CC BY-NC
42Социодинамика
Правильная ссылка на статью:
Клименко Л.В., Посухова О.Ю. — Тендерные особенности профессиональной идентичности врачей в медицинских династиях // Социодинамика. - 2021. - № 9. DOI: 10.25136/2409-7144.2021.9.36560 URL: ://nbpublishxomlbrary_read_artide.php?id=36560
Гендерные особенности профессиональной идентичности врачей в медицинских династиях
Клименко Лодмила Владиславовна
доктор социологических наук профессор Высшей школы бизнеса, Южный федеральный университет 344006, Россия, Ростовская область, г. Ростов-На-Дону, ул. Пушкинская, 160
Посухова Оксана Юрьевна
кандидат социологических наук
доцент кафедры регионапистики и евразийских исследований Института социологии и регионоведения,
Южный федеральный университет
344006, Россия, Ростовская область, г. Ростов-На-Дону, ул. Пушкинская, 160
Статья из рубрики "Семья и общество"
DOI:
10.25136/2409-7144.2021.9.36560
Дата направления статьи в редакцию:
01-10-2021
Аннотация: Несмотря на то, что в современном здравоохранении доминируют работники женщины, в медицине сохраняется гендерная дифференциация в принципах распределения власти и полномочий, в карьерных траекториях, уровне оплаты труда и пр. Подобная гендерная предвзятость мешает сбалансированному профессиональному развитию врачей, влияет на их трудовую мотивацию и приверженность профессии. Медицинские династии выступают важным звеном воспроизводства кадрового потенциала и сохранения профессионального этоса врачебного дела, поэтому в статье рассматриваются гендерные особенности профессиональной идентичности потомственных врачей. Объектом исследования выступают династии, сложившиеся в медицинской среде, насчитывающие не менее трех поколений, работающие в данной профессиональной сфере. Эмпирическая база исследования медицинских династий составляет 20 автобиографических нарративных интервью, среди которых 11 женщин и 9 мужчин. Территориальная локализация информантов - Волгодонск, Москва, Ростов-на-
Дону, Самара, Саратов, Иркутск, Уфа. На материалах интервью с представителями профессиональных династий показано, что для процессов профессиональной идентификации мужчин-врачей более характерна стратегия самореализации и самоутверждения через работу. Тогда как в построении профессиональной идентичности женщинами врачами чаще проявляется стратегия преодоления (особенно в случае с хирургией), а также стратегия адаптации. В тоже время сами женщины зачастую воспроизводят консервативные гендерные стереотипы в профессиональной сфере.
Ключевые слова: стратегии идентификации, российские врачи, медицинские династии, профессиональная идентичность, Гендерная дифференциация, профессиональный династии, межпоколенная трансляция, рынок труда, преемственность, династийное в о про из в одс тв о
Статья подготовлена при поддержке Российского научного фонда, проект № 19-1800320.
Постановка проблемы. Профессиональные организации, рабочие отношения, трудовые роли и идентичности не являются нейтральными с гендерной точки зрения. На современном этапе в здравоохранении численно преобладают работники-женщины, но
медицина остается, в терминологии Дж. Аккер, гендерно мужской Ш. В институциональном поле «мужских» организаций маскулинность является осевой в принципах структурирования власти и полномочий. И «гендерные нормы, касающиеся работы и идентичности, поддерживаются, даже несмотря на то, что соотношение полов
не соответствует культурному построению самого занятия» [2, с- 425"". И хотя врачебное дело исторически складывалось как преимущественно мужская профессия, в современной медицине фактически преобладают женщины. В странах ЕС женщины
составляют около 60% всех врачей в России же больше 70% всех
квалифицированных работников здравоохранения являются женщинами
В последние годы в России фиксируется отрицательная динамика воспроизводства медицинских кадров, существует дефицит молодых специалистов, социально-экономическая ситуация и институциональные реформы здравоохранения не способствуют улучшению профессионального самочувствия врачей, труд которых
прекариатизируется —6]. Подобные условия мешают устойчивому воспроизводству квалифицированных кадров для сферы здравоохранения. В данном контексте медицинские династии являются значимым ресурсом ранней профессиональной социализации будущих медиков, формирования позитивной профессиональной идентичности врачей, сохранения трудового этоса.
