CC BY
32
Metapher // Liedtke F., Wengeler M., Böke K. (Hrsg.): Begriffe besetzen. Strategien des Sprachgebrauches in der Politik. - Opladen: Westdeutscher Verlag, 1991. - S. 44-69.
26. Klein J. Politische Kommunikation -Sprachwissenschaftliche Perspektiven // Jarren O., Sarcinelli U., Saxer U. (Hrsg.): Politische Kommunikation in der demokratischen Gesellschaft. Ein Handbuch mit Lexikonteil. - Opladen; Wiesbaden: Westdeutscher Verlag, 1998. - S. 186-210.
27. Klein J. Die politische Fachsprache als Institutionensprache // Hoffmann L., Kalverkämp-fer H., Wiegand H.E. (Hrsg.): Fachsprachen. Language for Special Purposes. Ein internationales Handbuch zur Fachsprachenforschung und Terminologiewissenschaft. 2. Halbband. - Berlin; New York: de Gruyter, 1999. - S. 1371-1382.
28. Leyendecker H. Anmerkungen zur Symbiose von Journalismus und Politik // Der Deutschun-
terricht. - 2003. - Heft 2. - S. 24-25.
29. Оруэлл Д. 1984. - СПб.: Азбука, 2003. - 315 c.
30. Schippan T. Lexikologie der deutschen Gegenwartssprache. - Tübingen: Niemeyer, 1992. -306 S.
31. Strauß G. Der politische Wortschatz. Zur Kommunikations- und Textsortenspezifik. -Tübingen: Narr, 1986. - 280 S.
32. Strauß G., Zifonun G. Formen der Ideologiegebundenheit. Versuch einer Typologie der gesellschaftspolitischen Lexik (1982/1983) // Strauß G. (Hrsg.) Der politische Wortschatz. Zur Kommunikations- und Textsortenspezifik. -Tübingen: Narr, 1986. - S. 67-147.
33. Strauß G., Hass U., Harras G. Brisante Wörter von "Agitation" bis „Zeitgeist". Ein Lexikon zum öffentlichen Sprachgebrauch (=Studien des Instituts für deutsche Sprache, Bd.2). - Berlin; New York: de Gruyter, 1989. - 778 S.
Р. И. Бабаева
ГЛАГОЛЬНЫЕ КОНСТРУКЦИИ В РОЛИ ДИСКУРСИВНЫХ МАРКЕРОВ (НА МАТЕРИАЛЕ НЕМЕЦКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ)
В рамках дискурсивного направления в поле зрения лингвистов попали слова, которые функционируют на уровне дискурса. Они отражают динамичность общения, так как являются маркерами процессуль-ности в диалоге, и речевое взаимодействие коммуникантов. Эти слова получили в отечественной лингвистике название дискурсивных слов. Как правило, при описании данного класса обращается внимание прежде всего на частицы. В роли дискурсивных маркеров могут употребляться и некоторые глагольные конструкции, которые в этом случае могут рассматриваться как функциональные эквиваленты служебных слов. Значение глагольных конструкций в роли дискурсивных маркеров отличается в некоторой степени от основного значения их составляющих. Осознание этого произошло в русистике еще до формирования дискурсивного направления и нашло отражение в выделении отдельного класса вводных слов, которые, несмотря на то, что их выделение произошло по синтаксическому признаку, нередко описываются наряду с морфологическими классами и фиксируются в словарях как самостоятельный разряд слов [2; 4].
Функционированию разговорных глагольных конструкций на материале русского языка уделялось внимание в ряде работ отечественных [5; 6] и зарубежных лингвистов [8].
В немецкоязычной лингвистике глагольные конструкции, являющиеся средством организации речевого взаимодействия, упоминаются среди средств сегментации речи (Gliederungssignale), среди разговорных слов (Gesprächswörter), среди формул речевого общения (Floskeln) [7; 14; 15; 17].
