В., Химин А. Н. Проблемы и перспективы рекреационного использования пещер Среднего Дона // Спелеология и спелестология: развитие и взаимодействие наук. Материалы международной научно-практической конференции 16-20 ноября 2010 г., Набережные Челны. Набережные Челны: НИСПТР, 2010. С.197-199.
17. Шутова В. В. Рисунки и надписи подземных каменоломен в контексте культуры юга России конца XIX - начала XX веков // Спелестологический ежегодник РОСИ. Вып. 2. М.: РОСИ, 2001. С. 206-250.
References
1. Belkin A. I. Issledovanie graffiti vpsihologii I intencional 'nost' soznanija avtorov graffiti //Kreativnaja jekonomika I social'nye innovacii. 2012 № 1 (2). S. 36-54.
2. Gun'ko O. G., Gun'ko A. A. Peshhera kak vizual'no-kommunikativnaja sreda // Spe-leologija I spelestologija: sbornik materialov V mezhdunarodnoj nauchnoj zaochnoj konferencii (K 100-letiju A.V. Rjumina). Naberezhnye Chelny: NISPTR, 2014. S. 317-322.
3. Kondrat'eva S. K. Graffiti peshher Divnogor'ja // Divnogorskij sbornik: Trudy muzeja-zapovednika «Divnogor 'e». Vyp. 5. Voronezh: «Nauchnaja kniga», 2015. S. 83-89.
4. Markov E. L. Poezdka v Divnogor 'e // Russkij vestnik. - 1891. - T. 214. S.128-182.
5. Mil'kov F. N., Mihno V. B., Chikishev A. G. I dr. Srednerusskoe Belogor'e / Pod red. F. N. Mil'kova. Voronezh: VGU, 1985.
6. Pisarevskij N. P., Stepkin V. V. Graffiti Gorohovskoj peshhery //Nostos. K 65-ju G. Ja. Vellasa / Otv. red. D-r I. Lisov. Afiny, 2001. S. 141-160.
7. Skorohodova A. S. Graffiti: znachenie, motivy, vosprijatie // Psihologicheskij zhurnal. - 1998. - №1. - S. 144-164.
8. Stepkin V. V. Migulinskie peshhery // Donskaja arheologija. 2001. №3-4 (12-13). S. 159-165.
9. Stepkin V. V. Peshhera u s. Novohar 'kovka na Srednem Donu // Arheologicheskie pam-jatniki Vostochnoj Evropy. Mezhvuzovskij sbornik nauchnyh trudov. Vyp.12. Voronezh: VGPU, 2006. S. 204-209.
10. Stepkin V. V. Peshhernichestvo u slobody Karajashnik Voronezhskoj oblasti: v labi-rintah duhovnoj zhizni 20-30-h godov HH veka // Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo un-iversiteta. Serija: Istorija. Politologija. Sociologija. 2015. № 4. -S.114-122.
11. Stepkin V. V. Peshhernyj kompleks u sela Semejki // Vestnik Voronezhskogo otdela Russkogo geograficheskogo obshhestva. 1999. Vyp. 2. S. 120-124.
12. Stepkin V. V. Peshhernyj hram u sela Seljavnoe // Divnogorskij sbornik: Trudy muze-ja-zapovednika «Divnogor'e». Vyp. 3 / Pod. red. A. Z. Vinnikova, M. I. Lylovoj. Voronezh: «Nauchnaja kniga», 2012. S. 305-315.
13. Stepkin V. V. Peshherostroitel'stvo v lesostepnom Podon'e (VIII-XXvv.). Avtoreferat dissertacii na soiskanie uchenoj stepeni kandidata istoricheskih nauk. Voronezh: VGPU, 2005. 24 s.
14. Stepkin V. V. Risunki-graffiti Belogorskogo peshhernogo kompleksa // Arheologija Central 'nogo Chernozem 'ja I sopredel 'nyh territorij: Tezisy dokladov nauchnoj konferencii. Li-peck, 1999. S. 206-212.
15. Stepkin V. V., Gun'ko A. A. Peshhery v katakombnom dvizhenii Russkoj pravoslavnoj cerkvi na territorii Podon'ja I Povolzh'ja v 1920-40-e gg. // Samarskij nauchnyj vestnik. 2018. Tom 7. № 1 (22). S. 197-201.
16. Stepkin V. V., Himin A. N. Problemy I perspektivy rekreacionnogo ispol'zovanija peshher Srednego Dona // Speleologija I spelestologija: razvitie I vzaimodejstvie nauk. Materia-ly mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii 16-20 nojabrja 2010 g., Naberezhnye Chelny. Naberezhnye Chelny: NISPTR, 2010. S.197-199.
17. Shutova V. V. Risunki I nadpisi podzemnyh kamenolomen v kontekste kul 'tury juga Rossii konca XIX-nachala XX vekov // Spelestologicheskij ezhegodnik ROSI. Vyp. 2. M.: ROSI, 2001. S. 206-250.
