CC BY
131
ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ
УДК 165
В. А. Бунько
Г ипотеза как гештальт
Процесс порождения гипотез рассматривается как процесс формирования целостного образа, гештальта. Показано соотношение фигуры/фона в теориях различного типа. Рассмотрены следующие пути продвижения к гештальту: прямого усмотрения, абдукции, непосредственного создания.
The process of hypothesis beget is considered as a process of forming an integral image, the gestalt. The correlation of figure/ background in the theories of different types is given. The article shows the following ways to reach the gestalt: straight discretion, abduction, direct creation.
Ключевые слова: усмотрение, схема, сходство, фигура, фон, обобщение, регулирование.
Key words: discretion, scheme, similarity, figure, background, generalisation, regulation.
Изучение трудов Чарльза Сандерса Пирса (1839-1914)1 привело к мысли о возможности рассматривать рождение научной гипотезы как процесс формирования образа, гештальта. Действительно, многие исследователи (Гельмгольц, Пуанкаре и др.) в ходе научного поиска производят перебор, сравнение, сопоставление различных признаков изучаемых объектов, создавая в результате целостный образ, гештальт [13, с. 531]. Учитывая различие формы взаимосвязи субъекта и объекта познания, можно выделить три пути, или метода, формирования гештальта: (1) открытия путем постепенного приближения к искомому образу, (2) непосредственного, прямого усмотрения на основе анализа данных, (3) целенаправленного создания в процессе разработки новой теории. Рассмотрим эти пути продвижения к гештальту с целью выявления приемов исследования, имеющих общеметодическое значение.
1 Пирс Ч.С. Избранные философские произведения / пер. с англ. К. Голубович, К. Чухрукидзе, Т. Дмитриева [8].
Открытие гештальта путем постепенного приближения
к искомому образу
Немецкое слово гештальт означает конфигурация, тема, структурное отношение, значимое организационное целое. Фигура и фон -ключевые слова в гештальтпсихологии. Контекст, в котором появляется элемент, называется в гештальтпсихологии «фоном» [7, с. 7]. С другой стороны, научное предположение включает в себя факты (объекты, данные, совокупности объектов), которые могут быть расположены определенным образом и в соответствии с некоторым правилом. Некая объединяющая данные факты идея и ассоциируется с фоном. То есть объекты, располагаясь определенным образом (по схеме), составляют фигуру, объединяющая идея выступает как контекст, их единство и создает гештальт. Базовая теория (объединяющая идея) может быть уже известна или ее еще предстоит создать, но в любом случае первая задача, возникающая перед исследователем - это задача постараться увидеть взаимосвязь фактов и найти общую схему. Это следует из отдельных высказываний Пирса.
В статье Н. Решера «Пирс, Поппер и методологический поворот» можно найти такое высказывание Пирса: «Гипотезы не создаются из ш-hito методом случайного выбора наугад; они строятся на подобающей методологической основе». И далее: «Они возникают не из случайных сочетаний, а путем прослеживания в эмпирических данных некой общей схемы» [14, с. 218]. Другой пример показывает значение общей схемы. Пирс отмечает, что многие люди находят трудным двигать одновременно обеими руками в разных направлениях по определенной траектории. Сначала надо проследить за разными действиями в разных частях движения, и тогда вдруг всплывет общая концепция движения, и проделать его становится легко [8, с. 367]. Итак, Пирс ставит вопрос о методологических основах, о том, что нужно стремиться увидеть «общую схему», осознать «общую концепцию» в эмпирических данных.
В приведенном выше примере словосочетание «вдруг всплывет» как нельзя лучше показывает спонтанность процесса. Т. Кун указывает на «сдвиг восприятия» и «переключение гештальта», характеризуя процесс смены научных парадигм [3 с. 156, 262]. Что-то похожее на «сдвиг восприятия», видимо, имеет место и при продвижении к гештальту. Но в отношении гипотезы неуместно говорить о переключении гештальта, поскольку он еще не сформирован. Кун также указывает на важность деталей, какие-то из них могут послужить ключом к объяснению [3 с. 41]. Такие детали можно назвать «подсказкой».