Сравним функционирование стереотипных глагольных фраз в немецкоязычных и русскоязычных разговорных диалогах.
На первом этапе исследования были проанализированы словари, посвященные служебным словам русского языка [2; 4], и выявлены глагольные конструкции, которые могут быть средством организации повседневного общения. Как правило, эти конструкции сопровождаются пометой «вводное слово», в ряде случаев они могут быть зафиксированы как частицы или междометия. В проанализированных словарях встретилось наибольшее количество конструкций с глаголом сказать - всего 27, а также зафиксированы конструкции с глаголом говорить - 16,
188
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2006
© Р. И. Бабаева, 2006
видеть - 4, смотреть - 3, знать - 2, думать - 2, представлять - 1 и некоторые другие (всего 106 конструкций). Приведем некоторые примеры: с глаголом сказать: вернее сказать; и то сказать; кстати сказать; можно сказать; надо сказать; не скажи; нечего сказать; ничего не скажешь; по правде сказать; по совести сказать; правду сказать; правильнее сказать; скажи (те); скажи на милость; с глаголом говорить: иначе говоря; как ни говори; короче говоря; между нами говоря; с глаголом видеть: видишь ли; видно; как видишь; вот видишь; с глаголом смотреть: смотришь; смотрю; смотри у меня; с глаголом слышать: слушай; с глаголом знать: знаешь; знай себе и др.
На следующем этапе подвергались анализу протоколы разговорных диалогов, которые представляют собой спонтанную речь в неофициальной ситуации, заимствованные из работы И.Н. Борисовой [1]. При этом были выявлены наиболее употребительные конструкции, которые являются средством организации речи.
Из 106 конструкций, обнаруженных на первом этапе исследования, в проанализированных диалогах встретились 15 глагольных клише: видишь (5), знаешь (18), помнишь (3), понимаешь (21), слушай( 8), извини (2), значит (18), представляешь (3), не знаю (2), можно сказать (1), как говорится (1), я тебе говорю (1), думаешь (1), согласитесь (1), я понимаю (2).
Наиболее употребительным в русских разговорных диалогах оказалось выражение понимаешь. Оно может быть соединительным элементом внутри реплики, маркером контроля понимания, маркером завершения реплики. Как отмечается в словаре структурных слов русского языка, разговорное вводное слово понимаешь употребляется с целью задержать внимание собеседника на предмете разговора, придать доверительность высказыванию [4, с. 272].
Чаще всего данное слово употребляется как соединительный элемент внутри реплики. И.: Вы зря фотоаппарат-то не взяли/ А.: Ну мы по-честному/ О.: Честные/ понимаешь там мы же/ мы были перед Лувром. [1, с. 293]
Это вводное слово употребляется и как маркер контроля понимания, в этом случае произносится с вопросительной интонацией. При этом говорящий после этого сигнала еще продолжает свое высказывание.
А.: Но там же все-таки... а/да/ты же говоришь/ что папа больной совсем/я думала родители как-то ее помогут//
Б.: Таку нее и мама еле живая/она всю жизнь больная/у нее давление там/ двести пятьдесят на сто восемьдесят/или сколько там/в общем таких не бывает цифр! Гипертоник. Она вот всю жизнь по характеру/ она вот всю жизнь всем недовольна/ вот мама-то/ понимаешь? Серега вот видно ее/и обвинил/. . [1, с. 280]
Иногда маркер контроля понимания может стоять в конце реплики и быть сигналом мены ролей. И.: Андрюха на фоне Мулен-Руж/ Н.: С зеленой мордой (СМЕХ) от злости// А.: Нет/понимаешь/мы остановились так/ я напротив Мулен-Руж/ а Олег-то/ Олег напротив секс-шоп/ понимаешь?(СМЕХ)
И.: <А тут говорит/ стояла путана/ которая нас пять минут назад снимала!> (СМЕХ) [1, с. 290].
