Государственные и корпоративные интересы в российской нефтяной политике 1990-х гг Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

УДК 338.22.021.1

Рыжков Тимофей Викторович

кандидат исторических наук, доцент кафедры гражданского процесса Института международного права, экономики, гуманитарных наук и управления имени К.В. Россинского [email protected]

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ И КОРПОРАТИВНЫЕ ИНТЕРЕСЫ В РОССИЙСКОЙ НЕФТЯНОЙ ПОЛИТИКЕ 1990-х гг.

Исследована проблема соотношения государственной и корпоративной инициативы в российской нефтяной политике 1990-х гг.

Ключевые слова: энергетическая политика, нефтяная промышленность, рыночное реформирование, вертикально интегрированные нефтяные компании.

Ryzhkov Timofei Viktorovich

PhD in History, Associate Professor of the Department of Civil Procedure of the Institute of International Law, Economics, Humanities and Management named after K.V. Rossinsky [email protected]

STATE AND CORPORATE INTERESTS IN THE RUSSIAN OIL POLICY IN THE 1990s

The article investigates the problem of the relationship between the state and corporate initiatives in the Russian oil policy of the 1990s.

Key words: energy policy, oil industry, market reform, vertically integrated oil companies.

В современном мире бизнес на «черном золоте» остается одним из самых прибыльных видов предпринимательства. Это касается как отдельных компаний, так и государств. «Нефть - это деньги, - пишут К. Тьюгендхэт и А. Гамильтон. Именно ей обязаны своим богатством Рокфеллеры, Гюльбенкяны и Гетти, как и многие другие богатейшие семьи мира; даже Ротшильды были когда-то нефтепромышленниками в бурную эпоху становления и развития нефтяной промышленности до первой мировой войны. Нефть и поныне сохранила свое “прикосновение Мидаса”, но сегодня выигрывают от этого обычно целые страны и их правительства, а не отдельные люди» [1]. Для России, вставшей в 1991 г. на путь радикальных рыночных реформ, эта очевидная истина, к сожалению, не стала прямым руководством к действию.

С одной стороны, сформировав 15 ноября 1991 г. новое российское правительство под своим председательством, Б.Н. Ельцин подписал ряд президентских указов и правительственных постановлений, направленных на усиление контроля государства за нефтяной сферой. Среди них важнейшее значение имело постановление правительства «О регулировании поставок нефти и продуктов ее переработки за пределы РСФСР», в соответствие с которым, с 1 декабря 1991 г. вводились ограничения на вывоз нефти с территории РСФСР. Одновременно Комитету внешнеэкономических связей было предписано прекратить выдачу до 1 января 1992 г. новых лицензий на экспорт нефти и нефтепродуктов и пересмотреть ранее выданные лицензии [2].

Однако после разрешения «вопроса о власти», с конца 1991 г., внимание властей привлекли вопросы иного рода. Нефтяная промышленность оказалась, по сути дела, предоставленной самой себе. Радикальные реформаторы смотрели на отрасль весьма упрощенно. Испытывая трудности с формированием доходной части бюджета, они фактически собирались изымать подавляющую часть прибыли от экспорта нефти, особо не заботясь о привлечении в отрасль инвестиций.

Довольно скоро стало ясно, что развитие нефтяной отрасли, по вполне объективным причинам, не могло идти по искусственным реформаторским схемам. В частности, оказалось невозможным в полной мере применять в ней принципы либерализации цен. Понимая, что либерализация в данной сфере породит настоящий экономический коллапс, правительство было вынуждено жестко регулировать цены на энергоресурсы, в том числе на нефть. Но это не решало вопросы сохранения объемов нефтедобычи, которые катастрофически падали.

Благодаря позиции нового правительства, возглавленного В.С. Черномырдиным, с 1993 г. основная ставка окончательно была сделана на формирование на базе крупных производственных объединений вертикально интегрированных нефтяных компаний (ВИНК).

Стремительный передел в отрасли не обошелся без жертв. В частности, в преддверии залоговых аукционов 1995 г., результатом которых стала смена менеджмента во многих крупных компаниях, осенью 1993 г. был убит первый вице-президент «ЮКОСа» В. Зенкин, а в августе 1994 г. - президент «Славнефти» А. Кузьмин [3]. Однако, несмотря на сопротивление сторонников максимально широкой демонополизации нефтяной отрасли, а также усиление в ней внутрикорпоративного противостояния, к середине 1990-х гг. в России действовало уже более десятка таких компаний.

