CC BY
349Алла ЯЗЬКОВА
Доктор исторических наук, профессор, завотделом черноморско-средиземноморских исследований Института Европы Российской академии наук (Москва, Российская Федерация).
ГОСУДАРСТВА ЮЖНОГО КАВКАЗА В НОВОЙ СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ КООРДИНАТ
Резюме
В статье обозначены основные направления политики государств Южного Кавказа, а также США, Евросоюза и НАТО в контексте кризисной ситуации в Восточной Европе весной — летом 2014 года и подписания Грузией
Соглашения об ассоциации с ЕС. Рассмотрены основные направления многовекторной политики государств Южного Кавказа, обусловленной их геополитическим положением, возможности и перспективы их сотрудничества с Россией.
КЛЮЧЕВЫЕ Южный Кавказ, региональное сотрудничество, СЛОВА: сепаратизм, межгосударственные конфликты,
Россия, Евросоюз, США, НАТО, глобализация, регионализм, транспортные пути, стратегическое значение, факторы риска.
Введение
Южный Кавказ1 принадлежит к числу регионов, значение которых как перспективного источника природного газа и нефти и перекрестка европейских и евразийских транспортных путей в современном мире неуклонно возрастает. Но его стратегическое значение не ограничивается возможностью реализации энергетических проектов, сколь бы важны они ни были. Его геополитическая значимость определяется близостью к конфликтным районам Ближнего и Среднего Востока, а также тем, что государства Южного Кавказа граничат с Россией и двумя крупными региональными державами — Турцией и Ираном. Сегодня в отношениях между странами Южного Кавказа и их соседями появился целый ряд новых факторов риска, способных кардинально изменить не только ситуацию в самом регионе, но также роль и позиции внерегиональных держав и союзов — США, Европейского союза, НАТО.
Этапами этих перемен стали:
— международный ноябрьский (2013 г.) саммит Евросоюза в Вильнюсе, где предполагалось подписание соглашений об ассоциации и создании зоны свободной торговли с рядом государств постсоветского пространства, и, сложившаяся после этого ситуация;
— тяжелейший кризис весны и лета 2014 года вокруг Украины, повлекший вооруженные столкновения в Донецкой и Луганской областях и многочисленные жертвы среди мирного населения;
— развитие отношений между Россией и США (Западом) по конфронтационному сценарию.
После проведения «референдумов» в Крыму и Севастополе Россия оказалась в изоляции, не получив поддержки даже от своего регионального партнера — Турции, оказавшей помощь оппозиционной части этнически близких ей крымских татар.
Регион Южного Кавказа и Черного моря всегда был значимым для России не только как форпост безопасности ее южных рубежей и выход в Мировой океан. Сближению Южного Кавказа и России способствовали этнокультурные и конфессиональные факторы, длительная историческая общность их народов. Сегодня в этих отношениях появился целый ряд факторов риска, новых неожиданных поворотов, способных кардинально изменить не только ситуацию в самом регионе, но и роль региональных и глобальных акторов — США, НАТО, Евросоюза, а также Турции и Ирана. Не менее важны и перемены во внутренней и внешней политике самих государств Южного Кавказа — Грузии, Азербайджана и Армении.
Сложившаяся после распада СССР политическая ситуация на Южном Кавказе на протяжении последних двух десятилетий оставалась нестабильной. Для каждой из стран было характерным переплетение трех уровней политической напряженности: глобального (разноплановость интересов и давлений глобальных сил), регионального (наличие неурегулированных конфликтов, с одной стороны, и попытки налаживания сотрудничества с Турцией и Ираном — с другой) и внутреннего (в соответствии с динамикой внутриполитической ситуации в каждой из стран).