Маркер завершения реплики может произноситься и с интонацией повествовательного предложения.
A.: Сколько ей годиков-то было?
Б.: Ну видимо столько/сколько и мне/понимаешь// (СМЕХ) [1, с.: 284].
Вторым по частотности в проанализированном материале оказалось вводное слово знаешь, которое также употребляется с целью задержать внимание собеседника на предмете разговора, придать доверительность высказыванию [4, с. 129]. Может употребляться с местоимением ты и вместе с ним быть дискурсивным маркером, иногда указывается на неожиданность какого-либо обстоятельства.
Г. - Потом наконец до него дошло/ он ломанулся// проходит буквально несколько минут/ открывается дверь на этаже/ кто-то стоял видимо на шухере и решил посмотреть/ че там никаких позывов/ чтобы надо выносить/ понимаешь? Смотрит/а там это тоже нет! Я сразу давай звонить в милицию//я звоню
B. - Что-то подробности какие удивительные// Г. - в милицию/ ты знаешь/между прочим/
милиция приехала буквально через пять секунд/ были здесь// да-да// но никого уже не нашли конечно// [1, с. 286].
Большинство выявленных конструкций отмечены словарями, посвященными служебным словам русского языка, в качестве вводных слов. Некоторые конструкции зафиксированы лишь
в отдельных словарях. Так, извини в словаре, составленном В.В. Бурцевой, отмечается лишь как междометие, которое может быть формой вежливого обращения, может выражать сожаление по поводу причиняемого беспокойства, неудобства, может выражать протест, несогласие с чем-нибудь, отказ в чем-нибудь [2, с. 192-193]. В словаре же, созданном коллективом авторов под редакцией В.В. Морковкина, эта единица не упоминается вовсе. Проанализированный фактический материал подтверждает, что слово извини / извините в повседневном общении может быть средством организации дискурса.
О. - Да нет/мы заблудимся если/ то придем когда/ ну они там смотрят/ проверяют/ там квитанция выдается автоматом/ее кладешь на лобовое стекло// мы ее положили/ сверху магнитом прижали так/ что не разобрать когда было// а там дата/ дата и время/ с какое по какое// и мы... я значит/с какого оставил/а по какое закрыл/ ну магнитом// ну не понятно/ по какое время там оплачена эта стоянка// ну мы сидим там/ я как раз увидел там действительно платный туалет
И. - А там/ извини/ там машины уже увозят/ которые просрочили время или в ненужном месте? [1, с. 291]
Слово извини вряд ли приведено в данном контексте в своем основном значении, оно, вероятно, является средством хезитации, сигнализирует, что говорящий употреблением этого слова выигрывает время для наиболее удачного выбора слова. Об этом может свидетельствовать и повторение слова там.
Извини может быть и маркером того, что сообщаемая далее информация вызывает у самого говорящего некоторое смущение. Это может быть искреннее смущение, а может быть лишь изображаемое для произведения определенного эффекта на слушателей, как это имеет место в следующем примере.
Г. - ... он значит там/раз-раз/посмотрел на счетчик/ ничего не крутится/подошел/присел/ и начинает ковыряться уже в нижнем замке// а накануне у меня на работе/украли ключи со стола// то есть у меня была такая чешская штучка/ из натурального.../ из натуральной кожи/ под крокодила// знаете/ специально для ключей?
A. - Да-да//
B. - Знаем//
Г. - У меня ее стибрили//представляете мое состояние?! Стою я за этой промокашкой/там уже кто-то ковыряется/я извините/мало того что больная/ во-вторых я в мужнином халате до пят махровом/не поворачива...
О. - То есть неприлично выглядишь//(СМЕХ) [1, с. 285]
Слово помнишь также используется в повседневном общении как маркер. Употреблением этого слова говорящий указывает, что некоторая сообщаемая информация известна собеседнику.