С другой стороны, сохраняющееся неравенство в карьерном продвижении и уровне оплаты труда мужчин и женщин, сегрегация в выборе профессиональной специализации
и асимметрия в управленческой сфере [7-10" определяет гендерные различия в профессиональной идентичности представителей медицинских династий. Гендерный разрыв в карьерных и профессиональных траекториях может негативно сказываться на трудовой мотивации, профессиональном самочувствии и идентичности докторов, и в целом снижать качество услуг и качество человеческого капитала в отечественном здравоохранении. Поэтому целью настоящей статьи является анализ гендерных особенностей профессиональной идентичности потомственных врачей в современной
России.
Концепция, подходы и эмпирическая база исследования. Гендерный подход в изучении профессиональной сферы достаточно широко представлен в научной литературе. В международных исследованиях показано, что на протяжении десятилетий устойчивой остается разница в статусе и доходах женщин при существенном росте их
доли среди экономически активного населения i11"". С точки зрения ракурса настоящего анализа интерес представляет концепт гендерных организаций («Gendering Organizations»). R. Ely и D. Meyerson исследовали способы, которыми культура современных организаций концентрируется, в первую очередь, на потребностях и ожиданиях мужчин, и показали латентную и явную гендерную предвзятость в рабочих отношениях I12!.
Другими словами, не только и не столько полоролевые и стратегии стереотипы определяют гендерные разрывы в профессии, но функционирование самой трудовой организация выстроено как гендерное пространство со структурой ресурсов и ограничений -Ш. И «хотя люди привносят в организации свой пол, работа, которой они занимаются, уже сама гендерно обусловлена» -2, Ci 428"". В данном подходе «гендер
рассматривается как результат, исход организационных процессов» -13, Ci 46". Сами принципы устройства социально-трудовых отношений и рутинные рабочие практики зачастую являются источником неравенства, хотя часто могут выглядеть и восприниматься как гендерно нейтральные I12". К таким организациям, актуализирующим гендер, большинство исследований относит медицинские учреждения, которые феминизировались по численному составу, в то время как их структура и культура
остаются маскулинными I14".
Профессиональная идентичность в нашем исследовании рассматривается как компонент я-образа индивида, «который обеспечивает переживание причастности, нахождение своего места в социуме, наделяет трудовую деятельность смыслом, что противодействует
депрофессионализации и выгоранию» [15j———39]. Профессиональная идентичность обретается, прежде всего, на мезоуровне - через вхождение и взаимодействие в социально-профессиональной группе, через освоение трудовых ролей и ценностей. И общесоциальный контекст (престижность профессии врача и оплата труда), и микросоциальные факторы - семейные традиции и траектории влияют на степень значимости профессиональной идентичности в идентификационной структуре личности.
В свою очередь, профессиональные династии рассматриваются нами как основанные на отношениях кровного родства социальные группы, представители которых в течение не менее трех поколений работают в одной профессиональной сфере. Анализ медицинских династий опирается на концепцию стратегий воспроизводства и межпоколенной трансляции разных видов капитала (экономического, культурного, социального и
символического) П. Бурдьё c-—241'258"; -t17———^^ теорию социального статуса семейных групп Д. Берто и И. Берто-Вьям-18, 19"", неовеберианский подход в трудовой социологии, когда профессионалов трактуют как «как агентов групповых и социальных изменений, которые, обладая экспертным знанием, стремятся удерживать
монополистическую позицию на рынке труда и высокий статус группы» -20, с 77"".
В качестве эмпирической базы настоящего исследования выступают материалы 20 глубинных интервью представителей профессиональных династий (11 женщин и 9 мужчин), проживающие в разных городах (Москве, Самаре, Томске, Иркутске, Уфе,
Ростове-на-Дону, Саратове, Волгодонске, Таганроге, Шахтах). Четверть опрошенных являются или были заведующими отделениями, еще 25% - имеют ученую степень. 45% информантов - представители третьего поколения династии, 40% - второго и 15% -четвертого. Опрошенные врачи специализируются в области хирургии, отоларингологии, кардиологии, психиатрии, акушерства и гинекологии, неврологии, а также являются терапевтами и врачами функциональной диагностики. Выборка опроса - целевая. Интервью были собраны в 2020 г.
Профессиональная идентичность медиков в фокусе зарубежных и российских исследований. Идентичности медицинских работников нередко попадают в поле интереса современных ученых. B. Burford рассматривает профессиональную идентичность и профессионализм скорее как самоклассификацию, нежели чем просто достижение, он отмечает, что идентичность оказывает влияние на совместную работу и
профессиональное обучение 1211. В зарубежной литературе представлен анализ процессов становления идентичности врачей на первых годах обучения в интернатуре
Исследования H. Frost и G. Regehr в медицинских вузах показывают не достаточное соответствие профессиональной идентичности студентов существующим ожиданиям или профессиональным стандартам. Авторы предполагают, что при развитии соответствующей профессиональной идентичности современные студенты-медики
страдают от конкурирующих дискурсов разнообразия и стандартизации £231. Сравнение идентичности шведских докторов и сотрудников полиции показал, что, несмотря на очевидные различия, данные группы близки в понимании профессионализма. Сравниваемые группы подчеркнули гибкость, амбиции и социальную компетентность, а также умение сочетать высокие навыки и скромность в коллективе как характеристики профессионализма [24!.
