CC BY
122
ИСТОРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ
И.В. Логвинова
Г.Р. ДЕРЖАВИН И РОМАНТИЗМ Аннотация
Предложено снять вопрос о предромантическом характере позднего творчества Державина и рассматривать его в русле романтизма. Анализируются ода «Бог» и сатирические стихотворения поэта.
Ключевые слова: предромантизм, романтизм, лирика, одическая традиция, классицизм, элегия, романтическая ирония.
Logvinova I.V. G.R. Derzhavin and romanticism
Summary. It is suggested to treat the works of late Derzhavin (ode «God», satirical poems) as belonged to Romanticism and not to pre-Romanticism.
Традиционно литературоведы рассматривают позднее творчество Г.Р. Державина в русле предромантизма. Об этом можно прочитать, например, в статье Л.И. Кулаковой «О спорных вопросах в эстетике Державина»1, Д. Д. Благого2 и др. Однако такая традиция представляется не вполне соответствующей современному видению литературного процесса, ведь мы не говорим по отношению к реализму о предреализме. Поэтому и в отношении романтизма, как представляется, не вполне корректно говорить о предромантизме. Мы считаем, что явления, близко стоящие к романтизму, его предвещающие, нужно включать в рамки романтизма как один из этапов его развития.
Д. Д. Благой пишет о Державине как поэте, усвоившем две традиции, которые боролись в поэзии 60-х и 70-х годов XVIII в. -ломоносовскую («высокую») и сумароковскую (требующую простоты и естественности языка и стиля). Ученый отмечает также, что для Державина характерно «расцвечивание» «одноцветно-торжественных» од Ломоносова «красками живой жизни», ирония
и социальная сатира, сочетание несочетаемого, ломка канонов и норм. Однако он не делает из этого четкого вывода о принадлежности позднего державинского творчества к романтизму. Вопрос о романтизме у Державина был поставлен в статье И.В. Карташовой «Державин и романтизм»3 относительно его эстетических взглядов и драматического творчества. Однако о поэзии Державина в русле романтической традиции речь не шла.
Существует точка зрения, высказанная В.А. Западовым, о том, что Державин развивает «романтическую концепцию гениальности, вдохновения как источника поэтического творчества4. В его поэзии ученый видит «отказ от нормативности как классицистической, так и сентиментальной вообще и "правил" в частности», «поиски индивидуальной формы произведения и идущие в этом направлении эксперименты в области метрики, строфики, рифмовки; пристальный интерес к проблеме национального содержания и национальной формы»5. Все это, на наш взгляд, позволяет поставить вопрос о том, что изучение истории русского романтизма нужно начинать с позднего творчества Державина. Это логично, ибо Г.Р. Державин непосредственным образом повлиял на творчество А. С. Пушкина (известно, что Пушкин в романтический период творчества часто обращался к поэзии Державина).
Таким образом, основным вопросом нашей статьи является обоснование тезиса о романтическом характере позднего творчества Г. Р. Державина.
Рассмотрение вопроса о принадлежности поздней державин-ской лирики к романтизму справедливо будет начать с его оды «Водопад», написанной в 1804-1806 гг. (в это время в зарубежных странах романтизм уже шел полным ходом - например, в Германии, Англии). Д. Благой видит в этой оде «феерическую пышность» и двойное восприятие времени (в «Водопаде», по его наблюдениям, Державин изобразил «век Екатерины» в целом и аллегорическое изображение судьбы Потёмкина).
Ю.В. Стенник находит, что в оде «Водопад» заключено много ассоциаций, аллегорий (волк, лань и конь - это олицетворение человеческой злобы, кротости и гордыни), и что своеобразие оды в том, что в ней поэт смело смешивает риторику, «ходульные» аллегорические уподобления и полет поэтического воображения6. По мысли ученого выходит, что эту оду нужно все же отнести к клас-
сицистической поэтике, поскольку она риторична, аллегорична. Он приводит противоположные друг другу мнения А. С. Пушкина, В.Г. Белинского и Н.В. Гоголя относительно произведения Державина, которые также отмечают неканоничность оды «Водопад», ее несоответствие четкому плану, выход за рамки одической традиции. В целом «Водопад», с точки зрения ученого, - сложное произведение, «лишенное гармонического соответствия частей и целого и отмеченное определенной невыдержанностью общей жанровой тональности. Традиции жанра оды (не только торжественной, но и горацианской) органично сочетаются в нем с элементами элегии, а пафос трагического провиденциализма, свойственный философским медитациям Юнга, смешивается с мотивами скальдической поэзии Оссиана. Отдельные поэтические прозрения буквально тонут в иносказательной дидактике, мифологизированных аллегорических уподоблениях и избитых штампах одической поэтики. Именно эта разнохарактерность жанрово-стилевого контекста служила основанием Белинскому отрицать наличие в "Водопаде" подлинной художественности. Однако при всей громоздкости и структурной разноплановости нельзя не видеть в "Водопаде" внутреннего единства. Это единство определяется наличием содержательной установки, подсказанной образом водопада и несущей в себе осознание непрерывности исторического временного потока. Все это позволяет рассматривать структуру "Водопада" как одно целое. Отсюда принцип композиционного строения (т.е. "план") "Водопада" также должен рассматриваться с учетом специфики воплощения в нем панегирической идеи»7. С одной стороны, Державин разрушает одический ломоносовский канон, а с другой - находится во власти «риторических установок» и «остается сыном своей эпохи»8.
