CC BY
33
УДК 612.67
ГЕНДЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СОЦИАЛЬНОГО ПОРТРЕТА ДОЛГОЖИТЕЛЕЙ. СООБЩЕНИЕ II
Б.А. Кауров1, Т.Ш. Адеишвили2, Е.Б. Матюхина3, А.А. Щегорцов4
Филиал ГБОУВПО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России «НКЦ геронтологии», Москва
На основе статистического анализа данных анкетирования изучены гендерные особенности социального портрета долгожителей в возрасте 85 лет и старше. Рассмотрены отдельные стороны семейного и трудового анамнеза, вредные привычки, жизненные интересы и некоторые моменты социальной сферы долгожителей. Несмотря на то что долгожители обоего пола жили в разных регионах России с отличающимися социально-бытовыми и экологическими условиями, по большинству показателей, о которых можно судить по анамнезу жизни, они существенно не отличались друг от друга на момент обследования. Это может свидетельствовать в пользу гипотезы, что гендерные отличия по многим показателям, имеющим отношение к социальному портрету людей, при переходе последних в категорию долгожителей уменьшаются. Ставится вопрос о необходимости создания унифицированной анкеты опроса долгожителей.
Ключевые слова: долгожители, социальный портрет, анкетирование, анамнез жизни, семейный анамнез, трудовой анамнез, вредные привычки, жизненные интересы
Key words: long-livers, social profile, questioning, life history, family history, labor history, bad habits, vital interests
В предыдущем сообщении [4] были рассмотрены особенности антропометрических данных, анамнеза жизни и частично семейного анамнеза долгожителей обоих полов. В этом сообщении
будут рассмотрены вопросы, касающиеся других сторон семейного и трудового анамнеза, вредных привычек, жизненных интересов и некоторых моментов социальной сферы долгожителей.
1 Кауров Борис Александрович, канд. биол. наук, ведущий научный сотрудник Филиала РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России «НКЦ геронтологии». E-mail: [email protected].
Адеишвили Тамара Шалвовна, канд. биол. наук, младший научный сотрудник Филиала РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России «НКЦ геронтологии». E-mail: [email protected].
3
Матюхина Елена Борисовна, научный сотрудник Филиала РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России «НКЦ геронтологии». E-mail: [email protected].
4 Щегорцов Александр Александрович, д-р социол. наук, заведующий лабораторией Филиала РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России «НКЦ геронтологии». E-mail: [email protected].
МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ
Для решения поставленной задачи была разработана специальная анкета. Она включала в себя 231 вопрос, условно разделенный на 7 блоков, отражающих антропометрические данные, анамнез жизни, семейный и трудовой анамнез, вредные привычки, жизненные интересы и некоторые моменты социальной сферы долгожителей. По этой анкете был проведен опрос 311 долгожителей обоего пола в возрасте 85 лет и старше (в том числе 92 из них было 90 лет и более), находящихся на лечении в НКЦ геронтологии. Полученные результаты были обработаны с помощью программных пакетов MS Excel 2010 и Statistica 10. Достоверность отличий средних и частот оценивалась с помощью критерия Стьюдента. Различия считались достоверными при уровне ошибки р < 0,05.
РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
На основании статистической обработки изученного материала были получены следующие результаты. Показано, что средняя продолжительность жизни матерей и отцов долгожителей не отличалась долгожительством. Так, у женщин средний возраст наступления смерти их матерей равнялся 73,2 ± 1,2, а их отцов — 61,8 ± 1,3 годам. Видно, что у женщин их отцы умирали достоверно раньше матерей (p < 0,001). У мужчин эта разница менее очевидна. Соответствующие значения равны 70,0 ± 2,0 и 65,0 ± 1,9 года (р > 0,05). Однако возраст наступления смерти матерей и отцов долгожителей обоего пола не отличался друг от друга (р > 0,05). Вместе с этим среди долгожителей были и те, у которых их матери или отцы доживали до 85—101 года. В частности, у женщин 31,0 ± 3,3% их матерей и всего 11,3 ± 2,3% отцов доживали до этого возраста (p < 0,001). У мужчин эти числа соответственно равнялись 24,1 ± 4,7% и 14,5 ± 3,8% (p > 0,05). Эти данные соответствуют таковым, полученным при изучении долгожителей Омска [6]. Более весомые данные были получены при ответе на вопрос: были ли в роду долгожители по материнской или отцовской линии? В частности, женщины в 50,2 ± 4,1% случаев подтвердили наличие долгожителей в роду по отцовской линии и чаще — в 61,3 ± 3,5% случаев по материнской линии (р < 0,05). У мужчин соответствующие значения равнялись 57,7 ± 6,8% и 62,3 ± 6,2% (p > 0,05).