Социологическое исследование особенностей профессионального самосознания социально ориентированных профессий, проведенное в 2017 г. в Москве, Ростове-на-Дону и Казани показало, что для большинства врачей и учителей характерна псевдопозитивная идентичность с элементами диффузии. Ухудшение социально-экономического положения, избыточная трудовая и административная нагрузка, высокие социальные требования к результатам труда врачей уменьшают эффективность их
работы, приводя к профессиональной демотивации [25, Ci 193"". На этом фоне женщин-докторов в меньшей степени устраивает качество их жизни (здоровье, жилищные условия и жизнь в целом), тогда как мужчины чаще не удовлетворены уровнем своих
доходов £261. в структуре идентичности женщин-медиков чаще встречаются абстрактно социальные (человек, индивид, личность) и семейно-ролевые (жена, мать) самоопределения. Для мужчин врачей чаще характерны социально-профессиональные самоопределения (врач, хирург, профессионал и пр.).
Другое российское исследование врачей-онкологов также показывало, что каждый третий опрошенный врач имеет низкий уровень мотивации к труду, а каждый шестой при
возможности сменил бы профессию ¿2ZI. Показатели удовлетворённости трудом у врачей-мужчин в целом оказались ниже, чем у женщин, притязания в трудовой сфере,
потребность в успехе, уважении и признании у мужчин выше, чем у женщин 12Щ. Изучение особенностей профессионального самосознания женщин в академической медицине показывает, что у женщин-преподавателей американских медицинских колледжей по сравнению с мужчинами более низкое чувство принадлежности на рабочем месте. Самооценка профессиональной эффективности и карьерного продвижения также ниже у женщин 129".
Наконец гендерный анализ профессиональных траекторий врачей из медицинских династий слабо представлен в исследовательской литературе. В целом отмечается, что дети врачей поступают в медицинские вузы чаще, чем абитуриенты, чьи родители не
являются докторами -ОШ. Ученые медики более успешны, если их родители тоже занимаются наукой Х31". Увеличение количества детей снижает вероятность для женщины стать специалистом в медицине и сделать карьеру, тогда как брак с другим врачом положительно влияет на карьеру, особенно для женщин-врачей [32, 33"". Кроме того мужчины из семей медиков чаще становятся врачами, чем женщины I34".
Результаты исследования идентичности представителей медицинских династий в современной России. В нашем исследовании глубинные интервью потомственных врачей осуществлялись с использованием методики автобиографического нарративного
интервью 3. Г. Розенталь I"35,———1-16"", когда в процессе беседы последовательно обсуждаются содержательные блоки биографии информанта. Уже первоначальные рассказы потомственных врачей о своем детстве свидетельствуют о ранней профессиональной социализации членов династии и формировании врачебной идентичности. «Дедушка, который был начмедом госпиталя,... очень заразительно рассказывал про медицину, он искренне ее любил (...) Ну и к маме на работу я приезжала. Все эти бесконечные животные, опыты, но мне уже тогда было интересно » (жен, врач-кардиолог, к.м.н., 35 лет, 4-поколение, Ростов-н/Д). «Помню, когда папа приходил с дежурств, он рассказывал, что что-то сложное было, привезли кого-то... Какие-то медицинские термины я постоянно слышала с детства » (жен, врач, 36 лет, 3-поколение, Москва). Нарративы врачей мужчин также изобилуют примерами раннего приобщения к профессии: «Отец мой работал в Институте трансплантологии. А тогда это было ультрасовременное медицинское учреждение... Первый компьютер... увидел у него на работе (...) Но, собственно, ничего другого я и не видел: дедушка и бабушка были врачами, папа и мама, их друзья - все общение на эти темы » (43 года, д.м.н., зав.отделением, 3-е поколение, Москва).
