CC BY
39
13. Народное хозяйство Мордовской АССР за годы одиннадцатой пятилетки. 1981 — 1985 гг.: Стат. сб. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1986. 200 с.
14. Народное хозяйство Чувашской АССР за годы десятой пятилетки. 1976 — 1980 гг.: Стат.< сб. Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1982.
175 с.
15. Народное хозяйство Чувашской1 АССР за годы одиннадцатой пятилетки. 1981 — 1985 гг.: Стат. сб. Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1987. 126 с.
16. Поляков А. Ф. Региональные хозяйственные комплексы: Вопросы управления процессами формирования, функционирования и развития. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1983. 118 с.
17. Сов. Мордовия. 1986. 28 янв.
18. Советская Мордовия в десятой пятилетке: Справ. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1980. 142 с.
19. Сов. Чувашия. 1986. 11, 25 янв.
20. Сов. Чувашия. 1986. 23 янв.
21. Советская Чувашия, 1976 — 1980: Стат. сб. Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во» 1980. 92 с.
22. Центральный государственный архив Республики Марий-Эл, ф. 1, оп. 34, д. 17, л. 195 (далее ЦГА РМЭЬ
23. ЦГА РМЭ, ф. 35, оп. 12, д. 21, л. 10.
24. ЦГА РМЭ, ф. 1, оп. 41, д. 24, л. 7 — 8; оп. 51, д. 65, л. 6.
25. ЦГА РМЭ, ф. I, оп. 43, д. 17, л.^197; оп. 51, д. 65, л. 168.
26. ЦГА РМЭ, д. 1, оп. 51, д. 65, л. 12; оп. 57, д. 2, л. 17, 23.
27. Центр документации новейшей истории Республики Мордовия, ф. 269, оп. 43, д. 2, л. 10 (далее ЦДНИ РМ).
28. ЦДНИ РМ, ф. 269, оп. 43, д. 7, л. 7.
29. ЦДНИ РМ, ф. 269, оп. 45, д. 4, л. 6.
30. Центральный государственный архив общественных объединений 'Чувашской Республики, ф. 1, оп. 35, д. 21, л. 10 — 16 (далее ЦГАОО 4P).
31. ЦГАОО 4P, ф. 1, оп. 40, д. 36, л. 18.
оооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ТРАДИЦИОННОГО ЖЕНСКОГО КОСТЮМА МОКШИ И ЭРЗИ В ВЕСЕННЕ-ЛЕТНИХ КАЛЕНДАРНЫХ ОБРЯДАХ
Т. А. ШИГУРОВА, аспирант
Мордовские календарные праздники тесно связаны с трудовой, хозяйственной, общественной и личной жизнью крестьян [5; 11]. Окружающий внешний мир для традиционно мыслящего крестьянина быд наполнен живыми существами, с которыми необходимо было поддерживать постоянные отношения. Установлению взаимопонимания в результате эмоционального диалога человека с высшими существами и были посвящены календарные мордовские праздники. В этом партнерстве, ощущении неразрывной связи, стремлении делать не наперекор, а в унисон природе виделся залог успеха в любой сфере деятельности [4, с. 65 ]. Эрзянский и мокшанский традиционный костюм со всеми его аксессуарами и атрибутами в XIX — начале XX в. являлся важной составной частью календарных обычаев и обрядов.
К праздничному дню старательно 'готовились. Заранее топили баню и мылись, что часто подчеркивалось в об-
рядовых моленьях. Праздничнаяюдеж-да, надеваемая в определенные религиозно-бытовым календарем дни, обязательно должна была быть новой. Мордовские крестьяне признавали ритуальную ценность новой одежды. Ее белизна и чистота ассоциировались с духовной чистотой, подчеркивали особый психологический настрой, восприятие праздник«* не только как отдыха от тяжелой физической работы, но и как важного события в личной и общественной жизни.
Необходимо отметить особые способы изготовления обрядовой одежды и ее одевания. Девушки занимались рукоделием в будни, а также в праздничные дни: весной после совершения традиционных прогулок в рощу, зимой в период девичьих посиделок,*часто завершавшихся песнями и танцами. Существовали запреты весной приступать к тканью холста, а осенью до начала сеяния хлеба — к расстилке прядева [12, с. 529 ]. Многослойность об-
© Т. А. Шигурова, 1997
рядового комплекса одежды и обилие украшений, различающихся локальными особенностями, создавали порой большие сложности для одевания в одиночку. С другой стороны, к новым в£-щам, пока ими не начинали активно пользоваться, относились очень настороженно. Поэтому основным назначением ритуала совместного одевания мордовскими девушками праздничной одежды было снятие напряжения в противопоставлении „свое — чужое" Девушки помогали друг другу повязывать головные уборы, нагрудные, плечевые, поясные украшения; подсказывали, что нужно поправить, изменить.
Весенний цикл отправления обычаев и обрядов начинался во время масленицы, когда с приходом весенних солнечных дней необходимо было готовиться к полевым работам. К масленице возвращались в родительский дом с йряжей девушки, гостившие несколько недель у своих родственников. Мордовские крестьяне, приветствуя в песнях-веснянках пробуждение природы, символизирующее начало новой жизни, связывали с этим пёриодоМ необходимость обновления и своего костюма:
Красивая девушка вышивает — к весне
готовится...
