CC BY
20
но-пропагандистскую и разъяснительную работу. Однако и этого окажется недостаточно, если в России не удастся снизить уровень коррупции до приемлемого по мировым меркам уровня.
«Россия XXI», М., 2006 г., № 2, с. 54-71.
Алексей Малашенко, доктор исторических наук ГЛАВНЫЙ ИТОГ ЧЕЧЕНСКИХ ВЫБОРОВ: ДВЕ ВЕРТИКАЛИ ВЛАСТИ
Этот материал готовился в два приема. Первая часть писалась до выборов. В ней сделана попытка определить, какие задачи ставились на выборах Кремлем, чего ожидало от них чеченское общество. Вторая часть - о том, что произошло на самом деле. Мне довелось присутствовать на всех президентских выборах -Аслана Масхадова в 1997 г., Ахмад-хаджи Кадырова в 2003 г., Алу Алханова в 2004 г. В двух последних случаях они были чистой формальностью. На этот раз я летел в Чечню с чуть большим оптимизмом.
До выборов
Во-первых, выборы были необходимы Кремлю для легитимации нынешнего режима. Они были призваны стать кульминацией провозглашенной Путиным несколько лет назад политики «че-ченизации». Хотя с ее помощью и не удалось положить конец войне и совершить «прорыв» на пути восстановления республики, ситуация, тем не менее, претерпела изменения. Сепаратисты (это определение себя изжило, поскольку не верится, что прагматик Басаев надеялся создать независимую Ичкерию) более не в состоянии вести регулярные боевые действия. В Чеченской Республике сформировался режим, который худо-бедно «держит ситуацию» (какими методами - отдельный вопрос).
Пообещав в начале своей карьеры «мочить боевиков в сортире», Путин оказался готов не просто сотрудничать с «муджахе-дами-ренегатами», но фактически возвысил их над теми, кто всегда оставался лояльным Москве. Избранный в 2003 г. Ахмад-хаджи Кадыров - дудаевский муфтий. А кто считал бывших боевиков в окружении его сына, вице-премьера Рамзана Кадырова!
Москва поступила цинично: договариваемся с «этими», а те, которые «наши», и так никуда не денутся. Такой расчет как будто оправдался. Кадыров-младший, несмотря на то, что он, мягко говоря, не пользуется безоговорочной симпатией в чеченском обществе, выглядит в глазах Кремля лидером. Правда, по результатам проведенного ВЦИОМом в октябре 2005 г. опроса, с тем, что ситуацию контролируют именно Рамзан и его команда, согласны 13% россиян, 12% считают, что ее контролируют боевики, 17 - что федеральные власти, 25% - что избранный в 2004 г. президентом Алу Алханов. 26% уверены, что никто (еще 12% вообще не знают, что там происходит).
Бытует мнение, что Кадыров-младший - всего лишь пешка, максимум - «слон» в руках Путина, коим последний может свободно манипулировать на чеченской шахматной доске. Да, Кадыров-сын может чувствовать себя комфортно только под портретом президента. Но и «комфортность» в Чечне путинского курса возможна только при поддержке его Кадыровым, в распоряжении которого целая армия, хорошо вооруженная и имеющая богатый опыт военных операций. Чеченский вице-премьер это прекрасно понимает. Отсюда экстравагантность его поведения, граничащая порой с прямым вызовом Москве. Чего стоит проект договора о распределении полномочий между Чечней и федеральным Центром, о котором и в Москве, и в Чечне говорят, что сам Дудаев не мог и мечтать о таком. Или, например, его заявление о готовности послать несколько тысяч своих бойцов для поддержки Южной Осетии. Нужна ли лично Рамзану легитимация? Безусловно. Выборы, после которых большинство мест займут его сторонники, сделают режим респектабельнее. В Чечне были уверены: кого Рамзан захочет, того и «запишут в депутаты». В канун выборов некоторые не договорившиеся с Кадыровым кандидаты, опасаясь за свою судьбу, отказывались от участия в выборах. Так поступил, например, бывший председатель Госсовета Таус Джабраилов, последнее время неожиданно резко критиковавший проводимый в Чечне курс. Высказывались и так: изберут того, кого назначит Москва. А Москва назначит того, на кого укажет Кадыров. По данным социологов Левада-Центра, только 11% россиян считали, что эти выборы пройдут честно.