Материалы глубинных интервью показывают, что медицинские династии закрепляются через «воспроизводство культурных практик, образцов профессионального действия, ценностных моделей, трудового этоса, особенностей профессионально-коммуникативных
техник (приемов), брендирования фамилии» ———65]. Ценность работы врача и профессиональная идентичность формируются у представителей медицинских династий с детства. «Одна фраза отца осталась в памяти: «Ты закончишь мединститут, станешь врачом, и можешь быть строителем, можешь быть космонавтом, океанографом (...), но ты все равно останешься врачом, хоть в тюрьме, если тебя посадят, хоть в космосе » (муж., хирург, главврач, 61 год, 2-е поколение Уфа). Нарратив профессиональной деятельности как призвания встречается и в интервью женщин-врачей: «Просто если медицина это не твое призвание, то ты не будешь работать. Если это не нужда какая-то... это тяжело выдержать Если не хочешь работать, нет стремления, то очень тяжело выдержать» (жен, врач-кардиолог, к.м.н., 35 лет, 4-поколение, Ростов-н/Д). «Я очень радовалась, когда поступила в институт. Очень гордая была, что буду помогать людям » (жен., 62 года, ЛОР-врач, д.м.н., 2-е поколение, Москва).
Вместе с тем, далеко не все информанты в условиях профессиональных династий хотели связать свое будущее с врачебным делом. Материалы исследования фиксируют, что для мужчин-врачей в рамках династийного воспроизводства в большей степени характерна активная преемственность, тогда как женские гендерные сценарии чаще предполагают
пассивный и даже вынужденный выбор профессионального пути. «Мне конечно родители сказали, куда поступать. И не рассматривалось ничего. Кем можно быть кроме врача? Если мама врач, папа врач?» (жен, ЛОР-врач, д.м.н., 61 год, 2-е поколение, Москва). «В школе я не очень хотела идти в медицинский, хотя папа на этом настаивал. Но в итоге в десятом классе я согласилась» (жен, терапевт, 44 года, 3-е поколение).
Кроме того, на материалах собранных интервью прослеживается более активное приобщение девочек к медицинской профессии, в случае если семьи были однодетными. Тогда как в ситуациях, если в семье воспитывались разнополые дети, то мужчины в перспективе чаще становятся врачами, чем женщины. А также если несколько членов семьи выбирали медицинскую профессию, то женщины, как правило, менее успешны в карьере, чем их братья. Как уже отмечалось, данная тенденция отмечается и в
количественных исследованиях I34!. Акцент на продолжении медицинской династий по мужской линии чаще отмечается, если информант сам мужчина. Анализ династических генеалогий также демонстрирует, что в изучаемых семьях, как правило, и муж, и жена работают в медицинской профессии, но из поколения в поколения в большинстве случаев мужчины занимают управленческие должности, чаще имеют ученые степени, выбирают специальность хирурга, тогда как женщины чаще работают терапевтами, офтальмологами, ЛОР-врачами. Пример гендерно типичных характеристик династийного воспроизводства в нашем исследовании отражаются в следующей генеалогии: дедушка - начмед, бабушка - терапевт, отец - завотделения, мать - фармацевт, сын -завотделения, дочь - офтальмолог, жена сына - ЛОР-врач.
По сути, в современной медицине существует негласная иерархия профессиональных специальностей, одни из которых считаются мужскими, а другие - женскими. Специальности хирургического профиля считаются более престижными и подходящими мужчинам, а менее статусные и феминизированными по составу являются позиции терапевтов, педиатры, врачи лабораторной диагностики, аллергологи-иммунологи и
другие ¿З7!. Причем, гендерно маркированная дифференциация медицинских специальностей с определенными особенностями, но распространена во многих странах Г38, 39!.
Исследования самосознания женщин в традиционно мужских профессиях выявляют несколько стратегий формирования профессиональной идентичности. Так, гендерно маргинализирующие рабочие отношения в инженерных специальностях сопряжены с тактикой правильной «подачи себя» и стратегии преодоления в женских идентификациях
В медицинской сфере ученые также фиксируют такие стратегии, как инкапсуляция роли и дистанцирование от женского (последняя стратегия также используется
мужчинами в традиционно женских работах) -Ц4!.
Выбор медицинской специализации и последующее профессиональное развитие оказывает важнейшее влияние на формирование гендерной специфики профессиональной идентичности членов медицинских династий. В мужских нарративах чаще встречается стратегия построения профессиональной идентичности как маскулинной самореализации, самоутверждения: «Я хотел быть только хирургом... Наверное, потому что это мужская профессия, чисто мужская... На самом деле, это тяжелая, эмоционально и физически, мужская профессия (...) Мне кажется, что вообще, на мой субъективный взгляд, ничего более интересного чем хирургия, в медицинской профессии нет. Я не смог бы работать терапевтом, понимаете, в чем дело. Я в принципе не представляю, что там делать». Причем иерархизируются специализации внутри самой хирургии: «Почему-то хотелось заниматься большой хирургией, потому что общая
хирургия считается одной из самых сложных и больших. Можно же заниматься, допустим, хирургией кисти. Это не менее важно, интересно. Но, в общем, это узкая специализация... А у нас получается практически весь организм» (муж, 53 года, хирург, зав.отделением, 2-е поколение, Самара).
