ГЕНДЕРНАЯ ДИСКРИМИНАЦИЯ В ЮЖНОКОРЕЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ В КОНТЕКТЕ ТРУДОВЫХ ОТНОШЕНИЙ Текст научной статьи по специальности «Гуманитарные науки»

Введение

Вопрос гендерного неравенства имеет долгую историю. Процессы глобализации и модернизации оказали большое влияние на трансформацию представлений о традиционных общественных ролях женщин и мужчин [1]. Окончание Второй мировой войны положило начало не только перераспределению сил на геополитической карте мира, но и глобальным трансформациям в социальной и экономической сферах жизни многих обществ. Распространение либеральной идеологии в сочетании с идеями женской эмансипации привело к тому, что во второй половине XX в. все большее число женщин во всем мире устремились строить профессиональную карьеру, отходя от традиционной роли хранительниц очага. Можно сказать, что в странах запада с их более либеральной культурой этот процесс прошел достаточно безболезненно, хотя и со своими проблемными точками. Но например в странах востока и их социальных обществах веками сложившиеся устои и традиции распределения ролей мужчины и женщины в том или ином виде сохраняются до сих пор, оказывая сильное влияние на жизнь людей.

Пример Республики Корея в этом отношении особенно интересен. Это государство, которое в первой половине прошлого века было аграрным, но за краткие сроки сумело продемонстрировать быстрый экономический рост на разрушенных войной территориях, став одним из так называемых азиатских тигров.

Согласно данным Статистического управления Южной Кореи, по состоянию на конец 2021 г. в Республике Корея проживают почти 26 млн женщин (это 49,9% от всего населения страны), из которых 12,3 млн экономически активны [2]. Однако Республика Корея считается страной с самым большим разрывом в оплате труда женщин и мужчин среди стран Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Это указывает на существующую на южнокорейском рынке труда проблему неравенства между представителями разных гендеров. И хотя на государственном уровне принимается много эффективных мер по устранению этого социального неравенства, интересы бизнеса и более важные в восточном общетсве традиции по-прежнему оказывают сильное влияние на общественное мышление и распределение гендерных ролей в стране.

Результаты исследования

Сочетание социально-культурной архаичности и высочайшим уровнем технологий в Южной Корее кажется удивительным. Это объясняется длительным периодом колониальной зависимости от Японии и борьбой за свободу. Однако в некоторых случаях это негативно сказывается на функционировании южнокорейского общества, традиционная жесткая иерархическая структура которого не соответствует современным реалиям жизни и служит основой для усиления различных форм неравенства, в том числе гендерного.

Мысли о месте женщины в обществе и образовании для девочек и женщин стали возникать в кругах местной интеллигенции еще во времена корейского государства Чосон, которое существовало с XIV по XIX в. [2]. Впоследствии, несмотря на навязываемые властями Японии представления о социальной роли женщины только как хорошей матери и жены, мысль о женской эмансипации в корейском обществе все еще активно развивалась.

Равные права мужчин и женщин были закреплены конституционно после того, как Республика Корея получила суверенитет и окончательно образовалась. Это поспособствовало развитию различных так называемых женских организаций [2]. Подобные организации, в первую очередь проводившие деятельность по вопросами образования и отстаивания политических прав, были частью корейского женского движения, которое возникло в конце XIX в. в ответ на притязания колониального толка со стороны Японии.

Первые активистки из Южной Кореи рассматривали гендерное равенство в образовании как необходимое условие для развития и усовершенствования общества. В 1898 г. в Сеуле была создана первая автономная женская организация «Чан-Ян-Хо», спонсирующая школы для девочек; впоследствии под влиянием христианских миссионеров с Запада было создано множество профильных организаций, занимавшихся вопросами образования для женщин [3].

Однако на практике вопросы гендерного равенства долгое время оставались на периферии внимания корейской общественности. В 1960-х годах, когда генерал Пак Чон Хи пришел к власти в Республике Корея, которая только начинала восстанавливаться после длительного периода войн и колониальной зависимости, начался процесс индустриализации, который требовал активного участия каждого члена общества. Но даже тогда почти все внимание правительства было сосредоточено на реализации практических мер по модернизации страны - вопросы, связанные с правами и свободами личности или социальной политикой, широко не обсуждались. Они стали популярными гораздо позже - с началом процесса демократизации Южной Кореи в 1980-х годах, который ознаменовал эпоху новых возможностей и увеличения гражданских прав и свобод в стране. Именно тогда принцип гендерного равенства, закрепленный в Конституции Республики Корея, постепенно начал проявляться на практике: женщины стали активнее участвовать в политической жизни страны, их число также увеличилось на рынке труда.

