CC BY
46DOI: 10.31249/metodannual/2021.11.09
Бурлак С.А.* Глоттогенез как результат самоорганизации
Аннотация. Одним из важных аспектов понимания эволюции - в том числе эволюции коммуникативных систем, приведшей к появлению человеческого языка, - является внимание к возможным промежуточным стадиям, находящимся на пути от начального состояния к конечному. В настоящей работе показано, что даже для таких масштабных эволюционных приобретений, как человеческий язык, не нужны катастрофические эволюционные события, достаточно признания принципа перехода количественных изменений в качественные. Промежуточные звенья возможны даже для таких признаков, которые устроены по принципу «все или ничего», и таких возможностей несколько (наличие признака лишь у части особей в популяции, проявление его лишь в некоторые моменты времени, легкость возникновения неврожденного признака при наличии подходящих воздействий внешней среды и т.д.). Адаптивность промежуточных стадий для процесса формирования человеческого языка обусловлена тем, что в роли отбирающего фактора выступает не способность особей производить коммуникативные сигналы, а их способность интерпретировать любые аспекты поведения сородичей, в том числе и те, для которых коммуникативная цель не ставилась. На этой основе в подходящих эволюционных условиях у приспособленных к такой интерпретации организмов язык возникает в процессе самоорганизации. Всеядные групповые приматы, оказавшиеся в больших количествах (ввиду изменения климата) вытесненными в открытые ландшафты, стали обращать внимание на те аспекты поведения сородичей, которые позволяли максимально эффективно выбирать поведенческие программы, адекватные наличной ситуации. Количество поведенческих программ увеличивается с появлением орудий труда, освоением огня и выходом в более холодные климатические зоны. Соответственно, увеличивается и количество деталей внешнего мира, которые необходимо различать для осуществления эффективного выбора поведенческой программы. В этих условиях появляется все увеличивающийся спрос на сигналы, позволяющие различать релевантные детали внешнего мира, что стимулирует рост мозга, а с ним и дальнейшие возможности по увеличению количества таких сигналов как в репертуаре в целом, так и в отдельных репликах. Данное кольцо положительной обратной связи приводит к постепенному увеличению в популяции доли особей, умеющих различать сигналы при их произнесении и распознавании, произносить по нескольку сигналов за одну реплику и понимать их смысл в совокупности, а также модифицировать существующие сигналы для обозначения нового смысла и эффективно этот новый смысл распознавать.
* Бурлак Светлана Анатольевна, доктор филологических наук, профессор РАН, e-mail: svetlana.burlak@bk.ru. © Бурлак С.А., 2021
194
Когда эта доля достигает уровня, близкого к 100%, можно говорить о завершении процесса глоттогенеза.
Ключевые слова: язык; происхождение языка; эволюция; теория эволюции; самоорганизация; эмергенция; частотность.
Для цитирования: Бурлак С.А. Глоттогенез как результат самоорганизации // МЕТОД : Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин : ежегод. науч. изд. / РАН. ИНИОН. Центр перспект. методологий социал. и гуманит. исслед. - Москва, 2021. - Вып. 11. - С. 194-212. - URL: http://www.doi.org/10.31249/metodannual/2021.11.09
Краткая история вопроса
В настоящее время тема происхождения языка пользуется огромной популярностью в научном сообществе. Только в каталоге ИНИОН (начиная с 2000 г.) под рубрикой «Происхождение языка» упомянуто несколько десятков работ. Десятками же исчисляется количество книг о происхождении языка, вышедших за рубежом за последние 10 лет. Некоторые из них переведены на русский [Бикертон, 2012; Томаселло, 2011; Фитч, 2013]. Количество же статей, разделов в книгах, докладов на конференциях и симпозиумах и вовсе не поддается исчислению. Конкурирующих теорий - огромное количество: уже к 1977 г. их насчитывалось более двух десятков, и с тех пор добавились новые. Поэтому, как пишет К. Лаланд [Laland, 2017], одна из самых насущных задач нынешнего этапа развития науки - выработать критерии, позволяющие отличить приемлемые теории, которые имеет смысл рассматривать, от тех, которые заведомо никуда не годятся. Лаланд выдвигает в качестве обязательных следующие критерии: теория, заслуживающая внимания научного сообщества, должна объяснять, почему язык с самого начала развивался как честная система коммуникации (и лишь потом был приспособлен для обмана - изначальное развитие на основе обмана невозможно), почему говорящий и слушающий придерживаются стратегии кооперативности, за счет чего новая коммуникативная система была адаптивна с самого начала, как возникли значения слов, связанные с элементами реального мира, как возникла способность говорить о том, что происходит не здесь и не сейчас, почему язык возник только у человека и, наконец, почему коммуникативная система не могла быть врожденной, а должна была стать выучиваемой [Laland, 2017, p. 179-181].
Еще сравнительно недавно многие гипотезы отводили ведущую роль в происхождении человеческого языка некоторому одномоментному событию - некой макромутации, которая переформатировала бы речевой аппарат наших предков, изменила форму их черепа, перестроила их мозг и вложила в него врожденную языковую способность сводящуюся в первую очередь к овладению синтаксисом [Bickerton, 1990; Crow, 2000; Hauser, Chomsky, Fitch, 2002; Corballis, 2003; Хомский, 2005, с. 218]. Макромутации, сильно перестраивающие организм, действительно могут случаться, но они не дают своим обладателям особых преимуществ, даже
195
если они наделяют организм какими-то дополнительными элементами, например, муху-дрозофилу - ногой на месте усика-антенны. Они не создают ни систем управления, которые позволяли бы этим элементам слаженно взаимодействовать с другими частями организма, ни поведенческих программ, которые обеспечивали бы эффективное использование новооб-ретенных признаков в имеющихся условиях окружающей среды.
Для того чтобы человек мог пользоваться языком, должно слаженно работать множество различных механизмов, как анатомо-физиологических, так и когнитивных. При этом известно, что органы, задействованные в обеспечении функционирования языка, возникают в процессе развития из разных эмбриональных зачатков. Например, в развитии слухового анализатора (который является лишь одним из множества необходимых для работы языка компонентов) участвуют слуховая плакода, зачаток рудиментарной жаберной щели, элементы подъязычной и челюстной висцеральных дуг, мезодерма головы и невральная эктодерма - «совершенно ясно, что невозможно возникновение всей этой сложной, но целостной системы как путем случайного подбора различных мутаций (например, при дрейфе генов), так и посредством одной крупной "системной" мутации» [Иорданский, 2001, с. 124].
Перестройка речевого аппарата и формирование нужных мозговых структур и всех прочих, столь многочисленных, сложно устроенных и хорошо сбалансированных приспособлений в результате случайной замены нуклеотидов в молекуле ДНК не более вероятны, чем сборка самолета смерчем, пронесшимся по свалке [Пинкер, 2004, с. 343]. Против идеи единственной макромутации говорит и то, что генов, так или иначе принимающих участие в обеспечении функционирования языка и подвергшихся изменениям в ходе эволюции человека, обнаруживается с каждым годом все больше [A genomewide scan..., 2002].
Эволюция и промежуточные звенья
Для эволюции в целом характерна постепенность. Потомки, похожие на своих родителей, выбирают в качестве половых партнеров сходных с ними особей и производят следующее поколение похожих на них потомков. Оказавшаяся единственным обладателем макромутации особь с большой вероятностью не сможет найти себе полового партнера, особенно такого, чьи гены не ослабят эффекты макромутации.
