CC BY
0
НАУЧНЫЙ РАЗДЕЛ
УДК 929
DOI: 10.51522/2307-0382-2024-266-7-19-28
СВЕТЛАНА АНАТОЛЬЕВНА ВАСИЛЬЕВА
профессор кафедры философии и истории Академии ФСИН России, доктор исторических наук, доцент, полковник внутренней службы И vasi-svetlana@yandex.ru, SPIN-код: 1520-9530, https://orcid.org/0000-0002-3030-262X
Рязань
SVETLANA A. VASILIEVA
Professor of the Department of Philosophy and History of the Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia, Doctor of Historical Sciences, Associate Professor, Colonel of the Internal Service El vasi-svetlana@yandex.ru, SPIN-™«: 1520-9530, https://orcid.org/0000-0002-3030-262X Ryazan
Гернет Михаил Николаевич: неизвестные страницы биографии (к 150-летию со дня рождения ученого)
Gernet Mikhail Nikolaevich: unknown pages of biography (on the 150th anniversary of the scientist's birth)
Аннотация. В 2024 году исполняется 150 лет со дня рождения Михаила Николаевича Гернета - крупнейшего отечественного деятеля науки, криминолога, пенитенциариста и историка, лауреата Государственной премии СССР. Предлагаемые обзору читателей документы личного архива относится к периоду 1910-1950-х годов. Большинство материалов ранее не вводились в научный оборот. Особый интерес представляют документы, относящиеся к работе Экспериментального пенитенциарного отделения Государственного института по изучению преступности и преступника.
Ключевые слова: М. Н. Гернет, Государственный институт по изучению преступности и преступника при НКВД РСФСР, Экспериментальное пенитенциарное отделение
Abstract. 2024 marks the 150th anniversary of the birth of Mikhail Nikolaevich Gernet, the largest Russian scientist, criminologist, penitentiary and historian, winner of the USSR State Prize. The documents of the personal archive offered to the readers' review relate to the period of the 1910s-1950s. Most of the materials have not been introduced into scientific circulation before. The documents related to the work of the Experimental Penitentiary Department of the State Institute for the Study of Crime and the Criminal are the particular interest.
Keywords: M. N. Gernet, State Institute for the Study of Crime and the Criminal under the NKVD of the RSFSR, Experimental Penitentiary Department
Для цитирования
Васильева С. А. Гернет Михаил Николаевич: неизвестные страницы биографии (к 150-летию со дня рождения ученого) // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2024. № 7. С. 19-28. https://www. doi.org/10.51522/2307-0382-2024-266-7-19-28.
5.1.1 Теоретико-исторические правовые науки (юридические науки)
For citation
Vasilyeva S. A. Gernet Mikhail Nikolaevich: unknown pages of biography (on the 150th anniversary of the scientist's birth) // Vedomosti of the Penal System. 2024. №. 7. P. 19-28. https://www.doi.org/10.51522/2307-0382-2024-266-7-19-28.
5.1.1 Theoretical and historical legal sciences (legal sciences)
© Васильева С. А., 2024
В 2024 году исполняется 150 лет со дня рождения крупнейшего отечественного деятеля науки, криминолога, пенитенциариста и историка, лауреата Государственной премии СССР Михаила Николаевича Гернета. В настоящее время существует несколько серьезных биографических очерков, посвященных ученому. Первые 2 были написаны вскоре после его смерти друзьями и коллегами - А. А. Герцензоном [1] и М. Д. Шаргородским [2] и вошли в качестве предисловий к изданным трудам ученого. Во второй половине ХХ века эпизодически появлялись статьи и очерки о Гернете, что свидетельствует о непреходящем интересе к практическому опыту, научному наследию и личности крупнейшего советского юриста [3, 4 и другие]. В последние 2 десятилетия можно констатировать настоящий бум научных статей, посвященных как личности, так и научной, педагогической и практической деятельности Михаила Николаевича. Интересен жизненный путь ученого - первого среди советских юристов заслуженного деятеля науки РСФСР (1928) и лауреата Государственной премии СССР (1946), чему посвящены исследования С. Анощенковой [5], К. Кораблина [6], В. Н. Белоновского, В. Ф. Калины [7]. Востребован и актуален описанный исследователями опыт ученого как блестящего теоретика уголовного права, одного из сооснователей советской социологической школы в криминологии [8, 9, 10]. Не менее интересна современному исследователю практическая деятельность М. Гернета, который в разные годы своей научной и преподавательской деятельности совмещал работу в вузах с законотворческой деятельностью, пенитенциарной практикой, должностями консультанта Наркомпроса, заведующего отделом моральной статистики Центрального статистического управления СССР и другими [11, 12, 13].
Исследователи в области отечественной историографии ХХ века с гордостью называют Михаила Николаевича Гернета крупнейшим историком (хотя сам ученый никогда так не считал и признавался в этом в письмах коллегам и читателям) и выделяют его 5-томный труд «История царской тюрьмы» как первое фундаментальное исследование истории уголовно-исполнительной политики и карательных
учреждений. Монография примечательна не только введением в научный оборот многочисленных архивных данных, но и как свидетельство настоящего духовного подвига ученого, который приступил к разработке проблемы, будучи совершенно слепым. Невозможно дать полный обзор статей и очерков, посвященных научному творчеству М. Н. Гернета, оговоримся лишь, что не упомянули и десятой доли современных научных работ.