Для жителей Республики Корея, как и для многих их современников из развитых стран, характерно стремление к высшему образованию и карьерному росту - они с малых лет активно учатся в школе, чтобы позже поступить в хороший университет, а после окончания идут работать в приличную фирму, обычно в крупную международную компанию. Конечно, женщины в Республике Корея, даже работая, продолжают вести домашнее хозяйство, заботиться о детях, муже, пожилых родственниках. Материнство и брак оказывают огромное влияние на поведение женщин на рынке труда: они вынуждены прекращать или временно оставлять работу, чтобы заботиться о семье [4]. Это создает для них определенные трудности, влияющие на форму трудоустройства, что впоследствии становится фактором дискриминации и экономического неравенства в обществе.

Статья 32 Конституции Республики Корея говорит о том, что женщины подлежат особой защите и не должны подвергаться дискриминации в вопросах занятости, зарплаты и условий труда [5], однако огромный разрыв в оплате труда между мужчинами и женщинами говорит об обратном.

По данным Статистического управления Республики Корея, в 2019 г. почасовая оплата для женщин в среднем составляла 14 долл. США, а для мужчин – почти 20 долл., т.е. средняя зарплата кореянок не превышает 70% от зарплаты мужчин; примечательно, что в 2009 г. этот показатель был еще ниже – 61% [6]. Таким образом, трудовая политика в Республике Корея до сих пор недостаточно концентрируется на устранении гендерного неравенства в оплате труда, а имеющаяся положительная тенденция к сглаживанию межгендерных различий в оплате труда для страны с высоким уровнем жизни является слишком маленькой. Многие исследователи объясняют такой дисбаланс тем, что существенная часть женщин в Корее выбирают нестандартные формы труда, хотя те оплачиваются на порядок ниже, чем формальные регулярные виды занятости с четким графиком и гарантированной заработной платой. Выбор женщинами неформального и нерегулярного труда обусловлен многими причин. Например, женщины по сравнению с мужчинами значительно чаще увольняются с работы в связи с личными проблемами, поэтому компании не хотят нанимать женщин на долгосрочную работу. Вдобавок стоит отметить, что зачастую временная работа может стать хорошим решением для женщин, желающих высвободить время для семейных дел и не имеющих возможности работать на постоянной основе.

Трудоспособное население Республики Корея составляет около 28,5 млн человек – 63% от более чем 51 млн всего населения страны [6]; из них лишь чуть больше половины являются постоянными работниками, а остальное экономически активное население представлено в других формах занятости. Средняя зарплата такого работника в Республике Корея составляет около 1700 долл. США, а это гораздо меньше средней зарплаты регулярного работника – около 3000 долл. США, т.е. непостоянные работники получают примерно на 40% меньше вторых [7]. Такой дисбаланс в зарплатах является одной из ключевых причин социально-экономического неравенства в Корее. С каждым годом число работников с неполной занятостью растет, это вытекает в значимые трудности для общества и для правительства Республики Корея. Оно часто критикуется за свою социальную политику.

Первопричиной увеличения числа работников с нерегулярной занятостью стал азиатский финансовый кризис 1997 года: из-за риска экономического коллапса поощрялось создание временных рабочих мест, поскольку это помогало пережить кризис и избежать массовой безработицы [8]. Меры, первоначально принятые в качестве антикризисных, впоследствии привели к тому, что на южнокорейском рынке труда наряду с обычными формами занятости активно развивались нестандартные виды занятости. Предполагалось, что нестандартная занятость станет решением многих проблем и поможет создать новые рабочие места, сделать трудовой процесс более гибким и эффективным, а население - более мобильным. В связи с тем, что большинство нештатных работников составляли женщины, молодежь и пожилые люди, существовал риск увеличения разрыва в доходах и снижения уровня жизни социально уязвимых групп.

По данным Статистического управления Республики Корея за 2019 г., доля трудящихся на постоянной основе работниковженщин составила 48,7% (остальные работают нерегулярно); это на 6,5% ниже, чем штатных работников-мужчин (55,2%) [6]. На основе этих данных, можно сделать вывод, что половина женщин в Корее выбирают нестандартные формы занятости. Разумеется, они, будучи наиболее широко репрезентированными в сегменте нерегулярной занятости, все еще сталкиваются с дискриминацией, социальной и правовой незащищенностью. Часто эти женщины могут работать в том же объеме, что и люди со статусом постоянного работника, но получать в несколько раз меньше. Такое распределение зарплаты в сочетании с двойной ролью женщин – учитывая их неоплачиваемый домашний труд – препятствует формированию общества равных возможностей, негативно сказываясь на развитии демократических институтов.

