Геополитика в венгерской политике памяти в ХХ и XXI вв. Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

ТЕРРИТОРИЯ ИСТОРИИ

Аттила Пок

УДК 327

DOI: 10.24412/2686-9756-2024-3-6-21

Геополитика

в венгерской политике памяти в ХХ и XXI вв.

Аннотация. В статье автор предпринимает попытку проанализировать историческую подоплеку современных венгерских геополитических концепций на основе политических заявлений; официальных речей политиков, произносимых ими по важным поводам; мультиинструментальных пропагандистских кампаний, материалов печатных и онлайн-СМИ. В своем исследовании он использует концептуальную основу Карамани и Мануччу (Сагатат D., Маписс Ь, 2023), выделяющую четыре направления в идеологии и деятельности правых популистских партий после 1945 года: признание вины, виктимизация, героизация и отмена; а также классификацию отечественных ученых, анализировавших венгерскую политику памяти на основе переработки более чем двадцати тысяч статей, опубликованных в период с 2017 по 2021 год в венгерской онлайн-прессе. Это помогает автору укрепиться в своей гипотезе о том, что в контексте Трианона и Первой мировой войны на первый план выдвинулся образ жертвы в сочетании с героизмом. Вопрос об ответственности превращается в поиск козла отпущения, особенно в отношении империалистических великих держав и коммунистов, а также в связи с событиями, связанными со Второй мировой войной и распадом Советского блока. Знаковым примером этой темы является то, что на одной и той же площади в Будапеште находится памятник немецкой оккупации, установленный в июле 2014 года, который подчеркивает роль венгерского народа как жертвы, и памятник советским воинам, павшим в битве за освобождение Венгрии. Эти два памятника взаимодействуют друг с другом: хотя кажется, что они выражают противоречивые ценности, на самом деле оба они проводят черно-белое различие между жертвами и героями, хорошим и плохим.

© Пок Аттила - кандидат исторических наук, retired научный сотрудник Института перспективных исследований в Кёсеге (Венгрия) и Центра гуманитарных наук HUN-REN. E-mail: [email protected]

• Совсем недавно это послание было дополнено двумя традиционными концепциями:

1 венгры как оплот в борьбе за защиту христианства и венгры как строители мостов

о между приходящим в упадок Западом и поднимающимся Востоком. Таким образом

^ автор доказывает, что колебания в восприятии текущей реальности, былого величия

к и усилий по достижению влиятельной европейской и даже глобальной геополитической

а. роли в значительной степени отражены в недавних повседневных венгерских дебатах

ь: по геополитическим вопросам.

ш Ключевые слова: Венгрия, историческая память, политика памяти, Трианон, Первая мировая война, христианские ценности, геополитические дебаты.

Вступление

Одной из ключевых проблем венгерской геополитики является горькая память об утраченном статусе великой державы, который прослеживается от Венгерского Королевства (примерно с начала XI и до конца XV вв.) и Дуалистической монархии Габсбургов (1867-1918). После поражения Центральных держав в Первой мировой войне Венгрия потеряла две трети своей территории и 40%-населения, принадлежащего к этническим венграм. С тех пор геополитика приобрела первостепенное значение для венгерских политиков и представителей интеллигенции. Для этой маленькой страны, расположенной в центре Европы, при любой политической системе (а даже по самым скромным подсчетам, только с начала XX века в Венгрии произошло девять смен режимов) пространство для маневра было и остается очень ограниченным.

С 1918 года двумя наиболее важными великими державами, определявшими ход истории Венгрии, стали Германия и Россия/Советский Союз. Политики, ученые и обычные венгры часто объясняют неудачи и трагедии своей страны недобрыми намерениями этих внешних сил, в то время как сопротивление иностранному угнетению и борьба за суверенитет являются предметами национальной гордости. Упоминания о жертвенности широко распространены как в официальных определениях, так и в повседневной венгерской коллективной идентичности < (Vincze О., Jenei D., Ро1уа Т., Ег^ D.,2021). Что еще больше усложняет о картину: подавляющее большинство венгров, проживающих внутри венгерского государства и за его пределами (что подтверждается результатами исследований Дьердя Чепели ^ереН G., 2023), Дьердя Хуньяди (Hunyady G., 2021) или Марии Вашархейи (У^аЛе1уа М., 2007; Vasaгhelyi М., 2020-2021), воспринимают Венгрию как небольшое государство, однако в соответствии с современными европейскими или мировым стан-

<

и <

дартами, страна с территорией в 93 тыс.кв.км и с населением почти в 10 млн человек, на самом деле может считаться скорее средней по размерам. Это противоречие в восприятии между текущей реальностью, былым величием и усилиями по достижению влиятельной европейской и даже глобальной геополитической роли в значительной степени отражается в нынешних практически повседневных венгерских дебатах по геополитическим вопросам.