Удивительно, что при таком интересе к наследию и опыту ученого в настоящий момент нет комплексных фундаментальных исследований по данной теме. На сегодняшний день нам удалось обнаружить единственное монографическое исследование доцента МГУ имени М. В. Ломоносова доктора юридических наук П. А. Филиппова [14]. К большому сожалению, монография вышла небольшим тиражом (300 экземпляров) и представлена на некоторых электронных порталах в ограниченном доступе. В исследовании речь идет преимущественно о годах преподавания М. Гернета в Московском университете, из чего складывается впечатление, что издание осталось популярным в очень узких профессиональных кругах (не входит в профиль автора на eLIBRARY.RU, очень редко встречается в библиографических списках) и является своеобразной летописью золотого фонда преподавателей МГУ имени М. В. Ломоносова. Между тем его научная ценность несомненна, так как привлечены уникальные материалы личной архивной коллекции семьи Гернет, собранные архивистами в 1979 году в фонд Научно-исследовательского отдела рукописей Российской государственной библиотеки.
Исследование современных работ о М. Н. Герне-те показало, что материалы фонда практически не привлекались современными авторами. Основным источником биографических данных служат упомянутые выше очерки А. Герцензона [1] и М. Шаргород-ского [2]. Интерпретация научного наследия ведется преимущественно методами ретроспективного анализа, с учетом и выявлением актуальности и значимости для современной науки. Между тем материалы, обобщенные в фонд, могут стать источником не только новой информации биографического характера, но и расширить наше представление о научном
наследии и практической деятельности М. Н. Гернета. Это не только многочисленные рукописи его работ (в том числе черновики с правками, которые часто бывают более информативны, чем конечный вариант), но и обширная переписка с частными лицами, учреждениями, организациями. Среди эпистолярных собеседников М. Гернета - деятели дореволюционной (С. Гогель, М. Чубинский, Д. Дриль, П. Люблинский, Н. Таганцев и другие) и советской (Б. Утевский, М. Шаргородский, М. Исаев и другие) юридической и пенитенциарной науки. Научные дискуссии, перенесенные на страницы писем, обсуждение коллективных научных сборников, полемика по вопросам нормотворчества, грандиозные замыслы и сетования по поводу несбывшихся проектов - каждый документ открывает новые грани творчества ученого. Настоящие архивные находки - переписка М. Гернета с деятелями культуры и политики (М. Горьким, В. Набоковым, Л. Толстым и другими), революционерами (В. Фигнером, А. Френкелем), должностными лицами (А. Жижиленко, П. Стучкой, Е. Ширвиндтом и другими).
В настоящей статье хотелось бы обратить внимание читателей на исторические документы, посвященные деятельности Михаила Гернета в качестве пенитенциариста-практика. Следует отметить, что тюрьмоведение никогда не было основной сферой профессиональных интересов ученого, но стало прямым продолжением его научной стези, первые шаги по которой М. Гернет сделал еще будучи студентом Московского университета. А. Герцензон называет Гернета учеником Михаила Духовского, который первым из отечественных криминологов «в полном объеме поставил перед наукой уголовного права задачу изучения преступления и наказания не только как юридического, но прежде всего как социального явления. Задолго до официального появления на Западе так называемой социологической школы профессор Духовской выдвинул изучение преступности и ее причин как непосредственную задачу науки уголовного права» [1, с. 9].
Началом признанной научной карьеры М. Герне-та можно считать его дипломную работу «О влиянии юного возраста на уголовную ответственность», за которую он получил высокую награду - золотую медаль и предложение остаться работать на кафедре уголовного права Московского Университета. Иссле-
довательская задача, поставленная в выпускном сочинении, фактически предопределила дальнейшую принадлежность М. Гернета к научному направлению, которое в отечественном правоведении определят как «русское направление» в социологической школе, а чуть позже - «советское», или «левое», крыло социологической школы в криминологии. Социологическое направление в деле познания и интерпретации преступности постулирует в качестве причин преступности определенное социальное условие: преступником не рождаются, а становятся. Магистерская диссертация, успешно защищенная приват-доцентом Московского университета в 1906 году, уже своей темой «Социальные факторы преступности» указывает на окончательное определение ученого с научной позицией, которой он останется верен и после Октябрьской революции.
Именно это «общее единство мысли всех работ М. Н. Гернета, общее единство чувств и настроений работ его, написанных и в дореволюционный период, и в нашу эпоху» подчеркивали его коллеги - представители советского научного сообщества, поддерживая выдвижение кандидатуры ученого на звание заслуженного деятеля науки РСФСР и лауреата Сталинской премии. По словам его коллеги, крупнейшего специалиста в области философии и методологии юридической науки А. А. Пионтковского, М. Гернету одному из немногих ученых «не пришлось менять вехи» после Октябрьской революции, поскольку он уже был «созревшим ученым» [14, л. 5]. Его научный авторитет был настолько неоспоримым, что уже в начале 1918 года нарком юстиции П. Стучка личным письмом предлагал М. Гернету «составить кодекс уголовного права для социалистического общественного строя или по крайней мере для переходного к нему периода». Нарком признавался, что «среди криминалистов-теоретиков я сейчас знаю только одного человека, который, судя по его работам, мог бы взять на себя редакцию подобного кодекса. Этот человек -Вы» [15].