Таким образом, маркером начала реплики в русском повседневном общении могут быть слушай (вводит вопрос или какую-либо информацию, которая неожиданно пришла в голову говорящему), знаешь (вводит высказывание, которое может быть директивом, делая его менее категоричным, или высказывание, которое, по мнению говорящего, должно быть неожиданным для собеседника).
Маркером завершения реплики или сигналом контроля понимания являются понимаешь, представляешь.
Большинство рассмотренных конструкций являются соединительным элементом внутри реплики или между репликами говорящего, часто служат средством хезитации. При этом эти слова могут указывать на дополнительную праг-магическую информацию (неожиданность, некатегоричность и т.д.)
В немецкоязычной лингвистике также уделяется внимание глагольным конструкциям, которые употребляются в качестве средств организации дискурса. Эта функция языковых единиц (Gliederungssignale) стала объектом исследования немецких языковедов в семидесятые годы. В немецких словарях специальной пометы для этих слов не используется.
Анализ работ, в которых затрагивается вопрос о словах данной группы, позволил выявить глагольные конструкции, которые отмечаются в специальной литературе в роли дискурсивных маркеров, при этом по отношению к данным конструкциям используются разнообразные термины. Так, в грамматике издательства Дуден в разделах, посвященных немецкой устной речи и разговорным словам, уделяется внимание глагольным конструкциям, которые лишь вместе с другой конструкцией образуют вместе реплику (assoziierte funlktionale Einheiten). Подобные стереотипные фразы отмечаются в данном из-
дании как средства управления вниманием собеседника (diskursprozessierende Imperative: Sieh mal, alles hat zwei Seiten. Hör mal, so war das nicht gelacht. Sag mal, kannst du mir fünf Euro leihen?), как сигналы контроля понимания (Rückversicherungssignale: weißte, verstehste - Wir wollen dich hier nicht haben, verstehste), как указания на модальность: sozusagen, как маркеры начала реплики (Eröffnungssignale/ Startsignale: ich mein(e), ich glaub(e), ich denk(e), was ich noch sagen wollte, wissen Sie, sehen Sie), как сигналы заминки (внутри реплики: ich meine); как маркеры завершения реплики (Endsignale/ abschließende Signale: weißt du?, verstehst du?) [7, с. 601-602]. В работах Й. Швиталлы, посвященных особенностям устной речи и интервью, глагольные конструкции упоминаются как соединительные элементы внутри реплики (Heckenausdrücke), которые могут быть не только сигналом заминки, но и быть источником дополнительной информации, как сигналы привлечения внимания, как клишированные конструкции (Routineformeln), выполняющие разнообразные функции - маркировать начало, маркировать конец реплики [15; 16, с. 155-157].
Г. Шенк также упоминает глагольные конструкции среди языковых единиц, являющихся средством организации диалога [14]. Немецкие глагольные конструкции попали в поле зрения и немецкого исследователя Ш. Штайна, который среди формул речевого общения называет глагольные структуры типа sagen wir, ich glaube, finde ich, ich meine [17] Таким образом, по наблюдениям ученых глагольные конструкции в немецком языке могут быть средством организации дискурса и источником дополнительной информации, касающейся прагматического аспекта общения.
С целью выявить арсенал типичных средств, используемых носителями немецкого языка в повседневном общении, были проанализированы протоколы устных бесед на немецком языке [9; 10; 11; 12; 13]. В ходе анализа был составлен список глагольных конструкций.
Всего встретилось конструкций: с sagen - 28: sagen wir (mal) - 14, wie gesagt - 4; ich würde sagen - 4, sozusage, wie sagt man da - 1, wie man so sagen kann - 1, können wir sagen - 1, kann man sagen - 1, ich sage - 1, sag ich mal - 1; с глаголом meinen - ich mein(e) - 46; с глаголом glauben - ich glaube /glaub ich - 26; с глаголом finden - ich finde -11; с глаголом wissen - 25: ich weiß nicht -
14, ich weiß es nicht, aber (ich weiß es nur) - 2, ich weiß nur - 3, was weiß ich - 1, weiß du/ wissen Sie - 5.