Чтобы повысить обоснованность научных гипотез, Пирс вводить абдукцию в комплекс познавательных процедур. В.А. Светлов поясняет, что абдукция представляет собой процесс формирования объяснительной гипотезы, процесс ввода новой идеи [10, с. 252]. К. Финн показывает, что абдукция используется в составе познавательных процедур -
индукции, аналогии, дедукции. В JSM-методе, названном так в честь Милля, формализован такой синтез познавательных процедур в нематематических дисциплинах. Роль абдукции заключается в управлении рассуждением, порождение гипотез увязывается с обнаружением сходства в эмпирических данных [14, с. 370]. Между тем в литературе встречается и более восторженное отношение к абдукции как пути к эвристике. С другой стороны, во многих учебных пособиях по философии науки абдукция вообще не упоминается. Конечно, гипотетико-дедуктивным метод (который, естественно, рассматривается в учебных пособиях) является подчиняющим понятием по отношению к абдукции, которая, возможно, выглядит устаревшей на фоне современных концепций философии науки и научных методологий, однако вспомним крылатое: «Все дозволено» П. Фейерабенда. Разве не означает это, что дозволена и методология
Ч. Пирса, которая может быть успешно применима в отдельных случаях и в наши дни, и поэтому заслуживает отдельного описания.
Но здесь возникают трудности методического характера. Специалисты в области организации науки указывают, что главное отличие абдукции от таких традиционных форм умозаключения, как индукция и дедукция, состоит в ее ориентации на объяснение исследуемых фактов, но как приходят к таким гипотезам, в какой мере они инициированы фактами и объясняют ли их - все это остается за рамками метода [1, с. 113]. Действительно, развернутой работы, посвященной вопросам абдукции, мы не нашли, однако у Пирса, пусть разрозненно, но имеются некоторые рекомендации на этот счет. Нам нужно знать, по крайней мере, определение философом самого понятия гипотезы и общие указания на способы их порождения.
1). В статье «Некоторые последствия четырех неспособностей» (1896) [8, с. 48-95] Пирс приводит различные определения гипотезы, от Канта до Милля. Вот одно из них: «Мы можем выдвинуть гипотезы, затем дедуцировать следствия, а после этого - смотреть, согласуются ли эти последние с опытом». Но Пирс проходит мимо этого, казалось бы удобного, определения и останавливается на следующем: «гипотеза - это заключение умозаключения, сделанного из следствия и консеквента к антецеденту [8, с. 59]. Данное определение предполагает, что мы от фактов идем к предположению, рассматривая его как следствие истинного положения дел.
2). Как выделить первоначальное следствие? Проделанный нами анализ позволяет предложить такой ответ: нужно сначала увидеть общую схему или объединяющую идею, а затем попытаться сформировать предположение, после чего остается оценить реальность выполнения следствия. В этом случае абдукция действительно «простилает» путь новой гипотезе.
В литературе в качестве образца абдуктивного рассуждения приводится воспроизведенный Ч. Пирсом процесс создания Иоганном Кеплером теории орбиты Марса [14, с. 278]. Возникает задача воссоздания труда ученого, но не в виде простого описания, а рациональной реконструкции, которая должна основываться на логически выверенной последовательности шагов, показывающей, с какими выборами столкнулся ученый. Такая последовательность включает подбор фактов и выделение среди них ключевых. Конечно, нужно определиться с базисной теорией. Следующий шаг - постараться увидеть, используя подсказку и рефлексируя к базисной теории, общую схему. После этого остается сформулировать, зная характер связи фигуры и фона, базисной теории и общей схемы, научное предположение о сути явлений. Процесс этот творческий, поэтому выдвинутые первоначально варианты общей схемы могут быть отвергнуты, и возникнут другие схемы, уже с учетом корректировки базисной теории, совершенствования измерительных процедур и способов обработки данных.
