CC BY
108
бы вкладываются один в другой и легко «расшифровываются» при причинно-следственных, т.е. логических, отношениях.
Если основная цель заключается в описании какого-либо явления или предмета (в том числе персонажа), то многокомпонентные сложные предложения, состоящие, как правило, из большого количества предикативных частей, имеют формат «панорамного» отображения действительности, когда изображаемые явления, события как бы наращиваются, присоединяются друг к другу, приобретая относительно законченный вид, кодируемый цельной синтаксической структурой с синтагматически выраженными связями. Такие конструкции, на наш взгляд, были распространены в XIX веке, когда большое внимание уделялось описанию деталей, когда повествование/описание неспешно велось от лица автора-рассказчика.
В конце XX - начале XXI вв. многокомпонентные конструкции преимущественно употребляются для передачи внутреннего мира героя. Изображаемая действительность представлена в «стереоскопическом» формате: в одной синтаксической структуре, построенной в соответствии с современными синтаксическими нормами, эксплицируются два очень важ-
ных семантических звена - изображение объективных реалий (авторское повествование) и внутреннее восприятие событий героем произведения. Именно это важно для автора повествования, именно это он стремится выразить, используя форму многокомпонентного сложного предложения. При этом синтагматически синтаксическая связь между двумя семантическими пластами не выражена, что приводит к диспропорции между синтаксической формой и грамматическим способом выражения мыслительного содержания.
При передаче актуализированных высказываний формат многокомпонентного сложного предложения имеет «нетипичное» пунктуационное оформление: он включает в себя парцеллированные предикативные части, которые размещаются после знака точки.
Все сказанное позволяет предположить, что формат многокомпонентных сложных предложений имеет зависимость от коммуникативного задания, а сама доминантная модель сложных многокомпонентных структур идет по пути изменения полипредикативной формы на более компактную, а также по пути изменения целевого употребления.
Статья поступила 27.05.2014 г.
Библиографический список
1. Валгина Н.С. Синтаксис современного русского языка: учеб. для вузов. М.: Высш. шк., 1991. 432 с.
2. Гаврилова Г.Ф. Усложненное сложное предложение в русском языке. Ростов н/Д, 1979. 232 с.
3. Калашникова Г.Ф. Многокомпонентные сложные предложения в современном русском языке. Харьков: Вища школа, 1979. 160 с.
4. Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. Некоторые особенности языка современной газетной публицистики. М.: Изд-во МГУ, 1971. 266 с.
5. Максимов Л.Ю. Многомерная классификация сложноподчиненных предложений: автореф. дис. ... д-ра филолог. наук. М., 1970. 40 с.
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1986. 797 с.
7. Уханов Г.П. О многомерности структуры полипредикативных сложноподчиненных предложений (К постановке проблемы) // Очерки по русскому языку: Ученые записки Калининградского гос. пед. института. Т. 66. Ч. I. Калининград, 1969. С. 177-191.
УДК 81'276.1:81'367
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПОБУДИТЕЛЬНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В ФАТИЧЕСКОМ ОБЩЕНИИ
© С.В. Былкова1
Донской государственный технический университет, 344000, Россия, Ростов-на-Дону, пл. Гагарина, 1.
Дается обзор побудительных контактно-этикетных средств синтаксиса русского языка, используемых в фатиче-ских речевых жанрах. Внимание уделяется как специфическим, так и неспецифическим императивным конструкциям на ряде примеров из художественных произведений. Констатируется, что контактно-этикетные синтаксические средства, обслуживающие некоторые фатические жанры в XIX и ХХ веках, претерпели ряд изменений. Библиогр. 9 назв.
Ключевые слова: фатическое общение; побудительные контактно -этикетные средства синтаксиса русского языка; побудительные речевые акты; речевые стратегии и тактики; речевые жанры.
INCENTIVE STRUCTURE FUNCTIONING IN PHATIC COMMUNICATION S.V. Bylkova
Don State Technical University 1 Gagarin sq., Rostov-on-Don, 344000, Russia.
The article gives an overview of Russian incentive contact etiquette structures used in phatic speech genres. It describes
1 Былкова Светлана Викторовна, кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры документоведения и языковой коммуникации, тел.: 89286292969, e-mail: [email protected]
Bylkova Svetlana, Candidate of Philology, Senior Lecturer of the Department of Record Management and Language Communication, tel.: 89286292969, e-mail: [email protected]
both specific and nonspecific imperative constructions on a number of examples from fiction. The paper states that the contact etiquette syntactic structures that used to serve some phatic genres in the XIX -XX centuries have undergone a number of changes. 9 sources.
