CC BY
59
Г. П. Зиброва
ГОСУДАРСТВО НА КАПИТАЛИСТИЧЕСКОМ РЫНКЕ — ГАРАНТИИ СТОРОН
Капиталистический рынок складывается по мере становления крупной промышленности и рынка наемной рабочей силы, которая формируется из свободных членов общества, граждан, не имеющих других источников существования кроме продажи своей рабочей силы как способности к труду. Государство на нем является представителем как совокупного работодателя, так и совокупного работника, поэтому вынуждено брать на себя функцию обеспечения сторон условиями взаимодействия. С одной стороны, оно обеспечивает общественному производству необходимый уровень образования, здоровья и социальной безопасности граждан, с другой — гарантирует продолжительность рабочего дня, отпуск, пенсионное обеспечение, выплату заработной платы, правопорядок и установленный законом социальный пакет гражданских прав.
Конституция Российской Федерации определяет нашу страну как «социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». По мере реализации программ реформирования нашего общества становится все более очевидным, что будущее России во многом будет зависеть от состояния и дальнейшего развития общественного производства и его главной составляющей — человека. Существующие работы по этой теме несут печать «традиционности» критики достижений политэкономии советского периода и «обходят стороной» проблему экономсоциологического анализа труда, человека и государства, проблему преодоления эксплуатации труда, реального освобождения человека от тормозящих его развитие факторов. Сегодня крайне остро стоит проблема выработки стратегии и тактики социально-экономического развития страны, определения параметров, в которых экономическое качество преобразований сочеталось бы с социальной ценой проводимых преобразований. Социологические исследования РАН говорят о наличии в нашей стране предельно-критических показателей в социально сфере и сфере развития человеческого капитала, которые обусловливают вывод о деградации и стагнации важнейших форм экономической жизни. В процессе построения социального государства, каким себя объявила РФ, все больше проявляется несоответствие конституционно заявленных социальных гарантий и их реального обеспечения.
Социально-экономическая жизнь общности не всегда имела государственную форму, но всегда имела бюджетный характер распределения находящихся в ее распоряжении благ, которые доставались всем, но не поровну, а в соответствии с заведенным в определенное время социальным порядком. Это обеспечивало выживание всем членам сообщества и через дальнейшее развитие производительных сил и отношений позволило появиться рынку как новой форме общественной коммуникации через обмен произведенных излишков, полученных на местах. Становление национальных рынков сопровождалось становлением национальных государств как необходимой институциональной среды для их функционирования
© Г. П. Зиброва, 2009
и развития. Национальные границы, армии, деньги и технологии стали инструментами защиты национальных интересов, форм национального жизнеобеспечения. Однако производственные отношения породили существенный антагонизм внутри нации, которая стала раскалываться на противостоящие друг другу стороны вследствие растущего отчуждения результатов труда. Неоплаченный труд стал приобретать национальные масштабы и поставил на грань выживания значительную часть населения, обнажив хрупкость общественного и личного бытия, существенно затормозив национальное воспроизводство даже в развитых странах. Воспроизводство и развитие рабочей силы потребовало государственного вмешательства через установление трудового законодательства, но это решало только часть проблемы, не препятствуя ее росту по существу.
Тема эксплуатации труда активно обсуждалась еще двести лет назад и стала мотивом социального действия в начале ХХ в., а потом тихо, но плотно была закрыта с построением государства рабочих и крестьян. Советская статистика ее не знала и ею не интересовалась по причине того, что было объявлено, что эксплуатации в Советском Союзе нет и не может быть. По пришествии перестройки эта тема снова была закрыта, не успев открыться, но уже по причине полной своей неизбежности. Со статистическими показателями опять оказалось плохо, их достоверность весьма спорна и почти неуловима при современном состоянии дел с коммерческой информацией. Однако социальным фактом остается то, что в 90-е гг. у подавляющего числа россиян зарплата и пенсии были значительно ниже прожиточного минимума, но и их, как правило, не выплачивали по несколько месяцев, а то и лет. Поэтому вопрос о деталях и процентах, на наш взгляд, пока не так важен, как вопрос введения в научный оборот категории «эксплуатация труда» как одной из базовых социальных величин, необходимых, чтобы понять природу и закономерности этого социально-экономического явления в современной действительности, а процесс ее преодоления сделать управляемым и прозрачным.
Категория эксплуатации изначально имеет двойственную природу: эксплуатация природных ресурсов и техники при их простом использовании или с целью извлечения выгоды и эксплуатация труда в смысле присвоения каких-либо форм неоплаченного труда. Это связано в первую очередь с проблемами собственности человека и общества на средства производства, природные богатства, общественные блага и результаты научных разработок. Особый интерес эта категории представляет для общественных наук, где встречается применительно к общественным отношениям как критерий выделения определенного их вида. По своей природе любое общественное отношение как отношения между двумя (по меньшей мере) социальными субъектами предполагает, что они удовлетворяют определенную потребность, участвуя в данном отношении, тем самым используя, «эксплуатируя» другого социального субъекта. В этом смысле практически все общественные отношения предстают как отношения использования других для удовлетворения своих потребностей, реализации интересов, достижения целей, в том числе и общественных и т. п. Использование в данном случае будет выступать как использование человеческой деятельности и ее результатов. Эксплуатация же будет выражать меру, степень этого использования, а также то, насколько данное конкретное отношение является взаимным, возмездным или безвозмездным.
