CC BY
73
Генезис «сервисного общества» и типология городских укладов1
В.Э. Багдасарян
Сервис и цивилизационная типология городского уклада
Развитие сервиса исторически соотносилось, как правило, с формированием инфраструктур городской жизни. Однако оно не было тождественно урба-низационному процессу. Город не представлял собой однородное в цивилизационном плане явление2. Существовали исторически различные пути генезиса городов. Этот процесс описывался теориями: «разросшейся деревни», «феодальной резиденции», «военно-оборонительной цитадели», «центра государственного администрирования», «торговой фактории» и др. Различные цивилизационные системы тяготели к тому или иному типу градообразования. Для каждого из них была характерна собственная модель развития сервиса. Однако сам феномен сервисноориентированного общества соотносился с вполне определенным типом города — торговой факторией. В более широкой постановке вопроса речь идет о соотнесении ее с цивилизационным и геоэкономи-ческим контекстом государств, занимавших торгово-финансовую нишу специализации в мировом или региональном разделении труда. Проверим далее это предположение в проекции различных исторических стадий.
Концепция «секторальной дифференциации»
Сервис в хрестоматийном изложении концепции линейной эволюции возник на достаточно поздней стадии общественного развития. Его возникновение исторически соотносится с третьей фазой общественного разделения труда (рис. 1). Первая состояла в дифференциации между земледелием и скотоводством, будучи определена формированием производящих форм хозяйствования. На второй, определяемой парадигмой промышленной революции, промышленность дифференцируется с сельским хозяйством. Наконец, на третьей происходит разделение материального — товарного и нематериального — нетоварного производства, производственной и непроизводственной сфер трудовой деятельности. Сервис, ввиду своей нематериальности и нетоварности, идентифицируется именно с новой выделяемой областью общественной дифференциации. Насколько удовлетворительно с позиции имеющихся на сегодня исторических
1 Работа подготовлена в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг.
2 Якунин В.И., Багдасарян В.Э., Куликов В.И., Сулакшин С.С. Вариативность и цикличность глобального социального развития человечества. М.: Научный эксперт, 2009. 464 с.
знаний данное схематическое объяснение? Нестыковки ее с эмпирическим материалом достаточно очевидны.
'}
Рис. 1. Сервис как третичный сектор разделения труда
Сервис в архаической модели хозяйствования
Принятая в качестве классической модель трехстадиальной секторальной дифференциации существенно редуцирует исторический процесс. В основе ее лежит популярная в просветительской среде логика «робинзонады», согласно которой общественное развитие моделируется как изолированная от всего внешнего мира система. Именно так выстраивал свои рассуждения о стадиях разделения труда Адам Смит. Определяющим фактором секторальной дифференциации в смитовской теории рассматривалось появление излишка.
В реальности такого саморазвивающегося общества никогда не существовало. Натуральное хозяйство как чистая модель является вымышленным конструктом. Разделение труда прослеживается еще в первобытную эпоху на уровне межплеменного и межродового взаимодействия. Различия природной среды обитания обусловливали разницу хозяйственной деятельности. Это четко обнаруживается еще в период простейших форм охоты и собирательства. Один род собирал ягоды, а другой — грибы, первый охотился на пушного зверя, тогда как второй — на мясного. Продукты добычи и сбора служили предметом необходимого товарообмена. Излишки потребления в данном случае были непричем. Разделение труда определялось элементарным различием природно-ресурсной базы.
Конечно, степень товарной ориентированности архаического хозяйства не следует преувеличивать. Но для нас в данном случае важно, что она имела не нулевое значение. Следовательно, еще в первобытную эпоху речь шла об оптимуме экономической специализированности. Тот же вопрос по отношению к национальным экономикам формулируется и сегодня.
Таким образом, уже в исторически исходной точке теория стадиальной секторальной дифференциации обнаруживает свою недостоверность. Главное — дает сбой сам подход универсалистского моделирования. Вариативность развития человеческих сообществ проявляется с самого момента их возникновения. Следовательно, и вопрос о сервисной специализированности
разных стран должен решаться в спектре цивилизационно-вариативных объяснений.
