CC BY
61
УДК 911.3:32(262.81)
А.В. Крамаренко1
ГЕОЭКОНОМИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ
В ТОПЛИВНО-ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ СФЕРЕ КАСПИЙСКОГО РЕГИОНА
Рассмотрены особенности формирования и течения геоэкономических конфликтов в топливно-энергетической сфере в регионе Каспийского моря между ведущими мировыми державами. Выделены главные внешние акторы в топливно-энергетическом секторе Каспийского региона, проанализированы их геоэкономические стратегии и политика в области обеспечения энергетической безопасности за счет энергоресурсов каспийских государств. Значительное внимание уделено проблеме трансформации подобных конфликтов из сферы контроля над добычей углеводородного сырья к контролю над путями их транспортировки. Проанализированы геоэкономические столкновения, возникшие при проектировании и строительстве нефтеэкспортной и газоэкспортной инфраструктуры из Каспийского региона, роль и позиции ведущих мировых держав в этих конфликтах.
Ключевые слова: геоэкономика, геополитика, Каспийский регион, нефтяная отрасль, трубопроводы, энергетическая безопасность.
Введение. Проблемы выявления и анализа геоэкономических конфликтов весьма важны для современной отечественной географической науки, особенно это актуально при рассмотрении ситуации на постсоветском пространстве. Специфика подобных исследований заключается в том, что геоэкономические конфликты, в отличие от геополитических, обычно носят латентный характер и сложно идентифицируются. Это ведет к возникновению ряда трудностей при установлении глубинных причин возникновения геоэкономических конфликтов, отражающихся в обострении международных отношений.
По сути, геоэкономические противоречия — это мирохозяйственные конфликты, субъектами которых в первую очередь являются национальные государства и негосударственные акторы. В отношении последних большинство исследователей сходятся во мнении, что обозначилась тенденция к увеличению влияния негосударственных субъектов мировой экономики, таких, как транснациональные корпорации (ТНК), надгосударственные объединения и негосударственные организации, что еще больше осложняет анализ причин возникновения конфликтов и действий их акторов.
Категория пространства связывает геоэкономику с географией мирового хозяйства. Конфликты происходят в геоэкономическом пространстве, которое является совокупностью экономических и (частично) политических отношений на данной территории, составными частями которого могут быть национальные государства, ТНК (финансовые и нефинансовые), международные организации, региональные экономические и военные блоки, а также стратегически важные материальные объекты. Оперируя категорией геоэкономического пространства, мы
имеем возможность изучать конфликты в топливно-энергетической сфере, субъекты которых — государства и негосударственные образования (в первую очередь ТНК), а объекты — месторождения углеводородного сырья и инфраструктура его транспортировки к районам потребления.
Геоэкономические конфликты в топливно-энергетической сфере считаются частым явлением, поскольку энергоносители играют решающую роль в функционировании современной экономики. Любое вынужденное ограничение (тем более приостановка) их поставки на продолжительное время может вызвать сильный кризис во всех сферах общественной жизни. Цены на энергоносители в известной степени влияют на темп экономического роста. В связи с этим обеспечение энергетической безопасности — один из самых важных компонентов национальной безопасности [2, 9].
Исследователи обычно констатируют прямую связь между нефтяным фактором и потенциалом геоэкономических конфликтов в регионе добычи топливно-энергетических ресурсов, но зачастую расходятся в оценке самих объектов геоэкономической конфронтации. И.Ю. Егоров-Тисменко устанавливает приоритет геополитического и транспортного факторов, считая разрыв между регионами добычи и потребления нефти основной причиной возникновения геополитических кризисов, но скептически относится к проблеме нехватки нефти на рынке [4]. Д. Ергин, напротив, считает борьбу за источники нефти важнейшим фактором трансформации международных отношений, который наиболее очевидно стал проявляться с 1960-х гг. [1].
