CC BY
447
ческого устремления к просветлению и соотносятся как метод (thabs) и мудрость (shes rabs). Эти два условия достижения Просветления подобны двум крыльям, на которых устремляются высоко в небеса. Они позволяют достичь Всеведения Будды и должны всегда идти вместе. Мудрость, постигающая пустоту, должна быть подкреплением устремленности, устремленность - подкреплением мудрости [4].
Олицетворением сострадания в буддийском пантеоне является бодхисаттва авалокитешвара (тиб.: spyan-ras-gzigs - тот, чьи глаза видят всех и каждого; владыка, чей взор направлен вниз и т.д.). Аволокитешвара изображается в различных образах, имеет различные аспекты проявления. Так, например, в китайском буддизме ава-локитешвара изображается в ипостаси женского божества - Гуанинь. Наиболее часто встречается форма с четырьмя руками. Его первые две руки сложены вместе у сердца в жесте, умоляющем всех Будд и Бодхисаттв о заботе и покровительстве над всеми живыми существами и избавлении их от страдания. В них он держит Драгоценность, исполняющую желания, - символ бодхичитты. В своей другой правой руке Авалокитешвара держит хрустальные чётки, символизирующие его способность освобождать всех существ от сансары. В своей левой руке он держит стебель синего лотоса утпала, символизирующего его безупречную и сострадательную
мотивацию. Полностью расцветший цветок ут-пала и два бутона показывают, что сострадательная мудрость Авалокитешвары пронизывает прошлое, настоящее и будущее. На левое плечо Авалокитешвары наброшена шкура дикого оленя, символизирующая добрый и нежный характер сострадательного бодхисаттвы и его способность подчинять заблуждения.
Литература
1. Ело Ринпоче. Краткое объяснение сущности Лам-рима. - Улан-Удэ, 2006.
2. Нестеркин С.П. Образовательная система буддийских монастырей // Буддизм в Бурятии: история, истоки, современность. - Улан-Удэ, 2002.
3. Торчинов Е.А. Введение в буддологию. Курс лекций. - СПб., 2000.
4. Ело Ринпоче. Методы обретения счастья. Эл. ресурс. Режим доступа: http://yelo-
rinpoche.ru/teachings/articles/methods_of_finding_happiness.
5. Дандарон Б.Д. Эл. ресурс. Режим доступа: http://dandaron.ru/rus/theory/ego.html.
6. Кхенчен Палден Шераб Ринпоче, Кхенпо Цеванг Донгьял Ринпоче. Свет трех драгоценностей. Эл. ресурс. Режим доступа: http://spiritual.ru/lib/vb.html.
Бардуева Туяна Цыреновна, аспирант Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, г. Улан-Удэ, e-mail: dharma77@mail.ru.
Bardueva Tuyana Tsyrenovna, postgraduate student, Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan studies of Siberian branch of Russian Academy of Sciences, Ulan-Ude, e-mail: dharma77@mail.ru.
УДК 101.1 © А.Р. Бурханов
ГАБРИЭЛЬ МАРСЕЛЬ ОБ ЭКЗИСТЕНЦИАЛАХ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ
В статье анализируются экзистенциалы человеческого бытия в философской концепции выдающегося представителя французского экзистенциализма Габриэля Марселя.
Ключевые слова: Бог, человеческое бытие, экзистенциализм, экзистенциалы, свобода, одиночество, смерть, страх, вера, надежда, любовь.
A.R. Burkhanov
GABRIEL MARCEL’S IDEAS ON EXISTENTIALS OF HUMAN BEING
The article analyzes the existentials of human being in the philosophical concept of Gabriel Marcel, an outstanding representative of French existentialism.
Key words: God, human being, existentialism, existentials, freedom, loneliness, death, fear, faith, hope, love.
Габриэль Оноре Марсель (1889-1973 гг.) - торой находятся индивиды. Рассудочная сила
один из создателей современного экзистенциа- абстракций, утверждает он, ведет к игнорирова-
лизма и представитель его теистического на- нию ценности существования индивида; между
правления. тем отдельный человек есть конкретное бытиеЭкзистенциальная антропология Марселя де- в-мире (по терминологии М.Хайдеггера и
лает акцент на анализе непосредственно- К.Ясперса - Dasein). Поэтому фундаментальным
чувственной жизни и реальной ситуации, в ко- условием анализа человеческого бытия является
14/2012
нахождение в ситуации: не в той или иной отдельной ситуации, а в ситуации в мире, в целом [1, с. 198-211]. «...Ситуация, - пишет философ, -это... реальность, интересующая субъекта как Dasein, отмечающего при этом свои пределы и свое поле деятельности» [5, с. 181]. Именно в субъективном переживании раскрываются экзи-стенциалы - ключевые индикаторы человеческого бытия.