Революционное воздействие на развитие исторической науки оказало в свое время формирование научной школы историков, группирующихся вокруг журнала «Анналы» (М. Блок, Л. Февр, Ф. Бродель). Сформулированный ею мейнстрим был связан с переоткрытием направления микроистории. Дело в том, что за доминирующим способом производства и общественными отношениями зачастую не замечались подчиненные формы. К таким, в частности, относилась применительно к древнему и средневековому миру сфера оказания услуг. На вопиющее игнорирование такого направления общественного бытия, как сервис, в традиционной историографии указывал один из классиков школы «Анналов» Фернан Бродель. Безусловно, крестьяне составляли основной класс феодального общества. Но наряду с ним существовали и иные социальные страты. Перечень средневековых цехов включал многие виды сервисной деятельности3. Купирование их роли в жизни европейского города периода средневековья существенно деформировало его подлинный социальный и хозяйственно-инфраструктурный облик. Существующая по сей день в Индии кастовая система, также свидетельствует о широкой представленности сервисных видов деятельности в структуре традиционных сообществ. Профессиональный профиль большинства из существующих индийских каст мог бы быть отнесен именно к сфере услуг (торговцы, садовники, мусорщики, водоносы, музыканты и т. д.)4. А как же быть с теорией секторальной дифференциации, согласно которой никакого сервиса в древнем и средневековом мире не могло существовать? Очевидно, что она, как противоречащая фактам, должна быть отвергнута. Соответственно, опровергаются и основания опирающейся на ее постулаты концепции постиндустриального общества.
Сервисноориентированное сообщество как цивилизационный тип
Современное обществоведение опирается в основном на эмпирический материал нового и новейшего времени. В результате оно оказывается его своеобразным заложником. Практика мегавременных обобщений и длинных исторических рядов вызывает достаточно негативное отношение со стороны академической науки. А между тем многие тенденции и тренды современности точно повторяют определенные фазы в истории древних цивилизаций. Аберрация
3 Грацианский Н.П. Парижские ремесленные цехи в ХШ - XIV столетиях. Казань, 1911; Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984; Кулишер И.М. История экономического быта Западной Европы. М.-Л., 1926. Т. 1; Кулишер М.И. Цехи у нас и в Европе // Русская мысль. 1887. № 11, 12; Полянский Ф.Я. Очерки социально-экономической политики цехов в родах Западной Европы. М., 1952; Регистры ремесел и торговли города Парижа / Под ред. и с предисл. А.Д. Люблинской // Средние века. М., 1957. Вып. X. М., 1958 Вып. XI; Сванидзе А.А. Ремесло и ремесленники средневековой Швеции. М., 1967; Стоклицкая-Терешкович В.В. Проблема многообразия средневекового цеха на Западе и на Руси // Средние века. М., 1951. Вып. III; Харитонович Д.Э. Средневековый мастер и его представления о вещи // Художественный язык средневековья. М., 1982; Харитонович Д.Э. В единоборстве с василиском: опыт историко-культурной интеграции средневековых ремесленных рецептов // Одиссей. Человек в истории. М., 1989.
4 Куценков А.А. Эволюция индийских каст. М., 1983.
близостью стала одной из главных причин продуцирования мифа о современном происхождении сервиса и заданности процесса глобальной сервисизации. При погружении вглубь веков, т. е. выходе за хронологические рамки новой глобальной цивилизации, обнаруживается существование государств, большинство населения которых было занято в сфере услуг. Получается, что современный ориентир на сервисизированные США и другие страны Запада — совсем не горизонт универсального для всего человечества прогресса, а выражение характерной социальной стратификации одного из цивилизованных типов.
Между сервисизированными сообществами древнего мира и современности прослеживается определенная типологическая связь. Большинство из них имело, выражаясь языком П. Савицкого, «талласократическую» природу (ориентированность на море, в противоположность «теллурократической» — ориентированность на сушу)5. Особую функциональную роль в их существовании играло участие в мировой торговле. Во всех сервисизированных сообществах древности особо значимые позиции занимал финансовый капитал. Представляющие его группы олигархии реализовывали различные — силовые и несиловые — схемы эксплуатации внешнего мира. Прямое рабовладение сменялось латентным, выражаемым через феномен экономического рабства. Во всех случаях бурное развитие сервиса оказывалось возможным, когда соответствующее сервисизированное государство обеспечивалось извне продовольственными и иными товарами первой необходимости. Экспорт предоставлял им возможности экономически переквалифицироваться на производство услуг.