В случае же освоения хирургии женщиной в построении профессиональной идентичности отчетливо проявляется стратегия преодоления. «Когда я ответила, что хочу быть детским урологом, то (там достаточно большая была аудитория студентов, которые ходили в кружок.) все дружно стали ржать, потому что это было невозможно. Урология была такая топовая специальность, туда никого не пускали, туда было пробраться невозможно. А я была самой младшей, кто туда пришел. Вообще там салага. И они меня оборжали. А я никак не могла понять, а что вы смеетесь? Вы меня спросили, я вам ответила. Также оно и получилось, в конце концов. У них не получилось, у меня получилось ». Сопротивление было и со стороны членов семьи: «Мама была очень против, чтобы я шла в хирургию, для нее это был просто нож в сердце. Она очень меня долго отговаривала. Она говорила, что это ужасно, что это не для женщины, что там такие сложности, о которых я не подозреваю. Я потом поняла, что она оказалась права, безусловно, но на тот момент они меня не останавливали. Они, надо сказать, меня раздражали» (жен., 62 года, детский хирург, д.м.н., Саратов, 2- поколение).
В мужских наррациях также встречается дискурс преодоления, но уже в контексте своеобразной инициации: «В первую очередь, преодолеть себя в какой-то степени, потому что хирургия, с одной стороны, это большая и интересная работа, а с другой стороны, она очень сложна и с технической, и эмоциональной точек зрения. (...) А вот преодолеть себя, когда ты уже не «пацаненок», когда тебя уже руками не водят, а тебе приходится делать самому. Преодолеть эту неуверенность - вот это самое главное было тогда в профессии » (муж, 53 года, хирург, зав.отделением, 2-е поколение, Самара).
Результаты нашего исследования показывают также использование женщинами-врачами стратегии адаптации, когда избираются траектории профессиональной самореализации с меньшими издержками: «Когда мы ушли на клинические кафедры, я для себя определила, что я буду только хирургом. Но, т.к. в большую хирургию женщине пробиться достаточно сложно, вот чтобы не говорили, их единицы у нас хороших хирургов. Потом была выбрана узкая хирургическая специальность, где в принципе достаточно можно было себя реализовать - оториноларингология » (жен., ЛОР-врач, 60 лет, 2-е поколение, Ростов-н/Д).
Стратегии построения профессиональной идентичности зачастую сопряжены с воспроизводством самими женщинами-врачей гендерных стереотипов в профессии. «Мужчина в плане фармацевтики... нет. (...) Мужчину-терапевта я не особо вижу. Поэтому это хирург (...) А для женщины (..) можно просто работать в поликлинике и вести прием, есть научная деятельность. Есть частные клиники. Ведь можно быть специалистом в функциональной диагностике. Это и не тяжелые больные и не тяжелая работа » (жен., к.м.н., кардиолог, 35 лет, Ростов-н/Д, 4-е поколение). «Стоять мужчине за первым столом провизором или фармацевтом - это не дело » (жен., 35 лет, терапевт, 2-е поколение, Шахты). «Потому что хирургия и женщина это неприемлемые вещи, конечно. Не нужно это абсолютно...» (61 год жен, ЛОР-врач, д.м.н., 2-е поколение, Москва). Таким образом, женщины-врачи также помогают сохранить гегемонную маскулинность в
профессии [14].
Заключение. Медицинские династии являются важным звеном сохранения кадрового потенциала современного здравоохранения, так как в династиях передаются
практические профессиональные навыки и приемы работы, аккумулируется и в ос про из в одитс я про фе с сио на л ьный это с . П оэ тому про фе с с ио на л ьна я мотив а ция , удовлетворенность работой потомственных врачей влияет не только на эффективность их труда, но имеет значение для воспроизводства человеческого капитала в медицине. Корпус работников здравоохранения в России представляют, преимущественно, женщины, тогда как медицина по-прежнему остается маскулинной в принципах структурирования власти и полномочий.
