CC BY
127
Звягольский Андрей Юрьевич
доктор исторических наук, профессор начальник кафедры конституционного и административного права Краснодарского университета МВД России
(тел.: 88612581426)
Государственное сотрудничество с зарубежными странами и совершенствование правового статуса иностранных студентов
в СССР (1945-1953 гг.)
Аннотация
В статье рассматривается международное сотрудничество высшей школы нашего государства в послевоенный период. В современном мире международный обмен студентами, подготовка специалистов для зарубежных стран, международное научное сотрудничество является одним из главных направлений реформы высшего образования в России.
Annotation
In article is considered international cooperation of the high school our state in postwar era. In modern world international exchange student, preparation specialist for foreign countries, international scientific cooperation is one of the main of the directions of the reform of the higher education in Russia.
Ключевые слова: высшая школа, иностранный студент, государственное сотрудничество, высшее образование, учебные заведения.
Key words: high school, foreign student, state cooperation, higher education, educational institutions.
Особенности становления политического строя СССР уже в довоенный период превратили его в предельно закрытое государство. При этом все иностранцы, проживавшие на территории страны, подлежали строжайшему учету. Документы МВД СССР показывают, что его подразделениями проводилась огромная учетная работа. В результате значительного расширения внешнеполитических контактов, в начале рассматриваемого периода произошла значительная актуализация данной проблематики. В частности, ведомством создавались подробные сводные таблицы, характеризующие размещение проживающих в СССР иностранцев [1].
Важный вклад в развитие контактов с зарубежными странами вносила и советская высшая школа. Обеспечивая подготовку специалистов высшей квалификации, фактически элитных групп населения, она, прежде всего, неизбежно начала использоваться для создания кадров коммунистического актива новой Европы, способных обеспечить реализацию здесь программы социалистического строительства.
Важно подчеркнуть, что на необходимость использования потенциала советской высшей школы неоднократно указывали и политические лидеры стран народной демократии [2].
Согласно утвердившимся в литературе данным, с 1946 г. в СССР начали учиться студенты из Албании, Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии, Чехословакии и Югославии, с 1947 г. - из КНДР, с 1949 - КНР, с 1951 - из ГДР, Вьетнама; с 1960 - Кубы. [3, с. 31-49] Эти данные советского времени в основном подтверждаются и более поздними исследователями. В частности, В.А. Белов отмечает для 1945 г. наличие в СССР 10 студентов из Болгарии, и именно 1946 годом датирует появление здесь 50 албанцев, 125 болгар, 15 венгров, 14 поляков, 20 румынов, 20 представителей Чехословакии. Безусловным лидером в деле подготовки специалистов в СССР выступила Югославия, направившая сюда на обучение 250 студентов [4, с. 213].
Вместе с тем, на наш взгляд, приведенная статистика далеко не безупречна. Дело в том, что в СССР в рассматриваемый период просто не существовало единой системы работы с иностранными подданными (в том числе учета),
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА каким-то образом попавшими и обучавшимися в советских вузах. Поэтому не удивительно, что данные, отложившиеся в источниках, далеко не всегда согласуются. В частности, по сведениям чехословацкой стороны, лишь 7 сентября 1950г. в СССР "выехала первая группа чехословацких студентов для обучения в советских вузах" [5, с. 30]. Согласимся, что разброс здесь более чем серьезен (1946-1950 гг.).
Исключительно быстрое развитие сотрудничества СССР со странами "народной демократии" в сфере высшего образования стало отличительной чертой послевоенного периода. При этом значительно расширилась география размещения иностранных студентов в СССР, возросло число вузов, в которые поступали на учебу иностранные граждане. Если до войны это были в основном вузы Москвы и Ленинграда, то после нее сеть высших учебных заведений, осуществляющих обучение иностранных учащихся, в конечном счете, охватила почти весь Советский Союз. Однако заключение многочисленных межгосударственных соглашений, распространенность всевозможных частных межведомственных контактов обусловили крайнюю запутанность ситуации, доминанту ведомственного начала, отсутствие единой продуманной политики, единого руководящего центра.