Сервисноориентированные сообщества античной эпохи
Пример сервисизированных сообществ в античную эпоху представляли греческие и финикийские рабовладельческие города-государства. Работы по профилю услуг составляли, как известно, преимущественное содержание рабского труда. Отношение численности рабов к свободным выражалось в Греции пропорцией 3:1. Это, учитывая сервисный профиль рабского труда, означает, что в сфере услуг в античном полисе было занято около 75% экономически активного населения. А имея в виду, что и свободные не чуждались определенных видов сервисной деятельности, указанное представительство было, очевидно, еще больше. Удельный вес занятых в сфере услуг в рабовладельческих городах Древней Греции находился, таким образом, на том же уровне, что и в современных странах Запада. За две с половиной тысячи лет социально-профессиональные пропорции в этом отношении принципиально не изменились6.
Такими же «сервисными обществами» являлись древние Рим и Карфаген. Голландский исследователь семнадцатого века Помпа («Titi Pompae Phrysii de operis servorum liber», 1672) насчитывал 146 профессиональных функций рабского труда в древнеримком обществе. Это был своеобразный спектр видов
5 Савицкий П.Н. Континент Евразия. М., 1997; Савицкий П.Н. О задачах кочевниковеденья: почему скифы и гунны должны быть интересны для русского?. Прага, 1928.
6 Андреев Ю.В. Древнегреческий полис. Л., 1976; Блаватский В.Д. Античная цивилизация. М., 1973; Валлон А. История рабства в античном мире. М., 1941; Кузищин В.И. Античное классическое рабство как экономическая система. М., 1990; Паневин К.В. История Древней Греции. СПб, 1999.
сервисной деятельности. Современная наука его существенно расширила. На службе у богатого римлянина состояли: домоправитель, кассир, бухгалтер, управляющие домами, покупщики припасов, привратник, сторожа, придверники, хранители мебели, хранители серебра, гардеробщики, рабы, вводившие посетителей, разносчики блюд, виночерпии, дегустаторы, шуты, танцовщики, камердинеры, купальщики, домашние хирурги, брадобреи; в богатых домах имелись чтецы, секретари, библиотекари, переписчики, выделыватели пергамента, педагоги, счетчики, агенты по торговым делам, носильщики, курьеры, евнухи при госпоже, акушеры, кормилица, баюкальщицы и т. д. Значимость участия в международной торговле в древнем Карфагене соотносится с уровнем наиболее торговозависимых государств современного мира. Характерное для традиционного общества мелкоземельное производство по этой причине там не сложилось7.
Сервисноориентированные сообщества средневековья
Европейское средневековье было, безусловно, временем доминирования крестьянского земледельческого труда. Однако это констатирующее положение применимо далеко не ко всем странам Европы. Оно было вполне справедливо по отношению к так называемым территориальным государствам типа Франции, Польши или России. Совсем иная картина наблюдалась в ориентированных на международную торговую деятельность европейских городах-государствах. Таких зональных анклавов было два: италийско-левантийский, связанный с торговлей на Средиземном море, и германо-ганзейский — на Балтике. Земледелец в их социальной инфраструктуре уже не играл значимой роли. На первое место выходят профессии, относящиеся к профилю услуг8.
Главным сервисным центром средневекового мира являлась Венеция. Откуда такая предрасположенность? Сколотившая несметный капитал на посреднической торговле и финансовых махинациях Венецианская республика имела крупнейший бюджет среди всех европейских государств. По расчетам Ф. Броделя, он на начало XV в. составлял примерно 1 615 тыс. дукатов. В то же время бюджет Французского королевства оценивался в 1 000 тыс. дукатов. При этом население Франции составляло приблизительно 15 млн чел., а Венеции — максимально 1,5 млн. Таким образом, средний венецианец был в 15,7 раз богаче среднего француза. Имея такое состояние, венецианские граждане предпочитали традиционному крестьянскому труду сервисную сферу9.