Весной она нарядится в белую вышитую
рубашку,
В новенькие сапожки, в платок с кистями...
(13, С. 79]
Материалы мордовского, календарного фольклора отражают постоянное внимание народа к своей одежде. Например, в ночь на Вербное воскресенье, когда молодежь устраивала особый праздник в честь Вермавы (матери-вербы), пели другие песни:
На той стороне девушки прядут нитки,
годные для ватолы.
Холсты ткут, что полога, вышивает
узоры слабые.
[7, С. 366]
В первый день Пасхи в доме, где
хранилась весь год завернутая в полотенце свеча предков („атянь штатол"), собирались все члены этого рода. Возле зажженной свечи клали шапку предков
(„атянь шапка"), в которую собирали монеты, предназначенные для даров предкам. Обращаясь в молитве к умершим родственникам, просили защитить от зла: „Протяните свои руки, протяните свои правые полы (одежды)" 17, с. 369]. После молитвы молодица, вышедшая замуж в этом году, дарила штатолу белый платок. Холст, полотенце, платки, используемые в календарных обычаях и обрядах, по традиции приносили во время моления в качестве даров, поэтому функции их можно рассматривать как пережиток умилостивительной жертвы. Обрядовый холст, полотенце считались „чистыми", как бы овладевшими в результате молитвы магической силой. Именно поэтому старушки-молита^ен-ницы обходили расставленные горшки с кашей и караваи, обхватывая крайние из них обеими ладонями через белые платки.
Женщины с. Темяшево Лукоянов-ского уезда Нижегородской губернии в день Пасхи носили при себе неповрежденные вещи умершего в этом году покойника: сюлгамы, пояса, головные уборы [3, с. 15]. На второй день
опять собирались все родственники на моленье. Только что вышедшие замуж молодые женщины уделяли особенно большое внимание своей одежде. Эрзянская молодуха надевала самую лучшую праздничную одежду: богато вышитую обрядовую рубаху „покай" поверх нижней рубахи „панар" и набедренного украшения „пулагай" Поверх „покая" надевали три пояса. В селах Шокша, Куряево специальные праздничные рубахи „нанга", одеваемые на „панар", в середийе XIX в. отличались от последних широкими рукавами. В начале XX в. вместо рубахи „нанга" по праздникам стали надевать распашную одежду туникообразного покроя „импанар", украшенную по краю рукава полосой мишуры желтого цвета и нашитыми блестками, а в верхней части спины в области лопаток двумя нашитыми кусками красной шелковой ткани в форме больших квадратов — „кала паця", которые также обильно украшались блестками [8, с. 141].
Молодые женщины в мокшанских селах Журавкино, Анаево Тамбовской губернии надевали подвенечную рубаху „щуваня щам" с шестью продольными вышивками по стану и одной по середине рукава, выполненными черной шерстью [6, с. 56 ]. Молодуху, появившуюся на молении, родственники внимательно осматривали, по красоте и качеству выполнения вышивки судили о мастерстве и трудолюбии.
Обрядовая женская одежда аккуратно хранилась, сложенная особым образом, чтобы не мялась, в специально изготовленных кадках („парь") или (в начале XX в.) в сундуках. Кроме рубахи в состав обрядовой одежды у эрзянских женщин входила плечевая распашная одежда „руця", „паньжат", „супопря" „импанар", у мокшанских — „мушкас", „балахон", „пла-хон".
М. Т. Маркелов отмечал бытование у саратовской эрзи наряду с будничной повседневной распашной одеждой „ис-тяк-чинь руця" торжественной обрядовой одежды нескольких типов:
1) „руця кавксува"—праздничной с восемью продольными вышивками, по способу украшения близкой к „покаю";
2) «руця котова" — с шестью продольными полосами вышивки, считавшейся очень богатой одеждой; 3) „руця ни-лива" — с четырьмя полосами вышивки, одеваемой в каждый рядовой праздник; 4) „кумаць-ожа руця" — с ку-мачовыми нашивками по рукавам
[9, с. 72].
Головные уборы, отражая территориальные особенности И' возраст женщин, сохраняли наиболее старые традиционные форму, покрой, технику вышивки, цвет, расположение орнамента и т. д. Например, в с. Папулево Симбирской губернии женщины надевали повойник, сделанный из луба, наподобие лопатки, который покрывался плотенцем или холщовым платком [2,
л. 3]. В с. Мордовские Парки Пензенской губернии к пасхальной неделе приурочивали обряд перемены прически и надевание „панги" (до этого молодая могла ходить и в девичьем головном уборе). В с. Большие Мордов-
ские Пошаты было принято, если свадьба была на Покров (14 октября), менять прическу и головной убор в четверг перед Пасхой [6, с. 162].