Кроме одномандатников, кандидаты шли по партийным спискам. По результатам наблюдений Института социального маркетинга, в канун выборов 47% чеченцев были склонны отдать голоса «Единой России», 17% - коммунистам... Даже будучи в значительной степени формальностью, принадлежность местных парламентариев к общероссийским структурам в какой-то степени делает их менее уязвимыми перед местным начальством. Была надежда, что они сумеют защитить интересы или хотя бы высказаться в пользу того или иного района, группы влияния, клана, в конце концов. Лично я не вижу ничего постыдного и обидного в понятии «клан», который является одной из форм организации общества и по мере сил обеспечивает благополучие, а главное, безопасность своих членов. Кандидат от Союза правых сил Тимур Мурзаев считал, что парламент должны формировать не партии, а личности, ответственные перед избирателями. В общем, пользуясь словами редактора газеты «Чеченское общество» Тимура Алиева, «парламент нам (Чечне) нужен». Было нечто символичное в том, что в канун выборов некоторые чеченские интеллектуалы вновь вспомнили о компактном, состоявшем из 21-25 членов традиционном чеченском протопарламенте - Мекх-Кхеле, уничтоженном в 1847 г. В нынешнем парламенте - 61 место.
Во-вторых, выборы были призваны, насколько возможно, убедить Запад, что урегулирование конфликта и стабилизация в Чечне идут полным ходом. Президент Алу Алханов, побывав в октябре в Брюсселе, остался доволен тем, что вопрос о переговорах с сепаратистами не поднимался. Рассуждающий о создании общекавказского фронта преемник Масхадова Абдул Халим Сай-дуллаев - не переговорщик. Но разве продолжающееся вовлечение бывших боевиков в политический процесс не выглядит альтернативой переговорам с непримиримыми? Только состоялась она в кремлевском формате. И исполнена в византийском стиле. Впрочем, иного не следовало и ожидать. Тем временем число боевиков, по заявлениям чеченских политиков, за последний год уменьшилось. Вместо привычных 2 тыс. теперь чаще упоминается 7001000. Сократилось, возможно, на две трети, их внешнее финансирование. Произнесенные в Брюсселе Алу Алхановым слова об участии недавних боевиков в парламентских выборах были призваны уверить европейцев, что Москва на правильном пути. Эти
слова были услышаны. Конечно, вряд ли Великобритания пойдет на выдачу Москве одной из самых трагических фигур чеченской драмы Ахмеда Закаева, но то, что он становится безработным политиком, - очевидно. На выборах Кадырова-старшего и Алханова чеченцы жаловались, что их «бросили», что европейцам плевать на их судьбу. На парламентские выборы 2005 г. собирались два посла - Великобритании Тони Брентон и Австрии Мартин Вуко-вич. Намеревалась приехать и приехала компактная «неофициальная» делегация Парламентской ассамблеи Совета Европы. Больше обычного было и журналистов. Председатель избиркома Чечни Исмаил Байханов назвал их число «огромным». Присутствие иностранцев - дополнительный раздражитель для организаторов кампании. Откровеннее всего на сей счет высказался гость из Москвы Сергей Бабурин, заявивший, что главные враги чеченских выборов - бандиты и наблюдатели. Однако иностранное присутствие всегда можно интерпретировать как косвенное признание успешности официальной политики в Чечне. Кроме того, нужно доказать, что направляемые в Чечню средства (9 млн. евро от Совета Европы, 5 млн. франков из Швейцарии, 3-4 млн. евро ежегодно из Норвегии) попадают в надежные руки, в республику, где не только воюют друг с другом «абреки» и федералы, но и существуют самые настоящие избирательные урны и действуют самые настоящие политические партии.
