CC BY
13
номикой" у нас уже формируется и своего рода „теневая юстиция"» [4].
До сих пор сохраняется ориентация органов расследования на арест как на основную меру пресечения. И сегодня почти 40 % обвиняемых берутся до суда под стражу. В этих условиях весьма актуально соблюдение в полном объеме нормы судопроизводства об аресте лишь по решению суда, как это предусмотрено Конституцией РФ.
Важнейшей задачей сейчас является ускорение судебной реформы, обеспечение функционирования судебной системы в соответствии с нормами и стандартами Совета Европы. Необходимо также реализовать в полной мере установку Президента РФ о том, что «общество ждет от правоохранительных органов не статистических данных, а реальных действий» [5]. Следует подчеркнуть значимость таких мер повышения безопасности граждан, которые связаны с активностью местных органов власти. Речь идет о формировании полноценных муниципальных органов охраны общественного порядка, о реализации конституционного права местного самоуправления на судебную защиту. Наконец, важным направлением выступает повышение роли общественных организаций и движений в деле защиты безопасности граждан, в привлечении внимания к этим вопросам. Значимость этой проблемы подчеркнул Президент РФ в своем ежегодном Послании Федеральному Собранию: «Мы должны активно использовать потенциал общественных организаций для практической защиты прав граждан. Например, следует обсудить вопрос о формах общественного контроля, с тем чтобы не допускать случаев унизительного, а порой и жестокого обращения с подследственными» [1].
Как видим, результат способны принести комплексные меры, сочетающие совершенствование законодательной системы и механизмов ее реализации, а также стимулирующие развитие структур гражданского
Северо-Кавказская академия государственной службы
общества, осуществляющих контроль за административными органами и реализующих конституционные права на самозащиту.
Что касается действий на региональном уровне, то, как показывает, например, анализ действий ГУВД и Администрации Краснодарского края с учетом требований директивы МВД России от 24.10.2005 г. № 7дсп, основные усилия органов внутренних дел края в 2006 г. были сосредоточены на совершенствовании:
- форм и методов упреждающего противодействия террористической деятельности, организованной преступности и коррупции;
- мер по обеспечению экономической безопасности, защите прав собственника от противоправных посягательств, а также на формировании и внедрении в оперативно-служебную деятельность комплексной многоуровневой системы профилактики правонарушений;
- системы реагирования на обращения граждан, обеспечение открытости и доступности информации о деятельности органов внутренних дел;
- системы управления органами и подразделениями внутренних дел;
- миграционной политики, противодействие нелегальной миграции.
Литература
1. Путин В.В. Послание Президента РФ Федеральному Собранию РФ // Российская газета. 2006. 11 мая.
2. Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992. С. 152.
3. См.: ЛуневВ.В. Политическая преступность // Государство и право. 1994. № 7. С. 118.
4. Лунев В.В. Преступность ХХ века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 1997. С. 34.
5. Путин В.В. России надо быть сильной и конкурентоспособной // Российская газета. 2002. 19 апр.
_24 ноября 2006 г.