Как уже говорилось выше, корейский социум и в наши дни во многом остается патриархальным и традиционным; ему присуща строгая иерархия с закрепленными за женщинами и мужчинами ролями в обществе и семье. Обычно последователи феминизма возлагают вину за распространение подобных взглядов на конфуцианство [9]. Создается мнение, что женщине в этом учении отводилась исключительно зависимая роль покорной дочери и жены, хорошей хозяйки и матери, тогда как на мужчин возлагались обязанности по управлению государственными делами и активного участия в общественной жизни [10]. Тем не менее, по словам отечественного специалиста в области социологии и психологии гендера К.С. Шарова, есть много подтверждений того факта, что выдающиеся конфуцианские мыслители, в том числе Конфуций, Мэн-цзы и Сюнь-цзы, признавая принципиальные различия природы и социальных ролей мужчин и женщин, подчеркивали, что у женщины, как у «благородного человеческого существа», есть неотъемлемое право свободного выбора [11].

Важно отметить, что современное общество Кореи является одним из самых образованных в мире: по последним статистическим данным, около 76% женщин и 64% мужчин в возрасте от 25 до 34 лет имеют высшее образование [12]. Однако, согласно результатам Корейского панельного исследования труда и доходов (KLIPS), уровень образования у работников с разным типом занятости различается: более половины (67%) нерегулярных работников не имеют высшего образования; среди постоянных работников этот показатель почти в два раза ниже – 34% [11]. Таким образом, можно предложить вывод, что в среднем уровень образования среди работников с нерегулярной занятостью значительно ниже, чем среди тех, кто трудится на постоянной основе. Это приводит к тому, что у нерегулярных работников меньше возможностей получить хорошо оплачиваемую должность и продвижение по карьерной лестнице. Возможно, именно уровень образования определяет род деятельности нерегулярно трудящегося работника, уступившего в борьбе за постоянное рабочее место тем, кто более конкурентоспособен.

Согласно отчетам международных организаций и официальным статистическим данным, большинство нерегулярных работников, как правило, работают в небольших компаниях (65%) и наиболее представлены в сфере обслуживания (около 73% нерегулярных работников в Южной Корее заняты именно в этой области) [5]. Однако даже крупные корпорации предпочитают пользоваться услугами временных работников: в крупных компаниях обычно 4 из 10 сотрудников работают непостоянно [6]. Согласно данным официальной статистики, из общего числа нерегулярных работников 55,7% – женщины и только 44,3% – мужчины [12], причем женщины, как правило, заняты в сервисной сфере. Сфера услуг относится к одной из низкооплачиваемых областей трудовой деятельности. Согласно статистическим данным, работники с нерегулярным видом занятости делают меньше сбережений, так как почти все заработанные ими средства уходят на обеспечение базовых потребностей. Также отмечается, что работники такого типа реже вступают в брак и имеют меньшее количество детей, что не позволяет говорить о выборе в пользу нерегулярного типа занятости исключительно семейных женщин [10]. Если учесть, что более половины работающих женщин в Республике Корея выбирают нерегулярную форму занятости, можно сделать вывод, что социально-экономический статус каждой второй работающей кореянки является достаточно низким.

Выводы

Делая вывод, важно отметить, что, несмотря на то что сегодня Республика Корея – одна из самых экономически развитых стран мира, корейские женщины до сих пор сталкиваются с дискриминацией на работе: получая зарплату намного ниже, чем мужчины, тем не менее продолжают выполнять «двойную работу», ведя в числе прочего домашнее хозяйство. Даже при наличии высокого уровня образования, профессиональных знаний, навыков и потенциальных возможностей для продвижения по карьерной лестнице кореянки часто сталкиваются с препятствиями на карьерном пути. Выбирая в определенный момент жизни – зачастую вынужденно – нестабильную и низкооплачиваемую работу, среднестатистическая жительница Республики Корея рискует на всю жизнь остаться на «нерегулярной» позиции, что не может не сказаться негативно на ее материальном и социальноэкономическом положении. Таким образом современной Корее, несмотря на ее очевидные достижения во многих сферах, предстоит проделать еще долгий путь для того, чтобы понастоящему стать обществом равных возможностей и преодолеть препятствующие тому культурные барьеры, берущие свое начало в традициях.