Существенно отметить, что на старт эволюционной гонки (что бы ни называть «эволюционной гонкой» и какую бы точку ни выбрать в качестве стартовой) выходят не единичные сущности типа «обезьяна» или «динозавр», а достаточно большие группы особей, которые похожи друг на друга (настолько, что их можно назвать одним и тем же словом), но все же не полностью одинаковы, и при этом умеют производить каких-то наследников, которые тоже оказываются похожими на них, но не в точности такими
196
же. Естественный и / или половой отбор благоприятствует особям, наделенным тем или иным отличающим их от окружающих свойством. В результате частотность этого свойства в популяции возрастает и сама становится фактором отбора: теперь надо выживать и размножаться в популяции, где много носителей данного свойства. Такое положение вещей отражено в теории конструирования ниш [Odling-Smee, Laland, Feldman, 2003]. Вообще, любая эволюция представляет собой сдвиг частотности: в начале частотность некоторого свойства невысока (оно появляется лишь эпизодически либо в результате комбинации генов обоих родителей, либо в результате некоторого воздействия окружающей среды, на которое организм оказывается в состоянии реагировать), но потом, если свойство оказывается полезным (или хотя бы не слишком вредным), количество его носителей возрастает и может в итоге достигнуть 100%, что будет знаменовать собой появление новой сущности (называемой другим словом) в процессе известного перехода количественных изменений в качественные. Ощущение «непреодолимой пропасти» между начальным и конечным этапами - следствие использования языка, в котором эти этапы называются разными словами, между которыми нет такого континуального, плавного и постепенного перехода, как в реальной эволюции.
Одной из загадок эволюции (вернее, ошибок в понимании эволюции) является загадка промежуточного звена: если и до появления некоторого свойства, и после него мы видим вполне хорошо приспособленные к жизни формы, то как мог произойти переход? Какова была адаптивная ценность частичного свойства, и почему обладание половиной свойства приносило больше выгод, чем обладание его четвертью? И как вообще может выглядеть промежуточное звено, если свойство не является градуируемым, а устроено по принципу «все или ничего»? Таких возможностей несколько.
Во-первых, в популяции могут быть особи, обладающие данным свойством, и особи, его лишенные. Например, у многих видов широконосых обезьян самки (по большей части) являются трихроматами, а все самцы - дихроматы. Среди носителей языка найдутся как люди, которые знают некоторое слово, так и те, кто его не знает, как те, кто употребляет некоторую грамматическую конструкцию или словообразовательную модель, так и те, кто ее не употребляет (так, например, среди современных носителей русского языка есть как те, кто готов использовать формы типа авторка, редакторка или фотографша, так и те, кто не использует их и считает их неправильными).
Во-вторых, свойство может проявляться в разное время или при разных условиях. Например, в современном русском языке шумные согласные оглушаются на конце слова, но остаются звонкими перед гласными. Причастные обороты используются в книжной речи, но редки в разговорной.
В-третьих, свойство может быть не врожденным само по себе, но легко приобретаемым при обычных воздействиях внешней среды. Так, де-
197
ти, лишенные доступа к языку во время чувствительного периода (дети-«маугли», см., например: [Пинкер, 2004, с. 279]), оказываются неспособны овладеть языком в полной мере, но в обычных условиях дети без отклонений в развитии научаются свободно говорить на языке.
И, наконец, если признак имеет врожденный компонент, у разных особей могут иметься разные фрагменты признака, которые потом могут быть объединены в результате обучения [Резникова, Пантелеева, 2015].
Эволюция происходит путем самоорганизации: любые молекулы (в том числе молекулы ДНК) вступают в химические реакции в соответствии со своими свойствами - и в результате появляется организм, различные части которого хорошо подогнаны друг к другу, каждая особь ведет себя в соответствии со своими сиюминутными потребностями - и в итоге (при помощи естественного отбора) получается вид, приспособленный к условиям окружающей среды.
Глоттогенез как часть антропогенеза
Процесс формирования языка был частью антропогенеза. Обособление линии, ведущей к Homo sapiens, от линии, ведущей к шимпанзе и бо-нобо, было связано с климатическими изменениями: по мере наступления эпохи более холодного и сухого климата леса уступали место все более открытым ландшафтам [Еськов, 2007, с. 219; de Menocal, 2011] и потомство обезьян разделилось на тех, кто наилучшим образом приспособлен к жизни в лесу (и смог вытеснить оттуда всех конкурентов), и тех, кто сумел выжить сперва в редколесье, а потом и в саванне. В основу возможности выжить в непривычных ландшафтах и перейти в новую экологическую нишу легла присущая приматам способность к поведенческому приспособлению. Поскольку наши предки были животными групповыми (см., например: [Бутовская, Файнберг, 1993]), необходимость поведенческого приспособления породила спрос на развитие коммуникативной системы. Наши предки-приматы умели перенимать поведенческие модели (в том числе коммуникативные), были склонны добиваться своих целей не при помощи прямых физических воздействий (хотя ими тоже не брезговали), а с помощью коммуникативных сигналов - как намеренных, так и невольных. Способность к интерпретации поведения сородичей позволяла им создавать коммуникативные сигналы ad hoc. Таковы современные шимпанзе (см., в частности: [Cultures..., 1999, p. 682], где говорится о различиях в коммуникативном репертуаре у разных групп шимпанзе), и вероятно, что наши общие предки в этих аспектах были на них похожи.
Человеческая коммуникативная система отличается от коммуникативных систем наших ближайших родственников по многим параметрам. Так, у человека основной канал передачи информации - звуковой (хотя у людей, лишенных слуха, развиваются жестовые языки с не меньшим ком -
198
муникативным потенциалом, чем звуковые), а у шимпанзе и бонобо (и других узконосых обезьян Старого Света) - зрительный. Информация, передаваемая намеренно, у людей (слышащих) передается при помощи звука, а жесты выступают в роли эмоционального дополнения к высказыванию (и довольно часто производятся ненамеренно). У обезьян, напротив, намеренно передаваемая информация выражается при помощи жестов, а звуки представляют собой эмоциональное дополнение (и вырываются ненамеренно - обезьяна может в лучшем случае подавить их [Гудолл, 1992, с. 141]). Коммуникативные сигналы обезьян несут информацию прежде всего об эмоциональном состоянии подающего сигнал, тогда как у человека большая часть информации, кодируемой в языковых сигналах, относится к внешнему по отношению к говорящему миру.
Человеческий язык наилучшим образом приспособлен к передаче потенциально бесконечного количества информации о внешнем мире -именно этим обусловлено наличие у него тех черт (выделяемых в работе [Pinker, Jackendoff, 2005]), которые отличают его от коммуникативных систем других видов. Фонология позволяет каждому слову представать в виде набора различительных черт - фонем, в результате люди могут запоминать слова с первого предъявления, что позволяет детям заучивать примерно по слову за каждые 90 минут бодрствования [Dunbar, 1996, p. 3]. Аффиксальное словообразование (несмотря на то что оно используется не во всех языках, все люди к нему способны) позволяет легко сделать обозначение для нового объекта, действия или свойства, понятным образом связав его с чем-то уже известным. Информация о сочетаемости, встроенная в значение слов, иерархические связи в синтаксисе, маркирование синтаксических отношений специальными словами или частями слов обеспечивают возможность составлять предложения для описания любой, сколь угодно новой и необычной ситуации и достаточно надежно их понимать.