В рассмотренных диалогах наиболее частотным из глагольных конструкций оказалось клише ich mein(e). Например, „also ich meine / (ja) aber das: ist doch noch nich das ist doch noch nich Ehe. / ich meine unter Ehe verstehen wir doch nich nich nur eine Liebe so ne besondere Liebe zu einer Frau" [9]. Как видно из примера, эта фраза появляется в зонах, где происходит нагромождение служебных средств - also, ja, aber, что, вероятно, свидетельствует о том, что говорящий заполняет паузу, чтобы сформулировать мысль, и дает тем самым знать собеседникам, что он пока еще хочет сохранить роль говорящего.
На втором месте по количеству употреблений оказался глагол sagen. Конструкции с глаголом sagen, употребляемые в качестве сигналов заминки и смягчения категоричности, характеризуются большим разнообразием: sozusagen, wie sagt man da, wie man so sagen kann, können wir sagen, kann man sagen, sagen wir mal, wie gesagt, ich würde sagen, ich sage, sag ich mal. В следующем примере говорящий в зону заминки помещает фразу wie gesagt - „und dann (wie gesagt) , was sie sagen, das ist eine persönliche Angelegenheit / es gibt Schauspieler (wie gesagt) das is keine Qualitätsfrage" [10]. О том, что коммуникант испытывает трудности при формулировании мысли, свидетельствует то, что во втором случае начатое предложение „Es gibt Schauspieler...", так и оказывается незаконченным. Фраза sagen wir mal в другом примере скорее говорит не о трудностях выбора нужного слова, а о стремлении смягчить высказанную мыль - "sie hatten gesagt, daß sie um eine Rolle wirklich ideal verkörpern zu können i sich jeweils in die Person hineinversetzen müssen, besteht da für sie nicht die Gefahr, daß sie mit der Zeit, wenn sie sehr viele Rollen gespielt haben, da ihren Wert als Individuum (sagen wir mal) verlieren?" [10]. Это клише употребляется для указания на что-либо, конкретизирущее некую мысль, при этом подчеркивается произвольность выбора чего-либо в качестве примера.
По количеству употреблений глаголу sagen совсем немного уступает слово glauben. Этот глагол, так же, как и meinen, встречается в качестве сигнала заминки лишь в виде клише ich glaube/ glaub ich - „(ja) ich glaub ich gehör dazu/ ich ich meine, wenn sie mich bei einer Unwahrheit
ФИЛОЛОГИЯ
А. Н. Мешалкин
hier ertappt haben, ich glaube dann hätten sie s schon gemerkt' [10]. В данном отрывке употребляется сразу несколько глагольных клише, которые свидетельствуют о трудностях поиска нужного слова при формулировании мысли. В других же примерах клише ich glaub скорее употребляется для выражения некатегоричности, некоторого сомнения - „hab ich die kriTIK glaub ich gelEsen und', „der lIEf glaub ich auch gar nicht hier so richtig' [12].
В качестве индикатора заминки в обиходной речи часто употребляется глагол wissen (по количеству употреблений в проанализированном материале он стоит почти на одном уровне с глаголами sagen и glauben). Конструкции со словом wissen многообразны - ich weiß nicht, ich weiß es nicht, aber ich weiß es nur, ich weiß nur, was weiß ich, weiß du, wissen Sie, man weiß. Например в следующем примере в зоне заминки появляются несколько глагольных клише, прежде чем говорящий сформулировал свою мысль -„ (nein) ich glaube das (wissen sie) das das is n Spruch / dies es is mir wurscht, ob die Leute drin sind oder nicht, das gibt s nicht. " [10]. Глагольное клише weiß ich was служит в контексте „egal ob er {mAcintosh} oder weiß ICH was hat' [13] для подчеркивания неопределенности, неконкретности.