© 2006 г. Э.М. Магарамов
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЕКТЫ В СЕВЕРО-КАВКАЗСКОМ РЕГИОНЕ В КОНТЕКСТЕ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОГО ПЛЮРАЛИЗМА
Очевидно, что с уходом в прошлое конфронтации двух мировых систем мир не стал спокойнее, надежнее и стабильнее. На смену прежнему противостоянию пришло многомерное соперничество, чреватое для России опасной непредсказуемостью. Уход с мировой арены Советского Союза позволил США настолько нарастить свою экономическую и военную мускулатуру, что они смогли вовлечь в орбиту своих государственных интересов практически весь земной шар. Их преобладание над другими государствами стало оцениваться в тех же масштабах, что и преобладание Римской империи над всеми государствами ойкумены в период пика ее могущества [1]. Пользуясь достижением нового статуса единственной в мире сверхдержавы,
на протяжении 90-х гг. XX в. и в начале XXI в. США последовательно проводили и продолжают курс на военное окружение России [2]. С этого времени в США начала пропагандироваться точка зрения, согласно которой влияние последней не должно распространяться за пределы ее государственных границ. В политический лексикон США был введен термин «геополитический плюрализм», на основе которого предпринята попытка сформулировать неофициальную концепцию новой американской политики в отношении России и СНГ. Администрации США предлагалось, во-первых, лишить отношения с Россией приоритетности; во-вторых, сделать упор на использование противоречий между Россией и другими государствами СНГ [3]. Идея
геополитического плюрализма была формулирована З. Бжезинским в 1994 г. в журнале «Форин афферс», критикуя стратегию США, он называл ее ошибочной в исходных посылках и опасной по своим вероятным геополитическим последствиям. Бжезинский исходил из того, что «основной целью реалистической и долгосрочной большой стратегии должно быть утверждение геополитического плюрализма в рамках бывшего Советского Союза» [4, с. 69].
Спустя три года, в 1997 г. он более откровенно изложил суть реализуемой США теории геополитического плюрализма и более конкретно очертил контуры возводимого нового порядка на постсоветском пространстве и посоветовал американским стратегам, занимающимся мировыми проблемами, думать, как шахматисты, на несколько ходов вперед. Рассчитанная на длительное время стратегия, по Бжезинскому, должна быть сориентированной на краткосрочную (следующие пять или около пяти лет), среднесрочную (до 20 лет или около 20 лет) и долгосрочную (свыше 20 лет) перспективы [5, с. 234-235].
К важным геополитическим процессам, происходящим в свете теории геополитического плюрализма, следует отнести формирование региональных систем сотрудничества на антироссийской основе. Из множества различных объединений, образовавшихся на постсоветском пространстве и призванных развести бывшие советские республики по разным союзам и альянсам, следует особо выделить консолидацию Украины, Молдовы, Грузии и Азербайджана, объединение которых назвали ГУАМ. В 1999 г. к ним добавился Узбекистан, и на свет появился ГУУАМ, который через несколько лет вновь стал ГУАМом в связи с выходом из него Узбекистана. ГУАМ в свете геополитического плюрализма «привлекателен» тем, что в нем присутствует натовская составляющая [6].
Отрицательная позиция России в связи со сближением ГУАМ с НАТО была выражена, в частности, в заявлении представителя МИД России В.Трубникова о том, что Россия будет жестко возражать против попыток привнести военный аспект в деятельность первого
[7].
По мнению Л.Г. Ивашова, расширение НАТО имеет многовекторную направленность. Во-первых, включение новых стран в него увеличивает возможности для США и других ведущих стран альянса оказывать политическое и военное давление на Россию с южного, юго-западного, западного и северо-западного направлений. Это давление может рассматриваться как попытка шантажа, осуществляемого без непосредственного применения военной силы в целях достижения разнообразных интересов: начиная от субъективно трактуемых гуманитарных вопросов и заканчивая территориальными уступками. Во-вторых, расширение НАТО представляет для России угрозу военно-стратегического характера. В результате дальнейшего расширения НАТО происходит утрата Россией стратегического предполья, что коренным образом меняет подход к обороне страны. В-третьих, в настоящее время расширение альянса и другие его различные акции представляют собой экспансию не только политическую, экономическую, во-
енную, но и экспансию культурно-цивилизационную, направленную на ликвидацию историко-культурной идентичности России. Вместе с тем новый его этап несет в себе угрозу для самосознания общества и политических элит России, которые утрачивают иммунитет к различным формам шантажа и силового давления и которые дрейфуют от утопизма начала 90-х гг. к фатализму, считая, что расширение - вопрос решенный, и бороться за свои ценности и идеалы - дело бесперспективное. В НАТО, как полагает Л.Г. Ивашов, рассчитывают на постепенное изменение официальной позиции российского руководства, которая вначале сводилась к категорическому «нет» расширению, затем - к мягкому неодобрению и, наконец, - к полному равнодушию по поводу действий альянса. Такая точка зрения, если ей не противопоставить активную политическую линию, может привести к утрате Россией самое себя и стать самосбывающимся пророчеством [8, с. 271-273].