Key words: phatic communication; incentive contact etiquette means of Russian syntax; directive speech acts; speech strategies and tactics; speech genres.
Интенсивное развитие современной антрополинг-вистики (неолингвистики) приводит к тому, что языкознание превращается в науку, которая все решительнее устремляется в «живую жизнь». В сфере ее интересов выделяется комплекс проблем речевого воздействия, «воздействия человека на другого человека или группу лиц» [1]. Изучение его законов связано с поиском моделей эффективного речевого общения, а также синтаксических формул, обслуживающих фати-ческую коммуникацию.
Актуальность исследования обусловлена необходимостью описания моделей контактно-этикетных синтаксических структур, обслуживающих область русской фатики, поскольку сегодня возрос интерес к отдельным аспектам языковой коммуникации, в том числе к особенностям речевых традиций. Объектом послужили побудительные синтаксические конструкции русского языка с учетом потенциально закрепленных за ними речевых функций в фатическом общении.
Цель исследования: описание побудительных контактно-этикетных средств синтаксиса русского языка и оценка эффективности их взаимодействия в определенных условиях неконфликтной коммуникации. Для этого проанализирована роль побудительных конструкций с актуализаторами вежливости и раскрыты специфические особенности стратегий фатическо-го общения на основе выборки материала из произведений русских классиков Х!Х и ХХ веков и современных авторов. Общая картотека контекстов составляет более 900 примеров.
Основными методами, использованными для решения поставленных задач, послужили методы лингвистического описания, наблюдения, сопоставления, а также элементы статистического подсчета.
Заметим: любое речевое воздействие осуществляется при помощи побудительных конструкций. В русском языке они многочисленны и многообразны. Этот факт можно объяснить многообразием существующих побудительных речевых актов, которые характеризуются разной степенью категоричности. В современной лингвистике с понятием «побуждение» связывают различные явления. Его понимают широко: как волеизъявление, направленное на осуществление чего-либо, причем это значение объединяет в себе «ряд более частных значений, совмещающих значение повеления со значением пожелания, требования, а также сложившиеся на основе побудительности переносные значения» [1]. А в рамках теории прагматического синтаксиса побуждение понимают более узко: как волеизъявление говорящего, направленное на то, чтобы склонить собеседника к действию.
Под побуждением мы понимаем такой тип речевого акта, при котором выражается воля говорящего, обращенная к собеседнику: адресант предлагает
адресату совершить или не совершать каузируемое действие.
Так как в русской культуре сближение коммуникантов возможно до более короткой дистанции, чем в западных культурах, то соответственно и степень допустимого воздействия на собеседника, вмешательства в его личную зону гораздо выше. Коммуникативное давление является одной из основных особенностей русского коммуникативного поведения. Русские люди легко включаются в фатическую беседу, задают личные вопросы, могут делать замечания как знакомым, так и незнакомым, критиковать, перебивать и т. д. Они достаточно свободно употребляют в своей речи императив, являющийся одной из основных форм выражения побуждения. Так, по наблюдениям М.А. Егоровой, коммуниканты, проживающие в России, выражая просьбу, используют императив в 19 раз чаще, чем англичане и американцы [6].
Русский язык, имеющий богатый арсенал конструкций, обслуживающих побудительные речевые акты, обеспечивает говорящему возможность их выбора, который соответствовал бы ситуации и иллокутивному намерению коммуникатора.
Выражение категории императивности представляет собой сложную систему, состоящую из прямых и косвенных способов реализации побуждения.
Прямая, то есть категориальная, императивность проявляется в таких высказываниях, «в синтаксической структуре которых позицию сказуемого занимают специализированные синтаксические или аналитические императивные словоформы глаголов несовершенного или совершенного вида без отрицания или с отрицанием» [2]. В таких речевых актах прослеживается единство языкового и речевого значений побудительного высказывания, то есть налицо явно выраженная императивная семантика.
Рассмотрим несколько примеров, иллюстрирующих данную мысль. [Лопахин:] (...) Прошу внимания! Ваше имение находится только в двадцати верстах от города (А.П. Чехов. «Вишневый сад»). Для установления контакта чеховский герой использует глагол повелительного наклонения и лексему «внимание», которые подчеркивают важность сообщения.