Изначально естественным законом и основным условием жизни человека и его сообщества является удовлетворение им определенного уровня своих потребностей, что обеспечивается соответствующим уровнем затрат труда. Однако удовлетворение собственных потребностей может осуществляться как за счет накопления собственных ресурсов и возмездного обмена результатами труда, так и за счет безвозмездного присвоения результатов чужого труда, т. е. за счет эксплуатации. Отношения эксплуатации обеспечивают улучшение
общественного положения одних членов сообщества за счет ухудшения положения других его членов, и «какие бы формы они ни принимали, эксплуатация одной части нации другою является фактом, общим всем минувшим столетиям» [4. Т. 4, с. 445]. В этой связи термин эксплуатация носит негативный оттенок, поскольку обозначает такое использование одного общественного субъекта другим, которое, во-первых, является в определенной мере безвозмездным, и, во-вторых, осуществляется до такой степени, которая противоречит его интересам и нарушает процесс социального воспроизводства эксплуатируемого субъекта. А коль скоро через расширенное социальное воспроизводство общественных субъектов, через их непрерывное обновление осуществляется развитие самого общества, то эксплуататорский характер общественных отношений оказывает существенное негативное влияние на весь процесс социально-экономического развития, тормозит его для подавляющего числа участвующих субъектов.
Угроза эксплуатации и ухудшения общественного положения выступает как сила внешнего принуждения для любого сообщества. Гарантии социальной защищенности при этом растут вместе с ростом производительных сил, находящихся в его распоряжении. Несмотря на то, что условием мирного сосуществования сообществ является поддержание приблизительно равного уровня их общественного производства, когда взаимная угроза агрессии, навязывания или усугубления отношений эксплуатации относительно минимальна, каждое из них стремится превысить этот уровень, гарантируя себе либо лучшие условия существования, либо большую безопасность. Чтобы сохранить свое общественное положение или улучшить его, государству приходится наращивать свои производительные силы. Сравнение результатов общественной деятельности тем или иным способом, в том числе и военным, и стремление к их превышению в целях создания наиболее надежной защиты своих коренных интересов и интересов своего сообщества от эксплуатации и попадания в зависимость от чужих интересов, составляет общественную природу отношений соревнования, вносящих динамику ускорения во все общественные процессы.
В целях повышения производительности общественного труда интересы сообщества как целого приводят к тому, что совокупный общественный труд распадается на экономически и социально неоднородные виды — по производству материальных и духовных благ. Закрепление за функцией производства материальных благ способно в значительной мере ограничить всестороннее развитие человека, превратив его в частичную рабочую силу, придаток машины в заданном технологическом процессе. В то же время производство духовных благ требует ставить человека в качественно иные условия, когда обществом гарантируется удовлетворение его материальных потребностей с тем, чтобы в полной мере раскрыв его личный духовный потенциал, обеспечить себе необходимый рост духовного богатства. Понятно, что труд по производству духовных благ обеспечивает человеку лучшие условия для его личного развития, в большей мере отвечает природе и тенденциям собственно человеческого бытия. Он становится привилегированным и порождает у людей естественное стремление любым способом закрепиться за ним на всю жизнь, обеспечив себе лучшие условия существования и развития, и оставляя в удел другим опять-таки пожизненное закрепление за производством материальных благ. Такое закрепление людей за экономически и социально неоднородными видами труда происходит не без борьбы. Оно вводит и увековечивает отношения эксплуатации труда, что во многом и предопределяет положение в обществе каждого его члена в той степени, которой он ей подвергается или за счет которой живет.
Неизменной целью в этой борьбе являются властные полномочия, закрепляющие высокое завоеванное общественное положение победителя в качестве субъекта отношений, определяющего нормы и правила поведения остальных участников общественных отношений.
Классообразующие функции соревнования в традиционном обществе проявляются, как правило, в пожизненном закреплении за экономически неоднородными видами труда посредством защиты своих интересов, своего положения социальными барьерами: цеховая каста, институт наследства, имущественный ценз и т. д. Современное сообщество уже задает такой высокий темп общественных преобразований, что социальная мобильность проявляется намного ярче и требует значительных усилий от каждого человека на протяжении всей его жизни, чтобы удержать свое место в обществе.
Именно на отношении безвозмездного присвоения результатов чужого труда, на различии условий производства и потребления, на использовании чужого труда только в своих интересах складывается и идет цепная реакция классовых и гражданских войн «всех против всех». Из борьбы собственников за реализацию своих интересов вырастают все новые и новые законы присвоения и собственности, вырастают все типы государства как орудия эксплуатации. В условиях растущего социального неравенства стихийно протекающий процесс соревнования между людьми за реализацию своих экономических интересов приводит не только к межличностным антагонизмам, но и к конфликтам между социальными слоями и классами, гражданским и мировым войнам. Общество делится на полярные противоположности, опасные не только друг для друга, но и для него самого в целом. Господство частной собственности сталкивает интересы капиталистов, ставит их в отношения конкуренции, борьбы за право быть собственниками, при которых «ни один капитал не может выдержать конкуренции другого, если он не разовьет своей деятельности до наивысшего предела... Вообще никто из тех, кто вовлечен в конкурентную борьбу не может ее выдержать без крайнего напряжения всех своих сил, без отречения от всех истинно человеческих целей» [4. Т. 1, с. 563]. Ускорение общественного развития является следствием, результатом соревнования множества общественных сил, границы и сферы влияния которых сближаются с ростом возможностей общения: от транспорта и средств связи, до конвертируемости валюты и близости ядерного оружия. Государство становится не только инструментом господствующего класса, сдерживающим разрешение противоречий между людьми в их крайних формах, но и условием их сосуществования. Классики политической экономии выразили это достаточно ясно: «Угнетенный класс во все времена должен был доставлять неоплаченный труд. В течение весьма продолжительного времени, когда господствующей формой организации труда было рабство, рабы были принуждены работать гораздо больше, чем им это возмещалось в форме жизненных средств. При господстве крепостничества, вплоть до отмены барщинных повинностей крестьян, происходило то же самое; здесь разница между временем, в течение которого крестьянин работает на поддержание своего собственного существования, и прибавочным трудом на помещика обнаруживается даже осязательно, так как работа на помещика производится отдельно от работы на себя. Теперь изменилась форма, но существо дела осталось тем же; и до сих пор пока часть общества обладает монополией на средства производства, работник, свободный или несвободный, должен присоединять к рабочему времени, необходимому для содержания его самого, излишнее рабочее время, чтобы произвести жизненные средства для собственника средств производства» [4. Т. 16, с. 243-244].