Вооруженный конфликт 2008 года на территории Грузии привел к достаточно существенным переменам в интеграционных устремлениях государств Южного Кавказа, в их отношени-
1 В отличие от автора, Институт стратегических исследований Кавказа в своей научной деятельности исходит из того, что геополитическое пространство Кавказского региона состоит из трех субрегионов: Северного Кавказа (административные единицы Северо-Кавказского и Южного федеральных округов Российской Федерации); Центрального Кавказа (независимые государства Азербайджан, Армения и Грузия); Южного Кавказа (северо-восточные илы Турции и северо-западные останы Ирана) (об этом подробнее см.: Исмаилов Э., Папава В. Центральный Кавказ: от геополитики к экономике. Стокгольм: CA&CC Press AB, 2006; Они же. Центральный Кавказ: история, политика, экономика. М.: Мысль, 2007).
ях с Россией и ведущими государствами евро-атлантического мира и их альянсами. В этом плане представляется важным определить, где и когда были заложены факторы риска в этих отношениях, а также проследить их динамику.
Глобальный уровень: США, НАТО, Европейский союз
Повышение интереса США к региону Южного Кавказа стало заметным в начале 2000-х годов, при этом американские интересы и цели, несомненно, имели долгосрочный характер. Как это неоднократно отмечалось в американских публикациях, стратегические задачи в этом регионе были связаны с защитой интересов американских нефтяных монополий, а также сдерживанием России; при этом американская активность напрямую зависела от состояния на данный момент российско-американских отношений и политики России на постсоветском пространстве.
Отправной точкой для разработки планов и рецептов «противодействия российской экспансии» стали августовские события 2008 года. Основной посыл опубликованного в январе 2009 года американским Фондом «Наследие» доклада сводился к тому, что война с Грузией имела своей целью «восстановление экономического доминирования России на Кавказе и предотвращение появления нефтяных и газовых трубопроводов вне российского контроля». Поэтому приоритетным направлением политики администрации Обамы должно стать, по мнению авторов доклада, «сдерживание сомнительных шагов России»2, что и проявилось в полной мере весной — летом 2014 года в период международного кризиса вокруг Украины.
Параллельно с политическим курсом США формировалась стратегия постепенного внедрения НАТО в Южно-Кавказский регион, непосредственно связанная с целями поддержания стабильности на трассах нефте- и газопроводов. Именно в этой связи на Стамбульском саммите НАТО (июль 2004 г.) акцент впервые был сделан на укреплении связей со странами Кавказа и Центральной Азии3. Стамбульский саммит открыл новые возможности не только для Грузии и Азербайджана, но и для Армении, заявившей в июне 2005 года о своем намерении сотрудничать с НАТО в рамках Плана индивидуального партнерства (IPAP). Армении предстояло сделать стратегический выбор: сохранение членства в ОДКБ или продвижение по пути сотрудничества с НАТО4. Азербайджан также предпринял ряд шагов в направлении к более активному сотрудничеству с НАТО: расширение политического диалога в рамках постоянной миссии в Брюсселе, участие в миссии НАТО в Афганистане5.
Что касается Грузии, то, несмотря на ее участие в войсковых операциях сил НАТО в Афганистане и выход на уровень «интенсивного диалога» (ID), на Бухарестском саммите НАТО (апрель 2008 г.) ей было отказано в получении Плана действий по членству (MAP) из-за разногласий между США и ключевыми европейскими странами. Тогдашний генеральный секретарь НАТО Яап де Хооп Схеффер объяснил это тем, что «при обсуждении проблем Грузии и перспектив их решения невозможно не учитывать фактор РФ»6. Этим в значительной мере объяснялся и тот факт, что в дальнейшем наиболее активная роль в отношениях с государствами Южного Кавказа перешла к Европейскому союзу, сыгравшему основную роль в прекращении российско-грузинского вооруженного конфликта 2008 года.
2 Cohen A., Scaszdi L. Russia's Drive for Global Economic Power: A Challenge for the Obama Administration // Backgrounder, 30 January 2009, No. 2235.
3 См.: Eurasia Insight, 27 July 2004 [www.eurasianet.org].
4 См.: Institute for War and Peace Reporting (IWPR). London, 19 June 2005.