Историческая справка

Чтобы понять геополитическую позицию нынешнего венгерского политического истеблишмента (то есть правящей партии ФИДЕС и премьер-министра Виктора Орбана, который находится у власти с 2010 года), необходимо рассмотреть некоторые важные поворотные моменты национальной истории. В 1000 году с принятием христианства было основано венгерское государство. Территория страны неоднократно менялась с момента ее основания, а Венгрия никогда не была населена одними венграми, также как многие венгры жили и продолжают сегодня жить за ее пределами. Совпадения и расхождения двух нарративов, то есть истории венгерского государства и венгерского народа на протяжении веков, являются наиболее влиятельным фактором в формировании венгерской политической идентичности. В средние века Венгрия считалась великой европейской державой, достигшей пика своего политического, экономического и культурного влияния во времена правления Матьяша Корвина (1458-1490). Однако в течение 150 лет, начиная с середины XVI века, страна была разделена на три части: северо-западная часть находилась под контролем Габсбургов, центральная часть пала жертвой Османской турецкой экспансии, восточная провинция Трансильвания находилась, как говорили некоторые современники, «между двумя полюсами зла» — Габсбургами и турками-османами, практически находясь в зависимости от последних. После того, как успешное европейское сотрудничество существенно вытеснило турок-османов из Карпатского бассейна, с начала XVIII века венгерская государственность обрела свое место в составе монархии Габсбургов. Два феномена стали причиной выдвижения Венгрии на лидерские позиции в революционном 1848 году: хорватское, сербское, румынское и словацкое национальные движения и вновь набирающие о силу контрреволюционные политические силы в Вене. Противостояние достигло своего пика после освобождения Венгрии от власти Габсбур- < гов 14 апреля 1849 года: вопрос о форме государственного устройства ¡^ был оставлен открытым, однако Лайош Кошут, самый известный лидер революции, был избран правителем. В новой международной ситуации революция и война за независимость были подавлены четыре месяца

<

спустя, а затем последовали репрессии Габсбургов. В 1867 году между Габсбургами и венгерской политической элитой было достигнуто соглашение (по-немецки называемое Ausgleich, что обычно переводится как Компромисс или, в последнее время, именуется Урегулированием). Венгрии был предоставлен политический суверенитет над ее территорией, но принятие решений, касающихся военных и иностранных дел, а также их финансирования, было разделено с другой половиной монархии. После поражения и роспуска Монархии в Первой мировой войне и двух неудачных попыток революционных преобразований в 1918-1919 годах венгры впервые почувствовали себя маленьким государством.

Политики с самыми разными идеологическими позициями и историки, придерживающиеся всевозможных теоретических и методологических подходов, единодушны в том, что решающим событием в истории Венгрии XX века стало подписание Трианонского мирного договора 4 июня 1920 года. Трианонский мирный договор вынудил Венгрию отказаться от двух третей довоенной территории страны (ее площадь сократилась с 282 000 до 93 000 квадратных километров, не считая Хорватии) и одной трети венгероязычного населения, 3 327 000 человек, в пользу других государств-преемников империи Габсбургов. Население страны сократилось с 18,2 до 7,6 миллионов человек. Из Договора следовало, что Венгрия, как часть двуединой монархии, была частично ответственна за развязывание Первой мировой войны. Экономическая и торговая система Венгрии рухнула, и страна даже была вынуждена выплатить репарации. С тех пор для политической мысли, историков и активных политиков вопрос о том, что привело к этой национальной трагедии, остается центральным и никогда не теряет своей актуальности. Соответствующие официальные и неформальные дискуссии в значительной степени сформировали и продолжают формировать национальную идентичность Венгрии и ее геополитические взгляды.

В 1920-х годах Венгрии пришлось восстанавливать свое государство и экономику практически с нуля. Венгерским меньшинствам не были предоставлены обещанные права на самоопределение ни в одном из государств-преемников монархии Габсбургов. Навязанный договор неизбежно породил ревизионистские устремления, приведшие руководство страны к ряду фатальных для нее решений в качестве союзника нацист- о ской Германии во второй половине 1930-х годов и во время Второй мировой войны. Коммунистический режим, установившийся после Второй мировой войны, табуировал трианонскую травму, о которой упоминали только в попытках заставить венгров примириться с победителями. После политической реформы 1989-1990 гг. подавляемое до тех пор чувство национальной обиды естественным образом прорвалось наружу. После

1990 года эта национальная трагедия рассматривалась многими политическими кругами как источник всех последовавших социальных и экономических трагедий в стране, а возложение ответственности за гибель страны, которая создавалась на протяжении многих столетий, приобрела статус ключевого исторического и политического вопроса. Однако попытки найти виновника, как правило, приводят к недооценке степени собственной ответственности венгров за катастрофу, и такое отношение до сих пор в значительной степени формирует геополитические взгляды как в политическом мейнстриме, так и в общественных дискурсах.