Видно, что число долгожителей было больше по материнской линии, что может свидетельствовать о большей предрасположенности женщин к долгожительству по сравнению с мужчинами. Большее число долгожителей по материнской линии было выявлено и среди долгожителей Санкт-Петербурга [7] и Саратова — [3] (59 и 44% соответственно). В Саратове только 1,4% долгожителей указали на долгожительство по отцовской линии [3]. В Тюменской области 62% мужчин и 65% женщин имели долгожителей по линии отца или матери [8]. Однако в самой Тюмени наличие долгожителей по материнской линии было выявлено только 20%, а по отцовской линии — в 15% случаев [2]. В Омске была подобная картина. Там у 21% долгожителей мать и у 17% долгожителей отец прожили 90 и более лет [6]. В Якутии у половины обследованных долгожителей выявлено семейное долгожительство и у 75% из них были родственники в возрасте 80 лет и старше [5].
По нашим данным, также не отличались особым долголетием родные братья и сестры долгожителей. Так, у женщин средний возраст смерти их братьев равнялся 45,3 ± 4,8 годам (варьируя от 44 до 47 лет в зависимости от порядкового номера рождения), а их сестер — 57,0 ± 5,4 года (варьируя от 55 до 60 лет в зависимости от порядкового номера рождения). У мужчин эти средние значения соответственно равнялись 37,5 ± 7,4 года (варьируя от 29 до 45 лет) и 49,7 ± 7,5 года (варьируя от 18 до 64 лет). В существенной степени относительно раннюю смерть родственников долгожителей можно объяснить их участием в Великой Отечественной войне. Вместе с тем необходимо особо отметить, что как у женщин, так и у мужчин среди всех умерших их братьев и сестер всегда были те, которые умирали в возрасте 90 лет и старше. Это может дополнительно указывать на наличие наследственной компоненты долгожительства.
Однако у женщин средний возраст их живых братьев равнялся 77,3 ± 3,0 года и варьировал от 69 до 82 лет, а живых сестер — 79,6 ± 1,9 года и варьировал от 77 до 84 лет. У мужчин эти значения соответственно равнялись 80,5 ± 1,7 года в диапазоне от 76 до 80 лет и 74,8 ± 1,7 года в диапазоне от 61 до 73 лет. У женщин в семье было в среднем 1,8 ± 0,1 родных братьев и 2,1 ±0,1 родных сестер (р < 0,05). У мужчин эти
значения соответственно были равны 2,3 ± 0,2 и 2,0 ± 0,1 (р > 0,05). Необходимо обратить внимание на то, что у женщин было больше родных сестер, а у мужчин больше родных братьев. В большинстве случаев долгожители обоих полов рождались первыми. Среди женщин таких было 29,7 + 3,3%, а среди мужчин — 30,6 + 5,0% (р > 0,05). Это подтверждается данными других авторов, например [6]. Данный факт некоторые ученые объясняют тем, что чем моложе родители, тем их дети более жизнеспособны и потенциально более долгоживущие [1].
Особого внимания заслуживает спектр заболеваний, которыми болели родители долгожителей. Показано, что между частотой различных заболеваний у родителей долгожителей обоего пола не выявлено достоверной разницы между ними (р > 0,05). Чаще всего родители долгожителей имели заболевания сердечно-сосудистой системы. Они отмечались у матерей женщин в 45,5 ± 3,7% случаев и у матерей мужчин в 38,7 ± 5,4% случаев. У отцов женщин и мужчин эти заболевания встречались со следующей частотой соответственно — 32,4 ± 4,0 и 42,0 ± 5,9%. Онкологические заболевания встречались у матерей женщин с частотой 12,9 ± 2,5% и матерей мужчин с частотой 12,5 ± 3,7%. У отцов женщин и мужчин эти показатели имели следующие частоты соответственно — 14,0 ± 3,0 и 10,1 ± 3,6%. Частота неврологических заболеваний у родителей обоего пола долгожителей практически совпадали с таковыми при онкологических заболеваниях.