Список литературы

1. Шаров, К.С. Женщины в конфуцианской традиции // Человек. – 2012. – № 4. – С. 148-163.

2. Constitution of the Republic of Korea / The National Assembly of the Republic of Korea. – 1987. – URL: https://korea.assembly.go.kr:447/res/low_01_read.jsp? boar did=1000000035 (дата обращения: 28.10.2023).

3. 마르티나 도이힐러 [Deuchler M.], 윤성진 [Yun S.] 유교에 기초한 입법화와 이것이 여성의 지위에 미친 결과 = Confucian legislation : the consequences for women // 역사와 경계 = History a. the boundaries. – 2002. – Vol. 44. – P. 159-212.

4. Economically active population survey in September 2021 // Statistics Korea. – 2021. – Sep 13. – URL: http://kostat.go.kr/portal/eng/pressReleases/5/2/index.board? bmode=read&bSeq=&aSeq=414579&pageNo=1&rowNum=10&navCount=10&currPg= &searchInfo=&sTarget=title&sTxt= (дата обращения: 03.11.2023).

5. Hur, S. Mapping South Korean women’s movements during and after democratization: shifting identities // East Asian social movements : power, protest and change in a dynamic region / ed. by J. Broadbent, V. Brockman. – 2011. – P. 181-203.

6. Kim, J., Sung, J. Socioeconomic status and number of children among Korean women : the healthy twin study // J. of preventive medicine a. public health. – 2013. – Vol. 46, N 1. – P. 50-60.

7. Kim, K. The 1997–1998 Korean financial crisis : causes, policy response and lessons : presentation at the High-level seminar on crisis prevention in emerging markets / International Monetary Fund : Government of Singapore. – Singapore, 2006. – Jul 10–11. – URL: https://www.imf.org/external/np/seminars/eng/2006/cpem/pdf/kih wan.pdf (дата обращения: 20.10.2023).

8. Kim, N. Feminism and nationalism in South Korea : empowering Korean women during the nation-building process // Acta Asiatica Varsoviensia. – 2017. – Vol. 30, N 2. – P. 84-101.

9. Koh, E. Gender issues and Confucian scriptures : is Confucianism incompatible with gender equality in South Korea? // Bull. of the School of Oriental a. African studies. – 2008. – Vol. 71, N 2. – P. 345-362.

10. Korea: overview of the education system (EAG 2021) / OECD. – 2021. – URL: https://gpseducation.oecd.org/CountryProfile?primaryCountry=KOR&treshold=10&top ic=EO (дата обращения: 03.11.2023).

11. Li, M. Economic crisis and women’s labor force return after childbirth : evidence from South Korea // Demographic research. – 2014. – Vol. 31. – P. 511-552.

12. Ock, H. 4 in 10 staff at big firms are irregular workers // Korea Herald. – 2016. – Jul 1. – URL: http://www.koreaherald.com/view.php?ud=20160701000696 (дата обращения: 29.10.2023).

13. Park, J. No. of irregular workers hits record 7.48 million // Korea times. – 2019. – Oct 29. – (IMF working papers). – URL: https://www.koreatimes.co.kr/www/biz/ 2020/02/488_277892.html (дата обращения: 20.10.2023).

14. Schauer, J. Labor market duality in Korea. – 2018. – Jun 1. – 36 p. – (IMF working papers ; N 18/126).

15. Supplementary results of the economically active population survey by employment type in August 2020 // Statistics Korea. – 2021. – Oct 26. – URL: http://kostat.go.kr/portal/eng/pressReleases/5/5/index.board?bmode=read&bSeq=&aSe q=414936&pageNo=1&rowNum=10&navCount=10&currPg=&searchInfo=&sTarget=t itle&sTxt= (дата обращения: 28.10.2023).

16. The gender gap in employment : what's holding women back? / ILO. – 2017. – Dec. – URL: https://www.ilo.org/infostories/en-GB/Stories/Employment/barrierswomen#persistent-barriers (дата обращения: 21.10.2023).

17. Women’s lives through statistics in 2020 // Statistics Korea. – 2020. – Sep 2. – URL: http://kostat.go.kr/portal/eng/pressReleases/13/2/index.board?bmode=read&b Seq=&aSeq=385880&pageNo=1&rowNum=10&navCount=10&currPg=&searchInfo= &sTarget=title&sTxt= (дата обращения: 02.11.2023).