5 См.: Azerbaijan in the World // ADA Biweekly Newsletter, 15 March 2008, Vol. 1, No. 4. P. 1—2.
6 Коммерсантъ, 17 сентября 2008.
Политика Европейского союза на Южном Кавказе изначально имела преимущественно прагматический характер — Евросоюз был одним из основных инициаторов и инвесторов Евроазиатского транспортного коридора (ТРАСЕКА), который должен был связать Европу со странами Центральной Азии, Среднего Востока, Китаем и Японией и обеспечить кратчайшие пути доставки в Европу каспийских энергоносителей. В июле 2003 года по инициативе Греции Евросоюз учредил должность специального представителя для Южного Кавказа, «подобного тому, что ЕС имеет для России и Украины»7.
Тогда же Евросоюз попытался повлиять на урегулирование «замороженных конфликтов» в Абхазии, Южной Осетии и Нагорном Карабахе, однако дело с места не сдвинулось из-за отказа сторон пойти на какие-либо уступки. Во многом это было обусловлено экономическими интересами различных групп элит в конфликтных районах и за их пределами, а также противостоянием консервативных и демократических сил, сложившимся на этапе распада СССР и все еще не преодоленным на постсоветском пространстве. К тому же все международные посредники, в том числе и Россия, исходя из своих интересов, поддерживали одну из конфликтующих сторон и тем самым препятствовали урегулированию конфликтов8.
Тем не менее в августе 2008 года руководство Европейского союза внесло весомый вклад в прекращение российско-грузинского вооруженного противостояния. Созванный 1 сентября того же года в Брюсселе Чрезвычайный совет ЕС принял специальный документ по поводу «развязанного Грузией открытого конфликта», приведшего к «насилию и неправомерной реакции со стороны России»9.
Кавказский кризис 2008 года серьезно поколебал доверие между Россией и Западом, сделав лейтмотивом дальнейших действий Евросоюза ослабление энергетической зависимости от России10. Принципиально новым направлением восточноевропейской политики ЕС стала принятая 7 мая 2009 года на саммите Евросоюза в Праге программа «Восточное партнерство», в которую были включены шесть стран — Украина, Молдова, Грузия, Азербайджан, Армения и Беларусь. Программа предполагала не только установление с этими странами более тесных экономических отношений, но и их более активное «вовлечение в Европу».
Заявка на геополитическое продвижение Европейского союза в сторону Причерноморья и Южного Кавказа была сформулирована в Резолюции Европарламента от 20 января 2011 года по стратегии ЕС в Черном море, где было заявлено, что «Черное море частично является внутренним для ЕС, а географически, в основном, европейским морем»11. Далее в документе говорилось о необходимости более согласованных действий ЕС в регионе, который имеет «геостратегическую значимость для стран ЕС», и укрепления контактов с причерноморскими странами, к числу которых были отнесены Грузия, Азербайджан и Армения, а также Украина и Молдова. В Резолюции отмечалась необходимость выработки совместной операционной программы и выделении на эти цели конкретной строки бюджета ЕС12.
При обсуждении Резолюции в Европарламенте выявились различные позиции относительно политики ЕС на Южном Кавказе. Часть депутатов поддержали впервые появившуюся в официальном документе Евросоюза формулировку по поводу Абхазии и Южной Осетии как «оккупированных территорий». Против этого возразил депутат от Великобритании, предостерегший от вмешательства в регион, «который входит в сферу исторического влияния России»,
7 The South Caucasus: A Challenge for the EU // Chaillot Papers, December 2003. P. 159.
8 См.: Леиашвили П. О значении исследования экономических аспектов постсоветских конфликтов // Кавказ & Глобализация, 2007, Том 1 (2). С. 40.
9 Council of the European Union. Brussels, 1 September 2008, 1254/08.
10 См.: Минеев А. Стоит ли торжествовать России после специального саммита ЕС по Грузии? // Новая газета, 4—7 сентября 2008.