Проблема определения границы, которая будет отделять эксплуататорские системы общественных отношений от неэксплуататорских, в конечном итоге упирается в проблему определения меры труда и меры потребления, соответственно, разные в каждом конкретном социуме у разных сторон. Однако в любом случае в целом к эксплуататорским будут относиться такие общественные системы, которые в своем функционировании реализуют в той или иной мере безвозмездное отчуждение результатов труда одной части общества в пользу другой его части. Такая реализация может осуществляться через различные механизмы, которые
лежат в основе выделения форм эксплуатации труда. Так, например, экономическая форма эксплуатации, осуществляющаяся посредством экономических механизмов, реализуется в основном через социально-экономические отношения, складывающиеся непосредственно в процессе производства. Эксплуатация труда как характеристика общественных отношений по производству, распределению, обмену и потреблению результатов труда тесно связана с отношениями собственности, а именно — со становлением ее частных форм.
Принципиальным отличительным моментом частной формы собственности от общественной выступает момент отчуждения, реализуемый через закрепление одной части общества за определенной долей общественного богатства в виде жизненно необходимых благ и средств существования, прежде всего средств производства, и одновременно исключение другой части общества от доступа к этим средствам как к своим. Развитие форм частной собственности в конечном итоге закрепляет возможность эксплуатации труда в его частных и общественных формах, при которых общественным путем можно стать безвозмездным собственником результатов чужого труда. История учит, что само по себе экономическое соединение труда и собственности как, например, у мелкого товаропроизводителя не гарантирует отсутствие отношений эксплуатации, поскольку остается возможность присвоения результатов чужого труда после завершения процесса производства.
Усложнение процесса производства и его организации потребовало разделения труда на управленческий и исполнительский, а появление прибавочного продукта дало возможность выделения отдельного социального слоя, занимающегося через механизмы политической власти организацией общественной жизнедеятельности. Это позволило обществу более эффективно противостоять силам природы и успешнее отражать агрессию соседей, обеспечивая поглощение более слабых, т. е. менее организованных. При этом политическая власть обеспечивала закрепление отношений эксплуатации в ее новых и старых формах. Сущностные причины появления капитализма связаны с уровнем развития производительных сил: «В качестве машины средство труда приобретает такую материальную форму существования, которая обусловливает замену человеческой силы силами природы и эмпирических рутинных приемов — сознательным применением естествознания» [4. Т 23, с. 397]. Именно машинный переворот обусловил переход к новому технологическому способу производства, которому соответствуют капиталистические производственные отношения, а адекватная им социальноэкономическая система носит название «капитализм». В отличие от земли, механические средства производства не являются принципиальным условием жизнедеятельности производителей, поэтому существует возможность полного их отчуждения от этих средств производства. При капитализме необходимость присвоения рабочей силы производителя на основе внеэкономического принуждения к труду отпадает, поскольку способность человека к труду — рабочая сила — принимает форму товара. Присвоение чужого неоплаченного труда осуществляется здесь непосредственно в самом процессе производства, когда процесс производства есть одновременно и процесс эксплуатации труда: «вся система наемного труда, вся современная система производства, основывается именно на этом отношении между капиталистом-предпринимателем и наемным рабочим» [4. Т. 16, с. 139].
Чтобы оценить основные параметры эксплуатации труда достаточно соотнести заработную плату и прибавочную стоимость в денежных единицах. «Предположим, что капитал, авансированный на заработную плату, составляет 100 фунтов стерлингов. Если созданная прибавочная стоимость тоже равна 100 ф. ст., то это показывает, что половина рабочего дня рабочего состоит из неоплаченного труда, — если измерять эту прибыль стоимостью капитала, авансированного на заработную плату, — мы скажем, что норма прибыли равна 100 %, так как авансированная стоимость равна 100, а реализованная стоимость — 200» [4. Т. 16, с. 140].
Этот «первый способ выражения нормы прибыли есть единственный способ, который показывает действительное соотношение между оплаченным и неоплаченным трудом, действительную степень exploitation (позвольте мне воспользоваться этим французским словом) труда» [4. Т. 16, с. 141]. Надо заметить, что «рента, процент и промышленная прибыль — это только различные названия разных частей прибавочной стоимости товара, или воплощенного в нем прибавочного труда, и все они в одинаковой мере черпаются из этого источника, и только из него одного» [4. Т. 16, с. 139]. Важно подчеркнуть еще раз, что прибавочный, т. е. неоплаченный труд наемного рабочего является единственным источником существования всего этого общественного строя, что способность наемного рабочего к неоплаченному труду вместе со всеми другими его способностями гарантирует воспроизводство капиталистического общества до тех пор, пока он не утратит именно эту свою способность доставлять свой дармовой труд кому попало.
