CC BY
38
ЛИНГВИСТИКА
Э.С. Инандж УДК 8/81
ГОМОГЕННЫЕ АРХЕТИПЫ В ТЮРКСКИХ, ГЕРМАНСКИХ И СЛАВЯНСКИХ ЯЗЫКАХ
Известно, что около 400 слов в английском и около 2000 слов в словарном составе русского языка являются, в основном, этнографизмами тюркского происхождения, которые были заимствованы в средне- и поздневековья в результате этнолингвистического контактирования носителей этих языков. Но в лексическом составе тюркских, германских и славянских языков имеются такие лексические параллели, которые являются деривативами гомогенных архетипов, уходящих своими корнями в дописьменный период.
Etibar S. Inandzh
HOMOGENOUS ARCHETYPES IN THE TURKIC, GERMANIC AND SLAVONIC LANGUAGES
It is known that about 400 words in English and about 2,000 words in Russian are considered to be ethnographisms Turkic in origin. They were borrowed during the middle and later centuries as a result of a contact between native speakers of the above mentioned languages. But there is another type of lexical parallels between the Turkic, Germanic and Slavonic languages, namely derivatives of homogeneous archetypes which go back to the preliterate historical period.
Ключевые слова: гомогенный, архетип, формант, анлаут, ауслаут.
Key words: homogeneous, archetype, formant, Anlaut, Auslaut.
Известные лексические параллели между германскими (особенно английским) и тюркскими (в основном огузско-кыпчакскими) языками можно охарактеризовать следующим образом: а) тюркские исторические (этнографические) реалии, б) английские этнографические реалии и в) английские общественно-политические и научно-технические термины.
Этнолингвистические контакты между тюрками и представителями германских племен начали происходить в результате исторических событий, связанных с нашествием гуннов в
Европу в V в., а также с событиями Х1-Х111 вв. -походом крестоносцев, основную массу которых составляли англичане. Им противостояла Оттоманская армия, главным образом состоящая из огузов и кыпчаков. Первый тип параллелей является результатом вышеупомянутых исторических событий. С XVI в. начались тесные политические, торговые и культурные связи между Британской и Оттоманской империями. В УП-УШ вв. в ходе векового этнолингвистического контактирования большое количество тюркизмов перешло в английский язык. В трудах
Инандж Этибар Сафтар оглу, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института языкознания Академии наук Азербайджанской Республики (Баку), e-mail: etibar-inanc@mail.ru
К. Марло, У. Шекспира, Дж. Байрона и др. литературных деятелей было зафиксировано много тюркских слов. В словарном составе современного английского языка приблизительно 400 тюркизмов, среди которых можно отметить begum «барыня, сударыня», uhlan «мальчик, храбрец», ataman «глава», bahadur «герой», названия блюд shashlik, shish kebab, dolma, кисломолочного продукта как yoghurt и др. Некоторые тюркизмы были заимствованы через славянские языки. За указанный период времени в лексическом составе тюркских языков почти не было замечено заимствованных слов из европейского, в т.ч. германского, происхождения. Заимствование в турецкий язык европеизмов, в т.ч. германизмов, относящихся к английским этнографическим реалиям и общественно-политическим и научно-техническим терминам, происходило непосредственно через европейские языки. Однако, начиная приблизительно с XVIII в. проникновение европейцев в тюркские языки Восточной Европы и Средней Азии происходит в основном через русский язык.
Основным фактором взаимодействия между тюркскими и славянскими языками является тысячелетняя территориальная сопредельность их носителей, в результате чего в восточнославянские языки проникло много тюркизмов. Другой важный фактор - массовая славянизация тюрков в процессе принятия православной религии (аналогично арабизации североафриканских народов в результате принятия ислама). Проникновение славянизмов-русизмов в тюркские языки началось в основном в XVIII в. - в период присоединения тюркоязыч-ных регионов Дальнего, Среднего и Ближнего Востока к Российской империи. Процесс заимствования русизмов в тюркские языки был особенно интенсивным в советский период.