В целом, в чрезвычайно короткий срок - за 1993-1994 гг. нефтяная отрасль России прошла тернистый путь приватизации и акционирования. В 1996 г. доля 8 крупнейших ВИНК в российской нефтедобыче составляла 227 млн т (из 301 млн). В то же время, 62 мелкие компании (80% от их общего числа) добывали менее 4% нефти [4]. Заметим, что ни в одной нефтедобывающей стране мира разгосударствление, приватизация не осуществлялись столь быстрыми темпами.

В полной мере поддерживая процессы приватизации, государство все в большей степени устранялось от последовательного регулирования собственно отраслевого развития. Его интересы ограничились главным образом фискальной сферой. Именно здесь правительство пыталось жестко контролировать ВИНК. При этом использовались классические механизмы - квотирование, лицензирование. Попытки отменить их вылились в президентский Указ 1994 г. № 1007 «Об отмене квотирования и лицензирования поставок товаров и услуг на экспорт». Однако всего через полтора месяца его действие было приостановлено. Как следствие - квотирование и лицензирование окрепли, с одной стороны, обеспечили определенный контроль государства за нефтяной отраслью, а с другой - превратились в мощный фактор роста коррупции. Лишь с 1995 г. квотирование и лицензирование экспорта нефти и нефтепродуктов было отменено.

В условиях реорганизации отрасли на новых принципах, помимо решения число экономических задач, все большее значение для ее дальнейшего развития приобретала политическая самоорганизация нефтяников. Они начали активно формировать корпоративную политику, создавать лоббистские «группы давления». Наибольшую влиятельность получил Союз нефтепромышленников (с момента присоединения к нему РАО «Газпром» - Союз нефтегазопромышленников). Наряду с ним оформились Межрегиональная Ассоциация экономического взаимодействия основных нефтегазовых регионов и Российский союз экспортеров нефти.

Особой активностью в государственных структурах (в Правительстве, Государственной Думе и пр.) отличался Союз нефтепромышленников. Его президент - В. Медведев являлся сопредседателем депутатских групп «Новая региональная политика» и «Регионы России». Стремясь опереться на более широкие группы предпринимателей, представители Союза нефтегазопромышленни-ков прямо заявляли: «Отстаивая интересы ТЭК, мы отстаиваем интересы регионов, поскольку предприятия комплекса разбросаны по многим регионам» [5]. Подчеркивалось, что «нефтепромышленники - один из немногих кругов нашего общества, где развито высокое чувство самосознания - свидетельство большого продвижения общества к духовному и социальному возрождению. Корпоративные интересы способны сформировать и отстаивать только те слои общества, где чувство самосознания развито достаточно остро» [6].

Межрегиональная ассоциация экономического взаимодействия основных нефтегазовых регионов была учреждена 17 июня 1994 г. представителями органов государственной исполнительной власти республик Башкортостан, Коми, Татарстан, Оренбургской, Сахалинской, Томской, Тюменской областей, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов. В числе главных задач организации были определены: сочетание федеральных и региональных интересов, осуществление государственного контроля и управления топливно-энергетическим комплексом Российской Федерации. Объединяя усилия регионов по развитию нефтяной и газовой промышленности, Ассоциация считала необходимым осуществление государственной поддержки нефтегазовому комплексу. Она, в частности, добивалась решения вопросов расчетов за топливно-энергетические ресурсы, создания условий для стабильной работы предприятий нефтегазового комплекса на основе пересмотра порядка налогообложения, обеспечения выполнения принятой Федеральной Программы «Топливо и энергия» и Программы модернизации нефтеперерабатывающих предприятий. Ассоциация вела совместную работу с Минтопэнерго по подготовке проектов новых законодательных актов с целью координации и отражения в них интересов Российской Федерации в освоении нефтяных и газовых ресурсов, являющихся невосполнимым национальным достоянием [7].

Таким образом, российские нефтяники, помимо решения задач реструктуризации отрасли, стали заметно активнее и в сфере пиара. Тот факт, что нефтяные корпорации в России длительное время не занимались ориентированной на общественное мнение пиар-деятельностью, привел к тому, что они испытывали серьезное давление различного рода слухов. Так, отечественная пресса писала, что нефтяные корпорации заняты главным образом погоней за наживой, продавая сырую нефть за рубеж и совершенно не заботясь о российских потребителях [8]. Утверждалось и то, что рост цен на бензин был вызван не столько инфляцией, сколько эгоистической политикой таких компаний как, «ЛУКойл», «ЮКОС», «СИДАНКО», которые действовали, как и ведущие американские нефтяные корпорации в периоды энергетических кризисов, вздувая цены на энергоносители. Все это немало повредило имиджу нефтяных компаний, особенно крупных. Не в меньшей степени для нефтяных компаний был ва-

жен политический лоббизм. Проблема совершенствования российского законодательства объективно требовала от нефтяных корпораций активного разъяснения своих позиций на всех уровнях государственной власти и во всех государственных институтах.