Очевидно, что расстановка приоритетов для ведущих мировых держав в обеспечении собственной
1 Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, географический факультет, кафедра географии мирового хозяйства, аспирант, e-mail: [email protected]
энергетической безопасности со временем претерпевает изменения, вызванные волной национализации нефтегазовой промышленности в развивающихся странах во второй половине XX в. Опасность возмездной национализации или экспроприации нефтегазодобывающих предприятий по политическим мотивам (как внутренним, так и внешним) подталкивает крупнейшие нефтяные ТНК развитых стран к установлению контроля над транспортной инфраструктурой. В таком случае, даже при национализации добывающих предприятий, ТНК сохраняют контроль над транспортировкой, переработкой и сбытом нефтепродуктов, т.е. над верхними звеньями цепочки создания добавленной стоимости в топливно-энергетическом комплексе. Еще большее распространение это получило в газовой промышленности, поскольку технологии сжижения газа и транспортировки сжиженного природного газа (СПГ) доступны далеко не всем развивающимся странам.
Постановка задачи. Цель работы — выявление геоэкономических конфликтов в регионе Каспийского моря2 через анализ стратегий основных экономических и политических акторов. Речь идет о внешних акторах, поскольку сами каспийские государства скорее играют роль объектов, нежели субъектов геоэкономических отношений и представляют интерес из-за наличия ресурсов углеводородного сырья на своей территории. К числу внешних акторов отнесены национальные государства, реализующие свои геоэкономические и геополитические интересы как напрямую (через внешнеполитическую активность), так и опосредованно — через деятельность ТНК в государствах региона.
К числу объектов геоэкономических конфликтов в топливно-энергетический сфере относится контроль над добычей энергоресурсов и над путями их транспортировки. Выше отмечено, что исследователи не всегда сходятся во мнениях относительно приоритета того или иного пути установления геоэкономического контроля над территорией, поэтому другая цель исследования — подтверждение или опровержение тенденции к переносу конф-
ликтов с добывающей промышленности на инфраструктуру.
Геоэкономическая значимость Каспийского региона. Роль топливно-энергетического фактора в международных отношениях достаточно высока и имеет долгосрочную тенденцию к повышению. Это связано с постепенным замедлением прироста добычи энергоносителей при стабильно растущем спросе на них со стороны развивающихся государств и значительным повышением мировых цен на нефть3. Важным фактором становится все более увеличивающийся пространственный разрыв между регионами добычи и регионами потребления, что провоцирует возникновение геополитических и геоэкономических конфликтов [4]. В результате значительно возрастает глобальное геоэкономическое значение регионов, обладающих существенными запасами углеводородного сырья и не несущих стабильно высоких политических рисков4. Одной из подобных территорий считается регион Каспийского моря.
Потенциально регион Каспийского моря — одни из важнейших мировых нефтегазоносных регионов. Существенно уступая региону Персидского залива (60% доказанных запасов нефти и 41% запасов природного газа)5, по запасам нефти он находится на одном уровне с Западной Сибирью в России, по запасам газа — с регионом Северного моря. Несмотря на длительный период эксплуатации каспийской нефти, шельфовые месторождения к моменту распада СССР были не только не разработаны, но и недостаточно разведаны. В постсоветский период максимальный прирост доказанных запасов нефти наблюдался в Азербайджане и Казахстане (в 5,3 и в 7,7 раза соответственно), которые больше других стран открылись для иностранного капитала, по природному газу — в Туркменистане и Азербайджане (в 3 и 1,5 раза соответственно). В итоге по запасам нефти глобальное значение Каспийского региона выросло более чем в 5 раз и достигло 3,8% от доказанных мировых запасов, а по газу — в 1,5 раза и составило 6,8%6.
2 Под регионом Каспийского моря автор понимает Азербайджан, Казахстан, Туркменистан и Узбекистан. Узбекистан не имеет непосредственного выхода к морю, но тесно связан с ним в экономическом и политическом отношениях, в первую очередь из-за наличия значительных ресурсов углеводородного сырья и единой инфраструктуры его транспортировки. Представляется нецелесообразным относить Иран и Россию целиком к региону Каспийского моря, поскольку они являются субъектами геоэкономических конфликтов в регионе, а не вмещающим пространством конфликтов, как названные выше страны.
3 По данным компании «Бритиш петролеум», с 1998 по 2008 г. мировая добыча нефти увеличилась всего на 10,8%, в то время как потребление — на 14,2%, а среднегодовые цены выросли в 7,6 раза [12].