Специфика развития сотрудничества в сфере высшего образования с европейскими государствами, входящими в зону ответственности СССР, на наш взгляд, развивалась первоначально по двум основным векторам. Прежде всего, важнейшее значение в это время приобрело военное сотрудничество, подготовка офицерских кадров для армий отмеченных государств. Данные контакты развивались стремительно, по соглашениям военных ведомств, порой явочным порядком. При этом для многих, если не большинства европейских стран, перешедших затем в разряд социалистических, именно офицеры стали первыми иностранцами в советских учебных заведениях.
Заметим, что с самых первых шагов для военнослужащих ряда армий, прежде всего, проходящих в СССР обучение, был введен упрощенный порядок выезда и въезда в страну. С 1945-1946 гг. визы получались в упрощенном варианте офицерами армий Польши, Чехословакии, Болгарии, Югославии, Албании и Монголии. Лишь после югославского кризиса 1948г. упрощенный порядок оформления виз для них был отменен (с 1948 г.) [6, л. 3]. Тем не менее, известные преимущества военные сохранили, поскольку их документы централизованно, в
14
ускоренном порядке оформлялись через Генеральный штаб и Наркомат обороны СССР
Именно военные изначально определили и расширение "географии" размещения обучающихся в стране иностранцев. В 1953 г. офицеры армий будущих социалистических стран уже обучались в Москве и области, Ленинграде, Киеве, Саратове, Новосибирске, Чкалове, Молотове, Пензе, Костроме, Таганроге, Калинине, Казани, Туле, Рязани, Энгельсе, Борисоглебске [7, л. 7].
Отдавая приоритет развитию связей в сфере военного образования, следует, однако, заметить, что странам, получившим затем наименование социалистических, были нужны также кадры мирных специальностей. Их острая нехватка объяснялась рядом причин. Прежде всего, нужно учесть, что у отдельных стран и до войны не было вполне развитой системы высшего образования. В немалой степени обострение кадровых проблем в них было также связано с тем, что многие ученые, врачи, инженеры и деятели науки и культуры были физически истреблены в годы оккупации, эмигрировали, спасаясь от фашизма, либо же погибли в боях с ним. Многие представители интеллигенции уехали на Запад и в США уже в послевоенный период, испугавшись народно-демократических преобразований.
Учитывая потребность в кадрах высшей квалификации, а также ориентируясь на развитие дружественных отношений с СССР, новые государства Восточной Европы, прежде всего, вошедшие затем в так называемое "социалистическое содружество", пользуясь встречной поддержкой Советского Союза, уже с первых послевоенных лет, стали направлять молодежь своих стран на учебу в вузы СССР. Однако этот процесс развивался не вполне линейно и врядли может считаться доминирующим в системе международных контактов высшей школы.
В данной связи, мы полагаем необходимым особо выделить еще одну характерную черту их развития. Анализ имеющихся в нашем распоряжении документов позволяет обоснованно предположить, что для основной части стран, прежде, всего наиболее развитых, особое значение приобрело скорее научное, чем собственно образовательное сотрудничество. Поэтому путь к сотрудничеству в сфере высшей школы для них пролегал именно через науку и расширение масштабов научно-технического сотрудничества. То, что в рассматриваемый период основное значение приобрели именно контакты в научной сфере, подтверждается и состоянием системы организации международных связей в Наркомате
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2010 • № 1 (28)
образования. В составе его центрального аппарата 1 октября 1945г. был создан иностранный отдел.
Что же касается непосредственно реализации образовательных программ, обмена студентами, то он первоначально не привлекал по настоящему серьезного внимания. Контакты в сфере образования возникали фактически полустихийно, ведомственно. Вопросы данного рода довольно схематично рассматривались в общем контексте становления культурного сотрудничества.
Прежде всего, они нашли фрагментарное отражение в заключавшихся в это время Соглашениях об экономическом и культурном сотрудничестве СССР со странами "народной демократии". В 1947 г. такие соглашения были заключены с Болгарией и Румынией, в 1948 г. - с Венгрией, Польшей, Чехословакией, Монголией. В последующем они периодически пересматривались, уточнялись и дополнялись. Так, в 1952 г. в несколько скорректированном виде они были возобновлены с Болгарией, Венгрией, Польшей, Чехословакией, Монголией, Румынией, КНР В ряде случаев было отмечено значительное усиление гуманитарной составляющей таких соглашений. В частности, укажем на тот факт, что на смену Соглашению об экономическом и культурном сотрудничестве СССР и КНДР от 17 марта 1949 г. пришло Соглашение о культурном сотрудничестве от 5 сентября 1956 г. [8, л. 3-5]
Несмотря на известное периферийное положение вопросов высшей школы, тем не менее, направление деятельности, связанной с сотрудничеством в сфере вузовского образования постепенно осваивалось. После министерской реформы 1946 г. иностранный отдел в составе Министерства высшего образования СССР сохранился. Причем, учитывая потребности времени, он в большей степени был сориентирован на работу с иностранными студентами. В штате отдела была, наконец, предусмотрена и такая единица, как инспектор по работе среди студентов-иностранцев.[9, л. 74] Так начиналось участие Министерства высшего образования в работе с контингентом иностранных студентов.