Следующий вопрос, который нас интересовал, касался возможных гендерных отличий во вредных привычках мужчин и женщин. Фактически он свелся к выяснению разных аспектов приема долгожителями алкогольных напитков и курения. В настоящее время из всех обследованных долгожителей только одна женщина и 20% мужчин регулярно принимали спиртные напитки. Однако в более ранние периоды своей жизни (в частности, в возрасте от 20 до 70 лет) таковых среди женщин было около 2%, и они принимали алкоголь в среднем 1 раз в месяц по 50-100 мл. Число пьющих мужчин 20—60 лет было около 40%, и они принимали алкоголь в среднем 1 раз в месяц примерно по 200 мл. После указанных периодов жизни, число принимающих спиртные напитки с возрастом постепенно уменьшалось до
настоящих чисел. В настоящее время мужчины, не отказавшиеся от спиртного, принимали его в среднем 1 раз в месяц по 50—100 мл. Из разных видов спиртных напитков (самогона, водки, коньяка, крепких вин, сухих вин, пива) женщины отдавали предпочтение водке, коньяку и сухим винам, а мужчины — водке и коньяку. С 20 до 50 лет курили около 2% обследованных женщин, которые выкуривали от половины пачки до 1 пачки в день. После 50 лет их число стало уменьшаться и в настоящее время курила только 1 женщина, которая выкуривала до половины пачки в день. У мужчин наибольшее число курильщиков (41%) наблюдалось в возрасте 20 до 30 лет, которые выкуривали в этот период в основном до пачки в день. В каждое последующее десятилетие число куривших уменьшалось на 7—9%, а количество выкуренных ими папирос (сигарет) уменьшалось до половины пачки в день. В настоящее время никто из обследованных мужчин не курил. В возрасте 20—50 лет 10—12% женщин были пассивными курильщиками в семье. С каждым последующим десятилетием этот процент уменьшался примерно вдвое до 1% в настоящее время. Число мужчин — пассивных курильщиков в семье было наибольшим (8%) только в возрасте 30—40 лет, затем оно постепенно уменьшалось до 1% в настоящее время. Наши данные по положительному влиянию на долголетие отказа от курения и ограниченному потребление алкоголя совпадают с результатами, полученными при изучении долгожителей в других регионах, в частности в Саратове [3], Омске [6] и более ранними исследованиями [9].
Следует обратить внимание на возможные гендерные отличия в трудовом анамнезе долгожителей, их интересах и социальном статусе. Выяснилось, что женщины и мужчины начинали свою трудовую деятельность примерно в одном возрасте (в 18,3 ± 0,3 лет женщины и 17,6 ± 0,5 лет мужчины, р > 0,05), но женщины заканчивали работать гораздо раньше мужчин, соответственно в возрасте 62,9 ± 0,7 лет и 70,1 ± 1,0 лет (р < 0,001). В настоящее время продолжают работать только 1,0 ± 0,7% женщин и 7,3 ± 2,9% мужчин (р < 0,05). Этот средний стаж трудовой деятельности совпадал с таковым у долгожителей Тюменской области: 46 лет у женщин и 53 года у мужчин [8]. У 22,2 ± 3,0% женщин и 38,5 ± 5,3% мужчин их профессия бы-
ла связана с творческой деятельностью, которой женщины прекратили заниматься в возрасте 66,1 ± 1,8 года, а мужчины — в 74,9 ± 2,4 года (р < 0,01). Основная масса долгожителей принадлежала по своей трудовой принадлежности к категории служащих (77,7 ± 3,5% женщины и 76,5 ± 4,8% мужчины, р > 0,05). Тем не менее у 8,2 ± 1,9% женщин и 14,5 ± 3,9% мужчин их работа была связана с нервно-эмоциональным напряжением (р > 0,05). С органическими растворителями работали 8,2 ± 2,0% женщин и 10,8 ± 3,4% мужчин (р > 0,05). Кроме того, у 12,0 ± 3,6% мужчин работа была связана с частыми охлаждениями, у 10,8 ± 3,4% — с тяжелым физическим трудом, у 7,2 ± 2,8% — с вибрациями. Среди долгожителей были и те, кто имел дело по работе с этилированным бензином, тяжелыми металлами, радиацией и электромагнитными излучениями. Среди долгожителей Тюменской области около 50% мужчин и женщин занимались работой, не связанной с физическим трудом [8]. Большинство долгожителей Якутии (70%) занимались всю жизнь физическим трудом и начинали свою трудовую деятельность до 10 лет [5].