Список литературы

1. Sharov, K.S. Zhenshhiny v konfucianskoj tradicii // Chelovek. – 2012. – № 4. – S. 148–163.

2. Constitution of the Republic of Korea / The National Assembly of the Republic of Korea. – 1987. – URL: https://korea.assembly.go.kr:447/res/low_01_read.jsp? boar did=1000000035 (data obrashhenija: 28.10.2023).

3. 마르티나 도이힐러 [Deuchler M.], 윤성진 [Yun S.] 유교에 기초한 입법화와 이것이 여성의 지위에 미친 결과 = Confucian legislation : the consequences for women // 역사와 경계 = History a. the boundaries. – 2002. – Vol. 44. – P. 159-212.

4. Economically active population survey in September 2021 // Statistics Korea. – 2021. – Sep 13. – URL: http://kostat.go.kr/portal/eng/pressReleases/5/2/index.board? bmode=read&bSeq=&aSeq=414579&pageNo=1&rowNum=10&navCount=10&currPg= &searchInfo=&sTarget=title&sTxt= (data obrashhenija: 03.11.2023).

5. Hur, S. Mapping South Korean women’s movements during and after democratization: shifting identities // East Asian social movements : power, protest and change in a dynamic region / ed. by J. Broadbent, V. Brockman. – 2011. – P. 181-203.

6. Kim, J., Sung, J. Socioeconomic status and number of children among Korean women : the healthy twin study // J. of preventive medicine a. public health. – 2013. – Vol. 46, N 1. – P. 50-60.

7. Kim, K. The 1997–1998 Korean financial crisis : causes, policy response and lessons : presentation at the High-level seminar on crisis prevention in emerging markets / International Monetary Fund : Government of Singapore. – Singapore, 2006. – Jul 10–11. – URL: https://www.imf.org/external/np/seminars/eng/2006/cpem/pdf/kih wan.pdf (data obrashhenija: 20.10.2023).

8. Kim, N. Feminism and nationalism in South Korea : empowering Korean women during the nation-building process // Acta Asiatica Varsoviensia. – 2017. – Vol. 30, N 2. – P. 84-101.

9. Koh, E. Gender issues and Confucian scriptures : is Confucianism incompatible with gender equality in South Korea? // Bull. of the School of Oriental a. African studies. – 2008. – Vol. 71, N 2. – P. 345-362.

10. Korea: overview of the education system (EAG 2021) / OECD. – 2021. – URL: https://gpseducation.oecd.org/CountryProfile?primaryCountry=KOR&treshold=10&top ic=EO (data obrashhenija: 03.11.2023).

11. Li, M. Economic crisis and women’s labor force return after childbirth : evidence from South Korea // Demographic research. – 2014. – Vol. 31. – P. 511-552.

12. Ock, H. 4 in 10 staff at big firms are irregular workers // Korea Herald. – 2016. – Jul 1. – URL: http://www.koreaherald.com/view.php?ud=20160701000696 (data obrashhenija: 29.10.2023).

13. Park, J. No. of irregular workers hits record 7.48 million // Korea times. – 2019. – Oct 29. – (IMF working papers). – URL: https://www.koreatimes.co.kr/www/biz/ 2020/02/488_277892.html (data obrashhenija: 20.10.2023).

14. Schauer, J. Labor market duality in Korea. – 2018. – Jun 1. – 36 p. – (IMF working papers ; N 18/126).

15. Supplementary results of the economically active population survey by employment type in August 2020 // Statistics Korea. – 2021. – Oct 26. – URL: http://kostat.go.kr/portal/eng/pressReleases/5/5/index.board?bmode=read&bSeq=&aSe q=414936&pageNo=1&rowNum=10&navCount=10&currPg=&searchInfo=&sTarget=t itle&sTxt= (data obrashhenija: 28.10.2023).

16. The gender gap in employment : what's holding women back? / ILO. – 2017. – Dec. – URL: https://www.ilo.org/infostories/en-GB/Stories/Employment/barrierswomen#persistent-barriers (data obrashhenija: 21.10.2023).

17. Women’s lives through statistics in 2020 // Statistics Korea. – 2020. – Sep 2. – URL: http://kostat.go.kr/portal/eng/pressReleases/13/2/index.board?bmode=read&b Seq=&aSeq=385880&pageNo=1&rowNum=10&navCount=10&currPg=&searchInfo= &sTarget=title&sTxt= (data obrashhenija: 02.11.2023).