Такие свойства являются следствием приспособления к нише сверх-генералиста открытых пространств, которую осваивали наши предки: в таких ландшафтах, где выражена сезонность, всеядному виду необходимо не только иметь в своем арсенале огромное количество программ добывания пищи, спасения от хищников и поддержания отношений в группе, но и быть готовым к оперативному формированию новых. С появлением орудий количество возможных поведенческих программ увеличивается, возрастая в дальнейшем все быстрее в связи с освоением огня и переходом в другие климатические зоны. Соответственно, нужна была коммуникативная система, предоставляющая в распоряжение особей принципиально открытое количество возможных обозначений для любых элементов окружающей действительности, которые хотя бы потенциально могут оказаться релевантными. В этой ситуации появляется спрос в первую очередь на сигналы-комментарии: группа выигрывает, если ее члены предоставляют друг другу больше возможностей для того, чтобы «понять», что происходит вокруг, и скорректировать в связи с этим собствен-
199
ное поведение. Подобного типа речевые акты есть и у современных людей -их описывают словами типа «вырвалось у такого-то» (или «не удержался такой-то»), поскольку возникают они практически непроизвольно (например, человек, подойдя к окну и увидев последствия ночной метели, может воскликнуть: «Эк снегу-то навалило!»). Речевые акты - комментарии обладают несколькими любопытными свойствами: они управляются эмоциями, они всегда честны (не бывает так, чтобы фраза про снег вырвалась у кого-то, выглянувшего в окно жарким летним днем), они не предполагают обязательного наличия слушающего - информация сообщается как бы всем, кто способен ее услышать (хотя при наличии вокруг людей что-то вырывается значительно чаще, чем если находиться в полном одиночестве), они более часты у детей, чем у взрослых (ко взрослому возрасту такое комментирование в основном переходит во внутреннюю речь [Выготский, 2008]), - все это может свидетельствовать о достаточно раннем эволюционном происхождении таких речевых актов [Бурлак, 2010]. О востребованности сигналов-комментариев для вида, ведущего групповой образ жизни на открытых пространствах, свидетельствует коммуникативная система полосатых мангустов, в которой есть сигналы, состоящие из компонента, указывающего на подателя сигнала, и компонента, указывающего на тип его активности - копает он, ищет или намерен перейти в другое место [Jansen, 2013].
Предпосылки к овладению такой системой коммуникации есть и у обезьян: как комментарии можно рассматривать тревожные крики верве-ток, пищевые крики шимпанзе и т.п.; спорадически отмечались комментарии у антропоидов - участников языковых проектов [Зорина, Смирнова, 2006, с. 165, 281-282]. Пищевые крики шимпанзе и бонобо, по-видимому, можно рассматривать как промежуточное звено между сигналами эмоциональными (т.е. несущими информацию об эмоциональном состоянии подающего сигнал) и сигналами референциальными (т.е. несущими информацию о внешнем мире). Как показали эксперименты К. Цубербюлера и его коллег [Slocombe, Zuberbühler, 2005; Clay, Zuberbühler, 2009], обезьяны достоверно различают пищевые крики, вырвавшиеся у их сородичей при виде пищи разного типа. Возможно, дело в том, что пища разной степени предпочтительности вызывает у обезьян несколько разные эмоции, но в любом случае способность успешно соотносить такие сигналы с реалиями внешнего мира является хорошей преадаптацией к языку.
Роль получателя сигнала в происхождении языка
В ситуации, когда необходимо различать все большее количество деталей внешнего мира (для того, чтобы успешно ориентироваться во все возрастающем количестве поведенческих программ), возникает спрос на усиление различий между разными сигналами. Отбор начинает поощрять,
200
с одной стороны, умение различать издаваемые сородичами сигналы, а с другой - умение издавать такие сигналы, которые можно надежно отличить друг от друга. Существенно, что в качестве основного фактора отбора выступает способность принимающей стороны различать сигналы (а не способность передающей стороны их производить, см.: [Burlak, 2018]): если предковый вид был не менее умен, чем нынешние шимпанзе и боно-бо, и был способен к интерпретации поведения сородичей, любой элемент такого поведения (в том числе вырвавшийся возглас) мог быть интерпретирован с большей или меньшей успешностью. Если условия окружающей среды диктовали необходимость преимущественного внимания именно к ним, а не к эмоциональному состоянию сородичей, выигрыш получали те, кто по эмоциональным непроизвольным (и нечленораздельным поначалу) возгласам мог догадаться о том, на что во внешнем мире имеет смысл обратить внимание. Этим обусловлено появление в коммуникативном репертуаре наших предков референциальных сигналов, а также их честность: выигрыш получали те, кто обращал внимание именно на те характеристики сигнала, которые давали правдивую информацию о внешнем мире. Коопера-тивность в общении также является прямым следствием того, что фактором отбора является принимающая сигнал сторона: поскольку отбор проходят только те сигналы, которые были успешно восприняты и распознаны, возникает впечатление, что производитель сигналов с самого начала планировал оптимизировать их для максимально успешного распознавания.
Взгляд на глоттогенез как на эволюцию угадывания дает объяснение тому, как могли быть адаптивными промежуточные стадии между обезьяньей и человеческой коммуникативными системами: если новые сигналы (сколь угодно непроизвольные и нечленораздельные) позволяют хотя бы с чуть большей эффективностью, чем прежние, угадать те детали окружающего мира, которые релевантны для формирования адекватной поведенческой программы, новые сигналы будут поддерживаться отбором.
Смена фокуса внимания с отправителя сигнала на его получателя позволяет решить проблему альтруизма, которая ставила в тупик многих исследователей происхождения языка: если информация является чем-то ценным, то безвозмездная передача этой ценности сородичу-конкуренту должна лишать производителя сигнала каких-то преимуществ в конкурентной борьбе. Такого рода рассуждения приводили исследователей к выводу, что естественный отбор не играл никакой роли в процессе глоттоге-неза (см., например: [Piatelli-Palmarini, 1989]) и возникновение языка, возможно, в принципе не связано с обретением каких-либо адаптивных преимуществ, а язык сформировался в качестве побочного эффекта развития каких-то других свойств, например прямохождения [Fodor, 2007; Carstairs-McCarthy, 1999, p. 226], или даже вовсе в качестве игры [Knight, 2000, p. 103]. Однако рассмотрение эволюции коммуникативных систем (любых видов) с точки зрения выгоды получателя сигнала показывает, что никакой проблемы здесь нет. Действительно, поскольку особи тех видов,
201
которые размножаются половым путем, вынуждены жить в достаточной близости друг от друга, одна из главных задач, стоящих перед ними, состоит в том, чтобы выжить среди себе подобных. Для того чтобы минимизировать негативные эффекты (и, возможно, получить дополнительную выгоду) от сосуществования с другими, имеет смысл замечать, что они намереваются проявить агрессию, готовы к спариванию, заметили еду или приближающегося хищника и т.п. Соответственно, лучше выживать будет тот, кто сможет отслеживать подобные вещи (даже, возможно, не осознавая этого) - по любым признакам, независимо от того, хотел кто-то передавать соответствующую информацию или нет. Показательно, что едва ли не большинство сигналов, по которым ориентируются животные, подаются невольно (и, возможно, незаметно для отправителя): набухающая половая кожа у самок шимпанзе (свидетельство того, что самка готова к спариванию), яркая раскраска морды у самцов-мандрилов, химический состав мочи у собак, акустические параметры пищевого крика у чаек - все это несет колоссальное количество информации, легко распознаваемой сородичами, но сам отправитель сигнала повлиять на его характеристики бессилен. Этим, кстати, и объясняется честность подобной коммуникации: если особи отбираются по способности узнать больше о сородиче, то на те признаки, которые не позволяют этого сделать, лучше всего просто не обращать внимания. Впрочем, польза для отправителя сигнала тоже оказывается вполне ощутимой: тому, чьи агрессивные намерения были замечены, не придется вступать в драку (рискуя получить травму); у того, кто предупредил сородичей об опасности, будет больший выбор потенциальных половых партнеров (а это важно для того, чтобы иметь возможность получить гены, оптимально комбинирующиеся с генами данной особи [Promislow, Smith, Pearse, 1998]); у того, по кому заметно наличие доступной пищи, потенциальные половые партнеры будут более сытыми и здоровыми (и, соответственно, его детям с большей вероятностью достанутся качественные родители). Таким образом, у ком-муницирующей особи оказывается не больше пресловутого «чистого альтруизма», чем у крестьянина, который прилагает огромные усилия к тому, чтобы наилучшим образом жили и размножались его животные и растения (и даже довольно часто испытывает по отношению к ним сильные положительные эмоции): и в том, и в другом случае действия на благо других в конечном итоге обернутся благом для самого деятеля.