Поэтому вместо слова «увидеть» (общую схему, гештальт) больше подходит слово «усмотреть», которое используется в философии достаточно часто, предполагается, что усматривается некая суть. В словаре русского языка С.М. Ожегова мы находим, что слово усмотреть используется, в том числе, в значении установить, обнаружить, признать [6, с. 588]. Иными словами, «усмотреть» означает видеть «как», а не только видеть «что», видеть связь фактов. Таким образом, процесс порождения гипотез, построенный на основе абдуктивного рассуждения и уже рассмотренных приемов усмотрения гештальта, может быть представлен следующим образом:
(1) Задачи и факты ^ (2) теоретическое основание ^ (3) общая схемам (4а) реальность предположения ^ (4б) корректировка базисной теории ^ (4в) совершенствование методов расчета ^(5) формулировка гипотезы.
На основе данной модели рассмотрим труд И. Кеплера.
1. Задачи и факты. Кеплеру нужно было построить орбиты планет, т. е. перейти от экваториальной системы координат к системе координат, указывающей положение планеты в плоскости ее орбиты. В качестве фактов Кеплеру послужило обширное собрание наблюдений видимых положений Марса в различные моменты времени, выполненных Тихо Браге, впоследствии дополненных самим Кеплером.
2. Теоретическое основание (объединяющая идея). Ученый решил, что Солнце ввиду его громадных размеров не может не влиять на орбиты планет, и помещает Солнце в центр расчетов орбит. При этом Кеплер одарил Солнце круговыми магнитными токами. У Коперника планеты обращались вокруг Солнца «не по воле Солнца, а как бы по воле Божьей».
3. Общая схема, вариант 1. Сначала, следуя распространенному мнению, ученый исходил из круговой орбиты.
4. Оценка реальности предположения. Найдя новый способ расчета положения планет, Кеплер оказался перед дилеммой: или считать окружность орбитой Марса и признать ошибки в наблюдениях Тихо Браге, или считать наблюдения правильными и отказаться от окружности. Кеплер, прекрасно зная Тихо, не мог усомниться в точности его расчетов и выбирает второе.
4б. Корректировка базисной теории. Магнитные силы Солнца, по предположению Кеплера, основанном на анализе данных о расположении планеты, по мере её удаления от самого Солнца слабеют.
3. Общая схема, вариант 2. Орбитой, соответствующей скорректированной базисной теории, может быть овал, по форме напоминающей яйцо в разрезе с одним концом более тупым, другим более острым.
4а. Оценка реальности предположения. Если круг оказался слишком широк, то овал слишком узок.
3. Общая схема, вариант 3. Для повышения точности расчетов Кеплер принимает принцип (закон) равенства площадей. Обнаружив, что планеты в точках, находящихся под углом в 90 градусов от своей апсиды, движутся быстрее, чем следовало бы, Кеплер предположил сжатие орбиты и «хитроумным способом» доказал правильность своего предположения, но не стал отказываться от закона площадей. Орбита принимает форму эллипса.
4а. Оценка реальности предположения. Если закон площадей верен, то орбита Марса в виде эллипса естественна. Согласно Кеплеру, радиус-вектор, проведенный от Солнца к планете, в равные промежутки времени описывает равные площади. Закон площадей нашел себя, свою форму реализации в фигуре в виде эллипса.
5. Формулировка гипотезы. Каждая планета обращается вокруг Солнца по эллипсу, в одном из фокусов которого находится Солнце.