В-третьих, выборы призваны еще раз показать всему северокавказскому региону, что вертикаль власти будет выстроена во что бы то ни стало, даже там, где ее строительство отягощено войной. То, что общая ситуация на Северном Кавказе и положение дел в Чечне взаимосвязаны, - трюизм. Однако в последние три года акценты смещаются. Сегодня именно состояние в регионе усиливает кризисные тенденции в Чечне. «Подземная война» в Дагестане, вооруженное столкновение в Нальчике, напряженность в Карачаево-Черкесии делают Чечню еще более уязвимой. По большому счету никто всерьез не верит, что за всей этой смутой стоят ведомые «аль-Каидой» муджахеды. Трагедия в Нальчике стала результатом провальной политики местной администрации, особенно силовиков, которые на протяжении долгих лет вызывают раздражение, даже ненависть, у населения. Никак не связаны с «ваххабизмом» конфликт в Карачаево-Черкесии, растущая напряжен-
ность в Адыгее, где милиция с упорством, достойным лучшего применения, наступает на «кабардино-балкарские грабли». Общее положение в регионе демонстрирует слабость центральной власти, местных администраций, вызывает недоверие к проводимому курсу. И эти настроения рикошетом отдаются в Чечне. В 2004 г. на Северном Кавказе было 94 теракта. По мнению полпреда президента в Южном федеральном округе Дмитрия Козака, в регионе существует 14 тыс. потенциально опасных объектов для терактов. Я бы добавил, что потенциально опасен весь Северный Кавказ, а в каком-то смысле и остальная Россия. По данным опросов, проведенных Фондом «Общественное мнение», в 2004 г. после теракта на Дубровке 67% населения страны считали, что следующий теракт случится в их населенном пункте, а после Беслана так думали 59% россиян (в Москве - 82%, в С.-Петербурге - 70%). Козак называет «три К», три поразившие Кавказ зла: коррупция, клано-вость, казнокрадство. Теневая экономика региона составляет 50% всей его экономики. В Чечне - намного больше. Еще хуже обстоит дело с коррупцией, паразитирующей на восстановлении республики. Покойный Ахмад-хаджи Кадыров говаривал, что разворовывается до 80% направляемых в Чечню средств, причем большая часть денег исчезает уже в Москве. С той поры в республике мало что изменилось.
После выборов
27 ноября выборы состоялись. По сути они были отданы на откуп главному обладателю местного административного ресурса - вице-премьеру Рамзану Кадырову, который претендует на титул удельного князя. Свидетельством кадыровского «абсолютизма» стали заполнившие местный эфир телерепортажи: Кадыров строит дом вдове, Кадыров открывает больницу, Кадыров (на чеченском языке) обсуждает вопросы безопасности с командующим Кавказским военным округом, Кадыров держит на руках племянников, заталкивающих в урну бюллетени. По федеральным каналам прошли впечатляющие кадры с Кадыровым, исполняющим громкий зикр (что, заметим, разозлило российского обывателя, вызвав у него ассоциации с дудаевской эпохой). Портреты рыжебородого вождя в разных видах развешаны по стенам домов. Приди молодому вице-премьеру в голову написать свою «Малую землю», ее обязательно бы рекомендовали к изучению в школах. На фоне
сына первого президента Чечни второй ее президент выглядел статистом, точнее, вообще никак не выглядел. Даже звонок ему Владимира Путина в связи с завершением выборов сопровождался просьбой передать Рамзану поздравление с рождением сына.
Чиновники из районных администраций в открытую говорили о спущенной сверху «процентовке», не стеснялись манипулировать голосами, решая, кому сколько приписать, а от кого «отписать». Причем указания раздавались не только относительно одномандатников, но также представителей федеральных партий. И все же гулявшая в те дни в Красноярске «Единая Россия» могла не беспокоиться - чеченским медвежатам победа была обеспечена. Однако... Однако все познается в сравнении. Если в 2004 г. президента Алу Алханова не избирали, а просто назначили, а избирательные участки стояли пустые, то 27 ноября ситуация все-таки была иной. Люди пришли на выборы. И 70% (даже если кое-что и приписали) участвовавших - это заучит достаточно правдоподобно. А они считались бы состоявшимися и при 25%-ной явке.
Несмотря на всеподавляющий административный ресурс, было в этих выборах что-то этакое, как бы демократическое. Что я имею в виду? Во-первых, был соблюден партийный плюрализм: коммунисты и Союз правых сил получили по кусочку, собрав первые 12,2%, а вторые 12,4% голосов. В новый парламент прошли и депутаты парламента Чеченской республики Ичкерия, и бывшие боевики. Немного, конечно, но все же. Так или иначе, есть чем похвастаться перед иностранными гостями. Гости, конечно, жаловались, что якобы по соображениям безопасности их никуда не пускали без надлежащего сопровождения. Зато безопасность на сей раз превзошла все ожидания. Чем чеченские власти в самом деле могут похвастаться, так это молчанием боевиков. Люди Басаева были выключены из игры. Это можно объяснить и усилиями силовиков, взявших под вооруженную охрану 70% избирательных участков, и тем, что, по словам чеченцев, «они» (т.е. Кадыров и вооруженная оппозиция) «договорились». И тем, что «не те нынче пошли боевики». Последнее объяснение можно трактовать по-разному: с одной стороны, как слабость муджахедов, с другой -как их переориентацию на общекавказские дела. Недаром Абдул Халим Сайдуллаев чаще говорит о едином кавказском фронте, а некоторые специалисты предполагают образование в регионе яче-
ек «аль-Каиды», «Абу Сайяфа», «Братьев-мусульман» и прочих международных экстремистских организаций. Впрочем, Басаев взял реванш спустя два дня после выборов, совершив сразу две массированные атаки. Но это выглядело как бы «остроумием на лестнице».