Анализ содержания дореволюционных работ М. Гернета показывает, что выделить пенитенциарное направление в качестве отдельного предмета исследования не представляется возможным. В очерке М. Шаргородского есть описание интересного эпизода (со ссылкой на архивные документы), имевшего место в указанный период, - сообщение времен-
но исполнявшего обязанности начальника Московского охранного отделения министру внутренних дел о состоявшемся на квартире В. Д. Набокова собрании (1912). Исходя из донесения должностного лица, «...из речей, там произнесенных, обращает на себя внимание речь Гернета по поводу опасного состояния личности преступника. Гернет высказал, что преступников следует не наказывать, а лечить [здесь и далее курсив наш. - С. Б.], политическая и экономическая жизнь всех стран, а в особенности России, сама создает преступников, современные же тюрьмы не исправляют его, а оказывают на преступника, наоборот, самое деморализующее влияние, чем и объясняется постоянный рецидив преступлений» [2, с. 16]. Здесь мы наблюдаем не только экспозе его криминологических взглядов, но и выраженную пенитенциарную направленность как следствие (или развитие) этих взглядов: если преступность есть порождение неблагоприятных социальных условий, то «вылечивание» преступника может быть организовано посредством моделирования иных социальных условий, то есть пенитенциарного исправления.
Сама по себе идея была не нова, и к моменту ее формулирования молодым юристом М. Гернетом более века курсировала в интеллектуальном, правовом и практическом контексте уголовно-исполнительной политики европейских стран. Подобные воззрения выступали лейтмотивом международных пенитенциарных конгрессов, постоянным участником которых была Российская империя, необходимость гуманистической (исправительной) составляющей наказания в виде тюремного заключения обосновали в своих трудах крупнейшие российские тюрьмоведы XIX столетия И. Фойницкий, М. Филиппов и другие. Высказывания М. Гернета, попавшие в поле зрения правоохранительных органов, и вследствие этого причисление его к лицам, «известным своей политической неблагонадежностью», говорят скорее о его скептическом отношении к исправительному потенциалу современных ему российских тюрем. Более того, в архиве нами обнаружен интереснейший документ, косвенно подтверждающий его благосклонное отношение к европейским пенитенциарным экспериментам, которые он мог наблюдать и изучать во время заграничной научной командировки в 1902-1903 годах, - анонимный отзыв слушательницы лекции М. Гернета, тетрадный листок, заполненный акку-
ратным ученическим почерком (с изрядным количеством грамматических и пунктуационных ошибок): «.я узнала, что совершенно хороший честный человек может быть преступником, его заставляет бедность, голод, плохая жизнь, пьянство. За границей там совершенно другие порядки, если ловят преступников, не поступают как у нас, всяких самосудов нет, там осуждают на шесть месяцев и сажают как бы в тюрьму но это исправительная тюрьма роскошный дом с большими светлыми окнами с роскошным садом, в доме все удобства хорошие кровати все чисто и их как бы лечут там, они ходют гулять им приносят газеты всевозможные книги, и даже они сами выпускают свои газеты, пишут о своей жизни, о своих впечатлениях, и после своего срока выходит из исправительного дома совершенно другой человек, он перерождается, он там привыкает к хорошим занятиям, и получивший свободу он принимается за честный труд, и так что преступники теже больные люди их также можно вылечить и исправить, сделать из них хороших честных людей» [16]. Это еще раз подтверждает склонность М. Гернета к социологической концепции в криминологии и его несколько утопичный взгляд на возможность излечивать преступность путем моделирования определенных (пенитенциарных) условий.
Невозможно сказать точно, возлагал ли М. Н. Гер-нет реальные надежды на советскую власть, но именно в условиях новой государственности появился шанс реализовать на практике высказанную им ранее идею-эксперимент. В 1919 году М. Гернет возвращается в Московский университет, став одним из первых ученых-юристов, которые после Октябрьской революции пошли работать в советские учреждения [3, с. 105]. В фонде сохранились воспоминания М. Гернета о становлении университетской работы в первые годы советской власти: «Октябрьская Революция дала нам возможность ввести новые методы в наше преподавание. Я помню, как в 1909 году я письменным распоряжением московского губернатора был лишен права осматривать московские тюрьмы с экскурсиями из студентов. С 1919 года не только широко практиковалось посещение московских тюрем, но и изучение там отдельных заключенных. Вспоминаю, с каким интересом студенты произвели в 1923 году обследование всех заключенных арестных домов в городе Москве по широкой анкете. В ре-
зультате такой, очень большой студенческой работы, явилась возможность опубликовать в 1924 году коллективную работу многих авторов „Преступный мир Москвы"» [17]. Отметим также, что упоминаемый отказ московского тюремного инспектора на запрос приват-доцента Московского университета М. Герне-та «разрешить осмотр московских тюрем студентам университета» также найден нами в фонде. Инспектор ссылается на «чрезмерную переполненность мест заключения» и прямой запрет губернатора ввиду того, что «что посещение тюрем учащимися носит характер не научного ознакомления с тюрьмами, а служит поводом к критике, что имело место при посещении студентами Рукавишинского приюта и появлении заметки в газете "Русское слово"» [18].
Итак, после Октябрьской революции, по свидетельству М. Гернета, такая возможность представилась, и инициатива получила еще больший импульс в 1925 году после создания Государственного института по изучению преступности и преступника при Наркомате внутренних дел РСФСР. Деятельность института неоднократно становилась предметом научных исследований [19, 20, 21], которые отмечают главную цель его создания - комплексное изучение преступности во всероссийском масштабе. Среди основных целей деятельности института особо выделим 3, представляющие непосредственный интерес для нашей области исследования:
- разработка вопросов уголовной политики, в частности пенитенциарии;
- разработка системы и методов изучения заключенных и пенитенциарного воздействия на них;
- изучение влияния отдельных мер исправительно-трудового воздействия на заключенных [22].