Жертвенность и геополитика

В значительной мере упрощенно, однако с акцентом на основную дилемму венгерской геополитики, можно утверждать, что все венгерские геополитические взгляды могут быть помещены в биполярный контекст, заключенный в сопоставлении «европейской модели» с представлением о «национальных интересах». Говоря иначе: один из вариантов — это необходимость адаптации маленького государства к реалиям, определенным великими державами, чтобы обеспечить свое выживание, и порывающее с иллюзиями разочарованное, печальное и отрезвляющее осознание этого. Другой вариант — «служение национальным интересам»: мы чувствуем собственную боль, ущемленное чувство справедливости и при каждом удобном случае выражаем свое возмущение, перечисляя обиды.

В ходе политических, социальных и экономических преобразований в Венгрии в 1989-1990 годах возникли три основные политико-идеологические платформы с соответствующими геополитическими ориента-циями. Венгерский демократический форум (ВДФ / МDF) представлял антикапиталистический левый третий путь с плебейским протестантским духом. Его представители сосредоточили внимание на венграх, проживающих за пределами страны, и всячески подчеркивали, что единственная цель, которая может служить интересам родины и соотечественников за пределами страны, — это продолжение политики трансграничного воссоединения (Магко В., 2007). Когда в 1990 году, после 40 лет диктатуры, ВДФ возглавил первое демократически избранное правительство, премьер-министр историк Йожеф Анталл в многочисленных заявлениях < подчеркивал, что геополитическая ориентация Венгрии должна основы- о ваться на трех китах: евро-атлантической интеграции, хороших отношениях с соседними странами и поддержке венгров за пределами родины. Венгерская социалистическая партия (ВСП / MSZP), которая, в свою очередь, правила вместе с либеральным Альянсом свободных демократов (АСД / SZDSZ) с 1994 по 1998 год, разделяла эти цели, однако в то время как для ВДФ эти цели означали возвращение к ценному венгерскому

к

<

и <

историческому наследию, для либералов и социалистов они были скорее средством экономически мотивированной «модернизации».

Альянс свободных демократов выступал за радикальные и быстрые либеральные экономические и политические преобразования, за соблюдение прав человека в духе французской и американской революций. В то же время Альянс молодых демократов (ФИДЕС), состоявший в основном из провинциальных молодых студентов-юристов, ставил своей целью быструю и эффективную ликвидацию социалистическо-ком-мунистической политической системы, полагаясь на экономическую и политическую помощь со стороны США и западноевропейских стран. Их геополитическая ориентация в то время была очень близка к ориентации Свободных демократов, которую Виктор Орбан три десятилетия спустя удачно охарактеризовал следующим образом: «Джордж Буш был великим благословением. Это справедливое резюме того, что значило его президентство для мира, Европы и нашей страны. Удачная фраза. Ее произнес канцлер Германии Гельмут Коль. И он был не одинок в своем мнении. Он говорил от чистого сердца. Многие из нас в Европе в то время чувствовали то же самое. Мы верили, что Соединенные Штаты под его руководством нас не подведут» (The statue of George... 2020).

Повторяющимся мотивом в венгерских геополитических дискурсах является обвинение коалиции ВСП — АСД, которая пришла к власти после выборов в мае 2002 года, в том, что она была слишком слаба в представлении интересов Венгрии, особенно венгерского меньшинства в соседних странах, в пользу «смелости быть маленькой». Основанием для этого обвинения послужило заявление Ласло Ковача, министра иностранных дел в коалиционном правительстве, сделанное им в июне 2002 года. Отмечая годовщину подписания Трианонского мирного договора 4 июня 1920 года, Л. Ковач сослался на бывшего канцлера Австрии (1986-1997) Франца Враницкого, который сказал, что Австрии пришлось научиться быть маленькой после распада бывшей империи Габсбургов. Австрия научилась этому, и именно в этом заключается успех Австрии. Ковач утверждал, что венгры тоже должны научиться быть маленькими, и с этой точки зрения не имеет значения, маленькая это страна или средняя: главное что надо делать — это усвоить урок о том, что необходимо уве- 2 личивать не территорию страны, потому что это имело бы непредсказу- о емые последствия, а ценности страны, эффективность работы страны,

к

которые необходимо повышать. Тщательная оценка возможностей для < маневра, использование их до последнего миллиметра и расширение, ¡^ где это возможно, отвечает фундаментальным национальным интересам. Существует только один мирный способ воссоединения нации: европейская интеграция. Таким образом, поддержка европейской ин-

теграции соседних стран отвечает национальным интересам Венгрии и должна стать фундаментальной целью венгерской внешней политики. Это главный урок Трианона (Domany A., 2017). Точно так же, как Социалистическая партия утратила свое политическое влияние, эта тонкая интерпретация пределов и возможностей преодоления трианонской травмы также исчезла в 2010 году, когда ФИДЕС возглавил правительство страны. Однако стоит вспомнить и о том, что подход ВСП — АСД к Трианону сильно омрачен воспоминаниями о национальном референдуме 5 декабря 2004 года, касавшемся возможности для этнических венгров, проживающих за пределами Венгрии, подавать заявление на получение венгерского гражданства. Эти две правящие партии того времени не одобрили его, утверждая, что национальный энтузиазм должен сочетаться с ответственностью за возможное финансовое бремя для венгерского государства. Из-за низкой явки избирателей референдум не был признан состоявшимся, но память о нем по-прежнему является помехой для левого политического наследия в Венгрии.