Сорин, герой чеховской «Чайки», желая завязать разговор, обращается к собеседнику с просьбой: Кстати, скажи, пожалуйста, что за человек этот беллетрист? Не поймешь его. Все молчит.
Петр Николаевич в своей реплике использует глагол повелительного наклонения «скажи», призывающий к ответу на последующий вопрос, а этикетную частицу «пожалуйста» для того, чтобы смягчить вторжение в эмоционально-волевую сферу собеседника; вводное слово «кстати» употребляется им в
речи с единственной целью: замаскировать важность того, что будет сказано [5]. Побуждение к речевой реакции здесь избыточно, так как далее идет прямой вопрос.
В XIX веке, о чем свидетельствует драматическое наследие классиков русской литературы А.Н. Островского и А.П. Чехова, в репликах побудительного характера к глаголу повелительного наклонения добавляли частицу -ка, если общались с хорошо знакомым человеком либо с собеседником, стоящим на той же ступеньке иерархической лестницы, например: [Кур-чаев:] Послушайте-ка! Был дядя здесь? (А Н. Островский. «На всякого мудреца довольно простоты»).
Использование косвенной речевой тактики может отвечать интересам адресата (если говорящий не решается открыто говорить о своих намерениях, осуществление которых может затруднить собеседника, например, выражение предложения через косвенно-вопросительное высказывание), а может идти ему во вред (говорящий отказывается от прямого выражения интенции, так как считает предосудительной свою коммуникативную задачу, например, при построении высказываний со значением угрозы, важное значение в реализации которых имеют ролевые отношения между коммуникантами) [1]. И в одном, и в другом случае в замысел речевого поведения общающихся входит стремление поддержать беседу. Таким образом, на первый план выдвигается фатическая функция высказывания, которая, по мнению профессора Г.П. Немца, является важным признаком побудительной речи вообще [7, с. 112].
В зависимости от функций императивные конструкции можно подразделить на два класса: специфические - те, которые всегда выражают побуждение, и неспецифические - конструкции, которые способны выражать и побуждение, и непобудительные речевые акты в зависимости от ситуации.
К первым относятся директивные речевые акты, встречающиеся в таких речевых жанрах, как приказ, требование, просьба, совет, предостережение и т.д.:
а) предложения с формами повелительного наклонения в сказуемом, например: [Большов:] Постой ты, таранта! Вот вы садитесь рядом - а мы на вас посмотрим. Да подай-ка ты нам бутылочку шипучки (А.Н. Островский. «Свои люди - сочтемся»). Наличие местоимения второго лица при форме повелительного наклонения придает побуждению усиливающий характер;
б) перформативные предложения глагольного и именного классов, например: [Борис:] Кипяток! Быстро!.. Грелку к ногам! (А. Вампилов. «Воронья роща»); [Даша:] Руки! Убери сейчас же руки! Я закричу (Ю. Поляков. «Левая грудь Афродиты»).
Ситуации употребления неполных побудительных реплик и социальные роли участников дискурса определяют тот факт, что искомое действие адресата побуждения диктуется не столько интенцией волеизъявления, сколько экстремальностью сложившихся обстоятельств, вынуждающей коммуникантов действовать максимально немногословно;
в) предложения с побудительными междометия-
ми, например: Кабанова велела сыну, чтобы он отдал приказания жене, однако тот не торопился исполнить волю матушки. Тогда героиня потребовала: Ну, ну!
[Кабанов:] В окны не гляди! (А.Н. Островский. «Гроза»).
В современной драматургии также можно встретить подобные примеры: [Виктория:] А теперь возьмите назад все свои обвинения. Ну! (А. Вампилов. «Воронья роща»).
Ко второму классу побудительных конструкций, обслуживающих фатическое общение, можно отнести:
а) инфинитивные предложения, например: [Сту-пак:] (...) Изолировать! Немедленно! (А. Вампилов. «Двадцать минут наедине с ангелом»); [Людмила:] Надо послать ему денег! Слышите (А.Н. Островский. «Поздняя любовь»).
