CC BY
36
было сделать по образцу майминского престола. Престолы в данном случае изготавливались из кедра. Одежды для престола и жертвенника шились из доступного материала. В частности, в сентябре 1843г. о. Макарий пишет Софье Вальмон, что ситец, пожертвованный ею «употреблен на одеяние жертвенника» [4, с. 439].
На престоле походного храма было установлено вместо семисвечника писаное распятие с основанием. Распятие выглядело следующим образом: “Крест на престол с подножием, украшенный живописными изображениями Распятого Спасителя, Бога Отца, Святого Духа, Богоматери, евангелистов, преподобного Макария Египетского. Крест сделан был из кипариса, и теми же мастерами, которые делали престол в Екатеринославском соборе” [4, с. 49].
Со временем, когда увеличивался поток пожертвований и стало возможным строить полноценные храмы, в Горном Алтае появились и первые стационарные иконостасы с пи-
саными иконами. Таким оказался, в частности, иконостас майминской Духосошественской церкви, которая была построена в 1845 г., а проект иконостаса лично разработал основатель Миссии архимандрит Макарий (Глухарев).
Итак, миссионерские богослужения совершались в достаточно скромной обстановке. Специфику молитвенному помещению создавал комплект походной церкви, важной частью которого являлась складная иконостасная перегородка. Данная перегородка в отличие от традиционных иконостасов в церквах, содержала только самые необходимые элементы: Царские врата, боковые двери в виде завесы с крестами и иконы Спасителя, Бо-жией Матери, Благовещения и четырех евангелистов. Это позволяло создавать атмосферу церковности в условиях ограниченности средств и отсутствия (особенно, в начале существования Миссии) специальных богослужебных построек.
Библиографический список
1. Крейдун Ю.А. Деятельность М. Глухарева по обустройству первых миссионерских станов на Алтае // Макарьевские чтения: Сб.
научных статей / Отв. ред. В.Г. Бабин, С.К. Носов. Горно-Алтайск, 2002.
2. Центр хранения архивного фонда (далее ЦХАФ АК). Ф.50. Оп. 11. Д. 85.
3. Краткие записки из жизни покойного архимандрита Макария // Сборник исторических материалов о жизни и деятельности архи-
мандрита Макария Глухарева. Орел, 1897.
4. Письма архимандрита Макария, основателя Алтайской Миссии / Под ред. К.В. Харламповича. Казань, 1905.
5. ЦХАФ АК. Ф.50. Оп.11. Д.35.
6. ЦХАФ АК. Ф.164. Оп.1. Д.5. Л.18об.
7. Глухарев М, архимандрит. Мысли ко просвещению инородцев... // Свет Христов просвещает всех. Новосибирск, 2000. Статья поступила в редакцию 12.01.09
УДК 82.09
С.В. Шоломов, аспирант Тобольского государственного педагогического института им. Д.И. Менделеева, г. Тобольск, Тюменская область
ГЕРОЙ ПРОЗЫ Р. СОЛНЦЕВА: «МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК» НОВОГО ВРЕМЕНИ
В настоящей статье исследуются особенности героя и специфика художественного мира красноярского писателя Романа Солнцева. Его известные романы «Свобода ночью» (2001), «Желтый дым» (2001), «Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции» (2002) являются образцами отечественной реалистической прозы, где центральным героем становится тип «маленького человека», знакомый читателям по произведениям русской классической литературы. Продолжая традиции классиков, Р.Солнцев помещает своих персонажей в условия современной России периода перестройки, превращая «маленького человека» в бунтующего героя нового времени.
Кл. слова: Солнцев Р., русская литература 19 в., художественный мир, тип героя, тип «маленького человека», реалистическая традиция.
Выпускник Казанского университета Роман Солнцев (настоящие фамилия и имя писателя — Ренат Суфеев), в 80-90-е годы XX века — известный красноярский писатель, поэт, драматург и общественный деятель, вошел в отечественную литературу как писатель-реалист, соратник В.Астафьева и человек, убежденный в великой миссии литературы спасать мир от пустоты и бессмысленности, а человека от падения в бездны бездуховности и беспамятства. Из критики имя Романа Солнцева уходит за несколько лет до смерти писателя (2007 г.), что вполне естественно, поскольку в новом тысячелетии спорят чаще о тех, кто способен удивлять своей оригинальностью, создавая им имена, определяя их место в потоке становящейся жизни. Критики забыли Романа Солнцева, а литературоведы не заметили или не успели. Соответственно, научное изучение творческого наследия писателя, поэта, драматурга Романа Солнцева сегодня только начинается и даже сам факт включения произведений писателя в литературоведческий дискурс определяет новизну темы нашего исследования.