Трианон в контексте

Память о Трианоне, несомненно, является важнейшей опорой нынешней политики памяти в Венгрии, однако она вписывается в более широкий контекст, отражая культурное, интеллектуальное и политическое наследие традиционной мотивации непрекращающейся борьбы венгров за суверенитет, за национальное самоопределение. Ученые, изучающие Трианон, тщательно анализируют многочисленные внешние и внутренние факторы, которые привели к катастрофическому распаду Венгрии как части Австро-Венгерской монархии после Первой мировой войны (Ormos M., 1990; Romsics I., 2002; Ablonczy B., 2020). Мейнстрим венгерской политики памяти сосредоточен на роли венгерского государства и нации как жертвы. Как говорит известный исследователь в этой области Габор Дьяни: «Исторически обоснованный национальный дух и идентичность, укрепленные и поддерживаемые национальным историческим нарративом Венгрии, приобретают особую трагическую перспективу» (Gyani G., 2020). Позвольте мне проиллюстрировать этот тезис политическим заявлением премьер-министра < Венгрии в этом духе по случаю 100-летия Трианонского мирного дого- о вора (4 июня 2020 года): «В мире нет ни одной нации, которая смогла бы пережить такое столетие. Но мы упрямы, выносливы и находчивы, < поэтому мы не только выстояли, но и сегодня снова побеждаем» (Prime ¡^ Minister Viktor Orban's... 2020). Другое заявление премьер-министра Орбана помещает этот тезис в более широкий исторический и геополитический контекст. Он использует аргументы, которые дают пред-

<

ставление о довольно драматическом сценарии, и здесь я цитирую заявление из его выступления 8 ноября 2019 года: «...ни одна страна не может изменить номер своего дома; она находится там, куда ее определил Бог или где она создала себе дом. Мы обосновались в месте, где Берлин находится слева, Москва — справа, Стамбул — на юге. Это реальность, нравится нам это или нет. Мы можем строить всевозможные мечты и философии о том, кого мы любим больше всего на свете, но реальность такова, что слева находится земля немецких железных канцлеров, справа — славянских военных, а на юге — огромные массы мусульман. Именно в этом треугольнике Венгрия живет своей жизнью, и задача правительств на протяжении многих сотен лет заключалась в том, чтобы создать баланс в этом регионе, обеспечить мир и безопасность и наладить отношения во всех трех направлениях, чтобы эти три столицы, эти три державы, которые намного крупнее нас, были бы заинтересованы в успехе Венгрии» (Orbän Viktor a Kossuth Radio... 2019).

Согласно историко-политическим заявлениям этого ряда, успешное выживание венгерского государства и общества после Первой мировой войны во многом было обусловлено усилиями Миклоша Хорти, консервативного правителя страны с 1920 по 1944 гг. Одним из ведущих представителей этой точки зрения является Мария Шмидт, директор Дома террора, являющегося одновременно музеем, рассказывающим о зверствах нацистов и последующей советской оккупации Венгрии, и важным центром формирования национальной политики памяти. Шмидт утверждает, что венгры построили «независимый, стабильный и пригодный для жизни мир» в эпоху Хорти. Дискриминационные законы и практика в отношении евреев, а также участие Венгрии во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии объясняются сильным внешним давлением, указывающим на то, что в данных обстоятельствах администрация Хорти сделала всё возможное. Из-за отсутствия суверенитета, начиная с немецкой оккупации страны 19 марта 1944 года и заканчивая первыми свободными выборами в мае 1990 года, Венгрия предстает жертвой сделки великих держав. Этот подход также может быть истолкован как освобождение от ответственности венгерских коммунистических лидеров, поскольку они были вынуждены действовать < под давлением Советского Союза. Такая интерпретация ответственности о коммунистического руководства полностью опровергается представителями нынешнего венгерского мейнстрима в области политики памяти. Коммунисты по определению провозглашаются ими предателями национальных интересов. Ласло Кёвер, один из основателей партии ФИДЕС, спикер венгерского парламента, говорит: «Левое политическое меньшинство стыдится и неохотно заявляет о своей позиции в отноше-