Однако пока Россия на словах выражает свое недовольство, страны ГУАМ под эгидой программы «Партнерство во имя мира» активно участвуют в военных маневрах, на которых, как правило, она не присутствует. Обращает на себя внимание тот факт, что для учений НАТО выбираются места потенциальных очагов нестабильности, что говорит о военно-экономической и геополитической ориентации этих учений. Это такие места, где планируется организовать охрану будущих нефте- и газопроводов. Из этого можно сделать вывод, что активность НАТО в Закавказье, в Каспийском регионе и на Черном море с течением времени будет только возрастать.
В контексте геополитического плюрализма также следует рассматривать небезуспешные попытки Запада к снижению транзитной роли России. Связи между Европой и АТР в основном осуществляются по морю, минуя Россию. Воссоздается Великий шелковый путь, связывающий Восточную Азию и Европу по суше, вновь вне территории России.
По мнению аналитика Армянского центра стратегических и национальных исследований (АЦСНИ) О.М. Зардаряна, если отвлечься от предварительных теоретических обкаток идеи и ряда подчас весьма масштабных прикладных начинаний в этом направлении, то старт истинного «шелкодорожного бума» можно отнести к апрелю 1997 г., когда президент США представил в Сенате свою «Стратегию Шелкового пути 97», призванную в числе прочих задач обеспечить свободу экспорта углеводородов Каспийского бассейна на Запад (Средиземноморье) через Азербайджан, Грузию, Турцию и на Восток (побережье Индийского океана) через центральноазиатские государства СНГ, Афганистан и Пакистан. В более широком контексте программа была ориентирована на восстановление структуры трансазиатской, трансконтинентальной (евразийской) экономической интеграции, получившей свое классическое проявление в рамках древнего Шелкового пути [9].
Начата работа и по реализации проекта транспортного коридора Европа - Кавказ - Центральная Азия. В мае 1993 г. Комиссия ЕС провела в Брюсселе рабочее совещание по вопросу о создании транспортного коридора Европа-Кавказ-Центральная Азия. Комиссия
ЕС заявила о своем намерении оказать закавказским и центральноазиатским странам поддержку в строительстве дорожной сети. Этот проект получил название ТРАСЕКА. Окончательно он был утвержден на конференции в Вене в октябре 1995 г., а в мае 1996 г. Грузия, Азербайджан, Туркмения и Узбекистан подписали четырехстороннее соглашение о транзитном коридоре между этими странами.
Подобным же образом обстоят дела и с транзитом каспийских углеводородов. В этом плане особое внимание привлекает основной экспортный нефтепровод Баку - Тбилиси - Джейхан протяженностью 1730 км и стоимостью 3 млрд дол. К его строительству приступили в 2002 г. [10]. Магистраль уже действует и проходит недалеко от Нагорного Карабаха, Южной Осетии, территории бывших российских баз в Грузии, а также через районы восточной Турции, населенные курдами. В связи с этим охрана трассы - одна из важнейших задач политики безопасности, которая стоит перед заинтересованными в работе нефтепровода странами [11].
Следует отметить, что без политической поддержки США, с 1992 г. выступающих за создание альтернативного российскому маршрута транспортировки каспийской нефти, этот проект никогда не состоялся бы. Подтверждение тому - заявление министра энергетики США. По словам Спенсера Абрахама, Баку -Тбилиси - Джейхан является важной частью нефтяной стратегии Америки, разработанной под руководством вице-президента США Ричарда Чейни [12]. А в официальном послании Международной энергетической конференции «Нефть, газ, нефтепереработка и нефтехимия Каспия - 2002» Дж. Буш отметил, что «реализация проекта БТД поможет нефтепроизводителям каспийского региона - Азербайджану, Казахстану и Туркменистану стать независимыми от российской не-фтепроводной системы» [13, с. 131].