Как известно, специфика реалистической прозы конца XX века определяется сосредоточенным вниманием к
внутреннему миру человека переходного времени, периода социально-политических реформ, когда максимально обостряется проблема нравственного выбора. Сама же меняющаяся действительность заставляет художника-реалиста писать о «текущем», злободневным. Кроме того, можно говорить об особом типе героя. Это, как правило, человек, погруженный в жизненные проблемы и одновременно сосредоточенный на поиске собственного места в жизни, ищущий правду и вынужденный постоянно делать нравственный выбор.
На первый взгляд, мир прозы Романа Солнцева не может потрясти своей оригинальностью (события, представленные здесь, хорошо знакомы отечественному читателю, особенно читателю из провинции), но настойчивое стремление его героев отыскать настоящую правду и себя в этой правде лишено всякой банальности и является свидетельством того, что этот художник слова продолжает верить в спасительную миссию литературы, предлагая своим читателям свое (во многом уникальное!) видение времени и образ современного человека.
В последних романах Р.Солнцева (написанных и изданных уже в XXI веке) главными героями, как прави-
ло, становятся люди гуманитарного склада и малоприспособленные к новым условиям жизни (к рынку и рыночным отношениям, к смене ценностных ориентиров, появлению новых идеалов и идолов). Своего рода двойники художника оказываются свидетелями и участниками событий, которые делают их зависимыми от обстоятельств и одновременно позволяют им заявить о своих ценностных установках, тем самым противостоять цинизму новых правил жизни.
Терзания вокруг правды — наследство реализма, которое Роман Солнцев перенимает от предшествующей реалистической традиции. Его герои — журналисты, ученые, преподаватели литературы — заметно отличаются от тех, кто живет с ними рядом. Прежде всего, они романтики, уверенные в том, что существует правда, которую стоит защищать, что людей объединяют не деньги и расчет, а дружба и любовь. А поскольку они романтики, то, как следствие, их жизнь в социуме складывается не самым благополучным образом: как минимум, они периодически испытывают материальные затруднения, имеют завистников и даже врагов и частенько не в ладу с властью.
Романтик и правдолюбец Камышев Анатолий Михайлович («Свобода ночью» и «Желтый дым») мучается оттого, что попал в тотальную зависимость от городского богатея Чаянова. На фоне типичной для провинциального города разрухи и безденежья герой Р.Солнцева находит для себя дополнительный заработок в качестве личного журналиста самого обеспеченного в этих местах человека. Но главным мотивом в профессиональном выборе этого героя являются не столько деньги, сколько желание обрести в лице Чаянова друга и некого гаранта свободы. Уже при первой встречи с Чаяновым герой мечтает: «И если бы мне судьба определила в покровители человека честного, умного, сильного... Не для того, чтобы1 он с барского плеча бросал мне шубы1, а чтобы1 никто из бездарны1Х не посмел меня рядом с ним тронуть» [1, с. 23]. А затем последовательно к финалу романа развивается мысль о том, что в современном мире свободным делают человека вовсе не деньги и не могучие покровители, а его личное отношение к миру и способность делать выбор, поступать по совести.
Самая характерная примета героя-повествователя в последних романах Р.Солнцева — это склонность к самоанализу. Периодически герои пускаются в размышления, подобные следующим: «Так почему же не бегу прочь? Не уезжаю сию секунду подальше? Что мне, так деньги его нужны? Я слаб, ничтожество, верноподданный раб? Что такое деньги? Это и есть свобода? Возможность поехать куда угодно и надеть что угодно из любого магазина? Но разве на дачном участке у Лены не свобода, там печка есть в домике? Разве не свобода просто быть здоровым, быть любимым? Зачем он мне?» [2, с. 34]. Герой мечтает о свободе, но повышенное чувство ответственности и непреодолимая зависимость от обстоятельств превращают свободу в мечту, а его самого в «маленького человека». Однажды он сам скажет о себе: «А я маленький человек. Дайте мне пожить своей маленькой жизнью» [2, с. 39]. И напротив, будет восторженно говорить о Чаянове — человеке иного склада: «Какая сильная личность!» [3, с. 22].