Взгляд на нашу коммуникацию как на угадывание позволяет объяснить некоторые «несовершенства» языка. Как отмечает Н. Хомский, язык не является оптимальным средством для передачи информации: «Если вы хотите исключить взаимное непонимание, то конструкция языка для этой цели неудачна, поскольку существуют такие свойства, как неоднозначность. Если вы хотите, чтобы было такое свойство, чтобы то, что нам обычно нужно сказать, выходило коротко и просто, ну что тут скажешь, наверное, в языке просто нет такого свойства» [Хомский, 2005, с. 157]. Кроме того, язык содержит множество на первый взгляд лишней информа-
202
ции: в любом языке имеются, во-первых, элементы (они могут быть фонетическими, лексическими, морфологическими, синтаксическими), которые в рамках высказывания можно заменить друг на друга без существенного изменения передаваемого смысла, а во-вторых, случаи дублирования информации (таковы несмыслоразличительные признаки фонем, согласующиеся окончания и т.п.) [Бурлак, Старостин, 2005, с. 27-29]. Кроме того, всякий язык имеет ядерно-периферическую структуру - для любого принципа выполняется следующее: большинство языковых элементов, для которых он релевантен, соответствуют ему, но вокруг них имеется некоторое количество таких единиц, для которых степень соответствия принципу постепенно убывает. Например, большинство звукотипов, которые используют в своей речи носители того или иного языка, являются либо фонемами, либо позиционными вариантами фонем, но для некоторых звукотипов фонемный статус неясен; если в языке есть спряжение глаголов, в нем найдутся глаголы, которые спрягаются особым образом, и т.п. Казалось бы, естественный отбор должен был бы отбраковать все это и сформировать более совершенное средство коммуникации. Но если эффективность использования коммуникативной системы зависит от того, насколько слушающий сможет угадать коммуникативное намерение говорящего, то верхний предел количества «недостатков» в такой системе определяется как та грань, за которой слушающий теряет такую возможность. Соответственно, чем более слушающий умен, тем меньше строгости и четкости обязано быть в коммуникативной системе.
О возможности слушающего понять коммуникативное намерение говорящего, отчасти минуя прямые значения реально услышанных слов, свидетельствует наличие в любом языке таких речевых актов, как реплики-корректировки [Бурлак, 2014] ср., например:
- Скажите, пожалуйста, как Андрей Дмитриевич Зализняк узнал...
- Анатольевич!
- Анатольевич, да. узнал, какие были ударения в XII в., или это только его предположения?
Такие поправки обычно возникают спустя слово (или тактовую группу, иногда чуть больше) после неправильного слова собеседника и наслаиваются на его реплику - исправляющий не дожидается паузы в речи. Довольно часто они «вырываются» почти невольно (или человеку приходится сдерживаться, чтобы не произнести этого вслух). Если говорящий уверен в своей правоте, поправка будет выражена в форме утверждения, если не уверен - то в форме переспроса, в который будет включен правильный вариант.
О важности угадывания для развития человеческого языка говорит и тот факт, что выучивание слов ребенком в сильнейшей степени обусловлено его способностью угадывать коммуникативное намерение взрослого; см., например: [Tomasello, 2003, p. 37, 142; Predicting..., 2015].
203
Роль самоорганизации в процессе глоттогенеза
Общую канву глоттогенеза можно представить следующим образом. Отбор, основанный на эффективности коммуникации, давал преимущество тем группам, члены которых были склонны быстрее, чем современные шимпанзе, запоминать однажды созданные ad-hoc-сигналы, дольше сохранять их в памяти и в следующих актах общения повторять их для обозначения сходных ситуаций, не пытаясь изобретать что-то новое (об этом свидетельствуют и различия в химии мозга у людей и других приматов [A neurochemical..., 2018]). Соответственно, детеныши в таких группах должны были в большей степени, чем в других группах, иметь потребность в выучивании сигналов. Эта потребность у современных детей формируется еще до развития речи [Котова, Титкова, 2019]. Тем самым общее число сигналов постепенно возрастало. В то же время обозначения одного и того же унифицировались, что показывают и компьютерные модели [Nowak, Komarova, 2001; Komarova, Nowak, 2003]. Часто встречающиеся сигналы получают возможность освободиться от эмоционального наполнения и распознаваться за счет отдельных «опорных компонентов» - немногочисленных и легко запоминающихся конструктивных элементов, позволяющих отличить один сигнал от другого. По-видимому, всякая система произвольных знаков, достаточно развитая, чтобы приток новых иконических знаков был пренебрежимо мал по сравнению с количеством уже существующих знаков (которое к этому моменту само по себе достаточно велико), приходит к двойному членению того или иного вида (в зависимости от субстанции, в которой она реализуется) в результате внутренней структуризации (начинает воспроизводиться не весь сигнал целиком, а лишь его «опорные компоненты» - то, что позволяет не перепутать его с другими сигналами).
Когда знаков становится много, между ними с необходимостью возникают разнообразные ассоциативные связи, что позволяет с какого-то момента создавать новые знаки не на базе реальных ситуаций, а на базе уже известных знаков, несколько модифицируя их. Запоминание некоторого количества пар знаков - таких, что один из членов каждой пары является модификацией другого, - дает возможность обобщить модификацию и применять ее впоследствии для создания новых знаков. Именно это делает коммуникативную систему достраиваемой, т.е. позволяет, зная небольшое количество исходных элементов и правил их преобразования, создавать неограниченное количество новых сообщений. Это, на мой взгляд, является ключевым моментом глоттогенеза, поскольку потенциально бесконечная коммуникативная система создает базу для развития различных стилей, синонимии, появления слов, обозначающих один и тот же объект с разными оценками, и т.д., и т.п., давая почву для накопления и передачи любого количества опыта в любой области, а также порождает спрос на появление грамматики и других средств упорядочивания языкового мате-
204
риала. Старые коммуникативные механизмы - позы, жесты, мимика, эмоциональные звуки типа смеха или плача - не исчезли, но отошли на периферию коммуникативной сферы.