4 Важно разделить политические риски, связанные с общей неустойчивостью правящих режимов и политической обстановки в государстве (характерно для Западной Африки и стран СНГ), с политическими рисками, вызванными негативным отношением к странам Запада как таковым (страны Персидского залива, менее выражено — Северная Африка и Латинская Америка). В первом случае политические риски являются скорее операционными и могут повлиять на объем добычи сырья западными компаниями или даже приостановить ее на некоторое время. Во втором случае западные ТНК обычно просто не допускаются к операционной деятельности в стране, а нефть рассматривается как инструмент геополитического влияния в конфликтах. Поэтому политические риски во второй группе государств будем считать стабильно высокими: очевидно, что западные ТНК стремятся диверсифицировать поставки сырья за счет стран первой группы.
5 Рассчитано автором по [12].
6 Рассчитано автором по [12].
Таким образом, высокая геоэкономическая значимость Каспийского региона однозначна, отмечена также тенденция к ее повышению на долгосрочный период за счет действия ряда факторов, в первую очередь — успешных геолого-разведочных работ.
Иностранные инвестиции в добычу сырья. После получения каспийскими государствами в 1991 г. независимости, они в той или иной степени открылись для иностранных инвестиций. Это было продиктовано тем, что в условиях экономического кризиса (вызванного переходом к рыночной экономике и разрывом традиционных производственных связей) конкурентоспособность обрабатывающей промышленности оказалась весьма невысока. Одним из немногих стабильных источников экспорта остались природные ресурсы, но для их разработки были нужны солидные инвестиции и новые технологии, которых внутри каспийских государств не нашлось. Прежде всего это относилось к Азербайджану и Казахстану, в то время как Туркменистан открыл для иностранных инвестиций только площади на западе страны и шельф Каспия (где в советский период добыча не осуществлялась), а Узбекистан начал привлекать иностранные инвестиции только в 2004 г. [5].
Для западных ТНК это стало сигналом для активных действий, поскольку поставкам сырья из региона Персидского залива на американский и европейский рынки нужна была альтернатива7. Распределение активов прошло быстро и бесконфликтно, поскольку для реализации крупных проектов («Азери—Чираг—Гюнешли» (АЧГ), «Шах-Дениз», «Карачаганак», «Кашаган» и др.) создавались широкие консорциумы, а в менее значимых проектах участвовало много других компаний. В Азербайджане и Казахстане ведущие позиции заняли крупнейшие европейские и американские ТНК («Бритиш Петролеум», «Статойл», ЭНИ, «Тоталь», «Эк-сонМобил», «Шеврон», «КонокоФиллипс» и др.), в Туркменистане — компании «Петронас» (Малайзия) и «Дрэгон Ойл» (ОАЭ) на шельфе, а также американские и британские компании в сухопутных проектах на западе страны. Доли в нескольких проектах на правах соседей получили турецкие и российские компании, а также японские и китайские компании, стремившиеся диверсифициро-
Таблица 1
Страновое распределение участия в инвестиционных проектах в нефтегазодобывающей промышленности Азербайджана и Казахстана
Страна США Великобритания Европа (кроме Великобритании) Россия Китай Восточная Азия (кроме Китая) Турция Другие страны
Азербайджан 16 8 13 4 3 9 4 8
Казахстан 5 4 8 9 4 1 — 2
Итого 21 12 21 13 7 10 4 10
Примечания. Составлено автором по [6—8], а также по данным компаний ГНКАР и «КазМунайГаз». Суммированы доли в акционерном капитале компаний-операторов инвестиционных проектов по состоянию на август 2009 г.
вать структуру поставок нефти за счет Каспийского региона (табл. 1).
В Узбекистане начиная с 2004—2006 гг. и добыча, и переработка становятся более открытыми для иностранных инвесторов. Это носит избирательный характер, что связано с непростыми отношениями Узбекистана со многими западными государствами, осудившими действия властей в Андижане в 2005 г. По этой причине страна активно привлекает российских («Газпром» и ЛУКОЙЛ) и азиатских инвесторов (уже подписаны соглашения с китайской КННК, малайзийской «Петронас», корейской КННК, ведутся переговоры еще с рядом корейских, сингапурских и японских8 компаний). В отличие от других государств региона стратегическим направлением для Узбекистана является привлечение инвестиций не в добычу сырья, а в газопереработку и газохимию [5].