Рефлексия относительно своего места в социуме, номинация своей позиции — явная ссылка на «маленького человека» Ф.М.Достоевского, к его Макару Девушкину, герою романа «Бедные люди», который подобным образом страдает от своей приниженности, моральной несвободы. Кроме того, «маленький человек» Достоевского не только способен на самосознание, но и делает предметом своей рефлексии уже известные литературе образы «маленьких героев», осознает свою жизнь как своеобразное продолжение этой темы. Важно отметить,
что в мире Р.Солнцева позиция «маленького героя» несколько видоизменяется: теперь он не просто «маленький человек», а «шестерка». Герой романа «Желтый дым» говорит о себе следующее: «Да, да, Хватит. Я не шестерка. Я сам по себе. Да, да» [3, с. 43]. Более грубая номинация и одновременно конкретная (не «маленький ЧЕЛОВЕК», а именно «шестерка») позволяет интеллигентам Р.Солнцева видеть в отсутствии личной свободы и возможности жить по совести безусловный порок, некое уродство нравственного характера.
Как известно, «маленький человек» в классической русской литературе — это мелкий служащий, который стоит на низкой ступеньке служебной лестницы. Как правило, его образ жизни и его мысли обусловлены социальным статусом, униженным положением. Часто такой герой испытывает страх потерять то малое, что имеет, а утрата мечты или вожделенной вещи может привести к гибели. Например, Башмачкин умер оттого, что утратил шинель, приобретенную ценою тяжелых жертв. При этом, «маленький человек» у русских классиков способен на бунт (скромный и порой фантастический, но все-таки бунт). Почти те же приметы мы находим и в жизни героев Романа Солнцева.
В результате социально-политических изменений в стране героя Романа Солнцева, в прошлом уважаемые люди и профессионалы, фактически оказываются на низшей ступеньке социальной иерархии. Материальные проблемы, а в большей степени смена приоритетов в самом обществе, приводят к тому, что талантливые люди, продолжая честно трудиться и жить, оказываются людьми третьего сорта, которых иногда вводят в высший круг по милости, прихоти или из корыстных соображений. Так, школьный учитель из романа «Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции» продолжает работать в своей родной школе и даже занимает пост директора, но вхож в круг новой элиты преимущественно по причине случайного соседства: его дом оказался радом с коттеджем богача Игоря Углева. Кроме того, дочери Углева понадобились уроки по красноречью, которые накладывают на героя дополнительные обязательства в качестве своеобразной прислуги, холопа. Желая казаться людьми культурными и демократичными, Углев со своей мажорной компанией регулярно зазывают учителя словесности на свои посиделки в баню. Талантливый журналист из романа «Свобода ночью», став доверенным лицом «нового русского» Чаянова, не только теряет личную свободу, но и попадает в ситуацию предельной униженности в глазах своих бывших коллег и друзей, жителей маленького городка. Вместе с тем герои Р.Солнцева в силу своих профессий имеют возможность наблюдать за представителями привилегированных слоев общества в тех ситуациях, когда эти люди наиболее естественны в проявлении своих чувств (в личной беседе, на отдыхе и т.д.), и умеют критически оценивать не только себя, но и свое окружение. Этот специфический взгляд героев-интеллигентов приобретает важную сюжетнокомпозиционную функцию. Например, герой-повествователь из романа «Желтый дым» выстраивает, собирая из отдельных фактов прошлого и настоящего, жизненную историю Чаянова, страстно пытаясь разгадать загадку его личности. Именно взгляд журналиста объединяет здесь и множество тем, которые можно отнести к злободневным проблемам нового времени.
Следует сказать, что публицистичность изрядной доли фрагментов в художественных произведениях Романа Солнцева — значимая творческая установка самого писателя на художественное освоение проблем современной ему действительности, обусловленная традиционными для реалистической традиции представлениями о спасительной миссии литературы. Кроме того, сам художник в годы создания своих романов занимается активной общественной деятельностью. Совместно с писателем В.Астафьевым он является борцом
за сохранение природных богатств и нравственное здоровье жителей Красноярского края, занимается журналистской деятельностью.