Вышеназванные факты, бесспорно, свидетельствуют о том, что во внешней политике США на постсоветском пространстве наиболее приоритетным становится кавказское направление, открывающее дорогу к перспективным энергетическим ресурсам Каспия, которые Вашингтон стремится взять под свой контроль. Косвенное подтверждение такому выводу находим у ведущего аналитика фонда «Наследие» («Heritage») США А. Коэна, который предлагает следующий инструментарий: «Для укрепления своих позиций на Кавказе США должны содействовать укреплению независимости, суверенитета и демократии на территории трех государств Южного Кавказа. Америке необходимо усилить свое дипломатическое вмешательство при решении таких региональных конфликтов, как дагестано-чеченский, карабахский и абхазский. При этом следует обратить особое внимание на содействие развитию рыночных реформ в странах региона, оказание помощи в вопросах внешней политики и безопасности, связанных с разработкой энергоресурсов, развитием транспортно-коммуникационной системы для создания реально действующего транспортного коридора Восток-Запад. Подобные политические шаги смогут
РЦЭИ ДНЦ РАН, г Махачкала_
укрепить сотрудничество между странами самого региона и способствовать надежности и росту инвестиций деловых кругов Америки, а также содействовать развитию коммерческой деятельности американских компаний в этом районе» [14].
Таким образом, геополитическая ситуация на юге России представляет из себя совокупность процессов, развитие которых ведет к постепенному и неуклонному ослаблению ее позиций на Кавказском и Центральноазиатском направлениях с параллельным нарастанием угроз ее национальным интересам и безопасности. Существенной и неблагоприятной для России особенностью геополитической ситуации на рассматриваемом направлении является непрерывно возрастающее влияние на нее ведущих стран Запада, в первую очередь США, объявивших ряд районов в этом южном регионе зоной своих жизненных интересов. Также очевидно, что в США продолжают рассматривать отношения с Россией через призму стратегического соперничества как на глобальном, так и на региональном уровнях.
Литература
1. См.: Кокошин В.А. Россия - сверхдержава, великая или региональная держава? // Международная жизнь. 2002. № 9-10. С. 50.
2. См.: КрупянкоМ., КрупянкоИ. Россия и США в Евразии: партнеры и соперники // Азия и Африка сегодня. 2004. № 2. С. 9-13.
3. Бжезинский З. Преждевременное партнерство // Независимая газета. 1994. 20 мая.
4. Brzezinski Z. The Premature Partnership // Foreign Affairs. 1994, Vol. 73. № 2. P. 67-82.
5. Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М., 2003.
6. Парахонский Б. Формирование модели регионального сотрудничества в системе ГУУАМ // http://www.ca-c.org/ journal/cac-08-2000/10.parahonsk.shtml
7. Десятилетие Содружества Независимых Государств // Международная жизнь. 2001. № 11. С. 13.
8. Ивашов Л.Г. Россия или Московия?: Геополитическое измерение национальной безопасности России. М., 2002. С. 271-273.
9. Зардарян О.М. Великий шелковый путь: история, конъюнктура, перспективы // http://www.ca-c.org/journal/cac-05-1999/st_29_zardaryan.shtml
10. Касумова Т. Легенда трех морей // Северный Кавказ. 2002. № 38.
11. МалекМ. Политика безопасности на Южном Кавказе: основной круг проблем // Центральная Азия и Кавказ. 2003. № 6. С. 16.
12. Александров Ю., Орлов Д. Баку - Тбилиси - Джейхан: где нефть? // Независимая газета. 2002. 4 окт.
13. Зонн И., Жильцов С. Россия и США в Центральной Азии и на Кавказе: поиск региональной стабильности // Центральная Азия и Кавказ. 2003. № 1.
14. Коэн А. США, страны Центральной Азии и Кавказа: проблемы и перспективы взаимоотношений // http://www.ca-c.org/journal/cac-08-2000/05.kohen.shtml
_26 ноября 2006 г.