По мере расширения контактов начинают заключаться специальные соглашения по вопросам обучения иностранных граждан в вузах СССР. К примеру, 11 июня 1948 г. в Москве между правительствами СССР и Чешской Республики было подписано Соглашение об обучении и содержании граждан Чехословацкой Республики в высших учебных заведениях СССР [10, с. 153156]. Вслед за этим, 11 апреля 1952 г. в Москве было заключено новое межправительственное
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА Соглашение СССР и ЧСР об обучении граждан Чехословацкой Республики в высших учебных заведениях СССР [10, с. 193-196].
В контексте данного документа обратим внимание на характерную черту, присущую и другим аналогичным соглашениям, заключавшимся СССР в рассматриваемый период. Как правило, на содержание и обучение студентов - выплату стипендии, оплату профессорско-преподавательского состава, учебные, хозяйственные и коммунально-бытовые расходы, в том числе и транспортные расходы, связанные с проездом студентов к месту учебы, направлявшая сторона должна была возмещать нашей стране только 40-50% всех расходов [11, с. 259-288]. В значительной степени расходы по обучению брал на себя непосредственно Советский Союз. К примеру, первые иностранные студенты - посланцы Болгарии платили 50% расходов на обучение [12, с. 376-377].
Таким образом, СССР брал на себя обязательства по выделению значительных средств на оказание помощи странам Восточной Европы в подготовке кадров молодых специалистов с высшим образованием. Подобный шаг представляется особенно значительным на фоне тех гигантских разрушений и потерь, которые Советский Союз получил в результате Великой Отечественной войны.
В данной связи отметим, что процесс сотрудничества в сфере студенческого обмена развивался непросто, в частности, по причине бедственного состояния материальной базы подавляющего большинства советских вузов, зачастую не располагавших самым элементарным в плане обеспеченности учебными площадями, оборудованием, социально-бытовой инфраструктурой. На наш взгляд, еще и поэтому происходило "распыление" иностранцев по территории страны. К примеру, значительный поток студентов направлялся на Восток, в частности, на Урал. Но и здесь материальное положение вузов характеризовалось как крайне тяжелое [13, с. 35-40].
Впрочем, положение в данном регионе все же было довольно неплохим. Иностранные студенты получали здесь существенные льготы. К примеру, в Свердловске уже к началу рассматриваемого периода установилось правило поселять иностранцев по 2-3 человека в комнате. Семейным иностранцам предоставлялись отдельные комнаты, что не практиковалось в отношении советских студентов. Им приходилось в массе своей жить на квартирах [13, с. 39-42].
Приводивший данный материал В. М. Пряхин, полагал, что особое представление о
гостеприимстве, заставляло не просто максимально улучшать и даже приукрашивать ситуацию с обеспечением иностранцев. В данной связи, приводя факт поселения иностранцев на частных квартирах, он пишет: "Не случайно абзац справки института, где фигурировал этот факт, был вычеркнут из сводной информации для центральных органов" [13, с. 39]. Полагаем, что причину отмеченного сокрытия факта проживания иностранца вне студенческого общежития автор в данном случае определил не вполне верно. На наш взгляд, ее следует искать в другом.
Выделяя характерные трудности начального этапа сотрудничества в сфере обучения иностранных студентов, нельзя не указать и на отсутствие необходимого уровня организации работы, при наличии повышенных требований к ней. В это время шла лишь отладка организационных и правовых механизмов. При этом их несовершенство вело к тому, что порядок обучения, обеспечения, размещения иностранных студентов был во многом случаен. Разрозненные инструкции о работе с иностранцами, по сути, мало проясняли вопрос, нередко еще более запутывая ситуацию, создавая серьезные трудности [14, л. 34].