В каждом из указанных нами романов встречаются фрагменты следующего типа: «У нас же в городе виноватыХ не найдешь — когда несколько домов проморозили, губернатор сказал, что виноваты Чаянов с Бубновым — они скупили уголь и мазут (когда, если оба в тюрьме?! ) и продали по более дорогой цене в Иркутскую область... » [2, с. 32]. Факты текущей жизни: продажная милиция и СМИ, лицемерная власть со шлейфом компромата, вредные отходы алюминиевого производства и т.д. — заполняют произведения писателя, но не превращают их в беллетристику на злободневные темы. Внимание к процессам, происходящим в городе, в обществе — это примечательная черта людей, живущих в глубинке и не равнодушных к происходящему в жизни и в душах окружающих их людей. Более того, в этих романах писателя проявилась особенность его творческой манеры — умение на конкретном социально-бытовом материале ставить большие философские, нравственные вопросы о смысле жизни, о назначении человека.
Следует отметить, что приметой современной жизни и катализатором конфликта становится тема «черного пиара» в качестве дополнительного новейшего инструмента воздействия на человека, способ превращать великих людей в маленьких и наоборот. В романе «Желтый дым» подробно расписаны этапы пиар — деятельности и самые популярные методики по превращению уважаемого человека в изгоя. Такие технологии типичны для предвыборных кампаний: «На стене его подъезда вешают бумагу: “Мы поддерживаем замечательного человека, сибирские геи”. На дверях фирмы бумага: “Нашего человека не трогать, амнистированные, 72 человека”... На его машине надпись масляной краской: “Он любит народ, у него семь жен и десять детей”. На его предвыборном плакате подпись: “Зачем нам косоглазый, мы не Япония”... Дело в том, что когда смотришь на любую фотку, даже коноваловскую... если скажут, что человек косоглаз, так и кажется...» [2, с. 67]. Велика роль СМИ и в личной судьбе героев Р. Солнцева: провинциальные издания во всех рассматриваемых нами романах публикуют откровенно лживую информацию о герое-повествователе, настраивая против него всю общественность, все окружение, включая близких людей. В самых трудных ситуациях со СМИ таких героев Р.Солнцева спасает самоанализ, в русле которого герой настолько критичен к себе, что ни одна газета, ни один журналист таких разоблачений придумать не сумеют.
Примечательно, что в романах Р. Солнцева, на основании наблюдательности героев-повествователей и благодаря их творческому потенциалу, выстраивается галерея типажей — жителей провинциального городка. По мнению самого художника, именно в период реформ, в кризисные для общества периоды, типичность образов особенно конкретна. Например, герой-повествователь из романов «Свобода ночью» и «Желтый дым» стремится к типологизации своего окружение, анализирует свои наблюдения: Чаянов — купец, журналист городской газеты «Бирюлька» напоминает ему Xлестакова и т.д. Можно даже говорить о том, что образы жителей русской провинции выстраивается по известным законам классической литературы (вспоминаются Н. Гоголь и Н. Островский). Типы формируются в соответствии с их профессиональной принадлежности. Так во всех романах присутствует женщина — журналистка или директор телевизионной компании, в облике которой обязательно прослеживаются такие черты как беспринципность, грубость, умение приспособиться к обстоятельствам.
В свою очередь все положительные герои Романа Солнцева (или те, которым автор симпатизирует) слуша-
ют классику, читают книги. Это одно из условий для сближения с героем-повествователем. В мире Р. Солнцева много читают, цитируют Ахматову, Анненского и особенно трепетно относятся к Маяковскому (по-видимому, за бунтарский характер его стихов и их гражданский пафос). Именно поэзия, музыка и живопись — факторы сближения героя-повествователя с новым русским Чаяновым в романе «Свобода ночью». Уже после первого знакомства герой размышляет: «Он мне и внешне очень понравился. Смешливый, значит, добрый. Интеллигент. Где-то в спрятанных между книжными шкафами динамиках играет тихая сладостная музыка... я этот фортепьянный концерт №21 Моцарта обожаю... Озираясь, увидел на стене два ярких, тонко выписанных пейзажа Сибири (кедровая тайга с белыми гольцами в сверкающем небе и река, вьющаяся в низине, как золотой локон) и отдельно — прекрасную копию (не оригинал же!) одной из любимых мною картин Ренуара (две девушки... курсистки?.. в черном)» [1, с. 26].