Фоно-семантические варианты тюрк. bol / mol / mul «много, обильно, изобилие», «широкий», «богатый» встречаются в болг. bol, bolluk «изобилие», «урожай, продукт», сербском bolbolice «много» (ср. азерб. bolluca «избыточный»), румынском bolbol «вполне достаточно», албанском bol, bolek [1, с.185] и др. Хронология подобного типа заимствований известна. Дж. Вуллерз в составленном им персидско-латинском словаре (без всяких комментариев)
тюрк. bol считает заимствованием из перс. bulhos и, не приводя никаких обоснованных примеров, указывает данное слово в значениях «глупый», «безумный». П. Хорн тюрк. bol возводит к араб. ebu'l, bu'l «отец» [1, с. 184, 185]. Фоно-семантический вариант корня bol в форме bal встречается в таких тюркских словах, как balaban1 / balban / balapan / palapan / halagan «крупный», «сильный», «полный», бaлкaк «очень большой, громоздкий», бaлкaнaк «толстый», бaлпaй «выглядеть крупным», бял^й «растолстеть», полтох «толстый, полный». Элемент bal(a) в качестве словообразующего форманта встречается в монг. balxai- / balxayx «откормленный, мясистый, жирный» [1, с. 49]. Однако в словарном фонде тюркских, германских и славянских языков имеются такие слова, которые являются производными от гомогенного архетипа *bal / *mal / *bol / *pol / *fol / ..., уходящего своими корнями в древнюю незафиксированную историю.
Вышеуказанный тюрк. bol / mol / mul, c фоно-семантической точки зрения и согласно звукосоответствиям f ~ v ~ b ~ p ~ m в анлауте, можно сопоставить с англ., др.-англ., ср.-англ., швед. full, древнефризским ful, др.-норвежским fullr, датским fuld, др.-верх.-нем. fol, ср.-верх.-нем. vol, нем. voll, готским fulls. Э. Клейн, включив в этот (германский) ряд др.-слав. plunu, литовское pilnas, др.-ирландское lan, уелсское llawn, бретонское leun, лат. plenus, др.-индийское purnah, авеста p'r'na «полный», реконструирует архетип *plno «заполненный, полный» и считает, что эти слова являются причастиями, образованными от глаголов *pele- , *ple- «заполнять, наполнять». В качестве дополнительных доказательств автор приводит примеры из др.-инд. fela, feala, feola, др.-фриз. felo, fel, др.-саксонского, др.-верх.-нем. filu, ср.-верх.-нем. vil, нем. viel, готского filu «много, в большом количестве», др.-инд. puruh (ср. перс. por «полный» - Э.И.), лат. plus «лишний, дополнительно», лит. pilus, др.-ирл. il «обилие, изобилие» [2, с. 627]. В вышеуказанных германских языках имеются глаголы fill, fyllan, fillen, fullen, fulljan, fylla, fylde, fella, vullen «заполнять, наполнять», а также существительные fill, fyllo, fyllan, fille, fyllr, fulli, fulleri «обилие, изобилие», «избыток, изли-
1 Один из видов тюркского духового музыкального инструмента, который по габаритам крупнее по сравнению с другими духовыми инструментами, называется также.
ГОMОГЕННЫЕ АРХЕТИПЫ В ТЮРКСКИХ, ГЕРMАНСКИX И СЛАВЯНСКИХ ЯЗЫКАХ
55
шек», «богатство, имущество», «обилие, благоденствие» [2, с.592].
M. Фасмер, как и Э. Клейн, считает слова со значением «полный» в славянских языках, например, в рус. полный, укр. повний, белорус. повны, др.-рус. пълнъ, др.-слав. плънъ, болг. пълен, сербохорватском пун, словенском poln, чешском, словацком plny, польском pelny, верхнелужицком polny, нижн.-луж. Pólny одного происхождения с лит. pilnas, др.-прус-ским pilan, латыш. pilns, др.-инд. pumas, авеста parana-, гот. fulls, др.-ирл. lan, др.-инд. ranas, лат. plenus, но при этом не реконструирует архетип [3, с. 312]. По непонятным причинам У. Скит [4, с. 222] и Э. Патридж [5, с. 1205] не проводят параллели между индоевропейскими вариантами слов и славянскими, не говоря уже о тюркских. Надо отметить, что формант пол- в русских словах полный и половинл восходит к единому архетипу. Дело в том, что на современном уровне языка его производные, с семантической точки зрения, антогоничны. Такое явление характерно для всех языков2.