Венецианское государство рассматривалось К. Шмиттом как типологический пример, выражающий «номос» морского существования. «Почти половину тысячелетия, — свидетельствовал немецкий философ, — республика Венеция считалась символом морского господства и богатства, выросшего на морской торговле. Она достигла блестящих результатов на поприще большой политики, ее называли "самым диковинным созданием в истории экономики всех
7 Зелинский Ф.Ф. Римская республика. СПб., 2002; Волков А. Карфаген. «Белая» империя «черной» Африки. М., 2004.
8 Вебер М. Избранное: Образ будущего. М., 1994. С. 360.
9 Бродель Ф. Время мира. М., 1992. Т. 3. С. 116-117.
времен"». Все, что побуждало фанатичных англоманов восхищаться Англией в XVIII-XX вв., прежде уже было причиной восхищения Венецией: огромные богатства; преимущество в дипломатическом искусстве, с помощью которого морская держава умеет вызывать осложнения во взаимоотношениях континентальных держав и вести свои войны чужими руками; основной аристократический закон, дававший видимость решения проблемы внутриполитического порядка; толерантность в отношениях религиозных и философских взглядов; прибежище свободолюбивых идей и политической эмиграции»10.
К. Шмитт обнаружил общие типологические черты, объединяющие средневековую Венецию и Великобританию Нового времени. В этот же ряд из античной эпохи может быть перемещен Карфаген, а из современности — Соединенные Штаты Америки. К перечню шмиттовских индикаторов следует также добавить преимущественное развитие сферы услуг. Сервис исторически коррелировал с торговой ориентированностью перечисленных государств. И эта связь не случайна. Чем более представляла собой страна в мировой торговофинансовой деятельности, тем значительнее оказывался в ней сектор сервисной занятости населения.
Именно в Средиземноморье в связи с развитием международной торговли учреждаются первые публичные банки — в Барселоне (1401 г.) и Генуе (1407 г.). Семейные же банковские товарищества существовали в итальянских торговых городах и того раньше. Так, в одной лишь Флоренции в середине XIII в. насчитывалось 80 банков. Обеспеченность банковскими услугами по отношению к численности населения находилась на недостижимом на современном этапе развития уровне11.
Сервисноориентированные сообщества Нового времени
В XVI-XVП столетиях роль мирового торгово-финансового центра перемещается в Голландию. И вновь такой перенос соотносится с преимущественным развитием сферы услуг. Достигалось оно прежде всего за счет включенности голландского населения в деятельность различных торговых компаний, таких как Ост- (1602 г.) и Вест-Индская (1621 г.). К. Шмитт писал, что голландцы, стали «извозчиками» всех европейских стран. Численность торгового флота Голландии — крупнейшего в Европе — составляла 15 тыс. судов, также свидетельствуя о специфике экономического развития Соединенных Провинций. Широкое распространение (как и в современном Западе) получили различного рода страховые фирмы. Получает развитие система кредитования. Одновременно к Голландии переходит от Венеции первенство в мировой работорговле. «Мы в начале XVI столетия, — реконструировал историческую ситуацию Люсьен Февр, один из видных представителей школы «Анналов». — Наш западный мир. Бешеная жажда денег, первейшая и непреодолимая движущая сила капиталистического индивидуализма, не ведающего ни узды, ни совести, овладевает тысячами людей. На берегах Шельды, подавив своим великолепием
10 Шмитт К. Земля и море. Созерцание всемирной истории // Ы*р://ге8181:. gothic.ru/index. Мш1
11 Ваджра А. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. М., 2007. С. 63-74.
поверженный Брюгге и свергнув с трона Венецию, высокомерный город торговцев и банкиров, первым воздвигает свою Биржу как символ новых времен. К причалам Антверпена швартуются корабли со всего света. На антверпенских набережных сложено все, что производится в мире. По набережным Антверпена проходят авантюристы со всего света, обуреваемые безудержным стремлением к наживе. Нет более ни нравственных правил, которые бы их обуздывали, ни страха, который бы их сдерживал, ни традиций, которые бы их стесняли. Эти макиавелли торговли и банковского дела всякий день на деле воплощают «Государя», каждый своего. Их цель не земля, не владение землей, приобщающее человека к благородному сословию. Им нужно золото, подвижное и компактное, дающее всю полноту власти. Завладеть им, накопить его в сундуках, насладиться им...»12.