По мере чтения романов убеждаешься в том, что пространство жизни героев-повествователей Романа Солнцева предельно литературно, переполнено цитатами из великих. Более того, преподаватель литературы составляет некий список художественных текстов (их он рекомендует своей ученице на уроках красноречию), который считает обязательным для всякого культурного человека.
Именно литература в мире Романа Солнцева определяет моральные основы жизни человека, является важным элементом процесса анализа и самоанализа героев. Например, в романе «Желтый дым» герой размышляет: «Не может же быть, чтобы Сократ и Диоген, проповедуя жизнь анахорета, лукавили? От чего же они хотели освободиться? А Лев Николаевич? Зачем из дому побежал?.. чего не сиделось? Тут и самовар, и теплая постель, и книги, и лампа... значит, гнездится в каждом — или почти в каждом неглупом человеке — страх, что, когда он благодушен и сыт, мимо может проскользнуть нечто чрезвычайно важное, может быть, самое важное в жизни...». [3, с. 16]. Литература, заключающаяся в личном контексте мыслей интеллигента из провинции, помогает ему сохранить в себе нравственное чувство, не забыть высшие критерии добра.
Важно отметить, что включение литературного текста в поток рефлексий героя способствует тому, что в художественном мире Романа Солнцева всякий человек — это загадка. Например, интрига вокруг человека Чаянова (своеобразного героя нового времени) формируется уже с первых строк романа «Свобода ночью». Собирание герменевтической позиции осуществляется сначала в специальном фрагменте «От автора», где обозначается значимая константа художественного мира Р.Солнце-ва — сосредоточенность на человеке как загадке. Автор вводит читателя в представленную здесь герменевтическую ситуацию: «... и вместе с вами, мой незримый читатель, если, на мое счастье, когда-нибудь в своей суетной жизни вы снизойдете до меня, мы окончательно утвердимся, каким он был, этот человек...» [1, с. 6]. Кроме того, в этом романе мы можем обнаружить и соответствующую установленному герменевтическому пути номинацию первых глав: «По дороге к нему», «Начало знакомство». Последующие главы номинируются в русле угадываемой хронологии событий жизни героя-пове-ствователя, пытающегося разгадать встретившегося на его пути человека-загадку.
Соответственно, в ткани повествовании и в размышлениях героя существует стремление к описанию окружающих людей как определенных (по семантике, классических) типов и одновременно потребность уйти от всякого рода классификаций, обобщений в оценке людей и отношений с ними. Человек у Романа Солнцева — это и определенный тип, и уникальный мир, поэтому в
потоке событий, предлагаемых этим автором, так много неожиданных сюжетных связок, переходов, неожиданных развязок. В частности, всякий читатель способен растеряться в интерпретациях покровителя журналистов Константина Константиныча Чаянова, о котором в финале романа «Свобода ночью» сам герой-повествователь не способен сказать что-то однозначное. В финале этого романа звучит искреннее, по-настоящему романное сомнение (роман с открытым финалом, незавершенность жанровой формы и т.п.): «Чаянов, я не забуду тебя! Если ты жив, я вызволю тебя! Ты, ты герой нашего времени, ты светлый человек, я верю тебе!... И все-таки ужасная мысль порою пугает меня: а вдруг я наивный идиот? И все не так, как я думаю?» [2, с. 129].
«Маленький человек» Р.Солнцева не только бунтует против мира, его законов, но и разоблачает самого себя. В финале романа «Желтый дым» звучит своеобразная исповедь героя на пороге квартиры любимой: «Я очерствел душой: не пишу писем маме, внучатому племяннику... не вспомнил ни разу за последние годы своих школьных учителей, а ведь они верили в меня... забыл, когда последний раз спокойно смотрел на белый снег или зеленую траву... Я тоже отравлен ядом... » [2, с. 129]. Этот вывод, который делает герой — знак выхода за пределы типологии. Это уже не реплика «маленького человека», рефлектирующего относительно своего социального статуса, а позиция человека, который пересмотрел нравственные основания своей жизни и тем самым преодолел границы того семантического поля, что сформировалось вокруг него и сделало его «маленьким», «униженным и оскорбленным».