11 Резолюция Европарламента от 20 января 2011 года по стратегии ЕС в Черном море (перевод BS News) [html:file://F:\Black Sea News], 27 января 2011.
12 См.: Там же.
но его коллеги из Восточной Европы назвали подобную точку зрения «необоснованным скептицизмом»13.
Что же касается самих государств Южного Кавказа, то при определении курса на сотрудничество с Евросоюзом они, безусловно, учитывали фактор России. Как уже отмечалось, катализатором развития программы «Восточное партнерство» (и не только для Грузии) стал вооруженный конфликт 2008 года, который, по оценке экспертов Института современной России, всерьез озадачил и постсоветские государства, и Евросоюз, показав, что в отстаивании своих интересов Россия может пойти достаточно далеко14.
Поэтому ведущие политики Грузии, Азербайджана и Армении хотя и по-разному, но стремились соблюдать баланс в отношениях с Евросоюзом и Россией. В начале октября 2013 года на встрече с представителями комитета по политике и безопасности Совета Евросоюза тогдашний премьер-министр Грузии Бидзина Иванишвили подчеркнул, что для Грузии очень важно, чтобы ЕС вел с Россией интенсивный и принципиальный диалог таким образом, чтобы сближение стран Восточного партнерства с Евросоюзом не воспринималось Москвой как политика, направленная против России. Этот же курс был подтвержден и Ираклием Гарибашви-ли, занявшим в ноябре 2013 года пост премьер-министра Грузии.
В наиболее сложном положении оказалась Армения, которая первоначально согласилась присоединиться к программе «Восточное партнерство» и парафировать на предстоявшем в ноябре 2013 года саммите ЕС Соглашение об ассоциации и зоне свободной торговли. Но по итогам состоявшихся 3 сентября 2013 года в Москве переговоров Сержа Саргсяна с Владимиром Путиным президент Армении заявил, что Армения не будет парафировать уже подготовленное Соглашение, а, напротив, вступит в Таможенный союз (ТС) и впоследствии будет участвовать в формировании Евразийского экономического союза. 10 сентября 2013 года российская деловая газета «Взгляд» опубликовала подсчитанные Евразийским банком выгоды, которые Армения может получить от вступления в ТС (снижение цен на поставляемый Россией газ с 270 до 180 долларов, положительная динамика по поддержке армянских трудовых мигрантов, отмена торговых пошлин и другие льготы). Но, по мнению ряда экспертов, такое решение Армении было продиктовано не столько экономическими соображениями, сколько поиском поддержки России (ОДКБ) в случае обострения конфликта с Азербайджаном по поводу Нагорного Карабаха.
Тем не менее, выступая на ноябрьском саммите ЕС, С. Саргсян отметил, что главной целью Армении является разработка таких действенных механизмов сотрудничества с ЕС, которые, с одной стороны, отражали бы глубокий характер двусторонних социально-экономических и политических отношений, а с другой — были бы совместимы с другими формами сотрудничества. Он также заметил, что пятилетняя история «Восточного партнерства» свидетельствует о необходимости и жизнеспособности данного формата15.
Что же касается Азербайджана, то, не отказавшись от участия в ноябрьском саммите, президент И. Алиев заявил об особой позиции, связанной с характером взаимоотношений Азербайджана со странами Евросоюза в сфере поставок энергоресурсов, и подписал предложенное ему соглашение об облегчении визового режима.
Состоявшийся 28—29 ноября 2013 года саммит Евросоюза в Вильнюсе, на котором в рамках программы «Восточное партнерство» предполагалось подписание Соглашения об ассоциации и договора о зоне свободной торговли c Украиной, а также парафирование соответствующих соглашений с Грузией и Молдовой, был оценен многими международными наблюдателями как «саммит несбывшихся надежд». На фоне разраставшегося международного скандала вокруг Украины было отложено и парафирование соглашений об ассоциации с Грузией и Молдовой. Соглашения с обеими странами были подписаны 27 июня 2014 года, и это со-
13 [http ://№«¥. ekhokavkaza. com/content/article/2283587html].