Австралопитеки мало отличались от шимпанзе как по строению голосового аппарата [A juvenile., 2006], так и по объему мозга [Дробышев-ский, 2007, с. 99]. Можно предположить, что их коммуникативная система в целом была похожа на коммуникативную систему шимпанзе. Главным их отличием от представителей эволюционной линии, ведущей к современным обезьянам, было то, что они постепенно начинали осваивать все более открытые ландшафты, что увеличивало число необходимых для выживания поведенческих программ. Поздние австралопитеки умели не только использовать каменные орудия, но и, вероятно, от случая к случаю изготавливать их [Environment., 1999]. Те, кто изготавливал орудия наиболее регулярно, составили основу нового рода Homo. Адаптация к производству орудий коснулась прежде всего строения руки (формирование «трудовой кисти»), но, возможно, обусловила и увеличение мозговых затрат, связанное с конфликтом потребностей в управлении сигнальными и трудовыми действиями рук, что, вероятно, повлекло за собой увеличение объема мозга в области, соседствующей с моторной и премоторной корой (гомологичной зоне Брока) [Tobias, 1996]. Поскольку ранние Homo, регулярно изготавливавшие орудия, носившие их с собой и применявшие в разнообразных ситуациях, не могли не начать испытывать трудности с общением при помощи жестов, выигрыш должны были получить те группы, члены которых научились извлекать максимум пользы из звуковой составляющей коммуникации: в такой ситуации отбором будут поощряться все более вариабельный исходный сигнал и все более точное угадывание другими особями по этому сигналу, что же будет сообщено. В этом случае информационная нагрузка переместится на звуковой канал, использование же прочих каналов редуцируется. Соответственно, потомки ранних Homo, архантро-пы, уже должны были быть в какой-то степени способны к волевому управлению звуком. Возможно, они могли общаться при помощи голофраз, как современные дети раннего возраста, не столько описывая таким образом те или иные ситуации, сколько выражая свои эмоции по их поводу. Косвенным свидетельством этого могут служить данные о мозге архан-тропов. Окончание быстрого роста мозга к годовалому возрасту [Bogin, 2003], вероятно, ограничивало время чувствительного периода и, соответственно, возможности освоить сложную коммуникативную систему. Небольшие по сравнению с сапиенсами лобные доли не давали, скорее всего, достаточной возможности для понимания многокомпонентных сигналов. Вероятно, общение на близком расстоянии, с членами собственной группы, играло у архантропов все более важную роль. У их потомка, Homo heidelbergensis, наблюдается целый комплекс признаков, говорящих о способности к членораздельной звучащей речи [Бурлак, 2012; Dediu, Levinson, 2013]: адаптации к ней касаются и речевого аппарата, и слухового анализа-
205
тора, и возможностей тонкого контроля дыхания. Homo heidelbergensis использовал те же звуковые частоты, что и современный человек, и, вероятно, в его речи уже существовали фонемные различия. Также, по всей видимости, он мог произносить высказывания длиной более чем в один слог и пользовался таким способом организации высказываний, который Т. Гивон назвал протограмматикой [Givon, 2002, p. 14-15]. Сходные приспособления к членораздельной речи зафиксированы у обоих потомков гейдельбергского человека - и у Homo sapiens, и у Homo neanderthalensis. У неандертальцев был широкий позвоночный канал, ген FOXP2 имел те же (вероятно, значимые для владения языком) мутации, что и у Homo sapiens [The derived..., 2007]. Подъязычная кость неандертальцев имела трабекулярную структуру, отражающую те же нагрузки, что и у современного человека, пользующего звуковой речью [Micro-biomechanics..., 2013], а их слух был приспособлен к восприятию важных для речи частот [Neanderthals., 2021].
Таким образом, невозможно сказать, у какого именно человека -сапиенса, неандертальца или гейдельбергенсиса - система коммуникации приобрела свойства, позволяющие назвать ее настоящим человеческим языком. Лучше, на мой взгляд, смотреть на данную проблему с несколько иного ракурса: тот вид, который смог превратить коммуникативную систему в полноценный язык, и стал в конце концов современным человеком.
Данный сценарий позволяет проследить ведущую роль самоорганизации в процессе глоттогенеза. Когда первые представители клады человека стали вынуждены жить в более открытых, чем лес, ландшафтах, эмоциональные возгласы издавали лишь те, кто ощущал потребность их издавать, но преимущество получали жившие в группах, где таких особей было много и сородичи были внимательны к этим возгласам. Когда первые из этих возгласов закрепляли определенную форму и становились из эмоциональных сигналов референциальными, вероятно, не все особи сразу научались с надежностью выделять их при произнесении и распознавании, но те, кто жил в группах, где умеющих выделять дискретные сигналы было больше, получали эволюционное преимущество. Когда какой-то индивид смог модифицировать сигнал и был понят, ни один из участников коммуникации не планировал создавать морфологию. Когда кто-то научился произносить по два сигнала за одну реплику (сначала почти, а потом и совсем без паузы), а кто-то другой сумел при понимании совмещать значения обоих, они не думали, что создают способ организации высказываний по типу протограмматики, а просто пытались достичь понимания в конкретных ситуациях, но в итоге это создало базу для операции слияния [Chomsky, 1999], легшей в основу человеческой языковой способности (или, по крайней мере, языкового навыка). Вероятно, ни в какой момент представители какого-либо вида не владели коммуникативной системой все в равной мере (так обстоят дела и в настоящее время у представителей нашего вида), но преимущество - в рамках эволюционной ветви, ведущей к человеку, - получали те, кто
206
жил в группах, где умеющих лучше пользоваться коммуникативной системой было больше. Таким образом, постепенное накопление важных для языка признаков привело к качественному изменению коммуникативной системы -формированию человеческого языка.
Список литературы
Бикертон Д. Язык Адама: как люди создали язык, как язык создал людей. - Москва : Языки
славянских культур, 2012. - 336 с. Бурлак С.А. Человеческий язык как коммуникативная система-комментарий // Теоретическая и прикладная лингвистика: пути развития (к 100-летию со дня рождения В.А. Звегинцева) : тезисы докладов научной конференции (29-30 октября 2010 г., филологический ф-т МГУ). - Москва : МГУ, 2010. - С. 16-18. Бурлак С.А. Время появления звучащей речи по данным антропологии // Вестник Московского университета. Серия 23: Антропология. - Москва, 2012. - № 3. - С. 109-119. Бурлак С.А. Коррекция речевой продукции собеседника в разговорах взрослых // Шестая международная конференция по когнитивной науке : тезисы докладов. - Калининград, 2014. - С. 187-188.
Бурлак С.А., Старостин С.А. Сравнительно-историческое языкознание. - Москва : Академия, 2005. - 432 с.
БутовскаяМ.Л., ФайнбергЛ.А У истоков человеческого общества. - Москва : Наука, 1993. - 253 с. Выготский Л.С. Мышление и речь. - Москва : АСТ, 2008. - 668 с. Гудолл Дж. Шимпанзе в природе: поведение. - Москва : Мир, 1992. - 670 с. Дробышевский С.В. Эволюция мозга человека. Анализ эндокраниометрических признаков
гоминид. - Москва : УРСС, 2007. - 176 с. Еськов К.Ю. Удивительная палеонтология: история Земли и жизни на ней. - Москва : НЦ ЭНАС, 2007. - 312 с.