Особый интерес вызывали жизненные интересы долгожителей. Показано, что у 68,9 ± 3,3% женщин и 69,9 ± 5,0% мужчин была цель в жизни (р > 0,05) и ее достигли 92,2 ± 2,5% женщин и 92,5 ± 3,6% мужчин (р > 0,05), т. е. практически все долгожители. До настоящего времени сохранили интерес к жизни 78,5 ± 3,2% женщин и гораздо больше — 93,8 ± 3,0% мужчин (р< 0,001). Среди женщин 81,2 ± 2,8% считают себя верующими в бога. Среди мужчин таких верующих было значительно меньше, всего 47,5 ± 5,5% (р < 0,001), т. е. мужчины оказались более прагматичными. Общительными себя считали 97% долгожителей обоего пола. Однако только в 15% случаев они постоянно общались с близкими людьми (родственниками, друзьями), возможно, ввиду их отсутствия. При этом практически все они охотно общались с людьми пожилого, среднего и молодого возраста. Общественной деятельностью раньше занималось 66,5 ± 3,6% женщин и 80,8 ± 4,6% мужчин (р < 0,05). В настоящее время ею продолжали заниматься 12,4 ± 2,6% женщин и 21,0 ± 5,1% мужчин (р > 0,05). Наши данные по удовлетворительной физической и высокой эмоциональной активности долгожителей совпа-
дают с исследованиями, проведенными в Санкт-Петербурге [7], Саратове [3], Тюмени [2], Омске [6]. Например, в Саратове таких физически активных долгожителей оказалось 86%, а в Тюмени 14% мужчин и 9,1% женщин продолжали участвовать в общественной жизни. Видно, что общественной деятельностью больше занимаются мужчины, что, возможно, объясняется наличием у них большего свободного времени, чем у женщин.
Владеющих в разной степени иностранными языками среди женщин оказалось 43,0 ± 3,5%, а среди мужчин — 60,7 ± 5,3% (р < 0,01). На вопрос о наличии у них в настоящее время хобби, положительно отвечали 50,0 ± 3,5% женщин и 71,1 ± 5,0% мужчин (р < 0,001). При этом на наличие хобби в молодости указывали 73,6 ± 3,2% женщин и 74,3 ± 4,9% мужчин (р > 0,05), но с возрастом число долгожителей обоих полов, имеющих какое-либо хобби, постепенно уменьшалось. Отчасти это можно, видимо, объяснить потерей интереса к жизни и социально-бытовыми условиями.
Интересно рассмотреть вопрос также о том, в какой степени отличаются социальные условия долгожителей разных полов. Оказалось, что пенсия у женщин равнялась 17837,6 ± 437,2 руб., а у мужчин она была существенно больше — 26483,1 ± 919,1 руб. (р < 0,001). Практически все долгожители не имели дополнительного дохода, кроме пенсии. Таких среди женщин было 97,9 ± 1,0% и 92,8 ± 2,9% среди мужчин (р >0,05). Только 1,5 ± 0,8% женщин и 4,9 ± ±2,4% мужчин имели постоянный дополнительный доход (р > 0,05). Однако в 30,9 ± 3,3% случаев женщинам и только в 14,3 ± 3,8% случаев мужчинам оказывали материальную помощь их родственники (р < 0,01). Наоборот, 32,5 ± 3,4% женщин и существенно больше мужчин (53,8 ± ± 5,4%) вынуждены сами материально помогать своим родственникам (р < 0,01).