Экзистенциалы (экзистенциалии) - способы существования человека и выявления сущностных характеристик Я; категории человеческого бытия; ценностные узлы, квинтэссенции смыслов, целей, стремлений людей; мировоззренческие конструкции, которые задают параметры человеческого существования в мире. В западной и отечественной философии выделяют так называемые «отрицательные» - одиночество, смерть, страх - и «положительные» - вера, надежда, любовь - экзистенциалы, а также другие модусы бытия индивидов - самотождествен-ность, самотрансценденция, целостность, открытость, духовность, свобода, ответственность, творческая активность, телесность и т.п. [2, с. 12-20, 366; 10, с. 91-101; 11, с. 93-129].
«Я» - это выражение вторичности тела, в отличие от которого душа есть «чистое бытие», полагает Марсель. Явленный через тело, этот мир выступает для нас как мир онтологический, существующий независимо от нас. Однако телесное чувствование обладает фундаментальной необъективируемостью. Я не могу включить мое внимание иначе, как через мое тело. В акте трансцендирования, противоположном онтологическому существованию, осуществляется соединение человека с иным миром, постигается зависимость души человека от Бога.
Но «Я» - это не просто «мое тело», а сама «моя жизнь», не нечто предметное, объективное, познаваемое, а переживаемое, волевое, говорит французский мыслитель. Истинная свобода заключается в том, чтобы стать самим собой, преодолеть подчинение обстоятельствам, а значит почувствовать в себе Абсолют, вернуться душой к Богу, частицей которого в действительности мы являемся. Следовательно, экзистенция кроется в самой борьбе человека, вскрывающей для него подлинное бытие; и борьба эта нацелена на истоки бытия, понимаемые не как природа, а как свобода [5, с. 192].
Человек есть то, что сам из себя делает. Он -проект самого себя, который существует настолько, насколько себя реально осуществляет, поскольку он изначально свободен. При этом свобода понимается как характеристика кон-
кретного мира индивида, как экзистенциал человеческого существования [11, с. 93, 105-114]. Свобода, подчеркивает философ, - не только рациональное осознание эмпирического бытия, но, прежде всего, экзистенциальное ощущение метафизической радости, полноты бытия. Следовательно, отождествлять свободу со свободой выбора - величайшее заблуждение. Марсель не приемлет гиперболизации свободы, которая, по его мнению, приводит к утверждению позиций абсолютной пустоты [4, с. 135-136].
Экзистенция выводится Марселем за пределы сферы объективности, в сферу «подлинного» бытия. Бытие в контексте его философствования - это некая укорененность экзистенции, гарантия ее вневременного характера [5, с. 177]. Это также некая идеальная сфера интерсубъективности, принадлежность и открытость другому, диалог «Я» и «Ты».
Печатью подлинного бытия отмечена и встреча - одно из важнейших понятий философско-антропологической концепции Марселя. Всякое схватывание, постижение абсолютного, есть лишь моментальная встреча, в которой Абсолют приоткрывается нам, но затем ускользает. В акте встречи вера (верность), любовь и надежда выходят за свои конечные эмпирические пределы, становясь экзистенциалами человеческого бытия. «В этой перспективе как главенствующая должна рассматриваться идея благодати, - пишет католический мыслитель, - единственно исходя из нее мы можем... подняться до утверждения - не существования, но присутствия Бога. ...Человеческая свобода во всей своей глубине может быть определена лишь в соотнесении ее с благодатью...» [4, с. 141-142]. Свобода, следовательно, - это, прежде всего, согласие или отказ, который мы можем высказать в отношении к божественной благодати. Все, что выходит за рамки подобного экзистенциального освоения мира человеком, составляет объективацию. При этом трансцендентное не является онтологической реальностью, но остается фоном, на котором ощущается «прилив бытия».
Познать творческую субъективность человека, утверждает Марсель, означает признать его «бытие» как тайну, а не как проблему. «Проблема» - это то, с чем сталкивается познание, то, что преграждает ему путь. Это вопрос, который может быть рассмотрен объективно. Примером является математическая или физическая проблема, где человек полностью абстрагируется от конкретных условий своей жизни. «Тайна», или «таинство», напротив, вовлекает в свое решение
бытие вопрошающего; тайна есть то, во что человек вовлечен сам.