Зорина З.А., Смирнова А.А. О чем рассказали «говорящие» обезьяны: способны ли животные оперировать символами? - Москва : Языки славянских культур, 2006. - 424 с. Иорданский Н.Н. Эволюция жизни. - Москва : Академия, 2001. - 432 с. Котова Т.Н., Титкова Л.А. Названия или факты: зачем ребенок указывает? // Когнитивная наука в Москве : новые исследования : материалы конференции / под ред. Е.В. Печенковой, М.В. Фаликман. - Москва : БукиВеди, 2019. - С. 262-268. - DOI: 10.1146/annurev-psych-010814-015031
Пинкер С. Язык как инстинкт. - Москва : УРСС, 2004. - 456 с.
Резникова Ж.И., Пантелеева С.Н. Возможные эволюционные механизмы «культуры» у животных: гипотеза распределенного социального обучения // Журнал общей биологии. -Москва, 2015. - Т. 76, № 4. - С. 295-309. Томаселло М. Истоки человеческого общения. - Москва : Языки славянских культур, 2011. -328 с.
Фитч У.Т. Эволюция языка / пер. с англ. Е.Н. Панова. - Москва : Языки славянской культуры, 2013. - 768 с. Хомский Н. О природе и языке. - Москва : КомКнига, 2005. - 288 с.
A genomewide scan identifies two novel loci involved in specific language impairment / The SLI Consortium // American journal of human genetics. - 2002. - Vol. 70, N 2 - P. 384-398. -DOI: 10.1086/338649
A juvenile early hominin skeleton from Dikika, Ethiopia / Alemseged Z., Spoor F., Kimbel W.H., Bobe R., Geraads D., Reed D., Wynn J.G. // Nature. - 2006. - Vol. 443. - P. 296-301. - DOI: 10.1038/nature05047
207
A neurochemical hypothesis for the origin of hominids / Raghanti M.A., Edler M.K., Stephenson A.R., Munger E.L., Jacobs B., Hof P.R., Sherwood C.C., Holloway R.L., Lovejoy C.O. // Proceedings of the National Academy of Science, USA. - 2018. - Vol. 115, N 6. - P. e1108-e1116. - URL: https://doi.org/10.1073/pnas.1719666115 Bickerton D. Language and species. - Chicago: The University of Chicago Press, 1990. - X, 297 p.
Bogin B. The human pattern of growth and development in paleontological perspective // Patterns of growth and development in the Genus Homo / Ed. by Thompson J.L., Krovitz G.E., Nelson A.J. - Cambridge: Cambridge University Press, 2003. - P. 15-44. - DOI: 10.1017/CB09780511542565.002 Burlak S. Trends in evolution of signal interpretation as precursors of the origin of human language // Proceedings of the 12th International Conference on the Evolution of Language / Ed. by Cuskley C., Flaherty M., Little H., McCrohon L., Ravignani A.T. // Verhoef. EvoLang Conference Proceedings. - 2018. - P. 53-66. Burlak S. Gricean animal communication and niche construction // The Evolution of Language:
bridging the natural and cognitive sciences Inaugural Workshop. - Zurich, 2019. - P. 30. Carstairs-McCarthy A. The origins of complex language. An inquiry into the evolutionary beginnings of sentences, syllables, and truth. - Oxford : Oxford Univ. Press, 1999. - X, 260 p. Chomsky N. Derivation by phase. - Cambridge, MA : MIT, 1999. - 43 p.
Clay Z., Zuberbuhler K. Food-associated calling sequences in bonobos // Animal Behaviour. -
2009. - Vol. 77, N 6. - P. 1387-1396. - doi.org/10.1016/j.anbehav.2009.02.016 Corballis M.C. From hand to mouth: the gestural origins of language // Language evolution /
Ed. by Christiansen M.H., Kirby S. - Oxford : Oxford Univ. Press, 2003. - P. 201-218. Crow T.J. Did Homo Sapiens speciate on the Y chromosome? // Psycoloquy. - 2000. - Vol. 11, N 1. - P. 1-18.
Cultures in chimpanzees / Whiten A., Goodall J., McGrew W.C., Nishida T., Reynolds V., Sugi-
yama Y., Tutin C.E.G., Wrangham R.W., Boesch C. // Nature. - 1999. - Vol. 399. - P. 682-685. Dediu D., Levinson S.C. On the antiquity of language: the reinterpretation of Neandertal linguistic capacities and its consequences // Frontiers in psychology. - 2013. - Vol. 4. - P. 397. - URL: https://doi.org/10.3389/fpsyg.2013.00397 De Menocal P.B. Climate and human evolution // Science. - 2011. - Vol. 331. - P. 540-542. -
DOI: 10.1126/science.1190683 Dunbar R. Grooming, gossip and the evolution of language. - Cambridge, MA : Harvard Univ. Press, 1996. - 230 p.
Environment and Behavior of 2.5-Million-Year-Old Bouri Hominids / Heinzelin J. de, Clark J.D., White T., Hart W., Renne P., WoldeGabriel G., Beyene Y., Vrba E. // Science. - 1999. -Vol. 284, N 5414. - P. 625-629. - DOI: 10.1126/science.284.5414.625 Fodor J. Why pigs don't have wings // London Review of Books. - 2007. - Vol. 29. - P. 19-22. Givon T. The visual information-processing system as an evolutionary precursor of human language // The evolution of language out of pre-language / Ed. by Givon T., Malle B.F. -Amsterdam ; Philadelphia : John Benjamins, 2002. - P. 3-50. HauserM.D., Chomsky N., Fitch W.T. The faculty of language: what is it, who has it, and how did it evolve? // Science. - 2002. - Vol. 298. - P. 1569-1579. - DOI: 10.1126/science.298.5598.1569 Jansen D.A. Vocal communication in the banded mongoose (Mungos mungo) : Dissertation /
University of Zurich, Faculty of Science. - 2013. - URL: https://doi.org/10.5167/uzh-78275 Knight Chr. Play as precursor of phonology and syntax // The evolutionary emergence of language: social function and the origins of linguistic form / Ed. by Knight Chr., Studdert-Kennedy M., Hurford J.R. - Cambridge : Cambridge Univ. Press, 2000. - P. 99-119. Komarova N.L., NowakM.A. Language, learning and evolution // Language evolution / Ed. by Christiansen M.H., Kirby S. - Oxford : Oxford Univ. Press, 2003. - P. 317-337.
208
Laland K.N. Darwin's unfinished symphony: how culture made the human mind. - Princeton :
Princeton Univ. Press, 2017. - 464 p. Micro-biomechanics of the Kebara 2 hyoid and its implications for speech in neanderthals / D'Anastasio R., Wroe S., Tuniz C., Mancini L., Cesana D.T., Dreossi D., Ravichandiran M., Attard M., Parr W.C.H., Agur A., Capasso L. // Public Library of Science One. - 2013. -Vol. 8, N 12. - P. e82261. - URL: https://doi.org/10.1371/journal.pone.0082261 Neanderthals and Homo sapiens had similar auditory and speech capacities / Conde-Valverde M., Martinez I., Quam R.M., Rosa M., Velez A.D. Lorenzo C., Jarabo P., Bermudez de Castro J.M., Carbonell E., Arsuaga J.L. // Nature Ecology & Evolution. - 2021. - Mar. - DOI: 10.1038/s41559-021-01391-6 Nowak M.A., Komarova N.L. Towards an evolutionary theory of language // Trends in cognitive
sciences. - 2001. - Vol. 5, N 7. - P. 288-295. - DOI: 10.1016/s1364-6613(00) 01683-1. Odling-Smee F.J., Laland K.N., Feldman M.W. Niche construction: the neglected process in evolution. - Princeton, N.J. : Princeton University Press, 2003. - 488 p. - (Monographs in Population Biology ; Vol. 37). Piatelli-Palmarini M. Evolution, selection and cognition: from «learning» to parameter setting in biology and in the study of language // Cognition. - 1989. - Vol. 31, N 1. - P. 1-44. - URL: https://doi.org/10.1016/0010-0277(89)90016-4. PinkerS., JackendoffR. The faculty of language: what's special about it // Cognition. - 2005 -Vol. 95. - P. 201-236.