По состоянию на середину 2009 г. в структуре инвесторов в Азербайджане и Казахстане доминировали западные ТНК, на которые приходилось больше половины участия в казахстанских и азербайджанских нефтегазодобывающих проектах. Им принадлежит ведущая роль в крупнейших проектах (АЧГ, «Шах-Дениз», «Тенгиз», «Кашаган», «Карачаганак»). Очевидно, что азербайджанская и казахстанская нефть будет играть существенную роль в обеспечении энергетической безопасности Европы, и в связи с этим инвестиционная активность европейских компаний выглядит обоснованной. Для США каспийские энергоносители не играют значительной роли в балансе поставок (который к настоящему времени успешно диверсифицирован между 5—6-ю регионами мира), а геоэкономическая активность — скорее следствие стремления расширить зону геополитического влиянии в Каспийском регионе, нежели продиктована экономической и энергетической целесообразностью.
7 Особенно актуально это после волны национализации нефтяной промышленности в арабских странах в 1960—1970-х гг. и двух ценовых кризисов 1979—1981 и 1991 гг.
8 Япония как страна, поддержавшая реакцию США на события в Андижане, также после 2005 г. не могла рассчитывать войти в нефтедобывающую отрасль Узбекистана, но в 2008 г. ситуация начала постепенно меняться.
Позиции России в добывающем секторе сильны в Казахстане, где ЛУКОЙЛ (единственная российская компания, активно работающая в Каспийском регионе) имеет доли практически во всех крупных инвестиционных проектах, а также в Узбекистане. Минимальный интерес к региону со стороны других российских компаний («Роснефть», «Зарубежнефть», ИТЕРА в Туркменистане, «Газпром» в Узбекистане и пр.) — негативный признак, указывающий на низкий текущий уровень влияния в добывающей промышленности9. Схожая ситуация наблюдается и в российском секторе Каспийского моря, в котором разведкой и добычей углеводородного сырья интересуются ЛУКОЙЛ и (в меньшей степени) государственные компании «Роснефть» и «Газпром». Представляется, что в настоящее время вектор политической активности России не подкреплен реальной экономический заинтересованностью.
Из других государств в первую очередь необходимо выделить Японию и Китай, которым участие в проектах по добыче энергоносителей в Каспийском регионе позволит диверсифицировать поставки нефти и снизить рискованную зависимость от региона Персидского залива10. Японские компании в силу отсутствия геополитической поддержки не добились заметного влияния, они владеют либо миноритарными пакетами акций в крупных проектах (АЧГ, «Кашаган»), либо участвуют в проектах на относительно небольших месторождениях, в основном в Азербайджане. Китайские компании, хотя и начали активную экспансию в Казахстан относительно недавно, но к настоящему моменту контролируют значительную часть нефтедобычи республики (14% в 2007 г.)11. Принимая во внимание усилия Китая по созданию нефте- и газотранспортной инфраструктуры из региона Каспийского моря, его геоэкономическая активность является примером продуманного и комплексного подхода к укреплению собственной энергетической безопасности.
Турция (в первую очередь как основной политический союзник Азербайджана и ключевая в транспортном отношении территория для транзита энергоносителей из региона) получила миноритарные доли в крупнейших азербайджанских нефтегазовых проектах. В целом Турция, не обладая энергетическими компаниями мирового уровня, является второстепенным игроком в ТЭК Каспийского региона.
Геополитические конфликты вокруг нефте- и газотранспортной инфраструктуры. Почвой для острых геоэкономических и геополитических конфликтов в Каспийском регионе стала сложившаяся во времена СССР система транспортировки энергоресурсов. Вся трубопроводная сеть региона (кроме нефтепровода Баку—Батуми, построенного еще в 1906 г.) замыкалась на территорию РСФСР. После распада Советского Союза транспортная зависимость среднеазиатских и закавказских республик от РФ позволила последней сохранить существенное политическое влияние в регионе. Постепенное превращение региона в нетто-экспортера нефти сделало актуальным вопрос о прокладке новых экспортных трубопроводов [6].