Сфера природного и связанная с ней необходимость покорения природы техникой совпадает со сферой проблем, считает философ. Научнотехнический прогресс существует лишь в сфере проблем, всякое же индивидуальное бытие есть символ таинства и выражение трансцендентной тайны. Оно погружено в мир, который превосходит любое понимание. Наука никогда не дает подлинного постижения человека, поскольку рассматривает его не как «Я», не как субъект, а как всего лишь функционирующий объект.
Итак, сам по себе человек есть свобода, а не только природа, делает вывод Марсель, тайна, а не только совокупность проблем. Поэтому личное бытие, Dasein, - всегда тайна. Именно в тайне-таинстве человек соотносится с Богом. Всегда можно логически и психологически свести тайну к проблеме, но это будет порочная процедура. Субъектом научного познания является мышление вообще, сознание как таковое. Но тайна человека может быть постигнута лишь всей полнотой существа, вовлеченного в личную драму, которая является историей его собственной экзистенции. Конкретные подходы к онтологической тайне следует искать не в логическом мышлении, а в выявлении духовных данностей - таких как вера (верность), надежда и любовь - подлинных экзистенциалах бытия людей [3, с. 72-106].
Марсель констатирует сопричастность личности тотальности божественного бытия, данной через озарение. Свойственное таинству «соучастие в бытии» приводит к сверхрациональ-ному единству субъекта и объекта, полностью невыразимому в образах восприятия, понятиях или словах. То, что является для меня истинным, не требует проверки, поскольку это «не-опосредуемое непосредственное».
Человеческое бытие, рассуждает Марсель, немыслимо вне общения с другими людьми, вне коммуникации. Как личность, индивид сущно-стно открыт другому. «Что-то могущественное и скрытое уверяет меня в том, что если другие не существуют, то и меня также нет, - пишет христианский мыслитель, - что я не могу приписывать себе то существование, которым бы не обладали другие.» [7, с. 34]. Исконно человек живет в соучастии в делах ближних и божественном бытии. Таковое он также воспринимает во внутреннем, покорном бытию благоговении. Причастность к бытию осуществляется в душевном, «сердечном» диалоге друг с другом, указывающем на Бога как абсолютное «Ты».
Бог у Марселя - вовсе не умопостигаемая первопричина всех вещей и не объект рационального познания, Его бытие не доказывается, а просто принимается. Существование Бога следует выводить из существования человека, тайны, которая заложена в его психике. «Призыв или молитва. является единственной живой связью души с Богом.» [4, с. 139]. В рефлексии отношений интерсубъективности «Я» «открываю» для себя Бога как личный трансцендентный Абсолют, и мне становится известно о моей направленности к абсолютному «Ты». Отношение человека к Богу имеет эмоциональный, интимный характер любви, основывается на вере и надежде, на благоговении и преклонении перед Высшим Существом. К Богу ведет не доказательство, а свидетельство, и в природе всякого свидетельства лежит возможность быть подвергнутым сомнению.
Габриэль Марсель болезненно ощущает утрату человеком своего места в мире. Разбитому и расколотому внешнему миру соответствует разбитый и расколотый внутренний мир - неподлинная жизнь страдающих людей. Такая жизнь порождает «отрицательные» состояния человеческого существования: одиночество, смерть, страх, которые в теистическом экзистенциализме ассоциируются со Злом: «По сути дела там, где замешано Зло, Смерть неизменно начинает свою работу. <...> Триумф Зла - Триумф Смерти - Триумф Отчаяния: вот поистине различные формы единственной и устрашающей возможности на горизонте человека.» [9, с. 60, 62]. Смерть как экзистенциал бытия человека всегда конкретна, это смерть-здесь-и-сейчас, опустошающая чью-то жизнь, разрушающаю любовь, грубо прерывающая связь людей. Марсель ощущает трагизм смерти через кончину близких людей, понимая ее как разрушение интерсубъективности.
Страх философ описывает как тоску, тревогу, ужас или отчаяние. Ресурсы, находящиеся в распоряжении отчаяния, к сожалению, являются необозримыми и способны упразднить свободу, закрыть для нас те пути надежды, которыми прорываются к нам воскрешающие нас вспышки Божественного Света. И здесь одиночеству и страху противостоит интерсубъективность. «.Если я вступил в битву со Злом, - пишет Марсель, - как с искушением отчаяться в себе или в людях, или в самом Боге, то мне не удастся его одолеть, замыкаясь в себе, ибо самоуду-шение не может быть освобождением» [9, с. 63].