Predicting the birth of a spoken word / Roy B.C., Frank M.C., DeCamp P., Miller M., Roy D. // Proceedings of the National Academy of Sciences, USA. - 2015. - Vol. 112, N 41. - P. 1266312668. - URL: https://doi.org/10.1073/pnas.1419773112 Promislow D.E.L., Smith E.A., Pearse L. Adult fitness consequences of sexual selection in Droso-phila melanogaster // Proceedings of the National Academy of Science, USA. - 1998. -Vol. 95, N 18. - P. 10687-10692. - DOI: 10.1073/pnas.95.18.10687 Slocombe K.E., Zuberbuhler K. Functionally referential communication in a chimpanzee //
Current Biology. - 2005. - Vol. 15, N 19. - P. 1779-1784. The derived FOXP2 variant of modern humans was shared with Neandertals / Krause J., Lalueza-Fox C., Orlando L., Enard W., Green R.E., Burbano H.A., Hublin J.-J., Hanni C., Fortea J., de la Rasilla M., Bertranpetit J., Rosas A., Paabo S. // Current Biology. - 2007. - Vol. 17. -P. 1908-1912. - DOI: 10.1016/j.cub.2007.10.008. Tobias P.V. The brain of the first hominids // Origins of the human brain / Ed. by Changeux J.-P.,
Chavaillon J. - Oxford : Oxford Univ. Press, 1996. - P. 61-81. Tomasello M. Constructing a language: a usage-based approach to language acquisition. -Cambridge, MA : Harvard University Press, 2003. - 388 p.
Svetlana Burlak* Glottogenesis as a result of self-organization
Abstract. One of the most important aspects of understanding evolution (including evolution of communication systems which led to the emergence of human language) is the attention to possible intermediate stages on the way from the ancestral state to the novel one. This work is attempted to demonstrate that there is no need of catastrophic evolutionary jumps even for such large-scale evolutionary gains as human language: transition from quantity to quality is enough to explain them. Intermediary stages are possible even for features of the «all or nothing»
* Svetlana Burlak, Doctor of Philology, Professor of the Russian Academy of Sciences, e-mail: svetlana.burlak@bk.ru.
209
kind: feature may be manifested only in some percent of individuals, or only in specific moments, or may, not being innate, easily arise under convenient circumstances. Adaptivity of intermediary stages of glottogenesis is the result of the fact that the basic selective factor is not the ability to produce communicative signals but the ability to interpret any aspects of conspecifics' behavior, even if they were not intended to convey information. On this base, given the convenient evolutionary conditions, the language emerges via self-organization in organisms capable of such interpretation. Omnivorous social primates, being forced from forests into open landscapes began to notice such elements of conspecifics' behavior that allowed them to choose a behavioral program in a given situation more effectively. The amount of behavioral programs increased when hominids began to make tools, and to use fire, and then moved to more cold climatic zones. Therefore, the number of worth-noting details of the environment increased as well. This produced an evergrowing demand for signals making it possible to distinguish relevant features of environment, and that propelled the brain growth facilitating increase of the amount of signals not only in the repertory but also in individual utterances. This feedback loop caused the increasing of the percentage of population members able to produce and comprehend distinct signals, to produce several signals per utterance and to combine their meanings, and also to modify already existing signals in order to express a new meaning and understand this new meaning effectively. When this percentage converges to 100%, the glottogenesis may be considered completed.
Keywords: language; language origin; evolution; evolutionary theory; self-organization; emergence; frequency.
For citation: Burlak, S. (2021). Glottogenesis as a result of self-organization. METHOD: Moscow Yearbook of Social Studies, 11, P. 194-212. http://www.doi.org/ 10.31249/metodannual/2021.11.09
References
Alemseged, Z., Spoor, F., Kimbel, W.H., Bobe, R., Geraads, D., Reed, D., Wynn, J.G. (2006). A juvenile early hominin skeleton from Dikika, Ethiopia. Nature, 443, 296-301. DOI: 10.1038/nature05047 Bickerton, D. (1990) Language and species. The University of Chicago Press. Bickerton, D. (2012) Adam's tongue. How humans made language, how language made humans.
Hill and Wang. A division of Farrar, Straus and Giroux, 2009. (In Russ.) Bogin, B. (2003). The human pattern of growth and development in paleontological perspective. In Thompson, J.L., Krovitz, G.E., & Nelson, A.J. (Eds.) Patterns of growth and development in the Genus Homo (pp. 15-44). Cambridge University Press. DOI: 10.1017/CB09780511542565.002 Burlak, S.A. (2010) Human language as a communication system suited for commenting. In Theoretical and applied linguistics: trends in development (on the occasion of the centenary of the birth of V.A. Zvegintsev) (pp. 16-18). MSU. (In Russ.) Burlak, S.A. (2012) When did articulate speech arise (according to anthropological data)? MSU
Vestnik. Series 23. Anthropology, 2012(3), 109-119. (In Russ.) Burlak, S.A. (2014) Correcting utterances in adult speech. In VI international cognitive science
conference. Kaliningrad (pp. 187-188). (In Russ.) Burlak S. (2018). Trends in evolution of signal interpretation as precursors of the origin of human language. In: Proceedings of the 12th International Conference on the Evolution of Language / Ed. by Cuskley C., Flaherty M., Little H., McCrohon L., Ravignani A.T. Verhoef. EvoLang Conference Proceedings. Burlak, S. (2019). Gricean animal communication and niche construction. In The Evolution of
Language: Bridging the natural and cognitives ciences Inaugural Workshop. Burlak, S.A., Starostin S.A. (2005). Historical and comparative linguistics. Academy. (In Russ.)
210
Butovskaya, M.L. Fajnberg, L.A. (1993). At the beginnings of human society. Science. (In Russ.) Carstairs-McCarthy, A. (1999). The origins of complex language. An inquiry into the evolutionary
beginnings of sentences, syllables, and truth. Oxford Univ. Press. Chomsky, N. (1999). Derivation by phase. MIT.
Chomsky, N. (2005) On nature and language. Cambridge Univ. Press, 2002. (In Russ.)