Продолжительность рабочего дня прямо влияет на степень эксплуатации труда: «На максимальные границы всегда оказывают влияние еще моральные причины. Но границы эти очень эластичны. Экономическое требование состоит в том, чтобы рабочий день был не длиннее того предела, при котором рабочий изнашивается только нормально. Но что значит нормально? Здесь получается антиномия, и вопрос может быть решен только силой. Отсюда борьба за нормальный рабочий день между рабочим классом и классом капиталистов» [4. Т. 16, с. 274-275]. Однако нельзя обольщаться силами рабочего сопротивления: «Капитал беспощаден по отношению к здоровью и жизни рабочего всюду, где общество не принуждает его к другому отношению... Установление нормального рабочего дня явилось результатом многовековой борьбы между капиталистом и рабочим» [4. Т. 16, с. 276]. Отсюда, собственно, и вся теория классовой борьбы, включая три основные класса — труд, национальный капитал и мировой капитал, и их формы самоорганизации в этой борьбе вплоть до основной на сегодня формы — государственной.
Наука здесь также выступает на стороне капиталиста. «Производительные силы, возникающие из кооперации и разделения труда, ничего не стоят капиталу; силы природы, пар, вода также ничего не стоят ему. То же можно сказать и о силах, открытых наукой. Но эти силы могут быть использованы лишь при помощи соответствующего аппарата, который может быть создан только при больших затратах. Производительность машины измеряется той степенью, в которой она заменяет рабочую силу» [4. Т. 16, с. 290]. По сравнению с внеэкономическими формами экономические формы эксплуатации труда являются скрытыми, наблюдаемыми непосредственно как эквивалентные и возмездные формы обмена и реализуются в самом процессе производства, а не только после его завершения. Изменение формы эксплуатации труда при капитализме не затрагивает ее сущности: «Рабство, крепостничество и капитализм одинаковы в этом отношении. Изменяется только форма эксплуатации — эксплуатация остается» [3]. Фактором, определяющим ту или иную форму и степень эксплуатации, выступает уровень развития производительных сил и производственных отношений: «способ грабежа опять таки определяется способом производства» [4. Т. 12, с. 724].
Экономический механизм присвоения неоплаченного чужого труда предполагает внеэкономические, прежде всего, законодательные рамки своей реализации: «...свое право всасывать достаточное количество прибавочного труда [капитализм] обеспечивает пока не одной лишь силой экономических отношений, но и содействием государственной власти...» [4. Т. 23, с. 280]. Эти рамки задают и регулируют степень эксплуатации труда в обществе, они выступают в качестве некого компромисса в борьбе интересов собственников средств производства и непосредственных производителей. С одной стороны, они узаконивают существующую эксплуатацию труда, с другой, задают ее границы, выступая в первом случае
гарантом ее существования, а во втором — пока еще невольным гарантом ее ограничения: «буржуазия всевозможными средствами эксплуатирует пролетариат в свою пользу. буржуазия выступает против пролетариата как партия или даже как государственная власть. все законодательство имеет прежде всего целью защиту имущих от неимущих. Только потому, что есть неимущие, нужны законы.» [4. Т. 2, с. 501].
Способность государства регулировать степень эксплуатации труда непосредственных производителей имеет крайне важное значение для формирования социальных условий ее преодоления. В то же время государственное ограничение эксплуатации труда как перехода к ее преодолению на каждом конкретно-историческом этапе развития общества имеет свои пределы. Эти пределы задаются текущим историческим моментом, уровнем развития производительных сил самого общества и соответствующих им производственных отношений: «Еще в ХУШ столетии капитал не имел в своем распоряжении всего недельного труда рабочих (за исключением земледельческих рабочих). Только с появлением крупной промышленности он добился этого; более того, крупная промышленность разрушила все границы и стала самым беззастенчивым образом эксплуатировать рабочих. Как только пролетариат осознал себя, он стал оказывать сопротивление» [4. Т. 16, с. 276].
Все докапиталистические способы производства, где основным средством производства выступала земля, характеризовались достаточно низкой долей прибавочного продукта в структуре результатов труда. Поэтому общественное развитие могло быть обеспечено лишь за счет накопления и концентрации этого прибавочного продукта в руках немногочисленной социальной группы для осуществления ею определенных общественных функций. Безусловно, практически вся история человечества демонстрирует разного рода и в разной степени злоупотребления правящей верхушкой своим общественным положением. Однако нельзя отрицать, что только через накопление и концентрацию прибавочного продукта могло при низкой производительности труда осуществляться общественное развитие, а сами политические режимы оказывались настолько долговечными, насколько полно они реализовывали общественные интересы.