Тем не менее, на наш взгляд, адекватная потребностям времени концепция «нефтяной корпоративности», единая нефтяная политика так и не были разработаны. Представители корпоративных организаций не смогли превратить их в по-настоящему мощные структуры, в рамках которых нефтяные компании вырабатывали бы общие решения, как это делается, к примеру, нефтедобывающими странами в рамках ОПЕК.

На наш взгляд, причины такого развития являлись весьма разноплановыми. Прежде всего, важно видеть, что молодые российские нефтяные компании работали в весьма специфических условиях. В принципе, к середине 1990-х гг. нефтяная промышленность осталась одной из немногих реально работавших отраслей российской экономики, в которой, как справедливо подметил один из исследователей, «ориентированные на внутренний рынок» капиталы «окончательно сошли с политической арены». В свою очередь: «Это кардинально сузило круг политически значимых субъектов экономики». Конечно, положение нефтяных компаний, особенно ВИНК, было более предпочтительным. Однако и для них объективно реальную опасность представляло то, что на политическую арену России вышел иностранный капитал. Основное политическое противоречие в очередной раз трансформировалось и превратилось в противоречие между зарубежным и национальным капиталами. По мнению М. Делягина, это произошло примерно в 1997 г., причем инструментом проникновения иностранного капитала стали агенты - российские финансисты и купленные ими крупные предприятия. «Даже крупнейшие компании России все в большей степени превращаются в “русскоязычные оболочки” иностранных инвесторов» [9].

Конечно, отечественные ВИНК пока еще не стали объектом прямого поглощения. Это противоречило базовым интересам государства. Более того, ситуация для российских нефтяных компаний с 1996 г. даже несколько стабилизировалась. В немалой степени, здесь сказалось позитивное влияние начавшегося с середины 1996 г. некоторого роста мировых цен на нефть (ситуация в районе Персидского залива). Однако эта передышка оказалась для них недолгой. Позиция доминирующих игроков на мировом рынке нефти состояла в это время в сохранении низких уровней цен не нефть. В частности, в декабре 1996 г. на конференции стран производителей и потребителей нефти в Гоа (Индия), представители ОПЕК заявили, что они удовлетворены ценами на нефть и полагают, что по марке «бренд» они должны остаться на уровне 20-25 долларов за баррель [10].

Между тем, в условиях деградирующей отечественной экономики основной выход для нефтяных компаний, пытавшихся преодолеть трудности развития, состоял в развитии экспорта. Экспортная выручка стала основной статьей дохода нефтяных компаний в России. Лишь здесь можно было получить необходимые средства. А поскольку условия жизни на этом рынке определяли не они, российские ВИНК, с одной стороны, экспортировали все большие объемы даже при низких ценах на нефть, а с другой - усиливали борьбу на внутреннем рынке.

Конкуренция между ВИНК во второй половине 1990-х гг. неуклонно обострялась, причем на передний план выходили более сильные, прежде всего ЛУКОЙЛ и ЮКОС. В основном эта борьба проходила скрытно, невидимо для широкой общественности. В то время как большинство журналистских и «научных» версий о поведении нефтепромышленников выглядели скорее как продуцирование политической мифологии, основанной на стереотипах о поведении крупного капитала, сами компании предпочитали скрывать свои интересы. К примеру, анализируя отраслевое развитие, В. Алекперов предложил весьма надуманную схему деления регионов на те, где присутствуют постоянные интересы нескольких ВИНК и те, где «конкурентная борьба будет обостряться» (Центральный и Северо-Кавказский) [11].

Таким образом, несомненная общность корпоративных интересов не исключала конкуренции ВИНК, которая очевидно нарастала. Впрочем, с другой стороны, с каждым годом все более актуальной для России становилась и тема ценового сговора ВИНК.

На наш взгляд в условиях усиления конкуренции, в немалой степени снизившей эффективность выработки единой корпоративной политики, для нефтяных компаний России все более очевидными становились два основных вектора развития. В решающей степени их определяла та зависимость (даже самых крупных компаний) от интересов уже не столько отдельных лиц и корпораций о которой писали К. Тьюгендхэт и А. Гамильтон, сколько конкретно взятых стран. В данной связи каждой компании предстояло определиться - чьи интересы являются для нее доминирующими.