Руководителем института и одновременно координатором пенитенциарной секции, исследовавшей «успешность применяемых методов борьбы с преступностью и отдельных мер социальной защиты», был назначен начальник Главного управления местами заключения Е. Ширвиндт. Профессору М. Гернету было поручено руководство социально-экономической секцией, изучавшей причины, условия и количественно-качественные изменения преступности. По Положению об институте (приказ НКВД РСФСР от 01.07.1925 № 97), в его непосредственную деятельность среди прочего входила задача организации кабинетов, лабораторий и клиник [22].
В 1926 году подобным опытно-лабораторным учреждением стало Экспериментальное пенитенциарное отделение (во внутренней документации института сокращенно именовалось ЭКСПОГИ), главной целью создания которого было обозначено «установление научно-практическим путем рациональных методов исправительно-трудового воздействия соответственно всем типам мест заключения, предусмотренных исправительно-трудовым законодательством РСФСР» [23, л. 4]. По Положению об ЭКСПО-ГИ, отделение считалось «одним из мест заключения, входящих в общую сеть мест заключения республики» и должно было подчиняться «общим положениям, инструкциям и циркулярам, издаваемым НКВД по ГУМЗ, за исключением вопросов, предусматриваемых настоящим положением». Важно отметить, что вопросы-исключения, предусматривавшиеся названным Положением, находились в компетенции специального органа - Совета при директоре ЭКСПОГИ, на который (среди прочих) возлагались задачи:
- обсуждения и установления методов исправительно-трудового воздействия на заключенных;
- установления распорядка дня заключенных;
- разработки и утверждения планов исправительного, педагогического и медицинского воздействия на заключенных;
- выработки планов работы патроната бывших заключенных отделения [23, л. 4-5].
Совет, по Положению об ЭКСПОГИ, состоял из 5 человек (директор ЭКСПОГИ и члены Совета, делегируемые из каждой из четырех секций института), и заседания должны были проходить не реже (!) одного раза в неделю. В состав Совета вошли помощник начальника ГУМЗ, профессор М. Н. Гернет, профессор психиатрии П. Б. Ганнушкин, психолог А. Е. Петрова и представитель пенитенциарной секции института Б. Утевский. Уникальны исторические документы, обнаруженные в бумагах М. Гернета, - Положение о режиме в ЭКСПОГИ [24] и правленый и подписанный собственноручно М. Н. Гернетом доклад с дополнительными предложениями по организации режима. Фактически это те самые вопросы-исключения, которые входили в полномочия Совета, что действительно превращало ЭКСПОГИ в опытно-лабораторное учреждение.
Положение о режиме состоит всего лишь из 11 пунктов. Уже первый вызывает интерес и определен-
ные вопросы: «Приговоренные к лишению свободы в ЭКСПОГИ поступают в него на срок неопределенный и впредь до исправления, но не далее того срока, который установлен как максимальный в статье за совершенное преступление». Формулировка «впредь до исправления», восходящая, возможно, еще к екатерининским смирительным домам со знаменитым «дондеже исправится», была подвергнута конструктивной критике уже тюрьмоведами XIX века, и появление таковой в Положении, вероятно, подчеркивает экспериментальный характер проектируемого опытно-лабораторного учреждения.
Второй пункт регламентировал «полное проведение» принципа, установленного статьей 49 Исправительно-трудового кодекса (ИТК): режим «должен быть лишен каких бы то ни было признаков мучительства».
Последующие параграфы 3-6 скрупулезно детализировали этот принцип, радикально отмежевывая тем самым проектируемый режим ЭКСПОГИ от общего режима в иных исправительных учреждениях. Так, пункт 3 отменял «свидания через решетки для заключенных изолятора, дисциплинарные меры в виде ограничения свидания, передач, выписок». Пункт 4 упразднял «существующее по ИТК деление на разряды», поскольку оно опять-таки было связано «с теми или иными ограничениями». В связи с этим важную детализацию нового режима содержал параграф 5: «Для всех заключенных устанавливается единообразный режим с установлением лишь одного различия, вытекающего из необходимости их окарау-ливания в той или иной степени. С этой точки зрения заключенные делятся на три разряда: 1) изоляционный, в котором не допускаются ни отпуска, ни внешние работы, ни условное освобождение; 2) средний с допущением коротких отпусков и внешних работ, но без условного освобождения и 3) высший с частыми отпусками, внешними работами и уловным освобождением». Наконец, пункт 6 еще раз подтвердил отмену любых дисциплинарных взысканий, а перевод из высокого в низшие разряды допустил «только в целях большего окарауливания».
Таким образом, режим ЭКСПОГИ, утвержденный Положением, кардинальным образом разнился с режимом иных существовавших мест заключения.