Капиталистическое товарное производство обеспечивает меньшинству собственность на чужой труд в условиях общественного производства — происходит преобразование трудовой частной собственности в частную капиталистическую собственность. Разрыв, разъединение труда и собственности через утрату работником своих средств производства, когда он становится лишь собственником своей способности к труду, с одной стороны, и с другой — появление субъектов, имеющих возможность и необходимость покупки товара, рабочая сила предоставляют широкие возможности для эксплуатации чужого труда через экономические механизмы функционирования рынка, особенно в случае выведения его границ за рамки национальных. «Факты доказывают, что капитал рассматривает рабочего только как рабочую силу, все время которого, насколько это возможно, является рабочим временем, что капиталисту нет никакого дела до продолжительности жизни рабочей силы» [4. Т. 16, с. 275]. Для мирового рынка этот эффект усиливается: «Все разрушительные явления, вызываемые свободной конкуренцией внутри каждой отдельной страны, воспроизводятся на мировом рынке в еще более огромных масштабах» [4. Т. 4, с. 416-417]. Капитал вынужден это делать, поскольку «господство промышленной буржуазии возможно лишь там, где современная промышленность преобразовала по-своему все отношения собственности; а этой степени могущества промышленность может достигнуть лишь тогда, когда она завоевала мировой рынок, так как национальные границы недостаточны для ее развития» [4. Т. 7, с. 17]. Но и в этом случае капитал не может остановиться в своей экспансии, потому что «расширение рынков не может поспевать за расширением производства. Коллизия становится неизбежной,
и так как она не в состоянии разрешить конфликт до тех пор, пока не взорвет самый капиталистический способ производства, то она становится периодической».
У капиталистической общественной системы не так много способов решения своих проблем, но все они, как правило, происходят за чужой счет. «Если отбросить те немногие исключительные случаи, при которых, как в 1842 г. в Китае, силой оружия был открыт рынок, упорно остававшийся до того времени закрытым, есть только одно средство промышленным путем открыть себе новые рынки и основательнее эксплуатировать старые — это более низкие цены, т. е. уменьшение издержек производства, ... заработная плата составляет главную составную часть издержек производства и ее постоянное понижение является единственным средством расширения рынков и спасения от кризиса» [4. Т. 7, с. 251].
Законом является тот факт, что «конкуренция понижает цену всякого товара до минимума издержек его производства. Таким образом, минимум заработной платы есть естественная цена труда. В результате прогресса промышленности появляются более дешевые средства существования. Так, водка заменила пиво, хлопчатобумажная ткань — шерсть и полотно, картофель заменил хлеб. поскольку отыскиваются новые способы кормить рабочих более дешевыми и худшими продуктами питания, то минимум заработной платы постоянно понижается. Этот закон товара-труда, закон минимума заработной платы все больше проявляется по мере того, как осуществляется и становится реальным фактом свобода торговли — эта исходная предпосылка экономистов» [4. Т. 4, с. 415]. Очевидно, что «недопотребление масс, ограничение их потребления только тем, что безусловно необходимо для поддержания жизни и продолжения рода, — явление отнюдь не новое. Оно существует с тех пор, как существуют эксплуатирующие и эксплуатируемые классы. Недопотребление масс есть необходимое условие всех основанных на эксплуатации форм общества, а, следовательно, и капиталистической формы общества; но только капиталистическая форма производства доводит дело до кризисов» [4. Т. 20, с. 297]. В том числе, конечно, уже и демографических. Социальную цену кризисов мало кто считает. «Конечно, умирают от голода всегда только единицы. Но кто даст рабочему гарантию, что завтра не наступит его черед? Кто обеспечит ему работу? Кто ему поручиться, что, если завтра хозяин по какому-либо поводу или без всякого повода уволит его, он сможет просуществовать со своей семьей до тех пор, пока другой хозяин не согласится „предоставить ему кусок хлеба“? Кто убедит рабочего в том, что одного желания работать достаточно, чтобы найти работу, что честность, трудолюбие, бережливость и все прочие добродетели, рекомендуемые ему мудрой буржуазией, действительно приведут его к счастью? Никто» [4. Т. 2, с. 265].
Даже обычное существование рабочего находится практически в кризисной зоне. «Еще более деморализующим образом, чем бедность, действует на английских рабочих необеспеченность их существования, необходимость проедать изо дня в день весь свой заработок, одним словом, именно то, что делает их пролетариями. И в Германии мелкие крестьяне большей частью бедны и часто терпят нужду, но они меньше зависят от случая, они хоть имеют, по крайней мере, что-то определенное. Но пролетарий, не имеющий решительно ничего кроме своих рук, проедающий сегодня то, что заработал вчера, зависящий от всевозможных случайностей, лишенный всякой гарантии, что он сможет добыть средства для удовлетворения своих самых насущных потребностей, — ибо всякий кризис, всякий каприз хозяина может лишить его куска хлеба, — этот пролетарий поставлен в самое возмутительное, самое нечеловеческое положение, которое только можно себе представить. Существование раба, по крайней мере, обеспечено личной выгодой его владельца; у крепостного все же есть кусок земли, который его кормит; оба они гарантированы, по меньшей мере, от голодной смерти; а пролетарий предоставлен исключительно самому себе и в то же время ему не дают так применить свои силы, чтобы он мог на них целиком рассчитывать» [4. Т. 2, с. 349].
Поиск выхода из создавшейся ситуации приводит к осознанию того, что эти два класса крепко связаны друг с другом условиями общественного воспроизводства и «отдельный пролетарий является, так сказать, собственностью всего класса буржуазии. Его труд покупается только тогда, когда кто-нибудь в этом нуждается, и потому его существование не обеспечено. Существование это обеспечено только классу пролетариев в целом» [4. Т 4, с. 325]. Судьбы этих классов и дальше идут вместе, наращивая динамику своего совместного преобразования, иногда усиливая свою зависимость друг от друга до крайних пределов. «Современная буржуазия сама является продуктом длительного процесса развития, ряда переворотов в способе производства и обмена. Буржуазия сыграла в истории чрезвычайно революционную роль. Буржуазия, повсюду, где она достигала господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения. и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного „чистогана“. Она превратила личное достоинство человека в меновую стоимость и поставила на место бесчисленных пожалованных и благоприобретенных свобод одну бессовестную свободу торговли. Словом, эксплуатацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, она заменила эксплуатацией открытой, бесстыдной прямой, черствой» [4. Т. 4, с. 426].