Среди индоевропейских примеров: др.-верх.-нем. fol, ср.-верх.-нем. vol, нем. voll, слав., особенно рус. формант пол-, в вышеуказанных примерах, с фонетической точки зрения, более близок к вышеупомянутому тюрк. bol. В этот же фоно-семантический ряд, безусловно, входит формант бол- в рус. большой. Последнее M. Фасмер сопоставляет с укр. бшший, др.-слав. болии, больши, болк, болг. боле, сербохорв. больи «лучше», словен. bôlje «лучше», чеш. boleslav, польск. boleslaw и возводит к др.-инд. baliyan «сильнее», balistas «самый сильный», balam «сила» (ср. тюрк. balban, palapan. -Э.И.), греч. ßE^xrav, ßE^TEpo«;, ßE^Tioxoq «лучше, лучший», нижн.-нем., северн.-фриз. pal, pall «крепкий, тугой, жесткий», лат. de-bilis «слабый, немощный» [7, с. 191]. Латинскому варианту в семантическом отношении, согласно звукоче-редованию m ~ b, близки лат. malus «плохой», «слабый», «вредный», «больной», франц., англ. перформанты mal- и рус. боль / больной / болеть, укр. бшь, др.-слав. боль, сербохорв. бôл, словен. bôl, азерб. bala < перс. [bala], араб. [baliyya] «бич, бедствие, несчастье». M. Фасмер считает др.-верх.-нем. balo «вред, ущерб, бедствие, бич», др.-исл. bol, др.-англ. bealu, гот.
balwawesei «гнев, злость, ненависть», bawjan «угнетать» одного происхождения со славянским боль [7, с. 191], но, не учитывая звукоче-редование m ~ b в анлауте, при этом в этот ряд он не включает слово malus и элемент mal-.
M. Фасмер на основе рус. обильный, укр. обильний, др.-рус. обиль «обильный», обилие «хлеб в зерне», ст.-слав. обилъ, болг. обилен, сербохорв. обил, обилан «обильный», обиле «обилие», словен. obil(en), obîlje, чеш. оЫИ «хлеб в зерне», словац. оЫ^ реконструирует праслав. *Ы1ъ, которого возводит к *obvilb. Эти праформы он сравнивает со ст.-слав. извилик «изобилие», възвитък «прибыль», а последние считает родственными с др.-инд. vitas «преследуемый, вожделенный», vltlç «вкушение», лит. vejù, vyti «гнаться, преследовать», vajóju, vajóti «преследовать», др.-инд. véti «преследует», авеста vayeiti «охотиться», vitar- «преследователь», лат. vis «ты хочешь» и т.п. [3, с. 100, 101]. С фонетической и семантической точки зрения, странные сравнения и толкования не объясняют этимологию рассматриваемого слова. П.Я. Черных, в свою очередь, в ряд понятий со значением обилие, приводимый M. Фасмером, ссылаясь на определенные источники, добавляет еще «многочисленный», «богатый». Однако, он тоже в составе реконструируемого некоторыми языковедами архетипа *obvilbje > *obvi^ выделяет корень *vi- , как в рус. вить. Самым ранним значением считает «хлеб на корню», «хлебные злаки» и сравнивает с ветвь, ветка, др.-рус. вЪть [8, с. 585]. Без сомнений, данное слово просто состоит из приставки о- и корня бил(ь), который восходит к архетипу *bol / *pol с положительными - увеличительными значениями «много», «обильно» и др.
По имеющимся фактам, можно сказать, что как в тюркских, германских, так и в славянских языках в производных от гомогенных архетипов *bal- / *mal- / *bol- / *pol- / *fol / *vol наблюдается, помимо фоно-семантической дифференциации, также и семантическая анто-гония - положительность и отрицательность. Например, в семантике вышеприведенных примеров производных архетипа *bal в основном содержатся положительные значения, за исключением лат. de-bilis, рус. боль / больной, пол / половина, азерб., перс. bala, араб. baliyya.