Пункт 7 подчеркивал опытно-лабораторный характер нового учреждения и предполагал для
«успешной работы нового учреждения» создание штата обследователей-наблюдателей «с широкой научной подготовкой и исполненных веры в возможность успеха новой борьбы с преступностью» [24, л. 6]. Авторство двух Положений (об ЭКСПОГИ и о режиме в ЭКСПОГИ) установить по имеющимся в настоящий момент в нашем распоряжении документам не представляется возможным. Однако в архиве неожиданно обнаружен любопытный личный документ -письмо М. Гернета к Алексею Максимовичу Горькому, в котором профессор, приглашая респондента на постановку актерами-осужденными пьесы «На дне», кратко характеризует экспериментальное заведение как опыт устройства социальной клиники без решеток и дисциплинарных наказаний. «Мы ставим своею задачею воплотить в жизнь цели социального приспособления с наивозможно полным устранением страданий личности, - разъясняет М. Гернет. - Заключенные в громадном большинстве совершили те или иные общеуголовные преступления. В то время как все работники этого учреждения верят в успех своего дела, находятся и скептики» [25]. Осмелимся сделать предположение, основанное на выборе определенных лексических единиц, о признаках принадлежности авторства текста Положения М. Н. Гернету. Верой «в успех затеянного дела» наполнены и собственноручно подписанные М. Н. Гернетом предложения по оптимизации режима экспериментального отделения. Гернет также ходатайствовал перед Советом «для успеха нашей работы» о выделении не 2 сотрудников-интернов для дневных обследований, как было ему обещано, а 18 (!): «Успешнаяработа наших интернов требует их тесного единения между собой, постоянного и дружного взаимодействия, солидарности и спаянности. Для облегчения этого надо объединить их в особый коллектив с правом собрания и обсуждения вопросов их работы лишь в своей среде» [26, л. 8-9]. Думается, нелишним будет подчеркнуть настоящий социалистический оптимизм с признаками утопизма, свойственный многим начинаниям и прожектам той эпохи.
Параграф 8 Положения о режиме ЭКСПОГИ регламентировал порядок культурно-просветительской работы и трудового воспитания и обучения: «. следует признать желательным такую их постановку, чтобы ими был заполнен весь день заключенных, и должен быть дан возможный максимум знаний и здо-
ровых развлечений, а в том числе и максимум тех здоровых радостей, которых может быть и не имеет масса народа: так как содержание в экспериментальном учреждении не есть наказание, а опыт новой борьбы с преступностью, при котором дисциплинарные взыскания не должны иметь место» [24, л. 7]. Это, пожалуй, самый утопичный пункт Положения, в котором, однако, и был сосредоточен смысл Экспериментального пенитенциарного отделения в том виде, в котором энтузиасты и представляли суть эксперимента. С целью «культурного воздействия на заключенных» действительно были подобраны педагоги и работники культуры. Программа воспитательной работы с заключенными предусматривала «обучение в школе, организацию литературных, музыкальных, спортивных и других кружков, издание своего журнала, организацию лекций, спектаклей, концертов, экскурсий» [19, с. 183]. Из письма М. Гернета к А. М. Горькому мы, к примеру, можем узнать, что в октябре 1928 года заключенные поставили пьесу «На дне», на премьеру которой профессор и приглашал автора, который, однако, не смог приехать, но «передал привет» участникам и зрителям [27].
К сожалению, после 1928 года информация об ЭКСПОГИ практически исчезает как из личного архива М. Гернета, так и из исследовательских работ, посвященных деятельности Государственного института по изучению преступности и преступника. На основании имеющихся данных можно сделать несколько предположений о несовпадении идеалистических представлений участников опыта-эксперимента с суровыми реалиями функционирования исправительно-трудовой системы Советского государства в конце 1920-х годов. Известно, что первоначально ЭКСПОГИ базировалось в Исправительном доме, расположенном в Малом Ивановском переулке на территории бывшего Иоанно-Предтеченско-го монастыря (в записках М. Гернета именуется как Ивановский дом). В своих предложениях в Совет института ученый писал: «Много трудностей частного характера я предвижу от совместного пребывания в одном и том же доме двух категорий заключенных, а именно тех, которые были отобраны нами для Экспериментального пенитенциарного отделения, и тех, кто попадает в этот же дом, но лишь в другие коридоры и на другие условия содержания в общем порядке. Изолирование одной части от другой представляется
почти невозможным, а различие условий содержания будет постоянно вызывать СРАВНИТЕЛЬНУЮ* оценку самими заключенными и зависть одних к другим. Из этого я делаю выводы о новых трудностях работы нашего учреждения» [26, л. 8]. Далее М. Гер-нет напоминает о постановлении Совета «о передаче всего Ивановского дома под наше отделение», чего, как известно, так и не было сделано. Протоколы заседания Совета ЭКСПОГИ, обнаруженные нами в архиве, также подтверждают, что налаживание определенного Положением о режиме распорядка дня происходило с большими трудностями. Совет отмечал, что «в ЭКСПОГИ часто присылаются заключенные, которые не отбирались научно-педагогической частью и привод которых не был санкционирован Советом ЭКСПОГИ», что «имелись случаи увода заключенных из ЭКСПОГИ также без должной санкции Совета ЭКСПОГИ», а также «несогласованность действий хозяйственной части с Н.П.Ч.**» [28].
Кроме всего прочего, предсказуемо обнажились финансовые проблемы: протоколы Совета фиксировали: «Научно-педагогическая часть ЭКСПОГИ должна получить сумму денег на культурно-просветительную работу, каковую сумму, как выяснилось, Н.П.Ч. до сих пор не получала», а также «сумма задолженности, истраченная на культурно-просветительную и ремонтную работу, которая по постановлению Совета должна быть списанной, еще не списана» (протокол от 25.02.1928). Неделю спустя положение не сильно изменилось: «Высказались о неполучении денег на нужды Н.П.Ч.» и одновременно постановление: «Приняли предложение профессора М. Н. Гер-нета об устройстве концертов и лекций для пополнения кассы Н.П.Ч. в качестве последнего средства для поддержания культурно-просветительной работы в ЭКСПОГИ» (протокол от 03.03.1928) [28].