Однако отчетливое осознание данной истины, видимо, пришло позднее. Пока же, на первый взгляд, компании выбирали между приоритетом укрепления на основе поглощения конкурентов за

счет развития сотрудничества с зарубежным капиталом и развитием с приоритетной ориентацией на собственные силы.

В частности, руководство «Сургутнефтегаза», следуя изначально взятому курсу, последовательно выступало против опоры на иностранный капитал и излишней ориентации на иностранную технику. В основном сконцентрировавшись на работе в западносибирском регионе и избегая крупных внешних заимствований, компания в дальнейшем легче перенесла кризис 1998 г.: «компания самодостаточна в финансовом плане, и она не пострадала от кризиса именно потому, что не нахватала зарубежных кредитов, как другие» [12].

Однако такая модель имела и свои недостатки. В частности, как показал обострившийся в начале 1999 г. конфликт компании с «Транснефтью» (С. Вайншток), она оказалась особенно зависимой от ряда внутренних институтов, в том числе, от государственных структур. Кстати, развивавшиеся в ином направлении компании «ЛУКОЙЛ» и «ЮКОС», активно пытаясь выйти из такой зависимости от «Транснефти», перешли к реализации проектов добычи в приграничных регионах, а также к строительству собственных нефтепроводов и морских терминалов.

Однако тем самым они начали заявлять об известной независимости от государства. Как известно, в последующем далее всего по этому пути пошла компания «ЮКОС», что, в итоге, привело ее руководство, попытавшееся перепродать компанию зарубежной ТНК, к конфликту с государством. В отличие от данной модели развития, в перспективе предпочтительнее оказалась модель, основанная на более полном учете стратегических государственных интересов. Однако этот вектор развития в полной мере был обозначен самим государством лишь с рубежа 1990-2000-х гг.

В немалой степени под влиянием кризиса 1998 г., государство обнаружило свою прямую заинтересованность в динамичном развитии компаний, более законопослушных, патриотичных, национально ориентированных. В частности, весьма высоко руководство страны оценило позицию «Сургутнефтегаза», являвшегося единственной нефтяной компанией России, показавшей после кризиса уже в 1999 г. прибыль почти в 1 млрд дол. Примечательно и то, что руководители данного рода кампаний стали олицетворять собой образец политического поведения, который с начала 2000-х гг. в большей степени отвечал интересам государства. Как характеризовала местная печать президента данного ВИНК - «сургутского затворника» В. Богданова: «Он самостоятельный игрок на нефтяном рынке. Его империя независима от московских олигархов. Сам же он не часто бывает в Москве и далек от политики» [12]. Видимо не случайно именно «Сургутнефтегаз» стал первой компанией, которую посетил новый лидер страны В.В. Путин.

В целом, анализ эволюции государственной нефтяной и корпоративной политики ВИНК в 1990-е гг. показывает, что, несмотря на сохранение отраслевого потенциала благодаря созданию ВИНК, государство не смогло обеспечить проведение сбалансированной политики поддержки отрасли, а также экспортного потенциала России по нефти и нефтепродуктам. В данной связи к началу 2000-х гг. в повестку дня объективно была поставлена задача целенаправленной работы по созданию условий для передачи сверхприбылей нефтеэкспортеров как на развитие самой отрасли, так и на подъем экономики страны. Здесь роль государства в отлаживании хозяйственного механизма объективно становилась решающей, поскольку, как показала практика, ВИНКи, как правило, исходили исключительно из решения узкокорпоративных, а не общенациональных интересов.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ

1. Тьюгендхэт К., Гамильтон А. Нефть. Самый большой бизнес. М., 1978.

2. САПП РФ. Ст. 2. 1992. № 1-2.

3. Нефть и газ России. История и перспективы. М., 1995.

4. Перчик А.И. Возрастание значимости малых нефтедобывающих компаний // Нефть и бизнес. 1997. № 4.

5. Капитал. 1995. 20 декабря.

6. Медведев В. Нефтяное лобби - на пути к открытому обществу // Нефть и бизнес. 1994. № 10.

7. Создана ассоциация нефтегазовых регионов // Нефть России. 1994. № 1.

8. Российские вести. 1994. 13 июля.

9. Делягин М. За порогом корпоративного государства? // Нефтегазовая вертикаль. 1998. № 4.

10. Нефть и бизнес. 1997. № 1.

11. Алекперов В.Ю. Вертикальная интеграция и конкуренция на рынке нефти и нефтепродуктов // Нефть и бизнес.

1997. № 2.

12. Земля Сургутская. Специальное приложение к журналу «Деловые люди». М., 2000.