От Антверпена роль мирового торгово-финансового центра переходит в борьбе с обретшей второе дыхание Генуей к Амстердаму. За ним в период расцвета закрепилась репутация товарного склада мира. Даже к концу XVIII в. голландцы продолжали выполнять функции основных перевозчиков товаров в торговле европейских стран. Однако уже к этому времени положение мирового торгово-финансового гегемона все прочнее занимала Великобритания. Ф. Бродель обращал внимание на удивительный в истории финансов феномен — продолжающееся несколько веков бесперебойное линейное усиление курса фунта стерлинга13.
И опять-таки центр мировых финансов становится передовым центром развития сферы сервиса в мире. Преобладающим видом экономической деятельности в Великобритании XIX в., как отмечал Ф. Бродель, являлись не земледельцы и не промышленные рабочие, а домашние слуги. Сервисная модель отраслевой занятости оказывалась, таким образом, реализована еще задолго до наступления стадии постиндустриализма.
Ф. Бродель противопоставлял в своем исследовании французский и английский типы экономики. Франция в XVIII - начале XIX вв. значительно превосходила Англию в общем объеме физической продукции. Но общие объемы, аккумулированного капитала, были выше в Великобритании. Это преимущество достигалось англичанами именно за счет сферы сервиса. «Придерживаясь в подсчете физической продукции, — отмечал Ф. Бродель некорректность статистических сравнений, ограниченных промышленностью и сельским хозяйством, — оставляют в стороне услуги; а ведь в этом секторе Англия наверняка намного превосходила Францию»14.
Кроме профессиональных домовых слуг в Великобритании XVIII — начала XIX вв. трудилась в услужении богатых англичан значительная армия вывезенных из колоний рабов. Рабы не считались людьми, а потому в расчеты профессиональной занятости они не включались. Тем не менее чисто функционально их деятельность соотносилась главным образом с сектором услуг. Даже такие фигуранты английского истэблишмента, как один из основоположников тео-
12 Февр Л. Бои за историю. М., 1991. С. 205.
13 Бродель Ф. Время мира. М., 1992. Т. 3. С. 385.
14 Бродель Ф. Указ. соч. Т. 3. С. 393.
рии либерализма Д. Локк, не чуждались вложения средств в предприятия, основанные на рабовладельческом способе производства.
Сервисизация Англии сочеталась с ростом различных финансовых инфраструктур. Уже в 1720 г. Даниэль Дефо сожалел о тех безвозвратно ушедших временах, когда «не было ни дутых предприятий, ни спекуляций на акциях... ни лотерей, ни капиталов, ни аннуитетов, ни покупки корабельных обязательств и государственных облигаций, ни находящихся в обращении билетов казначейства»15.
Как сегодня весь мир говорит о «мыльном пузыре» американского доллара, так в XVIII - начале XIX вв. говорил о грядущем крахе раздутого английского кредита. Политика неограниченных займов составляла один из главных факторов британского экономического прорыва. По расчетам на 1824 г., из 3840 млрд франков совокупного государственного долга европейских стран более 75% приходилось на Великобританию16. «Не нужно быть волшебником, — предрекал Дэвид Юм в середине восемнадцатого столетия, — чтобы угадать, каким будет продолжение. В самом деле, им может быть лишь одна из двух катастроф: либо нация уничтожит государственный кредит, либо государственный кредит уничтожит нацию»17. Предсказываемой катастрофы, как известно, так и не произошло. Избежать ее удалось выстраиванием соответствующего курса английской политики, включавшей нещадную эксплуатацию колоний и провоцирование военных конфликтов.
Преемником Великобритании в ее особой роли в мир-экономике выступили Соединенные Штаты Америки. И именно США стали эталоном постиндуст-риалистской сервисизации. Более 80% экономической занятости американского населения приходится сегодня на сферу услуг. Секторная стадиальная эволюция США повлияла в значительной мере на формирование концепта секторального эволюционизма. Американский опыт стал позиционироваться в качестве универсальной исторической схемы без всяких на то оснований. Более правильно было бы вести речь об эксперименте США, нежели об их типичности.