Вторым важнейший вопрос — проблема черноморских проливов Босфор и Дарданеллы [10]. В настоящее время через них ежегодно экспортируется 110—120 млн т нефти и нефтепродуктов из портов Российской Федерации (Новороссийск, Туапсе), Украины (Одесса) и Грузии (Батуми, Поти, Суп-са)12. Несмотря на то что международными договорами гарантирована свобода судоходства через Босфор и Дарданеллы, техногенные, экологические и политические кризисы могут привести к закрытию нефтеналивного транзита через эти проливы. Не служит альтернативой проливам введенный в эксплуатацию в середине 2005 г. нефтепровод Баку—Тби-лиси—Джейхан (БТД) с пропускной способностью до 50 млн т в год, поскольку он ориентирован на увеличение добычи нефти в Азербайджане и Казахстане13. Также крайне ограниченна возможность направления потока этого объема углеводородов в систему «Транснефти» из-за отсутствия значительных резервов пропускной способности и необходимости реверса нефтеперекачивающих станций на направлении Юг—Центр (рисунок).
Геоэкономическое противостояние за контроль над путями экспорта каспийских энергоносителей сочетает геополитические и геоэкономические цели каждого участника. Для США было принципиально сооружение новых экспортных трубопроводов в обход Российской Федерации, а именно прокладка нефте- и газопровода из Азербайджана в Турцию с возможностью подключения к этим проектам Казахстана и Туркменистана. Турция, кроме укрепления своих позиций в Азербайджане и Средней Азии, была заинтересована в задействовании нефтяного терминала в порту Джейхан (простаива-
9 В действительности геоэкономическое влияние России в Каспийском регионе значительно, в первую очередь за счет контроля над экспортом большей части энергоносителей и сильной инвестиционной позиции в экономике ряда государств, но в данном случае речь идет о вовлеченности в проекты по добыче сырья.
10 В 2008 г. на поставки из государств Персидского залива приходилось 80,6% японского и 42,2% китайского импорта нефти [12].
11 Рассчитано автором по [8].
12 Рассчитано автором по [7, 8, 10] и др.
13 БТД может частично заменить черноморские проливы только в случае их технического закупоривания (например, из-за аварии судов), но политической альтернативой транспортировке каспийской нефти он быть не может из-за того, что проходит по территории Турции.
Крупнейшше месторождения, осваиваемые с участием иностранных компаний
1 — Кашаган - «ЭНИ», «ЭксонМобил», «Шелл», «Тоталь»
2 — Курмангазы - «Роснефть», «КазМунайГаз»
3—Хвалътнская, Центральная - «Роснефть», «КазМунайГаз»
4—Азери-Чират-Гюнешли - «Бритиш Петролеум» 5 —Шах-Дениз - «Бритиш Петролеум», «СтатойлГидро» 6—Челекен - «Дрэгон Ойл»
7 —Карачаганак - «ЭНИ», «Шеврон», «Бритиш Гэс», «ЛУКОЙЛ*
8—Кумколъ - «ЛУКОЙЛ», С1ЧРС
9—Кандым-Хаузак-Шады - «ЛУКОЙЛ»
Луганс]
газа
Волго]
КС Кульсары
Тихррецк
Тенгиз
Изобильный
КС Бейнеу
Каракоин
,Невинномысск.
Краснодар
Новороссийск
Акта-»
Моздо]
"Махач]
Чим! ент -
кналы
>ухара
Карши
АШХАБАД
»нзели
Довлетабад-шз]
ТЕГЕРАН
Масштаб 1:12 ООО ООО (в 1 см 120 км)
ПотИ| Супса Батуми
____Сивас
ДУШАНБЕ
КАБУЛ О
из Самары в Самару в Оренбург в Орск в Челябинск
Цифрами на карте обозначены государства: 1 — Грузия 2—Армения 3 — Азербайджан 4—Таджикистан
5 — Киргизия
6 — Кипр
Портовая ифраструктура
О Новороссийск нефтеналивные и нефтеприемные порты Нефтепроводы
- действовавшие к 1990 г.
- построенные после 1990 г.