Характерно, что к началу 1950-х гг. вся работа с иностранцами строилась по устаревшим нормативно-правовым актам, ведомственным инструкциям, в частности, на основе "Положения о въезде в пределы СССР и выезде из пределов СССР", утвержденного ЦИК и СНК СССР 5 июня 1925г., а также "Правил проживания и передвижения иностранцев на территории Союза ССР", являвшихся Приложением к постановлению СНК СССР от 15 сентября 1935 г [15, л. 1-2]. Несоответствие ряда положений этих документов новым условиям работы создавало многочисленные затруднения. Некоторое время они оставались без особого внимания, однако, по мере роста контингента иностранных студентов режимные вопросы стали все чаще привлекать к себе внимание заинтересованных ведомств. В известном смысле их решение было ускорено конфликтом с Югославией.
И все же решающим моментом здесь стали те серьезные проблемы, которые режимные требования создавали для организации учебного процесса. В частности, значительные затруднения вызывал визовый режим, введенный с 1949г. ОВИР Главного Управления Милиции по согласованию с МГБ и Комиссией по выездам из СССР ЦК КПСС, согласно которому студентам вузов визы выдавались только на выезд из СССР. На въезд они оформлялись в посольствах и консульствах СССР за границей [16, л. 26].
В данной связи, Министерство высшего
16
образования СССР 30 мая 1949 г. обратилось в ОВИР с просьбой о выдаче студентам-иностранцам виз туда и обратно, "т.к. выдача односторонней визы создает для них большие трудности с оформлением обратного въезда в СССР, следствием чего является их опоздание на учебные занятия" [17, л. 27]. Интересно, что к данному письму заместителя министра МВО СССР А. Самарина прилагался и список городов, из которых предполагался выезд иностранных студентов. Заметим, что для гражданских студентов он оказался не особенно велик и составлял всего 13 городов (Москва, Ленинград, Киев, Харьков, Одесса, Новочеркасск, Краснодар, Днепропетровск, Горький, Саратов, Казань, Свердловск, Иркутск). В связи с указанной проблемой, отметим, что министерство проявило большую настойчивость, в частности, оно обращалось в МВД, в комиссию ЦК КПСС (6.06.49г.), которые поддержали Минвуз. Однако с возражениями в данном случае выступило МГБ и решение вопроса затянулось надолго. Кстати в процессе выяснения отношений оказывалось, что Минвуз не вполне владеет ситуацией, в связи с чем ему пришлось готовить все новые списки городов, численность которых выросла в итоге до 19.[17, л. 30-34] С другой стороны, возраставший приток иностранных студентов еще более расширял данный список. К концу 1951 г. он состоял уже из 22 городов [18, л. 62].
Одновременно с этим, обозначилась и другая, еще более важная проблема, связанная с организацией практики иностранных студентов. Она оказалась настолько острой, что 25 июня 1949г. Министр Кафтанов обратился к зампреду Совета Министров СССР В. Молотову с заявлением, в котором отмечалось: "По просьбе правительств стран народной демократии СМ Союза ССР разрешил Министерству высшего образования СССР производить обучение в Советских вузах студентов этих стран". Однако при этом вузы испытывают трудности при организации для них производственной практики, "так как большинство предприятий, закрепленных за вузами, являются режимными, и студенты-иностранцы на них не допускаются. Оставление студентов-иностранцев без производственной практики или организация ее на второстепенных предприятиях и в отрыве от учебной группы нарушает имеющиеся соглашения между СССР и странами народной демократии об обучении их студентов в вузах СССР. Кроме того, это резко снижает качество подготовки студентов и вызывает среди них нездоровые настроения". Он также доводил до сведения В. Молотова, что 5 мая 1949 г. министерство обращалось в МГБ с просьбой положительного решения возникшего
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2010 • № 1 (28)
вопроса, однако "чекисты" переадресовали запрос в Совет Министров, которому и предстояло дать разрешение иностранцам на прохождение практики "наравне с советскими студентами, за исключением особо режимных предприятий и учреждений" [19, л. 38].