Побудительное значение в подобном контексте передается безличными предложениями, которые по своим грамматическим признакам характеризуются большей степенью обобщения и более заметным оттенком модально-волевого отношения к действию, как это обнаруживается и при аналогичной выраженности адресата в прямом императивном акте. Это связано с тем, что автор адресует свое высказывание неограниченному или неопределенному числу получателей, а само речевое произведение приобретает общедирективную направленность, реализуемую в форме призыва или директивы;
б) предложения с формами сослагательного наклонения в сказуемом, например: [Варя: (Зевает.)] Анекдот бы какой рассказали, что ли (А. Вампилов. «Квартирант»);
в) эллиптические именные конструкции, например: [Чубуков (стараясь перекричать):] Шампанского! Шампанского! (А.П. Чехов «Предложение»); [Трубка:] Музыка! Туш! (М. Арбатова «Семинар у моря»);
г) вопросительные предложения в функции приглашения, например:[Аграфена Кондратьевна:] Закусить не угодно ли? А у меня закусочка приготовлена (А.Н. Островский. «Свои люди - сочтемся»); [Костя:] Может, к столу? (Ю. Поляков. «Халам-бунду, или заложники любви»).
Нами было замечено, что синтаксические конструкции подобного типа встречаются в фатическом общении наиболее часто. Думается, это можно объяснить тем фактом, что инициатор волеизъявления в подавляющем большинстве случаев не имеет возможности «напрямую» воздействовать на собеседника, поэтому избирает «мягкую дискурсивную стратегию», поскольку сама ситуация общения детерминирована «картиной мира» слушающего. Речевое воздействие в подобных случаях зиждется на вере в то, что адресат отнесется к адресанту косвенно-побудительного высказывания уважительно. Н.И. Формановская вопросительные предложения в значении побуждения рассматривает как «возможность выбора наиболее уместного стереотипа» [8].
В своей работе мы рассмотрели не все виды побуждения, а лишь такие, как приказ, извинение, просьба, совет, предложение и пожелание, потому
что именно они являются маркерами фатического общения.
Так, приказ - один из распространенных жанров, в котором присутствует фатическая функция. К нему обращаются в случае необходимости оказать давление на адресата. Подобной привилегией может воспользоваться лишь адресант, занимающий более высокое положение по отношению к адресату, причем реципиент в данном случае обязан исполнить каузи-руемое действие, о котором он может узнать как в официальной, так и в неофициальной обстановке (Ср.: начальник - подчиненный, мать (отец) - ребенок). Побуждение, основанное на обязательности воспроизведения выраженного в высказывании действия, передается путем использования моделей со словами должен, обязан, следует, надо (нужно), необходимо, требуется, придется в сочетании с инфинитивом и местоимением второго лица в дательном падеже [4]. Например: [Кабанова:] Ну, ты помнишь все, что я тебе сказала? Смотри ж, нужно помнить! На носу заруби! (А.Н. Островский. «Гроза»).
В этой реплике встречается «собственно побудительный повтор», который связан с категоричностью волеизъявления: фразеологическая единица «на носу заруби» имеет значение «запомнить крепко-накрепко, навсегда»[9], то есть выступает как средство усиления побуждения.
[Борис (отцу):] Я запрещаю тебе говорить (А. Вампилов. «Воронья роща»). В данном случае общаются не сын и отец, а врач и больной. И так как в роли врача выступает Борис, то именно он обладает прерогативой приказывать пациенту-отцу. В данном случае доктор настаивает, чтобы подопечный прекратил общение со всеми присутствующими.
Таким образом, если адресант в силу определенных статусно-ситуативных отношений обязан совершить действие, к которому его побуждают, это побуждение оформляется при помощи императива, то есть прямо. Такое оформление побуждения в асимметричных отношениях в русской коммуникации представляется наиболее естественным. В сознании русских людей закреплено, что речевая тактика приказа имеет силу только в устах людей, наделенных соответствующими полномочиями.
Другим ведущим фатическим речевым жанром является просьба, которую можно встретить как в официальной, так и в неофициальной обстановке.
Просьба - это выражение желания говорящего, чтобы слушающий совершил то или иное действие, которое он может, но не должен, не обязан совершать, что, в свою очередь, зависит от его желания (при условии, что исполнитель и слушающий одно и то же лицо) [2].
Рассмотрим несколько примеров. Измученная физическими и нравственными страданиями, молодая женщина обращается к будущему отцу своего ребенка: Ты будь другом, дай лучше термометр, а то опять стало жарко (М. Арбатова. «Семинар у моря»). Употребление местоимения второго лица перед формой повелительного наклонения придает побуждению смягчающий характер.