Подобные проблемы с помещением и режимом нового опытного пенитенциарного учреждения, и в первую очередь с финансированием эксперимента, были предсказуемы, учитывая общее состояние советских мест заключения в рассматриваемый период. В серьезном исследовании Д. В. Бахарева на основе архивных документов обстоятельно представлена дискуссия на рубеже 1920-1930-х годов по вопросу о
" Выделено М. Гернетом.
"" Очевидно, «научно-педагогическая часть».
стратегии и приоритетах развития советской исправительно-трудовой системы. Исследователь публикует секретное сообщение НКВД в Совет народных комиссаров РСФСР от 20.06.1928, в котором комиссариат, проанализировав годовую смету НКВД на содержание заключенных на 1927/28 год, делает вывод, что в рамках выделенного бюджета «никак нельзя не только обеспечить все потребности мест заключения, вызываемые переполнением, но и кормить заключенных. Интересы советской политики требуют, чтобы места заключения удовлетворяли бы минимуму санитарно-гигиенических условий общежития и чтобы содержащиеся заключенные получали бы такое питание, которое в состоянии поддерживать их физические силы. На деле в результате отпуска средств без учета действительно содержащегося контингента заключенных приходится констатировать вспышки тифозных заболеваний в местах заключения, беспорядки истощенных и полуголодных заключенных и ожесточение против общества подвергаемых судебной репрессии вместо их приспособления к трудовому общежитию» [29]. Если сопоставить этот документ с параллельными усилиями членов Совета ЭКСПОГИ дать заключенным «возможный максимум знаний и здоровых развлечений, а в том числе и максимум тех здоровых радостей, которых может быть и не имеет масса народа», имевшими место в тот же самый исторический период, то становится очевидным, что запрашиваемые научно-педагогической частью на культурно-просветительную работу средства никак не могли стать приоритетной статьей финансирования.
На Первом Всесоюзном совещании пенитенциарных деятелей в октябре 1928 года констатировалась недостаточная плановость борьбы с преступностью, а также было отмечено, что «в работе учреждений по изучению преступности и личности преступника не было единства и надлежащего научного общения» [19, с. 185]. С 1929 года в деятельности Государственного института по изучению преступности и преступника практическая составляющая постепенно уступает место теоретическому научному обеспечению деятельности правоохранительных органов. В подтверждение размаха такой деятельности приводятся следующие цифры: всего за период 1925-1929 годы было свыше 250 научно-исследовательских работ. Именно к этому периоду относятся первые
работы М. Н. Гернета, посвященные исключительно пенитенциарной тематике. На заседании ученого совета Всесоюзного института юридических наук 28.02.1945, поддерживая кандидатуру М. Гернета на выдвижение Государственной премии, коллеги называли работу «О психологии тюремного заключения» по своему содержанию и тем проблемам, которые выдвинуты, «единственной работой, посвященной данному вопросу» не только в СССР, но и в мировой науке [14, л. 4].
В начале 1930-х годов гонения в науке под лозунгом борьбы с правым уклоном коснулись представителей социологического направления в криминологии. В современном исследовании деятельности Государственного института по изучению преступности и преступника этот период подробно освещен в разделах с образными заголовками - «Над институтом сгущаются тучи» и «Институт устоял, хотя и не без потерь» [21, с. 33, 45]. М. Гернет в этот период подвергается сильнейшим нападкам, обретает «опасный» ярлык «буржуазный ученый» [21, с. 38] (что вполне объяснимо, учитывая его ранее высказанные симпатии к западным пенитенциарным экспериментам). Этим, вероятно, объяснимо замалчивание деятельности М. Гернета в качестве вдохновителя ЭКСПОГИ в работах его коллег. А. Герцензон в панегирическом в целом очерке не мог не отметить серьезные методологические ошибки, допущенные в работе сотрудников Госинститута в рассматриваемый период. Опустив подробности травли в рамках развязанной против старых профессоров разгромной кампании, он пишет: «.под влиянием критики в печати и в публичных диспутах М. Н. Гернет начинает пересматривать некоторые из своих взглядов, корнями уходившие в дореволюционную русскую науку уголовного права» [1, с. 31]. Уже в 1945 году М. Гернет сам говорит о «грубых методологических ошибках, допущенных в прошлом при изучении преступности», критикует «ошибочные методы изучения преступности и призывает к такой организации этой работы, которая обеспечила бы подлинную связь науки и практики, являющуюся основным требованием марксизма о единстве теории и практики» [1, с. 32].
После переподчинения института Наркомату юстиции в 1931 году все его филиалы - кабинеты по изучению преступности, а также Экспериментальное пенитенциарное отделение были ликвидированы [21,
с. 46]. Таким образом, несколько утопичные представления профессора М. Гернета о целях и задачах пенитенциарного исправления не прошли ни испытаний на «истинную марксистско-ленинскую методологию», ни экспериментальной проверки в реалиях советской исправительно-трудовой системы, однако обогатили отечественную пенитенциарную науку подлинно гуманистическими изысканиями.
Анализируя тематику научных работ М. Гернета по годам, мы можем констатировать, что с начала 1930-х годов исследования в области криминологии практически исчезли. Думается, такой поворот научной карьеры уже немолодого и состоявшегося учено-
го вполне объясним, учитывая сложившиеся обстоятельства. А. Пионтковский отмечал, что М. Н. Герне-ту «не пришлось менять вехи», но, скорее, пришлось сменить область научных интересов и переориентироваться на исследования, связанные с историей карательных органов, которые впоследствии сложились в 5-томник «История царской тюрьмы». Именно в этой работе он достиг «подлинного марксизма», которого так требовали от общественных наук в рассматриваемые годы. Это позволило ему не порывать с пенитенциарной наукой и даже фактически заложить основы новой отраслевой дисциплины - истории уголовно-исполнительной системы.