Однако, несмотря на вмешательство в решение вопроса самых высоких инстанций, дело продвигалось крайне медленно. С одной стороны, судя по документам МВД, вопрос был решен положительно. Во всяком случае, в мае 1950 г. начальник Главного Управления Милиции Леонтьев сообщал заместителю министра госбезопасности Огольцову С.И. о том, что "в 1949 г., в порядке исключения" было дано разрешение начальникам областных и краевых управлений милиции по ходатайствам директоров учебных заведений оформлять выезд студентов на практику по согласованию лишь со 2-ми отделами УМГБ на местах, "без согласования с центром". При этом он считал целесообразным и в 1950г. использовать данную схему работы [19, л. 48].
Однако, как показывают другие документы, проблема не была разрешена. В частности, 30 марта 1950 г. из отдела балканских стран МИД в ОВИР поступило обращение в поддержку просьбы румынского посла Бугича заранее решить вопрос с прохождением практики 45 студентов и 55 аспирантов из Румынии. Причиной данного обращения стал тот факт, что в 1949 г. практика сорвалась из-за того, что "в течение всего лета они не могли получить от ОВИРа разрешений на выезд к местам прохождения практики" [19, л. 45]. Таким образом, мы видим, что решения центра далеко не всегда реализовывались в практической работе. По всей видимости, виной тому были традиционные российские бюрократизм и волокита.
Этот вывод в полной мере подтверждается и ходом решения вопроса о визах. Для оптимизации данного направления работы в 1950 г. в МИД СССР была подготовлена "Инструкция о порядке рассмотрения в центре вопросов о временном въезде в СССР различных категорий иностранцев". В соответствие с нею, на основе ст.16 "Положения о въезде в пределы СССР и выезде из пределов СССР", утвержденного ЦИК и СНК СССР 5.06.1925г. и с учетом сложившейся практики, предполагалось: "Гражданам стран Народной Демократии, следующим на учебу в ВУЗы СССР и военные училища, в соответствии с соглашениями, заключенными между Правительством СССР и Правительствами стран Народной Демократии, визы на въезд в СССР выдаются Посольствами, Миссиями или Консульствами СССР по указанию МИД СССР
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА после персонального согласования этих кандидатур с Министерством Высшего Образования СССР, МГБ СССР, Комитетом Информации и Управлением по Внешним Сношениям Генштаба Советской Армии - на военных". Для выезда на родину во время каникул студенты должны были получать визы в органах милиции по месту нахождения вуза, как для выезда, так и для обратного въезда [20, л. 28].
Казалось бы, проблема оформления виз наконец-то получит свое разрешение. Ведь для советских вузов несвоевременное прибытие иностранных студентов стало одной из наиболее болезненных проблем. В начале 50-х гг. опоздания к началу учебного года в советских вузах достигали 2-2,5 месяцев [21, л. 2-3]. Это наносило серьезный ущерб делу, создавало дополнительные трудности с организацией учебно-воспитательного процесса. Практика показывала, что необходимо добиться того, чтобы уже обучавшиеся студенты возвращались с каникул без задержек, а вновь формируемые контингенты комплектовались заранее, и не позднее 1 августа очередного года доводились до сведения вузов-реципиентов. В данной связи МИД даже просил МГБ максимально ускорить предоставление своего заключения. Однако на деле вопрос был похоронен системой многочисленных согласований. Практика показывает, что в 1950-1953 гг. визы по-прежнему выдавались местными ОВИРами только на выезд [22, л. 50].
Между тем, между советскими ведомствами развернулась оживленная переписка по поводу содержания предложенного МИДом нового Положения. Причем основную тормозящую роль в его принятии сыграло МГБ, которое поначалу просто затягивало изучение документа, несмотря на неоднократные напоминания МИДа (19.02.51 г, 22.06.51 г. и пр.), [23, л. 31, 32] а затем выступило за ограничение отмеченной выше практики, когда визы "могут быть выданы органами милиции" [24, л. 33-34]. В конечном счете, МГБ предложило просто исключить из Положения спорный вопрос, который "может быть разрешен только через Совет Министров СССР (см. наше письмо от 9 февраля 1952 г. на имя тов. Вышинского)", а пока перенести оформление прибывших на учебу в вузы и для прохождения производственного обучения в обычный разряд оформления МИДом (до 3 дней), устраняя МВО [25, л. 39-40].