В этих условиях гендерный анализ самосознания представителей медицинских династий показывает, что в процессах профессиональной идентификации мужчин-врачей чаще встречается стратегия самореализации и самоутверждения через работу, акцент на становлении специалистом. В построении профессиональной идентичности женщинами-врачами чаще проявляется стратегия преодоления (особенно в случае с хирургией), а также стратегия адаптации. В тоже время сами женщины зачастую воспроизводят консервативные гендерные стереотипы в профессиональной сфере. Гендерный дисбаланс в стратегиях формирования профессиональной идентичности представителей медицинских династий создают риски приверженности профессии, удовлетворенности трудом и могут снижать реформаторский потенциал сферы здравоохранения.
Библиография
1. Acker J. Hierarchies, jobs, bodies: a theory of gendered organizations // Gender & Society. 1990. Vol. 4. P. 139-158. DOI: 10.1177/089124390004002002
2. Britton D.M. The epistemology of the gendered organization // Gender & Society. 2000. Vol. 14. P. 418-434. DOI: 10.1177/089124300014003004
3. Европейский портал информации здравоохранения // Европейское региональное бюро ВОЗ. [сайт]. URL: https://gateway.euro.who.int/ru/indicators/hlthres137-of-physicians-by-sex-all-ages/ (дата обращения: 20.05.2021)
4. Женщины и мужчины России. 2018 / Статистический сборник. Росстат. М., 2018. 68 с.
5. Клименко Л.В., Посухова О.Ю. Профессиональные риски врачей российских мегаполисов в условиях прекариатизации социально-трудовых отношений // Гуманитарий Юга России. 2018. Т. 7. № 4. С. 91-106. DOI: 10.23683/22278656.2018.4.7
6. Volchik V., Klimenko L., Posukhova O. Socio-economic sustainable development and the precariat: a case study of three Russian cities // Entrepreneurship and Sustainability. 2018. Vol. 6(1). P. 411-428. DOI: 10.9770/jesi.2018.6.1(25)
7. Shin H., Lee H. A. The current status of gender equity in medicine in Korea: an online survey about perceived gender discrimination // Human Resources for Health. 2020. Vol. 18(1). P. 1-6. DOI: 10.1186/s12960-020-00513-8
8. McKinley S.K., Wang L.J., Gartland R.M., Westfal M.L., Costantino C.L., Schwartz D., Merrill A.L., Petrusa E., Lillemoe K., Phitayakorn R. "Yes, I'm the Doctor": One Department's Approach to Assessing and Addressing Gender-Based Discrimination in the Modern Medical Training Era // Academic Medicine. 2019. Vol. 94(11). P. 16911698. DOI: 10.1097/ACM.0000000000002845
9. Здоровье и доверие: гендерный подход к репродуктивной медицине: сборник статей / под ред. Е. Здравомысловой и А. Тёмкиной. СПб.: Изд-во ЕУСПб, 2009. 430 c.
10. Профессии социального государства / под ред. П.В. Романова и Е.Р. Ярской-Смирновой. М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2013. 360 c.
11. Blau F.D., Kahn L.M. Gender differences in pay // Journal of Economic Perspectives.
2000. Vol. 14(4). P. 75-99. DOI: 10.1257/jep.14.4.75
12. Ely R.J., Meyerson D.E. Theories of gender in organizations: a new approach to organizational analysis and change // Res Organ Behavior. 2000. Vol. 22. P.103-151. DOI: 10.1016/S0191-3085(00)22004-2
13. Марарица Л.В., Казанцева Т.В., Гуриева С.Д. Феномен гендерного неравенства как фактор карьерного капитала женщины: постановка проблемы // Психология человека в образовании. 2019. Т. 1. № 1. С. 44-52. DOI: 10.33910/2686-9527-20191-1-44-52
14. Irvine L., Vermilya J.R. Gender work in a feminized profession: the case of veterinary medicine // Gender & Society. 2010. Vol. 24(1). P. 56-82. DOI: 10.1177/0891243209355978
15. Клименко Л.В., Посухова О.Ю. Профессиональная идентичность школьных учителей в условиях прекариатизации социально-трудовых отношений в крупных городах России // Вопросы образования. 2018. № 3. С. 36-67. DOI: 10.17323/1814-95452018-3-36-67
16. Bourdieu P. The Forms of Capital // J. Richardson (ed.) Handbook of Theory and Research for the Sociology of Education. New York: Greenwood, 1986. 401 p.
17. Бурдье П. Формы капитала // Экономическая социология. 2002. Т. 3. № 5. С. 60-74.
18. Берто Д., Берто-Вьям И. Семейное владение и семья: преемственность и социальная мобильность, прослеживаемые на пяти поколениях // Социологические исследования. 1993. №2. C. 58-67.