14 [http://inrussia.org/30.09.201].
15 [http://www.regnum.ru/news1739043.html].
бытие было широко отпраздновано в Тбилиси, однако его международный резонанс был омрачен тяжелым кризисом в отношениях между США и Россией.
После подписания Соглашения премьер-министр Грузии И. Гарибашвили призвал жителей Абхазии и Южной Осетии воспользоваться экономическими выгодами ассоциации с Евросоюзом, поскольку в тексте соглашения было оговорено, что выход на еврорынок будет иметь и произведенная ими продукция, если она будет отвечать европейским стандартам качества16.
Экономические отношения Евросоюза с Грузией продолжали строиться в соответствии с пока еще невысоким уровнем ее развития. В 2013 году импорт стран ЕС из Грузии немногим превышал 0,5 млрд евро и включал в основном сельхозпродукцию, сырье, металлолом, текстиль. Что же касается экспорта из стран ЕС, то он превысил 2,5 млрд евро и состоял из продукции машиностроения, горюче-смазочных материалов и другой несельскохозяйственной продукции17.
В еще большей мере это можно отнести и к внешнеэкономическим отношениям Армении: более 40% ее ВВП получается за счет импорта и лишь 10% — за счет экспорта; при этом экспорт носит преимущественно сырьевой характер: руда, драгоценные и полудрагоценные металлы и камни18.
В лучшем положении находится Азербайджан благодаря высоким доходам от продажи энергоресурсов. Однако преимущественно сырьевая направленность экономики не способствует ее качественному развитию и не обеспечивает необходимого числа рабочих мест, что приводит к росту трудовой миграции, преимущественно в Россию. В отличие от Грузии и Молдовы, Азербайджан также остается поставщиком сельхозпродукции на российский рынок.
Региональное измерение: Турция, Иран
Наряду со странами евро-атлантического мира возрастающий интерес к государствам Южного Кавказа проявляли региональные державы — Турция и Иран.
Турция была первой страной, признавшей в декабре 1991 года независимость Азербайджана, а затем Армении и Грузии. Вскоре после этого расширилась конкуренция за влияние на эти страны между Турцией и Ираном. При этом Иран обвинял Турцию в поощрении пантюр-кистских настроений в Азербайджане, опасаясь их распространения среди многомиллионного азербайджанского населения в самом Иране. Подобного же рода опасения высказывались и в России, где сферой продвижения радикальных идей пантюркизма могли стать тюркоязычные районы Северного Кавказа и Поволжья.
В условиях утраты российских рынков существенно расширились экономические контакты между Турцией, Азербайджаном и Грузией, при этом постоянное подтверждение турецкими властями своей приверженности территориальной целостности этих стран и разрешению «замороженных» конфликтов способствовало и налаживанию политических отношений.
В феврале 2007 года президенты Грузии и Азербайджана и премьер-министр Турции подписали Тбилисскую декларацию о едином видении регионального сотрудничества. Тогда же на уровне правительств был подписан Меморандум между Азербайджаном, Грузией и Тур-
16 См.: Эхо Кавказа, 27 июня 2014.
17 [http://trade.ec.europa.eu/doclib/docs/2013/november/tradoc_151897.pdf].
18 См.: Нранян А. Армения: 20 лет интеграции в капитализм — последствия и вызовы. В кн.: Южный Кавказ — 20 лет независимости. Фонд Фридриха Эберта, 2011. С. 211—237.
цией о взаимопонимании и сотрудничестве в сфере энергетики, а также оформлено соглашение о строительстве железнодорожной линии Карс — Тбилиси — Баку. Интерес к этому маршруту проявляют Казахстан и Китай, который рассчитывает использовать его в качестве кратчайшего пути для отправки грузов в Европу. Финансирование проекта осуществляется в основном Турцией и Азербайджаном, и, несмотря на неодобрительную позицию США и отказ от его финансирования в случае неподключения к нему Армении, формат проекта так и остался трехсторонним.