- проектируемые и строящиеся
УСЛОВНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ Газопроводы
------действовавшие к 1990 г.
------построенные после 1990 г.
------проектируемые и строящиеся
пропускная способность отдельных
трубопроводов: млрд м3/год, млн т/год
о\
оо
О 2
> 2
Схема нефтетранспортной и газотранспортной инфраструктуры региона Каспийского моря и сопредельных территорий
Таблица 2
Добыча и потребление нефти в странах региона Каспийского моря, млн т, рассчитано автором по [12]
ющего после прекращения активного иракского экспорта), а также в получении платы за транзит энергоносителей. Европейские государства стремились повысить свою энергетическую безопасности путем диверсификации путей транспортировки нефти, а значит, им также был необходим нефтепровод в обход Российской Федерации. Иран привлекает импорт нефти и газа из прикаспийских государств в энергодефицитные северные районы страны, что позволяет оптимизировать транспортные издержки. Китай также стремится диверсифицировать импорт энергоносителей, чтобы повысить свою энергетическую безопасность, не пренебрегая при этом возможностью расширить геополитическое влияние в Казахстане и Средней Азии [3].
Множество заинтересованных сторон и многочисленные спорные моменты повлияли на замедление развития энерготранспортной инфраструктуры, которая к началу 2000-х гг. превратилась в лимитирующий фактор развития добывающей промышленности (табл. 2). Строительство новых нефтепроводов расширило возможности экспорта нефти из каспийских государств, что отразилось на темпе роста добычи. Начало эксплуатации нефтепровода БТД позволило Азербайджану с 2004 до 2007 г. увеличить добычу в 2,8 раза (т.е. в среднем на 40% в год). Похожая ситуация сложилась и в Казахстане, где увеличение нефтедобычи после ввода нефтепроводов Тенгиз—Новороссийск (2001), Казахстан—Китай и нефтеперевалочного терминала в Ку-рыке составило с 2000 по 2007 г. около 100%14.
Аналогичные процессы наблюдаются и в сфере газотранспортной инфраструктуры. Построенная в советские время трубопроводная система Средняя Азия—Центр (САЦ) (4 нитки газопровода) и Бухара—Урал (2 нитки газопровода), во-первых, полностью замыкалась на территорию нашей страны, во-вторых, со временем пришла в неудовлетворительное состояние15. Отсутствие других путей экспорта долгое время позволяло «Газпрому» диктовать невыгодные для среднеазиатских государств (Туркменистан, Узбекистан) ценовые условия. Сложившаяся ситуация не устраивала лидеров среднеазиатских государств, которые стали искать пути диверсификации экспорта для повышения цен и максимизации прибыли от продажи газа. Построенный газопровод Керпедже—Корд-Куи из Туркменистана в Иран рассчитан на транспортировку до 8 млрд м3 и не может серьезно влиять на ситуацию (рисунок). Очевидно, что прогнозной добычи среднеазиатского газа не хватит для заполнения всех потенциальных экспортных трубопроводов, что провоцирует острую геоэкономическую борьбу за выбор того или иного маршрута.
Наиболее сильны позиции Китая, который получил твердую гарантию поставок 30 млрд м3 ежегодно газа по строящемуся в настоящее время газопроводу Туркменистан—Китай.
Позиции Российской Федерации значительно усилились после согласия закупать газ по европейским ценам (с поправкой на стоимость транспортировки). В результате для среднеазиатских государств экспорт газа в РФ становится экономически значительно целесообразнее, чем строительство новой газотранспортной инфраструктуры, и вероятность реализации проектов газопровода в Пакистан и Индию (через Афганистан) и Транскаспийского газопровода16 в Азербайджан значительно снизилась [11].
Азербайджан вплоть до 2007 г. был нетто-им-портером газа, и строительство Южнокавказского трубопровода (ЮКТ) Баку—Тбилиси—Эрзерум было рассчитано на будущий газ проектов «Шах-Дениз», АЧГ и других (до 20 млрд м3 в год17). После ввода в 2007 г. ЮКТ по нему было экспортировано в Грузию и Турцию 1,5 млрд м3 природного газа18.