Приведенный пример построения теории орбиты Марса реально показывает, что сама по себе абдукция не порождает нового знания, но открывает пути к нему. Выбор Пирсом указанного ранее определения гипотезы означает, что он принимает форму условно-категорического умозаключения: (( р ^ q ) А q ) ^ р), что действительно имеет свои основания. Рассуждение идет от предположения, что следствием правильной орбиты является выполнение принципа равенства площадей: для истинной орбиты (р) характерно соблюдение принципа равенства площадей ^). Если орбита М такова, что принцип равенства площадей соблюдается ^), то орбита признается истинной (р). Однако разве мы можем быть уверены, что истинная орбита - это та, и только та орбита планеты, для которой должен выполняться принцип равенства площадей? Учитывая фаллибилизм Пирса, можно предположить его отрицательный ответ на данный вопрос, поэтому Пирс и выбирает условно-
категорический силлогизм, который не признается достоверным. Между прочим, если на тот момент расчеты по Кеплеру повысили свою точность, то сейчас это не так, и, что особенно любопытно, большая неточность характерна именно для орбиты Марса.
Мы рассмотрели эмпирицисткий путь создания теории с выдвижением и проверкой все новых гипотез. Это похоже на метод проб и ошибок. Кеплер не имел с самого начала образа правильной орбиты, ему нужно было повысить точность расчетов, в этом направлении он и продвигался step by step. Первоначально Кеплер «витал в облаках», он вслед за Пифагором был убежден, «что в мире правит число». Поэтому он пытался сопоставить характеристики движения планет с закономерностями музыкальной гаммы, длиной сторон описанных и вписанных в орбиты планет многоугольников и т. д. Это далеко от абдукции. Пирс уверен, что существует рациональный путь к теории, а игра в 20 вопросов показывает, что такой путь возможен. В чем суть игры? Нужно загадать предмет. Правильно заданный вопрос, т. е. заданный так, чтобы ответы «да» и «нет» были равновероятны, делит число оставшихся возможностей ровно пополам, поэтому и становится достаточно 20 вопросов, чтобы угадать ответ, ведь число предметов конечно. Получается, что двадцать искусных вопросов могут достичь того, чего могут не достичь двадцать тысяч глупых вопросов. Вот и к Кеплеру успех дела приходит, когда он обратился к реальному анализу фактов.
Число выдвигаемых гипотез было бы меньше, если бы Кеплер руководствовался просто здравым смыслом, как он это сделал, поставив в центр расчетов настоящее, а не среднее Солнце. Пирс особо отмечает этот факт как заслугу Кеплера. Это одна из ключевых деталей. Другой ключевой факт - это признание сжатия орбиты планеты. Поэтому и начинает работать метод. Кеплер уточняет базисную теорию сообразно возникающей конфигурации фактов, т. е. новому варианту общей схемы. Отсюда становится понятным высказывание о том, что к нужной орбите Марса Кеплер «приведен был как бы насильно, помимо своей воли» [2, с. 217].
Объективная сторона заблуждений Кеплера объяснялась отсутствием на тот момент удовлетворительной общей теории, которую можно было бы положить в основу разработки его теории; субъективный момент связан с увлечением идеями Пифагора. С другой стороны, если бы не такая любовь к числу и стремление к гармонии, смог бы ученый открыть закон площадей, действительно поражающий своей красотой? Не можем ли мы предположить, что Кеплер был предрасположен к созданию гештальта?