Заметим после этого, что автор нигде не говорит о романтичности оды «Водопад», хотя этот вывод, на наш взгляд, напрашивается. Если мы рассмотрим оду Державина с точки зрения выраженности в ней принципа романтической иронии, картина ее восприятия изменится. Многие неясные места станут более прозрачными. То, что исследователями воспринимается как искаженная дань одической традиции, является данью новой, романтической традиции, которая к тому времени еще только начинала проникать в русскую поэзию.
С. С. Аверинцев, говоря о многогранности таланта Державина, точно подметил, что Державин - это и певец «Фелицы», и сибарит, и «беспокойный правдолюбец, нарывающийся на неприятности ради того, что считает истиной и правом»9. Как раз беспокойное правдоискательство свойственно поэтике романтизма многих славянских литератур. Вспомним А. Мицкевича, Ю. Словацкого, Я. Купала, Я. Неруду и др. Романтизм в славянских странах возникает на волне народно-освободительных движений и поэтому окрашен иными красками, чем романтизм европейский, погруженный в мистику, средневековье, тему одиночества, избранничества, изгнания, скитаний, в двойничество, двоемирие (мир гениального художника сосуществует с миром филистеров, находясь с ним в постоянном конфликте, борьбе) и т.д.
Вернемся к оде Державина «Водопад». В этом произведении, помимо мощной стихии водопада, мы видим животных и седого воина, богатыря, который философски сравнивает водопад с жизнью (вспомним вечно текучую и изменчивую жизнь в представлении ранних романтиков):
Не жизнь ли человеков нам Сей водопад изображает? — Он так же блеском струй своих Поит надменных, кротких, злых.
Этот седой богатырь сетует, что уже стар и силы его ослабли, и «буря вдруг / Копье из рук моих схватила; / Хотя и бодр еще мой дух, / Судьба побед меня лишила»10. Богатырь засыпает и видит геройский сон, будто он на поле боя совершает подвиги, встречается с крылатой девой. Весь этот сон на фоне волчьего воя и шума воды выглядит грандиозно. Сон седого богатыря являет картину славы России, славы Екатерины, от которой в ужасе трепещут и отступают турки.
Кончается ода гимном водопаду и реке - матери водопадов, которая творит такое феерическое зрелище. Вся грандиозная картина природы, соединенная с величием и мощью Екатерины и России, скорее являет собою романтическую поэтику, чем классицистическую, на которую романтики, как известно, опирались, из которой они исходили и с которой они полемизировали. Иронически-возвышенно звучат строки:
Услышьте ж, водопады мира! О славой шумные главы! Ваш светел меч, цветна порфира, Коль правду возлюбили вы. Когда имели только мету, Чтоб счастие доставить свету.
Шуми, шуми, о водопад!
Касаяся странам воздушным,
Увеселяй и слух и взгляд
Твоим стремленьем светлым, звучным,
И в поздней памяти людей
Живи лишь красотой твоей!
В воспевании водопада звучат те же хвалебные слова, что и в одах Ломоносова, адресованных русским царям и императрицам. Но по отношению к водопаду они употребляются с явной иронией, в которой прослеживается мысль о том, что явления природы никак не менее величественны, чем земные цари, и даже великая Россия (у струй водопада светлые мечи и цветная порфира, не хуже, чем у царей). Державин намеренно снижает образ седого богатыря, который обретает былую мощь только во сне, тогда как водопад не утрачивает своей мощи и наяву. Поэт воспел неукротимую, непобедимую, вечную водную стихию, равной которой по силе и красоте нет на свете.
Оду «Водопад», на наш взгляд, нужно отнести к романтическим произведениям, потому что в ней есть воспевание мощи природной стихии, любование ею, мысль о вечном движении и изменчивости жизни, свойственная романтическому мировосприятию, разрушение одической традиции (адресатом оды является могучий водопад).
Можно назвать немало других произведений Г. Р. Державина, указывающих на романтический характер его позднего творчества. Это, например, «Анакреонтические оды», в которых поэт смело играет образами Харит, Борея, Паллады и др. В этих стихотворениях поэт шутливо представляет влюбленного Геркулеса («Геркулес»), который пришел «Данаю мимоходом навестить» и не успел оглянуться, как купидоны украли у него все воинское облачение и в его шлеме «страсть гнездо свила»; рассерженного Эрота («Крезов Эрот»), который изломал все стрелы в отчаянии оттого, что оказался не в силах внушить Крезу любовь. В этих стихах появля-
ется и образ луны, таинственной ночи. Например, в стихотворении «Потопление» пейзаж окрашен мрачными красками: тут красный месяц, сверкающий сквозь тьму, и внезапно тонущий путник. Это стихотворение, первоначально названное романсом, было положено в 1796 г. на музыку. В нем мрачное событие описано с некоторой иронией, которую ему придает концовка с поучением:
Се вид жизни скоротечной! Сколь надежда нам не льсти; Все потонем в бездне вечной, Дружба и любовь, прости!