19. Берто Д., Берто-Вьям И. Наследство и род: трансляция и социальная мобильность на протяжении пяти поколений // Вопросы социологии. 1992. Т. 1. № 2. C. 106-122.
20. Присяжнюк Д. И. Динамика профессионального статуса врачей поликлиник в 2000-х годах // В кн.: Профессии социального государства / Науч. ред.: П. В. Романов, Е. Р. Ярская-Смирнова. М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2013. 360 c.
21. Burford B. Group processes in medical education: learning from social identity theory // Medical Education. 2012. Vol. 46(2). P. 143-152. DOI: 10.1111/j.1365-2923.2011.04099.x
22. Sheehan D., Wilkinson T. J., Bowie E. Becoming a practitioner: Workplace learning during the junior doctor's first year // Medical Teacher. 2012. Vol. 34(11). P. 936-945. DOI: 10.3109/0142159X.2012.717184
23. Frost H. D., Regehr G. "I am a doctor": negotiating the discourses of standardization and diversity in professional identity construction // Academic Medicine. 2013. Vol. 88(10). P. 1570-1577. DOI: 10.1097/acm.0b013e3182a34b05
24. Lindberg O., Rantatalo O. Competence in professional practice: A practice theory analysis of police and doctors // Human Relations. 2015. Vol. 68(4). P. 561-582. DOI: 10.1177/0018726714532666
25. Клименко Л.В., Мосиенко О.С., Нор-Аревян О.А., Посухова О.Ю. Профессиональная идентичность представителей социально ориентированных профессий в условиях прекариатизации российского общества: коллективная монография. Ростов н/Д: Фонд науки и образования, 2018. 200 c.
26. Карточка проекта, поддержанного РНФ. [сайт]. URL: https://rscf.ru/prjcard_int716-18-10306 (дата обращения: 18.05.2021)
27. Гатауллин И. Г., Забирова Л. М., Гатауллин И.И. Социологическое исследование особенностей мотивации труда врачей-онкологов // Поволжский онкологический вестник. Научно-практический журнал. 2016. №1. С. 23-28.
28. Гатауллин И.И., Забирова Л.М., Гатауллин И.И., Гендерные аспекты мотивации труда врачей-онкологов // Казанский медицинский журнал. 2017. Т. 98. №5. C. 832837. DOI: 10.17750/KMJ2017-832
29. Pololi L.H., Civian, J.T., Brennan, R.T., Dottolo, A.L., Krupat E. Experiencing the culture of academic medicine: gender matters, a national study // Journal of general internal medicine. 2013. Vol. 28(2). P. 201-207. DOI: 10.1007/s11606-012-2207-1
30. Lentz B.F., Laband D.N. Why so many children of doctors become doctors: Nepotism vs. human capital transfers // Journal of Human Resources. 1989. Vol. 24(3). P. 396413. DOI: 10.2307/145820
31. Christophers B., Macedo B., Nieblas-Bedolla E., Marr M., Andersen O.S., Boothroyd C. First-generation physician-scientists are under-represented and need better support // Nature Medicine. 2021. Vol. 27. P. 747-755. DOI: 10.1038/s41591-021-01352-3
32. Gjerberg E. Women doctors in Norway: The challenging balance between career and family life // Social Science & Medicine. 2003. Vol. 57(7). P. 1327-1341. DOI: 10.1016/s0277-9536(02)00513-0
33. Buddeberg-Fischer B., Stamm M., Buddeberg C. The impact of gender and parenthood on physicians' careers-professional and personal situation seven years after graduation // BMC Health Serv Res. 2010. Vol. 10 (40). DOI: 10.1186/1472-6963-10-40
34. Neittaanmaki L., Gross E.B., Virjo I., Hyppola H., Kumpusalo E. Personal values of male and female doctors: gender aspects // Social Science & Medicine. 1999. Vol. 48(4). P. 559-568. DOI: 10.1016/s0277-9536(98)00375-x
35. Rosenthal G. The Narrated Life Story: On the Interrelation between Experience, Memory and Narration // Milnes K., Horrock Ch., Kelly N., Roberts B., Robinson D. (eds) / Narrative, Memory & Knowledge: Representations, Aesthetics, Contexts. Huddersfield: University of Huddersfield Press. 2006. 196 p.
36. Клименко Л. В., Мостовая И. В., Посухова О. Ю. Профессиональная династийность как модель локального микросетевого производства // Гуманитарий Юга России. 2020. Т. 9. № 5. С. 65-74. DOI: 10.18522/2227-8656.2020.5.4
37. Андриянов С. В., Чернышкова Е. В. Социально-демографический портрет российского хирурга // Вестник медицинского института «РЕАВИЗ». 2017. № 2. С. 114-118.