Прямое усмотрение гештальта на основе анализа эмпирических данных
Мы рассмотрели путь к гипотезе применительно к эмпирицисткому типу научной теории. И. Лакатос выделяет три грандиозные рационалистические программы: евклидианскую, эмпирицисткую, индуктивист-кую, а также поперианский критический фаллибилизм [12, с. 69-74]. Понятно, что усмотрение гештальта имеет специфику в разных программах (типах теорий). В индуктивистких теориях усмотрение гештальта сводится к выполнению правила «недостающий элемент картины найден». Основополагающая теория исполняет роль фона. На основании теоретических представлений и эмпирических данных может быть сделан вывод о существовании различных объектов. Так, на «кончике пера» были открыты некоторые планеты Солнечной системы. Объединяющая идея подразумевается, она известна и лежит в основе расчетов, анализ фактов сводится к анализу так называемых «возмущений». Еще один пример. Полярный исследователь В.Ю. Визе, изучив зигзаги, проделанные «Св. Анной», и сопоставив их с ветрами, нанес на карту остров, существование которого подтвердил в 1930 г. «Седов». В данном случае все факты вынуждали сделать предположение о существовании острова, гештальт мысленно формируется путем заполнения пустоты в совокупности данных. То есть общая схема уже есть, гештальт почти сформирован, нужен последний штрих. В других случаях объединяющая идея может играть более активную роль.
Особая роль объединяющей идеи
Термин «объединяющая идея» использует К. Поппер. Выделяя критерии роста знания, Поппер в «Предположениях и опровержениях» (1963) указывает, что новая теория должна исходить из простой, новой, плодотворной и объединяющей идеи относительно некоторой связи или отношения, существующего между до сих пор не связанными вещами, или фактами, или новыми «теоретическими сущностями» [9, с. 365]. Поппер опирался на работы А. Эйнштейна, который, в свою очередь, утверждал, что важнейший методологический урок, который преподнесла квантовая физика, состоит в отказе от упрощенного понимания возникновения теории как простого индуктивного обобщения опыта. Теория, подчеркивал он, может быть навеяна опытом, но создаться как бы сверху по отношению к нему, и лишь за тем проверяться опытом. Можно сказать, что гипотезы Пирса - это гипотезы «снизу», а гипотезы Эйнштейна и Поппера - это гипотезы «сверху».
Эйнштейн поясняет, что ученый не мыслит формулами, у него мы также находим поиск объединяющей идеи и общей схемы. После 1900 г., вскоре после основополагающей работы Планка, поясняет ученый, ему стало ясно, что нужны новые принципы, поскольку открыть истинные законы путем индуктивных обобщений фактов на основе принципов ме-
ханики и термодинамики было просто невозможно. Такой принцип Эйнштейн получил после 10 лет размышлений над парадоксом: «Если бы я стал двигаться вслед за лучом света со скоростью с (скорость света в пустоте), то я должен был бы воспринять такой луч света как покоящееся, переменное в пространстве электромагнитное поле» [15, с. 279]. Убеждение в эквивалентности двух масс: в виде инертной - в законах движения, и в виде гравитационной - в законах тяготения, легло в основу общей теории относительности [13, с. 537]. Таким образом, в методологии Эйнштейна формирование гештальта происходит от фона к фигуре, хотя поиск новой концепции и конфигурации совокупностей взаимообусловлен и взаимосвязан, важно то, что выдвижение новой объединяющей идеи не привязано так жестко к фактам, как это имеет место в индуктивистких и эмпирицистких программах.
Гештальт как синтез гипотез
Принципу синтеза познавательных процедур следовал выдающийся современник Ч. Пирса - Альфред Маршалл (1842-1924). В молодости Маршалл, как и Пирс, поклонник Канта. Пирс в течение ряда лет ежедневно изучал Канта, пока не выучил многое наизусть. Желание изучать Канта в оригинале привело Маршалла в Германию. Но если Пирс впоследствии смог внести выдающийся вклад в философию, то Маршалл решает, что он дальше идей Канта продвинуться не сможет, «дальше на первый план выступали смутные очертания социальных проблем» [5, с. 10], и выдающийся вклад был внесен в экономическую науку.