Гораздо меньше встретилось случаев, где в качестве маркера заминки употреблялся глаголfinden в виде ich finde. Другие глагольные клише, которые можно считать сигналами заминки, встретились лишь в небольшом количестве. Это фразы -denk doch, entschuldige, guk mal, paß mal auf, man überlegtsich, sieh da, schauen Sie, verstehen sie.
Таким образом, бросается в глаза, что в проанализированном материале преобладают конструкции, которые ориентированы на говорящего, - ich meine, ich glaube, ich finde. Вероятно, это можно объяснить в ряде случаев как проявление неуверенности, в ряде случаев это можно считать стремлением к дистанцированности, уважением к другой точке зрения, так как собеседник может иметь другое мнение. Эти конструкции могут быть средством хезитации, они сигнализируют, что говорящий испытывает затруднения, связанные с формулированием мысли, с поиском необходимого слова.
Как видно из приведенного материала, и в русском и в немецком языках глагольные конструкции используются как дискурсивные маркеры, они являются средством организации дис-
курса и привносят в общее содержание беседы некоторую прагматическую информацию. Большинство сходных конструкций имеет место как в русском, так и в немецком языках.
Из описанного материала видно, что носители немецкого языка в спонтанной речи предпочитают конструкции с глаголами в первом лице (ich meine, ich glaube) и безличные конструкции. В этом, вероятно, проявляется стремление к ди-станцированности и некатегоричности, эти свойства отмечаются как проявление вежливости в западной культуре [3]. Для русской же спонтанной речи характерно употребление глаголов во втором лице, говорящий больше ориентирован на собеседника [8, с. 51]. Носитель русского языка часто обращается к конкретному собеседнику, ему необходим слушатель, которого он постоянно стремится «коснуться» словом: «Ты знаешь по биологии взяли учебник это просто ужас какой-то.» «Да /ну там/там видишь как/там берег.» «Нет, понимаешь, мы остановились так... » «А там, извини, там машины уже увозят» «Ну ты подумай, как удивительно» [1]. Носители немецкого языка в повседневном общении предпочитают в роли дискурсивных маркеров глаголы с семантикой мнения (meinen, glauben, finden), носители же русского языка -глаголы восприятия (слышать, видеть, понимать). И в немецких и в русских разговорных диалогах функционируют глаголы с семантикой говорения и знания. Различие состоит в том, что в немецком обиходном дискурсе эти глаголы употребляются либо в первом лице, либо в третьем (ich weiß nicht; ich würde sagen; kann man sagen), в русских же разговорных диалогах данные глаголы употребляются во втором лице (ты знаешь) и реже в других формах (как говорится).
Рассмотренные глагольные конструкции относятся к средствам управления процессом общения, при изучении иностранного языка им необходимо уделять внимание, так как они не только выполняют важную коммуникативную функцию, но в их употреблении проявляется и национальный характер носителей языка.
Библиографический список
1. Борисова И.Н. Русский разговорный диалог: структура и динамика. - М.: КомКнига, 2005. - 320 с.
2. Бурцева В.В. Словарь наречий и служебных слов русского языка. - М.: Русский язык -
Нравственно-эстетический идеал в рассказах А.И. Солженицына..,
Медиа, 2005. - 750 с.
3. Ларина Т. В Категория вежливости в английской и русской коммуникативных культурах: Монография. - М.: Изд-во РУДН, 2003. - 315 с.
4. Морковкин В.В., Луцкая Н.М., Богаче-ва И.Н. и др. Объяснительный словарь русского языка: Структурные слова: предлоги, союзы, частицы, междометия, вводные слова, местоимения, числительные, связочные глаголы. - М.: Астрель АСТ, 2003. - 421 с.
5. Разлогова Е. Э. Логико-когнитивные и стилистические аспекты семантики модальных слов: Дисс. ... д-ра филол. наук. - М.: Институт языкознания, 2005.