38. Harden J. «Mother Russia» at Work: Gender Divisions in the Medical Profession // European Journal of Women's Studies. 2001. Vol. 8(2). P. 181-199. DOI: 10.1177/135050680100800204
39. Neittaanmaki L., Luhtala R., Virjo I., Kumpusalo E., Mattila K., Jaaskelainen M., Kujala S,. Isokoski M. More women enter medicine: young doctors' family origin and career choice // Medical Education. 1993. Vol. 27. P. 440-445. DOI: 10.1111/j.1365-2923.1993.tb00298.x
40. Hatmaker, D.M. Engineering identity: Gender and professional identity negotiation among women engineers // Gender, Work & Organization. 2013. Vol. 20(4). P. 382-396. DOI: 10.1111/j.1468-0432.2012.00589.x
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не
раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
Проблематика гендерных исследований в современных условиях, как известно, является
притягательной для ученых и охватывает широкий срез социальных институтов или социальных практик. Данная тенденция во многом объясняет интерес автора представленной статьи. В то же время объектно-предметное поле работы - это профессиональная идентичность врачей в медицинских династиях. Полагаю, что проблематика династий - это не тривиальный выбор автора статьи, и в этом случае приближается возможность получения эвристически значимых результатов, что, в общем-то, выглядит обнадеживающе, учитывая тот факт, что гендерные исследования сами по себе - популярный тренд междисциплинарных исследований.
Итак, в статье акцент сделан на исследовании профессиональных организаций, рабочих отношений, трудовых ролей и идентичности, которые, по словам автора статьи, «не являются нейтральными с гендерной точки зрения». С этим утверждением вполне можно согласиться, если к тому же иметь в виду, что состояние медицины с точки зрения кадрового обеспечения и развития потенциала отрасли у нас в стране вряд ли можно признать благополучным. Очевидно, что данное обстоятельство во многом объясняет актуальность выполненной научной работы.
Между тем автор четко структурирует статью, и это позволяет понять логику научного поиска и в целом суть авторского подхода, который, несомненно, в работе обозначен. Прежде всего, автор дает оценку состоянию воспроизводства медицинских кадров, но в то же время плавно переходит к рефлексии по поводу сохраняющегося неравенства в карьерном продвижении и уровне оплаты труда мужчин и женщин, занятых в рассматриваемой в работе отрасли. Безусловно, это дает возможность, опираясь на известные факты дефицита кадров, все же взглянуть на эту проблему изнутри -вероятнее всего, можно будет заметить в этом случае гендерную асимметрию, связанную с «вхождением» в профессию по гендерному принципу или же по принципу династийности.
Должное внимание в статье уделяется анализу ключевых понятий и терминов, без чего невозможно было бы оценить характер авторского подхода. Так, например, в статье анализируются понятия профессиональной идентичности, профессиональной династии и др. Особое внимание в статьях, выполненных по результатам эмпирических исследований, должно быть уделено описанию методики, чтобы можно было не сомневаться в получении именно верифицированных и валидных результатов. Из содержания статьи видно, что автор в качестве эмпирической базы исследования выступают обратился к материалам 20 глубинных интервью представителей профессиональных династий, проживающие в разных городах (от Москвы до Иркутска). В этом случае нужно бы автору ответить как минимум на три вопроса: 1) чем определяется такой локус исследования, ведь очевидно, что сопоставлять московские династии и, скажем, волгодонские - смысла особого нет по очевидным причинам; 2) для чего нужно было указывать специализацию врачей, но при этом их пол и возраст остался за скобками, хотя в названии работы на первом месте стоят «гендерные особенности»; данный факт заставляет усомниться в адекватности полученных результатов; 3) как кодировались результаты интервью, какие коды и сколько было выявлено при транскрипции. С учетом этих моментов автору следует прояснить ситуацию и дать должные ответы на поставленные вопросы.
С другой стороны, очень важно, что автор апеллирует к результатам анализа вторичных данных, которые расширяют исследовательское пространство, но в то же время могут подтвердить или же опровергнуть (но все же чаще первое, чем второе) мысли автора. Что касается презентации эмпирических данных, то автор в целом владеет этой технологией, приводит достаточно показательные суждения интервьюируемых, дает им должный анализ и обобщение. Библиография вполне состоятельна и отражает концептуальные направления исследований по избранному профилю.
Таким образом, после внесения в статью необходимых изменений для ее улучшения можно вновь вернуться к вопросу о рекомендации для опубликования.