К числу довольно острых проблем, проявившихся в начале 50-х гг., следует отнести также проблему проживания иностранцев на частных квартирах и связанного с этим оформления соответствующей прописки. Проблема в данном случае состояла в известном
усложнении для МГБ решения вопроса о наблюдении за иностранцами, проживающими на таких квартирах. Поэтому, несмотря на острейшую нехватку мест в студенческих общежитиях, МГБ всячески возражало и препятствовало распространению практики проживания иностранцев за их пределами. В 1951 г. вопрос о проживании на частных квартирах специально рассматривался в МГБ и получил свое однозначно отрицательное разрешение [26, л. 91]. Кстати в это время в Москве на квартирах проживало всего 11 иностранных студентов, прописка которых была оформлена по настоятельным ходатайствам институтов. Аргументация последних в общем не была оригинальной (8 - нет мест в общежитиях, 2 - брак иностранцев, 1 - по личной просьбе). Вместе с тем, весьма примечательно, что наиболее либеральную позицию в данном вопросе занимали вузы, готовившие творческих работников - Государственный институт театрального искусства им. Луначарского, Литературный институт им. Горького, Институт кинематографии, Центральная Музыкальная школа им. Чайковского, Хореографическое Училище Большого театра. Только два студента принадлежали к обычным гражданским специальностям (Химический техникум им. Ленина и МАИ) [27, л. 56].
В конечном счете, вопросы правового регулирования порядка въезда и пребывания в СССР иностранных студентов удалось решить лишь в условиях начавшегося обновления общественной жизни в постсталинском СССР. В июне 1953г. было принято решение об упрощенном порядке выдачи виз иностранным студентам, которые выдавались непосредственно на месте управлением милиции края-области. В отношении же слушателей военных учебных заведений, с 1 августа 1953г. было установлено, что все оформление их документов также осуществляется местными ОВИРами, однако проводится в централизованном порядке через военные училища, где должна была храниться и оформляться вся соответствующая документация (хранение паспортов, оформление виз и пр.) [28, л. 4-5].
Таким образом, изученные материалы показывают, что расширение гуманитарных контактов СССР с восточноевропейскими странами уже в первые послевоенные годы потребовало адекватного политико-правового обеспечения пребывания в стране иностранных студентов. Однако решение данной задачи осуществлялось довольно медленно и, в
конечном счете, не было вполне последовательным.
Литература
1. ГАРФ. 9415. Оп.З.Д. 1394.
2. Pieck W. Reden und Aufsatze. B.III. 1954, S.372; 376.
3. Сохин С.И. Международные связи высшей школы - прочные основы дружбы и взаимопонимания// Вестник высшей школы. 1972. № 12.
4. Белов В. А. Подготовка кадров для зарубежных стран в советских вузах (вторая половина 60-х - конец 80-х гг.). Дис. ... канд. ист. наук. М., 2000.
5. Летопись важнейших событий советско-чехословацкой дружбы и сотрудничества (19441984). Киев, 1986.
6. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д.1404.
7. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д.1404.
8. ГАРФ. Ф.9396. Оп. 19. Д.11.
9. ГАРФ. Ф.9396. Оп. 13. Д.3.
10. Советско-чехословацкие отношения. 1945-1960 гг.: Документы и материалы. М., 1972.
10. Советско-чехословацкие отношения.
1945-1960 гг.: Документы и материалы. М., 1972.
11. Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. 15. М., 1957.
12. Советско-болгарские отношения. 19441948гг. Документы и материалы. М., 1969.
13. Пряхин В.М. Подготовка специалистов для стран "народной демократии" в вузах Урала
1946-1960гг. Дис. ..канд. ист. наук. Екатеринбург, 1995.
14. ГАРФ. Ф.8080. Оп. 1. Д. 109. Л.366; Ф. 9696. Оп.1. Д.869.
15. ГАРФ. 9415. Оп.3. Д.1398.
16. ГАРФ. 9415. Оп.3. Д.1404.
17. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д. 1404.
18. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д. 1404.
19. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д. 1404.
20. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д. 1398.
21. РГАНИ. Ф.6. Оп.3. Д.550.
22. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д. 1404.
23. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д. 1398.
24. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д. 1398.
25. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д. 1398.
26. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д. 1404.
27. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д. 1404.
28. ГАРФ. Р-9415. Оп.3. Д. 1398.
18
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2010 • № 1 (28)