Изоляция Армении в регионе была в значительной мере обусловлена категорическим отказом Еревана вывести армянские вооруженные формирования с «контролируемых территорий» (азербайджанские районы вокруг Нагорного Карабаха), а также его нежеланием отказаться от предварительных условий для установления дипломатических отношений и открытия границы с Турцией. По оценке известного армянского политолога Ст. Григоряна, не просматривалась и готовность Армении и Азербайджана к скорому и компромиссному решению карабахского конфликта, что не дает шансов для включения Армении в региональные проекты19.
Эти оценки отражали сложившееся к тому времени положение вещей, однако после российско-грузинского конфликта и объявления независимости Южной Осетии и Абхазии ситуация изменилась, и этому немало способствовали активизировавшиеся в начале сентября 2008 года армяно-турецкие переговоры.
Началу «размораживания» отношений Армении и Турции, на протяжении полутора десятилетий не имевших дипломатических отношений, способствовал неофициальный визит в Ереван президента Турции Абдуллы Гюля (август 2008 г.). По итогам встречи президент Армении С. Саргсян заявил о готовности к урегулированию отношений с Турцией «без предусловий», а сам Абдулла Гюль, высоко оценив итоги переговоров, подтвердил высказанное им 12 августа 2008 года предложение о создании «Платформы сотрудничества и стабильности на Кавказе».
Дипломатические акции Турции, направленные на урегулирование турецко-армянских отношений и открытие армяно-турецкой границы, вновь активизировались в апреле 2009 года после визита в Анкару президента США Барака Обамы. Под давлением США Турция согласилась при подписании дорожной карты рассмотреть вопрос о нормализации отношений вне связи с урегулированием конфликта вокруг НКР, что вызвало бурю возмущения в Баку. В конце апреля президент Азербайджана И. Алиев на фоне резкого ухудшения традиционных отношений с Турцией подписал в Москве Договор о стратегическом партнерстве с Россией20.
Еще одной попыткой изменить сложившуюся на Южном Кавказе расстановку сил стало подписание министрами иностранных дел Турции и Армении 10 октября 2009 года «Цюрихских протоколов» об установлении обеими странами «соседских отношений без каких-либо предусловий». Но, как впоследствии отмечал армянский аналитик Виген Акопян, еще одна попытка Еревана выйти из транспортной изоляции, усилившейся после российско-грузинского конфликта 2008 года, потерпела неудачу из-за невозможности договориться о путях разрешения нагорно-карабахского конфликта21.
Тем не менее в 2010 году при составлении Анкарой руководящих документов по национальной безопасности Армения и Грузия были исключены из списка «угроз турецкому государству». В августе того же года между Россией и Арменией был подписан Договор о стратегическом партнерстве. Сразу же после этого последовало заключение Договора о стратегическом партнерстве и взаимопомощи между Турцией и Азербайджаном, что, по мнению бакин-
19 См.: Понедельник (Тбилиси), февраль 2007, № 5. С. 3.
20 См.: Тарасов С. Кавказский развод Баку и Еревана [www.regnum.ru /news/], 1 мая 2009.
21 См.: Акопян В. Турция, Россия, Иран — новый передел Закавказья [http://www.regnum.ru.news/1278964.html].
ских аналитиков, свидетельствовало о растущей неудовлетворенности переговорами по Нагорному Карабаху при посредничестве Минской группы ОБСЕ22.
Новые геополитические реалии определили также и характер отношений стран Южного Кавказа с другой региональной державой — Ираном. Регион важен для Ирана и экономически, и в плане обеспечения региональной и национальной безопасности. Иран граничит с Арменией и Азербайджаном, при этом в отношениях с каждой из стран имеется своя специфика.