Однако теперь она сама уже может пострадать от этого при встрече с более крупным противником, мировым капиталом, например, если его заинтересуют ее природные ресурсы. Но «буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства, не революционизируя, следовательно, производственных отношений, а стало быть, и всей совокупности общественных отношений. Напротив, первым условием существования всех прежних промышленных классов было сохранение старого способа производства в неизменном виде. Беспрестанные перевороты в производстве, непрерывное потрясение всех общественных отношений, вечная неуверенность и движение отличают буржуазную эпоху от всех других. Все сословное и застойное исчезает, все священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необходимости взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения» [4. Т. 4, с. 427].
Вся общественная ситуация существенно меняется с введением машин в качестве основного средства производства, поскольку появляется не только устойчивое, почти независимое от природной случайности производство прибавочного продукта, но и его доля в общественном продукте значительно возрастает. Возрастают и меняются и сами предприятия: «Капиталистическое производство, ведущееся акционерными обществами, это уже больше не частное производство, а производство в интересах многих объединившихся лиц. Если мы от акционерных обществ переходим к трестам, которые подчиняют себе и монополизируют целые отрасли промышленности, то тут прекращается не только частное производство, но и отсутствие планомерности» [4. Т. 22, с. 234]. Это блестяще подтвердил «Гарвардский проект экономических исследований», который по заказу Национального бюро экономических исследований США, просчитав коэффициенты, выражающие отношения между секторами рыночной экономики, показал, что они достаточно устойчивы, их можно прогнозировать, необходимо отслеживать и использовать в процессе планирования для обеспечения баланса между материальными затратами и выпуском продукции. Уже в начале 30-х годов расчет производили по 44 отраслям, обкатывая математические модели задним числом на межотраслевых расчетах экономики США за 1919-1929 гг. Итоговыми стали работы «Количественный анализ соотношения «затраты — выпуск» в экономической системе США» и «Внутренние взаимосвязи цены, выпуска продукции, сбережений и инвестиций».
На основе метода «затраты — выпуск» Гарвардский проект проводил оценку инфляционного влияния в регулировании заработной платы, рассчитывал затраты на вооружение
и их воздействие на разные отрасли экономики и необходимые для этого капитальные вложения.
Межотраслевые балансы стали разрабатывать для региональных и национальных экономик. Сегодня ООН, Всемирный банк и другие ведущие организации взяли на вооружение метод Леонтьева как классический инструмент экономического анализа и важнейший метод экономического планирования и бюджетной политики, распространив его на всю мировую экономику. В 70-х гг. в рамках ООН В. Леонтьев, Нобелевский лауреат 1973 г. по экономике, руководил глобальным исследовательским проектом по прогнозированию тенденций развития мировой экономики до 2000 г., и в итоге в 1977 г. вышла книга «Будущее мировой экономики». В конце 80-х гг. В. Леонтьев заинтересовался судьбой России и установил с нею тесную связь, открыв филиалы своего института в ее столичных городах.
Разрешение противоречия между развивающимся общественным характером производства и частным нетрудовым характером присвоения становится основной предпосылкой преодоления эксплуатации труда. А поскольку частный нетрудовой способ присвоения базируется на отчуждении непосредственного производителя от основных средств производства, то преодоление эксплуатации труда предполагает в первую очередь его соединение со средствами производства, т. е. превращение работника в собственника условий труда. Превращение непосредственных производителей в собственника средств производства выступает основным условием преодоления экономических форм эксплуатации труда.
Уже в Х1Х в. «становится все более и более очевидным тот великий основной факт, что причину бедственного положения рабочего класса следует искать не в мелких притеснениях, а в самой капиталистической системе. Наемный рабочий продает капиталисту свою рабочую силу за известную плату в день. В течение нескольких часов работы он воспроизводит стоимость этой платы. Но согласно существу своего контракта он должен работать еще ряд часов, чтобы целиком заполнить рабочий день; стоимость, которую он создает в эти дополнительные часы прибавочного труда, составляют прибавочную стоимость, которая ничего не стоит капиталисту, но все же идет в его карман. Такова основа той системы, которая все более и более ведет к расколу цивилизованного общества на две части: с одной стороны горстка Ротшильдов и Вандербилтов, собственников всех средств производства и потребления, а с другой — огромная масса наемных рабочих, не владеющих ничем, кроме своей рабочей силы» [4. Т. 22, с. 274-275]. Может показаться, что достаточно изменить «существо контракта» с собственником средств производства, чтобы изменить всю общественную систему, но чтобы это сделать, должны сущностно измениться обе его стороны. Что, собственно, и происходит естественным историческим путем.