Источник творческой активности человека -в самотрансцендировании, ведущем к Богу, под-
14/2012
черкивает философ. «Подлинный» человек - это личность, устремленная к миру высших ценностей. Нам, брошенным в расколотый и бессмысленный мир, надлежит найти абсолютные ценности, которые существуют в Боге. Эти усилия -личное дело каждого индивида, внутренняя тайна каждого человека, но они касаются интерсубъективных ценностей. Следует пробудить среди людей подспудную силу взаимной связи, единодушие, чей источник - Божественный Свет. Личность ощущает в своей душе «свет как предельное выражение тождества истины и любви» [9, с. 39].
Эта онтологическая вовлеченность индивидов в смирение, послушание и любовь, приобщение к вере, ощущение доверия к Высшему Существу рождает надежду. Ночь «человеческого удела» может, говорит Марсель, если не освещаться, то хотя бы «прокалываться» неким мистическим озарением. Надежда и есть подобное «пронизывание» индивидов Светом Бытия. Ведь надежда - не только протест, продиктованный отчаянием, но и своего рода призыв, крик о помощи, обращенный к Союзнику, который сам есть Любовь. «.Существует любовь без условий, выдвигаемых одним существом другому, - утверждает философ, - дар, который не может быть отнят» [5, с. 108].
Надежда, считает Марсель, основывается на убеждении, что есть в реальности нечто, способное победить несчастье, что существует Абсолютное, Трансцендентное, несущее нам благо и спасение. Истоки «реки надежды» не находятся непосредственно в видимом мире. Нельзя рационально задумать и создать какую-нибудь технику осуществления надежды. Надежда есть порыв, призыв к Высшему Существу, от которого лучится к нам Любовь.
Надежда - это акт веры человеческого существа в возможность Божьей помощи, переживаемый как акт доверия и верности индивида Абсолютному и Совершенному Началу, содержащемуся в его душе: «Вера не есть нечто такое, что имеют. чем обладают... Она есть активное признание некоторого присутствия.» [9, с. 43, 46]. Подлинная вера предполагает Абсолютную Личность, которая творит и взывает к личной ответственности быть верным и не изменять. «Здесь рядом с верой встает любовь. ...Любовь - это условие веры.», - пишет Марсель [6, с. 109]. Именно в любви соединяются вера и надежда.
Метафизическое полагание бессмертия души неотделимо от любви. Любовь - онтологически фундированная сила антисмерти. «Любить че-
ловека - значит сказать ему: “Ты не умрешь”» [9, с. 85]. Любовь включает в себя устремление индивида к совершенствованию и выхождению за пределы себя как телесного единства, акт воли к духовному развитию Другого и саморазвитию, преодоление одиночества. «.В любви. стирается граница между понятиями “во мне” и “передо мной”. таинство, подобное таинству души и тела, постигается только через любовь и само определенным образом ее выражает» [3, с. 82]. В любви заключена тайна мироздания, тайна преодоления одиночества и страха смерти, т.е. тайна благодати.
Поэтому надежда - не только мольба человека о благодати, но также само это сверхрацио-нальное состояние благодати, упраздняющее страх, тоску и отчаяние. Марсель подчеркивает активный характер надежды [9, с. 74]. Существуя в неразрывной взаимосвязи с любовью и верой, надежда является мировоззренческой опорой человека, центром духовного освоения индивидом окружающего мира, ориентиром смыслоопределения личности. Трансцендирую-щий характер надежды тесно связан с временным характером человеческой жизни, ее устремленностью в будущее, открытостью к тому, чего актуально еще нет.
Посредством свободного акта душа признает (или не признает) Высшее Начало, творящее ее каждое мгновение и дающее ей бытие, благодаря чему она раскрывается воздействию глубоко внутреннему и одновременно трансцендентному, вне которого она есть лишь ничто. Это демонстрирует сверхрациональную парадоксальность, осуществляющуюся в самом сердце веры [8, с. 279-281]. Таким образом, вера, надежда и любовь укоренены в экзистенциальном опыте, опыте «встречи» человека и бытия и углубленного общения индивидов, ведущего к свободному познанию себя изнутри интерсубъективности.
Литература
1. Визгин В.П. Философия надежды Габриэля Марселя. - М.: Республика, 2004. - С. 198-211.
2. Гагарин А.С. Экзистенциалы человеческого бытия: одиночество, смерть, страх. От античности до Нового времени. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001. - 372 с.
3. Марсель Г. Онтологическое таинство и конкретное приближение к нему - М.: Изд-во гуманит. лит-ры, 1995. -С. 72-106.
4. Марсель Г. Человек, ставший проблемой. - М.: Изд-во гуманит. лит-ры, 1995. - С. 107-145.