2 Например, семантика слова qara в тюркских языках [6]. ПРОБЛЕMЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2012/4 (58)
Ниже рассмотрим примеры с отрицательными - уменьшительными значениями. Др.-тюрк. bala зафиксировано в двух значениях: 1) детеныш животного, птенец, щенок и 2) слуга, помощник [9, с. 80]. В тюркских языках слова bal I bälä I bala I bola I bale I bala I vala I pala I mala I mila I mla I malak I balah I balaq I balaca имеют значения «ребенок», «маленький, младший», «сын», «брат», «сестра», «семья», «детеныш (животного)», «птенец», «щенок», «ягненок», «козленок», «буйволенок», «помощник». Б. Myнкaчи высказывал мысль об иноязычном происхождении bala и в качестве примера приводил санскр. balá «ребенок», «молодой», «детский», «простодушный». В. Банг, С.Е. Maлов, A.M. Щербак также рассматривали bala как иноязычное слово. В отличие от этих авторов, Э.В. Севор-тян данное слово ставит в один ряд с тюрк. bal «брат», «сестра», «маленькая девочка», которое участвовало в образовании терминов родства для обозначения младших членов семьи и родственников, напр., ba:ldiz «свояченица», «млад-щая сестра жены». Тюрк. bala он сравнивает с монгорским bule «дитя», монг. balcir I balcirai «младенец (грудной)», «ребенок», «новорожденный», «неопытный», орокским balaijKa «детеныш нерпы» [1, с. 47-49].
Тюрк. malay I maliy I malay «парень, парнишка, мальчик, мальчишка» являются производными от архетипа *mal с отрицательным -уменьшительным значением. В.В. Радлов связал тат. малай с рус. малый, считая его прямым заимствованием из русского языка. Эта точка зрения была поддержана К. Mенгесом. Mеждy тем в русском языке слово малый, как отмечают некоторые лингвисты, не получает удовлетворительного объяснения. Л. Рашоньи отметил, что радловское толкование слова малай как русское заимствование, вероятно, ошибочно, т.к. собственное имя Малай можно встретить раньше и на гораздо большей территории [10, с. 22]. Без сомнений, др.-тюрк. малак «молодой буйволенок» (см. ба:ла «дитя, ребенок») [9, с. 23], согласно звукочередованию к ~ й в ауслауте, тоже является производным от архетипа *mal.
Общетюрк. мал имеет значения: «скотина», «животное», «имущество», «состояние», «богатство», «товар», «деньги», др.-тюрк. mal «имущество», «достояние», «богатство» [9, с. 335]. Это слово заимствовано арабским языком и является производным от таких слов,
как maliyya «финансы», malikana «имение, владение», malik «владеющий», malik «правитель», mülk «владение» и др. В отличие от германских и славянских производных от архетипа *mal c отрицательной - уменьшительной семантикой, тюркские производные содержат и положительные значения: ср. совр. тюрк. «обильный, изобилие», «обширный», «богатый», «мужественный, храбрый», и отрицательные: «нуждающийся», «бедный» [1, с. 185].
По M. Фасмеру, рус. половина, полова, укр. половина, белорус. повша, др.-рус. половина являются производными от основы на -и, полъ «половина» [3, с. 312], а пол в значении «половина», ст.-слав., др.-русск. полъ, болг. пол, сербохорв. п0 «пол-, половина», словен. pôl «сторона, половина», чеш. pûl, словац. pol, польск. pól, верх.-луж. pol, вероятнее всего, родственно алб. pale «сторона, партия, раздел, отделение» из *polna [3, с.306]. К форманту пол- в вышеуказанных словах, а также в славянских (в т.ч. в албанском) языках, в фоно-семантическом плане гомогенна глагольная основа др.-тюрк. böl- [9, с. 117] / bol- I pöl- I bel- I bül- I ... - «(раз) делить». Архетип данной глагольной основы восстанавливается в виде *böl- «делить» или в форме *pöl- «делить». От глагола böl- со словообразовательными аффиксами -iq I -ik I -ig I -(a)rç I -ma A(a)m образовалось большое количество производных: boluk, polik, belik, bülek, bölek, pölek, bölme, bülme, bölüm, bölim и др. в значении «часть», «раздел», «отдел» и т.д. С тюрк. bölek совпадает монг. bolek «часть» [1, с. 215, 216].