Первоначально Америка (и прежде всего южноамериканские штаты) развивалась с ориентацией на сельское хозяйство. Фермерский путь американского развития стал в свое время нарицательной моделью. Рабский труд использовался в США, в отличие от Европы, не столько в сфере услуг (хотя и в ней тоже), сколько в рамках аграрного производства. За период 1661-1774 гг. из Африки в Североамериканские Соединенные Штаты было доставлено более миллиона черных рабов, тогда как еще девять миллионов пленников погибли в дороге18. Работорговля дала американцам прибыль в 2 млрд долл. — астрономическую в ценах XVIII в. сумму. Владельцами рабовладельческих плантаций являлись отцы-основатели США — президенты Вашингтон, Джефферсон, Мэдисон. Автор американской Конституции Джеймс Мэдисон с радостью сообщал в одном из писем другу, что каждый раб приносит ему прибыль 257 долларов в год, тогда как тратит он на содержание каждого из них только 12-13 долларов19.
15 Defoe D. The Complete English Tradesman. L., 1745. II. P. 234.
16 Бродель Ф. Указ. соч. Т. 3. С. 387.
17 Цит. по Бродель Ф. Время мира. М., 1992. Т. 3. С. 387.
18 Who brought the Slaves to America, Sons of Liberty. Metairie, 1958. P. 8.
19 Ваджра А. Указ. соч. С. 161.
После Гражданской войны, закончившейся победой северных промышленных штатов, США переориентируются на индустриальные рельсы развития. Основной фигурой в отраслевой структуре занятости становится уже не фермер, а промышленный рабочий. Превращение США в результате двух мировых войн в крупнейшего кредитора и инвестора мира создало возможность принципиально изменить конъюнктуру отраслевого распределения. Выстраивается новая модель международного разделения труда, при которой промышленное производство выносится за пределы США и связанных с американской гегемонией стран «золотого миллиарда». Высвобожденное из сектора индустрии население переориентируется на более социально престижные сервисные виды деятельности.
Основным механизмом поддержания новой модели мироустройства явилась эмиссия стоимостно необеспеченной валюты — вначале доллара, а потом и евро. Установленная с 1978 г. Кингстонская (Ямайская) валютная система плавающих курсов валют окончательно ее закрепила на уровне международного консенсуса. Сложившаяся практика мирового обмена — гербовая бумага США на реальные товары периферийных стран — и составляет парадигму неоколониализма. Определенный компонент в структуре сервисной занятости Запада есть в действительности имитационное прикрытие существующих механизмов неоколониальной эксплуатации мира. Для таких же стран, как, например, Россия или Китай, не обладающих эксплуатируемыми ими колониями (неоколониями), ориентир в 80% занятых в сфере сервиса есть неосуществимая утопия, попытки реализации которой неизбежно обернутся глобальной социальноэкономической катастрофой.
Таким образом, стадиальная модель универсальной секторальной эволюции не верифицируется на эмпирическом материале. Сервис, рассматриваемый традиционно как индикатор постиндустриализма, имел преимущественное развитие в странах, находящихся на разных стадиях исторического существования. Их объединял в большей степени не технологический уклад, а особая посредническая роль в международном разделении труда. Речь поэтому должна вестись об определении в каждом конкретном случае цивилизационного оптимума соотнесения различных секторов экономики.
Согласно эксплуатируемому в рамках постиндустриализма концепту, стадиально, по ходу истории, менялась доминация различных секторов экономики. В традиционном (доиндустриальном) обществе доминировало сельское хозяйство, в индустриальном — промышленность, в постиндустриальном — сервис. Страновый исторический анализ опровергает данную схему. Относимый к стадии постиндустриализма сервис господствовал в определенных странах на более ранних стадиях развития. Следовательно, развитие сервисного направления не представляло собой телеологического ориентира эволюции. Преобладание его в определенной группе стран отражало скорее их особое посредническое положение в международном разделении труда, существующей модели мира — экономики.