к

<

и <

нии нации. Другие, руководствуясь политическим расчетом, пытаются представить себя националистами по ряду вопросам, однако в решающий момент всегда вылезает либеральная подоплека. Гергей Карачонь (либеральный мэр Будапешта — А.П.) также принадлежит к этой группе. Третья часть состоит из яростных ненавистников своей собственной нации, к которой относятся Ференц Дюрчань (лидер крупнейшей оппозиционной партии, социалист премьер-министр с 2004 по 2009 гг. — А.П.) и движение «Моментум» (небольшая группа молодых либералов — А.П.), и которые практически являются безжалостными преемниками большевиков 1919 года» (Orbân nagyra értékeli... 2020). Здесь присутствует очень чувствительный момент: взаимосвязь между травмой Трианона, травмой Холокоста и наследием коммунизма. Основная официальная политика провозглашает нулевую терпимость к антисемитизму и действительно следует ей, но соответствующие исследования (особенно Андраша Ковача и Ильдико Барны) показывают наличие антисемитизма в сочетании с антикоммунизмом примерно у 20-25% венгерского общества (Udvardi-Lakos L., 2023). Согласно этому предубеждению, Трианон частично возник из-за недолговечного коммунистического правления в период Венгерской Советской Республики в 1919 году и «чрезмерного представительства» евреев в венгерском коммунистическом руководстве. Как для венгров-евреев, так и для неевреев 1920 год — это, прежде всего, год Трианона и начала расчленения нации, но для евреев это также год принятия первого в Европе антиеврейского дискриминационного закона (numerus clausus, который ограничивал доступ еврейских студентов к высшему образованию).

Современная венгерская политика памяти

Если мы хотим определить начало текущего момента в истори-ко-политическом смысле, то это приход к власти правительства Виктора Орбана в 2010 году. В политической декларации парламента от 16 июня 2010 года (1/2010) говорилось, что новая система была создана по воле избирателей: «Парламент заявляет, что он признает и уважает эту революцию, совершенную в конституционных рамках. Национальное собрание заявляет, что апрельские выборы привели к заключению 2 нового общественного договора, в соответствии с которым венгерский о народ решил создать новую систему — Систему национального сотрудничества» (The Programme of National Coopération. 2010). (Венгерская

аббревиатура этой системы национального сотрудничества — NER / ¡^

<

СНС). 18 апреля 2011 года парламент Венгрии принял новый Основной закон (то есть конституцию). Утверждалось, что в отличие от индиви-дуалистско-космополитического посткоммунистического лоскутного

законодательства этот Закон был сосредоточен на нации, семье и труде, т.е. создавал правовую основу для национального сотрудничества.

С точки зрения политики памяти, наиболее важной особенностью системы СНС является то, что она позиционирует себя как органическое продолжение восстановления, консолидации страны после Трианона. Согласно официальной версии, этот процесс консолидации был прерван империалистической экспансией Германии и Советского Союза, а также предательской политикой англосаксонских держав, которые продали Венгрию Советскому Союзу после Второй мировой войны. В 1989-1990 годах венгерский народ предпринял еще одну попытку отстоять суверенитет в рамках серии антикоммунистических, антисоветских национальных выступлений (1953 год в Восточной Германии, 1956 год в Венгрии, 1968 год в Чехословакии, 1980 год в Польше), но, несмотря на большие надежды, ему пришлось столкнуться с серьезными трудностями и разочарованием. По словам Марии Шмидт: «Возрождение национальных движений сделало невозможной утопическую идеологию коммунистического интернационализма, которая провозглашала преодоление национального вопроса. Таким образом, в 1989-1990 годах нация одержала победу над классом, национальное государство — над империей, частная собственность и рыночная экономика — над государственной экономической моделью командования и контроля, неугасимое стремление к свободе — над навязыванием рабства и порабощенности и, прежде всего, над теми, кто заявлял о своих способностях, чтобы стереть прошлое раз и навсегда» (Schmidt M., 2021). И здесь важна память о революции 1956 года. Соответствующие исследования (например, работы Яноша М. Райнера) (Rainer J., 2016) подробно объясняют внешние и внутренние факторы, повлиявшие на революцию 1956 года. Господствующая политика памяти исключает роль коммунистов-реформаторов и утверждает, что в 1956 году венгерский народ сказал «хватит», они больше не могут этого делать, поскольку на карту поставлено выживание венгерской нации. Не интеллигенция восстала, а народ был сыт по горло тем, что делали с простыми людьми, с крестьянами, с рабочими, со всей нацией. В конечном счете, речь шла о достоинстве нации. Мейнстримная политика памяти утверждает, что Запад бросил Венгрию в 1956 году точно так < же, как и после 1989 года. Его предполагаемая поддержка после распада о Советского блока была продиктована исключительно личными интересами, в результате которых большая часть венгерской промышленности и банковского сектора оказалась в руках Запада. Ведущие интеллектуалы СНС далее утверждают, что коммунизм на самом деле является западной идеологией, которая распространилась на Восток, и мы пострадали от этого восточного ветра, но к тому времени, когда мы победили Восток,