[Даша:] Бабушка, будь другом, помолчи, пожалуйста. (Ю. Поляков. «Контрольный выстрел»); [Юрий Юрьевич:] Дело на сто миллионов, Леночка, разрешите позвонить! (Ю. Поляков. «Халам-бунду, или заложники любви»).
Две последние формулы прямого побуждения («дело на сто миллионов» и «будь другом») нами были замечены только в произведениях современных авторов, что дает право утверждать: эти контактные конструкции появились в ХХ веке.
Просьба означает вторжение в личную сферу собеседника и в какой-то мере обременение, то есть нарушается максима великодушия, поэтому в русской речевой культуре встречаются конструкции косвенного побуждения, представляющие собой повествовательные и вопросительные предложения. Употребление их в речи сигнализирует о том, что говорящие соблюдают постулат учета иерархии собеседников.
[Восьмибратов:] Барыню любопытно бы видеть, любезнейший (А.Н. Островский. «Лес»).
Косвенные побуждения обычно используются в фатической коммуникации тогда, когда адресант не желает или не решается прямо вторгаться в эмоционально-волевую сферу собеседника и стремится предварительно путем оценки предпочитаемого им события или вопроса-побуждения выяснить, возможен ли в этом плане дальнейший контакт с собеседником: Заедем в ночной магазин? У меня дома ни одного презерватива, а ты опять начнешь читать лекцию про СПИД и гепатит Б (М. Арбатова. «Мобильные связи»).
Принцип вежливости, принятый в фатическом общении, требует смягчения побуждений, которые часто бывают косвенными. Так, модализованный вопрос о способности адресанта осуществить незатруднительное действие косвенно выражает просьбу, например: Марина, ты можешь налить мне чаю? (Ю. Поляков. «Халам-бунду, или заложники любви»).
По мнению Булыгиной Т.В. и Шмелева А.Д., компонент предположительности такого эффекта этикетного плана явно выражен при употреблении модальных глаголов в предложениях-просьбах [3]. Особенно ярко он проявляется при отрицании в вопросительном предложении: [Шмидт (устало):] Оля, не могла бы ты дать ему работу. Ваня ведь - национальный герой, а я - старый пень. Дай, дай. Я умываю руки, пусть сам командует! (М. Арбатова. «Семинар у моря»).
В данной реплике косвенная просьба дублируется прямой. Скорее всего, это связано с тем, что каждый из коммуникантов играет не одну роль. Так, Шмидт -руководитель престижного семинара и влюбленный в Легендову Ольгу Алексеевну мужчина. Она является его заместителем (в официальной обстановке) и любовницей (в неформальном общении). Он постоянно испытывает потребность в ее присутствии, следовательно, психологически зависим от женщины, и поэтому использует конструкцию непрямого побуждения. Но, так как герои ведут беседу в официальной обстановке, и Шмидт - начальник, то он имеет полное право приказывать, поэтому косвенная просьба «не могла
бы ты дать ему работу» дублируется прямой: «дай, дай».
В приведенных примерах успешность речевых тактик зависит, прежде всего, от личностных факторов.
Культура общения закрепила в русском менталитете наиболее вежливые, этикетные формулы побуждения. Так, распространенная в XIX веке и ныне исчезнувшая из активного употребления формула «сделай (сделайте) милость» использовалась для выражения усиленной просьбы или вежливого позволения, побуждения к какому-либо действию, поступку и употреблялась, например, при обращении низших к высшим, слуг к господам.
Слуга помещицы Поповой просит помещика Смирнова не беспокоить хозяйку и покинуть ее дом: Батюшка родимый! (Становится на колени.) Сделай такую милость, пожалей меня, старика, уйди ты отсюда! (А.П. Чехов. «Медведь»).
К фатическому жанру совета, предполагающему право высказывать свое мнение кому-либо по поводу того, как следует поступать собеседнику, сегодня, как и в XIX веке, прибегают только «вышестоящие». Несмотря на то, что совет дает право адресату выбирать самостоятельную линию поведения, в русском обществе слушающий, как правило, следует наставлениям говорящего. Думаем, это связано с тем, что в нашем менталитете заложена глубокая вера в мудрость старших (не важно: старших по возрасту или социальному положению).