1. Герцензон А. А. Михаил Николаевич Гернет, его жизнь, общественная и научная деятельность (1874-1953) // Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т 1. М. : Государственное издательство юридической литературы, 1960. С. 7-43.
2. Шаргородский М. Д. Михаил Николаевич Гернет // Гернет М. Н. Избранные произведения. М. : Юридическая литература, 1974. С. 8-37.
3. Захаров Д. П. Михаил Николаевич Гернет, 1874-1953 // Правоведение. 1978. № 5. С. 97-108.
4. Дубовик О. Л. М. Н. Гернет (К 100-летию со дня рождения) // Советское государство и право. 1974. № 8. С. 100-102.
4. Анощенкова С. В. М. Н. Гернет. Взгляд в прошлое // Социально-политические науки. 2013. № 1. С. 24-26.
6. Кораблин К. К. М. Н. Гернет - выдающийся ученый-юрист, основоположник отечественной пенитенциарной науки (к 145-летию со дня рождения) // Журнал российского права. 2019. № 7. С. 168-180.
7. Белоновский В. Н., Калина В. Ф. Михаил Николаевич Гернет. Штрихи к портрету // Мониторинг законодательства и правоприменительной практики: оценки, предположения, прогнозы: Муромцевские чтения: материалы XIII Междунар. науч. конф. М., 2013. С. 388-394.
8. Кобец П. Н. Научное творчество выдающегося отечественного правоведа М. Н. Гернета и его роль в развитии наук уголовного права и криминологии в дореволюционный период // Russian Journal of Economics and Law. 2023 № 17. С. 586-601.
9. Луцкий А. И., Луцкий М. И., Киндюк Б. В. Вклад профессора М. Н. Гернета в развитие юридической науки // Всероссийский криминологический журнал. 2019. Т. 13, № 3. С. 519-529.
10. Бочкарева В. И. М. Н. Гернет о смертной казни (из истории Российской «социологической школы в уголовном праве» // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. № 6. С. 54-66.
11. Сизова В. Н. Некоторые вопросы эффективности уголовного законодательства в творческом наследии Михаила Николаевича Гернета // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2015. № 1. С. 44-46.
12. Федоров А. В. Вопросы уголовной политики в трудах профессора М. H. Гернета // Журнал российского права. 2022. № 26. С. 148-161.
13. Ельчанинова О. Ю. Теоретико-методологические воззрения М. Н. Гернета на задачи и условия «тюремного устройства» // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2019. №. 1. С. 12-16.
14. Материалы о присуждении звания заслуженного деятеля науки и государственной премии // Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Ф. 603. К. 1. Ед. хр. 5.
15. Стучка П. И. Нарком юстиции. Письмо к Гернету М. Н. // НИОР РГБ. Ф. 603. К. 11. Ед. хр. 43.
16. Отзывы слушателей о лекциях // НИОР РГБ. Ф. 603. К. 8. Ед. хр. 3. Л. 3об.-4об.
17. Гернет М. Н. Краткие воспоминания о моей университетской работе после Октябрьской революции // НИОР РГБ. Ф. 603. К. 1. Ед. хр. 16. Л. 2.
18. Московский губернский тюремный инспектор. Письмо к Гернету // НИОР РГБ. Ф. 603. К. 10. Ед. хр. 30.
19. Иванов Л. О., Ильина Л. В. Пути и судьбы отечественной криминологии. М. : Наука, 1991. 203 с.
20. Дерешко Б. Ю., Невский С. А. Научно-исследовательская деятельность государственного института по изучению преступности и преступника при НКВД РСФСР // Научный портал МВД России. 2017. № 2. С. 5-13.
21. Прянишников Е. А., Хабриева Т. Я., Лафитский В. И. и др. Страницы истории и очерки о научных школах Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. 4-е изд., доп. и перераб. М. : Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, 2015. 568 с.
22. Положение о Государственном институте по изучению преступности и преступника : утв. приказом по Народному комиссариату внутренних дел от 01.07.1925 № 97 // НИОР РГБ. Ф. 603. К. 3. Ед. хр. 18. Л. 1.
23. Положение об Экспериментальном пенитенциарном отделении Государственного института по изучению преступности и преступника // НИОР РГБ. Ф. 603. К. 3. Ед. хр. 18.
24. Положение о режиме в ЭКСПОГИ // НИОР РГБ. Ф. 603. К. 3. Ед. хр. 18.
25. Письмо Гернета М. Н. к Горькому Алексею Максимовичу // НИОР РГБ. Ф. 603. К. 8. Ед. хр. 20.
26. Гернет М. Н. В Совет Экспериментального пенитенциарного отделения при Государственном институте по изучению преступности // НИОР РГБ. Ф. 603. К. 3. Ед. хр. 18.
27. Письмо М. Горького к Гернету М. Н. // НИОР РГБ. Ф. 603. К. 9. Ед. хр. 71.
28. Протоколы заседания Совета Экспериментально-пенитенциарного отделения Госинститута по изучению преступности и преступника // НИОР РГБ. Ф. 603. К. 3. Ед. хр. 18. Л. 12-13.
29. Бахарев Д. В. «Нельзя не только обеспечить все потребности мест заключения, вызываемые переполнением, но и кормить заключенных»: междуведомственные финансовые споры накануне рождения советской лагерной системы (1928-1929 гг.) // Genesis: исторические исследования. 2022. № 6. С. 104.