к

<

и <

он захватил власть над Западом. Западная интеллигенция, считавшая себя прогрессивной, стала марксистской, ее язык, ее ценности, ее главные устремления коренятся в этом. Они исповедуют атеизм, выступают против семьи, против брака. С 1970-х годов в основе этого мышления лежат два основных фактора, и споры продолжаются: один из них — интернационализм, который сейчас модно называть глобализмом; другой — экономический неолиберализм, основанный на примате полезности. Когда мы сбросили советскую власть, этот мир, ориентированный на деньги, стал доминировать и в нашей стране. В западном мире больше не стоит вопрос о том, правильно это или неправильно, хорошо это или плохо, а только о том, полезно ли что-то или нет, окупается это или нет. Это новый вызов, с которым нам предстоит столкнуться. Но если мы поймем, что это та же самая идеология, которую мы уже победили, мы сможем вступить в битву с большей надеждой. Это можно сравнить с сильным давлением, оказывавшимся в советские времена, но на этот раз со стороны Запада, и которое противоречит основному содержанию венгерской национальной идентичности: свободе и независимости. И здесь появляется оптимистичный намек: беспокоиться не о чем, поскольку Шмидт говорит о том, что «последние 1100 лет и последние 33 года доказывают, что империи появлялись и исчезали над нами, все они исчезли в бездне истории, но мы, венгры, всё ещё здесь.... Долгое время мы думали, что Запад противостоит коммунизму — люди всё ещё не осознавали, что они являются его наследниками» (Schmidt M., 2021).

Образ и реальность Центральной Европы

Концепция Центральной Европы играет важную роль в венгерских геополитических дискуссиях как в политике, так и в научных кругах. В 1970-х и начале 1980-х годов она несла в себе идею о том, что между привлекательным Западом и непривлекательным Востоком в Европе существует третий регион со своими собственными культурными, экономическими, политическими и социальными особенностями. После распада биполярного мира многие из его бывших приверженцев отказались от идеи Центральной Европы. Новая любовь многих бывших сторонников Срединной Европы (Mitteleuropa) получила название Европа. Эта привлекательная дама, чья грация была присуща Зевсу, оказалась о весьма соблазнительной. Вместо Центральной Европы она стала демократическим противовесом авторитарному, а иногда и деспотичному коммунистическому правлению, которое обвиняли в застое и упадке в странах советского блока. Ее империя на рубеже 1980-х и 1990-х годов казалась Землей обетованной, где главным образом культурные и воображаемые факторы создавали сплачивающую силу для закладки основ

европейского братства, препятствием для которого к тому времени была разваливающаяся «империя зла» — Советский Союз. В результате притягательной силы Европы концепция Центральной Европы столкнулась с многочисленными критическими замечаниями, которые мало соответствовали ее аналитическим возможностям, несмотря на ее убедительный мобилизующий потенциал в поддержку суверенитета народов, живущих между Германией и Россией. Тем не менее, не следует недооценивать способность и готовность этой концепции к выживанию. В совершенно иных обстоятельствах в конце второго десятилетия 21-го века премьер-министр Венгрии начал использовать концепцию в ходе своих дебатов с руководством ЕС. В. Орбан неоднократно заявлял и продолжает утверждать: Центральная Европа находится на подъеме, она становится сильнее, ее значение возрастает, центр роста всего Европейского союза смещается на восток, в сторону Центральной Европы. ЕС больше не сводится только к германо-французской оси, и отношения Западной Европы со странами Центральной Европы по меньшей мере так же важны, как и германо-французские отношения. Весь центральноевропейский регион становится всё более ценным, — не устает повторять он, — и когда регион становится всё более ценным, крупные и могущественные страны пытаются завоевать влияние в нем, поэтому важные страны и регионы также становятся ареной геополитических игр (Felertekelodik Közep-Europa... 2020). Одно дело, как правительства относятся друг к другу, но самое важное — это то, как люди относятся друг к другу, поэтому нам полезно предоставлять стипендии, чтобы наши молодые люди могли путешествовать, приезжать и узнавать друг друга» (Orbän Viktor a Kossuth. 2019). В последнее время Виктор Орбан всё больше акцентирует внимания на особой ценности, которую Центральная Европа может предложить для успешной европейской интеграции. «Двадцать семь лет назад здесь, в Центральной Европе, мы верили, что Европа — это наше будущее. Сегодня мы чувствуем, что мы — будущее Европы» (Full speech of V. Orbän... 2017).

Я думаю, что будущее Европы в значительной степени действительно зависит от полной интеграции Центральной Европы, но успех этой интеграции ни в коем случае не зависит только от Центральной Европы, ^ и интересов ее ключевых стран (Чехии, Венгрии, Польши, Словакии), о которые в настоящее время часто расходятся. На момент завершения

к

этого эссе (весна 2024 года) величайшей геополитической задачей для <

венгерского правительства является попытка продемонстрировать ло- ¡^

<

яльность по отношению к ЕС и НАТО, и примирить эту политику с если не дружественными, то и не враждебными прагматичными отношениями с Россией, Китаем и другими странами Ближнего Востока, Дальнего Вос-

тока и Южной Америки. Может ли страна такого размера и потенциала как Венгрия, выработать и преследовать особые национальные геополитические цели, не попав в неприятности? Важнейший вопрос, на который пока нет четкого ответа.