Э. Клейн указывает, что слово small «маленкий, младший» в современном английском языке восходит к др.-англ. smœl, ср.-англ. «узкий, тесный», «тонкий, нежный», «слабый, хилый», «маленький», др.-сакс., дат., швед., ср.-голл., голл., др.-верх.-нем., ср.-верх.-нем. smal, нем. schmal «узкий, тесный», гот. smalista «очень маленький, самый маленький», др.-норв. smali «мелкорогатый скот», «баран». В этот же ряд он ставит греч. ц-rç^ov «баран, коза», «мелкорогатый скот», валлийское mil «мелкий скот», др.-слав. malu «маленький» (ср. рус. Малый. -Э.И.), лат. malus «плохой». Э. Клейн предполагает, что значение латинского варианта является результатом семантической дифференциации форманта mal- «маленький > незначительный > ненужный > никчемный > самый низкий
ГОМОГЕННЫЕ АРХЕТИПЫ В ТЮРКСКИХ, ГЕРМАНСКИХ И СЛАВЯНСКИХ ЯЗЫКАХ
57
> плохой» и указывает на перформант mal-латинского и французского происхождения со значениями «слабый», «вредный», «больной», «плохой» [11, с. 926]. М. Фасмер к рус. малый, укр. малий, белорус. малы, др.-рус., ст.-слав. малъ, болг. малък, мало, сербохорв. мао, мала, мало, словен. malí, malo, чеш., словац. maly, польск. maly, верх.-луж., нижн.-луж. malki также приводит параллели с германскими языками, но в этот ряд добавляет еще и др.-ирл. mil «животное», ср.-верх.-нем. smeln «уменшать, убавлять», др.-верх.-нем. smalaz vihu, smalanoz «мелкорогатый скот» [12, с. 564]. Э. Клейн и М. Фасмер подчеркивают параллелизм между германскими и славянскими вариантами, но не высказывают свое мнение по поводу элементов s- / sch- в анлауте данных лексем, в отличие от П.Я. Черных, который эти элементы называет «начальными» [13, с. 505]. Можно утверждать, что эти элементы являются результатом протезы, встречающейся в большинстве языков. А что касается приведенных примеров smali, ц-qXov, mil, smalaz и др. со значениями «мелкорогатый скот», «баран», «коза», «животное», то они являются явными гомогенными производными от архетипа *mal.
Подытоживая сравнительно-сопоставительный анализ в фоно-семантическом аспекте производных от рассматриваемого архетипа *bal / *mal / *bol / *pol / *fol / *ful и др. на материале разносистемных языков (в рамках данной статьи) можно сделать следующие выводы:
- данные лексические параллели относятся к древнейшему пласту лексического фонда сопоставляемых языков и уходят своими корнями к периоду тесного этнокультурного контактирования предков носителей этих языков в доисторический период;
- в результате тысячелетней семантической дифференциации, часть производных от рассматриваемых гомогенных архетипов обозначает положительные, а другая часть - отрицательные значения в разносистемных языках;
- вышеупомянутые авторы, сравнивая индоевропейские языки, не проводят (по
неизвестной причине) параллели с тюркскими языками относительно рассматриваемых производных;
- подобного рода гомогенных архетипов немало в тюркских, германских и славянских языках, и их сравнительно-сопоставительное исследование даст эффективные результаты в области изучения истории данных языков.
ЛИТЕРАТУРА
1. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (общетюркские и межтюркские основы на букву «Б»). - М.: Наука, 1978. - 349 с.
2. Klein E. A Comprehensive Etymological Dictionary of the English Language. Vol. 1 (A-K). -Amsterdam; L.; N.-Y.: Elsevier Publishing Company, 1966. - 853 p.
3. Фасмер M. Этимологический словарь русского языка. Т. 3. - М.: Прогресс, 1987. - 832 с.
4. Skeat W. An Etymological Dictionary of the English Language. - Oxford: Clarendon Press, 1888. -844 p.
5. Patridge E. A Short Etymological Dktionary of Modern English. - Режим доступа: www.bookfinder. com/author/eric-patridge. - 4246 p.
6. Кононов A.H. Семантика цветообозначений в тюркских языках // Тюркологический сборник -1975. - М.: Наука, 1978. - С. 159-179.
7. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 3. - М.: Прогресс, 1986. - 576 с.
8. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 2. - М.: Русский язык, 1999. - 561 с.
9. Древнетюркский словарь. - Ленинград: Наука, 1969. - 676 с.
10. Этимологический словарь тюркских языков (общетюркские и межтюркские основы на буквы «Л», «М», «Н», «П», «С»). - М.: Восточная литература, 2003. - 446 с.
11. Klein E. A Comprehensive Etymological Dictionary of the English Language. Vol. 2 (L-Z). - Amsterdam; L.; N.-Y.: Elsevier Publishing Company, 1967. - 920 p.
12. Фасмер M. Этимологический словарь русского языка. Т. 2. - М.: Прогресс, 1986. - 671 с.
13. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 1. - М.: Русский язык, 1999. - 622 с.