5. Марсель Г. Опыт конкретной философии. - М.: Республика, 2004. - 224 с.
6. Марсель Г. Метафизический дневник. - СПб.: Наука, 2005. - 587 с.
7. Марсель Г. Моя главная тема. - М.: Институт Св. Фомы, 2007. - С. 24-39.
8. Марсель Г. Размышление о вере. - М.: Институт Св. Фомы, 2007. - С. 266-281.
9. Марсель Г. Ты не умрешь. - СПб.: Изд. дом «Мірь», 2008. - 96 с.
10. Моторина Л.В. Философская антропология. - М.: Высшая школа, 2003. - 256 с.
11. Франкл В. Человек в поисках смысла: сб. - М.: Прогресс, 1990. - 368 с.
Бурханов Александр Рафаэлевич, аспирант кафедры философии и культурологии Уральского государственного университета путей сообщения, г. Екатеринбург, e-mail: byn251@yandex.ru.
Burkhanov Alexander Rafaelevich, postgraduate student, department of philosophy and cultural studies, Ural State University of Railway Transport, Ekaterinburg, email: byn251@yandex.ru.
УДК 821.161.1 © Т.В. Шоломова
СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ИДЕЯ, МЕЛКОБУРЖУАЗНАЯ ИДЕОЛОГИЯ И НАРОДНЫЙ ИДЕАЛ В РОМАНЕ Н.Г.ЧЕРНЫШЕВСКОГО «ЧТО ДЕЛАТЬ?»
Цель статьи - показать, что буржуазная идеология отнюдь не чужда была русской революционнодемократической мысли XIX в. Скорее, можно говорить о ее «прозрачности». Ее элементы активно заимствовались отечественными радикалами. Один из примеров - роман Н.Г.Чернышевского «Что делать?», герои которого озабочены не только установлением справедливого социального порядка, но и мелкобуржуазной экономией, как в быту, так и при восприятии искусства.
Ключевые слова: буржуазия, идеология, народный идеал, роскошь, довольство, экономия, прозрачность, эстетическое переживание.
T.V. Sholomova
THE SOCIALISTIC IDEA, PETIT-BOURGEOISIE IDEOLOGY AND POPULAR IDEAL IN N.G. CHERNYSHEVSKY’S NOVEL «WHAT IS TO BE DONE?»
The aim of the article is to show that bourgeois ideology wasn’t alient to Russian revolutionary and democratic thought of XIX century. Indeed, we can say that it was «transparent». Its elements were adopted by our radicals. N.G. Chernyshevsky’s novel «What is to be Done?» was one the examples, where the main characters were preoccupied not only by the new social relations but also by petit- bourgeois economy in they daily routine and in the sphere of aesthetics.
Key words: bourgeoisie, petit-bourgeoisie, ideology, popular ideal, luxury, prosperity, economy, transparency, aesthetic experienxe.
Есть расхожее мнение, что буржуазная идеология отрицалась всеми слоями русского дореволюционного общества, потому что была глубоко чужда национальному сознанию и православной культуре [11, с. 131-132]. Можно утверждать, вопреки этому мнению, что отвергали ее представители далеко не всех социальных слоев. Достаточно вспомнить предпоследнее письмо В.Г. Белинского, в котором тот выражает пожелание, чтобы наши дворяне превратились в «буржуази» по типу французской [1, с. 714]. Отношение к буржуазной идее у прогрессивных деятелей XIX в. стало предметом рассмотрения К.И. Чуковского в связи с темой денег и обогащения в творчестве Н.А. Некрасова. Чуковский пришел к выводу, что интерес к буржуазной идеологии и возложение на нее чаяний и упований были связаны с надеждами на то, что именно она поспособствует скорейшему разрушению крепостнического строя [14, с. 285-
287]. Из этого следует, что, во-первых, отвращение к буржуазности в России отнюдь не существовало всегда и не было всеобщим, и поначалу естественным образом было присуще только аристократии [6, с. 96-114]. Во-вторых, что влияние буржуазной идеологии в России не состоялось хотя бы потому, что прежние ее приверженцы (такие как Некрасов), согласно Чуковскому, со временем отказались от нее.
На самом деле можно говорить о «прозрачности» буржуазности в русской культуре, потому что элементы буржуазной идеологии мы можем обнаружить в революционных теориях представителей «демократического, разночинского» периода русской революции, а также в их моральных и эстетических построениях и художественных текстах. Смысл в том, что, как только элементы буржуазной идеологии называли «революционными», современники их за таковые охотно и принимали (при том, что