Примечательно и то, что, в отличие от «маленького человека» А.С. Пушкина или Ф.М. Достоевского, герой В. Солнцева в финале историй остается не один, он не спивается, не превращается в фантома. Он продолжает жить со своей любимой женщиной, супругой. Рисуя частную жизнь своих героев, Р. Солнцев показывает притягательность русской патриархальности, теплоту домашнего лада, который создается заботами главы семейства и его милой жены.
Как правило, все возлюбленные героев-повествовате-лей — это женщины, тихие и нежные, с интеллигентной профессией: работницы библиотек или музыкальных магазинов. Они любят своих супругов и в бедности, и в богатстве, не попрекая за мелкие ошибки, но и не прощая им поступки не по совести, принижающие их достоинство. Именно они во всех указанных романах Р.Солн-цева вынуждены нести на себе гнет материальных и моральных проблем, поддерживать, утешать, а иногда (уходом, разрывом) напоминать своим супругам о веч-
ных ценностях жизни. Эти героини напоминают нам хорошо знакомый образ из романа «Бедные люди» Достоевского — Вареньку Доброселову и одновременно отличаются от нее: они более умны и решительны, нравственно свободны и почти гармоничны. В некоторой степени залогом их внутренней свободы являются мечты о тихой жизни в деревне. Эти героини частенько говорят о своем желании. Например, как супруга журналиста из романа «Желтый дым»: «Боже мой, как бы я хотела жить с тобою в деревянном доме, на природе... чтобы белый месяц и вода в камышах... я очень не люблю город» [2, с. 111]. Присутствие темы деревни в художественном мире Р.Солнцева, с одной стороны, вновь напоминает о теме «маленького человека» в варианте, представленном в «Бесприданнице» Островского (Лариса упрашивала Карандышева уехать в деревню); с другой стороны, указывает на современную связку между нравственным состоянием человека и его отношением к природе. У Романа Солнцева, как правило, деревенские жители, неиспорченные благами цивилизации, являются хранителями нравственных ценностей, отличаются наибольшим духовным здоровьем, чем горожане. Именно поэтому все герои-повествователи у Романа Солнцева в самые критические моменты своей жизни едут в деревню к своим родителям или родственникам.
Обращение к теме «маленького человека» писателя уже XXI века — факт истории литературы, который указывает, во-первых, на то, что в период новейших российских преобразований эта тема по-прежнему остается актуальной; во-вторых, на то, что и современные художники тяготеют к традиционным для классики темам и образам, универсальное содержание которых очевидно. Что касается Р. Солнцева, то его интересует жизнь «маленького» героя в эпоху переломов и катастроф нового времени. Именно этот герой оказывается способным адекватно оценивать и понимать то, что происходит в современной России.
Любовью к обыкновенному человеку, болью за него проникнуты многие произведения русских писателей. Одним из первых, кто ввел в русскую литературу тему «маленького человека» был А.С. Пушкин. Тему продолжили и развили Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, А.Н. Островский, А.П. Чехов и т.д., продолжение этой темы мы находим в творчестве современного писателя-реалиста Романа Солнцева. Только теперь «маленький человек» — это тот, кто проходит через унижения, страдания и не теряет человеческого обличия, это тот, кто бунтует, осознавая собственную вину за свершившееся в обществе, это тот, кто продолжает любить людей, интересоваться ими, заботится о них даже на обломках своих иллюзий.
Библиографический список
1. Солнцев, Р. Свобода ночью: Роман [Текст] / Р. Солнцев // Нева. — 2001. — №5.
2. Солнцев Р. Свобода ночью: Роман [Текст] / Р. Солнцев // Нева. — 2001. — №6.
3. Солнцев, Р. Желтый дым: Роман [Текст] / Р. Солнцев // Нева. — 2001. — №11.
4. Солнцев, Р. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции: Роман [Текст] / Р. Солнцев // Нева. — 2002. — №12. Статья поступила в редакцию 12.01.09
УДК 82-3
Ю.И. Чаптыкова, аспирант ХГУ им. Н.Ф. Катанова, г. Абакан, Республика Хакасия
МИФОЛОГИЗМ ПРОЗЫ И.М. КОСТЯКОВА
Статья посвящена актуальной проблеме изучения мифопоэтики в хакасском литературоведении. В прозаических произведениях И.Костякова национальная картина мира представлена символами, пришедшими из устного народного творчества, также писателем введены свои авторские символы.
Ключевые слова: мифопоэтика, традиционное мировоззрение, символы, национальная картина мира, архетип.