Clay, Z., Zuberbuhler, K. (2009). Food-associated calling sequences in bonobos. Animal
Behaviour, 77(6), 1387-1396. https://doi.org/10.1016Zj.anbehav.2009.02.016 Conde-Valverde, M., Martinez, I., Quam, R.M., Rosa M., Velez, A.D. Lorenzo, C., Jarabo, P., Bermudez de Castro, J.M., Carbonell, E., Arsuaga, J.L. (2021 Mar). Neanderthals and Homo sapiens had similar auditory and speech capacities. Nature Ecology & Evolution. DOI: 10.1038/s41559-021-01391-6. Corballis, M.C. (2003). From hand to mouth: The gestural origins of language. In Christiansen,
M.H., & Kirby, S. (Eds.) Language evolution (pp. 201-218). Oxford Univ. Press. Crow, T.J. (2000). Did Homo Sapiens speciate on the Y chromosome? Psycoloquy, 11(1), 1-18. D'Anastasio, R., Wroe, S., Tuniz, C., Mancini, L., Cesana, D.T., Dreossi, D., Ravichandiran, M., Attard, M., Parr, W.C. H., Agur, A., Capasso, L. (2013). Micro-biomechanics of the Kebara 2 hyoid and its implications for speech in neanderthals. Public Library of Science Оne, 8(12), e82261. https://doi.org/10.1371/journal.pone.0082261 Dediu, D., Levinson, S.C. (2013). On the antiquity of language: the reinterpretation of Neandertal linguistic capacities and its consequences. Frontiers in psychology, 4, 397. https://doi.org/10.3389/fpsyg.2013.00397 deMenocal, P.B. (2011). Climate and human evolution. Science, 331, 540-542.
DOI: 10.1126/science. 1190683 Drobyshevskij, S.V. (2007) Human brain evolution: An analysis of endocast-metric features in
hominids. URSS. (In Russ.) Dunbar, R. (1996). Grooming, gossip and the evolution of language. Harvard Univ. Press. Es'kov, K.Yu. (2007) Amazing palaeontology: History of the Earth and of the life on it.
NC JeNAS. (In Russ.) Fitch, W.T. (2013) The evolution of language. Cambridge Univ. Press, 2010. (In Russ.) Fodor, J. (2007). Why pigs don't have wings. London Review of Books, 29, 19-22. A genomewide scan identifies two novel loci involved in specific language impairment / The SLI
Consortium (2002). American journal of human genetics, 70(2), 384-398. DOI: 10.1086/338649 Givon, T. (2002). The visual information-processing system as an evolutionary precursor of human language. InGivon, T., & Malle, B.F. (Eds.) The evolution of language out of pre-language (pp. 3-50). John Benjamins. Googall, J. (1992) The Chimpanzees of Gombe: Patterns of Behavior. Bellknap Press of the
Harvard University Press, 1986. (In Russ.) Hauser, M.D., Chomsky N., Fitch W.T. (2002). The faculty of language: What is it, who has it,
and how did it evolve? Science, 298, 1569-1579. DOI: 10.1126/science.298.5598.1569 Heinzelin, J. de, Clark, J.D., White, T., Hart, W., Renne, P., WoldeGabriel, G., Beyene, Y., Vrba, E. (1999). Environment and Behavior of 2.5-Million-Year-Old Bouri Hominids. Science, 284(5414), 625-629. DOI: 10.1126/science.284.5414.625 Iordanskij, N.N. (2001). Evolution of life. Academy. (In Russ.)
Jansen, D.A. (2013). Vocal communication in the banded mongoose (Mungos mungo). University
of Zurich, Faculty of Science. Dissertation. https://doi.org/10.5167/uzh-78275 Knight, C. (2000). Play as precursor of phonology and syntax. In Knight, C., Studdert-Kennedy, M., & Hurford, J.R. (Eds.) The evolutionary emergence of language: Social function and the origins of linguistic form (pp. 99-119). Cambridge Univ. Press. Komarova, N.L., Nowak, M.A. (2003). Language, learning and evolution. In Christiansen, M.H., & Kirby, S. (Eds.) Language evolution (pp. 317-337). Oxford Univ. Press.
211
Kotova, T.N., Titkova, L.A. (2019) Names or facts: Why does the child point? In Cognitive science in Moscow: new research (Conference materials). (pp. 262-268). BukiVedi. (In Russ.). D01:10.1146/annurev-psych-010814-015031
Krause, J., Lalueza-Fox, C., Orlando, L., Enard, W., Green, R.E., Burbano, H.A., Hublin, J.-J., Hänni, C., Fortea, J., de la Rasilla, M., Bertranpetit, J., Rosas, A., Pääbo, S. (2007). The derived F0XP2 variant of modern humans was shared with Neandertals. Current Biology, 17, 19081912. doi: 10.1016/j.cub. 2007.10.008.
Laland, K.N. (2017). Darwin's unfinished symphony: How culture made the human mind. Princeton Univ. Press.
Nowak, M.A., Komarova, N.L. (2001). Towards an evolutionary theory of language. Trends in cognitive sciences, 5(7), 288-295. DOI: 10.1016/s1364-6613(00) 01683-1.
Odling-Smee, F.J., Laland, K.N., Feldman, M.W. (2003). Niche construction: The neglected process in evolution. In Monographs in Population Biology, 37. Princeton University Press.
Piatelli-Palmarini, M. (1989). Evolution, selection and cognition: From «learning» to parameter setting in biology and in the study of language. Cognition, 31(1), 1-44. https://doi.org/10.1016/0010-0277(89)90016-4.
Pinker, S. (2004) The language instinct. William Morrow and Company, Inc., 1994. (In Russ.)
Pinker, S. Jackendoff, R. (2005) The faculty of language: what's special about it. Cognition, 95, 201-236.
Promislow, D.E. L., Smith, E.A., Pearse, L. (1998). Adult fitness consequences of sexual selection in Drosophila melanogaster. Proceedings of the National Academy of Science, USA, 95(18), 10687-10692. DOI: 10.1073/pnas.95.18.10687.
Raghanti, M.A., Edler, M.K., Stephenson, A.R., Munger, E.L., Jacobs, B., Hof, P.R., Sherwood, C.C., Holloway, R.L., Lovejoy, C.O. (2018). A neurochemical hypothesis for the origin of hominids. Proceedings of the National Academy of Science, USA, 115(6), e1108-e1116. https://doi.org/10.1073/pnas.1719666115.
Reznikova, Zh. I., Panteleeva, S.N. (2015). Possible evolutionary mechanisms of 'culture' in animals: The hypothesis of distributed social learning. Journal of general biology, 76(4), 295-309. (In Russ.)
Roy, B.C., Frank, M.C., DeCamp, P., Miller, M., Roy, D. (2015). Predicting the birth of a spoken word. Proceedings of the National Academy of Sciences, USA, 112(41), 12663-12668. https://doi.org/10.1073/pnas.1419773112.
Slocombe, K.E., & Zuberbühler, K. 2005. Functionally referential communication in a chimpanzee. Current Biology, 15(19).
Tobias, P.V. (1996). The brain of the first hominids. In Changeux, J.-P., & Chavaillon, J. (Eds.) Origins of the human brain (pp. 61-81). Oxford Univ. Press.
Tomasello, M. (2003) Constructing a language: A usage-based approach to language acquisition. Harvard University Press.
Tomasello, M. (2011) Origins of human communication. MIT Press, 2008. (In Russ.)
Vygotsky, L.S. (2008). Cognition and speech. AST. 668 p. (In Russ.)
Whiten, A., Goodall, J., McGrew, W.C., Nishida, T., Reynolds, V., Sugiyama, Y., Tutin, C.E. G., Wrangham, R.W., Boesch, C. (1999). Cultures in chimpanzees. Nature, 399, 682-685.
Zorina, Z.A., Smirnova, A.A. (2006) What has «speaking» apes told: Are animals capable of symbolic behavior? Jazyki slavjanskih kul'tur. (In Russ.)
212