Соединение непосредственных производителей с основными средствами производства, т. е. превращение человека труда в собственника условий труда, предполагает отрицание нетрудового способа присвоения, а именно, переход к собственности исключительно трудовой. В свою очередь надо иметь в виду, что трудовые формы собственности могут быть и частными, что снятие экономических форм эксплуатации труда не обязательно предполагает становление общественной формы собственности на основные средства производства. «Политическая экономия принципиально смешивает два очень различных рода частной собственности, из которых один основывается на собственном труде производителя, другой — на эксплуатации чужого труда. Она забывает, что последний не только составляет прямую противоположность первому, но и вырастает на его могиле» [4. Т. 23, с. 774]. Этот момент приобретает особую актуальность в условиях процесса формирования общественных способов присвоения основных средств производства. В условиях высокоразвитого общественного разделения труда труд приобретает общественный характер, поэтому частные
трудовые формы собственности теряют господствующее положение, и именно становление общественной формы собственности на основные средства производства выступает предпосылкой преодоления эксплуатации труда, характеризующейся тем, что одна часть общества живет за счет безвозмездного присвоения труда другой его части.
Господствующий класс попадает в совершенно новое для себя положение: «производительные силы, находящиеся в его распоряжении, не служат более развитию буржуазных отношений собственности; напротив, они стали непомерно велики для этих отношений, буржуазные отношения задерживают их развитие; и когда производительные силы начинают преодолевать эти преграды, они приводят в расстройство все буржуазное общество, ставят под угрозу существование буржуазной собственности. Буржуазные отношения стали слишком узкими, чтобы вместить созданное ими богатство. — Каким путем преодолевает буржуазия кризисы? С одной стороны, путем вынужденного уничтожения целой массы производительных сил, путем завоевания новых рынков и более основательной эксплуатацией старых. Чем же, следовательно? Тем, что она подготовляет более всесторонние и более сокрушительные кризисы и уменьшает средства противодействия им. Оружие, которым буржуазия ниспровергала феодализм, направляется теперь против самой буржуазии. Но буржуазия не только выковала оружие, несущее ей смерть; она породила и людей, которые направят против нее это оружие, — современных рабочих, пролетариев. В той же самой степени, в какой развивается буржуазия, т. е. капитал, развивается и пролетариат, класс современных рабочих» [4. Т. 4, с. 430]. Дело в том, что капиталистическое производство как в государственной, так и в частных своих формах вынуждено давать образование, в том числе, высшее и лучшее, своим наемным работникам, чтобы они могли не только обслуживать, но и создавать современные все более наукоемкие производственные, промышленные, а затем и социальные технологии. Это существенно изменяет сам класс наемных работников, развивая их личные способности до уровня возможности закрепления за функциями умственного труда, в том числе и управленческого. Кроме того, частная собственность на средства производства и землю, даже когда она основывается на собственном труде, в условиях современного высоко обобществленного производства не дает возможности использовать громадные силы развивающегося обобществления труда и производства, которые не могут принадлежать обособленному, отдельному работнику как носителю обособленного труда и частной собственности [1].
Вплоть до настоящего времени проблема возможности существования общественной собственности на основные средства производства остается дискуссионной. Главным тезисом противников общественной собственности как таковой выдвигается ее якобы ничейный характер, поскольку де средства производства выступают ограниченным ресурсом и, следовательно, обладают свойством исключаемости. В 90-х гг. «обществу через все средства массовой информации начала навязываться идея о том, что предприятиям, основанным на государственной (общенародной) собственности, якобы имманентно присуща неэффективность в силу того, что работник такого предприятия отчужден от применяемых им средств производства, не становится хозяином произведенного продукта, собственность является «ничейной» и т. д. и т. п.» [5]. Отсюда если средства производства принадлежат всем членам общества, что и предполагает общественная собственность, то это значит, якобы, что они никому не принадлежат. Если же кто-либо завладеет данным средством производства, то он исключает (отчуждает) от него всех других, общественная собственность теряет свою сущность и становится частной.
Получившие в настоящее время широкое распространение концепции постиндустриального информационного, технотронного и т. п. общества постулируют, что основной производительной силой современных обществ становится уже не материальное производство,
а знания, представленные в виде информации, высоких технологий и т. п. А поскольку одним из свойств информации выступает неотчуждаемость, то считается, что общество, в котором основой производства становится информация, вступает в новую, «постиндустриальную» стадию своего развития, где доминирующей формой собственности выступает общественная форма. При этом основное общественное противоречие между трудом и капиталом будто бы снимается, и поэтому такие общества можно считать чуть ли не социалистическими. Поскольку знания и информация превращаются в важнейший ресурс производства, то контроль над этим ресурсом и возможность им распоряжаться выставляется как основа отнесения людей к господствующему классу [2, с. 75-76], хотя общественная форма собственности как равное отношение к средствам производства определяет отсутствие классового господства. Основными признаками этого «класса» становятся, во-первых, высокие стандарты образования; во-вторых, независимость от традиционного класса буржуа, поскольку они могут приобретать необходимые им средства производства в личную собственность; в-третьих, высокая востребованность представителей данного класса в разных структурных элементах социальной иерархии и их исключительная мобильность. Утверждается, что «сегодня в развитых обществах образовался слой интеллектуальных работников, которые обладают неотчуждаемой собственностью на информацию и знание, являются равными партнерами собственников средств производства, не эксплуатируемы как класс: их деятельность мотивирована качественно новым образом» [2, с. 69-70].
Современное производство, действительно, уже не может обойтись без высоких технологий, а знания стали важным элементом средств производства. Однако их роль в концепциях постиндустриального общества неоправданно абсолютизируется, поскольку базовые, биологические и социальные потребности индивиды все равно удовлетворяют не через присвоение информационных потоков, а через потребление, распредмечивание результатов труда, созданных в материальном производстве. Сами высокие технологии направлены, прежде всего, на совершенствование материального производства, увеличение его экономической эффективности, т. е. увеличение доли прибавочного продукта при минимальных затратах. Это значит, что, материализуясь, воплощаясь в итоге в конкретном, материальном продукте труда, они как составная часть этого продукта тут же выпадают из общественной формы собственности в сфере информации и становятся объектом частного присвоения собственников средств производства. Поэтому переход к так называемому постиндустриальному обществу, по сути, не разрешает противоречия между частной формой присвоения результатов производства и общественным характером труда, и, соответственно, сам по себе, т. е. взятый в отдельности, не является предпосылкой преодоления эксплуатации труда.