К речевому жанру предложения прибегают, если адресант осознает, что не имеет права приказывать, советовать адресату, поэтому каузируемое действие преподносится как возможное, но не обязательное. Данный фатический жанр встречается как в официальной, так и в неформальной обстановке, а совершение/несовершение действия может быть как в интересах адресата, так и в интересах адресанта: [Настасья Тимофеевна (мужу):] Что ж зря-то пить и закусывать? Пора бы уж и садиться.(...) ( А.П. Чехов. «Свадьба»).
Особенность этикетного фатического жанра приглашения заключается в том, что говорящий побуждает к действию не в своих интересах, как в просьбе, а в интересах собеседника или обоих, что, казалось бы, может оправдывать императивность говорящего: Надь, зашла бы как-нибудь, посмотрела бы новый фильм (Л. Влодавец. «Закон рукопашного боя»).
Однако в русской коммуникации встречаются синтаксические конструкции, свидетельствующие о том, что и приглашение может быть ориентировано на говорящего (Я тебя приглашаю. Я тебя буду очень ждать. Я очень хочу, чтобы ты пришел. И др.). При этом адресант и не пытается снизить степень давления на собеседника, а, напротив, усиливает ее, что, однако, не снижает, а повышает степень вежливости (Обязательно приходи. Буду очень ждать. Ты непременно должен прийти. Отказы не принимаются): Наташка, вечером у меня. Отказы не принимаются. - настаивал Браток (В. Кунин. «Кыся в Голливуде»).
Таким образом, в русском менталитете допускает-
ся увеличение давления на собеседника, которое играет не деструктивную, а конструктивную роль в фа-тическом общении.
Для этикетного жанра извинения характерно следующее: адресат оценивает поведение говорящего как отрицательное и предполагает, что другой участник общения ответственен за его отрицательное состояние. Согласно этикету, говорящий, ставший инициатором негативного действия, должен извиниться. Компонент «вина» существен для этикетного речевого жанра извинения и для русского человека является необходимым условием успешного речевого общения. Например: Надо относиться к жизни серьезно, а лечиться в шестьдесят лет, жалеть, что в молодости мало наслаждался, это, извините, легкомыслие (А.П. Чехов. «Чайка»); [Любовь Андреевна:] Вырубить? Милый мой, простите, вы ничего не понимаете (А.П. Чехов. «Вишневый сад»).
Все приведенные выше примеры содержат эмо-тивные речевые акты, или эмотивы.
Пожелание, как правило, вызвано благоприятным поводом, приятным событием, личными достижениями, поэтому воспринимается собеседником благосклонно. Например: Спасибо, Анна Васильевна. Все. Вы - умная женщина. Дай вам бог здоровья, живите еще сто пятьдесят лет (А. Вампилов. «Двадцать минут с ангелом»); [Бодаев (с бокалом):] Поздравляю! Постарайтесь жить счастливо, и я первый буду очень рад! (Пьет.) (А.Н. Островский. «Лес»).
Опираясь на иллюстративный материал данной статьи, можно сделать следующие выводы: в фатиче-ских речевых жанрах побудительной семантики используется стратегия подчинения, опирающаяся на тактики просьбы, совета, пожелания и др. Линия различия здесь лежит в особенностях взаимодействия коммуникантов, в факторе насилия над волей адресата.
В социально обусловленных побуждениях, встречающихся в неинформативном общении, важную роль играет положение коммуникантов на общественной лестнице, так как бесконфликтное фатическое общение невозможно без соблюдения постулата учета иерархии собеседников. Если же говорить о социально не обусловленных побуждениях, то в них различие социального статуса собеседников не имеет никакого значения, так как в подобных ситуациях отсутствует зависимость говорящего от слушающего, и наоборот. В качестве коммуникативных ходов здесь выступает апелляция к чувствам, отношениям, к качествам партнера; апелляция к разуму, авторитету.
Учитывая прагматико-синтаксические и социальные факторы, коммуникатор выбирает из существующих в русском языке разнообразных средств выражения побуждения наиболее подходящие, к которым следует отнести вопросительные конструкции в значении императивов и повествовательные предложения со сказуемым, выраженным сослагательным наклонением.
Однако адресанты, обладающие властью, не стремятся завуалировать, скрыть свое превосходство
над собеседником, поэтому в директивных речевых актах используют прямой императив. Такое оформление побуждения, обращенного вышестоящим по отношению к своему подчиненному, как показал собранный материал, для русской коммуникации представляется наиболее естественным.