Окончательные итоги голосования в Чечне подводить непросто, ибо все самое интересное еще впереди. Избранный 27 ноября парламент - кадыровский. Он представляет собой, так сказать, местную вертикаль власть. И вертикаль эта очень вертикальна. Все местные группировки, еще совсем недавно рассчитывавшие, что могут поспорить с вице-премьером, отступили. Сегодня только ленивый публичный политик не заявляет о своей лояльности Рамзану. Но за клятвами верности легко угадывается неудовлетворенность собственных амбиций, а то и просто острое желание поквитаться при случае с любимчиком российского президента. Многие предпочли бы иметь дело непосредственно с Кремлем, минуя опасного и непредсказуемого посредника в лице лихого вице-премьера. К тому же избранные по партийным спискам депутаты volens nolens должны быть лояльны «Единой России» (прежде всего), КПРФ и СПС. И нельзя исключать, что рано или поздно партийные интересы придут в противоречие с интересами республиканской администрации. Подобное может случиться при обсуждении договора о разграничении полномочий между Центром и Грозным. В Чечне, да и в Москве можно услышать разговоры о том, что, почувствовав силу после парламентских выборов, Кадыров потребует для Чечни еще большей самостоятельности и станет шантажировать Москву своими притязаниями. И здесь внутрипартийная солидарность может оказаться весомее страха перед всемогущим Рамзаном и стать сдерживающим фактором для его устремлений. Федеральная власть, в свою очередь, обрела важный легитимный рычаг давления на местную исполнительную власть, которым она может воспользоваться. Уместно привести слова присутствовавшего на выборах главы миссии ПАСЕ Андреаса Гросса, отметившего, что «...Кремль не должен передоверять многие из своих полномочий Рамзану Кадырову, поскольку это дискредитирует коренные интересы российского общества... Что будет на руку группировкам исламских фундаменталистов и террористов». В Москве есть люди, которые обеспокоены тем же. Вот
почему произошедшая спустя два дня после выборов замена главы регионального отделения «Единой Рроссии» (вместо Франца Клинцевича им стал Руслан Ямадаев) выглядит как явный намек на тактичное сдерживание кадыровских амбиций. О трениях между кадыровской и ямадаевской группами хорошо известно.
Чечня успешнее будет встраиваться в общероссийскую политическую жизнь через пришедшие сюда партии федерального уровня. Отметим, что в Чеченской Республике 450 членов СПС, 2,5 тыс. коммунистов и аж 22 тыс. единороссов. Обольщаться таким количеством партийцев, конечно, не следует, но, тем не менее, они могут считаться пусть и неоднозначным, но все же федеральным резервом. Словом, местная вертикаль власти может совпадать с федеральной вертикалью, а может и не совпадать. В Чеченской Республике помимо войны между правящим режимом и боевиками сформировалась еще одна ось противостояния - между режимом и лояльными Москве, но антикадыровскими силами, составляющими значительную, скорее всего, большую часть общества. Вряд ли в российской столице об этом не догадываются. Оставление Чечни на откуп кадыровскому клану чревато непредсказуемыми событиями. Самые отчаянные противники Рамзана говорят, что отпор кадыровцам может обернуться третьей чеченской войной. Думаю, что вконец измученное войной чеченское общество к такому повороту не готово. Люди хотят мира. Но мир и покой для них - уже не только и даже не столько окончание антитеррористической операции, сколько защита от произвола местной власти. И если этот произвол не будет ограничен Москвой, противодействие ему может принять самые жесткие формы. В этой ситуации особенно важно, чтобы именно парламент стал не просто клапаном, выпускающим пар общественного недовольства, но местом, где в спорах будет складываться очень непростое, но пронзительно необходимое Чечне согласие. Рамзан Кадыров очень молод, смело и безответственно смотрит в будущее, зная, что вскоре займет обещанный ему пост президента. Но он слишком полагается на неформальное общение с российским президентом. Однако все течет и все изменяется. После 2008 г., когда его главный покровитель, вероятно, покинет свое кресло, судьба «вассала» может круто измениться. Да и кто знает, как сложится его жизнь до главных выборов России...