Год Добыча Внутреннее потребление Потенциал экспорта
1992 45,5 42,0 3,5
1997 48,1 26,1 22,0
2002 79,8 23,1 56,7
2007 126,2 25,6 100,6
14 Рассчитано автором по [12].
15 В первую очередь это относится к нитке газопровода САЦ-3 (проходящей по побережью Каспийского моря и соединяющей месторождения запада Туркменистана с КС Бейнеу в Казахстане) и обеим ниткам газопровода Бухара—Урал. Прокачка газа из Средней Азии в настоящее время осуществляется по трем параллельным ниткам САЦ-1, 2, 4, соединяющим месторождения Восточного Туркменистана и бассейна Амударьи через КС Бейнеу с КС Александров Гай в Саратовской области, а также в небольшом объеме — по газопроводу Бухара—Урал.
16 Транскаспийский газопровод рассматривается как важнейший источник сырья для газопровода «Набукко», который должен связать Европу со Средней Азией и Средним Востоком в обход Российской Федерации. Обострение отношений Ирана и США привело к тому, что иранский газ перестали рассматривать как основной источник сырья для заполнения «Набукко», что вынудило ЕС активно (и не очень успешно) искать газ в Средней Азии и Закавказье. После соглашения между Российской Федерацией и среднеазиатскими государствами о поставках газа по мировым ценам проект «Набукко» испытывает трудности с источниками сырья, поскольку месторождения Азербайджана не в состоянии производить 30 млрд м3 в год для заполнения этого газопровода.
17 Текущая мощность — 6,6 млрд м3 в год (по данным журнала «Нефтегазовая вертикаль»).
18 Еще 0,28 млрд м3 газа было экспортировано в Грузию по уже существующему газопроводу.
Но строительство новых трубопроводов не означало для Азербайджана диверсификации экспорта. Зависимость в транзите нефти и газа от Грузии и Турции привела к тому, что во время конфликта в Южной Осетии в августе 2008 г. полностью был прекращен транзит нефти и газа по существующим трубопроводам (кроме газопровода Азербайджан—Грузия). Конфигурация экспортной инфраструктуры Азербайджана полностью соответствует геоэкономическим интересам США, Турции и ЕС, но в то же время она оказалась подвержена высоким политическим и военным рискам, и ее оптимальность для самого Азербайджана остается поводом для дискуссий.
Существующие проекты новых западных газотранспортных маршрутов из Каспийского региона («Белый поток» из Грузии в ЕС через Украину и «Набукко» из Турции на Балканы) не направлены на территориальную диверсификацию экспорта и проходят по территориям с высоким уровнем политических рисков. В то же время по расчетам в Азербайджане отсутствуют ресурсы для заполнения топливом этих газопроводов (если считать вероятность строительства Транскаспийского газопровода весьма незначительной).
Заключение. Анализ конкурентных позиций ведущих мировых держав в Каспийском регионе показал, что важнейшими игроками здесь являются США, ЕС, Россия и Китай, которые в состоянии обеспечить комплексное геополитическое и геоэкономическое влияние в регионе. Для США вопрос обеспечения энергетической безопасности за счет каспийских углеводородов не является первоочередным, и здесь они отдают приоритет противодействию усиления позиций Российской Федерации и Китая в Каспийском регионе19. Европейский союз, напротив, за счет импорта нефти и газа из региона стремится диверсифицировать источники поставок энергоресурсов, поскольку излишняя на данный момент зависимость от нашей страны вызывает у него серьезную обеспокоенность.
Ключевым звеном в европейском энергетическом транзите является Турция, выступающая свое-
образным коллектором, в который стекается каспийская нефть из Азербайджана и Казахстана (по нефтепроводу БТД) и природный газ из Азербайджана (по газопроводу ЮКТ20), Российской Федерации («Голубой поток») и Ирана. Это обстоятельство повышает значение Турции в европейской энергетической безопасности, особенно в случае реализации проекта строительства газопровода «Набукко» (рисунок).