Большая часть северной границы Ирана (более 600 км) приходится на Азербайджан, с которым у него имеется целый ряд непреодоленных противоречий. Одно из главных связано с периодически возникающими идеями создания «Большого Азербайджана», включающего в себя и значительную часть территории Ирана, где проживает многочисленное азербайджанское население23.
Между Ираном и Азербайджаном существуют и серьезные разногласия по вопросам использования ресурсов Каспия, что в июле 2001 года чуть не вылилось в вооруженный конфликт на Каспии24.
Отношения между Ираном и Арменией, напротив, носят позитивный характер и опираются в числе прочего на присутствие армянских общин в Тегеране, Исфагане, Тебризе. В последние годы между обеими странами расширились экономические контакты, при этом для Армении, «зажатой» между Турцией и Азербайджаном и отрезанной от России конфликтами на территориях Абхазии и Южной Осетии, наземные пути через Иран остаются чуть ли не единственным ее выходом во внешний мир.
В целом же на общий характер кавказской политики Ирана влияет недоверие к «западным демократиям», столкновение с которыми на Южном Кавказе, по мнению некоторых иранских аналитиков, неизбежно. Но, как подчеркивает М. Джалили, Иран все же согласовывает свою региональную политику со специфическим контекстом своих отношений с Россией и Турцией и, с другой стороны, с глобальным контекстом международной политики25.
Ограниченный в возможностях проведения международной политики вследствие постоянного давления со стороны США, Иран выразил готовность подключиться к урегулированию армяно-азербайджанских отношений и конфликта вокруг Нагорного Карабаха26. Активность Тегерана объяснялась тем, что до последнего времени он был практически исключен из сотрудничества региональных держав и даже не был упомянут в числе потенциальных участников предложенной турецким президентом Абдуллой Гюлем «Платформы сотрудничества и стабильности на Кавказе». Однако и его попытки сблизить стороны конфликта вокруг НКР также не увенчались успехом.
Вместо Заключения В новой системе координат
Обстановка в регионе Южного Кавказа остается в целом нестабильной. Азербайджан, Армения и Грузия ищут пути урегулирования «замороженных» конфликтов, но без конструк-
22 [http ://russian.eurasianet.org/node. 58511].
23 Северная часть Азербайджана перешла под юрисдикцию России согласно российско-персидскому Туркман-чайскому мирному договору 1828 года. С тех пор история азербайджанского народа развивалась по двум направлениям: северная часть конституировалась после распада Российской империи в независимую, а затем союзную республику, получившую независимость в 1991 году, южная же осталась в составе Ирана.
24 См.: DjaliliM.-R. Iran and the Caucasus: Maintaining Some Pragmatism // Connections, July 2002, Vol. I, No. 3. P. 64, 68 (М. Джалили — иранец по происхождению, ныне работает в Высшей аспирантской школе в Женеве).
25 См.: Там же. С. 72.
26 См.: Симонян Ю. Посредников по Карабаху становится больше // Независимая газета, 23 октября 2008.
тивной поддержки на международном уровне и консенсуса всех участников такого рода попытки едва ли смогут быть реализованы на практике.
Уровень экономического развития государств Южного Кавказа остается стабильно невысоким; исключение составляет Азербайджан, располагающий значительными нефтяными и газовыми ресурсами. В целом же для трех этих государств все актуальнее становится поиск собственной ниши в мировой системе. Как подчеркивают Э. Исмаилов и В. Папа-ва, в условиях «малого потенциала» экономик этих стран их прогресс будет предопределен степенью их открытости и темпами их интегрирования в международную экономическую систему27.