1. Herzenzon A. A. Mikhail Nikolaevich Gernet, his life, social and scientific activity (1874-1953) // Gernet M. N. The history of the Tsar's prison. T 1. Moscow : State Publishing House of Legal Literature, 1960. P. 7-43.
2. Shargorodsky M. D. Mikhail Nikolaevich Gernet // Gernet M. N. Selected works. M. : Legal literature, 1974. P. 8-37.
3. Zakharov D. P. Mikhail Nikolaevich Gernet, 1874-1953 // Law studies. 1978. No. 5. P. 97-108.
4. Dubovik O. L. M. N. Gernet (To the 100th anniversary of his birth) // The Soviet state and law. 1974. No. 8. P. 100-102.
5. Anoshchenkova S. V. M. N. Gernet. A look into the past // Socio-political sciences. 2013. No. 1. P. 24-26.
6. Korablin K. K. M. N. Gernet is an outstanding legal scientist, the founder of Russian penitentiary science (to the 145th anniversary of his birth) // Journal of Russian Law. 2019. No. 7. P. 168-180.
7. Belonovsky V. N., Kalina V. F. Mikhail Nikolaevich Gernet. Strokes to the portrait // Monitoring of legislation and law enforcement practice: assessments, assumptions, forecasts: Muromtsev readings: materials of the XIII International Scientific Conference M., 2013. P. 388-394.
8. Kobets P. N. Scientific creativity of the outstanding domestic jurist M. N. Gernet and his role in the development of the sciences of criminal law and criminology in the pre-revolutionary period // Russian Journal of Economics and Law. 2023 No. 17. P. 586-601.
9. Lutsky A. I., Lutsky M. I., Kindyuk B. V. Contribution of Professor M. N. Gernet to the development of legal science // All-Russian Journal of Criminology. 2019. Vol. 13, No. 3. P. 519-529.
10. Bochkareva V. I. M. N. Gernet on the death penalty (from the history of the Russian "sociological school in criminal law") // Journal of Sociology and Social Anthropology. 2003. No. 6. P. 54-66.
11. Sizova V. N. Some questions of the effectiveness of criminal legislation in the creative legacy of Mikhail Nikolaevich Gernet // Legal science and practice: Bulletin of the Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2015. No. 1. P. 44-46.
12. FedorovA.V. Questions of criminal policy in the works of Professor M. H. Gernet // Journal of Russian Law. 2022. No. 26. P. 148-161.
13. Yelchaninova O. Yu. Theoretical and methodological views of M. N. Gernet on the tasks and conditions of the "prison system" // Vedomosti penitentiary system. 2019. No. 1. P. 12-16.
14. Materials on awarding the title of Honored Scientist and state prize // Scientific Research Department of Manuscripts of the Russian State Library (R&D RSE). F. 603. K. 1. Ed. hr. 5.
15. Stuchka P. I. People's Commissar of Justice. A letter to Gernet M. N. // R&D RGB. F. 603. K. 11. Ed. hr. 43.
16. Feedback from listeners about lectures // R&D RGB. F. 603. K. 8. Ed. hr. 3. L. 3ob.-4ob.
17. Gernet M. N. Brief memories of my university work after the October Revolution // R&D RGB. F. 603. K. 1. Ed. hr. 16. L. 2.
18. Moscow provincial prison inspector. Letter to Gernet // R&D RGB. F. 603. K. 10. Ed. hr. 30.
19. Ivanov L. O., Ilyina L. V. Ways and destinies of domestic criminology. M. : Nauka, 1991. P. 203.
20. Dereshko B. Yu., Nevsky S. A. Scientific research activity of the State Institute for the Study of Crime and the criminal under the NKVD of the RSFSR // Scientific portal of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2017. No. 2. P. 5-13.
21. Pryanishnikov E. A., Khabrieva T. Ya., Lafitskiy V. I. et al. Pages of history and essays on scientific schools of the Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation. 4th ed., additional and revised by M. : Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, 2015. P. 568.
22. Regulations on the State Institute for the Study of Crime and the Criminal : approved by Order of the People's Commissariat of Internal Affairs No. 97 dated 07/01/1925 // R&D RGB. F. 603. K. 3. Ed. hr. 18. L. 1.
23. Regulations on the Experimental Penitentiary Department of the State Institute for the Study of Crime and the Criminal // R&D RGB. F. 603. K. 3. Ed. hr. 18.
24. Regulations on the regime in EXPOGI // R&D RGB. F. 603. K. 3. Ed. hr. 18.
25. Letter from Gernet M. N. to Gorky Alexey Maksimovich // R&D RGB. F. 603. K. 8. Ed. hr. 20.
26. Gernet M. N. To the Council of the Experimental Penitentiary Department at the State Institute for the Study of Crime // R&D RGB. F. 603. K. 3. Ed. hr. 18.
27. M. Gorky's letter to M. N. Gernet // R&D RGB. F. 603. K. 9. Ed. hr. 71.
28. Minutes of the meeting of the Council of the Experimental Penitentiary Department of the State Institute for the Study of Crime and the Criminal // R&D RGB. F. 603. K. 3. Ed. hr. 18. L. 12-13.
29. Bakharev D. V. "It is impossible not only to provide all the needs of places of detention caused by overcrowding, but also to feed prisoners": interdepartmental financial disputes on the eve of the birth of the Soviet camp system (1928-1929) // Genesis: historical research. 2022. No. 6. P. 104.