Российская Федерация и Китай ведут в Каспийском регионе комплексную политику, направленную на защиту геоэкономических интересов (т.е. на поставку каспийских энергоресурсов) и усиление геополитического присутствия в регионе. Обе цели реализуются достаточно успешно в Средней Азии и Казахстане (поскольку Азербайджан полностью находится в сфере геополитического и геоэкономического влияния США, ЕС и Турции). И Китай, и Российская Федерация добились строительства экспортных трубопроводов из Казахстана (Атасу—Ала-шанькоу и Тенгиз—Новороссийск соответственно) и заручились договоренностями со среднеазиатскими государствами о строительстве новых газопроводов (Туркменистан—Китай и Прикаспийский газопровод в Российскую Федерацию21). Для России обеспечение транзита нефти из Казахстана важно больше по политическим мотивам, в то время как среднеазиатский газ играет существенную роль в прогнозном газовом балансе. Казахстан и Туркменистан в свою очередь обеспечили себе определенный уровень диверсификации энерготранспортной инфраструктуры, чего так и не смог добиться Азербайджан.
Геоэкономическая конкуренция между ведущими государствами в Каспийском регионе подтверждает тенденции к приоритету инфраструктуры в качестве объекта контроля над добычей сырья. Ведущие геоэкономические акторы в регионе сделали ставку на контроль над транспортировкой сырья из каспийских государств на внешние рынки (в том числе собственные), в то время как контролю над добычей уделялось меньше внимания.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Егоров-Тисменко И.Ю. Конкурентоспособность великих и региональных держав в Каспийско-Среднеази-атском регионе // Конкурентоспособность в системе мирового хозяйства: пространственный анализ / Под ред. Н.С. Мироненко. М.: Пресс-Соло, 2002.
2. Егоров-Тисменко И.Ю. Роль нефтяного фактора в возникновении и развитии региональных и глобальных
конфликтов // Проблемы геоконфликтологии / Под ред. Н.С. Мироненко. Т. 1. М.: Пресс-Соло, 2004.
3. Ергин Д. Добыча: всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. М.: ДеНово, 2001.
4. Лукин О. Особенности газовой стратегии Узбекистана // Нефтегазовая вертикаль. 2008. № 7. С. 66—69.
19 Создание такой ситуации, когда на территории Евразии существует множество конкурирующих центров силы, ни один из которых в одиночку не в состоянии бросить вызов Америке (см.: Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М.: Междунар. отношения, 2003).
20 К нему возможно подключение Туркменистана.
21 Вместе с модернизацией газопроводной системы САЦ.
5. Нефть, газ, модернизация общества / Под ред. Н.А. Добронравина, О.Л. Маргания. СПб.: Экономическая школа ГУ ВШЭ, 2008.
6. Нефть и газ Азербайджана-2007 // Нефтегазовая вертикаль. 2008. № 7. С. 26—40.
7. Нефть и газ Казахстана-2007 // Там же. С. 42—48.
8. Симонов К.В. Глобальная энергетическая война. М.: Алгоритм, 2007.
9. Симония H.A. Нефть в мировой политике // Международные процессы. 2005. № 3 (9).
10. Сквозь игольное ушко: Критические места транспортировки нефти // Нефтегазовая вертикаль. 2008. № 3. C. 109-111.
11. Славинская Л. Создаст ли РФ новую трубопроводную карту Евразии? // Там же. 2007. № 12. С. 58—60.
12. BP Statistical Review of World Energy June 2009. Boston: Beacon Press, 2009.
Поступила в редакцию 02.10.2008
A.V. Kramarenko
GEOECONOMIC CONFLICTS WITHIN FUEL
AND ENERGY SECTOR IN THE CASPIAN SEA REGION
Specific features of origin and development of the geoeconomic conflicts between world leading economies relating to fuel and energy sector in the Caspian Sea region are examined. Principal external powers acting in the energy sector of the Caspian Sea region are identified and their geoeconomic strategies and policies in the sphere of safe energy supply through the exploitation of energy resources of the Caspian Sea countries are analyzed. Particular attention is devoted to the transformation of these conflicts as they shift from control over hydrocarbons extraction to that over the routes of their transportation. Geoeconomic confrontations which accompany the design and construction of export-oriented infrastructure (pipelines and terminals) are also analyzed, as well as the role and positions of leading world powers in these conflicts.
Key words: geoeconomics, geopolitics, Caspian Sea region, oil industry, pipelines, energy security.