Жилищные условия у долгожителей мужчин и женщин были практически одинаковые. Так, общая площадь квартиры, в которой они жили, равнялась в среднем 55 м2 и в ней, кроме самого долгожителя, проживал еще в среднем 1 человек. В одиночестве проживали 48,7 ± 3,6% женщин и 32,1 ± 5,2% мужчин (р < 0,01). Проживание в одиночестве, но более частое, было характерным для долгожителей Санкт-Петербурга [7]. Это
можно объяснить большей смертностью людей во время военной блокады Ленинграда. В отличие от долгожителей Москвы и Санкт-Петербурга в Якутии основная их часть (75%) проживала в семье со своими детьми [5]. Социальным пакетом льгот пользовались 64,9 ± 3,4% женщин и 73,2 ± 4,9% мужчин (р > 0,05). Однако только к 32,6 ± 3,4% женщинам и 31,3 ± 5,1% мужчинам был прикреплен социальный работник (р > 0,05), что можно объяснить отказом от социальных услуг ввиду хорошего самочувствия долгожителей. Квоту на лечение получали 8,8 ± 2,0% женщин и 18,8 ± 4,4% мужчин (р < 0,05), а компенсацию за лечение 38,6 ± 3,5% женщин и 27,4 ± 4,9% мужчин (р > 0,05).
ВЫВОДЫ
Таким образом, данные этого сообщения подтверждают результаты, изложенные в нашем первом сообщении, об отсутствии существенной разницы в социальных портретах долгожителей мужчин и женщин по большинству рассмотренных показателей. Однако, как и в первом сообщении, мужчины отличались по ряду показателей от женщин. В частности, женщины оказались более предрасположенными к долгожительству по сравнению с мужчинами. Они также отличались от мужчин своей большей религиозностью, меньшим пристрастием к спиртным напиткам и курению. Они раньше заканчивали свою профессиональную деятельность. Мужчины проявляли более активный интерес к жизни вообще и к общественной жизни, в частности. Они чаще, чем женщины, имели какое-либо хобби. Мужчины по сравнению с женщинами имели более высокий размер пенсии, что позволяло им в большей степени, чем женщинам, оказывать материальную помощь своим близким. Несмотря на то что долгожители обоих полов жили в разных регионах России с отличающимися социально-бытовыми и экологическими условиями, по большинству показателей, о которых можно судить по анамнезу жизни, они существенно не отлича-
лись друг от друга на момент обследования. Это может свидетельствовать в пользу гипотезы, что гендерные отличия по многим показателям, имеющим отношение к социальному портрету людей, при переходе последних в категорию долгожителей уменьшаются. Сравнительный анализ социологических данных, полученных разными исследователями, указывает на отсутствие стандартизованной общепринятой анкеты опроса долгожителей. Это в существенной степени мешает полноценному сравнению данных, полученных авторами в разных регионах. Поэтому актуальным является вопрос о необходимости создания унифицированной анкеты.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бердышев Г.Д. Эколого-генетические факторы старения и долгожительства. Ленинград: Наука, 1968. 203 с.
2. Болотнова Т.В., Логинова Н.В. Опыт изучения феномена долгожительства в г. Тюмени. Состояние здоровья долгожителей: влияние наследственных, эколого-климатических, социальных факторов на продолжительность жизни // Успехи геронтологии. 2001. Т. 8. С. 82-88.
3. Денисова Т.П., Малинова Л.И., Прохоров С.А. Старение и долгожительство. М.: БИНОМ, 2007. 224 с.
4. Кауров Б.А., Адеишвили Т.Ш., Матюхина Е.Б., Щегорцов А.А. Гендерные особенности социального портрета долгожителей. Сообщение I. // Клиническая геронтология. 2013.
5. Никитин Ю.П., Татаринова О.В., Черных Н.И. Долгожительство в Сибири и на Дальнем Востоке: демографические и клинические аспекты. Новосибирск: Наука, 1999. 164 с.
6. Плотникова Ю.С. Долгожительство как социально-демографический феномен. Автореф. канд. дис. ... на соискание канд. социол. наук, Новосибирск, 2011. 22 с.
7. Пушкова Е.С., Ленская Л.В. Долгожительство в Санкт-Петербурге // Успехи геронтологии. 1999. № 3. С. 22-26.
8. Филонова М.В. Влияние социальных факторов на формирование феномена долголетия. В сб.: Актуальные проблемы теоретической, экспериментальной, клинической медицины и фармации. Тюмень, 2008. С. 88.
9. Чеботарев Д.Ф. Условия жизни и пожилой человек. М.: Медицина, 1978. 310 с.
Поступила 07.06.2013