Категория эксплуатации труда изначально определяется как простое соотношение необходимого и прибавочного труда, из суммы которых состоит рабочий день, и носит название нормы эксплуатации. Эта же категория вычисляется как соотношение переменного капитала к авансированному капиталу. На этом простота заканчивается. При ближайшем рассмотрении указанные величины не являются постоянными и могут существенно меняться в широком интервале в зависимости от множества социальных факторов, в том числе, например, от государственной политики на мировой арене и внутри страны, от колебания цен на мировых рынках товаров, энергоносителей, ценных бумаг, рабочей силы, а также заметно различаться в плоскости де юро и де факто. В любом случае противоречие между необходимым и прибавочным трудом, которое является условием современного рынка, относится к разряду антиномий, т. е. таких противоречий, которые разрешаются только силой. Единственной силой, способной разрешать такие противоречия является сила организации, высшей формой которой является государство, способное отстаивать национальные интересы мирным путем.
Надо отметить, что прибавочный труд является единственным источником существования всех членов общества, не занятых производительным трудом. В свою очередь, единственным источником прибавочного труда являются все те же примененные в производстве способности наемного работника, которые создаются социальными затратами государства и всего общества на воспроизводство рабочей силы, но в значительной степени присваиваются собственниками средств производства. На наш взгляд, противоречие между рабочей силой как социальным продуктом и рабочей силой как товаром является основой процессов сужения воспроизводственной базы общества в условиях современного мирового рынка и требует установления такого баланса нормы прибыли и нормы эксплуатации, который позволил бы осуществлять расширенное социальное воспроизводство всех членов общества при условии их всестороннего гармоничного развития.
Природа капиталистического рынка настоятельно требует повышения эффективности общественного производства, а значит и снижения его издержек. Но основной статьей этих издержек является совокупная заработная плата, единственный источник жизни и развития примененной рабочей силы. У совокупного работодателя и у государства как его части есть, как минимум, два пути решения этого вопроса: снижение качества массового продукта и его себестоимости, а также взятие части общественно необходимых затрат на воспроизводство рабочей силы на бюджетное финансирование. Обе тенденции были проявлены почти сразу. Снижение качества массового продукта проявилось в переходе от шерсти к хлопку, а затем к синтетике в одежде, от хлеба к картофелю, от мяса к колбасе в питании, от пива к водке и ее суррогатам в напитках, от деревянного и каменного строительства к шлакоблочному в области жилищного домостроения. Государство в последствии взяло на себя и затраты на массовое школьное образование, затем среднее техническое и даже высшее, на медицинское и пенсионное обслуживание.
Обеспечение населения социальным жильем тоже является закономерной тенденцией снижения издержек общественного производства, реализуя естественное право человека на жилье и воспроизводство. Совокупному работодателю выгоднее «раздавать» жилье нуждающейся в нем рабочей силе, чем повышать совокупную заработную плату ради роста платежеспособного спроса населения на покупку жилья, этого наиболее затратного необходимого продукта на рынке массового потребления. По данным на начало 80-х гг. в советский период производственный работник полностью окупал затраты на свое воспроизводство, включая жилье и образование, менее, чем за 10 лет своего рабочего стажа, имея в среднем его продолжительность более 40 лет. По расчетам петербургского профсоюза докеров в 2007 г. цены на необходимый продукт для воспроизводства семьи из четырех человек, включая жилье и высшее образование для двух детей, требовали ежемесячной оплаты труда для каждого из их родителей порядка 203 тыс. руб. в месяц. Средняя заработная плата по этому промышленно развитому городу в 2007 г. не достигала даже десятой части от этой необходимой суммы, составляя порядка 18 тыс. руб. в месяц. Это подтверждает настоятельную необходимость государственных гарантий и помощи обеим сторонам рынка рабочей силы, которые уже проявлены как государственные социальные программы, способствующие сохранению за страной ее места на мировом рынке высоких технологий.
Со своей стороны совокупный работодатель и государство как его часть и гарант его интересов на современном мировом рынке, где ТНК занимают ведущее место, может реализовать инновационную стратегию интеграции высокотехнологичного производства в создании и развитии государственных корпораций. Подобное аккумулирование средств позволяет существенно снижать издержки общественного производства и удерживать высокий уровень производственных технологий и совокупной заработной платы. Это позволит
увеличить поступления в бюджет и обеспечить государственные социальные гарантии в области всех сторон общественной безопасности, права, науки, культуры, образования, медицины, транспорта, энергообеспечения, армии и т. д., чтобы национальные интересы России были защищены и реализованы.
Литература
1. Ельмеев В. Я., Синютин М. В. Модель человека как субъекта собственности // Социология экономики и управления / под ред. Л. Т. Волчковой. СПб., 1998. С. 75-76.
2. Иноземцев В. Л.// Социологические исследования. 2000. № 6. С. 67.
3. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. В (?) т. Т. 23. С. 137.
4. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения .
5. Предприятие и формация / под ред. Д. Д. Москвина. М., 1999. С. 33.