6. Ширяев Е.Н. Глаголы речи, восприятия и мысли в роли разговорных модальных средств // Сокровенные смыслы: Слово. Текст. Культура: Сб. статей в честь Н. Д. Арутюновой. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 459-466.
7. Duden. Die Grammatik.Unentbehrlich für richtiges Deutsch. 7. Auflage. Bd. 4. - Mannheim, Leipzig, Wien, Zürich: Dudenverlag, 2005. - 1343 S.
8. Freidhof G. Dialoganalyse und Partikelgebrauch. Zweiaufsatzstudien zum Slavischen, insbesondere Russischen. - München: Verlag Otto Sagner, 1996. - 136 S.
9. Interaktion FR030, Transkript // URL: http:// dsavoeff. ids-mannheim.de/DSAv/Korpora/IDS-DSAv Interaktion FR030, Transkript.mht.
10. Interaktion FR023, Transkript // URL: http:// dsavoeff. ids-mannheim.de/DSAv/Korpora/IDS-DSAv IDS-DSAv Interaktion FR023, Transkript.mht.
11. Rabanus Hochzeit // URL: http://archiv.u.uni-marburg. de/sonst/2000/0003 /node4. html.
12. Rabanus Kätzchen // URL: http://archiv.u.uni-marburg.de /sonst/ 2000 /0003 /node3.html.
13. Rabanus Rechner // URL: http://archiv.u.uni-marburg.de/sonst/2000/0003 /node5.html.
14. Schenk G. Untersuchungen zum Ablauf natürlicher Dialoge. - München: Max Hueber Verlag, 1981. - S. 325.
15. Schwitalla J. Dialogsteuerung in Interviews. Ansätze zu einer Theorie der Dialogsteuerung mit empirischen Untersuchungen. - München: Max Hueber Verlag, 1979. - S. 350.
16. Schwitalla J. Gesprochenes Deutsch. Eine Einführung. - Berlin: Erich Schmidt Verlag, 2003.
17. Stein S. Formelhafte Sprache. Untersuchungen zu ihren pragmatischen und kognitiven Funktionen im gegenwärtigen Deutsch. - Frankfurt am Main, Berlin, Bern, New York, Paris, Wien, 1995. - 375 S.
А. Н. Мешалкин
НРАВСТВЕННО-ЭСТЕТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ В РАССКАЗАХ А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА «ОДИН ДЕНЬ ИВАНА ДЕНИСОВИЧА» И «МАТРЕНИН ДВОР»
Публикации рассказов А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» . и «Матренин двор» в начале 1960-х годов в журнале «Новый мир» стали значительным литературным и общественным явлением и вызвали бурную полемику. Автор «Одного дня...» был аттестован шестидесятниками, по выражению Ж. Нивы, прежде всего как «обличитель социализма изнутри», как «социалист с человеческим лицом» [10]. Однако ни в политической оценке, ни в оценке его художественных сторон не было единодушия. Признания рассказа «литературным чудом», произведением, после которого «становится . очевидно, что писать так, как писали еще недавно, нельзя» [2], граничили с предупреждениями о его идеологической вредности, с обвинениями главного героя в пас-
сивности и безыдейности, с уничижением «шу-ховской морали». Позитивные оценки шестидесятников можно сфокусировать в суждении С.Я. Маршака о «Иване Денисовиче» как подлинно народном произведении, «где народ от себя заговорил» [9].
Следует заметить, что народность солжени-цынского рассказа имеет не только внешние проявления: в самобытности языка («наскорях», «чудок», «внимчиво», «где-тось», «эстолько», «сыздетства» и т.п.), в особых стилистических приемах, например, незаметном переходе несобственно-прямой речи в повествование от третьего лица, что позволяет автору свободно следить за процессами внутренней жизни героя, в знании жизненного материала и правдивости изображения, - но и глубоко содержательна. Подлин-
© А. Н. Мешалкин, 2006
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 20061