Весенне-летние обряды были направлены на обеспечение хорошего урожая. Одежда, используемая в данное время, имела свои особенности. По сообщению А. А. Шахматова, в Саратовской губернии во время сева конопли надевали рваные рубашки, чтобы уродилась конопля для одежды [14, с. 141 ]. Жители с. Вертилим Пензенской губернии при посеве льна рано утром, еще до выгона стада, выходили в поле, снимали штаны и начинали сеять лен, прося при этом Паксаву уродить лен на штаны. Крестьяне видели основной смысл этого древнего обычая в „обмане" льна и конопли. Обнажение при посеве было характерно для восточнославянских, финно-угорских и других европейских народов. По мнению Г. С. Масловой, соприкосновение нагого тела с почвой имело продуцирующее значение, а также было апот-ропейным средством [10, с. 116].
Для эрзянских и мокшанских весенне-летних обычаев и обрядов характерно использование разнообразной зелени: цветов, веток, полосок коры, часто в виде венков, букетов. Например, в с. Адашево Пензенской губернии во время отмечаемого на седьмой неделе весны праздника девиц букет цветов являлся символом здоровья и целомудрия, нарядная одежда — символом богатства и рукоделия, венок — символом брачного совершеннолетия [1, с. 191. На Троицу мокшанские девушки Чембарского уезда Пензенской губернии надевали венки из искусственных цветов, которые им плели на заказ мастера (обычно старики).
Весенне-летним праздничным зрелищам присуще переодевание в мужскую и женскую одежду, являющееся универсальным типом ряжения. В д. Павлушкино Бугурусланского уезда в начале XX в. обряд встречи Троицы сопровождался переодеванием двух девушек в мужскую одежду [13, с. 150 J.
Обобщая данные письменных источников и полевых материалов XIX —
начала XX в., можно констатировать, что мокшанская и эрзянская национальная одежда, выполняя экономические, социальные, эстетические функции, в календарных обрядах приобрет тала еще и символический смысл. К сожалению, не всегда удается выяснить, насколько обрядовый костюм отличался от других праздничных одежд данной местности. Можно уверенно говорить лишь о том, что одежда женщин на этих праздниках была обязательно новбй, традиционной и нарядной. В обычаях совместной работы, (посев, жатва и" др.) использовалась будничная одежда, хорошо приспособленная к вы-
полнению крестьянином сельскохозяйственных работ. В обрядах одежда приобретала другие функции, в частности религиозно-магические. Например, переодевание в одежду представителей другого пола, имеющее преимущественно развлекательный характер, сочетало в своей основе элементы продуцирующей, апотропейной и карпо-гонической (изгнание нечисти) магии. Особенности обрядового костюма: рваная одежда, ее отсутствие, переодевание, украшение зеленью, цветами и др. — в XIX — начале XX в. отражали мировоззрение крестьян на данном историческом этапе.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. АГО, ф. 28, оп. 1, д. 23.
2. АГО, ф. 53, оп. 1, д. 40.
3. АГО, ф. 53, оп. 1, д. 44.
4. Байбурин А. К. Семиотические аспекты функциЪнирования вещей // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л., 1989.
■ С. 63 — 88.
5. Балашов В. А. Бытовая культура мордвы: Традиции и современность. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1992. 254 с.
6. Белицер В. Н. Народная одежда мордвы. М.: Наука, 1973. 216 с. '
7. Евсевьев М. Е. Братчины и другие религиозные обряды мордвы Пензенской губернии // Евсевьев М. Е. Избр. тр.: В 5 т. Саранск,
1966. Т. 5. 552 с.
8. Ежова В. П. Этнографическая характеристика одежды мордовского населения Теньгу-
шевского района // Учен. зап. Мордов. пед. ин-та. Саранск, 1956. Вып. 4. С. 135 — 154.
9. Маркелов М. .Т. Саратовская мордва // Сарат. этногр. сб. 1922. № 1. С. 54 — 233.
10. Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях XIX — начала XX (в. M.: Наука, 1984. 216 с.
11. Мокшнн Н. Ф. Религиозные верования мордвы. Саранск: Морд. кн. изд-во, 1968. 158 с.
12. Примеров А. Религиозные обряды и суеверные обычаи мордны Краснослободского уезда // Пенз. епарх. ведомости. 1870. № 16.
С. 525 — 529.
13. Устно-поэтическое творчество мордовского народа: В 7 т. Саранск: Морд. кн. изд:во,
1981. Т. 7, ч. 3. 302 с.
14. Шахматов А. А. Мордовский этнографический сборник. СПб., 1910. 857 с.
Культурология и педагогика
ФОРМИРОВАНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННО ОБРАЗОВАННОЙ ПУБЛИКИ — ОБЪЕКТИВНАЯ СОЦИАЛЬНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ
И. А. МАЛЬЧЕНКОВА, аспирант
Проблемы формирования художест- ляют интерес для философов и психо-
венного, эстетического вкуса, художественных, эстетических потребностей, аудитории, адекватно воспринимающей произведения искусства, представ-
логов, социологов и искусствоведов, культурологов и лингвистов. Ученые пытаются изучить и объяснить многогранность такого феномена, как вос-
© И. А. Мальченкова, 1997