Вывод

В этой статье я предпринял попытку проанализировать историческую подоплеку современных венгерских геополитических концепций на основе политических заявлений, торжественных и мемориальных речей, мультиинструментальных пропагандистских кампаний, материалов печатных и онлайн-СМИ. Чтобы завершить это эссе кратким изложением его основных положений, позвольте мне обратиться к концептуальной основе, разработанной социологами Карамани и Мануччи (Caramani D., Manucci L., 2023). Они представили четыре концепции для анализа идеологии и деятельности правых популистских партий после 1945 года: признание вины, виктимизация, героизация и отмена. Я думаю, что если мы используем термин «забывание» вместо «отмена», то смысл становится яснее. Венгерская исследовательская группа применила эту концептуальную основу для анализа венгерской памяти и политики памяти. Они проанализировали корпус из более чем двадцати тысяч статей, опубликованных в период с 2017 по 2021 год в венгерской онлайн-прессе, классифицированных по политической ориентации, используя методы обработки естественного языка (Natural Language Processing method) (Knap A., Bartha D., Barna I., 2021). Их результаты подтверждают мой тезис: в контексте Трианона и Первой мировой войны на первый план выдвинулся образ жертвы в сочетании с героизмом. Вопрос об ответственности превращается в поиск козла отпущения, особенно в отношении империалистических великих держав и коммунистов, а также в связи с событиями, связанными со Второй мировой войной и распадом Советского блока. Знаковым примером этой темы является памятник немецкой оккупации, установленный в июле 2014 года, который подчеркивает роль венгерского народа как жертвы. Этот образ и послание усиливаются тем фактом, что памятник расположен на той же площади, что и памятник советским воинам — осво- < бодителям Венгрии. Эти два памятника также могут быть истолкованы о в соответствии с кажущимся самоочевидным разделением преступника и жертвы, которое игнорирует любое сотрудничество венгров со свои- < ми оккупантами. Два монумента взаимодействуют друг с другом: хотя кажется, что они выражают противоречивые ценности, на самом деле оба они проводят черно-белое различие между жертвами и героями, хорошим и плохим. Совсем недавно это послание было дополнено

<

^ двумя традиционными концепциями: венгры как оплот в борьбе за за-

^ щиту христианства и венгры как строители мостов между приходящим

° в упадок Западом и поднимающимся Востоком.

и

Я надеюсь, что мне удалось доказать, что колебания в восприятии те-

^ кущей реальности, былого величия и усилий по достижению влиятельной

° европейской и даже глобальной геополитической роли в значительной

^ степени отражены в недавних повседневных венгерских дебатах по гео-

н политическим вопросам.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ / REFERENCES

Ablonczy, B. (2020). Ismeretlen Trianon. Budapest, Jaffa.

Baba, I., Gyurcsik, I., Kiss, G. Cs. (2021). Central Europe 2020. A Hungarian Perspective Through Hungarian Eyes. Koszeg Instiute of Advanced Studies.

Brix, E., Busek E. (2020). Central Europe Revisited. Why Europe's Future Will Be Decided in the Region? Routledge.

Caramani, D., Manucci, L. (2023). National past and populism: the re-elaboration of fascism and its impact on right-wing populism in Western Europe. Western European Politics 42(6): 1159-1187. DOI: 10.1080/01402382.2019.1596690

Csepeli, G. (2023). firtekek ebresztese. Kocsis, Budapest.

Domany, A. (2013). Merjunk igazt mondani. HVG.hu. 10.03.2013. Available at: https://hvg.hu/ itthon/20170310_Merjunk_igazat_mondani (accessed 05.01.2025).

Gyani, G. (2020). A Nation Divided by History and Memory Hungary in the Twentieth Century and Beyond Routledge.

Hunyady, G. (2021). Rendszerattitudok a valtozo kozgondolkodasban. Debrecen: University Press. pp. 461-472.

Knap, A., Bartha, D. Barna, I. (2021). Trianon es a holokauszt emlekezetpolitikai jellegzetessegeinek elemzese termeszetesnyelv-feldolgozas hasznalataval. Szociologiai Szemle. No 4. DOI: 10.51624/SzocSzemle.2021.4.2_

Marko, B. (2007). Az antalli nemzetpolitika. 2007. Available at: https://web.archive.org/ web/20071011130133/http://mdf.hu/index.php?akt_menu=101 &tema_id=43 &utk_ job=showhozzak (accessed 05.01.2025).

Orban nagyra ertekeli Karacsonynak a trianoni evfordulo kapcsan hozott donteset. Magyar Hang. 06.04.2020. Available at: https://hang.hu/belfold/orban-nagyra-ertekeli-karacsonynak-a-trianoni-evfordulo-kapcsan-hozott-donteset-117466 (accessed 05.01.2025).

Orban, V. (2017). Full speech of V. Orban: Will Europe belong to Europeans. Visegrad post. < 24.07.2017. Available at: https://visegradpost.com/en/2017/07/24/full-speech-of-v-orban- ° will-europe-belong-to-europeans_(accessed 05.01.2025).

Orban, V. (2019). Orban Viktor a Kossuth Radio „Jo reggelt, Magyarorszag!" cimu musoraban. < Miniszterelnoki Kabinetiroda. 08.11.2019. Available at: https://2015-2019.kormany.hu/hu/a-miniszterelnok/beszedek-publikaciok-interjuk/orban-viktor-a-kossuth-radio-jo-reggelt- < magyarorszag-cimu-musoraban-a_(accessed 05.01.2025).