Конечно, нельзя назвать такую концовку серьезным моральным поучением, потому что всё событие «потопления» описано так, что не вызывает у читателя сочувствия к утонувшему. К тому же это событие написано по реальному факту: переезжая через Неву с дачи, с компанией, бесславно утонул Ф.М. Дубянский. Державин и сочувствует утонувшему, и иронизирует.
Иронично и стихотворение «Венец бессмертия». Начинается оно с того, что поэт недавно в приятном сне беседовал с Анакреонтом, который
Но он покой, любовь, свободу Чинам, богатству предпочел; Средь игр, веселий, короводу, С красавицами век провел.
Беседовал, резвился с ними, Шутил, пел песни и вздыхал, И шутками себе такими Венец бессмертия снискал.
Поэтому и лирический герой «в мороз, у камелька» вздумал тем же самым снискать себе лавры, что и Анакреонт. Здесь самоирония, самоуничижение («как певец Тииский / Дерзнул себе искать венка»), ирония по поводу Анакреонта, который заслужил бессмертие сибаритской жизнью, и в то же время желание покрасоваться, примерить на себя венец славы. Можно сказать, что здесь присутствует романтическая ирония, вносящая двусмысленность в понятие о том, каким путем достигается бессмертие. Ирония, переворачивающая представления о том, что на самом деле правильно и что ложно.
Есть у Державина и стихотворение, посвященное задумчивости, в котором можно проследить романтический мотив одиночества - «Задумчивость» (1808). Это философское стихотворение, в котором влюбленный поэт уходит от людей, от любви, но «нет пустынь таких, ни дебрей мрачных, дальных», куда бы любовь не пришла беседовать с поэтом в его «мечтах печальных». От людей скрыться можно, а от любви уйти нельзя. Огонь любви сжигает чувства и дух лирического героя, гонит его прочь от людей, от веселья, от «дражайших глаз», чтобы они не видели, что творится у поэта внутри.
В стихотворениях «Водомет», «Оковы», «Синичка» и других поэт говорит о любви, как о таинственной силе, пленительной силе, от которой никому еще не удавалось уйти. Так, в «Водомете» описана красавица с голубыми глазами, которую к лирическому герою ревнует Лель, посылающий «стрелы огневыя». В стихотворении «Оковы» - Лиза, которая оковала лирического героя «цепью нежной». В «Синичке» сердце «страстью поет». С другой стороны, в этих стихах звучит также мотив мимолетности жизни, скоротечности любви (всё течет и всё меняется по закону творимой жизни, как провозгласили йенские романтики). Так, в стихотворении «Водомет» поэт говорит о своем последнем вздохе, в «Синичке» он напоминает: То помни, что лето / Тотчас протечет; / Что сердце нагрето / Лишь страстью поет; / Но хлад как встречаешь, / Вздыхаешь, вздыхаешь, вздыхаешь...
С другой стороны, в стихотворении «Альбаум» речь идет о том моменте, когда душа начинает свое странствие в потустороннем мире и она предстает перед высшим судом со всеми своими земными делами. И тут поэт выводит цветовые символы - эмблемы, свойственные классицистической поэтике:
Лист желтый, например: — надменность
Явит, что гордо ты жила;
На синем, — скупость вскрикнет, ревность
Что ты соперниц враг была;
На сребряном, — вструбит богатство,
Что ты в свой век прельщалась им;
На темном, — зашипит лукавство.
Но Гений, благ твоих свидетель, На белых листьях в блеске слов
Покажет веру, добродетель И беспорочную любовь.
Таким образом, в позднем творчестве Г.Р. Державина можно усмотреть черты романтизма. Если говорить о позднем Державине как о романтике, то, возможно, это снимет многие вопросы о его противоречиях с классицизмом и его возможной принадлежности к предромантизму.
Кулакова Л.И. О спорных вопросах в эстетике Державина // XVIII век. - Л., 1969. - Сб. 8.
Благой Д. Державин // Литературная энциклопедия: В 11 т. - М.: Изд-во Ком. □ ккад., 1930. - Т. 3. - Стб. 205-221.
Карташова И.В. Этюды о романтизме. - Тверь, 2002. - С. 77-88. ЗападовВ.А. Державин // Словарь русских писателей XVIII в. - Л.: Наука, 1988. - Вып. 1 (А-И). - С. 252. Там же. - С. 252-253.
Стенник Ю.В. Композиция и план державинского «Водопада» // Г.Р. Державин и русская литература. - М.: ИМЛИ РАН, 2007. - С. 38. Там же. - С. 47-48. Там же. - С. 49-50.
Аверинцев С.С. Поэзия Державина // Из истории русской культуры. - М.: Языки русской культуры, 1996. - Т. 4. - С. 773.
Державин Г.Р. Сочинения. - СПб.: Академический проект, 2002. - С. 176177.
2
3
4
5
6
7
8
9
10