Наконец, различия во внешнеполитической ориентации трех южнокавказских республик не способствуют налаживанию их полноценного сотрудничества. Сложившаяся на протяжении истории «региональная историческая общность, «кавказская идентичность» как межнациональный, идеологический и социально-психологический феномен»28 в значительной мере утрачивает свою силу. Находясь в едином географическом пространстве, южнокавказские республики разведены сегодня отсутствием территориальной целостности и несопоставимыми возможностями развития экономических связей с внешним миром. Открывающиеся перспективы продвижения одних государств в сторону евроинтеграции создают дополнительные сложности для других. Так, «региональный развод» Грузии и Армении по разным экономическим блокам — ЕС и ТС — может создать дополнительные сложности для Армении, в частности для транзита армянских товаров через территорию Грузии. К тому же с сентября 2014 года Грузия может ввести частичный визовый режим для граждан Армении, приезжающих на более длительный срок29.
В отношениях с Европейским союзом все три страны Южного Кавказа находятся на стадии выбора парадигмы развития. Грузия подписала Соглашение об ассоциации и режиме свободной торговли с не до конца ясным наполнением этого соглашения. Армения пока еще официально не определила свой интеграционный выбор. Что же касается Азербайджана, то с учетом доминирования сырьевых отраслей в экономике страны он пока сохраняет нейтральную позицию. Данная ситуация, однако, не может сохраняться надолго.
Инициированный Конгрессом США и принятый в июле 2014 года в двух чтениях билль «О предотвращении агрессии» в случае, если бы он был окончательно одобрен, мог бы создать для Грузии, а также для Украины и Молдовы широкие возможности для военного сотрудничества с США и НАТО. Билль был позитивно воспринят в Баку, а заместитель министра обороны Азербайджана Керем Велиев на встрече с журналистами даже заявил, что стратегической целью страны является интеграция в НАТО30. В то же самое время в среде армянских экспертов появились сообщения о возможных перспективах сближения Турции, Армении и Азербайджана со странами Таможенного союза и частичном разблокировании армяно-турецкой границы при условии принятия Арменией «Мадридских принципов» в качестве первого шага к разблокированию ситуации вокруг так называемой «Нагорно-Кара-бахской Республики»31.
Сказанное говорит о расширении геополитических маневров на Южном Кавказе и в Причерноморье. Но для всех трех стран Южного Кавказа важным был и остается характер их отношений с северным соседом — Россией. Хотя позиции трех стран Южно-Кавказского региона по многим международным вопросам претерпели существенные изменения, каждая из них объективно заинтересована в сохранении и поддержании отношений с Россией.
27 См.: Исмаилов Э., ПапаваВ. Центральный Кавказ: история, политика, экономика. С. 117.
28 См.: Дашдамиров А. Идеологические проблемы межкавказских отношений. Баку, 2001. С. 14.
29 [http://www.regnum/ru/news/1828177.html]. Здесь и далее сведения даются на момент написания статьи.
30 См.: Интегрироваться нельзя вступать // Касшй-online, 22 июля 2014 [http://www.kaspiy.az/news.php?id=14198/].
31 См.: ЛевонянА. Сближение Турции с Таможенным союзом и перспективы армяно-турецких отношений [http:// www.regnum.ru/news//1827528 html].
Конкурируя с Россией за поставки энергоресурсов в Европу, Азербайджан, как, впрочем, и Армения, в некотором роде зависит от нее из-за пребывания там своих многочисленных трудовых мигрантов. При этом Армения рассчитывает также на поддержку России в решении проблем экономики и транспорта.
Что же касается Грузии, то, несмотря на подписанное с Евросоюзом Соглашение об ассоциации, можно утверждать, что ее отношения с Россией все же сохранили достаточную стабильность. Грузинская сторона, в свою очередь, предлагает новую формулу своих отношений: «С Россией, но не в России»32.
В ближайшей и среднесрочной перспективе характер отношений каждой из этих стран с Россией едва ли претерпит существенные изменения. Налаживать с ними сотрудничество придется на основе сочетания объективных интересов как самой России, так и каждой из республик Южного Кавказа.
32 См.: Джапаридзе Т. Поиск соседа: с Россией, но не в России // Россия в глобальной политике, 30 декабря 2013 (Тедо Джапаридзе — председатель Комитета по внешним связям парламента Грузии, бывший министр иностранных дел Грузии).