В методологии Ч. Пирса и А. Маршалла много общего. Пирс указывал, что первый и фундаментальный закон ментального действия состоит в тенденции к обобщению. Маршалл говорит об экономических законах как об обобщениях экономических тенденций. Маршалл считал, что в экономике нет места для длинных рядов дедуктивных рассуждений. Задача заключается в том, чтобы постигнуть взаимодействие экономических изменений. Поэтому в методологии Маршалла используется индукция, анализ, гипотеза, дедукция, причем по-разному на разных этапах исследования, в разных сочетаниях для различных целей. Задача экономической науки, как почти всякой другой, по мнению Маршалла, заключается в том, чтобы собирать факты, систематизировать, истолковывать их и выводить из них надлежащие умозаключения [5, с. 86].
Возьмем проблему цены. Затраты труда - то общее, что объединяет все продукты труда. Этот факт очевиден и не требует доказательств. Обобщение такого факта позволяет выдвинуть гипотезу о том, что цены товаров отражают общественно необходимые затраты труда на их производство. Рассуждение продвигается по схеме: (1) товары (факты), (2) затраты труда (общее), (3) общественно необходимые затраты (обобщение). Однако к цене можно подойти и с позиции покупателя. Маржиналисты выдвигают другую гипотезу, ценность благ они объясня-
ли их предельной полезностью. С одной стороны предложение, с другой - спрос, интересы одних - возместить издержки и получить прибыль; интересы других - максимизировать потребительский избыток.
Мы оказались в ситуации выбора одной из двух эмпирицистких гипотез, Маршалл такой выбор не делает, а объединяет их в одну теорию рыночной (равновесной) цены, руководствуясь принципами непрерывности и равновесия. Идея равновесия восходит к Копернику, непрерывность Маршалл почерпнул у Гегеля и других философов. Это и позволило Маршаллу, как отмечает Дж.М. Кейнс, решить проблему толкования роли спроса и предложения производства в определении стоимости [5, с. 33]. Согласно Маршаллу, колебания цен происходят вокруг «нормальной цены». В краткосрочном периоде на колебание цен влияет спрос, в долгосрочном - ведущим фактором выступают издержки. Маршалл логически правильно выстраивает ситуацию, используя, по сути дела, принцип третичности, выдвинутый Пирсом: продавец - первое, покупатель - второе, цена - третье. Поэтому обвинения Маршалла в эклектизме, а такие обвинения были, беспочвенны. Такова логика создания гештальта. Маршалл объединяет две гипотезы снизу в единый ансамбль, поднимаясь на более высокий уровень обобщения, подобно Эйнштейну, стремясь взглянуть сверху на проблему. В результате возникает законченный образ, который можно представить графически.
Создание гештальта в процессе разработки новой теории
Приведенные примеры обнаруживают тенденцию роста значимости принципиальных положений в построении теории. Это и принцип непрерывности для Пирса и Маршалла, и принцип равновесия - для Эйнштейна и Маршалла. Можно сказать, что принципы предваряют выдвижение объединяющей идеи. В этом наблюдается закономерность развития научного теоретического знания: от гипотезы, объясняющей какие-либо явления, к гипотезе, создающей новую теорию. Согласно представителям неорационализма, современное научное знание все больше организует и направляет продуктивную, созидательную, практическую деятельность, которая становится его воплощением. Идея - это не резюме, а, скорее, программа, проект. Научное знание, воплощаясь, формирует особую реальность. Субъект постоянно воздействует на объекты, детерминируя реальность [11, с. 628-652]. Х. Патнэм, крупнейший представитель «постаналитического» этапа аналитической философии, показывает, что вопрос о рациональности не решается без образцов. Быть истинным - значит быть обоснованным, но не буквально, а референтно, в соотнесении с идеализированным обоснованием. Истина остается смутной и чувствительной к контексту [12, с. 144]. В структурализме смысл следует из комбинации элементов [11, с. 824]. В эпистемологическом конструктивизме признается, что реальность, с которой имеет дело познание, - это не что иное, как конструкция самого субъекта познания [4, с. 5].