• Orban, V. (2020a). Prime Minister Viktor Orban's commemoration speech. Miniszterelnoki Kabinetiroda. 06.06.2020. Available at: https://2015-2019.kormany.hu/en/the-prime-minister/the-prime-minister-s-speeches/prime-minister-viktor-orban-s-commemoration-speech_(accessed 05.01.2025).

Orban, V. (2020b). Viktor Orban speaking at the unveiling of the G. H.W. Bush monument in Hungary on October 27, 2020. Embassy of Hungary. 27.10.2020. Available at: https:// washington.mfa.gov.hu/eng/news/the-statue-of-george-herbert-walker-bush-unveiled-in-budapests-freedom-square_(accessed 05.01.2025).

a.

w Orban, V. (2020c). Felertekelodik Kozep-Europa. Miniszterelnoki Kabinetiroda. 14.10.2020.

Available at: https://2015-2019.kormany.hu/hu/a-miniszterelnok/hirek/felertekelodik-kozep-europa (accessed 05.01.2025).

Ormos, M. (1990). From Padua to Trianon. Budapest: Akademiai Kiado.

Rainer, M. (2016). Az 1956-os magyar forradalom. Budapest: Osiris Kiado.

Romsics, I. (2002). Dismantling of Historic Hungary: The Peace Treaty of Trianon, 1920.Wayne (NJ): Center for Hungarian Studies and Publications, Inc.

Schmidt, M. (2021) Mi dolgunk a kommunizmus oroksegevel? — Interju Schmidt Mariaval. Kepmas. 14.10.2021. Available at: https://kepmas.hu/hu/mi-dolgunk-kommunizmus-oroksegevel-interju-schmidt-mariaval (accessed 05.01.2025).

Udvardi-Lakos, L. (2023). Magyarorszagon a legjelentosebb az antiszemitizmus Europaban. Index. 01.06.2023. Available at: https://index.hu/belfold/2023/06/01/antiszemitizmus-europa-magyarorszag-zsidosag-zsidoellenesseg/_(accessed 05.01.2025).

Vasarhelyi, M. (2007) Csaloka emlekezet: A 20 szazad tortenelme a magyar kozgondolkodasban. Pozsony, Kalligram.

Vasarhelyi, M. (2021). Historiography and Politics of Memory. In: Hungary Turns Its Back on Europe 2.: Dismantling Culture, Education, Science and the Media in Hungary, Budapest. pp. 96-100.

Vincze, O., Jenei, D., Polya, T., Erat, D. (2021). Adjusting to the canon: Organization of communicative memory in light of collective victimhood. Journal of Pacific Rim Psychology. No. 15. DOI: 10.1177/1834490921993952

GEOPOLITICS IN HUNGARIAN POLITICS OF MEMORY IN THE 20th AND 21st CENTURY

Pok Attila

Annotation. The author attempts to review the historical underpinning of current Hungarian geopolitical conceptions on the basis of political speeches, commemorations, memorials, multiinstrument propaganda campaigns, print and online media surfaces. The analysis is based in the conceptual framework developed by the Swiss social scientists Caramani and Manucci according to which four concepts are identified to analyze the ideology and activities of post 1945 right wing populist parties: culpabilisation, victimization, heroisation and cancellation. The results incorporate the of a work of a Hungarian research team, that analyzed a corpus of over twenty thousand articles published between 2017 and 2021 collected from the Hungarian online press. As a result, the author gains the approvement of his hypothesis that in the context of Trianon and the First World War, the narrative of the victim image has been foregrounded and combined with heroism. The question of responsibility turns into scapegoating targeting especially imperialistic

great powers and communists also in connection with events related to the Second World War and the collapse of the Soviet Bloc. An iconic example of this theme is the German occupation monument erected in July 2014, which emphasizes the role of the Hungarian people as victims. This image and message are reinforced by the fact that the monument is located on the same site as the Soviet Heroes' Monument, which was intended to symbolize the Soviet invasion of Hungary

s and the liberation that followed. These two monuments can also be interpreted according to

O-

the seemingly self-evident separation of perpetrator and victim, a framework that ignores any collaboration of Hungarians with their occupiers. These two monuments communicate with each other: although they seem to express contradictory values, in fact, both make a black and white distinction between victims and heroes, good and bad. More recently this message is complemented with two traditional concepts: Hungarians as a bulwark in the struggle for the defense of Christianity and Hungarians as bridge builders between the declining West and the rising East. As a result of his analysis the author succeeded in proving that the fluctuation of perceptions among current reality, past grandeur and the efforts to achieve an influential European and even global geopolitical role is greatly reflected by recent day-to-day Hungarian debates on geopolitical issues.

Keywords: Hungary, historical memory, memory policy, Trianon, World War I, Christian values, geopolitical debates.

к

<

и <