Заметим, что наряду с этим в последние годы увеличилась частота употребления косвенных речевых актов в таких фатических жанрах, как приказ, просьба. Думаем, этот факт можно объяснить постоянными контактами носителей русского языка с представителями западной культуры. Ведь, например, в английской коммуникации, даже при наличии у говорящего определенной степени власти, адресант обязан директивные в прагматическом аспекте высказывания оформлять в виде вопроса.
Синтаксические конструкции, обслуживающие фатический жанр просьбы в Х1Х и ХХ веках, претерпели ряд изменений. Так, в Х1Х веке, о чем свидетельствуют произведения А.Н. Островского и А.П. Чехова, к широко употребительным можно отнести ряд синтаксических формул: Окажите мне услугу...; Окажите мне честь.; Будь другом.; Я прошу вас.; У меня к вам просьба.
Первые две формулы в современном русском языке исчезли из активного употребления, последние же функционируют наравне с новой усеченной формой «помоги (-те)». Среди формул, появившихся в ХХ веке, выделим следующие: Мне нужна твоя помощь; (Не) мог (-ла; -ли) бы ты (вы) мне помочь; Дело на сто миллионов.
Статья поступила 27.05.2014 г.
Библиографический список
1. Арутюнова Н.Д. Истоки, проблемы и категории прагматики. М.: Прогресс, 1985. С. 3-42.
2. Бирюлин Л.А. Теоретические аспекты семантико-прагматического описания императивных высказываний в русском языке: автореф. дис. ... д-ра филолог. наук: М., 1992. 41 с.
3. Булыгина Т.В., Шмелева А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Наука, 1997. 576 с.
4. Гаврилова Г.Ф., Кудряшов И.А. Функционально-семантическая категория императивности: учебное пособие. Ростов н/Д: РГПУ, 2000. С. 111-129.
5. Гарнер А., Пиз А. Язык разговора. М.: Изд-во Эксмо, 2003. 224 с.
6. Егорова М.А. Контрастивно-прагматический анализ способов реализации просьбы: сопоставление британской, американской и русской традиции: автореф. дис. ... канд. филолог. наук. Воронеж, 1995. 23 с.
7. Кохан О.В. Национальные особенности общения в немецкой и русской культуре // Теория и практика общественного развития. 2012. № 3.
7. Немец Г.П. Семантико-синтаксические средства выражения модальности в русском языке. Ростов н/Д, 1989. 144 с.
8. Формановская Н.И. Вы сказали: « Здравствуйте!» Речевой этикет в нашем общении М.: Знание, 1982. 234 с.
9. Молотков А.И. Фразеологический словарь русского языка. 4-е изд., стереотип. М.: Рус. яз., 1986. 543 с.
УДК 159.923
УДОВЛЕТВОРЕННОСТЬ ТРУДОМ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ МОТИВАЦИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РАБОТНИКОВ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА
Л _ о
© К.В. Варыханова1, Ю.Е. Куренок2
Иркутский государственный технический университет, 664074, Россия, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Представлены результаты исследования видов мотивации профессиональной деятельности работников мебельной фабрики «Ивушка», способствующих их удовлетворенности трудом. Выделены две группы испытуемых: менеджеры по продажам и работники цехов. Научный интерес в рамках исследования представляют: концепция К. Замфир, двухфакторная теория Ф. Герцберга и теория ожидания В. Врума. Установлено, что существует взаимосвязь между внутренней мотивацией сотрудников обеих групп и их удовлетворенностью трудом. Удовлетворенность трудом обусловлена содержанием деятельности и интересом к ней. Ил. 3. Табл. 2. Библиогр. 5 назв.
Ключевые слова: мотив; мотивация; профессиональная мотивация; внутренняя и внешняя мотивация; моти-вационная направленность; удовлетворенность трудом.
WORK SATISFACTION DEPENDING ON EMPLOYEES' PROFESSIONAL ACTIVITY MOTIVATION UNDER CONDITIONS OF MODERN PRODUCTION K.V. Varykhanova, Yu.E. Kurenok
Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074, Russia.
1 Варыханова Клара Викторовна, кандидат биологических наук, доцент кафедры психологии, тел.: 89148946933. Varykhanova Klara, Candidate of Biology, Associate Professor of the Psychology Department, tel.: 89148946933.
2Куренок Юлия Евгеньевна, студентка, тел.: 89086422321. Kurenok Yulia, Student, tel.: 89086422321.