Из возрастания роли принципов, значения идеализированных образцов, контекста ситуации и следует, что гештальт создается. В современных условиях объединяющая идея Поппера становится концептуальной идеей, общая схема Пирса становится «регулирующей схемой», поскольку она наполнена регулирующим потенциалом. Фактическое положение дел сопоставляется с теоретически обоснованным, и с учетом этого разрабатываются мероприятия по переводу объекта (совокупности) на новый уровень. С учетом практики совершенствуется теоретический метод. Поэтому научный метод в целом предстает как сочетание следующих элементов: «(1) теория (концептуальная идея) ^ (2) регулирующая схема ^ (3) диагностика фактов ^ (4) совершенствование метода». В создании теории особую роль приобретают методологические регулятивы: требования простоты, согласованности, красоты и др.
В гештальттерапии принято считать, что при неврозе формирование фигуры/фона затруднено. В науке формирование гипотезы также затруднено, естественно, по другим причинам. Стремление к представлению гипотезы в виде гармоничного образа может оказаться полезным в научном исследовании. И хотя изложенные версии путей к гештальту выглядят правдоподобными, вопросы остаются. «Гипотеза как гештальт» - это самостоятельный метод научного исследования, или вспомогательный метод, или метафора? Нужно ли осознанно стремиться к гештальту, или можно рассчитывать на автоматический «сдвиг восприятия»? Что значит «законченный образ»? Должен ли он быть красивым? Во всяком случае, первый опыт формирования устойчивого образа, по мнению ряда исследователей, носил художественно-образный характер, сопровождаемый чувством красоты [13, с. 531]. Поиск ответов на эти и подобные вопросы побуждает обратиться к соответствующим разделам философии науки.
Список литературы
1. Андреев Г.И., Смирнов С.А., Тихомиров В.А. Основы научной работы и оформление результатов научной работы. - М.: Финансы и статистика, 2004.
2. Коперник; Галилей; Кеплер; Лаплас и Эйлер: биографическое повествование / сост., общ. ред. Н.Ф.Болдырева; послесловие А.Ф. Арендаря. - Челябинск, 1997.
3. Кун Т. Структура научной революции / пер. с англ.; сост. В.Ю. Кузнецов. - М.: Изд-во АСТ, 2003.
4. Лекторский В. Конструктивизм и реализм в эпистемологии // Философские науки. - 2008. - №1.
5. Маршалл А. Принципы экономической науки. - Т. 1 / пер. с англ. - М.: Прогресс, 1993.
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка; под ред. Л.И. Скворцова. - М.: Мир и образование, 2007.
7. Перлз Фр. Хефферлин, Гудмэн П. Опыты психологии самопознания / пер. М. Папуша. - М.: Гиль-Эстель, 1993.
8. Пирс Ч.С. Избранные философские произведения / пер. с англ. К. Голубович, К. Чухрукидзе, Т.Дмитриева. - М.: Логос, 2000.
9. Поппер К.Р. Логика и рост научного знания: избр. работы / сост., общ. ред. и вступ. ст. В.Н. Садовского. - М.: Прогресс, 1983.
10. Светлов В.А. История научного метода: учеб. пособие для вузов. - М.: Академический проект деловая книга, 2008.
11. Современная западная философия: учеб. пособие / В.Л. Абушенко, А.Ю. Бабайцев, И.М. Бобков и др.; под общ. ред. Т.Г. Румянцевой. - Мн.: Книжный дом, 2009.
12. Современная философия науки: хрестоматия / сост., пер., вступ. ст. и коммент. А.А. Печенкина. - М.: Наука, 1994.
13. Философия науки: учеб. пособие / под ред. А.И. Липкина. - М.: Экс-мо, 2007.
14. Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики / сост. Д.Г. Лахути, В.М. Садовского и В.К. Финна; пер. с англ. Д.Г. Лахути. - М.: Эдиториал УРСС, 2000.
15. Эйнштейн А. Собрание научных томов: в 4 т. / под ред. И.Е. Тамма. Т.4. - М.: Наука, 1967.
